Летописи еврейского народа

В XV в., когда евреи в Испании переживали тра­гические события, в Восточном Средиземномо­рье происходили изменения, заложившие фундамент для последующего спасения еврейского сообщества. Завоевав в 1452 г. Иерусалим, войска Оттоманской империи продолжали захватывать центральные му­сульманские земли, вдыхая новую жизнь в отжив­ший свой век Средний Восток. На полтора века Оттоманская империя станет главным антагонистом Европы, в которой только еще складывались совре­менные государства. Для молодой растущей нации, состоявшей по преимуществу из воинов и земле­дельцев, изгнанные из Испании евреи с их коммер­ческими талантами и международными связями мог­ли стать ценным экономическим приобретением. Есть сведения, что султан Баязид II предоставил изгнан­никам свое гостеприимство, выразив недоумение, как это Фердинанд и Изабелла могли выгнать из страны таких трудолюбивых и. полезных подданных.

На этой стадии оттоманы не были религиозными догматиками и не настаивали на соблюдении унизи­тельных ограничений, установленных прежде. Собрав с немусульман специальные налоги, полагавшиеся для димми, их обычно оставляли в покое, если, конечно, не считать неизбежных время от времени местных инцидентов.

Столь высок был престиж испано-еврейской куль­туры и столь велика гордость испанских евреев за свои достижения, что они очень скоро стали преоб­ладать в принявших их общинах, сметая местные обычаи и привнося испанский язык и нравы. Значи­тельные испаноязычные еврейские общины возник­ли в Константинополе, Салониках, Эдирне, Смирне и многих других городах. Эти общины на протяжении последующего века постоянно росли по мере прибывания бежавших от испанской инквизиции марранов (этим словом, означающим «свиньи», на­зывали конверсов на жаргонном испанском). Не все новоприбывшие были сефардами — Оттоманская империя привлекала евреев также и из Италии, и со всей Европы.

Живя в Испании, евреи говорили на испанском языке, вставляя в него слова на иврите, когда речь шла о еврейских обычаях, и употребляли сугубо ев­рейские обороты речи. Став изгнанниками и прибыв в Оттоманскую империю, они сохранили тот же язык, считая себя в культурном отношении превос­ходящими местных евреев, в чьи общины они вли­лись. Таким образом, испанские евреи сформирова­ли в пределах Оттоманской империи особое испано­язычное сообщество. Это не было явлением уникаль­ным, ибо подданные империи составляли множество национальных, религиозных, языковых групп; в сто­личных городах типа Константинополя, где наряду с турецкими были армянские, греческие и другие со­общества, евреи не выделялись по сугубо языковому признаку. Испанский язык, на котором говорили ис­панские изгнанники, стал называться юдезмо (еврей­ский) или ладино (латинский), и на нем до сих пор говорит небольшое — и все уменьшающееся — чис­ло людей.

Еврейские дельцы скоро приобрели вес в обще­стве благодаря поощрительной политике оттоманс­ких султанов, стремившихся к росту экономической мощи империи. К середине XVI в. некоторые евреи достигли высокого уровня власти и влияния, став врачами, финансистами и даже государственными деятелями. В течение первого века оттоманского из­гнания испанские гранды-евреи сумели воскресить образ придворного еврея, существовавший в Испа­нии как в исламской, так и в христианской ее фазах.

Массы еврейских беженцев из Испании проникли не только в сердцевину Оттоманской империи, но и на ее окраины. Когда оттоманы в 1517 г. завоевали Палестину и Египет, обнищавшие и измученные не­взгодами местные еврейские общины получили но­вое вливание в лице энергичных беженцев из мест более высокого культурного и материального благо­состояния. С притоком новых беженцев появлялись и новые общины. Самой значительной из них была община Сафеда, галилейского города, до тех пор не игравшего заметной роли в истории; процветали также общины Иерусалима, Газы, Хеврона, Акры и Тивериады. Для последней особо хорошие времена настали, когда ее преподнесли в дар дону Иосифу Наси (1524—1579), наиболее блистательному из ев­рейских грандов Оттоманской империи.

Дон Иосиф Наси был племянником не менее блистательной доньи Грасии Наси (ок. 1510—1569). Она родилась в Португалии в семье знаменитых ис­панских евреев, бежавших туда, вероятно, в 1492 г. В 1497 г., когда иудаизм был запрещен в Португа­лии, семья стала марранами. По смерти мужа, имев­шего деловые связи в Антверпене, донья Грасиа перевозила свою семью — включая племянника, которого тогда звали Жоан и который был сыном королевского врача, — последовательно в Англию, Нидерланды и Венецию, где родная сестра донесла на нее, обвинив в иудаизировании христиан.

Уехав с тетушкой из Португалии, Жоан поступил в университет в Лувене, а затем подключился к се­мейному бизнесу в Антверпене. Благодаря своим де­ловым связям он сблизился с влиятельнейшими людьми Европы — императором Карлом V, буду­щим императором Максимилианом, французским королем Франциском I. Попавшую в руки инквизи­ции тетю он сумел вызволить, используя свои связи с оттоманским правительством, которое обладало возможностью оказывать давление на испанцев. До­нья Грасиа переехала в Феррару, где открыто верну­лась в лоно иудаизма, и наконец в 1553 г. оконча­тельно поселилась в Константинополе. В следующем году Жоан приехал к ней и тоже возвратился к иуда­изму, приняв имя Иосифа Наси.

С момента своего отъезда из Португалии донья Грасиа не переставала активно содействовать спасе­нию марранов и старалась положить конец порту­гальской инквизиции. Эту свою деятельность она продолжила и в Константинополе; в этой связи она поставила перед собой задачу покровительствовать ученым и создавать еврейские религиозные учрежде­ния. Она была настолько влиятельна, что в 1556— 1557 гг. предприняла попытку организовать бойкот города Анконы в наказание за то, что там сожгли двадцать шесть марранов. Дон Иосиф принимал уча­стие в этих делах; он старался побудить Венецию предоставить один из ее островов в качестве приста­нища для беженцев-марранов.

ЛИЧНОСТИ: ИСААК ЛУРИА И САФЕДСКИЕ МИСТИКИ

Исаак Луриа (1534—1572) был раввином и теологом-мис­тиком в галилейском городе Сафеде, знаменитом в XVI в. как центр еврейского мистицизма. Он был центральной фигурой среди многих знаменитых и влиятельных раввинов того време­ни. Большинство еврейского населения Палестины тогда со­ставляли сефарды, чьи предки бежали из Испании в 1492 г.; Луриа же был ашкенази. Его так и звали — равви Исаак Ашкенази, откуда произошел ивритский акроним «Ари», т.е. «Лев», и под этим именем он наиболее известен. Другое объяс­нение этому имени — оно происходит от ивритских слов «Рав­ви Исаак Богослов». Его учеников называли «львятами».

Ари, как и большинство еврейских мистиков того времени, был не только теолог-мистик, но и специалист в религиозном законе — области, которая по причине известной сухости и педантизма кажется полной противоположностью интеллекту­альной свободе воображения и эмоциональности мистицизма. Но еврейские мистики не считали эти подходы противопо­ложными. Глубокое изучение закона не только давало навы­ки технического характера, но и производило нечто вроде интеллектуального экстаза; более того, даже мельчайшие детали логики закона были исполнены глубокого мистичес­кого смысла.

Так, равви Иосиф Каро, старший современник Ари, тоже живший в Сафеде, написал не имеющий себе равных по деталь­ности комментарий на текст религиозного закона и непревзой­денные по авторитетности кодексы религиозного права (он был автором «Накрытого стола», уже упоминавшегося). Будучи мистиком, он верил в то, что Мессия регулярно является ему в сновидениях в образе женщины и дарует ему духовное руко­водство и интеллектуальную прозорливость.

Сафедские мистики XVI в. оказали большое влияние на практический иудаизм последующих поколений. Они создали новые религиозные ритуалы, вошедшие в молитвенные книги почти всех еврейских общин. Их могилы до сих пор служат местами паломничества верующих евреев, особенно ближнево­сточных. В Сафеде до сего дня существуют и открыты для посещения те две синагоги, в которых проповедовал Ари.

Дон Иосиф поддерживал оттоманского принца Селима в его борьбе за престол против брата Баязида, за что Селим жаловал ему высокие титулы и наделял широкими полномочиями. Взойдя на пре­стол в 1566 г., Селим назначил Иосифа герцогом острова Наксос, а впоследствии — графом Авдросским. Но уже в 1561 г. Иосиф был фактическим властелином Тивериады и ее окрестностей. Он пере­строил город, сделав его центром шерстяной и шел­ковой мануфактуры с целью содействовать как мес­тному, так и всеимперскому экономическому росту. С той же целью он насадил шелковичные деревья, а в качестве рабочей силы использовал еврейских бе­женцев из Италии. В общем эти нововведения не прижились, но оказали воздействие на недолгое про­цветание города.

Осталось неизвестным, были ли эти эксперимен­ты в Тивериаде только экономическим предприяти­ем или дон Иосиф стремился в будущем возродить еврейские общины в Палестине. Когда турки вступи­ли в войну с Венецией за обладание Кипром, ему обещали сделать его королем острова, и здесь он тоже, возможно, намеревался искать политическое решение проблемы марранов. Но турки потерпели поражение при Лепенто (1571), влияние дона Иоси­фа сошло на нет, и карьера его закончилась.

Значительным интеллектуальным центром в это время стал крупнейший палестинский город Сафед. В последовавший за событиями 1492 г. век здесь интен­сивно развивалась мистическая религиозная мысль, и многих евреев-пиетистов привлекали сафедские ака­демии. Центральной фигурой здесь был равви Исаак Луриа (по прозвищу Ари), который разработал но­вый подход к великому мистическому классическому труду, созданному в Испании, — Зогару. Ученики разнесли его идеи по всей Оттоманской империи, а оттуда — в Италию и вообще в Европу. Многие из разработанных им ритуалов были приняты даже и теми евреями, кто не разделял его мистических воз­зрений. Одним из его наиболее выдающихся коллег был равви Иосиф Каро, мистик и теоретик законо­дательства. Его книга «Накрытый стол», изданная в 1564—1565 гг.,. — последний из великих сводов ев­рейского закона.

Брожения, вызванные изгнанием из Испании, проявились в возникновении ряда мессианских дви­жений. Одной из колоритных фигур был самозванец по имени Давид Рубени, объявивший себя принцем Еврейского царства в Эфиопии, пришедшим с мис­сией освободить Святую землю от турок. Он сумел добиться аудиенции у папы и у короля Португалии, но затем был арестован и отправлен в Испанию, где, вероятно, погиб в одном из аутодафе. Его уче­ник, марран Соломон Молхо, поселившись в Сафеде, объявил 1540 г. годом мессианского искупления. Но Мессия так и не пришел, и Соломона сожгла на ко­стре инквизиция города Мантуи.

Самым влиятельным оказалось мессианское дви­жение XVII в. Мистик Саббатай Цеви (род. в 1626 г. в Смирне) пришел к убеждению, что он и есть Мессия. Он приобрел некоторое число последовате­лей, после чего объявил об этом публично, произ­неся вслух неизречимое имя Божие. В результате он был незамедлительно отлучен. Он отправился в стран­ствования и посетил Константинополь, Салоники, Каир и Иерусалим, где вербовал себе сторонников. Наиболее значительным из последних был таинствен­ный Натан из Газы, который фактически организо­вал последователей Саббатая Цеви в массовое движе­ние, получившее название саббатианство. Когда он вернулся в Смирну в 1665 г., его восторженно при­ветствовали толпы народа, поверившие его предска­занию, что 1666-й будет годом пришествия Мессии; эти его заявления были всерьез восприняты и европейским еврейством. Но когда он отправился в Кон­стантинополь, чтобы свергнуть султана, — а это со­бытие должно было открыть собой мессианский век, — его арестовали и посадили в тюрьму. Кре­пость, где он содержался, стала местом паломниче­ства для многих сотен людей, ожидавших его сигнала к началу похода на Святую землю. Но сигнал так и не поступил; перед лицом ультиматума, поставлен­ного ему султаном, Саббатай Цеви принял ислам и взял имя Мехмета Эффенди.

Крах мессианских претензий Саббатая Цеви явил­ся сильным деморализующим ударом для многих еврейских общин, не обязательно находившихся в ареале Оттоманской империи. В Италии, Польше и Литве, как и в Оттоманской империи, многие не желали оставлять надежду на то, что все еще обер­нется к лучшему, и уговаривали себя, что обращение Саббатая Цеви — всего лишь маскировка или вре­менное отступление. Сам Натан из Газы утверждал, что тот скрывается в неких высших сферах, откуда в должное время вернется в славе. В XVIII в. это движе­ние возродил в Польше Яков Франк, провозгласив­ший себя воплотившимся Саббатаем Цеви и пропо­ведовавший странную смесь из каббалистических, христианских, мусульманских и еврейских (по пре­имуществу идей круга «ЗоТар») доктрин. Но общим результатом краха саббатианства были ослабление ев­рейского народного духа и отход от интеллектуаль­ной деятельности в целом. Все больше и больше евреев во всем мире ограничивали свои интересы добросовестным исполнением иудейского закона и вели замкнутый образ жизни в пределах своих об­щин.

Для евреев Оттоманской империи этот духовный упадок совпал с общим экономическим и культур­ным спадом того времени. Глубокое внутреннее бес­силие еще недавно горделивой Оттоманской импе­рии начало проявляться уже в конце XVI в., когда центральное правительство стало терять контроль над провинциями. Еврейские придворные XVII в. были уже не те, что их предшественники во времена Наси. В целом XVII век был веком религиозного консерва­тизма с акцентом на исламический характер обще­ства. Мало-помалу возрождались дискриминационные законы; снова евреев заставляли носить особую одеж­ду. Один султан приобрел много денег, сначала при­грозив уничтожить всех евреев в империи и затем взяв взятку за то, чтобы отменить соответствующий указ. Снова проводились в жизнь правила, регламен­тирующие число действующих синагог и строитель­ство новых. Так евреи в Оттоманской империи вы­работали обычай молиться дома; этим объясняется то обстоятельство, что многие мелкие синагоги по всему Среднему Востоку названы по именам отдель­ных людей и семейств. Безрадостное это положение продолжалось в XVII и XVIII вв. и захватило XIX в., когда экономика империи пришла в состояние зас­тоя и большинство населения, включая и евреев, обнищало.

Европа начиная с 1500 г. переживала бурный рас­цвет, но на Ближнем Востоке прогресс замер; так продолжалось до прихода Наполеона в Египет в 1798 г. Европейские державы давно уже питали экономи­ческий интерес к Оттоманской империи, но теперь военные вторжения Франции и чуть позже Англии полностью изменили лик региона. Наибольшую вы­году от европеизации региона получили димми.

В XIX в. европейские державы договаривались с правительствами стран, являвшихся их торговыми партнерами, о защите христиан в этих странах. Вне­шняя торговля Оттоманской империи находилась по большей части в руках димми, особенно греков и армян, и среди обедневших еврейских масс все еще встречались богатые купцы. Поскольку исламский закон не отличает одних димми от других, еврейские купцы пользовались защитой европейцев наряду с христианами.

Но еще более эффективно работало на пользу евреев непрямое влияние Европы. Как часть большой программы, направленной на оживление и модерни­зацию распадающейся империи, султан провел ряд реформ, в том числе предоставление полных граж­данских прав всем немусульманам в 1839 г. Это изме­нение, происшедшее под влиянием идущих из Франции политических идей, носило радикальный харак­тер: ведь до тех пор статус человека в мусульманских странах определялся его религией, а самой концеп­ции гражданства не существовало. Правда, понадоби­лись годы, пока эта реформа принесла реальные плоды, а в арабских провинциях, где хватка Отто­манской империи была уже отнюдь не крепка, закон этот и вовсе прошел незамеченным и не нашел применения.

Скоро последовали новые указы. В 1856 г. вышел закон, запрещающий издевательские высказывания о немусульманах в официальных документах. И что гораздо важней — религиозно-национальные общи­ны были теперь организованы в систему ячеистого типа: каждая немусульманская религиозная община признавалась независимой единицей, и интересы ее членов представляли в правительстве уполномочен­ные на то руководители. Таким образом, евреи и другие димми сделали шаг вперед, по крайней мере официально, к политическому и юридическому ра­венству, как и к официальному признанию.

Под давлением Европы подобные правила были приняты в Тунисе и Египте — они были автоном­ными провинциями империи с многочисленным ев­рейским населением, хотя в Египте евреи не полу­чили полного гражданского равноправия вплоть до британской оккупации 1882 г. Французское владыче­ство в Алжире тоже способствовало улучшению судь­бы евреев. В Марокко же, несмотря на давление бри­танцев, правительство отказалось проводить подоб­ные реформы.

Однако западное влияние, принесшее на Средний Восток идеи гражданского равенства, принесло так­же и христианский антисемитизм. Пусть мусульмане Среднего Востока презирали и всячески третировали евреев, но теперь усилившиеся контакты с христиан­ской Европой научили их мифологии антисемитиз­ма, которая вошла в традицию и даже стала казаться самоочевидным фактом в средневековой Европе.

Какой бы дискриминации ни подвергались евреи в исламском мире, но лишь в 1840 г. в Дамаске про­изошел первый случай кровавого навета на евреев.

Еврей-парикмахер был обвинен в убийстве итальян­ского монаха и его слуги с целью использовать их кровь для ритуала. Это дело вызвало международный скандал. Ряд евреев были подвергнуты пытке и уби­ты, по всему Среднему Востоку прокатилась волна беспорядков, в которых мусульмане плечом к плечу с христианами нападали на евреев. Французы под­держивали христиан, тогда как Англия и Австрия старались встать на защиту евреев. Разумеется, истин­ным мотивом их вмешательства было соперничество колониальных держав в борьбе за экономическое и политическое влияние в Леванте и Восточном Сре­диземноморье. Кровавый навет то и дело возрождал­ся на всей территории региона.

В 1860 г. в Париже была создана международная еврейская организация Alliance Israélite Universelle для разрешения проблем эмансипации и благосостояния евреев во всем мире. По всей Оттоманской империи и на Северном побережье Африки эта организация открывала школы, предоставлявшие возможность получить религиозное и светское образование на французском языке и иврите. Эти школы воспитали целый класс европейски образованных средневосточ­ных евреев, которые обладали такими же преимуще­ствами перед едва грамотными мусульманами, что и христиане, которые учились Ь миссионерских шко­лах, устраиваемых различными вероисповедательными ветвями по всему Среднему Востоку.

В то время как этот процесс светского образова­ния открывал перед евреями и христианами огром­ные экономические возможности, он глубоко ос­корблял мусульманское большинство, которое, бу­дучи сковано границами своего культурного ареала и обречено на непроглядную нищету, вынуждено было наблюдать, как евреи и христиане становятся непро­порционально богатыми и могущественными. В ре­зультате улучшение юридического и экономического положения евреев по иронии судьбы приводило к ухудшению их реального социального положения и угрожало их физической безопасности. Более того, на протяжении XIX в. во всех арабских странах, кроме Египта, рушилась власть закона, и потому все немусульмане становились беззащитными жертвами эксплуатации, вымогательства и разбоя. Особенно не­благоприятная ситуация сложилась в Ираке, где бо­гатая багдадская еврейская община подвергалась та­ким преследованиям, что многие (в том числе семей­ство Сассун — предки нынешних знаменитых Сассу­нов) бежали в Иран, Индию и еще дальше.

В течение всего XIX в. евреи Среднего Востока, все более оевропеиваясь и урбанизируясь, стекались в крупные города типа Каира и Александрии. Древние бытовые традиции забывались; уже все носили евро­пейскую одежду и следовали европейским культур­ным стандартам; женщины начали выходить из дома и участвовать в культурной жизни. Еще раньше, с начала века, евреи со всего Среднего Востока стали съезжаться в Палестину, где становились ремеслен­никами и предпринимателями; они начинали осно­вывать сельскохозяйственные поселения и сажать цитрусовые сады — делая это независимо от пересе­ленцев-сионистов, которые начали прибывать в кон­це века.

Приближалась первая мировая война, и еврейские общины на Балканах все больше страдали от местных проявлений национализма, потрясавших полуостров со времени восстания греков против турок в 1821 г. Какие бы ни происходили выступления, кем бы они ни проводились — греками ли, сербами, болгарами или румынами, в результате всегда гибли евреи, и эта закономерность лишь усилилась в период Балкан­ских войн 1912—1913 гг. Когда Салоники, крупный центр сефардской культуры, пострадал от пожара в 1917 г., греческие власти запретили евреям отстроить свой древний квартал. И все же именно в этот пери­од сефардская культура пережила свой поздний рас­цвет. Во всех крупных городах Балкан и Оттоманской империи издавались еврейские газеты на французс­ком, турецком и ладино; расцветали поэзия и лите­ратура на ладино.

ЯЗЫКИ ЕВРЕЕВ: ЛАДИНО

Исконным языком древних израильтян был иврит, но как разговорный язык он вышел из употребления к концу II в. Евреи обычно говорили на языках тех народов, среди которых жили. Примерно с 300 по 650 г. в Палестине преобладали арамейский и греческий, в Ираке — арамейский. Скоро после прибытия арабов в VII в. доминирующим языком на Среднем Востоке стал арабский, и на нем заговорили евреи наиболее значительных общин региона; в христианской же Европе евреи говорили на языках местных народов.

В Испании евреи тоже говорили на языках своих соседей: на арабском — во времена мусульманского владычества на полуострове, на испанском — во времена христианства. Пере­ход был постепенным; когда он завершился, испанские евреи Испании говорили по-испански, распевали испанские народные песни, готовили испанские блюда (модифицируя их так, чтобы они были кошерными, т.е. приемлемыми для евреев согласно религиозному праву) и даже читали Библию по-испански.

После изгнания в 1492 г. испанские евреи, гордившиеся своим культурным наследием, принесли свой испанский язык и испанские обычаи на свою новую родину в Восточном Средиземноморье. (То же сделали португальские евреи, принеся свой португальский язык в Голландию и Англию.) Хотя они зачастую выучивали и новый язык, между собой продолжали общаться по-испански. В таких странах, как Турция и Египет, их испанский язык стали рассматривать как еврейский, потому что говорили на нем только евреи, тогда как местное население пользовалось арабским, турецким, греческим и многими другими языками. Таким образом, этот испанский язык приобретал еврейскую окраску. Его стали называть ладино или юдезмо (т. е. латинским или еврейским).

Говоря на испанском языке, евреи вплетали в него слова из иврита (относящиеся в основном к еврейским обычаям и риту­алам) и из местного языка, главным образом из турецкого. А поскольку они были отрезаны от большинства испаноговоряще­го населения в мире, их испанский язык развивался не так быстро и не в тех направлениях, как в Испании или Америке. В результате ладино напоминает испанский, на котором говори­ли в XV в. Его почти без труда понимают те, для кого испан­ский — родной язык, но звучит он для них примерно так же, как звучал бы для современных англоязычных людей язык Елизаветинской эпохи, если бы они столкнулись с каким-нибудь сообществом, до сих пор на нем говорящим.

Алжирские евреи, бывшие гражданами Франции, беззаветно сражались за Францию в годы первой мировой войны, тогда как евреи Туниса, которые не были французскими гражданами, совершенно не рвались в бой, особенно перед лицом антисемитизма французских властей в Тунисе. Палестинские евреи организовали корпус Сион Мул, воевавший на сто­роне британцев, и хотя в военном отношении он был незначителен, все же заслуживает упоминания, ибо стал ядром Еврейского легиона.

Первая мировая война положила конец и без того расчлененной Оттоманской империи и привела боль­шую часть Среднего Востока под контроль европей­ских держав. Общественные тенденции, оказывавшие воздействие на жизнь евреев, продолжали следовать довоенным стандартам. Марокко, бывшее французс­ким протекторатом накануне войны, стало гораздо более гостеприимным по отношению к евреям; в Триполи же, Ираке и Сирии положение евреев ухуд­шалось.

Все эти общины серьезно ощущали на себе взлет арабского национализма. Евреи не могли присоединиться к арабским националистическим движениям по причине их исламского характера и исключитель­но арабской природы; кроме того, этому препят­ствовал традиционный для евреев в арабском мире статус димми. Европеизированный, космополитич­ный Египет составлял заметное исключение; здесь евреи участвовали в общественной жизни, некото­рые вступили в националистические партии. Евреи же и христиане Ирака умоляли британских оккупан­тов, которых они рассматривали как своих спасите­лей, не восстанавливать арабские правительства или, по крайней мере, пожаловать им британское поддан­ство. В то время, пока Ирак находился под британ­ским мандатом, евреи и христиане состояли на граж­данской службе, а один еврей даже стал министром; но когда Ирак в 1932 г. получил независимость, арабские националистические чувства воспрепятство­вали допуску немусульман на правительственные посты. Между тем алжирские евреи по-прежнему связывали свои надежды с Францией и взяли курс на радикальную ассимиляцию. Так и вышло, что на разных территориях евреи взяли разные направления в своем национальном самоопределении.

На волне националистических движений, прока­тившейся по Среднему Востоку и Балканам, на сим­патии к себе со стороны средневосточных евреев стал, естественно, претендовать сионизм (о нем мы поговорим подробнее в гл. 9). Связи с Палестиной были всегда теснее у этих евреев, чем у европейских, и не только по причине географической близости, но и благодаря их политическому единству в долгий оттоманский период. Многие из них уже переехали в Палестину и занялись там коммерцией и сельским хозяйством.

Хотя сионистские организации впервые сформи­ровались в Египте, они долгое время привлекали к себе евреев преимущественно европейского проис­хождения. В то время как алжирские евреи обычно отвергали сионизм, считая себя французами, тунис­ское и марокканское еврейство приняло его с энту­зиазмом. Сионизм также был поначалу силен в Си­рии и Ливане. Но из-за роста арабского национализ­ма сначала в Сирии, Ливане и Ираке, а затем и в других странах его активность снизилась, а несиони­стски настроенные евреи попробовали считать себя «арабскими евреями». Одним из мощных антисионистских еврейских движений был Alliance Israélite Universelle со своей программой ассимиляции во французскую культуру. К началу 20-х гг. сионистская деятельность находилась на спаде.

На десятилетие между 1929 и 1939 гг. пришлось ухудшение арабо-еврейских отношений во всем ре­гионе. Частично причиной этому послужили споры о Палестине: растущая тяга к еврейской исторической родине вступала в конфликт с растущим же арабс­ким национализмом. Этот последний вызывал также постоянно усиливавшиеся трения между народами Среднего Востока и колониальными державами; си­туация вовсе не благоприятствовала положению как евреев, так и христиан Ближнего Востока — эти ре­лигиозные меньшинства отождествляли себя с импе­риалистическими державами при отчаянных усилиях последних улучшить условия их жизни. А когда в Европе появился фашизм, арабские националисты получили в его лице пример крайнего национализ­ма, особенно для них привлекательного хотя бы потому, что представляли его враги Англии и Фран­ции, основных колонизаторов на Среднем Востоке. Проникая в регион, фашистская идеология несла с собой нацистскую версию европейского антисеми­тизма. Скоро «Протоколы Сионских мудрецов», эта «библия» европейского антисемитизма, в арабском переводе стала широко распространяться по всему Среднему Востоку.

К. концу 30-х гг. позиции евреев настолько ослаб­ли, что грабежи и разрушение их собственности стали обычным делом. Сионистская деятельность была полностью прекращена — лидеры общины в надеж­де нормализовать отношения официально отвергли сионизм. Лидеры египетского еврейства старались пропагандировать Египет как образец мирного ара­бо-еврейского сотрудничества. Но евреи мало что могли сделать для своей защиты перед лицом собы­тий, зависевших от гораздо более могущественных исторических сил.

Вторая мировая война обострила все негативные тенденции. Она не только убедила средневосточных евреев в тщетности их надежд на нормальные отно­шения с местным населением, но и развеяла их ил­люзии относительно европейских держав, от кото­рых они прежде ожидали помощи и поддержки. В результате среди молодежи региона стал интенсивно возрождаться сионизм. Впрочем, многие евреи, не­смотря ни на что, продолжали питать надежды на возврат к нормальной жизни после окончания вой­ны.

Этим надеждам не суждено было сбыться. Расту­щие силы как сионизма, так и арабского национа­лизма по-прежнему двигались в сторону конфронта­ции. В Египте, Ливии и Сирии произошли антисионистские и антиеврейские беспорядки. В ноябре 1947 г. Организация Объединенных Наций проголо­совала за раздел Палестины между евреями и араба­ми, и вслед за этим волна насилия прокатилась по всему Среднему Востоку. Обошла она только Ма­рокко.

Еврейская жизнь в арабском мире подошла к концу в 1948 г. с созданием государства Израиль. Положение евреев в большинстве арабских стран стало уже совсем невыносимым, и они хлынули в Израиль. Ливийская и Йеменская еврейские общины быстро опустели. Иракская община почти в полном составе эмигрировала в Израиль к 1951 г. Некоторые сирийские евреи переехали в Ливан, относительно космополитическое и веротерпимое многонациональ­ное государство, многие — в Израиль. Ситуация в Египте была более сложной — в Израиль поехали большей частью представители низших классов, бо­гатые же нередко уезжали в Европу и Америку. Но большая часть зажиточного и среднего классов оста­лась, и их положение в известной мере нормализо­валось. Много евреев прибыло в Израиль из Марок­ко не столько из-за преследований, сколько из чи­сто мессианского энтузиазма, вызванного победой Израиля над Арабской лигой. К середине 50-х гг. в арабских странах осталось лишь ничтожно малое чис­ло еврейских общин.