Леопард охотится в темноте

* * *

Обратный путь по лабиринту тоннелей и пещер они проделали в полном молчании. Крейг, однако, проверил все сделанные им знаки на каждом повороте и на каждой развилке.

Они вернулись в главный зал пещеры, и всего через несколько минут в очаге уже плясал огонь и закипала вода в котелке.

Крепкий, переслащенный чай окончательно прогнал дрожь у Крейга и поднял настроение всем остальным.

— Я должен вернуться в деревню, — сказал Вусаманзи. — Если придут солдаты и не застанут меня, у них могут возникнуть подозрения, они могут начать пытать моих женщин, издеваться над ними. Я должен быть там, чтобы защитить их, потому что даже машоны боятся моего колдовства. ^— Он поднял свою накидку, сумку и украшенный изысканной резьбой посох. — Вы не должны покидать пещеру. Вы рискуете быть обнаруженными солдатами, если покинете ее. Мои женщины придут послезавтра, принесут еду и новости о солдатах. — Он опустился на колени перед Тунгатой. — Оставайся с миром, великий принц Кумало. Мое сердце говорит, что ты — детеныш леопарда, упоминаемый в пророчестве, что ты найдешь способ освободить дух Лобенгулы.

— Возможно, я вернусь когда-нибудь со специальными машинами, необходимыми для того, чтобы добраться до места упокоения короля.

— Возможно, — согласился Вусаманзи. — Я совершу жертвоприношение и посоветуюсь с духами. Быть может, они снизойдут до того, что укажут мне путь. — Он остановился у входа в пещеру. — Я вернусь, когда станет безопасно. Оставайтесь с миром, дети мои. — Старый колдун ушел.

— Что-то говорит мне, что грядут тяжелые времена, — сказал Крейг, — и переживем мы их в этом не самом привлекательном месте.

Все они были активными и разумными людьми, и вынужденное заточение не замедлило сказаться. Они молча разделили зал на общую зону рядом с очагом и две частных зоны для каждой пары. Воды, стекавшей по склону скалы и собранной в глиняную чашку, было достаточно для удовлетворения всех их потребностей, включая омовения. Вертикальная шахта в конце одного из тоннелей служила естественным туалетом. Нечего было читать и не на чем было писать — от этого больше других страдал Крейг. Чтобы скоротать время, Сэлли-Энн стала брать у Сары уроки синдебеле и достигла таких успехов, что скоро смогла поддерживать простой разговор и бегло отвечать на вопросы.

Тунгата быстро восстановил здоровье за этот период вынужденного бездействия. Его худое тело пополнело и налилось жизненной силой, раны на лице и теле быстро зарубцевались. Очень часто он становился лидером долгих дискуссий у очага, и его безудержное чувство юмора, которое Крейг так хорошо помнил, не давало никому грустить.

Когда Сэлли-Энн с пренебрежением отозвалась о соседней Южной Африке и политике апартеида, Тунгата возразил ей с показной суровостью:

— Нет, Пендула, — Тунгата дал ей имя на синдебеле, означавшее «та, что всегда отвечает», — нет, Пендула, чернокожие африканцы должны не проклинать их, а благодарить буквально в каждой молитве! Ведь они могут объединить сотни племен одним призывом. Достаточно одному из нас встать и крикнуть «Расистские буры!», как все перестают лупить друг друга по головам и на мгновение мы все превращаемся в братьев.

Сэлли-Энн захлопала в ладоши.

— Хотела бы я посмотреть, как ты произнесешь такую речь на следующем заседании Организации африканского единства!

Тунгата одобрительно хмыкнул. Они становились добрыми друзьями.

— Кроме того, мы должны благодарить их за…

— За что? Скажи мне, — подбадривала она его.

— Там живут самые кровожадные ниггеры во всей Африке. Зулусы, косы и тсваны. Мы с машонами справиться не можем. Представь, что случилось бы, если бы на нас накинулись и банды с юга. Нет, начиная с сегодняшнего дня мой девиз — «Ни дня без поцелуя африканера».

— Не поддерживайте его, — взмолилась Сара. — Настанет день, и ему придется разговаривать с людьми, которые будут относиться к его словам серьезно.

Иногда Тунгата впадал в мрачное состояние.

— Все как в Северной Ирландии или Палестине, только значительно масштабней и сложнее. Конфликт между нами и машонами — это всего лишь микрокосм проблем всей Африки.

— Ты знаешь решение? — спрашивала Сэлли-Энн. — Только радикальное и трудное, — отвечал Тунгата. —

Понимаешь, европейские державы девятнадцатого века в результате борьбы за господство разделили весь континент между собой без учета племенных границ, которые являются священными для Организации африканского единства. Одним из возможных решений является разделение континента в соответствии с этими границами, но ни один человек, находясь в здравом уме, не поддержит эту точку зрения после того, что получилось в результате разделения Индии и Пакистана. Еще одним решением, по моему мнению, может быть некая форма федерального правления, основанного на американских принципах, когда государство разделено на племенные провинции, обладающие автономией в решении своих внутренних дел.

Они проводили за разговорами большую часть времени. Для того чтобы развлечь и дополнить знания девушек, Тунгата и Крейг рассказывали им историю земель между Замбези и Лимпопо, причем каждый концентрировал внимание на роли своего народа, своей семьи в открытии и завоевании этих земель, в войне, которая их разорила.

Дважды их разговоры у очага прерывали звуки из внешнего мира — свистящий грохот винта вертолета. Они замолкали и смотрели на каменную крышу над головой, пока грохот не стихал. После этого они говорили о своих шансах на спасение от так безжалостно преследовавших их врагов.

Каждый второй день, в предрассветной темноте, скрывавшей их от глаз с неба, приходили женщины из деревни Вусаманзи. Они приносили еду и новости.

Десантники из Третьей бригады приходили в деревню. Сначала они окружили ее, потом прочесали, опустошая хижины. Они заковали в наручники одну молодую девушку, угрожали старику, но тот встретил их с достоинством, и жителей деревни спасла его репутация колдуна. Солдаты ушли, не взяв с собой ничего ценного, не спалив ни одной хижины и никого не убив, не считая нескольких цыплят. Правда, они обещали вернуться.

Тем не менее тщательный поиск продолжался по всему району. Отряды машонов на земле и вертолеты прочесывали леса и горы, и сотни матабелов, которым удалось бежать из лагеря, снова оказались в неволе. Девушки видели их прикованными друг к другу в кузовах тяжелых грузовиков.

Вусаманзи считал, что солдатам пока не удалось найти потерпевшую крушение «сессну», но опасность еще не миновала, и он приказывал девушкам каждый раз настаивать на том, чтобы Тунгата с друзьями оставался в пещере. Сам он обещал навестить их, как только сочтет это безопасным.

Такие новости не могли не подействовать угнетающе, поэтому Крейгу приходилось использовать все свое мастерство рассказчика, чтобы хоть как-то разрядить царившую в пещере атмосферу уныния. Он постоянно переводил разговор на излюбленную тему — могилу Лобенгулы и, как все они надеялись, несметные сокровища, в ней хранившиеся. Они уже обсудили, какое оборудование потребуется для того, чтобы команда аквалангистов смогла разобрать стену и проникнуть в гробницу. Однажды Сэлли-Энн спросила:

— Сэм, скажи, если сокровище действительно существует, если мы сумеем добраться до него, если оно окажется таким несметным, как мы считаем, как ты собираешься им распорядиться?

— Я считаю, что к нему следует относиться как к достоянию всех матабелов. Следовало бы учредить траст и использовать на благо народа, в первую очередь, для обеспечения политического равноправия. Смею утверждать, что человек, обладающий такими финансовыми ресурсами, смог бы добиться расположения Министерства иностранных дел Великобритании и Государственного департамента США. Он смог бы убедить их вмешаться. Правительство в Хараре было бы вынуждено считаться с мнением такого человека, для моего народа открылись бы возможности, о которых сейчас не стоит даже мечтать.

— Кроме того, его следовало бы использовать на осуществление различных социальных программ: образование, здравоохранение, защиту прав женщин, — поборов свою застенчивость, добавила Сара.

— А еще вы использовали бы его на приобретение земли для племени, на финансовую помощь крестьянам, на приобретение тракторов и комбайнов, на разведение скота, — сказал Крейг.

— Крейг, — сказала Сэлли-Энн, положив руку ему на колено. — Неужели нет никакой возможности добраться до гробницы? Может быть, попробуешь еще раз?

— Драгоценная моя девушка, позволь напомнить в сотый раз, что я, может быть, смогу вынуть из стены один камень за одно погружение, а двадцать таких погружений просто убьют меня.

— Господи, как нелепо. — Сэлли-Энн вскочила на ноги и заходила по пещере. — Я чувствую себя совершенно беспомощной, сойду с ума, если мы что-нибудь не предпримем. Мне все время кажется, что я задыхаюсь, мне не хватает кислорода. Разве мы не можем выйти отсюда хотя бы на несколько минут? — Она замолчала на мгновение. — Я говорю не то и веду себя глупо. Простите. — Она взглянула на часы. — Господи, я совсем потеряла счет времени, вы знаете, что уже далеко за полночь?

Крейг и Сэлли-Энн легли на матрас из сухой травы и выделанных шкур, обняли друг друга и продолжали говорить шепотом, чтобы не беспокоить другую пару.

— Мне стыдно за то, что я помогла заточить его в тюрьму. Он такой удивительный человек, что иногда я чувствую себя совершенно неразумной женщиной.

— Он мог бы стать великим человеком, — согласился Крейг.

— Мы вернулись и освободили его. Это может стать самым важным поступком в нашей жизни.

— Если сумеем выбраться отсюда, — уточнил Крейг.

— Должна же быть справедливость в этом грешном мире.

— Хорошая мысль.

— Поцелуй меня, Крейг.

Крейг любил слушать ее ровное дыхание, ощущать полностью расслабленное тело в своих объятиях, которое прижималось к нему все крепче. Сам он не мог заснуть.

Что-то не давало ему покоя, беспокоило подсознание, мучило, как попавший в ботинок камень. Он не мог понять, что именно, с каждой минутой раздражался все сильнее. Это было как-то связано со словами, услышанными им сегодня. Он уже почти вспоминал их, напрягал память сильнее и сразу же терял. Наконец он прибег к старому трюку — представил корзину для бумаг, рассматривал каждую пришедшую в голову мысль, мысленно разрывал ее как лист бумаги, комкал и бросал в корзину.

— Боже! — воскликнул он и резко сел. Разбуженная его криком Сэлли-Энн села рядом и убрала прядь волос со лба, что-то сонно бормоча.

— В чем дело? — спросил из другого конца пещеры Тунгата.

— Кислород! Сэлли-Энн сказала: «Мне все время кажется, что я задыхаюсь, мне не хватает кислорода».

— Ничего не понимаю, — пробормотала еще не проснувшаяся окончательно Сэлли-Энн.

— Дорогая, проснись! — Он потряс ее за плечи. — Кислород! «Сессна» оснащена оборудованием для полета на больших высотах?

— О мой Бог. Почему мы не подумали об этом?

— Там есть спасательные жилеты?

— Да. Я должна была их установить перед экспедицией на озеро Танганьика. Они лежат под сиденьями.

— А кислородная система с рециркуляцией?

— Да.

— Пуфо! — Тунгата подошел к ним с керосиновой лампой. Сзади, как сонный щенок, шла обнаженная Сара. — Скажи нам, что происходит?

— Сэм, друг мой, — сказал Крейг и потянулся за штанами. — Нам предстоит небольшая прогулка.

— Сейчас?

— Да, пока еще темно.