Лондонские убийства

30

Наутро меня ждала ужасная, но, к несчастью, вполне ожидаемая новость. Принес ее, конечно, Лестрейд. Угрюмый инспектор на пороге показался мне похожим на ворона-горевестника из стихотворения Эдгара По.

– Похищена четвертая девушка, Ватсон, – сказал он устало.

– Войдите, инспектор, – пригласил его я.

Лестрейд сел в кресло, глубоко вздохнул.

– Розамунд Нэш-Мерфи, шестнадцать лет, – проговорил он, выдавливая из себя каждое слово.

Мне вдруг стало очень жалко этого усталого пожилого человека.

– Кофе, сэр.

Он взял чашку, сделал большой глоток с каким-то болезненным наслаждением.

– Спасибо, доктор, – голос его немного посвежел. – Девушка пропала вчера вечером, мать заявила в полицию только что. Я отправил все силы Скотленд-Ярда на ее поиски.

Я одобрительно кивнул, надевая пальто.

Розамунд жила с матерью в небольшой квартирке в одном из тех старых домов Лондона, что власти все грозятся снести, но никак не сносят.

Нам открыла женщина средних лет, одетая в серое платье-балахон, похожее на монашескую рясу. Невысокая, с большой родинкой на подбородке и прищуренными глазами, она производила не самое приятное впечатление. Женщин подобного типажа принято называть святошами, их излюбленное занятие объяснять вам, как нужно жить, чтобы не сгореть в Геенне огненной.

– Миссис Нэш-Мерфи? – осведомился Лестрейд.

– Да, это я, сэр.

– Мы из Скотленд-Ярда по поводу исчезновения вашей дочери Розамунд.

Реакция миссис Нэш-Мерфи заставила меня похолодеть от ужаса. Она улыбнулась.

– Не думаю, сэр, что вы здесь как-то можете помочь, – сказала она.

– Что вы имеете в виду? – все еще пытаясь справиться с удивлением, осведомился я.

– Едва ли полиция сможет вернуть ту, кого украл демон. Мне нужен экзорцист, чтобы найти дочь.

– Демон? – переспросил я, все еще не до конца придя в себя.

– Вот именно, сэр. Я ошиблась, проглядела, и теперь понесу за это наказание.

– Я ничего не понимаю, миссис Нэш-Мерфи, – признался я. – Может быть, вы поясните мне?

Она, глядя на меня как на умственно-отсталого, заявила, что считала дочь прилежной и набожной девочкой и проглядела, что ту обуревают демоны.

– Розамунд втайне читала развратные книги, сэр, – загробным голосом сказала женщина и протянула мне тонкую книжонку в синей обложке.

Я взял книгу. Это был сборник стихов Гюстава Моро.

– Так что вы не поможете мне в борьбе с демоном моей дочери, господа, – вздохнула миссис Нэш-Мерфи.

– Однако же вы обратились в полицию, – напомнил Лестрейд.

– Это была ошибка. Сейчас я ищу настоящего специалиста.

Она выделила голосом слова «настоящего» и «специалиста».

– Миссис Нэш-Мерфи, – мягко сказал я. – Позвольте мы все-таки попытаемся оказать вам посильную помощь в поисках Розамунд.

Она пожала плечами, но лицо ее не выразило ни малейшего энтузиазма.

– Как вам угодно, сэр.

– Когда вы заметили исчезновение Розамунд?

– Ясно когда, сэр. Вечером. Моя дочь всегда приходила домой вовремя. Я ждала ее всю ночь, молилась, но Бог был глух ко мне. Грешница я, сэр.

Она вздохнула.

– Вы не заметили чего-то необычного в поведении дочери, мисс Нэш-Мерфи?

– Да как же не заметить-то, сэр? – удивилась она. – Девочка была очень возбуждена. Теперь-то мне понятно, что ее обуревал демон.

– Она сказала вам, куда идет в субботу?

– Сказала. К своей подруге Эшлин, которая попала под лошадь.

– Уже проверили, – вставил Лестрейд. – Розамунд не была у этой девочки, и под лошадь Эшлин не попадала.

– Вот как, – я задумался. – Миссис Нэш-Мерфи, а нет ли у вас фотографии вашей дочери?

Женщина нахмурилась.

– Вообще-то я не сторонница всех этих новомодных штук, но Розамунд однажды не смогла преодолеть нескромное желание и сфотографировалась у мистера Брамса.

Миссис Нэш-Мерфи ушла в комнату и вернулась со снимком. С фотографии с логотипом известного лондонского фотографа в углу, на нас смотрела серьезная, строгая девушка с черными, как смоль, волосами, упрямым подбородком и четкой линией губ.

Я попросил снимок на время, миссис Нэш-Мерфи нехотя согласилась. Продолжив расспрос женщины, я задал еще несколько малозначимых вопросов, пока не узнал, наконец, то, что заставило меня многозначительно посмотреть на Лестрейда.

Розамунд Нэш-Мерфи училась в школе Святого Павла для девочек, в той самой, где преподавал английскую литературу один из постоянных посетителей отдела французской поэзии Лондонской библиотеки Джоуи Тернер.

Уже в машине я подробно восстановил в памяти посещение школы, и, наконец, словно лису за хвост, смог поймать момент, который все ускользал от меня, доставляя почти физическую боль. Итак: когда я говорил в тот раз с директрисой, она не сразу смогла вспомнить мистера Тернера, а это значит, что в школе он работал недавно. При этом, учитель сказал, что пять лет посвятил британскому образованию. Выходит, он где-то подвизался на протяжении пяти лет, затем перешел в школу Святого Павла. Английские учителя крайне редко меняют школы – наверняка, на предыдущем месте произошло что-то, заставившее Тернера сменить место работы.

Розамунд жила недалеко от школы – на машине мы добрались до места примерно за пять минут. Директриса узнала меня и нахмурилась. Понятно, что руководителю учебного заведения для девочек едва ли будет приятно внимание полиции.

– Вы теперь будете посещать нас еженедельно, сэр? – едко спросила она.

– Надеюсь, что нет, миссис…

– Банкрофт, – подсказала она, взглянув на меня, как на вредное насекомое.

– Миссис Банкрофт, – повторил я. – Нам необходимо поговорить с вами насчет учителя Джоуи Тернера.

– А он уже здесь не работает, сэр.

– Неужели? – воскликнул я, не в силах скрыть удивления.

– Именно так, – сказала директриса. – В биографии мистера Тернера были выявлены факты, несовместимые с высокой честью преподавания в Школе Святого Павла.

– Какие же факты? – нетерпеливо спросил я.

Она помолчала, словно испытывая наше с Лестрейдом терпение, затем ответила, сверкая стеклами очков.

– Мистер Тернер утаил от нас, что он был уволен с предыдущего места работы за непристойное поведение, а именно, за неприемлемую связь с ученицей.

Лестрейд крякнул.

– Это чрезвычайно интересная и важная для нас информация, миссис Банкрофт, – сказал я. – Теперь я хотел бы поговорить с вами об одной из ваших учениц, Розамунд Нэш-Мерфи.

– Что вас интересует, сэр?

– Сегодня утром мать Розамунд сообщила о ее пропаже.

Шея директрисы стала красной, как у индейки.

– Это весьма прискорбно, детектив, но школа не обязана следить за детьми во внеурочное время. Эта обязанность целиком вменяется родителям, насколько я знаю.

Оспаривать эти утверждения у меня не было ни сил, ни времени. Тем не менее, директриса разрешила нам побеседовать с классным руководителем Розамунд – симпатичной женщиной лет сорока пяти. По словам учительницы, Розамунд – прилежная девушка, неконфликтная. Крайне маловероятно, что у нее были враги.

– А друзья? – спросил я.

– Я бы не сказала, что у нее были друзья, она держалась особняком. Хотя… Пару раз в коридоре я видела, как она довольно оживленно беседовала с нашим новым учителем…

Взяв у директрисы адрес мистера Тернера, мы бросились к машине.

Учитель Школы Святого Павла для девочек Джоуи Тернер снимал квартиру в Путни. Хозяйка небольшого таунхауса, отдаленно похожая на незабвенную миссис Хадсон, была весьма встревожена визитом полиции к одному из ее жильцов.

По выражению лица этой женщины я понял, что учителю, скорее всего, придется искать новое жилье. Квартира мистера Тернера располагалась на втором этаже.

На наш стук никто не ответил.

– Он там, – шепнула хозяйка.

– Мистер Тернер! – повторно постучал я.

Из квартиры донесся звук упавшего стула. Дверь открылась. Учитель выглядел скверно. Бледное лицо осунулось, под глазами – темные круги. На нем был пестрый домашний халат: таковой можно приобрести у индуса или араба практически на любом лондонском рынке.

– Доктор Ватсон! – проговорил он. Взглянув на стоящего рядом со мной Лестрейда, учитель побледнел и слегка покачнулся, вцепившись в ручку двери.

– Мы по делу Розамунд Нэш-Мерфи.

Мне показалось странным, но лицо мистера Тернера как будто слегка просветлело, а в голосе его было нечто похожее на вполне искреннее удивление.

– По делу Розамунд? Что ж, входите.

Мы с Лестрейдом вошли, хозяйка осталась снаружи. Квартира Тернера ничем не отличалась от миллионов аналогичных лондонских «апартаментов», которые снимают люди, имеющие годовой доход не больше 150 фунтов в год. Дешевые обои, диван, односпальная кровать, пара стульев, письменный стол, книжный шкаф и клетка с канарейкой.

– Вы солгали мне, мистер Тернер, – жестко сказал я. – Вы не только знали девушку по имени Розамунд, но даже неоднократно общались с нею.

Учитель сжался под моим взглядом.

– Я испугался, сэр. Но я никогда не причинил бы Розамунд вреда.

– Вы знаете, что мисс Нэш-Мерфи пропала? – спросил я.

Тернер удивленно вскинул брови.

– Клянусь честью, сэр, не знаю!

– О чем вы говорили с девушкой в коридоре школы?

– О поэзии, сэр, исключительно о поэзии! Мисс Нэш-Мерфи, равно как и я, поклонница французских символистов.

Учитель взял со стола портсигар, предложил нам закурить. И я, и Лестрейд отказались. Тернер заметно дрожащими пальцами поджег сигарету, закурил.

– У вас есть соображения, куда могла пропасть девушка?

– Ни малейших, сэр, – пожал плечами учитель. – Насколько я смог понять из общения с Розамунд, она была домашней девочкой, которая очень зависела от своей крайне религиозной матери.

– Только что вы сказали, что говорили с ней исключительно о поэзии, – напомнил я.

Он, пойманный на слове, побледнел, и ничего не сказал.

– Сэр, нам известно, что вы были уволены с предыдущего места работы, а теперь уволены из Школы Святого Павла. Можете сказать, за что вас уволили?

Учитель глубоко затянулся сигаретой, поперхнулся. Прокашлявшись, он сказал тихим голосом сломленного человека.

– Меня оболгали, сэр. Они сказали, что я приставал к ним.

– Кто они?

– Девочки, сэр. Девочки из школы.

В его глазах блеснули слезы.

– Меня уволили, сэр, меня лишили куска хлеба. Но я не делал этого, клянусь вам. Я – порядочный человек.

– К сожалению, мы вынуждены арестовать вас, – сказал я, испытывая нечто среднее между жалостью и отвращением по отношению к этому человеку.

Когда мы проходили мимо хозяйки, та не преминула сообщить Тернеру, что планирует разорвать с ним договор найма квартиры. Учитель, кажется, даже не услышал ее.