Любовники поневоле

ГЛАВА 8

– Думаю, я могла бы еще немного побыть здесь, – сказала Мейв, которая сначала настойчиво твердила, что приехала в Брекенридж всего на несколько дней. – Женевьева пишет, что дома все в порядке; она присматривает за девочками. А я хочу увидеть, как Колин, Хортенс и Джилли выходят замуж. – Хортенс попыталась возмутиться, но Мейв сделала вид, что ничего не заметила. Все трое как раз сидели с шитьем вокруг печки в новой гостиной. Мейв продолжала, не обращая внимания на ворчание Хортенс: – А где Колин?

– Все еще в больнице Святого Иосифа, – сказала Кэт. – Вчера вечером она пошла туда помогать со стиркой.

– А ну-ка, Джимми, – позвала Мейв мальчика. – Беги в больницу Святого Иосифа и приведи Колин домой.

– Я ведь был ранен, миссис Фицпатрик. Разве вы забыли? – отозвался Джимми.

– Ранен! – воскликнула Мейв. – Мальчик, который так лихо отплясывал на празднике? Бог с тобой, парень, можешь оставаться, если не собираешься идти на вечеринку в Брэддок.

Джимми встал и натянул пальто.

– Колин проводит больше времени с сестрами-монахинями, чем с нами, – заметила Кэт.

– Уж пусть лучше она пропадает в церкви, чем исчезнет совсем, – ответила Мейв.

На вечеринке в Брэддоке Коннор обнаружил, что помимо своей воли сердится на Кэт. Целых полчаса она беседовала с Дейвом Брэддоком, слушая его рассказ о том, как ветер и огонь уничтожили его винный завод в 1883-м году. Кэт хвалила его пиво и красивый танцевальный зал, а также восторгалась опытами Брэддока по выращиванию овощей в условиях высокогорья.

– Говорят, в наших краях сезон выращивания овощей составляет всего около двух недель, – рассказывал Дейв. – Морозы чуть ли не каждую ночь, вот в чем проблема. Но я накрываю растения с вечера.

– Свежие овощи очень полезны, – поддерживала разговор Кэт.

«Откуда ей это известно? – подумал Коннор. – Ведь она совсем не умеет готовить».

– Следующим летом вы увидите некоторые прекрасные экземпляры, которые я пришлю в Брекенридж.

– И не найдете покупателя лучше нас, Дейв. Почему Кэт называет этого человека «Дейв»?

Она с ним едва знакома. А ведь Дейв Брэддок женат. Боже милостливый, его дочь Мэтти доставляла почту в Принстон с восемьдесят четвертого.

– Я обязательно пошлю своего парня, Фрэнка, с фургоном овощей к вашему дому, – пообещал Дейв.

– Вы собираетесь танцевать или нет? – спросил Коннор, и тут же раскаялся в своем недовольстве, потому что лицо Кэт осветилось радостью, и она сразу же встала.

– Вам стоит только пригласить меня, – бросила она через плечо, направляясь к танцевальной площадке, чтобы занять свое место рядом с Дженни, которая в своем новом платье вскружила головы всем парням в Брэддоке.

Коннор с удовлетворением отметил, что Кэт надела то самое серо-голубое платье, которое было на ней в день вечеринки с наклейкой обоев. Сегодня она украсила его кружевным воротничком и манжетами, а также жакетом голубого цвета, но немного другого оттенка. Когда Коннор кружил Кэт в танце, его рука лежала на ее талии, как раз над турнюром. «И почему женщины носят такие фасоны?» – удивился Коннор, когда впервые увидел подобное платье на богатой даме, приехавшей из Денвера. Тогда он подумал, что бедная женщина покалечилась, и вежливо отвел глаза. Несомненно, женщины загадочные существа. Коннор никогда не понимал свою жену и, наверное, поэтому воспитывал Дженни как мальчика. Но Кэт все изменила; она стала заботиться о его дочери, словно родная мать, и, кажется, Дженни начала отвечать ей взаимностью.

– Коннор, вы могли бы и улыбнуться, – заметила Кэт.

Вдруг Коннор осознал, что совершенно разучился веселиться. Просто чудо, что Кэт пожелала танцевать с ним. Она подобна лучу весеннего солнца, а Коннор словно человек, который из-за снегопадов всю зиму просидел в хижине, а потом вдруг обнаружил, что кто-то устроил праздник у его дверей.

– Тяжело женщине-работнице в Чикаго. Наниматели отказываются платить им достойную плату, мотивируя это тем, что, якобы, отцы должны помогать своим дочерям, – сказала Мейв. – А если девушка признается, что у нее нет родных, ее, скорее всего, просто не возьмут на работу. – Обе семьи сидели в столовой Коннора и ужинали. – Устрицы, – продолжала Мейв, презрительно поглядывая на изысканное кушанье. – Работница не может позволить себе попробовать устриц. Вот Джилли, например, шила за какие-то крохи. Была счастлива, если удавалось заработать пять долларов за две недели, а комната и стол стоили ей два пятнадцать в неделю. До того, как я взяла ее к себе, Джилли умирала с голоду.

– Миссис Фицпатрик спасла мне жизнь, – подтвердила Джилли. Кэт заметила, что ее рука под столом была в руке какого-то молодого человека, с которым Джилли только что познакомилась, но не стала привлекать внимание матери к неразборчивости ее подопечной.

– А Хортенс, – продолжала Мейв. – Она потеряла работу, и я взяла ее к себе без платы, за посильную помощь в домашнем хозяйстве, пока она не найдет новую работу.

– Да. Я была лучшей поварихой в округе, – горько проговорила Хортенс, – а они выгнали меня, потому что я слишком старая. Сказали, что клиентам не нравится моя внешность.

– Никакого вкуса у людей, – заявил Одноглазый. Кэт и Коннор переглянулись.

– Мне предложили работу в прачечной, – проворчала Хортенс, – а я ненавижу стирку.

– А та девушка, Мэтти, которая пошла работать к Фордам… Я вырвала ее из рук сутенера на железнодорожном вокзале в Чикаго. Вокзалы вообще опасны для молодых женщин; это любимое место грязных соблазнителей.

– Господь с улыбкой взирает на ваши дела, моя дорогая, – сказал Джеймс. – Не только красавица, но и ангел милосердия.

– О, прекратите, Джеймс, – запротестовала Мейв.

Коннор едва подавил смешок, заметив смущение на лице Кэт во время этой сцены между его отцом и ее матерью.

– Я не нуждаюсь в милосердии, – отрезала Хортенс.

– Нет. Уйдите прочь, – воскликнула Колин, которую только что пригласил на танец какой-то молодой человек.

– Почему ты никогда не танцуешь, Колин? – спросила Дженни. – Это так весело.

Кэт бросила на Коннора красноречивый взгляд, мол «Я же вам говорила». В глубине души он считал, что Кэт приняла приглашение Брэддока только ради удовлетворения своей страсти к танцам, а вовсе не ради Дженни. Однако Коннор не отрицал, что вечеринка ему понравилась. Дважды он танцевал с Кэт. Один раз пригласил Мейв, и вовсе не обращал внимания на Ингрид. Кэт испытала огромное удовольствие, размышляя об этом обстоятельстве.

– Ты был мне хорошим помощником, мой мальчик, – сказал Джеймс. – У меня никогда не было более ценного ассистента. – За кофе с пирожными Коннор и Джеймс вспоминали о своих приключениях в те времена, когда они вместе делали фотографии на Диком Западе. – Ты вечно приставал с расспросами к геологам.

– Это были толковые вопросы, отец, – заметил Коннор. – Если бы ты отправился со мной на поиски полезных ископаемых, то стал бы богатым человеком.

Джеймс рассмеялся.

– В шахте нечего фотографировать, мой мальчик. А тебе повезло, что ты не умер с голоду, когда сбежал с той испорченной девчонкой. Ни у того, ни у другого не было ни капли здравого смысла.

– Зато я не из тех, кто позволяет мулам поедать фотографические химикаты, в то время как он пытается найти красивый вид.

– Это было несчастье, – согласился Джеймс. – Одна из лучших фотографий, которые мне удалось снять, пропала из-за отсутствия химикатов для проявления.

– Не говоря уже о том, что мулы подохли, и нам пришлось тащить на себе все твое снаряжение.

– Тот вид мог бы превзойти любой из запечатленных Уильямом Джексоном, хотя это слабое оправдание для фотографа, сделавшего снимок горы со снежным крестом.

– Я видела эту фотографию, – сказала Кэт.

– Если я и позволил мулам съесть химикаты, – добродушно проговорил Джеймс, – то ты вечно убегал ухаживать за девицами.

Коннор пожал плечами.

– Я был молод и романтичен. В более зрелом возрасте я поумнел.

Кэт обнаружила, что ей не очень нравится это замечание, хотя она могла бы сказать то же самое о себе.

– Человек никогда не бывает слишком стар для любви, – возразил Джеймс.

– Где мама? – спросила Кэт. Они уже проехали одну милю из четырех от Брэддока до Брекенриджа, когда Кэт поняла, что матери нет в поезде. Коннор, уставший за этот вечер, неохотно встал и огляделся. Действительно, Мейв Фицпатрик отсутствовала, как и его отец, на что Коннор незамедлительно указал Кэт.

– Не беспокойтесь, папа не допустит, чтобы с нею случилось что-то плохое.

– Не сомневаюсь, – ответила Кэт, – но как они умудрились отстать от поезда? Они не смогут вернуться домой до завтрашнего утра, если только им не удастся нанять экипаж. – Кэт немного передвинула Фибу, которая уснула у нее на коленях, и выглянула в окно. – Посмотрите на небо. А что, если снегопад задержит их в Брэддоке?

– Они останутся у Дейва, – успокоил ее Коннор. – Народ здесь гостеприимный. Наших родителей не оставят замерзать на холоде.

Пошел снег, и Кэт всю ночь не сомкнула глаз, беспокоясь о матери. Наконец она накинула шаль, взяла свечу в подсвечнике и пошла будить Коннора.

– А если они не опоздали на поезд? Вдруг на них напали грабители? Может быть, они лежат без сознания в каком-нибудь переулке, занесенные снегом.

– Грабители? – Разбуженный от глубокого сна красивой молодой женщиной в ночной рубашке, Коннор с трудом сосредоточился на тревогах Кэт. Свеча освещала округлые линии ее фигуры, нежное лицо и завитки волос, выбившихся из длинной косы.

– Да, грабители. Нас ведь грабили в поезде. Разбойники могли напасть и на маму.

Коннор представил себе, как бы выглядели ее волосы, если их распустить.

– Вы, разумеется, правы. Если ваша мать прочтет грабителю такую же лекцию, как вы, он ее просто пристукнет. – Кэт побледнела, и Коннор пожалел, что пошутил над ее опасениями. Он находился в невыгодном положении, потому что не мог нормально сесть в постели, так как лежал голым под одеялом. А на Кэт ничего не было под ночной рубашкой. Коннор с трудом отвел глаза от изящной ручки, сжимавшей шаль на груди. – Ах, Кэт, ведь это моя спальня, – напомнил он. – Нехорошо, если кто-нибудь застанет вас здесь.

– О… – Ее глаза округлились от удивления. – Конечно, вы правы. – Она направилась к двери, бормоча: – Я уверена, что случилось что-то ужасное.

– С Мейв все будет в порядке, – сказал Коннор ей вслед. – Они с отцом вернутся завтра утренним поездом.

Коннор откинулся на подушки, когда дверь за Кэт бесшумно закрылась, понимая, что больше не заснет: и не из-за исчезновения Мейв, а потому, что не мог изгнать из памяти образ Кэт в ночной рубашке.

Пробираясь по снегу к мосту, чтобы пройти на станцию, находившуюся по другую сторону реки, Кэт обеспокоенно размышляла, что скажет ее мать, если Коннор упомянет о том визите в его комнату. Как глупо было с ее стороны совершить такой необдуманный поступок, а потом позволить, чтобы мужчина указал ей на недопустимость подобной ситуации, как будто ее репутация поставлена на карту. Но ведь Кэт так беспокоилась! Лучше ничего не говорить Мейв о тех нескольких минутах в комнате Коннора. Кроме того, это не Кэт осталась в незнакомом городе с посторонним мужчиной.

– О, Боже мой! – На глаза Кэт попался старик с суровым, удивительно знакомым лицом. – Вы отец Дайер!

– Да, это я. – Он окинул Кэт взглядом. – Мы с вами знакомы?

– Нет, вы меня не знаете, но я видела вашу фотографию в книге «Путник на лыжах». У меня она есть. Мне так хотелось бы, чтобы вы ее подписали. Если бы я сбегала домой и принесла ее…

Кэт с надеждой посмотрела на старика, а тот в свою очередь удивленного взглянул на молодую симпатичную женщину, просившую у него автограф. Не каждый день такое происходит с методистами-миссионерами, проповедующими непопулярные убеждения.

– Я так восхищаюсь вашей борьбой за трезвость, – сказала Кэт. – Если бы побольше людей вело борьбу с пьянством, скольких погибших можно было бы спасти.

– Хорошо, мисс. – Отец Дайер явно был польщен. – Я направляюсь в церковь. Если вы принесете туда книгу, я с удовольствием подпишу ее.

– Побегу домой, – сказала Кэт и повернула назад, только на полпути вспомнив, что шла встречать мать. «Ладно, – успокоила она себя, – маму проводит Джеймс. Не каждый день я встречаю отца Дайера».

– Джилли, а где мисс Кэтлин? – Коннор собирался идти на станцию и нигде не мог найти Кэт.

– Пошла встречать поезд, мистер Коннор.

Коннор ощутил укол совести. Из-за бессонницы в течение почти всей ночи, он заснул лишь под утро и проспал слишком долго. Кэт, должно быть, решила, что он не собирается встречать Мейв и отца, и отправилась на станцию одна. Господи, она ведь не знает, что порядочные женщины никогда не ходят в западную часть Брекенриджа, где расположен квартал «красных фонарей». Или ей это известно?

С другой стороны, Кэт должна понимать… О, черт побери, знать бы, какой дорогой она пошла. Даже если Кэт известно, что тот квартал не для приличных женщин, она могла отправиться туда назло Коннору, за то, что он слишком долго оставался в постели. Молодой человек поспешил на станцию, надеясь застать Кэт там, но начальник станции сказал, что она не приходила.

Коннор встретил отца и Мейв, и все трое отправились домой, надеясь, что Кэт уже вернулась. Но ее не было и дома. Коннор задумался. Кэт так беспокоилась за мать, что не могла не пойти встречать ее. А что если Кэт приняли за падшую женщину, оказавшуюся в неподобающей для леди части города? Мысль об этом была невыносима.

– Надо идти ее искать, – решил Коннор. – Джимми, собирайся. Папа, ты пойдешь?

– Ну, конечно, – заверил его Джеймс. – Мейв, не беспокойся, мы найдем твоего цыпленочка.

– А я и не беспокоюсь, – сказала Мейв, снимая перчатки и накидку. – Вам следует посмотреть в больнице Святого Иосифа или у сестер Святой Гертруды.

– Или у сестер Святой Марии или же у сестер Святой Схоластики, – прошептала Дженни на ухо брату.

– Монастырь Святой Схоластики в Чикаго, детка, – поправила ее Мейв, – а здешняя церковь так убога, что недостойна носить имя Пресвятой Богоматери.

Дженни чертыхнулась и убежала. Коннор остался, чтобы дать указания отцу и сыну насчет поисков. Джимми поручалось обследовать окрестности, а Коннор и Джеймс должны были пересечь реку.

Кэт торопливо шла по Линкольн-авеню, прижимая к груди подписанный автором экземпляр «Путника на лыжах». С отцом Дайером у нее состоялась весьма содержательная беседа о трезвости. Она пообещала священнику прочесть лекцию о вреде пьянства, упомянув о печальной участи ее отца и мужа. Кэт решила, что сделает это после отъезда матери в Чикаго. Эта мысль напомнила ей об исчезновении Мейв. Добралась ли она до дома? Кэт ускорила шаг.

– Кэтлин Маргарет Фицджеральд, где ты была? Кэт испустила вздох облегчения: мать цела и невредима.

– Мне так жаль, что я не встретила ваш поезд. Пришлось свернуть в сторону, чтобы поговорить с отцом Дайером.

– Именно это я им и сказала, – с удовлетворением заметила Мейв. – Я посоветовала им побывать у сестер, и если не напомнила о священниках, то только потому, что была уверена: они сами догадаются побывать в церкви.

– Кто «они», мама? – спросила Кэт, не дав себе труда поправить мать и объяснить, что отец Дайер не католический священник.

– Коннор взял с собой Джеймса и Джимми. Они отправились искать тебя. Не знаю, почему этот молодой человек так встревожился. В таком небольшом городке обо всех происшествиях сразу становится известно.

Кэт вспомнила свои полуночные страхи из-за матери и удивилась, как Мейв могла так равнодушно отнестись к исчезновению дочери.

– А, Джеймс, дорогой, вот и ты! – воскликнула Мейв.

«Джеймс дорогой?» С каких это пор ее мать так называет постороннего мужчину? И суетится, беспокоясь, не подхватил ли он простуду, отыскивая ее заблудившуюся дочку? Похоже, Джеймс Маклод окончательно вскружил голову ее обычно такой рассудительной матери, что казалось совершенно невозможным. Странствующий фотограф едва ли был идеалом мужчины для Мейв Фицпатрик.

Кэт была тронута тем, что Коннор испытал явное облегчение, вернувшись домой час спустя и обнаружив ее живой и здоровой.

– Прошу прощения, что заставила вас волноваться, – сказала Кэт, – но я была в полной безопасности, беседуя в церкви с отцом Дайером.

У Коннора возникла мысль, что Кэт знает, из-за чего он волновался, а значит, не стоило ей объяснять, почему леди никогда не ходят в западную часть города. Боже милостливый, да и как он мог бы сказать Кэт о проститутках? Выходит, пока Коннор думал, что Кэт, возможно, похитили, она беседовала о трезвости с Джоном Дайером.

– Ваша мать знает, что вы спелись с методистом? – посмеиваясь спросил он.

– Нет, не знает, и не говорите ей, – попросила Кэт. В ее зеленых глазах поблескивали лукавые искорки.

– Мне следовало бы наябедничать в отместку за беспокойство, которое вы причинили.

– Как мило было с вашей стороны принять мое исчезновение так близко к сердцу. Моя мать, пожалуй, волновалась гораздо меньше вас.

Она порывисто сжала руку Коннора, подумав, что Мики, наверняка, отпраздновал бы пропажу жены обильными возлияниями. Он всегда находил повод выпить, в то время как Коннор почти не принимал спиртного. «Не много найдется мужчин с такими высокими убеждениями», – одобрительно подумала Кэт.

– Должен предупредить вас, – проговорил Коннор, подавляя искушение задержать ее руку в своей. – Отец Дайер представляет угрозу для нашей пожарной команды. Он требует, чтобы пожарный колокол использовали, когда нужно созвать людей в церковь, хотя мы категорически отказались.

– А почему бы и нет? У него в церкви нет колокола, хотя она и выглядит получше нашей, – рассудила Кэт. – А в нашей нет ни колокола, ни утепления, ни приличных скамеек, ни ризницы, ни…

– Он не может пользоваться этим колоколом, потому что тогда людям будет непонятно: то ли бежать тушить пожар в воскресное утро, то ли повернуться на другой бок и спать дальше.

– Добровольная пожарная команда должна присутствовать на богослужении.

– Наверное, дело кончится тем, что придется передвинуть здание пожарной команды, чтобы вырвать колокол у него из рук.

– Надеюсь, оно не окажется посредине улицы, когда я буду ехать на лыжах? – ехидно спросила Кэт. – Кстати, я вспомнила, что Эли Флетчер закончил работу над моими лыжами, поэтому в воскресенье мы можем совершить лыжную прогулку.

Мысленно представляя себе Кэт в ночной рубашке с длинной косой вдоль спины, Коннор не мог отказаться.

– Хорошо.

Кэт удивилась, так быстро получив согласие. Должно быть, ходить на лыжах Коннору нравится больше, чем танцевать, но высказывать свое мнение по этому поводу она не стала. «Нужно позаботиться, чтобы у всех были лыжи», – решила она.

В течение следующей недели ей было трудно поймать Мейв, которая почти на весь день уходила под предлогом поиска возможных женихов для «девочек». Неизвестно зачем, она брала с собой Джеймса. Вряд ли отец Коннора относился к тем людям, которые могут дать дельный отзыв относительно возможности того или иного претендента стать хорошим и заботливым мужем. Кроме того, оставалась нерешенной проблема с Хортенс и Колин, которые вовсе не хотели выходить замуж, а также с Джилли, которая, казалось, больше интересовалась ухажерами, чем будущим мужем. Кэт застала ее в кладовой целующейся с одним из Макнафтов. Ей пришлось как следует отругать провинившуюся, но было сомнительно, чтобы выговор произвел должное воздействие на Джилли.

– Кэт, это правда, что в следующее воскресенье вы читаете лекцию в здании пожарной команды? – спросил Коннор. Обе семьи пили горячий шоколад после утомительной лыжной прогулки.

«Все тайное становится явным», – мрачно подумала Кэт. С одной стороны, она не могла отказать отцу Дайеру, когда тот попросил ее принять участие в программе, направленной против пьянства. Вторым выступающим должен быть кто-то приезжий. С другой стороны, Кэт предпочла бы отложить свое выступление до того времени, когда мать уедет в Чикаго. Она надеялась, что Мейв не узнает об этой программе или не заметит отсутствие дочери в воскресенье после обеда. К счастью, это одно из тех воскресений, когда в церкви Брекенриджа будет идти служба.

– Меня попросил отец Дайер, – промямлила Кэт.

– Тогда я одобряю, – заявила Мейв.

– Это проявление большой терпимости с вашей стороны, – заметил Коннор.

– Чему вы удивляетесь? Я отличаюсь терпимостью. О чем ты будешь говорить, Кэтлин?

– О трезвости, – едва слышно произнесла Кэт. Мать недовольно взглянула на нее, потом ворчливо согласилась:

– Если преподобный отец попросил тебя, то, думаю, ты должна это сделать. Мы все пойдем послушать.

Кэт чертыхнулась про себя, Дженни – вслух.

Пытаясь сгладить ситуацию, которая могла бы вызвать неприятности, Кэт пригласила отца Дайера с женой на ужин. По крайней мере, обнаружив, что гость – представитель методической церкви, Мейв обнаружит также, что он прекрасный человек; а Люсинда Дайер сможет удержать мужа от резких высказываний насчет католиков, когда выяснится, что не только лекторша, но и вся ее семья – паписты. Из книги Кэт знала, что Джон Дайер неодобрительно отзывается о католической церкви, но, может быть, он переменит свое мнение, познакомившись с католиками из Чикаго. Ведь неприязнь в свое время у него вызвали мексиканские католики, а они, несомненно, очень отличаются от чикагских.

Хотя Люсинда Дайер заболела и не смогла прийти на ужин, лекция о вреде пьянства имела поразительный успех. Публика, в основном горняки, заполнила зал. После лекции семеро подписались под обязательством воздерживаться от употребления спиртного, двое сделали предложение Кэт, а получив отказ попросили, чтобы их включили в список предполагаемых женихов для девушек на выданье, которые приедут из Чикаго. Джилли незамедлительно познакомилась с одним из них и пригласила его на ужин.

Возвращаясь домой, Мейв спросила Кэт:

– Тебе не кажется, что ты предаешь память своего отца, Кэтлин?

В разговор вмешался Коннор.

– Действительно, Кэт, если наши горняки услышат об этом предложении, мы можем потерять всех наших рабочих.

– Не понимаю, почему, – парировала Кэт. Они шли по тропинке, протоптанной в снегу.

– Потому что вы стоите за закрытие салунов по воскресеньям. Ведь именно этого они ждут всю неделю – посидеть в воскресенье в салуне и пропустить стаканчик.

– Безобразие! – выкрикивал отец Дайер, шествовавший впереди вместе с Хортенс, еще одним поборником трезвости. – Не вы ли пытаетесь забрать мой церковный орган, чтобы устроить танцы в здании пожарной команды?

– Это мисс Кэт любит танцевать, а не я, – ответил Коннор и улыбнулся, когда отец Дайер хмуро глянул в его сторону.

– Меня при этом не было, отец Дайер, – поспешила объяснить Кэт.

– А я и не знала, что в церкви есть орган, – вступила в разговор Мейв.

– Вот мы и пришли, – перебила ее Кэт. – Хортенс, давай накроем на стол.

– С каких это пор вы помогаете накрывать на стол? – удивилась Хортенс.

За ужином Мейв с подозрением констатировала:

– Я и не знала, что церковь выступает против пьянства, преподобный отец.

– Где вы были до сих пор? Вот уже несколько лет я проповедую трезвость по всему штату.

Мейв нахмурилась.

– Даже если это так, вы считаете, что Пресвятая Богородица одобрит дочь, которая…

– Пресвятая Богородица? – Отец Дайер пришел в ужас. – Вы ведь не папистка, скажите, ради Бога?

Мейв вспылила.

– Я принадлежу к истинной церкви, к Римской католической… – Она замолчала, потом спросила: – А вы тогда кто же?

– Методист.

Мейв перекрестилась. Потом, глядя на Хортенс, которая как раз внесла в столовую два яблочных пирога, прошептала:

– Хортенс когда-то была методисткой. Вы оба боретесь за трезвость. Вы не подумывали жениться, святой отец? Думаю, методистам это разрешено.

– Я женат, – сообщил Джон Дайер.

– Методист, – прошептала Колин. Она встала, уронив салфетку на пол. – Я должна идти в обитель Святого Иосифа.

Отец Дайер удивился.

– Она решила принять постриг из-за того, что встретила методиста?

– Нет, нет, – успокоила его Кэт. – Колин идет помогать со стиркой больничного белья.

Ее надежды на то, что знакомство отца Дайера с добропорядочными католиками поможет ему избавиться от ложных предубеждений, испарились.

– Подумать только, ты, моя дочь, говоришь плохо об умерших по указке методиста, – сказала Мейв, когда они укладывались спать.

– Не тебе говорить о методистах, мама, – нашла достойный ответ Кэт. – Ты была готова выдать за него Хортенс.

– Это был лишь мимолетный импульс, – возразила Мейв. – Оба они стоят за трезвость.

– Кстати, о трезвости. По-моему, сегодняшняя беседа прошла удачно. Семеро желающих бросить пить.

– Они вернутся в салуны еще до конца недели, – предсказала Мейв. – Мужчины всегда пили и будут пить.

– Не будут, если я помогу им, – тихо проговорила Кэт, но ее мучило беспокойство из-за возражений Коннора. Может быть, он ошибался насчет горняков? Кроме того, не все мужчины любят выпить. Взять, например, Коннора. Они должны понять, что Кэт заботится о их благополучии. Ее муж Мики погиб, не удержавшись на ногах и свалившись прямо под колеса повозки. Пьяный горняк может не только погибнуть сам, но и стать причиной гибели кого-то из своих товарищей. Как представитель Шона Фицпатрика, Кэт обязана обеспечить безопасность труда их работников.