Любовь по его правилам

Игра 14. Подопытный кролик

Больше медлить было нельзя. Чем дальше Даниэла откладывала своё признание перед одноклассниками, тем страшнее ей становилось, но при одной мысли об этом сердце уходило в пятки. Сначала она планировала сделать это перед первым уроком, но не нашла в себе сил, поэтому перенесла покаяние на конец занятия. Во второй раз, естественно, Даниэла опять не решилась, и с позором бежала из кабинета, соврав самой себе про какие-то важные дела.

В результате она настолько взбесилась из-за собственного безволия, что ощутила приступ особенной безрассудной отваги. Хотя злилась Даниэла на себя, у неё это обычно выливалось в желание разобраться со всеми, кто раздражал её, и на данный момент этими всеми были её одноклассники.

Так как настроена Даниэла была решительно, то она, недолго думая, бросилась к кабинету биологии, пока весь её запал не испарился. До цели оставалось всего несколько десятков шагов, когда Даниэлу схватили чьи-то руки.

— Ты что творишь? — возмутилась она, увидев Феликса.

— Разве ты не знаешь, что бегать по коридорам запрещено уставом школы? — спросил он в ответ. — В качестве наказания ты будешь обездвижена до конца перемены.

— Пусти, у меня важное дело! — громко сказала Даниэла и забрыкалась.

— Если ты и дальше будешь нарушать дисциплину, я отведу тебя к завучу.

В том, что Феликс на это способен, она даже не сомневалась, поэтому затихла, но демонстративно сложила руки на груди и отвернулась в сторону. Просто так забыть про их ссору Даниэла не собиралась, поэтому делала вид, что очень рассержена, и ничего не говорила.

— Даниэла, хватит дуться, — сказал Феликс. — Прости за вчерашнее.

Кроме неё извинений от него не получал, наверное, никто и никогда, поэтому его слова звучали вдвойне удивительно. Даниэла и не ожидала, что он сдастся так быстро и даже начала сомневаться, что выиграет спор с Максимом, однако всё складывалось как нельзя удачнее. И дело было даже не в том, что Феликс просил прощения, а в том, что он, кажется, начинал что-то понимать. Впрочем, так просто мириться с ним Даниэла не намеревалась.

— Ты серьёзно считаешь, что можно наговорить мне всякого, а потом просто извиниться и всё? — спросила она.

— Нет, — ответил Феликс и вздохнул. — Вообще-то я вчера весь вечер потратил на то, чтобы понять, почему ты обиделась.

— Тебе серьёзно понадобился целый вечер, чтобы понять это?

— Да.

Даниэла уставилась на Феликса, но по нему было видно, что он не шутил и не врал. То, насколько ему тяжело было разбираться в чувствах других людей, не могло не поражать, но, с другой стороны, для него, наверное, это было что-то вроде подвига. Своё время Феликс тратил только на важные, на его взгляд, дела, и он ни за что бы не стал посвящать несколько часов обдумыванию чьей-то обиды, если бы от этого не зависела его жизнь.

Не оценить подобную жертву Даниэла не могла, но это так не вязалось с его образом, что она не выдержала и засмеялась, уткнувшись носом в его грудь.

— Так и быть, я тебя прощаю, — сказала она. — Но мне придётся потребовать с тебя моральную компенсацию.

Ничего не объясняя, Даниэла резким движением ослабила узел его галстука, стянула его через голову и сжала в руке.

— Только не говори, что ты собираешься кого-то им придушить и выставить виновным меня, — усмехнулся Феликс.

— Нет, он будет моим оберегом, — заявила она. — Я должна сейчас во всём признаться своим, и, если они увидят его на мне, не рискнут меня тронуть, потому что все знают, что он твой.

— Или, наоборот, тебя убьют до того, как ты договоришь. Поверь, у многих тут со мной не самые лучшие ассоциации.

— Тогда ты за меня отомстишь, — сказала Даниэла и направилась к кабинету.

— Только если пострадает мой галстук, — бросил ей вслед Феликс.

Хотя произнёс он это шутливо, Даниэла всё равно обернулась к нему и показала язык, но потом не выдержала и улыбнулась. Перед входом в класс она остановилась, надела на шею свой трофей, который как нельзя кстати подходил под её платье с белым воротником, и сделала глубокий вдох.

Из-за того, что Феликс её остановил, Даниэла уже успела растерять всю решимость, и от былой храбрости не осталось и следа. В добавок ко всему все одноклассники были слишком увлечены новым обитателем живого уголка и пропустили её появление.

В кабинете биологии постоянно водилась разная живность, большей частью рыбки и всякие грызуны, но в этот день коллекция пополнилась клеткой с кроликом. Он оказался здесь на передержке буквально на один день, и от этого интерес к нему только возрос, но он сам, наверное, не радовался своей популярности.

— Хватит так орать, вы его пугаете, — рявкнула одна из девушек, и от звуков её голоса бедный кролик ещё сильнее забился в угол клетки.

Разглядывать несчастное животное Даниэла не захотела, потому что ей вспомнилось, как Феликс сравнил её с ним, и от этого ей стало особенно жаль эту зверушку. Даниэла точно так же находилась в клетке под внимательным и изучающим взглядом Феликса, и не до конца верила, что ей удастся из неё сбежать, поэтому у неё с кроликом возникла своеобразная солидарность.

К счастью, вскоре вернулась учительница и быстро разогнала всех по своим местам, а заодно установила приемлемый для кролика уровень шума, объявив итоговую контрольную. Первый раз в жизни Даниэла была этому рада, так как могла спокойно сидеть в тишине.

Сама не замечая того, она перебирала пальцами галстук и наблюдала за тем, как ветер подхватывает пушистый снег и кружит его в воздухе. Шла предпоследняя учебная неделя, и, хотя впереди ждала ещё целая гора проверочных и самостоятельных работ, никому до этого уже не было никакого дела. Мишура, которая поблёскивала на занавесках и стенах, звёздочки из фольги под потолком — всё это совсем не настраивало на учебный лад и лишь заставляло мечтать о приближающихся каникулах. Даже учителя уже не лютовали так, как обычно, и сквозь пальцы смотрели на тех, кто списывает.

Этим Даниэла незамедлительно воспользовалась, скатав часть вопросов из телефона, но на несколько ответила самостоятельно. Во-первых, она не хотела вызывать подозрения чересчур идеальной работой, а во-вторых, её не радовала перспектива выглядеть недалёкой на фоне Феликса.

При мысли о нём Даниэла снова схватила галстук и поднесла его к лицу. В нос ударил знакомый и приятный аромат чего-то свежего и немного резкого, и она закрыла глаза, вспомнив прикосновения его губ.

— Денисова, что с тобой? — с издёвкой спросил староста. — Окончательно тронулась умом?

— Нет, — ответила она и сильнее прижала галстук к носу. — Просто от тебя воняет тупостью.

Перенести такое оскорбление староста не смог. Сначала он нахмурился, но тут же придумал ответную месть и поднял руку.

— Наталья Евгеньевна, а Денисова списывает, — сказал он.

— Чего? Неправда, я сама всё делаю, а вот он списывает!

Началась традиционная для них ссора, которой одноклассники только порадовались, так как в это время можно было в открытую скатывать что угодно. Учительница уже привыкла к такому, поэтому спокойно выслушивала взаимные обвинения.

— Достаточно, — наконец произнесла она. — Если ваши любовные драмы не могут подождать до перемены, отправляйтесь к завучу.

Все в классе захихикали, представив саму возможность такого союза, а староста замолчал, но ясно было, что продлится это недолго. Даниэле же не терпелось оставить за собой последнее слово в этом конфликте.

— Что, староста, влюбился? — шёпотом спросила она и злорадно захихикала.

— Я не настолько тупой, чтобы влюбиться в тебя, — прошипел он в ответ и вернулся к контрольной.

«Слышал бы это Феликс», — подумала Даниэла и усмехнулась.

Долго терпеть присутствие старосты ей не пришлось: буквально через несколько минут учительница начала собирать работы.

— Так, сдавайте мне свои листочки, и уходите с глаз моих, чтобы я вас до следующего года не видела, — сказала Наталья Евгеньевна.

Это предложение было воспринято на ура, и у учительского стола моментально собралась толпа жаждущих побыстрее вырваться на свободу. Даниэла осознала, что все сейчас разбегутся, и она в очередной раз упустит подходящий момент для своего признания.

— Всем внимание! — крикнула Даниэла, встав у двери, чтобы никто не сбежал. — У меня есть важное объявление!

По кабинету пробежал недовольный гул, как это часто бывало, когда приходилось всех задерживать из-за каких-то организационных вопросов. Отступать было некуда, поэтому Даниэла обвела всех взглядом, собралась с силами и быстро выпалила заготовленную речь.

— Так получилось, что у нас возникли непредвиденные технические сложности, и нам придётся отказаться от нашей идеи для новогоднего конкурса и придумать что-то новое.

Повисшая в классе тишина звучала для Даниэлы как смертный приговор. Первым желанием было скрыться ото всех как можно быстрее и со следующего полугодия перейти в другую школу в какой-нибудь глухой деревне, где её никто бы не нашёл.

— В смысле технические сложности? — спросила Оля, та самая девушка, которая своим рёвом чуть не оглушила кролика. — Мы же нашли проектор, и пледы почти все уже принесли.

— Ну и что хорошего в том, чтобы лежать на холодном полу и смотреть на ненастоящее небо? — спросила в ответ Даниэла. — Если мы хотим победить, нужно сделать что-то поинтереснее.

— Денисова, хватит чушь эту тут нести, — ответил ей Степанчик. — Раз решили, значит решили, и вообще, отойди от двери.

— Нет! — крикнула Даниэла и раскинула руки в стороны, чтобы полностью перекрыть путь в коридор. — Мы не можем, потому что «А»-шки украли нашу идею и делают то же самое.

Эта новость вызвала самое искренне возмущение, но о том, какую роль во всей этой истории играла Даниэла, вспомнили не сразу. Она даже понадеялась, что всё обойдётся малой кровью, но тут раздался голос Оли.

— Подождите, они не могут у нас украсть идею, мы были первыми, — сказала она. — Если «А»-шки сделают то же, что и мы, их просто снимут с конкурса.

— Не снимут, — нехотя ответила Даниэла. — Потому что я забыла сообщить о нашем мероприятии.

Как только виноватая была найдена, все приободрились и сосредоточили свои угрозы и проклятия именно на ней. Вообще-то не все одноклассники в этом участвовали, так как некоторых победа не волновала так же, как и Даниэлу, однако небольшая, но активная часть людей, занимавшихся подготовкой, ожидаемо рассвирепела. Это её пугало, потому что она знала из собственного опыта, что даже несколько человек при молчаливой поддержке остальных могут сильно подпортить жизнь.

Староста не участвовал в беспорядках и сидел за своей второй партой, но как только ситуация начала выходить из-под контроля, поднялся и вышел перед классом.

— Всем тихо! — приказал он и все мгновенно замолкли, хотя отдельные выкрики раздавались то там, то здесь. — Прекратите орать, иначе мы тут до вечера сидеть будем. Во-первых, Денисова не одна тут прокололась, виноваты все.

Подобное заявление снова спровоцировало волну возмущения, но нельзя было недооценивать умение старосты перекричать целую толпу, не повышая голоса.

— Да, все! — громко сказал он. — Я предупреждал, что нужно держать всё в секрете, но надо мной только посмеивались. А теперь вы удивляетесь, почему это у нас украли идею! Не верите? Давайте, поднимите руку те, кто никому из других классов не рассказывал о том, что мы готовим.

В воздух тут же взметнулось несколько рук, но они принадлежали тихоням, которые и со своими одноклассниками не общались. Остальные тоже последовали их примеру, но замешательство, продлившееся несколько секунд, о многом сказало.

— Что и требовалось доказать, — подытожил староста. — Значит так, с этого момента подготовка ведётся с ещё большей секретностью, обсуждают её только те, кто ей занимается, остальным ни о чём не сообщают, будет сюрприз к Новому году. Если кто-то опять всё провалит, мы просто не будем участвовать в конкурсе, всем ясно?

Получив чёткие инструкции, все успокоились. Даниэла почувствовала, что гроза миновала, и спас её, как ни странно, именно староста. Впрочем, едва ли он сделал это ради неё, просто для него на первом месте стояла дисциплина и организованность, и позволить одноклассникам разводить хаос он не мог.

— Всё, разобрались? — спросила учительница, поднявшись со своего места. — Тогда все в коридор, и не даже не думайте приходить ко мне на урок во вторник, я закроюсь в кабинете и никого не пущу. У меня и без вас дел куча.

Естественно, никто и так не собирался идти на биологию в последний учебный день, но официальное разрешение на прогул не могло не радовать. В классе опять раздались крики, на этот раз весёлые, и Даниэла поняла, что на всякий случай пора уходить, пока про неё случайно не вспомнили.

— Валим, — сказала она Веронике и потянула её к выходу.

После пережитого стресса Даниэле хотелось просто побыть в тишине и перевести дух, но об этом оставалось только мечтать. В преддверии Нового года во всей школе не осталось, наверное, ни одного спокойного места: всюду толпились люди, а из динамиков без остановки звучали праздничные мелодии.

В холле второго этажа, где стояла ёлка, украшение которой чуть не стоило Даниэле жизни, вообще собрался внеплановый концерт, приуроченный к большой перемене. Кто-то вытащил из актового зала пару колонок и врубил музыку, а в это время один из старшеклассников в костюме Деда Мороза устраивал конкурсы, в которых народ по неясной причине активно участвовал.

Впрочем, главный конкурс собиралась провести тройка пятиклассников, которая под шумок пролезала к ёлке с самодельной дымовухой. Убедившись, что всех больше интересуют парни, убегающие от бумажных снежков со связанными ногами, предводитель мелкой банды чиркнул зажигалкой.

— Ёлочка, гори! — шёпотом произнёс он, хитро засмеявшись, после чего замахнулся и отправил своё изобретение в полёт.

Холл тут же заполнился не едким, но густым дымом, на который среагировали все, кроме пожарных датчиков, а злоумышленники попытались скрыться, но оказались пойманы с поличным.

— Слободин! — крикнула проходившая мимо учительница математики. — Ты что наделал? А ну быстро со мной к завучу! И вы двое тоже!

— Ирина Васильевна, это не мы, честно, — захныкал пятиклассник, почувствовав, что для него праздники закончились.

— Вот у завуча и разберёмся! — осталась непреклонна учительница.

Последствия преступления быстро ликвидировали. Дымовуха отправилась дотлевать на улицу и закончила свою недолгую, но яркую жизнь в сугробе, а смог быстро рассеялся, однако оставаться здесь Даниэла не собиралась.

— Сумасшедший дом какой-то, — обречённо сказала она Веронике.

Тем не менее, Даниэла не оставляла надежды найти какое-нибудь относительно спокойное место, поэтому упрямо шла вперёд. Отыскать островок тишины среди этого праздничного безумия у неё не получилось, зато ей на глаза попалась Аня. Пройти мимо после состоявшегося между ними разговора Даниэла посчитала некультурным, поэтому дёрнула Веронику за рукав и кивнула в сторону новой приятельницы.

— Ты что задумала? — спросила Вероника.

— Всё нормально, не волнуйся, — успокоила её Даниэла. — Мы уже нашли общий язык.

— И когда вы успели?

— На репетициях, когда же ещё.

— Звучит подозрительно, — засомневалась Вероника.

— Да нормально всё, я же сказала.

Перемены Аня обычно проводила в одиночестве, так что желание Даниэлы поговорить с ней не могло её не обрадовать. Хотя болтала она в основном с Вероникой, потому что Даниэла была слишком поглощена своими мыслями и продумыванием новых планов.

Один из этих планов касался непосредственно Ани. У Даниэлы была к ней просьба, но озвучить её в присутствии Вероники она не могла, ведь это касалось блога Подслушницы. Неизвестно, знала ли подруга о том, кто за ним стоит, и хотела ли Аня, чтобы об этом знал кто-то ещё, поэтому Даниэла молчала, сгорая от нетерпения. Вообще-то они спокойно могли бы обсудить всё на репетиции, но ждать для Даниэлы было невыносимо.

На её счастье, такая возможность представилась несколько раньше. Мимо них в окружении безостановочно хлопающих глазами и глупо хихикающих поклонниц как раз проходил Максим, и, завидев знакомые лица, он моментально направился к ним. Фанатки были твёрдо уверены, что он полностью разругался с Даниэлой, поэтому от неожиданности растерялись, но подходить не рискнули и ушли дальше по коридору, постоянно оглядываясь.

— Даниэла! — воскликнул Максим. — Сто лет не видел, чтобы ты спокойно стояла где-то на перемене, а не носилась по всей школе.

— У меня двадцатиминутный отпуск, — ответила она. — А вот тебе он, похоже, не светит.

— Это кошмар какой-то, — пожаловался Максим. — Я уже не знаю, куда от них спрятаться, они везде меня находят.

— Не волнуйся, до звонка ты под нашей надёжной защитой, — сказала Даниэла.

Максим картинно расчувствовался и вытер рукавом толстовки воображаемые слёзы.

— Может, в столовку пойдём? — предложил он. — Там хотя бы посидеть нормально можно.

Никто не возражал, особенно Даниэла, потому что она быстро придумала предлог, чтобы задержаться с Аней.

— Вы идите, а мы вас догоним, нам нужно кое-что сделать, — сказала она, схватив Аню за локоть. — Там кое-какие вопросы по новогодним мероприятиям возникли, это буквально на пять минут.

— Ладно, — кивнул Максим и улыбнулся. — Но только недолго, а то мы вдвоём не отобьёмся.

Вместе с Вероникой он пошёл в столовую, а Даниэла сделала несколько шагов в противоположном направлении, остановилась и задумалась. Нельзя было, чтобы Феликс заметил их с Аней вместе, иначе он что-нибудь заподозрил бы, но в то же время любые попытки спрятаться выглядели бы ещё более подозрительно. В конце концов Даниэла плюнула на всё и полезла в сумку за тетрадью, в которой вела список реквизита, чтобы использовать её как прикрытие.

— Что за вопросы? — спросила Аня с таким видом, будто речь шла не о школьном празднике, а о событии мирового значения.

— На самом деле никаких вопросов нет, — ответила Даниэла. — У меня просто есть к тебе одна просьба.

Параллельно она листала страницы, и со стороны казалось, что они действительно обсуждают подготовку к Новому году.

— Какая?

— В общем, я кое-что планирую, и хотела спросить у тебя, не могла бы ты мне всего на один раз одолжить свой блог, — сказала Даниэла, понизив голос.

— А… — растерялась Аня. — Да, без проблем, конечно.

— Подожди, ты ещё не всё знаешь. Дело в том, что я собираюсь написать что-то, что может тебе не понравиться…

После уроков большинство учащихся разошлось по домам, но тише от этого в школе не стало. На репетиции и организацию мероприятий для конкурса оставалась всего неделя, и все носились, как сумасшедшие, потому что казалось, что ничего не готово.

Одной из немногих, кто не переживал по этому поводу, была Маша. Она порхала от одной толпе к другой, шутила и флиртовала со всеми парнями, но самое странное, что никто до сих пор не понял, что Маша здесь не училась. Все знали, что она в одиннадцатом классе, но никого не смущало, что на уроках её не видели, и вообще появлялась она только во второй половине дня.

Даниэла с ней после того свидания демонстративно не общалась, но сестра искренне не понимала, что сделала не так. Несколько дней она терпела холодные взгляды и короткие ответы, но ни за что бы на свете не связала их со своими выходками.

— Чао, сестрёнка, — поздоровалась Маша, присев рядом с Даниэлой в актовом зале. — Ты чего такая хмурая ходишь, поругалась со своим амато?

— Нет, — ответила та с натянутой улыбкой, — как ты ни старалась, поссорить нас у тебя не вышло.

— Я и не хотела, наоборот, я мечтала, чтобы вы как можно быстрее были вместе…

— Если мне не изменяет память, ты собиралась его у меня увести.

— Ах, это было так давно, — махнула рукой Маша, слово с того момента прошло несколько лет, а не пара недель. — После того, как Массимо мне всё рассказал, я поняла, что вы созданы друг для друга. Между прочим, у вас идеальная совместимость по гороскопу! Не всем так везёт.

При упоминании гороскопов Даниэла скривилась, но промолчала, потому что поняла всю бесполезность попыток убедить сестру в бредовости астрологии. Вместо этого она решила задать той в лоб давно интересовавший её вопрос.

— Тогда можешь радоваться, у нас всё отлично, так что, может, теперь ты наконец перестанешь таскаться к нам в школу каждый день?

— Ну уж нет, у вас тут так весело! В моей школе готовят только один концерт и то, такой скучный, что умереть можно, — пожаловалась Маша. — А вы столько интересного делаете, я везде хочу поучаствовать!

Если бы Даниэла знала, к чему приведёт её договор с сестрой, она никогда бы к ней не обратилась. Избавиться от Маши было невозможно, а терпеть её рядом — невыносимо, так что оставалось только ждать, когда она увлечётся чем-то ещё, а до тех пор сократить общение до минимума.

К счастью, усидеть на месте дольше пяти минут Маша не могла. Угрюмость и малообщительность Даниэлы быстро заставили её заскучать, поэтому она вскочила с места и убежала к следующей компании своих друзей.

— Я ещё подойду позже, — бросила сестра напоследок.

«Нет, спасибо», — подумала Даниэла.

Общения с Машей в этот день ей определённо хватило, поэтому она надеялась, что сестра про неё забудет и больше не вернётся. Оставшись в одиночестве, Даниэла откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, чтобы перевести дух, но чуть было не заснула.

— Наконец-то я увидел, как усердно ты трудишься, — усмехнулся Феликс.

То ли Даниэла действительно отключилась на некоторое время, то ли он умел бесшумно передвигаться, но его появление оказалось чересчур неожиданным. Она резко подскочила и испуганно заморгала, а Феликс сдержано засмеялся.

— И после этого ты будешь рассказывать мне, как устаёшь от своих обязанностей? — спросил он.

— Я и вправду устаю, — обиженно сказала Даниэла и протёрла глаза.

— Даже не знаю, пожалеть тебя или позавидовать.

— Ты сюда посмеяться надо мной пришёл?

— Нет, я пришёл тебя забрать.

Даниэла ещё не успела прийти в себя, поэтому уставилась на Феликса в попытках понять, про что он говорил. В целом, предложение звучало заманчиво, так как сидеть в актовом зале ей надоело, но, с другой стороны, сказано это было так угрожающе, что у неё закрадывались некоторые сомнения.

— Зачем? — уточнила Даниэла.

— Я наслушался твоих жалоб о том, как тебе трудно, и захотел помочь, но ты и без меня неплохо справляешься.

— Неправда, я очень страдаю, — сказала она жалостливым голосом.

— Если только от своей невнимательности и лени, — ответил Феликс и поднялся.

Для вида Даниэла обиделась, но на него это не произвело никакого впечатления, что, в принципе, было ожидаемо. Феликс пошёл к выходу из зала и ни разу не оглянулся, как будто знал, что она за ним побежит, и его расчёт в очередной раз полностью оправдался. Ждать и надеяться, что он вернётся за ней, было самонадеянно, поэтому Даниэла вскочила и догнала его.

— Мы уходим? — спросила она, когда они пришли к гардеробу.

Вместо ответа Феликс посмотрел на неё тем взглядом, каким обычно давал понять, что Даниэла задаёт глупые вопросы.

— Я думала, у тебя тут ещё много дел, — объяснила она.

— Какие у меня могут быть тут дела? — спокойно сказал Феликс.

— Ну, ты постоянно чем-то занят…

— Даниэла, ты правда считаешь, что я из-за этого сижу тут до вечера? — спросил он, посмотрев на неё. — Если мне нужно что-то сделать, я нахожу того, кто сделает это за меня.

В этом Даниэла успела убедиться. Феликс умел обставить всё так, что куча людей оказывалась втянута в его планы, а сам он при этом оставался как будто бы не при чём. И моральная сторона вопроса никогда его не волновала.

Вместе она вышли на улицу. Снег перестал идти, и облака постепенно расходились, но солнце уже опустилось за горизонт, поэтому его лучи так и не успели коснуться земли. Всё вокруг окрасилось в цвет зимних сумерек, а воздух, кажется, из прозрачного превратился в розовато-сиреневый. Постепенно мороз сковывал всё, и из-за этого пустой школьный двор выглядел ещё более безжизненным.

От этого Даниэле стало неуютно, а вот Феликс, судя по всему, чувствовал себя лучше некуда. Он сам был, как этот холод — просто существовал и не задумывался, насколько тяжело для других его ледяное равнодушие.

— Я сегодня опять с Максимом говорила, — сказала Даниэла.

Ничего, кроме поскрипывания снега под ногами, она не услышала. Феликс проигнорировал её, но настал тот момент, когда Даниэла перестала играть в любовь по его правилам.

— Ты не хочешь с ним помириться наконец? — уверенно и чётко спросила она.

— Мы с тобой уже обсуждали это, — отрезал он. — С тех пор ничего не изменилось.

— Ну как так можно? Ты готов забить на дружбу из-за такой мелочи? — не выдержала Даниэла.

Она остановилась и посмотрела ему в глаза, но Феликса сложно было загнать в угол такими элементарными методами.

— Вот именно, из-за мелочи, — сказал он. — И не я это начал.

— Да вы же всю жизнь дружите! — продолжала наседать Даниэла. — Вы почти как братья!

— Плохой пример. Я своего брата терпеть не могу, так что такими сравнениями ты меня не проймёшь.

Чтобы поставить точку в этом бессмысленном, по мнению Феликса, разговоре, он просто пошёл дальше, ясно дав понять, что обсуждать эту тему больше не намерен. Даниэлу такой результат не устроил, поэтому она бросилась за ним и перегородила путь.

— А то, что Максим чувствует, тебя вообще не волнует?

— Даниэла, — раздражённо сказал Феликс, — давай ты не будешь учить меня как жить и что мне делать.

Злить его было опасно, но Даниэла твёрдо решила не отступать, пока не добьётся своего.

— Я не учу, я просто хочу помочь, — ответила она.

— Я не нуждаюсь в твоих советах.

— Почему? — возмутилась Даниэла. — Считаешь себя умнее всех остальных?

Феликс опять не посчитал нужным хоть как-то отреагировать на её слова. Вместо ответа он сверлил её глазами, но на этот раз она не ощущала в этом ничего гипнотического или таинственного. Просто жёсткий и безжалостный взгляд человека, для которого не существовало такой вещи, как сочувствие.

— Ну, да, о чём это я? — продолжила Даниэла. — Ты же у нас гений, все остальные просто тупая масса, которая нужна, чтобы облегчать тебе жизнь!

— Даниэла, прекрати, в этом нет никакого смысла…

— Конечно, какой смысл знать, что я чувствую? Главное же выдрессировать меня, чтобы я говорила и делала только то, что нужно тебе!

— Ты сейчас несёшь какой-то бред, — устало вздохнул Феликс.

— Нет, я говорю чистую правду, — с нескрываемой злостью сказала Даниэла. — Я не такая идиотка, какой ты меня считаешь, и я всё прекрасно видела! А вот ты ничего не замечал, хотя и считаешь себя умным.

Пора было заканчивать этот фарс, поэтому она подошла вплотную к Феликсу, закинула руки ему на шею и сделала глубокий вдох, чтобы набраться смелости.

— Ты как-то спросил меня, — начала Даниэла и подняла глаза на него, — чем человек отличается от подопытного кролика. Тогда я тебе не ответила, а сейчас готова сказать. Подопытный кролик, в отличие от человека, никогда не проведёт над тобой ответный эксперимент.

Естественно, Феликс промолчал, поэтому она продолжила.

— Знаешь, так забавно было наблюдать за тобой, — призналась Даниэла. — За тем, какой ты беспомощный, когда дело касается чувств, как ты теряешься, когда они оказываются сильнее, чем ты хотел. Я и не думала, что тобой так легко управлять, но и тебя можно превратить в марионетку, если знать, за какую нитку потянуть. Ты, кстати, это заметил или не ожидал, что наивная дурочка вроде меня может делать что-то подобное специально?

Никакой реакции. Лицо Феликса сохраняло непроницаемость, и от этого Даниэле хотелось уколоть его ещё больнее, чтобы он проявил хоть какие-то эмоции.

— Если честно, я поначалу не верила, что у меня получится, я же привыкла тебя обожествлять, но знаешь, когда я это поняла? Сегодня, когда ты извинялся передо мной. Невероятно, я заставила нашего сурового и беспощадного Феликса выпрашивать у меня прощение из-за какой-то ерунды, — сказала Даниэла, засмеявшись, а затем поднялась на цыпочки и приблизила свои губы к его уху. — Всё, о чём я думала в тот момент — каким жалким и нелепым ты выглядел. Тебя так все боятся, а ты просто создал себе такой образ, потому что знаешь, что любой человек, который приблизится к тебе, увидит, что на самом деле ты из себя ничего не представляешь. И я это увидела. Раньше мне казалось, что я тебя любила, а теперь я поняла, что просто слишком плохо тебя знала.

Этого Даниэле показалось более, чем достаточно, поэтому она расцепила руки, одарила Феликса напоследок самодовольной и презрительной улыбкой, после чего развернулась и пошла прочь.

Сказать ему всё это оказалось не так просто, но Даниэла не жалела о своём решении, хотя и чувствовала себя ужасно. Ей было одновременно страшно из-за того, что дальнейшее развитие событий предсказать она не могла, и невыносимо обидно из-за того, как повёл себя Феликс, но ничего изменить было нельзя.

К глазам подступали слёзы, но Даниэла резко вдохнула морозный воздух, чтобы остановить их. Нужно было идти вперёд и ни в коем случае не оборачиваться. Неважно, о чём думал в этот момент Феликс, как выглядел и что делал. Всё это не имело никакого значения, потому что эксперимент только начался.