Летучая мышь

ГЛАВА 5

На следующее утро я купил все газеты и пару блокнотов и провел почти весь день за чтением, делая выписки. В "Фигаро" сообщалось, что Арам Артунян погиб от руки взломщика, которого спугнули прежде, чем он успел обчистить квартиру. "Паризьен Либере" привела другую версию: по мнению полиции, Артунян имел связи в преступном мире и с ним свели счеты. Однако "Монд" утверждал, что полиция пока мнения по этому поводу не имеет.

В четыре я позвонил Изабел:

— Чаем угостишь, если забегу?

Через десять минут мы пили чай под музыку Листа и я рассказывал ей о вчерашних приключениях.

— Возьми меня сегодня вечером с собой! — загорелась Изабел.

— Это Миранда вызвала такой энтузиазм или Шаван?

— Миранда, конечно!

Я сказал, что охотно пригласил бы её в "Сексуальные диковинки", только как на это посмотрит министерство иностранных дел? Если она встрянет в какую-нибудь историю, французы потребуют её высылки. Начальство взбесится.

— Конечно, взбесится, — согласилась она, — И хорошо. Я бы тогда обратилась к кузену Сирилу. А то какой смысл иметь высокопоставленного родственника? Пусть хоть заступится в случае чего.

С Артуром Веддерберном из агентства "Рейтер" я встретился в баре "Скриб", где он обычно назначал встречи, когда не хотел, чтобы его гостей видели в офисе. Артур вечно взлохмачен, угрюм, речь его и движения замедленны. Но ум у него на редкость быстрый. Работа за границей и общение с собратьями из журналистского корпуса вытравили из него всякую идеологию. Коммуниста с приятными манерами он предпочтет дурно воспитанному чемпиону от демократии. Хотя, конечно, если бы ему пришлось выбирать, он бы никогда не отказался от западного образа жизни со всеми его несправедливостями и прочими недостатками. Зато терпимость и прагматический подход к людям обеспечили ему множество знакомств, большей частью ненужных и как-то плохо рассортированных. Пару раз он выполнял для нашего департамента кое-какие поручения, хотя ему такая работа не нравится. Что поделаешь — мне тоже не нравится.

Я позвонил ему, потому что мне снова понадобилась его помощь.

— Надо найти вдову некоего Марка Сегюра. Он работал в "Либерасьон" и погиб в пятьдесятом при загадочных обстоятельствах. Это срочно.

— Ладно, — согласился Артур без энтузиазма, — Рассказывай поподробней.

Я выложил все, что знал, и он так же вяло пообещал позвонить в отель, если что узнает.

— А ещё мне нужен полный перечень лиц, работавших с Маршаном. Сколько найдешь. По идее хотелось бы получить телефоны его секретарш и начальников канцелярии за весь период службы.

— Что ты собираешься с этим делать?

— Буду звонить, пока не наткнусь на кого-то, кто согласится со мной побеседовать. Представлюсь корреспондентом агентства "Рейтер" — собираю, дескать, материал для статьи.

— Наше лондонское начальство этого не любит.

— А им и знать незачем.

Артур покачал головой:

— Вам только время дай — вы бы всех нас к рукам прибрали.

Однако от поручения он, слава Богу, не отказался.

— Спасибо, Артур.

— Мне не "спасибо" твое нужно, а материал для статьи.

Но этого я ему не пообещал и ушел, а Артур остался за стойкой бара со своей рюмкой — хитрый паук, поджидающий беспечную муху.

Все произошло секунд за пятнадцать — не больше. Выйдя из такси возле "Sexy-Bizarre", я протянул водителю деньги, сдачу велел оставить себе, открыл дверцу, чтобы помочь выйти Изабел, — и тут с обеих сторон меня стиснули полицейские в штатском. Они предъявили удостоверения. Вид у них был решительный.

— Господин Пэнмур?

— Да. В чем дело?

— Мы из министерства внутренних дел. Вы должны поехать с нами.

— Плевал я на ваше министерство! Никуда не поеду!

К этому моменту меня уже держали за оба локтя, заводя их за спину.

— Руки уберите, — рявкнул я, но это была чистая бравада. Меня буквально сорвали с места, подтащили к стоявшей у обочины машине и втолкнули на заднее сиденье. Я успел только заметить номер — наверняка фальшивый, хотя и полицейский. Локтем я ударился о дверцу и взвыл от боли. Это оказалось лишь началом. Тот, что влез следом за мной, пнул ботинком мою не успевшую подтянуться ногу и врезал кулаком по физиономии. Я сразу почувствовал вкус крови на губах. Следующий удар пришелся по ребрам и у меня перехватило дыхание. Пока я судорожно пытался вдохнуть, что-то тяжелое обрушилось на затылок и я полностью отключился.

Когда сознание вернулось ко мне, мир вокруг оказался изломанным и туманным. Первым делом я ощутил терпкий табачный дым, смешанный с парами бензина. Потом понял, что вокруг темно и только где-то позади светит слабая электрическая лампочка. Рядом кто-то разговаривал. Постепенно память возвращалась. Изабел! Что с ней? В полицейской машине её, слава Богу, нет. Почему меня били? Куда везут? Что собираются сделать? Но я тут же перестал задавать сам себе дурацкие вопросы: времени нет, надо оценить свое положение.

Итак, я все ещё в машине, на заднем сиденье, и оба моих мучителя по бокам. Машина стоит, уличного шума не слыхать. Это гараж — очень плохо освещенный. Мои спутники переговариваются, но слов не разобрать, в черепе будто молот стучит. Шевельнувшись, я не смог удержаться от стона.

— Оклемался, — сказал чей-то голос, и меня грубо встряхнули, — Давай выходи!

Я застонал громче и почувствовал, что меня тащат из машины, волокут по бетонному полу. Голова кружилась, меня тошнило, ногами я не владел. Мы очутились в лифте — я на полу, скорчившись. Но сознание уже включилось, и я заметил, когда лифт остановился, как над дверью зажглась цифра "семь". Седьмой этаж. Меня рывком подняли на ноги и поволокли по коридору знакомое место, точно таким же коридором, только подлиннее, я шел недавно, направляясь в кабинет шефа контрразведки Вавра. Грязно-серые стены, одинаковые фанерованные двери с обеих сторон, неопрятный дешевый линолеум на полу. Вот куда меня доставили — в штаб-квартиру ДСТ на улице Соссе!

Момент, когда из коридора я попал в комнату, где меня долго и старательно избивали, выпал из памяти. Помню только редкие вспышки сознания, когда я видел вдруг тяжелые черные ботинки, над ними темно-синие брюки, ещё выше чей-то мощный торс в рубашке с закатанными рукавами и совсем под потолком — голову. Я лежал на полу и, должно быть, стоило мне прийти в себя хоть чуть-чуть, они снова принимались за дело. Болело все голова, ребра, ноги. Кажется, меня вырвало прямо на черный ботинок. Я и сам пытался драться, но это было просто смешно. Я ведь не супермен из кино, а рядовой обыватель, которого истязают специально тренированные гориллы, получившие инструкцию научить этого дурня уму-разуму. Если профессионал нападает первым, то практически нет шансов ему противостоять. А уж если тебя бьют просто ради того, чтобы бить, не пытаясь вырвать какое-нибудь признание, то остается только надеяться, что эти ребята устанут или побоятся забить клиента насмерть. Если бы я не терял то и дело сознания, мне досталось бы ещё больше. Стоило чуть оклематься — они воспринимали это, как приглашение к дальнейшим действиям.

Не берусь судить, как долго все это продолжалось, но в какой-то момент я пришел в себя и не получил оплеухи по физиономии и пинка в бок. Наверно, у них перерыв на обед, решил я. С трудом дополз до ближайшей стены, кое-как сел, прислонясь к ней спиной, и огляделся. Типичный министерский кабинет дешевая копия начальственного. В данный момент тут царил жуткий беспорядок. И все по моей вине — на полу кровь смешалась с прочими выделениями человеческого тела. Меня все ещё тянуло блевать, но я не мог, холодный пот ручьями катился по лицу, по животу и спине.

Я подвигал ногами — переломов вроде бы нет. Судя по свету из окна и по доносившемуся с улицы шуму, было раннее утро. На минуту пришла в голову безумная идея — взять да и выйти отсюда. Дверь, коридор, лифт, улица… Рукой подать до посольства Великобритании. Дежурному у входа махнуть рукой небрежно: я, мол, весь в крови и передвигаюсь на четвереньках, но не обращайте внимания, мне так нравится… А, может, воспользоваться тем ходом, которым меня сюда притащили, через подземный гараж. Это, пожалуй, лучше, если, конечно, в лифте никого не окажется.

Я с трудом добрался до двери, будучи в душе уверен, что она окажется запертой. И не ошибся. Зато окно расположено удобно, выходит на крышу, причем крыша эта сначала плоская, потом отлогая: типичная парижская мансарда, в таких обычно размещаются комнаты для прислуги. Широкий карниз и надежный парапет…

Вылезти наружу стоило немалого труда, но я одолел препятствие в виде подоконника и очутился на карнизе. Первое окно слева заперто изнутри. Второе открыто, кабинет пуст, даже стул заботливо оставлен под окном, чтобы мне было удобнее перевалиться на пол. Помещение — точная копия того, откуда я смылся: мерзкие серые стены, обшарпанный письменный стол, пара стульев, металлический шкаф с полками и сейф в углу.

Надо спешить — с минуты на минуту появятся сотрудники, работать здесь начинают между восемью и девятью. Я отворил дверь — в коридоре никого. Нет, не бывает таких удач! Металлическими цифрами на дверной панели обозначено: 719. А пониже в рамке карточка: "Начальник службы документации А. Баум".

Плотно прикрыв за собой дверь, я вернулся в комнату. Подождать здесь? Меня могут обнаружить до того, как появится хозяин кабинета. Попробовать все же уйти через гараж? Допустим, Баум придет и увидит меня — как он отнесется к появлению в его кабинете постороннего? Захочет ли помочь? Мои сомнения разрешились сами собой: здание ожило. Заработал лифт, раздались шаги и голоса в коридоре. Стало быть, ничего не остается, как дожидаться Баума. Я уселся за стол и сидел так, прислушиваясь к шуму в коридоре, минут пятнадцать. Вот лифт остановился на седьмом этаже, шаги, ручка двери поворачивается. И входит человек в желтовато-коричневом плаще. С виду лет шестидесяти, лицо худое, острое, волосы редкие… При виде жалкого калеки, устроившегося в его кресле, он остался невозмутим, только одна бровь поднялась в знак некоторого интереса. Он поставил на стол свой кейс и задал вопрос:

— Как это понимать?

— Меня прислал Арам Артунян.

— В такое время, без предварительного звонка и в таком виде? — в голосе Баума прозвучало вполне понятное сомнение.

— Нет-нет, — заспешил я, — Двое ваших соседей по коридору отделали меня ночью… — Когда я закончил свои объяснения, Баум только плечами пожал:

— Догадываюсь, о ком вы говорите. Опасная парочка. Вам ещё повезло вы все же двигаетесь.

— Двигаюсь. И хочу немедленно этим преимуществом воспользоваться. Сыт по горло общением с вашими молодцами и вовсе не жажду его возобновить. А они того и гляди меня хватятся.

— Ждите здесь, — велел Баум, как будто у меня были другие возможности. Он вышел — я услышал, как повернулся ключ в замке, и удаляющиеся шаги. Минут пять все было тихо, потом снова шаги — и вот он, тут как тут.

— Ваши приятели вернуться минут через двадцать, не раньше, — сообщил он, — это дает вам шанс, но следуйте точно моим указаниям. В случае чего версия такая: вы попали в эту комнату, нашли её пустой и по коридору добрались до лифта. По пути в гараж вас никто не видел. А на самом деле я вас провожу до своей машины. Спрячетесь на пару часов в багажнике, а потом я вас вывезу. Теперь пошли. Наденьте-ка вот это, — он протянул мне свой плащ, я с трудом влез в него и застегнулся на все пуговицы. Его шляпа, низко надвинутая, кое-как прикрыла мою разбитую физиономию

— Сами дойдете?

— Если недалеко — дойду.

— Пойду вызову лифт и вернусь за вами.

Две минуты спустя мы тронулись в путь. Я едва ковылял, но мы все же успели войти в лифт в тот самый миг, как открылась дверь в дальнем конце коридора. Пока все шло неплохо. Баум не отрывал палец от кнопки лифта, не позволяя ему остановиться где-нибудь на этаже. Подземный гараж был безлюден, и я, кряхтя и постанывая от боли, втиснулся в багажник. Надо мной опустилась крышка.

На исходе двух часов ожидания я, видимо, задремал и очнулся от того, что в крышку постучали — деликатно, по-дружески. Машина тронулась с места и ещё около часа мы куда-то ехали. Наконец, остановились, Баум помог мне вылезти на свет Божий. Мы находились во дворе дома, похожего на все парижские дома сразу.

— Пошли. Нас никто не должен видеть, — заторопился мой спутник.

Я повиновался, насколько позволяли ноги. На третьем этаже Баум, отперев своим ключом дверь одной из квартир, препроводил меня в гостиную, начисто лишенную вкуса, комфорта и отпечатка личности хозяина. Мы уселись на стульях друг напротив друга.

— Как вы попали в эдакую переделку? — спросил он. — Хотите помыться, почиститься? Здесь есть лейкопластырь. У вас на лице кровь…

— Да Бог с ней, — отмахнулся я, — Сначала поговорим.

— Слушаю, — с готовностью отозвался Баум

Я рассказал ему подробнейшим образом все, что произошло, вплоть до нашей встречи. Он слушал внимательно, не выражая никаких чувств. Когда я закончил, он поднялся, вышел в соседнюю комнату и принес оттуда полстакана виски "Блэк лейбл". Мой отбитый желудок с трудом принял огненную жидкость. Дыхание перехватило, в голове застучало назойливо, будто метроном, и я почувствовал, что никак не могу собраться с мыслями. Отчаянно захотелось спать.

Не к добру такая сонливость, — промелькнуло в голове, — Похоже на сотрясение мозга. Только не это! — я испугался по-настоящему.

— Не следует вам здесь оставаться, — услышал я слова Баума, — Да и мне пора в контору. Посажу вас в такси — адрес водителю назовете сами. Обдумаю ваши проблемы, встретимся завтра в шесть тридцать, договорились? — Он нацарапал адрес на бумажке и сунул её в мой нагрудный карман. — Ни при каких обстоятельствах не звоните мне на улицу Соссе, — предупредил он, — И здешний номер вам знать не следует, пользоваться им небезопасно.

Спустившись во двор, мы сели в его машину и выехали на улицу. На углу я заметил название: "Этьен Марсель". Так мы в центре! Осторожный человек этот Баум — столько времени крутил по Парижу, чтобы добраться сюда с улицы Соссе, здесь же рукой подать. Минуту спустя я пересел в такси и велел отвезти себя в агентство "Рейтер".

— Ну и вид у тебя, Боже правый! — только и сказал Артур. Он протер мое лицо куском влажной ваты, которую принесла послушная секретарша. Она захватила с собой также аспирин, липкий пластырь, нитку с иголкой, чтобы хоть как-то заделать дыры на моем пиджаке, и кружку крепкого чаю.

— Пусть кто-то побегает за меня, — попросил я, — Принесет одежду из отеля. И вызовет сюда Изабел — но только пусть она сначала уверится, что за ней не следят.

— Все устрою, — пообещал Артур, — Скажи, что именно тебе принести.

Часом позже, уже переодетый, я сидел рядом с Изабел на потрепанном диване в комнате Артура. Она медленно пила джин, и её безукоризненно правильное и отлично ухоженное лицо выражало крайнюю степень неодобрения.

— Выглядишь ты глупо, — произнесла она наконец, — Давай рассказывай!

Я рассказал, потом спросил, что случилось вчера с нею.

— А ничего, — ответила она, — Когда они тебя уволокли, я велела таксисту ехать дальше, убедилась, что за мной никто не увязался, и отправилась домой. Там я села за телефон. В "Сюрте" мне сказали, что ты не у них. Звонить в ДСТ смысла не было: эти никогда ни в чем не признаются. Позвонила к тебе в отель, оставила свой номер, чтобы ты мне перезвонил, когда вернешься. Никакого результата, как ты уже догадался. Тогда я связалась через одного приятеля из нашего министерства с твоим начальником. Так что Пабджой в курсе. А больше никто.

Мне почудилось участие в холодном взгляде Изабел — неужели? Это мимолетное впечатление как-то утешило меня, хотя не было времени проверить его правильность: зазвонил телефон, и Артур подозвал Изабел:

— Это тебя со службы.

Она взял трубку, сказала "Да" и "Спасибо". Потом положила трубку и повернулась ко мне:

— Пришел телекс из Лондона: "Пусть Джордж приедет, надо поговорить". Это Пабджой тебя вызывает. Ты уезжаешь, понял?

Я понял и немедленно занялся своим отъездом. Написал записку хозяину отеля, чтобы он отдал мои вещи Артуру после того, как тот оплатит счет. Позвонил Шавану, извинился, что никак не мог повидаться с ним вчера и пообещал вскоре перезвонить. Сказал Артуру о предстоящем свидании с Баумом и попросил связаться с ним и перенести свидание на неделю. Секретарша Артура заказала мне билет на ближайший рейс в Лондон, место у окна, так что через пару часов я сидел в самолете. Никогда ещё я не покидал Париж так охотно.