Летописи еврейского народа

ИЗРАИЛЬ

Война за независимость Израиля велась не за ос­вобождение от господства колониальной держа­вы, а против соседей, которых возмущало само его существование и которые домогались его территорий. Война началась сразу же с момента принятия реше­ния ООН о разделе Палестины, за шесть месяцев до истечения срока действия британского мандата. В период передачи правления британские власти при­держивались политики отказа от сотрудничества и не делали ничего, чтобы предотвратить нападения ара­бов. На следующее же утро после провозглашения еврейского государства армии соседних стран — Иордании, Ирака, Сирии, Ливана и Египта — при поддержке Саудовской Аравии и Йемена вторглись в Израиль. В силу одной лишь численности и географи­ческих преимуществ эти войска казались непобеди­мыми. Многие наблюдатели сочли, что война против плохо вооруженных, разрозненных еврейских посе­лений закончится очень скоро.

Она и закончилась скоро, но с неожиданным исходом. К январю 1949 г., когда было достигнуто окончательное прекращение огня, молодые воору­женные силы Израиля отбили нападение и овладели Галилеей, прибрежной полосой, Негевом, Иеруса­лимской дорогой и западной частью самого Иеруса­лима, что превышало в сумме величину территории, предусмотренной планом раздела. Иордания расши­рила свои владения за счет захвата центральных гор­ных районов к западу от реки Иордан (сегодня это называют Западным берегом) и восточной части Иерусалима, включая его историческую часть в пре­делах Оттоманской стены.

Большая часть населения захваченных Израилем территорий бежала, не сомневаясь, что скоро вер­нется с победоносными арабскими войсками и вновь обретет свои дома и сады. Оставшихся арабов под­вергали высылке. При этом евреи совершили по крайней мере одно крупное злодеяние — резню жителей деревни Дейр-Яссин, повлекшую за собой массовое бегство арабов из региона. Иордания и дру­гие соседствующие страны отказались принять араб­ских беженцев. Вместо этого они устраивали для них лагеря, задуманные как временные, но на практике оказавшиеся долговременными нищенскими поселе­ниями, в которых три или даже четыре поколения палестинских арабов вынашивали в душе ненависть к Израилю.

В январе 1949 г. прошли первые всеобщие выборы и был создан парламент Израиля, кнессет, который в свою очередь избрал правительство во главе с премьер-министром Давидом Бен-Гурионом и пре­зидентом Хаимом Вейцманом. Кнессет заседал в Иерусалиме, который евреи считали естественной столицей еврейского государства, хотя некоторые страны (в том числе и Соединенные Штаты) отка­зались признать Иерусалим столицей, поскольку ста­рый, уже потерявший силу план раздела предусмат­ривал превращение Иерусалима в самостоятельную административную единицу.

Скоро кнессет принял закон о возвращении, га­рантирующий каждому иммигрирующему в Израиль еврею немедленное получение израильского граждан­ства сразу по прибытии. И иммигранты прибывали в огромном количестве. Двери были открыты, и страну наводнили беженцы с арабских земель и из Европы. Многие прибывали из отсталых регионов и были незнакомы с современным, европейским по типу и технологически развитым обществом, в которое вли­вались. Новое государство отчаянно нуждалось в при­токе населения, но адаптация новоприезжих пред­ставляла для него огромные трудности экономичес­кого и социального характера.

Арабские страны проиграли войну, но не согла­шались это признать. Они отказывались участвовать в переговорах о перемирии с представителями Израи­ля, а когда война уже закончилась, устроили бойкот судоходным компаниям, чьи суда заходили в изра­ильские порты, и любой фирме, торгующей с Из­раилем. Самолетам, летающим в Израиль и обратно, не разрешалось пролетать над территорией окружаю­щих его стран; лицам с израильскими визами не позволялся въезд в арабские государства. Суэцкий канал был закрыт для Израиля, а проходящим через него судам Египет не разрешал заходить в израиль­ский южный порт Эйлат. Иудейские святыни старого города в Иерусалиме были осквернены, и доступ к ним для евреев был закрыт. Нечего и говорить, что арабские страны договорились не признавать Изра­иль; на протяжении десятилетий арабские газеты называли Израиль не иначе как «сионистская поли­тическая единица». Иордания и Египет, кроме того, продолжали войну, поддерживая вооруженные араб­ские формирования, постоянно проникавшие на территорию Израиля и совершавшие неожиданные деморализующие нападения везде, где только могли.

В 50-х гг. Средний Восток оказался вовлеченным в холодную войну. Подстрекаемый Советским Союзом, Египет отнял у Великобритании и Франции Суэц­кий канал; Сирия, Иордания и Египет сконцентри­ровали свои армии под египетским командованием на Синайском полуострове. В целях возвращения ка­нала Франция вступила в сговор с Великобританией и Израилем. В соответствии с планом Израиль вторг­ся на Синайский полуостров 29 октября 1956 г. и за неделю разгромил египетскую армию, захватив при этом весь полуостров. 31 октября Великобритания и Франция вошли в Порт-Саид якобы для разделения воюющих сторон, а на самом деле для овладения каналом. По всему миру немедленно прокатилась мощная волна возмущения против всех трех участни­ков сговора. Не имея политической поддержки, Из­раиль вынужден был оставить полуостров, получив в обмен уверения ООН, что она будет наблюдать за израильско-египетскими границами.

Десять лет прошли в состоянии перемирия. Насто­ящего мира с соседствующими арабскими странами не было, но было известное спокой­ствие, позволившее Израилю заняться абсорбцией иммиг­рантов и развитием экономики и пре­одолеть состояние строгой экономии и лишений первого де­сятилетия самостоя­тельного существова­ния. Очень интерес­ным явлением этого периода было уста­новление отношений с Германией. В 1959 г. было достигнуто со­глашение, согласно которому Германия вложила в Израиль крупные денежные средства в качестве компенсации за ма­териальный ущерб, нанесенный евреям во времена фашизма. Эти деньги были сильным подспорьем для израильской экономики, но израильское общество было раздираемо сомнениями принимать их или не принимать: многие из тех, кто на себе испытал все ужасы, сотворенные немцами, и слышать не хотели об испачканных кровью деньгах. Однако Бен-Гурион считал моральным долгом возвратить еврейскому народу все, что можно возвратить.

Вскоре после этого израильская тайная полиция захватила в Аргентине бывшего высокопоставленно­го чиновника германского правительства Адольфа Эйхмана, который на государственном уровне при­нимал участие в разработке и осуществлении про­граммы уничтожения евреев. Суд над ним, состояв­шийся в Иерусалиме, явился средством продемонст­рировать миру преступления Германии против евре­ев. Выступавшие в суде один за другим на протяжении нескольких месяцев свидетели давали показания о том, что они испытали по вине этого человека и его соотечественников. В 1962 г. Эйхмана повесили, и это был единственный человек, когда-либо казнен­ный согласно израильскому законодательству.

Положение Израиля на Среднем Востоке ради­кально изменилось в результате войны, разразившей­ся в 1967 г. Сирия и Египет, подстрекаемые Совет­ским Союзом, заявили, что Израиль будто бы сосре­доточивает войска на своих северных и южных гра­ницах, готовясь к крупному наступлению. Египетс­кий президент Насер, уверенный в том, что теперь-то он сумеет посчитаться с Израилем за поражение на Синайском полуострове, потребовал удаления чрезвычайных сил ООН с израильско-египетской границы и заблокировал подходы к порту Эйлат. Столь же уверенный в победе Египта король Иорда­нии Хусейн I поставил под египетское командование свою армию. Несколько недель нарастало напряжение в ожидании неотвратимого нападения арабов.

Израиль начал действовать первым. Быстро моби­лизовав армию, составленную почти исключительно из гражданских лиц, он провел 5 июня 1967 г. пре­вентивную атаку, всего за несколько часов уничто­жив египетский воздушный флот, не дав подняться в воздух хотя бы одному самолету. Вслед за этим израильская армия вошла на Синайский полуостров и через несколько дней достигла Суэцкого канала. После роковой ошибки короля Хусейна, предпри­нявшего наступление на Иерусалим, Израиль немед­ленно ответил захватом старого города Восточного Иерусалима и всего Западного берега, который Иор­дания оккупировала во время войны за независи­мость. Сирия потеряла Голанские высоты, с которых часто атаковала северные израильские поселения, а израильская армия приблизилась вплотную к Дамас­ку. Прошло всего шесть дней, и война была закон­чена. Израиль взял под свой суверенитет теперь уже объединенный Иерусалим, но оставил на рассмотре­ние ожидавшихся после войны переговоров судьбу оккупированных территорий.

Так Израиль разрешил проблему непосредственной военной угрозы со стороны Сирии и Египта, сокрушив их армии, но общеполитическая проблема оставалась неразрешенной. Арабские страны по-пре­жнему отказывались признать существование Израи­ля. Они требовали, чтобы Израиль отошел к грани­цам, определенным планом раздела 1948 г., но не соглашались подписать мирное соглашение даже и на основе этих границ. Таким образом, столкновения Израиля с Египтом продолжались с перерывами до 1972 г., причем египетским войскам постоянно ока­зывал помощь Советский Союз.

Пограничные конфликты не прекратились, а толь­ко усилились с выступлением на политическую аре­ну организованного арабского терроризма, которое началось с созданием Организации освобождения Палестины в 1964 г. После того как ее силой изгнали из Иордании в 1970 г., ООП, под крылом которой собирались арабские организации, нацеленные на уничтожение Израиля, устроила свою штаб-кварти­ру в Ливане и оттуда предпринимала нападения на северные районы Израиля. Она не ограничивала свою деятельность территорией Израиля, но совершала убийства, в том числе варварское убийство одиннад­цати израильских спортсменов на Олимпийских иг­рах 1972 г. в Мюнхене, угоны самолетов и захваты заложников по всему миру. Но несмотря ни на что, израильское общество преуспевало; поступали новые контингенты иммигрантов из Советского Союза, установились хорошие отношения со странами Об­щего рынка и многими другими, процветал туризм. После шестидневной войны никто уже не восприни­мал всерьез военную мощь арабских стран.

Но в 1973 г. Израиль был захвачен врасплох. В праздник Йом-кипур, выпавший в тот год на 6 ок­тября, Египет и Сирия предприняли координиро­ванную атаку. Йом-кипур — это такой религиозный праздник, к которому особо относятся даже нерели­гиозные евреи; в этот день все в Израиле закрыва­ется. Израиль знал о неких подозрительных передви­жениях в соседствующих странах, но военная раз­ведка сумела дать предупреждение о нападении всего лишь за несколько часов. Мобилизация началась за четыре часа до нападения; призывников пришлось отыскивать в синагогах по всей стране. Так Израиль ближе всего подошел к катастрофе за все время не­зависимости.

Но и при такой запоздалой подготовке израиль­тянам удалось отбросить сирийцев на линию 1967 г. за пять дней. Позиции Египта, постоянно поддержи­ваемого Советским Союзом, оставались более проч­ными до тех пор, пока Израиль не получил помощь от Соединенных Штатов в виде партии военных са­молетов. 15 октября израильтяне пересекли Суэцкий канал. К моменту прекращения огня израильская армия находилась всего в 113 км от Каира.

Вслед за этой войной для Израиля наступили мрачные времена. С чисто военной точки зрения Израиль победил, но он потерял уверенность, обре­тенную в шестидневной войне всего за шесть лет до того. Репутация и карьера многих из самых выдаю­щихся лидеров оказались погублены или по крайней мере запятнаны, а жизненный оптимизм первых лет был потерян. Могут ли жители полагаться на госу­дарство в деле своей защиты? Почему Израиль по­беждает в войнах, а политических преимуществ, полагающихся обычно победителю, не получает? Скоро после войны деморализация и недовольство еще более углубились в связи с проникновением террористов ООП в северные города Кириат-Шмона и Маалот.

Общественное мнение несколько оживилось в результате одного успешного действия Израиля, на­помнившего о доблести и героизме времен войны за независимость. Речь идет об освобождении еврейских заложников, захваченных членами ООП в самолете, угнанном в Энтеббе (Уганда). Когда террористы ос­вободили всех заложников, кроме евреев, Израиль решил, что должен действовать. В результате блестяще подготовленного рейда израильские коммандос ос­вободили заложников.

Но уже большинство израильтян созрели для пе­ремен. На выборах 1977 г. они отмели лейбористскую партию, находившуюся у власти в стране на протя­жении всей ее истории, и заменили ее партией ликуд (политической наследницей ревизионистского сио­низма). Премьер-министром стал руководитель партии Менахем Бегин.

Заняв пост премьер-министра, Бегин получил приглашение от президента США Джимми Картера начать под американским наблюдением переговоры с арабами. Через несколько месяцев переговоров пре­зидент Египта Анвар Садат преподнес Израилю сюр­приз, заявив о своем желании посетить Израиль и выступить перед кнессетом. Церемония встречи пре­зидента Садата в Израиле в ноябре 1977 г. — один из двух или трех наиболее волнующих моментов в истории страны. Садат и Бегин шли на огромный риск как для будущего своих стран, так и для лич­ной карьеры. Однако все признали мужество Садата, который первым из государственных и обществен­ных деятелей протянул Израилю руку мира.

Переговоры, однако, проходили трудно: Египет ожидал от Израиля ухода с Западного берега, а сто­ронник твердой линии Бегин считал его составной частью исторического Израиля. В 1978 г. американс­кий президент Картер разрубил этот гордиев узел, созвав конференцию в Кемп-Дэвиде. В марте 1979 г. в большой мере благодаря неустанному давлению со стороны президента Картера было достигнуто согла­шение. Израиль согласился вернуть Синайский полу­остров Египту в обмен на мирный договор и норма­лизацию отношений. И хотя это соглашение встрети­ло резкую критику со стороны израильских полити­ков правого крыла и со стороны евреев — жителей Ямита, израильского городка на Синайском полуос­трове, к 25 апреля 1982 г. весь Синайский полуостров перешел в руки Египта. Так Израиль и Египет дос­тигли мира, который сохранен, пройдя через все злоключения, до наших дней.

К несчастью, египетский президент Садат пал жертвой дела мирного процесса, которому он слу­жил. В октябре 1981 г. он был убит мусульманским фанатиком, не дожив до полного возвращения Егип­ту Синайского полуострова.

Не прошло и года, как Израиль снова оказался в состоянии войны, на этот раз с Ливаном. Граница с Ливаном всегда считалась спокойной, и он издавна, казалось, склонялся к миру с Израилем. Но когда ООП по изгнании ее из Иордании устроила свою штаб-квартиру в Ливане, Сирия попыталась вторг­нуться в страну, что привело к гражданской войне, длившейся почти все 70-е гг. и раздробившей поли­тическую структуру государства. Поддерживаемая Со­ветским Союзом, ООП продолжала из Ливана бом­бардировки северных израильских поселений, пока наконец Израиль не решил отбросить ООП на безо­пасное расстояние. Эта — исходная — задача была решена довольно быстро, и Израиль, продвигаясь в глубь Ливана, захватывал вооружение ООП, сокру­шал позиции сирийцев и, наконец, осадил ООП в Бейруте. Но война затянулась гораздо дольше, чем предполагалось. Она не пользовалась поддержкой в Израиле и вызывала всеобщее осуждение междуна­родной общественности, особенно после массовой бойни, устроенной над палестинцами в двух ливан­ских деревнях ливанскими войсками, — акции, ко­торую, как все считали, израильские войска должны были бы предотвратить. Но хуже всего было то, что вторжение в Ливан стоило жизни многим израиль­тянам, а изменить ситуацию, на разрешение кото­рой оно было направлено, не сумело: хотя Ливан был готов к миру с Израилем, но сирийские войска и ООП, оба непримиримо враждебные к нему, про­должали оставаться на территории страны. Как след­ствие, Израиль отказался уйти из зоны безопаснос­ти, которую он установил на юге Ливана. Нападени­ям этих формирований на Израиль и на зону бе­зопасности суждено было продолжаться до конца 80-х гг., особенно в связи с ростом в Ливане ислам­ского фундаменталистского движения хезбулла. Сломленный неудачей в Ливане и смертью жены в 1983 г., Бегин в том же году вышел в отставку и удалился с политической сцены.

На протяжении 80-х гг. трения между Израилем и арабским населением оккупированных территорий все усугублялись. Годы оккупации воспитали в этих людях сильное чувство палестинской национальной принадлежности; до оккупации такого ярко выраженного национального самосознания у них не было. Подавляющее большинство считало, что их интересы наилучшим образом выражает ООП во главе с Яси­ром Арафатом. Начиная с 1987 г. систематические демонстрации протеста и забастовки на оккупиро­ванных территориях и в Иерусалиме выражали нена­висть палестинцев к Израилю, достигнув кульмина­ции в народном движении под названием интифада. Попытки Израиля подавить беспорядки неизбежно вели к эскалации насилия.

Драматические перемены произошли в 1988 г., когда король Иордании Хусейн I отказался от своих притязаний на Западный берег и ООП тут же про­возгласила образование независимого Палестинского государства. Израиль, во главе которого стоял в то время еще более ярый, чем Бегин, ревизионист Итцхак Шамир, отказался от переговоров с ООП на том основании, что открыто провозглашенной це­лью последней было уничтожение Израиля; хотя ООП косвенно давала понять о своей готовности признать законность существования Израиля, она не собиралась отменять ту часть своей конституции, которая призывала к уничтожению Израиля, ведь это было с самого начала целью образования ООП. Шамир неоднократно выступал с предложениями по решению проблемы оккупированных территорий, но его правительство на деле лишь усугубляло ситуа­цию, поддерживая строительство новых еврейских поселений на Западном берегу, который палестинс­кие арабы теперь рассматривали как свою террито­рию.

Под сильным давлением со стороны США Изра­иль формально участвовал в переговорах с различ­ными арабскими странами, но при правительстве Шамира прогресс был невозможен — оно не хотело иметь никакого дела с ООП и отказывалось остано­вить строительство поселений на Западном берегу. Получившая широкую огласку конференция между представителями Израиля и нескольких арабских стран, проходившая в Мадриде в 1991 г., нимало не продвинула вперед этот процесс. Возврат к власти лейбористов во главе с премьер-министром Итцхаком Рабином предвещал больше гибкости в позиции Израиля. Но интифада продолжала усиливаться, зас­тавляя Израиль осуществлять карательные операции и применять более строгие меры безопасности, та­кие, как комендантский час, аресты террористов, разрушение домов, в которых они скрывались, зак­рытие границ, через которые они по-прежнему про­никали в страну с оккупированных территорий. Эти меры — минимум того, что ответственное прави­тельство может сделать для защиты своих граждан, — встречали привычное уже осуждение со стороны международных организаций. В этой атмосфере не­преходящего кризиса ни одна из сторон не готова была сесть с другой за стол переговоров для обсуж­дения урегулирования отношений. Одна конферен­ция за другой прерывались на полпути, не достигнув никакого прогресса.

И вдруг мир потрясла неожиданная весть о том, что Израиль и ООП уже некоторое время ведут сек­ретные переговоры в Норвегии, кульминацией кото­рых явились соглашение о взаимном признании и принятие Декларации о намерениях. Соглашение предусматривало постепенную передачу ООП конт­роля над Западным берегом и сектором Газа. На тро­гательной церемонии, проходившей в Вашингтоне на лужайке перед Белым домом 13 сентября 1993 г., соглашение было ратифицировано, и Арафат с Ра­бином пожали друг другу руки. В следующем году сектор Газа и район вокруг Иерихона официально перешли под контроль ООП.

Жест у Белого дома, казалось бы, символизировал начало необратимого движения по пути урегулиро­вания. Но он не разрешил, однако, проблему, по­скольку с обеих сторон имелись и имеются доныне силы, противостоящие урегулированию. И среди ев­реев, и среди палестинцев оказалось много людей, чьи сердца ожесточились за годы конфликта до того, что они не могут доверять друг другу, не считая тех, кто лично пострадал, потеряв родителей или детей, и просто не может забыть и простить. И самое ужас­ное — это то, что с обеих сторон имелись симмет­рично расположенные крупные группировки принципиальных противников урегулирования, активных сторонников продолжения конфликта.

С арабской стороны — это религиозные экстре­мисты, мусульманские фундаменталисты, для кото­рых существование еврейского государства на прежде управляемой мусульманами территории есть само по себе оскорбление ислама, и в борьбе с ним они готовы не только убивать евреев, но и погибать сами, становясь мучениками за веру. Такого рода движе­ния, финансируемые отчасти Ираном и другими странами, появились в 80-х гг. как противовес ООП, которую многие палестинские арабы стали подозре­вать в коллаборационизме из-за ее готовности к диалогу с Израилем. Одно из таких экстремистских движений — ХАМАС. К ХАМАСу примкнули и те из палестинских арабов, которых не удовлетворяло, как Арафат управляется с делами палестинцев, но кото­рые не находят ему альтернативы по руководству ООП — в Палестине ведь не было еще политической системы с оппозиционными партиями и свободны­ми выборами. Вспышки насилия продолжаются и по­ныне, приводя к применению Израилем мер безо­пасности, в том числе и карательных, а каждая такая мера все чаще толкает возмущенных арабов в сторо­ну ХАМАСа.

С израильской стороны также имеются религиоз­ные экстремисты, иудейские фундаменталисты, ко­торые считают, что евреям предоставлено Божествен­ное право политического суверенитета над всей Биб­лейской землей Израиля и что они призваны бо­роться не только против арабов, но и против тех евреев, которые могут хотя бы помыслить о том, чтобы кому-то уступить это право. Этих экстремис­тов не следует путать с теми израильтянами, кото­рые сопротивлялись территориальным уступкам па­лестинцев из соображений безопасности; эти послед­ние в принципе согласны, что было бы разумно уступить часть завоеванных территорий в обмен на прочное урегулирование, которое обезопасило бы Израиль от нападения соседних государств и терро­ристов. Еврейскими же экстремистами движут не столько соображения безопасности, сколько чувство религиозной исключительности, и иные их них, как и исламские фанатики, готовы умереть мучениками за веру. Часть из них — недавние иммигранты из числа американских ортодоксальных евреев, поселив­шиеся на Западном берегу и, что выглядит особенно вызывающе, в Хевроне.

Переговоры о будущем окончательном выводе войск с Западного берега продолжаются. И во все время этих переговоров арабы продолжают нападать на израильское гражданское население, а еврейские жители Западного берега продолжают расширять свои поселения, теперь уже вразрез с политикой прави­тельства и к растущему недовольству значительной части израильского общества.

Совсем недавно в Белом доме происходило под­писание соглашения, достигнутого на второй стадии прямых переговоров между Израилем и ООП. Это соглашение сильно расширяет как территорию, так и полномочия Палестинской автономии. Оно предус­матривает проведение выборов в секторе Газа и на Западном берегу и обязывает ООП пересмотреть Конституцию и удалить из нее статью об уничтоже­нии Израиля — задача, от которой на момент напи­сания этих строк ООП формально не отказалась. Предстоит и третья стадия переговоров, в результате которой ожидается создание к концу XX в. полнос­тью автономного палестинско-арабского государства в секторе Газа и на Западном берегу. Большинство израильтян и евреев во всем мире с оптимизмом смотрят на будущее еврейской национальной роди­ны. Но ни один серьезный наблюдатель не считает, что насилию пришел конец.

Наряду с приближением Израиля и палестинских арабов к мирному разрешению проблемы другие соседние арабские страны тоже постепенно устанав­ливают отношения с Израилем. Египет уже давно сделал это. В сентябре 1994 г. Марокко стало вторым мусульманским государством, установившим отноше­ния с Израилем; за ним последовали Тунис и Иор­дания. Хотя Израиль и Сирия находятся на ножах по вопросу о Голанских высотах, которые Израиль за­воевал в 1967 г. и не спешит полностью возвращать из соображений безопасности, есть основания пола­гать, что скоро этой проблемой займутся и в конце концов решат и ее. За этим должен последовать мир с Ливаном, который находится в большой мере под контролем Сирии. Даже учитывая недавние взрывы, устроенные арабами-смертниками и потрясшие израильское общество, перспективы на будущее для Израиля и палестинцев сейчас более обнадеживающи, чем когда-либо прежде.

ДИАСПОРА

Ко времени провозглашения независимости Изра­иля распределение евреев в мире изменилось ради­кальным образом. В Европе изменения не коснулись только еврейских общин Англии и Швейцарии; на остальном же континенте присутствие евреев просто перестало быть заметным — миллионы погибли, другие миллионы бежали. На Среднем Востоке боль­шинство еврейских общин стало быстро распадаться, в то время как еврейское население в Израиле хотя и росло, но все еще было слишком малым — рост населения сдерживался сначала политикой Великоб­ритании, не допускавшей туда новых беженцев, а потом непрерывной войной и материальными не­взгодами. В это время преобладали еврейские об­щины на Западном полушарии. Значительные еврей­ские общины существовали с начала века в Южной Америке (особенно в Аргентине и Мексике) и Ка­наде, и их численность заметно возросла за счет беженцев войны. Но главным центром еврейского населения в мире была община Соединенных Шта­тов Америки.

Важнейшим вопросом для евреев диаспоры являл­ся вопрос о том, возможно ли, будучи в диаспоре, сохранить еврейское национальное самосознание и культуру. Для большинства американских евреев вре­мена иммиграции стали далеким воспоминанием; традиционный образ жизни и верования не могли устоять перед соблазнами американской действитель­ности. Время шло, и эти традиции все более ассоци­ировались с состарившимися дедами и стареющими отцами. Газеты на идиш, как и театры, постепенно закрывались; ортодоксальные синагоги оставались заброшенными в глубине городов — Америка пере­мещалась в благоустроенные пригороды; опасность того, что еврейское национальное самосознание изживет себя в массовом масштабе, нарастала. Даже антисемитизм и тот спадал по мере того, как евреи третьего и четвертого поколений росли бок о бок с неевреями, ходили вместе в школу, жили по сосед­ству, все чаще вступали с ними в браки и вообще становились неотличимыми от прочих белых амери­канцев. Имевшие место время от времени случаи ос­квернения синагог вызывали глубокий шок, посколь­ку резко выпадали из общепринятого образа Амери­ки, которая вышла из второй мировой войны с пол­ной решимостью обеспечить права своим меньшин­ствам. Жизнь евреев в Америке стала так легка, что, казалось, они должны были слиться с остальным населением и исчезнуть в нем.

Но создание государства Израиль вдохнуло в них новую гордость. Американское еврейство предостави­ло Израилю щедрую финансовую и политическую поддержку, жизненно важные для его выживания. Но лишь немногие пошли так далеко, чтобы эмигриро­вать в Израиль, — слишком мало было побудитель­ных причин оставить Америку. Редкий идеалист готов был променять послевоенное процветание Америки на материальные невзгоды и опасности новорожден­ного государства.

Стали появляться такие образцы еврейской жиз­ни, которые выражали себя в ассоциации с той или иной синагогой — по преимуществу консервативной или реформистской — и в финансовых пожертвова­ниях через сеть еврейских благотворительных орга­низаций, и непосредственно в Израиль. Ассоциация с синагогой не означала непременно высокой степе­ни религиозности — большинством прихожан дви­гали скорее социальные и этнические, чем религиоз­ные, побуждения. Для них еврейские традиции све­лись к празднованию Нового года и Пасхи и к таким житейским событиям, как обрезание, свадьба, бар-мицва (совершеннолетие мальчиков, все более рас­пространявшееся под названием бат-мицва и на дево­чек), похороны и ежегодное поминовение покойных родителей (ярцайт). Мало кто из третьего поколения американских евреев был по-настоящему знаком даже и с этими обрядами и глубоко их чувствовал.

Еще один удар по чувству еврейского националь­ного самосознания был нанесен в 60-х гг. революци­онными изменениями, вызванными массовой куль­турой молодежи — культурой политического ради­кализма, сексуальной свободы, потребления нарко­тиков, восточных религий, презрения к традицион­ному стилю поведения и авторитетам. В этой атмос­фере еврейский образ жизни стал казаться особенно неуместным для масс еврейской молодежи, которая в иных условиях, вероятно, продолжала бы посте­пенно врастать в окружающую культуру. В глазах это­го пацифистского и неконформистского поколения войны Израиля за выживание выглядели типичными акциями очередного милитаристского «истеблишмен­та», а еврейские религиозные ритуалы казались — не вполне безосновательно — очередным образчиком пустого конформизма, который они приписывали американскому обществу в целом. Израиль, бывший на протяжении 60-х гг. источником глубочайшей гор­дости евреев и объектом восхищения либерально настроенной интеллигенции, стали представлять в том же свете, что и американский военно-промыш­ленный комплекс. К тому времени, когда цвет еврей­ской молодежи этого поколения повзрослел настоль­ко, чтобы заводить собственные семьи — в 70-х и 80-х гг., — для многих из них понятие еврейского национального самосознания имело очень мало кон­кретного содержания.

И в то же время происходило еврейское возрож­дение, причем в двух видах. Среди многих тысяч, сметенных молодежной культурой, было некоторое число таких, что получили более глубокое еврейское образование, чем это типично для американского среднего класса. Эта крошечная группа состояла глав­ным образом из тех молодых людей, что побывали в летних образовательных еврейских лагерях конца 50-х — начала 60-х гг. В Бостоне и Нью-Йорке появились небольшие кружки молодежи, которые синтезирова­ли стиль и кое-что из идеологии молодежной куль­туры с еврейской традицией. Вполне в духе молодеж­ной культуры они отвергали еврейские учреждения истеблишмента, особенно крупные, безличные синагоги пригородов, а также безоговорочную поддер­жку внешней политики Израиля со стороны старше­го поколения. Но в отличие от своих сверстников эти кружки активно участвовали в еврейских делах и были полны решимости вырвать руководство из рук истеблишмента, который они считали менее нрав­ственным и менее преданным, чем они сами.

Как можно было предугадать, истеблишмент зак­леймил их как разрушителей, в частности, после того, как они организовали демонстрации протеста против оккупации Израилем арабских территорий в шестидневной войне, тем самым открыто порвав с традицией еврейского истеблишмента никогда пуб­лично не критиковать Израиль. Многие сторонники этого движения впоследствии влились в истеблиш­мент в качестве раввинов и учителей, внеся в амери­канское еврейское образование творческий, — а может быть, и духовный — элемент, ранее весьма в нем незаметный. Они оказали также небольшое, но важное влияние на жизнь синагоги, содействуя со­зданию малых братств (хавурот) в составе больших приходов, которые создавали более интенсивный опыт еврейской жизни, но без суровостей, прису­щих ортодоксии.

Кроме того, неожиданно стала возрождаться и ор­тодоксия. Среди беженцев конца второй мировой войны находились остатки хасидов из Восточной Европы, частью проведших годы войны на Дальнем Востоке, частью же выжившие в концентрационных лагерях. Они влились в хасидские группы, уже суще­ствовавшие в Бруклине, в результате сформировав крупную и процветающую общину. Долгое время они казались не более чем экзотическими остатками по­гибшего мира. Но вот в 70-х гг. одна из групп, суще­ствовавшая в Бруклине еще до войны, группа любавичских хасидов под руководством Менахема Менде­ля Шнеерсона, предстает перед общественностью с динамической международной программой завоева­ния мирового еврейства под знамена религиозной ортодоксии, именно же в той ее форме, которую проповедовали любавичские хасиды.

Любавичская кампания, организованная с боль­шим знанием дела и преданностью, удивляла тем, что в ней использовалась вся современная техника и технология рекламы для пропаганды и распростране­ния религиозного стиля, который большинство аме­риканских евреев считали старомодным и даже стран­ным. Во все крупные населенные пункты США и большинство центров проживания еврейского насе­ления по всему миру были посланы любавичские миссионеры, которые входили в контакт с далеко отошедшими от традиции евреями и старались при­влечь их к соблюдению простых ритуалов типа воз­жигания свечей в канун Субботы. Еврейский истеб­лишмент, вкладывавший миллионы долларов в по­пытки возродить еврейское образование в массах американского еврейства, в изумлении смотрел на успех и влияние никому не известного раввина из Бруклина. Хотя фактическое число евреев, вырван­ных из ассимиляции и пополнивших любавичскую паству, было невелико, само присутствие любавичского ребе (так называли их руководителя) в рек­ламе и на телевидении и появление его эмиссаров в мицвамобилях (припаркованных в общественных мес­тах микроавтобусах, из которых несется традицион­ная еврейская музыка и выходят ученики раввинов, стараясь распознать евреев среди прохожих и угово­рить их соблюдать определенные религиозные риту­алы, называемые мицва) достаточно сильно заявляли о существовании религиозной ортодоксии и прида­вали ей жизненность в глазах общества. В 80-х гг. любавичское движение взяло курс на объединение всего мирового еврейства в религиозных отправлени­ях в преддверии грядущего прихода Мессии. Скоро стали распространяться слухи, что сам Шнеерсон и есть Мессия. Но в 1994 г. он умер, так и не прояснив вопроса.

Любавичское движение было не единственным свидетельством возрождения ортодоксии. Единство американского общества в оценке образа жизни и нравственности разрушилось в 70-х и 80-х, и тогда многие американцы, как христиане, так и евреи, стали искать прибежища в традиционной религии. Эти поиски отчасти объясняют успех любавичского движения, и уж во всяком случае объясняют, поче­му многих евреев, особенно обитателей Нью-Йорка и его окрестностей, влекло к некой «современной» ортодоксии. Такие баале тешува (кающиеся) вырос­ли по большей части в обыкновенных культурных семействах, принадлежащих к среднему классу, и они обратились к строгому соблюдению религиоз­ных предписаний. В отличие от хасидов это полно­ценные представители среднего класса, становящие­ся врачами, юристами, предпринимателями, эконо­мистами, преподавателями, биржевыми маклерами, журналистами и т.п. Они, как правило, одеваются, как все представители среднего класса, и живут ти­пичной для Америки жизнью потребительского об­щества, но строго придерживаются религиозных традиций и стремятся приобрести основательное традиционное еврейское образование. Теперь уже крупные юридические фирмы, до второй мировой войны исключавшие или ограничивавшие прием на работу евреев, имеют совладельцев, которые ходят на службу в традиционных еврейских головных убо­рах. Эта тенденция усилилась в 80-х и 90-х гг., когда в американском обществе в целом стала поощряться этническая дифференциация — в отличие от первых послевоенных десятилетий с их курсом на слияние культур.

Число этих молодых «современных ортодоксов» по масштабам Соединенных Штатов невелико. Часть из них эмигрировала в Израиль, находя обстановку там более благотворной для того, чтобы жить полноцен­ной еврейской жизнью. Там они обычно склоняются к правому крылу в политике, поддерживая сторон­ников твердого курса в переговорах с арабами; мно­гие даже поселились на оккупированных территори­ях, видя в себе новое поколение первопроходцев, призванных спасти «еврейские» территории от ара­бов. В 1993 г., к ужасу большинства израильтян и евреев всего мира, один из них вошел в Пещеру патриархов в Хевроне, городке на Западном берегу, не имеющем в наши времена значительного еврейс­кого населения, и расстрелял двадцать девять моля­щихся арабов, вызвав бурю возмущения как среди евреев, так и среди арабов и нанеся большой ущерб ведшимся тогда переговорам между Израилем и ООП.

Хотя американская еврейская община — крупней­шая за пределами Израиля, существует ряд значи­тельных общин и за пределами Соединенных Штатов. Можно с уверенностью сказать, что евреи живут во всех развитых странах. Кроме Латинской Америки, значительные общины есть в Австралии, Южной Аф­рике, Швейцарии (где их не коснулась вторая миро­вая война) и Англии. Крупнейшей на Европейском континенте является община Франции; хотя ее чис­ленность сильно сократилась во время войны, ее потом пополнили иммигранты из Алжира, Туниса и Марокко. Эта иммиграция время от времени вызыва­ла взрывы антисемитизма.

Как это ни странно, небольшая, но хорошо орга­низованная община появилась и в Германии. Часть ее составили евреи, вернувшиеся в страну после вой­ны, другие приехали из США и Израиля, чтобы делать бизнес, третьи эмигрировали из Советского Союза в поисках лучшей жизни. Германское прави­тельство предпринимает серьезные усилия для защи­ты этих новорожденных маленьких общин от анти­семитизма, который далеко еще не искоренен.

В Польше, бывшей сто лет назад самым важным в мире центром еврейской жизни, не осталось сколь­ко-нибудь значительного еврейского населения; есть небольшие организованные общины в Чешской Рес­публике и в Венгрии. Даже в России, где коммуни­сты стремились уничтожить всякую религию и где евреев в разные времена при режиме Иосифа Стали­на активно преследовали, после распада СССР стали появляться небольшие еврейские общины. Но в це­лом по Европе смешанные браки и ассимиляция су­щественно ослабили еврейские общины, еще сохра­нившиеся после войны.