Ленка и мертвецы

История 13. Проклятые

После того как Ленка наглоталась дурману в гостях у Насти, прошла неделя. Одна из самых тяжелых недель в жизни. Несмотря на то что ведьма Тетерина полностью сняла приворот, который лишил Ленку воли, у нее до сих пор все валилось из рук, дела не шли, по ночам продолжали мучить жуткие, бессвязные сны, в которых реальность и вымысел сплетались в причудливые сюжеты.

Однажды Лене приснился темный, синий лес без птиц и животных. Он стоял перед ней сплошной стеной, и только у самых корней деревьев шевелился туман. Между елью и дубом выплыла к Ленке по воздуху огромная, плоская, похожая на камбалу безымянная рыба. Она выпустила изо рта несколько пузырей и исчезла, оставив после себя темное облако дыма.

В другой раз приснился мальчик из брошенного дома бабы Шуры. Ее внучок, погибший по нелепой случайности, смерть которого бабка скрыла, припрятав тело на чердаке.

Как же его звали? Ленка никак не могла вспомнить.

Во сне она снова пришла к нему, в его холодное и пыльное жилище. На чердаке было темно, только узкий луч солнца падал на серый дощатый пол, образуя маленький островок света. Там и тут в тени мерещились глаза чудовищ и звук дыхания невидимых демонов. Под ногой у Ленки что-то хрустнуло, она наклонилась и подняла с пола маленькую косточку. Чью?

Где-то впереди буквально из ниоткуда упал на пол и покатился надувной красный детский мячик. Лена не стала его трогать.

— Мама! — услышала она детский крик. Такой пронзительный, что защемило сердце.

Лена огляделась — никого нет, только качается на своей паутине большой паук, жужжит толстая черная муха. «Ы-ы-ы!» — завыла старая детская игрушка через хриплый динамик. Лена обернулась на звук — пятилетний мертвый мальчик сидел у чердачного окна и нежно обнимал старого, потертого медвежонка.

— Мама! — закричал он снова, увидев Ленку.

— Ну что ты, малыш, я не твоя мама. — Лена погладила его по светлой призрачной голове и, к собственному удивлению, ощутила, что макушка у мальчика теплая, как у живого.

— Мама, мне здесь так одиноко!

— Так иди. Иди в свет. На небо. Там, наверное, тебя давно ждут.

— Мама, пожалуйста, забери меня отсюда! — Его синие губки дрожали от холода.

— Я не мама. Я не знаю, как тебе помочь.

— Пожалуйста, не бросай меня здесь! Мне страшно! Мне очень страшно! — Мальчик бросил медведя и протянул к ней руки.

Ленка открыла глаза. Вся кожа под одеялом покрылась мурашками и холодным потом. Сердце бешено колотилось в груди. Как же она забыла об этом ребенке? Почему оставила его одного? Надо сходить в дом бабы Шуры, найти этого призрака и помочь ему.

Ленка наспех оделась и вышла на улицу. Еще не рассвело, но мертвецам все равно, день сейчас, ночь или утро.

На этот раз на чердаке царил синий полумрак. Было неестественно тихо. Лена подошла к месту, где во сне сидел призрак мальчика. Никого. Только рваный медвежонок лежит, задрав одноглазую голову.

— Ты пришла! — услышала Ленка у себя за спиной и обернулась.

Мальчишка снова тянул к ней руки, как во сне. Лица было не разглядеть. Только глаза, огромные глаза цеплялись за Ленку, как за последнюю надежду.

— Ты заберешь меня отсюда?

Лена почувствовала, как в горле встал ком.

— Уходи… к свету… — Она показала ему на чердачное окно, словно это был портал в рай.

— Ты заберешь меня?

— Ты можешь идти. Тебя здесь никто не держит. Иди к свету, малыш. — Дыхание перекрывало, слезы, застилавшие глаза, мешали рассмотреть, где сейчас ребенок.

— Я иду! — И мальчик обнял ее теплыми ручонками, а затем растворился в воздухе.

Лена снова открыла глаза. Она все еще в своей постели. Что это было? Сон во сне? Она не была в доме бабы Шуры? Не говорила с призраком мальчика? Как кружится голова…

Ленка села на кровати, с трудом координируя движения. Желудок скрутило в легком приступе тошноты, но она поборола позыв к рвоте. Встала и, накинув на ночную сорочку зимнюю куртку, вышла на улицу подышать.

Родная деревня еще спала.

Вечером того же дня Володя ехал домой со службы. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, лицо его было серым, губы сжались в тонкую нить. Вот уже несколько дней у него нарастало чувство необъяснимой тревоги и тоски.

Тоску он списывал на то, что рухнули все его мечты о романе с Ленкой. С тех пор как Лена пришла в себя, она не проявляла к нему ни малейших признаков интереса.

А тревогу… тревогу он ничем не мог объяснить.

Предчувствие беды запускало свои щупальца медленно, осторожно и боязливо, но все-таки неотвратимо.

Володя обратил внимание, что дурные приметы, в которые он не верил и которых не замечал, теперь стали преследовать его буквально на каждом шагу.

По дороге на работу дорогу перешла черная кошка. Раньше он не видел такую в окрестных дворах. Может, приблудилась с соседней улицы? На работе начальница заглянула в кабинет и раскрыла зонт: «Пусть сохнет, пока мы дела обсудим». — «Нельзя зонт в помещении раскрывать! Примета дурная!» — подумал Володя, но почему-то промолчал. Потом споткнулся на лестнице и чуть не расшиб себе лоб о стену. Еще на улице его облаял огромный пес, которого хозяин едва удержал на поводке. В машине почти закончился бензин, а ближайшая заправка была закрыта. Еле-еле дотянул до Ленкиной.

Поставил машину, воткнул шланг в бак и пошел к кассам.

Он бы не удивился, не будь ее сегодня на работе. Такой уж день. Но Ленка оказалась на месте и даже очень ему обрадовалась.

— Как хорошо, что ты заехал! Я хотела поговорить с тобой.

— Ну все, мне крышка! Когда женщина объявляет, что хочет поговорить, добра не жди. — Володя протянул ей деньги за бензин. Ленка не почувствовала сарказма в его голосе.

— В некотором смысле ты прав. Там нет других водителей у колонки? Давай выйдем на улицу.

— Начало интригующее. Как раз хотел покурить, пойдем.

Они вышли за территорию заправки, Володя достал сигареты и зажигалку.

— Слушаю, товарищ начальник.

— Мне нужна твоя помощь, чтобы совершить преступление.

Он даже бровью не повел:

— Продолжай.

— Надо украсть у Насти зеркало. То, в которое она ловила души умерших.

— И что потом? — Володя затянулся, выпустил дым.

— Потом мы его уничтожим, а души выпустим на свободу.

— Эх, Ленка! — Володя взял ее за руку. — Ну давай украдем.

— Серьезно? Это же… ну… ты же следователь… а я тебя о таком прошу.

— Если зеркало Насти не сделано из чистого золота или платины, то на серьезную статью такая кража не потянет. Разве что на мелкое хулиганство. А мы с тобой постараемся все сделать так, чтобы нас никто ни в чем и обвинить-то не смог, да?

— Конечно! — обрадовалась Ленка. — Только я все равно не ожидала, что ты так быстро согласишься.

— Плохо ты меня знаешь. Я для тебя… — Но последнюю фразу Володя закончить не успел. На трассе, вдоль которой они шли, раздался визг тормозов, затем со встречной полосы на обочину вылетела машина.

С перекошенным от страха лицом водитель отчаянно жал на тормоза. К счастью, скорость его была не слишком высокой.

Они не успели сообразить, что происходит, как автомобиль по касательной ударил Володю по ногам. Он полетел в одну сторону, машина в другую. Ленка осталась ошарашенно стоять на месте — ее не задело только чудом.

Через секунду она уже набирала телефон службы спасения и бежала к Володе. «Только был бы жив!» — пронеслось у нее в голове.

* * *

— Что-то зачастили мы с тобой по больницам, — улыбнулся Володя, когда Ленка вошла в палату. — Сколько прошло с предыдущей аварии? Еще и полугода нет.

Лена молча присела на его кровать, положила пакет с яблоками на тумбочку.

— Ну что ты загрустила? Меня выпишут скоро. Подумаешь, гипс будет. Мы зеркало и с гипсом украдем. План-то есть у тебя?

Ленка тяжело вздохнула.

— Я сама справлюсь.

— Это что за новости?

— Я боюсь, Вов. Боюсь за тебя, понимаешь? — Она отвела глаза.

— В каком это смысле? Я за себя не боюсь, а ты за меня боишься?

— Есть у меня одно подозрение. — Лена видела, что в палате, кроме Володи, никого нет, и все же наклонилась к его уху, чтобы сказать: — Я боюсь, что это проклятие. И оно тебя заберет, если мы продолжим.

— Да ладно тебе, что нам, впервой, что ли? Столько всего уже пережили, справимся и с проклятием.

Но Ленка, не дослушав Володю, выскочила из палаты.

По больнице она прошла, низко опустив голову, чтобы никого и ничего не замечать. Села в автобус до Клюквина, прислонилась лбом к холодному стеклу. За окном поплыли яркие осенние пейзажи. Стоял теплый, солнечный день бабьего лета. Только вот на душе у Лены было серо и холодно. Зря она попыталась втянуть в это дело Володю. Надо самой. Надо все сделать самой. Настя же не просто так все эти души в зеркало заманила, не коллекционирует же она их. Нет, она с помощью покойников черные ритуалы собралась проводить. А когда такие вещи делают? Правильно, по ночам. То есть нужно, чтобы ведьме кто-то такой ритуал заказал. Настя пойдет колдовать в полнолуние, тут она ее и подкараулит.

Старый автобус чуть было не занесло на повороте к деревне. Ленка крепче вцепилась в ручку сиденья перед собой. Началась раздолбанная дорога до Клюквина от поворота с трассы. Ленка отвернулась от окна, но желудок все равно возмутился.

Как только водитель открыл двери, она выбежала на улицу и спряталась за остановку. Ее неудержимо тошнило — то ли от страха, то ли от неприятия всей этой истории с Настей.

* * *

— Светлана Васильевна, — представилась Тетерина Насте.

Настя равнодушно показала незнакомой женщине на стул у окна.

Тетерина с любопытством разглядывала жилище молодой ведьмы. Настя пока не догадывалась, кто к ней пришел и зачем. Ведьма — это еще не значит, что провидица. С Тетериной Настя была незнакома, откуда ж ей знать, что та — такая же колдунья, только из города?

А вот Тетерина, конечно, понимала, к кому пришла. На этот странный поступок ее подговорила Ленка. «Значит, будете мне с Володей оба должны!» — обрадовалась старая ведьма и согласилась.

Теперь, разглядывая деревенскую «коллегу», Тетерина размышляла, а не подставить ли влюбленных голубков? Можно ведь и рассказать обо всем этой Насте. Впрочем, толку от этого поступка будет мало. Гораздо веселее получить в должники таких непростых людей, как следователь и медиум. Жизнь длинная, кто знает, что с них можно будет потребовать?

— Что нужно? — спросила Настя гостью, заваривая себе чай. Тетериной она кружку не предложила.

— Да вот, девонька, слышала я, что ты умеешь многое. Помощь мне нужна. Баба я уже немолодая, некрасивая, а тоже, знаешь, любви хочется. Мужа моего посадили в тюрьму. Я с ним и развелась. А в соседней квартире мужчина молодой поселился. На десять лет меня младше. Приворожить его сумеешь ко мне?

Настя придирчиво осмотрела Тетерину.

— Придется черный ритуал делать, Светлана Васильевна. Через покойника привязывать.

— Понимаю, моя хорошая, делай как нужно. Хочется в конце жизни любви с нормальным мужиком узнать. Чтоб не вор, не бандит, чтоб молодой да резвый. Хочу его, и все тут!

— Фотография есть?

Тетерина подсунула Насте фотку мужа, сделанную десять лет назад, перед поездкой к его матери. Там он выглядел весьма прилично.

Ведьма повертела фото в руках. Но, кажется, ничего не заподозрила.

— Сделаю.

Тетерина, конечно, знала, какой ритуал надо заказывать у Насти, чтобы вынудить ту прибегнуть к колдовству с покойниками из зеркала при полной луне. Она же подсказала Ленке, куда идти в ближайшее полнолуние, чтобы застать ведьму за работой.

Ленке этого было достаточно. Она собиралась похитить зеркало у Насти до того, как та начнет привораживать мужа Тетериной к самой Тетериной. Да и не в том было дело — Ленка вообще не хотела допускать, чтобы черная магия осквернила души пойманных мертвецов.

Ну что ж, теперь оставалось осуществить задуманное.

К счастью, полнолуния долго ждать не пришлось. Уже через неделю луна вошла в ту фазу, когда вершатся самые темные дела. И вот удивительно — до этого постоянно шли дожди, небо было затянуто серыми тучами и днем, и после быстрого раннего заката. Но, выйдя на улицу в час икс, Лена подняла голову и увидела огромный красный лунный диск на чистом черном небосводе.

Она поежилась, догадываясь, что будет непросто, и пошла к перекрестку, который указала ведьма Тетерина.

К счастью, подходящих для колдовства мест в деревне Клюквино было немного: фундамент недостроенной церкви, кладбище и недалеко от него перекресток пяти дорог.

Тетерина указала именно на перекресток, так как ее опыт подсказывал, что ворожить на зеркале лучше всего там. Она советовала Ленке вырвать магический предмет из рук молодой колдуньи и разбить, прошептав особый заговор, — такой ритуал помог бы запертым душам освободиться.

Ленка спряталась за оставленным на дороге автомобилем и прождала Настю почти час. Но та так и не появилась. Что ж, гарантий успеха никто не давал. Но если не освободить покойников сегодня, придется еще почти месяц ждать до следующего полнолуния. А кто знает, что случится за это время? Интуиция подсказывала Ленке — тянуть нельзя, надо постараться осуществить все задуманное сегодня.

Но Насти не было. А это означало, что Тетерина ошиблась. И Лена решила дойти до деревенского кладбища. У погоста было тихо, словно могилы поглощали звуки. Ни шороха листьев старых берез и осин, растущих между захоронений, ни даже собственных шагов Лена не слышала. Но в лунном свете заметила, как мелькнула вдалеке, за одним из крестов, черная тень. «Она здесь!» — пронеслось в голове.

Прячась за надгробиями, Лена стала пробираться к месту, где видела движение.

Странное дело: войдя на кладбище, она почувствовала какой-то небывалый прилив сил, перестала ощущать холод осенней ночи, усталость после прожитого дня, и даже страх, что у нее что-то может не получиться, пропал. Ладони стали горячими, словно она долго держала в них кружку кофе.

На одном из памятников Лена обнаружила на фотографии знакомое лицо и остановилась. Она пригляделась к выцветшему за много лет портрету старой, некрасивой женщины — это же Тамара похоронена, кровная родственница Насти, которая теперь оберегает свою правнучку. Как это раньше Лена не видела здесь ее могилу? Почему она открылась ей только этой ночью? Может, она заговорена на отвод глаз? Ведьмы могут таким образом прятать какие-то важные для них вещи и даже места.

Интересно, Тамара сегодня здесь, с Настей?

Лена подошла еще ближе и увидела: молодая ведьма сидела на могиле Наташи Кошкиной, одноклассницы, которая умерла из-за Настиной ворожбы. Видимо, решила сделать приворот с помощью покойницы. Настя поставила у памятника бывшей подруги высокую толстую черную свечу. В ее свете лицо ведьмы казалось еще более уродливым, чем оно стало за последние недели. Настя читала над лежащим у свечи зеркалом какое-то заклинание. Призрак покойной Тамары висел над ней, укрывая правнучку своей тенью, словно черным покрывалом.

«Если не одолею бабку, зеркала мне не видать», — поняла Ленка. Но что делать? Как прогнать зловредного духа?

Лена пряталась за надгробием какого-то мужика, скончавшегося еще три десятилетия назад. Судя по виду, от пьянства. Пока она раздумывала, как избавиться от Тамары, мертвец-алкоголик подошел к Лене и утробно замычал, привлекая внимание.

Кто знает, что он хотел от нее?

Только сейчас заметив этот неприкаянный дух, Ленка испугалась, что он выдаст ее местоположение, и взмахнула руками, словно прогоняла надоедливую птицу.

— Кыш! Пошел отсюда! — зашипела Ленка на покойника и тут с удивлением увидела, как призрак взлетел в воздух, словно это она подняла его над землей.

Ленка снова махнула руками, и дух подлетел еще выше.

Начиная о чем-то догадываться, она опустила руки, и покойник оказался возле нее.

— А ну-ка давай в могилу! — Лена показала мертвому мужику на его последнюю постель, и он послушался. Медленно, но верно погрузился в землю и исчез, не издав ни звука.

«Ох ничего себе, как я могу! — подумала Ленка. — Интересно, все дело в полнолунии или еще в чем? Так, может, я и мертвую Настину бабку смогу в могилу отправить?»

Лена снова переключилась на Тамару. Настя-то все равно не видит покойницу, значит, есть шанс, что не обнаружит ее исчезновения.

Лена развела руки, а потом соединила, словно на расстоянии брала опасную мертвячку в замóк. Призрак ведьмы с удивлением поднял голову и стал осматриваться.

«Чувствует! Работает!» — поняла Ленка и усилила хватку.

Лицо Тамары исказила гримаса непонимания и страха. Лена начала медленно тащить призрак сначала ближе к себе, а потом в сторону могилы, где лежали останки покойницы. Та почуяла, что происходит, начала извиваться в попытках вырваться из Ленкиной хватки. Но поделать ничего не могла. Неведомая сила, проснувшаяся в Лене, была выше той, которой обладала мертвая ведьма. За считаные минуты Лена в невидимых тисках вернула Тамару в промозглую кладбищенскую землю. И странное дело — та уже не могла вырваться наружу.

«Я не знаю, что со мной и надолго ли это, но такая сверхспособность сегодня очень кстати!» — решила Лена. И совсем уже без страха вышла к Насте.

Ведьма услышала шаги и прервала свою работу.

— Привет, подружка! Помогать мне пришла? Да я уже почти закончила, — улыбнулась Настя.

Лену обдало запахом гнили.

— Не подружки мы.

Живот скрутило — так противно оказалось стоять рядом с бывшей одноклассницей. Но Лена не подала виду.

— Это не новость. Только все равно зря ты пришла. Ничего не изменишь. — Настя потянулась за своим зеркалом, чтобы закончить ритуал.

— Я заберу его! — Ленка попыталась вырвать артефакт у ведьмы, но промахнулась: схватила не ручку зеркала, а руку Насти. От этого прикосновения внутри возникла резкая боль.

— А-а-а! — От неожиданности Лена упала на землю. Было такое чувство, будто ее ударили в пах. Она прижала руки к промежности и тут почувствовала, что джинсы слегка влажные. Испачкалась в чем-то?

Ленка попыталась рассмотреть, что за жидкость у нее на кончиках пальцев, и с ужасом поняла, что это... Но и Настя поняла это в ту же секунду.

— Кровь? У тебя кровь? Ты что, приперлась на кладбище в полнолуние беременная?

— Я… нет… я не беременная… Не может быть…

Лена попыталась встать, но к боли в животе добавилось головокружение.

— Вот же ты дурочка! Смотри, как бы покойники ребенка не забрали! — засмеялась Настя. Она убрала свое магическое зеркало в складки длинной черной юбки, задула свечу и направилась к выходу с кладбища. — Не советую тебе здесь оставаться! — крикнула она через плечо. — Но и помогать тебе, подружка, не буду!

Ночь ожила. Зашелестел опавшими листьями ветер, где-то вдалеке закричала птица.

Спустя минуту Ленка смогла подняться с земли и присесть на деревянную скамейку у могилы Наташи Кошкиной. Она смотрела на растворяющуюся в ночи фигуру Насти и думала о том, что случилось. Слова ведьмы ее шокировали.

«Беременна?» — В этом слове для Ленки было сокрыто так много смыслов, что охватить их все в одно мгновение казалось невозможным.

Надо было скорее выбираться с кладбища и вызывать скорую.

* * *

Из больницы Володя добрался в Клюквино на такси.

Правая нога пока еще ужасно ныла, и приходилось пить обезболивающие, но это было последнее, что его волновало. Он довольно ловко научился передвигаться на костылях и потому первым делом поковылял к Ленкиному дому. Вот уже больше недели она не отвечала на его звонки и эсэмэс. Это пугало и расстраивало Володю. Главное, чтобы она не успела натворить бед или снова попасть в какой-нибудь капкан.

Он нажал на звонок, висевший на калитке, и тут же услышал, как в доме скрипнула дверь. Значит, сейчас отопрут.

На порог вышла Ленкина мама. Глядя на нее, было несложно представить Лену в будущем: те же черты лица, те же линии фигуры, те же добрые, светящиеся любовью глаза. Возраст выдавали только морщинки и седые волосы.

— Здравствуйте! Вы Ленина мама?

— Мама. Ксения Валентиновна. А ты никак тот самый Володя? — Ксения Валентиновна посмотрела на него с грустью и как будто даже с жалостью. — Иди-ка ты домой, Володь. Нет Ленки. Не хочет она тебя видеть.

— Так ее нет или не хочет видеть?

— А ты думай, как тебе больше нравится. Только уходи.

— Странный разговор. Не ожидал. Я вас или ее обидел чем-то?

— Это не мое дело, Володь. — И, чтобы не продолжать бессмысленный спор, Ксения Валентиновна скрылась за дверью.

Володя еще раз набрал Ленкин номер, но кроме протяжных гудков ничего в трубке не услышал. Пришлось несолоно хлебавши ковылять к своему дому.

По дороге решил заглянуть к участковому.

Николай Степанович, конечно, был поражен Володиному виду. Тут же усадил его в машину и настоял, что оставшиеся сто метров довезет его до дома.

— Ты чего вообще по деревне ходишь, терминатор недобитый? Врачи небось лежать велели?

— Велели. Но тут такое дело… Ленка пропала. Прячется от меня. Я вот думаю, не обидел ли я ее чем-то?

— Бабы народ обидчивый, но отходчивый. Что ты, малахольный, что ли? Прыщи на огурце зажили? Всему учить тебя… Цветов ей принеси, шоколадку!

— Николай Степанович, это же Ленка! Да и… — Володя хотел сказать, что между ними снова только дружба, но участковый его перебил:

— А что, Ленка не баба, что ли? Обычная баба, хоть и с тараканами в котелке.

— Да она мне при последней встрече что-то про проклятие говорила. У меня уже мысли дурные: может, опять во что-то вляпалась, а признаться боится? Или не хочет. Не знаю я. Надо что-то делать.

— Опять к ведьме-шмедьме в город поедем? Не понравилась она мне…

— Не нужно. Я хочу попросить — на тебя ведь у нее точно никаких обид, — может, ты сходишь к ней, узнаешь, что и как? У меня сердце не на месте.

— А, ну так это несложно. Это я очень даже могу сходить. Только вот тебя до дома доведу, в койку уложу, удостоверюсь, что ты больше не скачешь тут на костылях по лужам, как подбитый кузнечик, и пойду проведаю Ленку нашу.

— Обещаешь? Позвонишь потом?

— Ёк-макарек! Обещаю, что еще и чай тебе заварю перед уходом.

И участковый действительно заботливо довел Володю до дома и уложил в постель. Однако и он Ленку в этот день не нашел.

Лена третьи сутки лежала в больнице, в гинекологии. Там ей сделали УЗИ и выдали стопку бумажек с результатами анализов и смазанный черно-белый снимок, на котором было видно маленькое, с бусинку, пятнышко. По словам врачей, оно было ее будущим ребенком.

«Надо же, — думала Ленка, разглядывая снимок, — горошина и то больше. А сколько всего изменилось с появлением во мне этого пятнышка».

Ленка была уверена: власть над покойниками, которую она ощутила на кладбище, появилась у нее благодаря беременности. Это зернышко новой жизни усилило ее дар и помогло утихомирить душу мертвой ведьмы Тамары.

Но в воздухе висели вопросы. Кто отец этого ребенка? Когда он был зачат? Лена не помнила ничего, что указало бы ей на правильные ответы. И хотя ее сердце изо всех сил тянулось к Володе, она не была уверена, что он имеет к этой беременности какое-то отношение.

«Похоже, это случилось, пока я была во власти Насти. Нужно как-то узнать все детали».

Лена сознательно не отвечала на Володины звонки и маму попросила прогнать его, если он явится. Дело в том, что у женщин ее рода была тайна, непосредственно связанная с их бабьей долей. И было крайне важно сначала узнать, кто отец ребенка, а уже потом принимать решение о дальнейших действиях.

Если есть хоть малейший шанс, что она могла переспать с Володей, пока была в беспамятстве, то нужно подготовиться к разговору с ним.

«Но нет… нет… не мог же он воспользоваться мной и моим помешательством, чтобы… Он нормальный мужик, я не верю, что он… Это же как если напоить и затащить в постель. Хотя он меня не поил и не одурманивал. Да и вообще, я бы сама с ним… Нет-нет, не надо мне всего этого!»

Мысли путались. Ленка то злилась на себя, то ненавидела Настю, то надеялась, что близость, приведшая к беременности, была у нее именно с Володей, то мечтала, чтобы это был кто угодно, только не он.

Снова завибрировал мобильный. На экране высветился номер Кадушкина.

«Может быть, участковый что-то знает», — и Ленка ответила на звонок.

Они быстро договорились встретиться у него на службе. Завтра ее отпустят домой, и она сможет поговорить с Николаем Степановичем. Он хороший человек, он поможет.

В палату зашла врач, вздохнула и села напротив Ленки.

— Так, дорогая моя. Бояться тебе нечего: беременность развивается нормально. Кровотечения на таком сроке бывают. Нельзя сказать, что это хорошо, но в твоем случае никакой опасности для плода нет. Поэтому завтра документы будут готовы — и можешь ехать в свою деревню. До двенадцати недель подумай и, если что, записывайся на аборт. После двенадцати недель — только рожать. Все поняла?

Ленка растерянно захлопала глазами. Аборт? Раньше ей не приходило в голову ничего подобного. А ведь аборт мог бы решить все проблемы. Только вот чем придется за него заплатить? И думала Ленка, конечно, не о деньгах.

* * *

Дома Володе не сиделось. Во-первых, в Клюквине курьерских сервисов нет, домой никто продукты не доставит, если жрать хочется — не приготовит. Можно было бы мать вызвать, но ему не хотелось ее напрягать — тоже ведь не девочка на побегушках.

Так что натягивал на свой гипс старые треники, вместо ботинка — шерстяной носок и два пакета и ковылял на костылях в магазин.

Как-то утром, добравшись до палатки, в которой торговали хлебом, Володя увидел в очереди впереди себя Настю. Она стояла вся сгорбившись, замотанная в черный платок, и сжимала под мышкой большую сумку, напоминающую мешок. Удивительно, как быстро молодая, красивая девушка, вызывавшая острое чувство зависти у всех ровесниц, превратилась в хмурую, страшную тетку, от которой за версту веяло злобой.

Когда подошла ее очередь, Настя стала ругаться с продавщицей из-за какой-то мелочи и так увлеклась, что не замечала никого вокруг. Володя подковылял поближе: во-первых, ему тоже нужен хлеб, во-вторых, интересно же, из-за чего орут.

Но вслушаться не успел — увидел рукоятку зеркала, которое мечтала выкрасть у ведьмы Ленка. Магический артефакт Настя носила с собой в кармане пальто. Значит, Лена так и не смогла добраться до зеркала.

Володя бросил несколько осторожных взглядов по сторонам. За ним очередь пока никто не занимал, рядом тоже никто не вертелся. Ну, была не была! Он сделал еще один шаг к Насте, и тут костыль, на который он опирался, заскользил на влажной земле, и Володя повалился прямо на ведьму.

От неожиданности и Настя, и продавщица закричали в один голос.

— Простите, гражданочки! Простите ради бога! — Володя пытался вернуть себе равновесие, но все-таки не смог устоять без костыля и сел на холодную землю.

Теперь Настя разглядела, кто на нее упал.

— А, это ты. — Она улыбнулась, заметив Володин гипс. — Дома бы сидел! Куда приперся?!

— Да что ты все гавкаешь! Помоги человеку! — Продавщица вышла из своей палатки и подала Володе руку. — Что ж ты, касатик, один живешь? Некого за хлебом послать?

— Да ничего страшного. Я сам виноват. Простите, что напугал вас. — Володя осторожно поднялся.

— Не извиняйся, это мы, дуры, тебя не заметили, пока ругались. Тебе белого хлеба дать? Держи батон. Не ищи деньги, опять упадешь! Занесешь, когда поправишься.

— Спасибо! Я к вам друга с деньгами отправлю, — пообещал Володя и поковылял в сторону дома, стараясь двигаться как можно быстрее.

Но окончательно выдохнул, только добравшись до дома.

Он сбросил с себя перепачканную одежду прямо у порога, отвязал от гипса пакеты и плюхнулся на диван.

— Эх, какой талант во мне пропадает! — сказал Володя сам себе и достал из рукава свитера Настино старинное зеркало. — Ну вот, осталось только Ленке передать.

Он взял мобильный и в сотый раз набрал Ленкин номер. Но она снова не сняла трубку, не прислала никакого сообщения.

Володя позвонил Николаю Степановичу. Тот ответил после второго гудка и тут же перешел к делу.

— До пункта полиции сам добраться сможешь? — сухо спросил Кадушкин.

— Смогу. А надо?

— Если хочешь с Ленкой поговорить. Жду.

— Так точно, понял.

Такой поворот дела, конечно, не мог не удивить. Почему для разговора с Ленкой Николай Степанович пригласил его на работу? Значит, она все-таки снова что-то натворила?

Пока Володя добирался до участкового, он перебрал в голове различные варианты, но так и не придумал, что же могло случиться.

В любом случае он был рад — Ленка нашлась! И он передаст ей зеркало, за которым она охотилась. Есть шанс, что Настя еще не хватилась пропажи, — значит, можно, наверное, и покойников из него по-быстрому высвободить.

Впрочем, в этом Володя ничего не понимал. Решил, что мертвецами пусть уж Ленка сама занимается.

В кабинете у участкового, как всегда, стоял сильный запах табака, однако сигарета была заткнута у Николая Степановича за ухо и не дымилась. Сам он расположился на своем рабочем месте за столом.

Ленка сидела сбоку от него и старалась не поднимать глаз на Володю.

— Привет! Друзья, рад вас видеть! Что такие кислые? — Володя проковылял в кабинет участкового и приземлился на стул, стоящий напротив Ленкиного. — Я, между прочим, к вам с подарочком пожаловал!

— А у нас есть к тебе невеселые вопросы, Володь, — как-то слишком серьезно сказал Николай Степанович, проигнорировав слова про подарочек.

— Интересно. Ну, задавайте свои вопросы.

В этот момент Володя понял, что стул, на котором сидит Ленка, участковый обычно выставляет для потерпевших, а вот Володя сел на место для хулиганов, подозреваемых или обвиняемых. Такой расклад ему не понравился. Он сам — следователь. А здесь почему-то оказался на месте преступника.

Ленка подняла глаза и посмотрела на Володю в упор. Потом ее нижняя губа задрожала, и Лена тихо прошептала:

— Не могу.

— Хорошо, я сам спрошу. А ты, Володя, давай начистоту. Месяц назад, пока Лена была под воздействием Настиного дурмана, ты с ней спал?

Володя ошарашенно захлопал глазами на участкового. Он ожидал услышать что угодно, но только не такой вопрос. Почему Николай Степанович об этом спрашивает? Какое ему дело? Да он сам, в конце концов, знает ответ. Ведь он был у него утром после того, как все случилось. И Ленка… Почему она отворачивается? Почему выглядит такой испуганной? Кого она боится? Его, Володю?

— Николай Степанович…

— Владимир, отвечай, был у тебя половой акт с гражданкой… Тьфу!.. С Ленкой! Говори!

— Значит, правда не помнишь, — обратился Володя к Лене, но та молчала.

— Что она должна помнить? — перебил участковый.

— Да, было, — тихо сказал Володя.

— Что было? Не слышу!

— Да, Лена приходила ко мне, и мы… занимались любовью.

Лена расплакалась и выбежала в коридор. Володя хотел броситься за ней, но с костылями так быстро не подскочишь. Пока он копался, участковый встал со своего места и положил тяжелую руку ему на плечо, снова придавив к стулу.

— Значит, так, чили́м одноногий. Теперь у тебя два варианта. Первый — ты собираешь свои вещи, продаешь дом и навсегда заворачиваешься в рубероид. Иначе говоря, уезжаешь из Клюквина куда глаза глядят. Лучше подальше. И мы все тут про тебя забываем. И второй — ты трогаешься умом и решаешь остаться. Тогда на тебя заводится уголовное дело об изнасиловании. Понятно объясняю? Об изнасиловании.

— Что? — Володю аж затрясло от ярости.

— Не «что», а «так точно, я все понял, уезжаю!». Это будет правильным ответом.

Не помня себя от гнева на несправедливое обвинение, Володя схватил свои костыли и как мог быстро вышел в коридор. Ленка стояла у окна, отвернувшись, спрятав заплаканное лицо в ладони.

— За что? — Володя попытался приблизиться к Лене, но заметил, как она сжалась, услышав его голос. — На, возьми. — Он протянул ей Настино зеркало. Но Лена не обратила внимания на то, что он держит в руке.

В коридоре показался участковый, забрал артефакт и передал ей.

— Уезжай, Володь. Просто уезжай. Сам виноват. Давай помогу тебе добраться до выхода.

Володя отдернул руку, отвергая помощь Николая Степановича, и поковылял на костылях прочь.

* * *

Лена держала Настино зеркало в руках и думала о том, как правильнее поступить. После всего, что случилось с ней за последний месяц, недостаточно было просто разбить магический артефакт и выпустить души покойников. Она понимала, что акт освобождения этих несчастных ничего не изменит: Настя найдет и насобирает новых умерших, не этим зеркалом — так другим. И все продолжится.

Лена чувствовала себя втянутой в какую-то давнюю игру, которая началась задолго до ее рождения и еще не скоро закончится. Неприятно было ощущать себя пешкой, чья жизнь — объект манипуляций, за которую кто-то другой решает, что она должна делать, в чем ее миссия, будет ли у нее ребенок, останется ли она вместе с отцом этого ребенка и не придется ли ей посвятить все дни своего существования борьбе с другой такой же марионеткой, то есть Настей.

В последние дни Лена часто думала о том, что все важное в ее судьбе уже свершилось. И теперь у нее только пассивная роль: реагировать и наблюдать, но не создавать события своей жизни.

Некие силы наделили ее даром видеть мертвецов. И она приняла этот дар и согласилась помогать душам умерших.

Некие силы предопределили ее рождение в деревне, где живет Настя — потомок черных ведьм, продолжательница дела своей матери.

Настя лишила Лену воли, ввела в морок и сделала так, что она отдалась Володе. И теперь в ее чреве зреет плод этой ночи. И по воле судьбы Лена вынуждена сделать все, чтобы Володя покинул ее родные края, уехал как можно дальше и никогда не возвращался. Она обидела его намеренно. Специально обвинила в изнасиловании. Она хотела причинить ему как можно больше боли. Потому что не видела другого выхода. Если бы Лена рассказала ему, почему прогоняет, он бы не ушел.

«Так, все! Не думать о Володе, не думать! Не думать! Надо думать о Насте. Надо думать о ведьме». Лена решила, что должна попытаться остановить заклятую подругу. Не противостоять ей, исправляя сделанные ею пакости; не спасать украденные ею души, а раз и навсегда прекратить все это. Уничтожить зло. «Это единственный способ начать играть по собственным правилам», — пришла к выводу Лена.

Задумавшись, она вышла на Осиновую улицу. Здесь, на дороге, которая просматривалась в обе стороны, Лена почувствовала себя неуютно, словно ведьма могла за версту засечь ее присутствие.

Лена зашла за колодец, стоящий в кустах шиповника, и тут обратила внимание, что на лавочке возле него отдыхают две Настины соседки. Они не могли видеть Лену, а вот ей было их и видно, и слышно.

— Как твоя Машка? — спрашивала одна женщина у другой. — Молоко пошло? Я ездила в соседнее село к батюшке, набрала святой воды, своей Пеструхе даю.

— И что твоя корова?

— Да не пойму пока. Кажись, очухивается.

— Надо и мне съездить. Повезло же нам на одной улице с этой ведьмой жить.

— И не говори! Вчера мимо забора ходила, на моего мужа зыркала. Представляешь? А вечером он с радикулитом слег. Сглазила.

— Мама дорогая! И ты молчишь?

— А что я скажу? Я рот открою — а она мне внука попортит. Или дочку. И что тогда?

— Надо прогнать ее! Пусть в другую деревню едет. Или в лес уходит. Мать Настькина на что сильная была, а такого себе не позволяла! Никогда я не слышала, чтобы она деревенских мужиков проклинала или скотину. Мирно жили. А эта… тьфу!

— И как ты ведьму прогонишь? Участковый уже сказал: нету такого закона, чтобы за колдовство в тюрьму посадить.

— Так давай ей дом спалим!

— Да что ты городишь! Это ж уголовщина! А если дети ее приедут, а если она не выберется… Грех на душу возьмешь?

— А ты, я так поняла, не против вдовой стать? Мужа твоего сведет в могилу — тогда запоешь… Да только поздно будет!

— Да ну тебя, Егоровна! Не могу я так! Не по-христиански это.

Женщины распрощались, подняли свои ведра с колодезной водой и разошлись по домам. А Ленка подумала, что только что они подарили ей хорошую идею.

Услышав стук в дверь, Настя с неохотой оторвалась от старой маминой записной книжки, где у той хранились рецепты разных зелий — от хворей и зависимостей, для хворей и зависимостей, от беды и бедности, для беды и бедности.

На пороге стояла Тетерина.

— Здравствуй, девонька-красавица! Я опять к тебе.

— Заходите. — Настя была не рада видеть Светлану Васильевну.

— Что-то ритуал твой не помог, моя хорошая. Сосед молодой как воротил от меня нос, так и воротит. Даже сумку из магазина поднести не помог.

— Не делала я ритуал.

— Как же так?

— Помешали. В следующее полнолуние сделаю. Придет ваш сосед, на коленях стоять будет, лишь бы вы его впустили.

— А не врешь?

Настя сверкнула глазами на Тетерину.

— Не серчай, девонька. Я смотрю, дома ты одна, мужа нет, детей нет. Откуда, думаю, одинокой молодухе понять тоску женщины в возрасте.

— Все у меня есть! И муж, и дети. У свекрови они сейчас.

— Ой-ой! Как же так? Надолго ли?

— До лета. В школу там пошли.

— Ой, молодцы какие — в школу пошли!

— Что-то вы, Светлана Васильевна, много вопросов задаете. Не переживайте, если обещала, я все сделаю, слов на ветер не бросаю.

Настя снова сурово посмотрела на Тетерину. Старая ведьма не сдержала улыбку.

— Спасибо, голубушка. Мужу и детям здоровьечка! Жду! Жду с нетерпением следующего полнолуния!

И, как только вышла за порог, написала Ленке сообщение:

«Нет никого. Живет одна, гостей сегодня-завтра не ждет. Делай то, что хотела».

Когда стемнело, Ленка отправилась к Насте.

Обычный человек, может, и побоялся бы идти к ведьминому жилищу со стороны леса, но только не Ленка. В темноте деревьев ей спокойно. Монстр прячется не там, он сидит у теплой печи, пьет чай и сушит травы.

В заборе Лена без труда отыскала небольшую незапертую калитку. Строгановы пользовались ею, чтобы ходить в лес со своей территории за грибами или ягодами. Через нее Лена попала на участок. Огляделась. Поблизости не было ни живых, ни мертвых. Теплым желтым светом горели два окна в доме. Лена подобралась к тому, за которым у Насти располагалась жилая комната. Осторожно заглянула внутрь и увидела Петра.

Ее первая школьная любовь… Он так и служит Насте после смерти. Давно Ленка не встречала его призрак. Теперь, глядя на бледное мертвое лицо парня, она уже не жалела себя, своей потерянной любви. Только острое чувство несправедливости щемило сердце — это ведь родная мать привела парня к смерти. Лишила жизни за непослушание.

И хотя виновница его гибели сама уже в сырой земле, дух Петра все еще не может найти покоя — родная сестра не пускает его на тот свет.

Лена закрыла глаза и прислушалась к себе. Надо помочь Петру упокоиться. Это будет правильно.

Она прикоснулась ладонью к окну, за которым увидела дух парня, и произнесла его имя.

Петр поднял на Лену бесцветные глаза, протянул к ней руку.

— Иди ко мне! — тихонько позвала Лена.

Дух подплыл ближе, прикоснулся к ее ладони с другой стороны стекла, и сила, которую давал Лене зарождающийся ребенок, словно склеила их.

Лена без труда вытащила Петра из дома, буквально сквозь стену вытянув его на улицу. Дух не сопротивлялся. Он смотрел на нее не отрывая глаз и даже, кажется, слегка улыбался. Петр был рад встрече с Ленкой.

Она отвела мертвого парня на кладбище, и они, все так же не расцепляя рук, сели на лавочке у надгробия с его именем.

— Отдохни. Ты заслужил покой. — Лена смотрела на призрак с нежностью, а он на нее — с благодарностью и любовью.

— Спасибо, — сказал Петр одними губами, отпустил ее руку и погрузился в могилу.

Надо было возвращаться к Настиному дому. Теперь она совершенно точно там одна.

На этот раз Лена смело постучалась в дверь. Настя открыла, и первое, что она увидела, — свое зеркало, в котором томились пойманные души.

Не медля ни секунды, Лена бросила его на пол и раздавила каблуком. Настя не видела своих освобожденных пленников, но понимала, что Лена выпустила их, разбив магический артефакт на пороге ее дома.

Лена зашептала заговор, который должен был отвязать умерших от Насти, чтобы они могли уйти в мир иной и упокоиться.

Настя, глядя Лене в глаза, улыбнулась.

— Думаешь, это последние покойники, которых я поймала?

Лена закончила ритуал и ответила ведьме:

— Нет. Но чтобы ты больше не делала этого, я пришла очистить тебя.

— А не боишься? Из нас двоих ведьма я, а не ты.

— Все боятся ведьм. Но лучше бы боялись тех, кто сжигает их на кострах.

* * *

Когда участковый Кадушкин проснулся среди ночи от воя сирены пожарной машины, он сразу все понял. Николай Степанович оделся и отправился на Осиновую улицу к дому молодой колдуньи. К этому времени огонь уже сожрал строение целиком. Полыхало знатно. Пожарные приступили к своей работе, но все понимали: дом они не спасут, от него уже почти ничего не осталось.

К счастью, до соседей жар и огонь не достали. Но вся улица высыпала смотреть, как горит ведьмино жилище.

Не увидев в толпе Настю, участковый подошел к начальнику пожарного расчета. Тот сообщил, что внутрь его люди пока не заходили, но, по свидетельствам очевидцев, хозяйку дома видели живой уже после того, как начался пожар. Кто-то увел ее с улицы — наверное, успокаивать.

Кадушкин присмотрелся к лицам соседей. Две женщины, которые совсем недавно собирались спалить Насте дом, с ошарашенными лицами смотрели на происходящее и попеременно крестились.

— Ну что, козочки мои, поедем в участок! От вас поступали угрозы, я сам слышал. А теперь, стало быть, осуществили задуманное? Придется вас арестовать!

— Да что ты, Николай Степанович! Не поджигали мы ее, прости господи! — еще раз перекрестилась одна из них.

— Это адвокатам своим будете рассказывать. А мне макароны вешать не рекомендуется.

— Богом клянусь, не мы это! — закричала вторая соседка.

Кадушкин увидел, что в глазах у нее стоят слезы. Кажется, они были по-настоящему напуганы. Опыт подсказывал участковому, что бабы не врут.

— Дождемся пожарной экспертизы, тогда поговорим. А пока кыш по домам, курицы! Не на что тут зенки лупить.

Через полчаса, когда пожарные уже потушили огонь, а соседи Строгановых разошлись, участковый заметил, как по Осиновой улице приближается к пепелищу знакомый силуэт хромающего следователя. Новость про пожар разлетелась быстро, Володя тоже пришел посмотреть, что случилось.

— Не уехал еще? — вместо приветствия спросил Николай Степанович.

— Я сейчас не очень мобилен. — Володя кивнул на свою загипсованную ногу. — Жертвы есть?

— Нет. Дом пустой.

— Поджог?

— Ребята-пожарные говорят, что, скорее всего, от печи загорелось… Ее еще до революции клали, старая. Несчастный случай, так скажем. Отчет эксперта будет готов завтра-послезавтра.

— Ну и хорошо.

Володя достал сигареты и прикурил.

— Так ты уезжаешь или нет? — Кадушкин переминался с ноги на ногу. Он чувствовал себя неловко, так как не был уверен в том, что Володя изнасиловал Лену, но не мог отказать ей в помощи. Она и правда стала ему как дочка.

Вместо ответа Володя грустно усмехнулся и, развернувшись, поковылял обратно.

Мелкий дождь не капал на землю — висел в воздухе, прилипал к лицу. Внутри у Володи было холодно, словно на место души кто-то положил ему внутрь огромный кусок льда. Пальцы все время мерзли, особенно на сломанной ноге. В голове было пусто.

Через два дня рано утром водитель такси помог следователю погрузить в багажник сумку с вещами, довел до машины и повез на квартиру к матери. Свою машину Володя заберет позже — все равно пока не может сесть за руль со сломанной ногой.

Заниматься продажей дома он решил уже после переезда из Клюквина — пусть агент показывает дом потенциальным покупателям, торгуется, нахваливая деревню и соседей. Самому ему слишком тошно.

Он чувствовал себя преданным. Даже после развода с бывшей женой не было в душе такого жгучего чувства опустошения. А теперь ощущение, что его вероломно обманули, душило и не давало спать по ночам. Тысячу раз он задавался вопросом: за что? Почему Ленка поступила с ним так? Не поговорила, не задала вопросов, а обвинила в… Даже мысленно произносить это слово Володе было невыносимо больно.

Ну что ж, значит, он уедет. В конце концов, ни на Ленке, ни на Клюквине свет клином не сошелся.

Володя открыл окно автомобиля и крикнул, глядя на удаляющуюся деревню:

— Пошли вы все к черту!

А потом попросил таксиста сделать музыку погромче. И закурил.

Он не видел, что спустя пять минут из-за поворота показалась на дороге служебная машина Кадушкина. На переднем сиденье ехала Лена, сзади лежала ее сумка с вещами и сидела Настя. Взгляд у молодой ведьмы был стеклянный, невидящий.

— Лен, дочка, уезжать необязательно, подумай еще раз. Тебя никто не обвинит в поджоге дома. Экспертиза показала, что все произошло из-за старой печи. Уж не знаю, как ты это подстроила.

— Если бы я не очистила ее огнем, Настя продолжила бы колдовать. Так было нужно. — Ленка подняла воротник пуховика и надвинула на голову капюшон.

— И что с этой стерлядью будет? — Кадушкин не отрывал глаз от дороги.

— Я позабочусь о ней. Она станет как все. Я уже позвонила Федору, ее мужу, предупредила, что Настя со мной поживет у дальних родственников. Примерно недельку, потом верну ее. — Голос Ленки стал совсем тихим.

— Дочь, скажи мне, за что ты с ним так? Он что, правда тебя… силой взял? — не выдержал Николай Степанович. Этот вопрос вертелся у него на языке уже который день.

Ленка поняла, о ком речь. Имя можно было не называть.

— Я беременна от Володи, дядя Коля. Мне пришлось заставить его уехать. Ты никогда не задавался вопросом, как так получилось, что нет у меня ни отца, ни деда?

— И что ж это значит?

— Мы прокляты, дядя Коля. Если Володя будет со мной — он умрет. Если забудет меня — выживет. Я должна была, понимаешь?

Николай Степанович покачал головой. Еще недавно он назвал бы Ленку дурой, каких мало. Но теперь он хорошо понимал, что эта девушка — особенная. И не верить ей нельзя. Она знает, что делает.

— Я буду навещать тебя.

— Конечно.

— Это не вопрос был. Я буду приезжать не реже раза в неделю.

Машина выехала на трассу, и Ленка с грустью проводила глазами бензоколонку, на которой работала. Не скоро она ее теперь увидит. Да и увидит ли вообще? Закончилась ее жизнь в деревне Клюквино. Начинается новая история. Она родит ребенка, станет матерью и, если повезет, никогда больше никого не полюбит. Потому что любовь проклятой обречена.

«Надеюсь, ты останешься жив и будешь счастлив», — мысленно попрощалась она с Володей. И закрыла глаза. Впереди долгий путь, можно и поспать.