Летняя роза

ГЛАВА 12

— Прошло почти две недели, сестренка! Не можешь же ты вечно прятать меня за своей юбкой, заставляя учить уроки!

Ломающийся голос Эндрю сорвался на последнем слове, зазвучав пронзительно и взволнованно.

Касси обеспокоенно коснулась рукой его пока еще гладкой щеки.

— Знаю, пупсик.

Она не называла его так вот уже многие годы. С тех самых пор, когда он сказал, что ему неудобно перед друзьями. Она понимала его разочарование; он не был больше ребенком, но не был еще и мужчиной. Ей становилось не по себе, когда он пытался расти быстрее, чем она готова была воспринять.

Вот и теперь она чувствовала себя буквально измотанной. Она решила не уезжать отсюда, но боялась отпускать Эндрю одного пасти овец.

Ежедневно Шэйн повторял свое предложение выкупить у нее землю, но его прямолинейная тактика не действовала. Его попытки сделались все более настойчивыми, более неумолимыми.

— О Касси… — Ломающийся голос Эндрю сорвался на крик, граничивший с отчаянием.

— А если случится несчастье? — спросила она, сожалея, что подвергла его опасности, что не понимала всех этих сложностей до того, как, поддавшись импульсу, привезла их всех сюда.

— Ты хочешь лишиться ранчо?

— Разумеется, нет. Просто хочу быть уверена, что ты в безопасности.

— Я буду осторожен, Касси. Если мы сгоним овец вместе и будем держать всех собак при стаде, то будем в безопасности.

— Если я соглашусь…

— Я знал, ты поймешь.

— Я сказала если, — напомнила она, — я хочу, чтобы вы дежурили по очереди.

— Все, что скажешь, Мэтт, Джим и я прикроем друг друга.

Касси старалась не хмурить брови. Она все еще не верила Джиму. Фоулеру. Его постоянно бегающие глаза, вороватое поведение тревожили ее. Но кроме Мэтта, подручного Куки, не удалось найти никого, кто бы согласился работать у нее. К тому же уязвленную Касси выводило из себя то обстоятельство, что именно Шэйн посеял в ее душе зерна сомнения в отношении Фоулера.

— Знаешь, Эндрю прав. — Касси обернулась на голос Милисент. Обе подруги смотрели вслед удалявшемуся Эндрю.

— Я тоже так думаю, однако от этого мне ничуть не легче отпускать его далеко от дома.

Касси стояла опершись на ограду кораля.

— Итак, что там у нас сегодня по плану?

— Течка.

— Пардон?

— Течка. Подготовка к спариванию, размножению.

Милисент отступила назад.

— На меня можешь не рассчитывать.

— У нас трудное положение, Милли. Мне действительно нужна твоя помощь.

— Ну, не знаю…

— Дел тут не так уж и много, В данный момент нам нужно запустить одного барана к самкам. Ну и проверить, что все, что нужно, у них, понимаешь, торчит.

— Зачем?

— Ну, Милли. Ты же понимаешь.

— Хочешь сказать, чтобы они могли…

— Угу.

— Ох!

— Кстати, ты не наблюдала за баранами в последние дни?

— У меня и без них полно дел по дому. Что ты имеешь в виду, Касси?

— Пошли.

Они обошли сарай, вышли за дальний край двора, к загону, в котором метались возбужденные бараны. Этот загон, к несчастью, располагался в непосредственной близости от другого, в котором толпились течные овцы. Обе группы чуяли присутствие друг друга. Блеяние самок наполняло воздух, словно звуки оркестра, настраивающего свои музыкальные инструменты перед концертом. Беспокойные бараны бодались. Некоторые из них пытались пролезть между слегами ограды и пробраться к самкам. И один из них уже крепко застрял между слег.

Милисент выкатила изумленные глаза и проговорила, обращаясь к Касси:

— Вот, сразу видно, у которого из двух полов есть мозги.

— Констатировать этот факт — легче легкого, — ответила Касси, не желая вступать в разговоры. Она подошла к застрявшему в заборе барану, ухватилась за его заднюю ногу и дернула. Тот выскочил, словно намазанный салом.

Милисент, оценив, захлопала в ладоши.

— Какие еще фокусы припасены у тебя в рукаве? — поинтересовалась она, указывая на загон. Касси посмотрела в направлении, указанном Милисент. Один облезлый баран шумно принюхивался к одной из самок, причем делал это так, что сильно смахивал на пьяницу, обнюхивающего пробку от бутылки. Два других дрались, и драка их становилась все более опасной. Если они покалечат друг друга, то в следующем сезоне от них не будет никакого прока.

Облезлый баран закончил принюхиваться и начал «беседу» со своей избранницей, испуская гортанные звуки, которые, судя по всему, обозначали ухаживание.

Касси и Милисент с удивлением взирали на то, как бедное животное буквально надрывалось, высунув язык от отчаяния.

Ошеломленные, они посмотрели на другой загон, в котором одна овца вдруг начала громко и призывно блеять. Мгновение спустя другая стала бешено метаться, словно охваченная невыносимой болью. Ее громкое жалобное блеяние наполнило воздух.

— Кажется, я догадываюсь, что она чувствует, — пробормотала Милисент.

Касси взглянула на нее с удивлением, затем прикрыла рот рукой, чтобы сдержать подкативший взрыв смеха.

— Да, несомненно, — повторила Милисент, покачивая головой.

В этот момент в загон к овцам прыгнула кошка, вышедшая из сарая. Возбужденная овца кинулась за ней вдогонку, блея как сумасшедшая. Кошка поспешно вскочила на ограду.

— В книге сказано, что тоскующая и отчаявшаяся овца будет преследовать что угодно и кого угодно.

— И ты хочешь, чтобы мы зашли к ним в загон?

— Мы можем попробовать запустить к ним барана. — Касси посмотрела на влюбленного барана.

— У меня такое чувство, что этот будет рад отправиться к ним.

— Я бы даже сказала, что его записные танцы уже распределены полностью, — добавила Милисент, глаза которой, по мере того как разгорался «диалог» между овцой и влюбленным бараном, округлились от удивления.

— Этот всех переплюнул, верно? — заметила Касси, беспокойно обдумывая, как бы выгнать барана из загона.

В этот момент овца заблеяла еще жалостнее.

— Возможно, люди были бы гораздо лучше, веди они себя так же откровенно, — задумчиво заметила Милисент.

— Ну-ка, давай выгоним ее приятеля. Я подгоню его к воротам, а ты захлопнешь их сразу за ним.

Вдвоем они загнали барана на покатый деревянный настил. Касси посмотрела сперва на барана, затем на Милисент.

— Пошел!..

Открыв дверцу, они затолкнули барана в загон к овцам.

Как только самец очутился в овечьем загоне, все самки тут же сгрудились вокруг него, лишая его возможности пошевелиться. Всякий раз, когда он пытался двинуться куда-нибудь в сторону, самки тесной гурьбой следовали за ним, не давая ему продвинуться больше, чем на фут.

— Как на брачной церемонии в церкви, — заметила Милисент.

— Отношение числа мужчин к числу женщин почти верное, — согласилась Касси, неотрывно наблюдая за происходившим.

Когда баран наконец-то пробился сквозь толпу овец, он начал перебегать от самки к самке. Попытался вскочить сначала на одну, упал, бросился к другой, неудачно, потом к следующей, следующей.

Касси и Милисент не могли не оценить всю комичность сцены. Вдоволь насмеявшись и вытирая выступившие от смеха слезы, Касси повернулась к Милисент и сказала:

— Помнишь, тогда дома мы считали старого мистера Ганди нехорошим человеком. Помнишь, как он гонялся за каждой юбкой, а было ему тогда уже лет этак девяносто!

Милисент так и прыснула.

— Обшарпанный Ганди.

Они вновь захохотали. Тем временем баран все-таки оседлал одну овцу, но ни одна из подруг этого не заметила. Насмеявшись так, что уже не было сил, они посмотрели друг на друга, желая остановиться. Но снова разразились безудержным смехом. Каким-то образом смех помог им расслабиться и почувствовать облегчение после всех пережитых тревог.