Любовники поневоле

ГЛАВА 3

На третий день после приезда в Брекенридж Кэт снова обдумывала озадачивший ее разговор с братом, который заявил, что Коннор Маклод восхищается ею.

– Восхищается? – воскликнула Кэт. – Он назвал меня простушкой!

– Ну, Кэт, он испугался, что грабители убьют тебя. Нельзя же осуждать его за то, что он вышел из себя.

– Неужели? – Тогда Кэт показалось, будто Коннор испугался за самого себя, как бы его не убили из-за ее поступка. – Ты случайно не сватовством занимаешься? – подозрительно взглянула она на брата.

Шон рассмеялся.

– Да разве бы я взялся за это, видя перед собой таких упорных противников брака, как вы с Коннором? Бедняга безумно влюбился еще зеленым юнцом, сбежал с той богатой девицей из восточных штатов, а потом несколько лет по ее милости терпел нужду, потому что ей, видите ли, была не по нраву жизнь в старательских поселках. Хотя, выходя, за него замуж, она знала, что рудничное дело – единственный шанс Коннора разбогатеть. Я бы не удивился, если бы выяснилось, что она умерла назло ему. Однако Коннор прекрасный отец своим детям. На твоем месте я бы гордился тем, что удостоился восхищения человека, который обычно обходит окольными путями незамужних женщин.

– Ну что ж… – Может быть, она ошибалась в отношении Коннора Маклода. Все-таки этот человек спас ей жизнь. Кроме того, он друг и компаньон ее брата. Будет нелишним, если Кэт станет относиться к нему вежливо и дружелюбно.

– Знаешь, Кэт, – серьезно проговорил ее брат, – когда-нибудь ты можешь и передумать насчет замужества. – Шон приложил палец к ее губам, заставляя смолкнуть протестующие возгласы. – Не ради любви. Я знаю, как сильно ты любила Мики, сестренка, и вряд ли полюбишь так снова. Но подумай о детях и о верном друге в преклонные годы.

Кэт хмуро смотрела на брата.

– Но если не передумаешь, значит так тому и быть. – Он усмехнулся. – Ты всегда найдешь пристанище в моем доме. Мои дети уже обожают тебя.

«Это неудивительно, – подумала Кэт. – Их мать едва замечает малышей». – О, Шон, – вздохнула она, – если бы я смогла найти такого же доброго человека, как ты, то, наверное, и в самом деле вышла бы замуж во второй раз. «Но это маловероятно», – добавила про себя Кэт. Но брату она нужна. Вот он опять закашлялся, хотя всего полчаса назад выпил один из маминых эликсиров, которые привезла с собой Кэт.

Опасаясь того, что собирался сказать Шон, Коннор ждал, когда жестокий приступ кашля перестанет сотрясать тело его давнего друга и делового партнера.

– Доктор советует мне поехать в Денвер. Думает, что более мягкий климат и меньшая высота над уровнем моря помогут мне.

– Тебе надо держаться подальше от рудников, тогда станет легче, – заметил Коннор.

– И это тоже, – усмехнулся Шон. – В Денвере нет рудников. И есть врач, который может справиться с болезнями легких у горняков.

Коннор никогда не слышал о ком-либо, кто бы мог вылечить эту болезнь.

– Кэт, наверное, думает, что я вызвал ее сюда, чтобы она ухаживала за мной, – предположил Шон.

– Кстати, где она? – спросил Коннор, который не видел ее с тех пор, как они вместе добирались на снегоходах в город.

Шон улыбнулся другу, будто его вопрос был всего лишь данью вежливости.

– Моя набожная сестра отправилась навестить священника.

– Она же не сможет подняться по горе к церкви, – заметил Коннор, которому стало не по себе от улыбки Шона.

– Когда дело касается религии, Кэт становится упрямой как бык. – Шон засунул носовой платок в карман. – Как она тебе?

– Ну, она просто красавица, – ворчливо ответил Коннор, – и, как ты не устаешь повторять, чудесный образец энергии и отваги.

– Ты ей тоже понравился, – сказал Шон, слегка приукрашивая действительность. Он не сомневался, что Коннор понравился сестре, но сама она в этом никогда не признается. – Надеюсь, ты понимаешь, что Кэт обладательница не только хорошенького личика. Я поручаю ей вести дела вместо меня.

Коннор нахмурился. Его совсем не радовала перспектива стать компаньоном привлекательной молодой женщины, как бы умна она ни была.

– Ну, не смотри так, дружище. Не думаешь же ты, что я оставлю Ингрид заниматься делами? Стоит дать ей доллар, она его сразу же истратит. – Шон снисходительно улыбнулся. – Нет, я могу положиться лишь на Кэт, и раз уж она тебе нравится, кто знает, может быть, вы и поженитесь.

– Что?!

– А почему бы и нет? Если я умру, Кэт унаследует половину моей доли в бизнесе, и я поручу ей управлять и второй половиной в интересах Ингрид и детей. С учетом того, как тесно переплетаются наши с тобой интересы, тебе и Кэт имеет смысл пожениться.

– Шон, это безумная идея. Я едва знаком с твоей сестрой. – Коннор и предположить не мог, что Шону придет в голову подобная мысль.

– При более длительном знакомстве твое мнение о Кэт улучшится, – уверил его Шон.

Коннор решительно отверг это предположение и заявил:

– Я для нее слишком стар.

– Кэт двадцать пять. Тебе тридцать четыре. Коннор удивился. И все-таки даже если бы Кэтлин Фицджеральд была ему ровесницей, это не имело бы значения.

– Честно говоря, я не хочу снова жениться, Шон. Как и твоя сестра.

Шон вздохнул. Коннор и Кэт созданы друг для друга. Несколько лет он мечтал о том, чтобы эти двое поженились, а теперь приходится удовлетворяться их глупыми возражениями. Шон не сомневался, что Кэт заинтересовалась Коннором, даже если он ей и не понравился, а Коннор… невозможно было представить себе мужчину, который познакомился бы с Кэтлин и не влюбился в нее. Молодые и пожилые, женатые и холостяки – все они падали к ногам Кэт, обычно так и оставаясь незамеченными. Рано или поздно Коннора постигнет та же участь, и было бы хорошо, если бы Шону удалось поженить их до своего отъезда в Денвер.

– Я не предлагаю любовный союз, Коннор. Бедняжка Кэт вышла замуж по любви, и негодяй муж причинил ей много горя. Он оказался пьяницей и волокитой, хотя Кэт, наверняка, не знала о других женщинах. Да и твоя ставка на любовь не оправдалась. Я просто размышлял о приятном, дружеском, взаимовыгодном союзе.

– Нет, – решительно заявил Коннор.

«Вот черт», – подумал Шон. Когда у его компаньона появлялся этот тон, пора было отступать и подступиться в более подходящее время с другой стороны. Приняв несколько обиженный вид, Шон пробормотал: – Я никогда не стану принуждать сестру к браку с тобой, но надеюсь, ты поможешь ей и Ингрид. Всем им понадобится твоя помощь, пока я буду в Денвере. – Шон притворно кашлянул, напоминая компаньону о своей болезни, которая и вынуждала его просить Коннора о помощи.

– Это я могу обещать, – заверил его Коннор, испытывая облегчение, к которому примешивалось некоторое подозрение; Шон редко отказывался с такой легкостью от своих сумасбродных идей. – Всегда готов дать Кэтлин деловой совет.

– Вот и хорошо. Кэт мало смыслит в подобных делах. Без твоей помощи она не сможет представлять мои интересы в суде.

Коннор кивнул.

– Мне также не хотелось бы, чтобы моя жена и сестра остались без мужчины в доме. Думаю, вам лучше было бы зажить одним хозяйством.

– Ты шутишь. Это…

– …лишь упростит дело. Ты сможешь обеспечить женщинам защиту, а детям…

– Послушай, Шон…

– Твоя Дженни, например, как раз в том возрасте, когда рядом с нею должна быть женщина, а моим малышам нужен мужчина в доме, пока я в отъезде.

Коннор пришел в замешательство. Он не хотел жить с сестрой Шона в одном доме. Слишком большим искушением было бы видеть ее на расстоянии, не превышающем ширину стола, и уж, конечно, он не испытывал желания делить жилье с Ингрид.

– Мой дом не настолько большой, чтобы…

– Ты прав, – согласился Шон. Коннор облегченно вздохнул.

– Мы соединим два дома, передвинув их, – продолжал Шон. – Рядом с твоим есть свободный участок, который я могу купить.

– Послушай, Шон, я не думаю, что…

– И потом, не забывай об Одноглазом… он стареет. Наверняка он будет рад кое-какой помощи в домашних делах. – Шон сделал паузу, словно припоминая увечья Бена Уотерсона, одноногого и одноглазого раздражительного домоправителя Коннора, присматривавшего также за детьми. – Твоя Дженни становится настоящей красоткой. Как ты собираешься справляться с этим?

Коннор побледнел при мысли о том, что его дочь может стать предметом вожделения томящихся от любви деревенских парней.

– Но не беспокойся, дружище. Кэт разумная женщина. Она не позволит какому-нибудь молодому повесе соблазнить твою дочку.

Коннор попробовал представить себе Кэт Фицджеральд в качестве дамы, опекающей Дженни; Кэт, которая выглядела немногим старше его шестнадцатилетней дочери. Коннор нутром чуял, что эта идея никуда не годится, но не знал, как поступить. Разве мог он отказать другу, быть может, стоявшему на пороге смерти?

– Если уж я смогла подняться на перевал в такую бурю, дорогой братец, то уж, разумеется, смогу взобраться по холму в церковь, – резко возразила Кэт, когда Шон предупредил, что до католической церкви предстоит нелегкий путь вверх по холму. Сначала Кэт направилась по склону вниз до переделанного щитового строения, которое преподобная мать Люитгарда Хубер приобрела перед возвращением в монастырь Св. Схоластики в Чикаго, чтобы разместить там школу Св. Гертруды.

– Мы не могли больше использовать церковь под школу, – объяснила Кэт новая настоятельница Хильда Вальзен. – Дети мерзли, а порой вообще не могли добраться до школы. Церковь очень неудачно расположена.

– Так мне и сказал епископ, – ответила Кэт и предложила свои услуги сестрам ордена Св. Гертруды.

– Это похвальное намерение с вашей стороны, моя дорогая, но не думайте, что я забыла, какой непослушной ученицей вы были, – заметила преподобная мать Хильда. – Мне всякие шалости здесь ни к чему.

Кэт улыбнулась. Хильда Вальзен всегда была самой строгой из сестер в отношении дисциплины. Обняв сестру Анастасию, которая преподавала в младших классах, и сестру Полину, учительницу музыки, Кэт попрощалась и снова вышла на яркое солнце, чтобы направиться в больницу Св. Иосифа, находившуюся, по словам сестер, вверх по холму.

Кэт слегка запыхалась, шагая по глубокому снегу к небольшому деревянному зданию с одной палатой и кабинетом, к которому примыкали прачечная и комната сестер.

– Что вы умеете делать, дитя мое? – спросила сестра Аделаида, когда Кэт и здесь предложила свои услуги. – Вы смогли бы помогать при ампутациях или в уходе за бедными горняками, которых кашель забивает до смерти?

Кэт побледнела, и сестра Аделаида торопливо проговорила:

– Ах, бедное дитя, я слышала о болезни вашего брата. Мы будем молиться за него, и вам лучше бы посвятить все свое время Шону. Пресвятой Деве известно, какая ленивая женщина его жена.

Кэт не могла не согласиться с этим. Прежде чем уйти из дому, ей пришлось разбудить Ингрид, чтобы та присмотрела за детьми.

– Я могла бы время от времени помогать сестре Анджеле готовить. – Кэт так хотелось чем-нибудь помочь сестрам, отважно выполняющим свой долг, что она осмелилась внести столь рискованное предложение.

Сестра Анджела разразилась смехом и сказала:

– Мы здесь для того, чтобы спасать людей, а не отправлять их на тот свет.

– Ну, я готовлю не так уж плохо, – запротестовала Кэт, вспомнив, что Мики оправдывал свое регулярное отсутствие тем, что предпочитал обедать в салуне, лишь бы не подвергаться риску получить расстройство желудка от стряпни жены. Но Кэт знала: Мики любил выпить за обедом, а дома не появлялся потому, что она никогда не ставила на стол спиртного.

– Однако, Кэтлин, – продолжала сестра Анджела, – ваши кулинарные неудачи слишком хорошо известны в монастыре Св. Схоластики. Говорят, вы заполнили монастырский лазарет больными, которые отведали ваш… что именно, сестра Аделаида? Вы ведь были там?

– В самом деле, – согласилась та, – никогда в жизни я не чувствовала себя так плохо. Причиной тому стал… гмм… пудинг.

– Наверное, яйца попались испорченные, – попыталась оправдаться Кэт.

– Вообще-то женщины проверяют яйца перед тем, как делать пудинг. Конечно, вы тогда только учились. И все же, Кэтлин, мы не хотели бы иметь неприятности из-за вашего дежурства на кухне. Если вы готовы помочь в прачечной, то все сестры собираются стирать больничные простыни по понедельникам в два часа ночи.

– В два часа ночи? – воскликнула Кэт.

– Можете присоединиться к нам в любой понедельник.

Кэт кивнула и спросила, как добраться до церкви. Ей объяснили, что нужно идти вверх по холму вдоль Вашингтон-авеню. Пробираясь по глубокому нетронутому снегу, Кэт думала о своей невестке Ингрид, которая приводила в полное замешательство немыслимой способностью спать целыми днями, забросив все дела. Не рассчитывал же Шон, что Кэт будет заниматься готовкой и уборкой вместо его жены, пока та сладко дремлет. Интересно, кто присматривал за Фибой, которой всего четыре года, и за Шоном-Майклом, пятилетним мальчуганом, в то время как Ингрид спала, а Шона не было дома? Кэт покачала головой и, рассеянно шагнув в сугроб, провалилась по пояс. Прямо перед собой на углу Хай-стрит она увидела неприметное небольшое строение, одиноко прилепившееся к склону холма, фоном которому служил горный пейзаж. Сжав зубы, Кэт выбралась из сугроба.

И что хорошего Шон нашел в Ингрид? Конечно, она настоящая красавица, у нее такие нежные черты лица и изумительные золотистые волосы. Кэт потуже затянула шарф под подбородком. Знать бы, что ожидает ее по пути, она захватила бы лопату для расчистки снега. Одно Шон явно ценил в Ингрид – это любовные утехи. Кэт спала в одной комнате с детьми и часто по ночам слышала брата и его жену. Сама Кэт была склонна признать, что ей нравится эта сторона семейной жизни. Однако, Мики постепенно терял свою мужскую силу – несомненно, из-за пьянства. А иногда он вообще приходил домой таким пьяным, что мог лишь рухнуть в постель и захрапеть.

Но Шон и Ингрид явно наслаждались выполнением супружеских обязанностей, хотя кашель, настигавший потом Шона, приводил в ужас Кэтлин, которая все слышала через стену. Оказавшись у дверей церкви, Кэт с опозданием сообразила, что, скорее всего, никого здесь не найдет. Если бы она обратила внимание на отсутствие следов на снегу, вместо того, чтобы думать об Ингрид, то избавила бы себя от такого неудобства, как промокшие насквозь ботинки и юбки.

И все-таки, раз уж она проделала такой путь, Кэт решила войти в церковь, чтобы оглядеться и помолиться за здоровье брата. Она открыла дверь и оказалась в помещении, где было так же холодно, как и снаружи. Здесь стояли грубо сколоченные скамейки и алтарь, накрытый ветхим муслином. «Главное прихожане, – напомнила Кэт сама себе, смягчая потрясение и разочарование от увиденного, – а не интерьер церкви». Она помолилась за Шона и вышла из жалкой церквушки. Пройдя часть пути, Кэт остановила прохожего и спросила, не знает ли тот, где находится дом католической миссии.

– Вы хотите сказать, где живут папские священники? – уточнил прохожий. Он был на снегоходах и стоял, опершись на шест, чтобы не потерять равновесие. – Вон там, но на вашем месте, мэм, я бы не ходил туда. Кто знает, на что они способны.

Выслушав это замечание, Кэт сделала вывод, что на людей ее веры здесь смотрят с подозрением. Она никогда прежде не позволяла себе расстраиваться по этому поводу, не собиралась и теперь. Кэт решительно направилась к дому священника, где и обнаружила представителей миссии в состоянии, близком к отчаянному. Оба они были больны, и старший, отец Рабанус, закутанный в одеяла, лежал на топчане и жаловался на трудности жизни в Брекенридже. Тот, что помоложе, отец Эузебиус, принял послание от епископа и промямлил что-то насчет того, чтобы угостить Кэт чаем. Попробовав безвкусный напиток, девушка высказала предположение, что им нужна домоправительница.

– Сомневаюсь, что от Брекенриджа до Денвера найдется хоть одна незамужняя женщина, – посетовал отец Эузебиус. – А если бы даже и нашлась, церковь вряд ли могла бы себе позволить оплачивать ее труды.

– А разве сестры…

– Они не могут пробиться к нам по глубокому снегу, – сказал отец Рабанус, дрожа под своими одеялами. – Из-за снега мы даже не можем пройти в церковь.

– Ерунда, – отозвалась Кэт. – Я пришла к вам прямо из церкви.

Оба священника изумленно уставились на нее.

– С тех пор как мы прибыли сюда в декабре, все так и завалено снегом. Как только мы сошли с поезда, то сразу же провалились в сугроб шутов на шесть, – мрачно поделился воспоминаниями отец Эузебиус.

– Радуйтесь, что вас не накрыло лавиной, – сказала Кэт. – Мне пришлось подниматься по горе до станции на перевале, а потом спускаться вниз на снегоходах. А ведь это решение всех ваших проблем. Вам нужно научиться пользоваться снегоходами, – с энтузиазмом посоветовала она, вспомнив о прохожем, который показал ей дорогу, а потом легко заскользил на снегоходах в сторону города.

– Нам? – с сомнением переспросил отец Эузебиус.

– Конечно. Так вы сможете добраться, куда захотите. В ближайшее время я собираюсь заказать себе пару снегоходов у Эли Флетчера, который считается лучшим мастером по эту сторону перевала в Скалистых горах. Могу дать вам его адрес.

– По-моему, он протестант, – высказал свое мнение отец Эузебиус.

– И как будет выглядеть священник, идущий в город на этих полозьях, привязанных к ногам? – покашливая, вступил в разговор отец Рабанус. – К тому же, мы не достаточно крепки для таких физических упражнений.

– Ну, преподобный отец, вы скоро поправитесь. Он мрачно заглянул на Кэт и проговорил:

– Мы ужасно мерзнем в этом доме. Не могу себе представить, как отец Чепиус четыре года прожил в Брекенридже. А в церкви еще холоднее, чем в доме.

– Однако, когда соберутся прихожане…

– Кучка неряшливых женщин и шумных, грубых мужчин, – пробормотал отец Рабанус.

– Что? – удивилась Кэт.

– Вы должны извинить отца Рабануса, – поспешил вмешаться молодой священник. – Он действительно очень болен.

– Ах, да, я говорила, что присутствующие во время мессы прихожане немного согреют церковь, а что касается вашего дома, то вам нужно утеплить его: обложить стены газетами, пустыми консервными банками – всем, что только сможете найти, – и сверху оклеить обоями. Мой брат сделал именно так, и его дом гораздо теплее, чем ваш. – Кэт ободряюще улыбнулась, но ни один из священников, казалось, не воспринял серьезно ее совет. – Принести вам горшочек супа, отец Рабанус? – предложила Кэт.

– Вы та самая Кэтлин Фицджеральд, которая отравила пудингом сестер в монастыре Святой Схоластики в Чикаго? – с подозрением поинтересовался он.

«Господи, – подумала Кэт, – некоторые просто не желают, чтобы им помогли». И все-таки она позаботится о супе. Нельзя оставлять на произвол судьбы двоих беспомощных священников. Теперь Кэт несет ответственность за шестерых, включая Шона и его семью.

С трудом волоча ноги и приподнимая отяжелевшие от снега юбки, она задумалась, где же живет Коннор Маклод. Чтобы доставить удовольствие брату, Кэт навестила бы мистера Маклода, может быть, познакомилась бы с его детьми, бедными крошками. Давно ли они лишились матери?

– Так вы нашли этих папистов? – спросил у Кэт человек, с которым ей уже довелось беседовать на дороге. Второй раз она встретилась с ним на пороге дома Шона. В одной руке незнакомец держал снегоходы, в другой ощипанного цыпленка.

– Конечно, нашла, – ответила Кэт. – Дела у них обстоят неважно, оба они нездоровы. А у вас отличный цыпленок. Не могли бы вы сказать, где купить такого? В чем сейчас священники нуждаются больше всего, так это в горячем курином бульоне.

– Сходите в лавку Криста Кайзера, – посоветовал незнакомец, поудобнее устраивая снегоходы на плече и пронизывая Кэт взглядом. – Я храню цыплят в ящике со снегом позади дома, – продолжал он. – Там они остаются свежими, пока я не надумаю съесть их.

– Какая замечательная мысль! – воскликнула Кэт и улыбнулась ему. – Я обязательно последую вашему примеру.

Незнакомец улыбнулся в ответ и прикоснулся рукой к полям шляпы, отчего цыпленок стукнул его по носу.

«Ну вот! – подумала Кэт, поднимаясь по ступенькам крыльца. – И этот человек утверждает, что не любит католическую церковь! С людьми нужно просто познакомиться».

Когда Шон объявил, что все они приглашены в гости к Коннору Маклоду, Кэт не стала возражать, однако вечер выдался не слишком приятным для нее. Коннор, казалось, чувствовал себя неловко, а его дочь, хорошенькая шестнадцатилетняя девушка с золотисто-рыжими волосами, поглядывала на Кэт так, будто та вот-вот улизнет с их столовым серебром, если, конечно, таковое у них имелось. Тогда в поезде Коннор показался Кэт весьма богатым, но дом у него был бревенчатым, обшитым по фасаду досками для защиты от снега.

Что бы ни говорил ее брат, а воспитанием детей Коннора явно занимался его домоправитель Одноглазый, который сидел в кресле-качалке, поплевывая в медную плевательницу, стоявшую на полу, в то время как двенадцатилетний сын Коннора, Джимми, каждые тридцать секунд издавал вопль; ясно, что никто не учил мальчика хорошим манерам.

Сама гостиная представляла собой весьма странное зрелище; да и чего можно было ожидать от мужчин, не имеющих понятия об уюте. Здесь стояло четыре кресла-качалки с совершенно не подходящими одна к другой подушками и одна деревянная скамья с прямой спинкой, на жестком сиденье которой и устроились Кэт с братом. В комнате имелся также лоскутный ковер, видавший лучшие времена, письменный стол-бюро с крышкой на роликах, заваленный бумагами, и еще два стола с настольными лампами. И нигде ни намека на попытки украсить гостиную, если не считать медную плевательницу Одноглазого. Не было заметно, чтобы хорошенькая юная Дженни проявляла интерес к домашнему хозяйству. Платье на ней сидело плохо и не подходило к случаю. Бедное дитя, она носила грубые горняцкие башмаки.

– Карл Бостих сказал, что закончит склад к концу лета, – сказал Коннор.

Шон хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

– Боже мой, Кэт, я забыл рассказать тебе! Карл попросил твоей руки. – Шон разразился смехом, который перешел в сдавленный кашель.

– О, ты шутишь, – Кэт старалась выглядеть веселой, хотя этот кашель перепугал ее до смерти.

– Ничего подобного, – ответил Шон. – Карл остановил меня возле салуна братьев Энгл и сказал, что хочет на тебе жениться. И чем скорее, тем лучше. Это его слова.

– Но я не знаю никакого Карла… Карла…

– Бостиха, – пришел ей на помощь брат. – Карл сказал, что ты похвалила его цыпленка.

Кэт нахмурилась.

– А, это тот человек, который не любит Римскую католическую церковь.

– Ее все не любят, – вставила замечание Дженни Маклод, за что отец бросил на нее хмурый предостерегающий взгляд.

– Нетрудно догадаться, что в случае с Карлом его мнение о церкви зависит от того, насколько привлекательна католичка. Что касается тебя, Дженни, то я считал, что ты влюблена в меня, – продолжал Шон, – а я католик.

– Ах, дядя Шон, – запинаясь проговорила Дженни, – вы же никогда не ходите в церковь.

– Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы я отказал Карлу, сестренка? – спросил Шон у Кэт.

– Ну, разумеется, – заверила его Кэт, которая заметила хмурый взгляд Коннора, брошенный в ее сторону. И за что, скажите на милость? Это совершенно не его дело, кто делает ей предложение. – Ты ведь знаешь, я не собираюсь снова выходить замуж, – напомнила она Шону.

Дженни сразу повеселела, но тут Шон объявил о планах по объединению двух семей.

– Пока я нахожусь в Денвере, Коннор будет вести дела обеих наших семей. Тебе это нравится, милая? – обратился Шон к своей маленькой дочке Фибе.

– Да, папа, – кивнула девочка и слезла с его колен, чтобы наградить Коннора влажным поцелуем, который пришелся в уголок брови.

– Кэт станет не только представлять мои интересы, но и заботится обо всех детях. Это будет очень кстати для тебя, Дженни.

– Мне мать ни к чему, – насупилась Дженни. – Одноглазый вполне справляется.

– Мне уже давно пора покончить с ведением домашнего хозяйства, – проворчал Одноглазый.

Кэт пришла в ужас. И что только думает ее брат: объявлять о таком возмутительном плане, даже не посоветовавшись с нею? Неужели он действительно думает, что Кэт согласится на объединение двух домов, в каждом из которых ей придется готовить и убирать? Она недовольно взглянула на Ингрид – от нее-то уж точно помощи не дождешься. Может, Шон заберет ее с собой в Денвер? Ингрид пожирала глазами Коннора Маклода, будто голодная кошка. Да, в этом вся Ингрид – большая, сонная кошка, поджидающая по ночам добычу и выливающая на себя полфлакона духов за раз. Кэт не могла не признать, что мысль о пребывании в одном доме с Коннором вызвала у нее мимолетный интерес. Но не в качестве его служанки! Хотя… Вспомнив рассказ брата о том, как Коннор восхищался ею, Кэт смягчила свое отношение к происходящему.

– Я не хочу… – начала было Дженни.

– Это уже решено, – отрезал Коннор, не давая дочери возможность высказать дальнейшие возражения.

– В этом доме не разместятся восемь человек, – заметила Кэт, выдвигая самый очевидный сдерживающий довод практического свойства в противовес абсурдному плану брата.

– А мы просто передвинем мой дом вниз по холму и найдем плотника, который соединит оба дома. Ты можешь позаботиться о деталях, Кэт, – сказал Шон.

Соединить два дома? Никогда прежде Кэт не приходилось заниматься чем-либо подобным. Единственной осуществленной ею сделкой с недвижимостью была продажа салуна, на которую мать незамедлительно согласилась, собираясь использовать полученные средства на приобретение новых домов для работниц, нуждающихся в дружеской защите от опасностей жизни в Чикаго. Замысел о соединении двух домов показался Кэт таким увлекательным, что она тут же перестала сопротивляться предложению Шона.

– Думаю, стоит заняться изучением архитектурных особенностей города, – задумчиво проговорила Кэт.

– Хорошая мысль, – согласился Шон, в то время как Коннор проворчал:

– На кой черт это нужно?

«Нужно будет поговорить с ним по поводу употребления крепких выражений в присутствии детей», – подумала Кэт.