Летящий ястреб, рыжая лиса

Глава 20

Кэтрин оглянулась на белеющую в темноте палатку и зябко поежилась. Спать одной совсем не хотелось. Ночи в горах довольно холодные, и раз уж они с Брайаном решили быть вместе, то почему бы им не согреть друг друга в объятиях? А если все зайдет слишком далеко… Что ж, значит, так тому и быть.

Она подошла к Брайану, который как раз вешал сумку с провизией на дерево, подальше от лесного зверья, и робко тронула его за плечо.

— Что? — Он с легкой улыбкой повернулся к ней.

Кэтрин набрала побольше воздуха в грудь.

— Ты ляжешь со мной в палатке? — выпалила она.

Брайан оторопело взглянул на нее и, прежде чем она успела что-то добавить, стиснул ее плечи.

— Лисичка, ты говорила, что хочешь быть со мной…

— Да, — шепнула она, прижимаясь щекой к его груди.

— Я очень этому рад. — Он поцеловал ее в макушку. — Но я не хочу просто так развлекаться с тобой. Это неправильно, ты ведь не какая-то девица из салуна. Ты заслуживаешь большего, а я только испорчу тебе жизнь.

— Мне все равно. Я хочу быть с тобой. — Кэтрин прильнула к нему еще тесней.

— Что ж, раз так… — Он погладил ее по волосам. — Ты выйдешь за меня замуж?

Сердце дрогнуло и забилось изо всех сил. Подняв голову, Кэтрин ошалело уставилась на Брайана. В его черных глазах полыхал огонь.

— Да, — выдохнула она.

В ответ он коснулся ее рта нежным поцелуем. Кэтрин закрыла глаза и пылко ловила его губы своими. Чувственные и упругие, они сводили с ума, заставляя землю уходить из-под ног. С каждой секундой желание разгоралось в ней как лесной пожар, но вскоре Брайан с явной неохотой разжал объятия.

— Надеюсь, в Лошадином Ручье найдется священник, который нас обвенчает, — тяжело дыша, пробормотал он.

— А разве закон разрешает смешанные браки? — спросила Кэтрин.

— В поселке нет закона. А не получится здесь — поедем в другое место. Но ты еще хорошенько подумай, Кэт. Ты точно этого хочешь?

— Да.

— Я тоже. — Он снова притянул ее к себе и сбивчиво зашептал на ухо: — Прости, я не должен был тебя во все это втягивать. Я сам не знаю, что со мной будет завтра, не знаю, чем закончится вся эта кутерьма с дорогой… Но я просто не могу от тебя отказаться. Ты — песня моего сердца, Кэт… Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю!

Никому еще Кэтрин не говорила таких слов, и сейчас они будто сами вырвались из груди. Горло сдавило, на глаза навернулись слезы. Она прильнула к Брайану, а в душе как будто распустилось поле весенних цветов, наполняя все вокруг нежностью и любовью.

— Ты ревешь? — спросил Брайан, услышав, как она шмыгнула носом.

— Нет, — буркнула Кэтрин, пряча лицо у него на груди.

— Ревешь, я же вижу.

Он обхватил ладонями ее щеки и осторожно вытер слезинки.

— Ну вот, мы еще не поженились, а ты уже из-за меня ревешь.

— Еще чего! Просто в глаз что-то попало.

Кэтрин нехотя отстранилась. Голова кружилась, ноги были ватными, как у пьяной. Она глубоко вдохнула и огляделась по сторонам. Посреди поляны трепетал огонь, взметая в воздух яркие искры. Прохладный ветерок поигрывал ветвями деревьев, а над ними в бездонной черноте мерцала и переливалась бриллиантовая россыпь звезд.

В окружающем мире ровным счетом ничего не изменилось, но в то же время казалось, будто все вокруг наполнилось волшебством. Не верилось, что все происходит на самом деле. От счастья распирало грудь, хотелось кричать и хлопать в ладоши, но было страшно даже дышать, чтобы его не спугнуть.

— Давай, я поменяю повязку и ляжем спать, — предложила Кэтрин, скрывая за деловитым тоном бурю эмоций.

Брайан кивнул и снял рубаху. Высокий, поджарый, мускулистый — даже с забинтованной грудью он выглядел так, что захватывало дух. Он приподнял руки, и Кэтрин размотала повязку. Раны подсохли, но над местами, где проходили штыри, виднелись желтовато синюшные пятна. Жаль, что на таком красивом теле останутся шрамы.

В свете костра смуглая кожа отливала медом и янтарем. Кэтрин невольно вздохнула. Ладони зудели от желания погладить упругие мышцы, пробежаться кончиками пальцев по венам, выступающим на сильных руках… Кому нужны эти брачные формальности, если она хочет Брайана прямо сейчас?

Но нет, надо быть благоразумной. Пускай все произойдет как положено — с законным супругом на накрахмаленных простынях. Тем более, у нее вот-вот начнутся месячные. Кэтрин знала, что в первую ночь с мужчиной бывает кровь, но выйдет глупо, если ее натечет целая лужа.

Она осторожно промокнула раны платком, смоченным в разведенном спирте, и наложила свежие бинты.

Закончив перевязку, Кэтрин юркнула в палатку и, не раздеваясь, закуталась в одеяло. Минут пять она беспокойно ворочалась на тюфяке. Как же тут одиноко, холодно и темно! Нет, она решительно отказывается спать здесь одна!

Кэтрин отвернула полог и выглянула наружу. Брайан сидел у догорающего костра, задумчиво вороша веткой угли. В его облике словно чего-то недоставало. Но чего?

И тут ее осенило.

— Брайан! — негромко позвала она.

— М-м? — Он повернулся к ней.

— Ты больше не куришь?

— Приз за наблюдательность, Лисичка, — усмехнулся он.

— И как же ты умудрился бросить?

Он пожал плечами.

— Легко. Знаешь, Пляска Солнца — это проверка на прочность. Ты прощупываешь свои границы, чтобы понять, сколько страданий ты сможешь перенести. Я ведь почти прошел это испытание, так неужели я не в состоянии отказаться от каких-то сигарет? Мужчина должен быть стойким и держать свои хотелки в узде.

По блеску в его глазах Кэтрин догадалась, что он имеет в виду не только табак, но отступать не стала.

— Хорошо, что я не мужчина, и мне не надо держать мои хотелки в узде. — Она кокетливо захлопала ресницами. — Я замерзла и моя хотелка — чтобы ты меня обнял.

Брайан вскинул брови.

— Решила надо мной поиздеваться?

— Нет, просто мне холодно спать одной. Я буду вести себя прилично, обещаю.

— Хм… Ну ладно.

Он достал из седельной сумки свое одеяло и, обмотавшись им на индейский манер, залез к ней в палатку. Кэтрин откатилась к стене, освобождая место на тюфяке. Брайан лег рядом и прижал ее к себе. Даже сквозь слои одежды и одеял Кэтрин ощутила жар его тела. Прошло немного времени, и она, согревшись в уютных объятиях, уснула.

***

На следующий день предгорья сменились равнинами, и вокруг, насколько хватало взгляда, колыхалось море зеленовато-желтой травы. Кое-где попадались пологие холмы с приплюснутыми вершинами, и, обогнув один из таких холмов, Кэтрин и Брайан спугнули табун мустангов. Около дюжины грациозных лошадей умчались прочь, сотрясая копытами землю. Каво́ка, почуяв сородичей, раздула ноздри и призывно заржала.

— Тш-ш! Тихо, девочка! — Брайан потрепал ее по черной гриве и повернулся к Кэтрин. — Когда-то и она бегала на свободе, пока я не набросил на нее аркан.

— Ты сам ее поймал? — удивилась Кэтрин.

— Ну да. Заприметил ее масть. Неделю за ней гонялся, но оно того стоило.

— Это уж точно. Она очень красивая.

— Дело не только в красоте. Это аппалуза — порода, которую вывели индейцы не-персе. Для прерии — лучшей лошади не сыскать.

— Серьезно?

— Ага. Хоть та́куя и считают, что на кобылах ездят только женщины, но мне на это плевать. У меня было много лошадей, но Каво́ка — самая лучшая. Резвая, выносливая, покладистая — что еще нужно для счастья? И ее даже разрисовывать не надо, она и так хороша.

Кэтрин улыбнулась. Мелкие крапинки на белом крупе и впрямь казались брызгами темной краски, а покорность, сообразительность и добрый нрав делали лошадку незаменимой спутницей в приключениях.

— А что означает ее имя? — поинтересовалась она.

— Э-э… — Брайан наморщил лоб, подбирая слова. — «Ее несет ветер», что-то в таком духе.

— Красиво. Ей идет. Трудно было ее объездить?

— Не особо. Пара дней — и стала как шелковая… С тобой пришлось повозиться дольше…

— Что? — возмутилась Кэтрин. — Ах ты краснокожий засранец!

Она ударила Лорда голенями в бока и пустила его прямиком на Брайана, с твердым намерением задать ему трепку, но тот прильнул к шее кобылы и рванул вперед. Мерин был выше и крупнее Каво́ки, но ее тонкие ноги мелькали с такой быстротой, что как Кэтрин ни подгоняла коня, обогнать Брайана ей так и не удалось.

Когда скакуны выбились из сил, Кэтрин и Брайан притормозили и вновь поехали неспешной рысью, любуясь разгорающимся закатом.

Они опять ночевали в одной палатке, вдоволь наобнимавшись и нацеловавшись перед тем, как заснуть. Распалившись до предела, они остановились на самом краю, но Кэтрин не была разочарована. Еще утром у нее началось то, что должно было начаться, а возбуждение помогло отвлечься от ноющей поясницы и тянущей боли внизу живота.

На следующий день Кэтрин и Брайан сделали небольшой крюк, чтобы взглянуть на передовой лагерь железной дороги. Взобравшись на вершину пологого холма, они принялись изучать лежащую перед ними равнину в подзорную трубу.

Работа кипела. Коричневая полоса утрамбованной земли уходила за горизонт, а на уже проложенных путях стоял паровоз, с шипением испускающий клубы пара. К нему были прицеплены платформы, на которых громоздились рельсы и шпалы.

Кэтрин никогда раньше не видела, как тянут железную дорогу, и с интересом наблюдала за строителями, суетящимися в желтой пыли. Впереди всех шел рабочий с длинной рейкой. Он размечал будущие стыки рельсов. Следующие за ним человек двадцать брали шпалы из штабелей и разбрасывали их между отметками. За ними двигались рабочие с топорами, которые по железному шаблону делали на шпалах зарубки для рельсов.

Тем временем еще одна бригада сбрасывала рельсы с платформ и грузила их на запряженную лошадьми вагонетку, после чего ее оттаскивали к месту укладки. Там четверо рабочих захватывали рельсы клещами и тащили их вперед к концу стыков уже уложенных путей.

Затем рельсы соединяли между собой накладками и болтами, а завершали укладку костыльщики, прибивающие рельсы к шпалам.

Окрики бригадиров, пыхтение паровоза, звонкий стук молотков разносились далеко по округе. Дело спорилось на удивление быстро, и дорога удлинялась на глазах. Пройдет совсем немного времени, и по бескрайней степи помчатся поезда, принося с собой цивилизацию со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Разглядывая стройку в подзорную трубу, Кэтрин заметила, что большинство рабочих были китайцами, о чем свидетельствовали черные косы, огромные соломенные шляпы и темно-синие рубахи навыпуск со стоячим воротником.

— Ты бы тоже мог притвориться китайцем. — Она шутливо дернула Брайана за косу.

— Ага, только заодно пришлось бы прикидываться глухонемым, — усмехнулся он. — Я ни черта не понимаю по-китайски.

Кэтрин хмыкнула, а Брайан приставил руку к глазам и вгляделся вдаль.

— Они далеко продвинулись с тех пор, как я был здесь в последний раз, — отметил он. — Но пока еще трудно сказать, как именно пройдет дорога — через наши земли, или все-таки через долину Ветреной Реки, что было бы куда разумней.

— Может, получится что-нибудь узнать в этом лагере? — предположила Кэтрин.

— Может быть, но сейчас у меня есть дела поважней. — Он повернулся к ней, и его взгляд подернулся бархатной поволокой. — Мне нужно срочно кое на ком жениться.

Кэтрин зарделась от удовольствия и, когда Брайан притянул ее к себе, поднялась на цыпочки и сама поцеловала его.

Они отправились дальше, и как только к вечеру впереди замаячил поселок, первым делом Кэтрин отыскала глазами церковный шпиль. Подъехав к выкрашенному белой краской домишке с покосившейся колокольней, они с Брайаном привязали во дворе лошадей и вошли внутрь.

Ряды скамеек, запах ладана и свечей, скромное распятие над алтарем — церквушка как две капли воды походила на ту, куда Джордж вывозил свое семейство на воскресную проповедь. В памяти возник его облик. Чисто выбритый подбородок, добротный костюм, благочестиво сложенные на груди руки — ни дать ни взять образцовый прихожанин и семьянин! Главное — соблюсти внешние приличия, а на то, что творится дома за закрытыми дверями — всем плевать.

Кэтрин дернула головой, отгоняя неприятные воспоминания. Все это в прошлом. Старая Кэтрин умерла, а новая возродилась, как Феникс из пепла, и готова идти вперед, плечом к плечу с любимым человеком. Не верится, что уже скоро они с Брайаном станут мужем и женой… Впрочем, сперва нужно разыскать священника.

— Эй! Есть кто живой? — воскликнул Брайан, оглядываясь по сторонам.

Вопрос без ответа повис в пыльном воздухе, пронизанном лучами заходящего солнца. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем открылась задняя дверца, и оттуда показался высокий тощий старик в черной сутане.

— Чем могу помочь, дети мои? — скрипучим голосом осведомился он.

— Мы хотим пожениться, преподобный. — Брайан почтительно склонил голову.

Пастор нахмурил кустистые брови и пристально вгляделся в его лицо.

— Ты индеец? — От неприязненного тона у Кэтрин сжалось сердце.

— Метис, — уточнил Брайан, спокойно глядя в выцветшие глаза.

— Я не стану венчать язычника, — отрезал старик.

— Я крещеный, — возразил Брайан. — Вы не можете нам отказать.

Но священника этим было не пронять.

— Козлища никогда не станут агнцами, а краснокожие всегда останутся дикарями! Животными! Приспешниками сатаны! — Старческий голос дребезжал праведным гневом. — Убирайся прочь, дьявольское отродье!

Кэтрин открыла было рот, чтобы осадить грубияна, но тут он повернулся к ней и ткнул в нее трясущимся узловатым пальцем.

— А ты, дочь моя, не связывайся с этим безбожником, ибо сие есть великий грех! Отец наш небесный обрушит на тебя свой гнев и обречет тебя и твоих потомков на муки вечные в геенне огненной. Покайся и моли о прощении, а этого нехристя гони от себя подальше, ибо не получит сие прелюбодейство благословения ни от людей на земле, ни от Господа нашего всемогущего на небесах…

Опешив от такого напора, Кэтрин в смятении посмотрела на Брайана. Тот взял ее за руку.

— Идем, Кэт, здесь нам делать нечего.

— Нелюди! Варвары! Бесы! Я отпевал убиенных солдат после Литтл Бигхорн! Я видел, что эти краснокожие звери сотворили с добрыми христианами! — голосил священник им в спину.

Оказавшись на улице, Брайан презрительно сплюнул себе под ноги.

— Лицемерный старый болван, — сквозь зубы процедил он. — Пускай лучше расскажет, что эти добрые христиане сделали с индейскими женщинами и детьми при Уошите и на Сэнд-Крик.

Кэтрин вспомнила, как много лет назад газеты трубили о «славных победах нашей доблестной кавалерии над кровожадными дикарями», а полковника Чивингтона и генерала Кастера чествовали как национальных героев. Но люди поговаривали, что в обоих случаях, солдаты просто вырезали мирные лагеря шайеннов, в которых на тот момент находились преимущественно женщины, дети и старики.

Но сейчас ее волновало другое. Похоже, примесь индейской крови в жилах Брайана ставила на него дьявольскую печать в глазах белых святош. Христианское милосердие и призывы возлюбить ближнего своего не распространялись на тех, чья кожа имела неправильный цвет.

Она растеряно посмотрела на неприветливую церквушку. В лучах заходящего солнца белые стены стали кроваво-алыми, и на их фоне зловещими провалами темнели узкие окна.

— И что же нам теперь делать? — пробормотала Кэтрин. — Что, если никто не согласится нас обвенчать?

Брайан притянул ее к себе.

— Не вешай нос, Лисичка. Поищем другого священника. Не все же такие твердолобые фанатики, как этот старый пердун. Здесь не получилось, найдем где-нибудь еще.

Он ласково взъерошил ее волосы и выпустил из объятий.

— А сейчас идем в салун. За горячую ванну и сочный бифштекс готов продать душу дьяволу, — последние слова он произнес нарочито громко.

Кэтрин показалось, будто за темным стеклом промелькнул силуэт. Она злорадно усмехнулась.

— Так пойдем же предаваться прелюбодеянию, чревоугодию и приносить кровавые жертвы языческим богам, — ведьминским голосом проскрипела она.

— Думаю, скальп священника отлично подойдет для кровавой жертвы Великому Духу, — в тон ей ответил Брайан и по-индейски заулюлюкал.

За окном послышалось истеричное «Отче наш». Давясь от смеха, Кэтрин и Брайан запрыгнули в седла и покинули негостеприимную обитель.

Когда они, оставив лошадей в платной конюшне, добрались до салуна, на поселок уже опустилась темнота. На входе их встретил все тот же коротышка с пышными бакенбардами.

— Пожалуйста, сдайте оружие, — потребовал он, и Брайан отцепил кобуру.

У барной стойки как обычно толпились ковбои. Несколько человек оглянулись и нехотя посторонились. Подойдя к стойке, Кэтрин и Брайан оперлись локтями на исцарапанную столешницу.

— Не желаете ли настоящего кентуккийского бурбо…? — начал было трактирщик, но, узнав Брайана, резко встрепенулся. — Мистер Смит? Э-э-э… чего вам налить? Пинту пива?

— Позже, — ответил Брайан. — Сперва нам нужна комната, горячая ванна и ужин. Моя сестра едва держится на ногах.

— Э-э-э… Свободный номер еще не убран, я велю, чтобы его подготовили, — суетливо потирая подбородок, сказал бармен. — Эй, Бетси, пойди-ка сюда!

К стойке приблизилась дебелая рыжеволосая девица, чьи выпирающие из корсета груди напоминали перезрелые дыни. Бармен отвел ее в сторонку и что-то шепнул на ухо, а когда девица, кивнув, ушла, вновь обратился к Брайану.

— Вам придется чуточку подождать. Не желаете ли пока промочить горло?

— Ладно, — буркнул Брайан. — Давай пиво. А ты что будешь, Кэт?

— Стакан воды, — попросила она.

Трактирщик налил ей воды и принялся цедить из бочонка пиво для Брайана. Оглядываясь по сторонам, Кэтрин заметила, как рыжая Бетси подошла к компании четверых мужчин за дальним столом и, втиснувшись между ними, что-то сказала. Кэтрин насторожилась, но тут же успокоила себя. Скорей всего, девица просто поинтересовалась, не желают ли джентльмены еще виски, или что-то вроде того…

Нервно передернув плечами, Кэтрин отвернулась к стойке. Музыка, шум голосов, едкий табачный дым — салун был все тем же, каким запомнился ей тогда… но все-таки что-то зудело внутри, не давая покоя. Что-то с этой компанией не так…

Кэтрин отхлебнула воды. Ерунда, наверное она просто отвыкла от подобных заведений. После дней, проведенных на лоне природы, прокуренный кабак с его пьянчугами и вульгарными девками казался на редкость убогим. Хотелось поскорее выйти на улицу, вытолкнуть из легких тошнотворную смесь пота и табака и вдохнуть полной грудью свежий прохладный воздух.

Она повертела в руке стакан, задумчиво разглядывая пляшущие на стекле блики. И тут — словно вспышка — до нее дошло, что в этих мужчинах не так. Одежда! Ни ковбойских шляп, ни чапсов, ни жилетов, украшенных бахромой… Сюртуки, котелки, белые рубахи — щегольские, добротные, чистенькие… слишком чистенькие для этой забытой богом дыры…

В животе заворочался липкий страх.

— Брайан, — вполголоса позвала она.

Но прежде, чем тот успел ответить, в затылок уперлось твердое дуло револьвера. Раздался характерный сухой щелчок, и по спине пробежал озноб.

— Не двигаться! Вы арестованы за ограбление поезда!