Любовь по его правилам

Игра 18. Заслуженная награда

Снегопад усиливался, и крупные белые хлопья быстро превращали недавно расчищенные и щедро посыпанные смесью песка и соли дороги в непролазные сугробы. Впрочем, никого в школе перспектива попасть в снежный плен не пугала, потому что еды все с собой притащили достаточно, а развлечений хватило бы на несколько дней вперёд.

Окна актового зала были плотно закрыты шторами, поэтому никто не знал о том, что творится на улице. Все взгляды устремились на сцену, где театральный кружок разыгрывал очередную комедийную зарисовку в перерывах между выступлением претенденток на звание «Мисс школы», отчего публика то и дело взрывалась со смеху. Пока парни просто ржали и громко обсуждали увиденное, девушки не могли оторвать глаз от Максима, который согласился сыграть несколько ролей в этом представлении ради повышения интереса к мероприятию.

Среди этой толпы только два человека не поддавались всеобщему веселью и сохраняли сосредоточенное выражение лица. Даниэла сидела в одном из последних рядов и следила за старостой, а он стоял у стены невдалеке от сцены и выжидал подходящее время.

— А теперь мы приглашаем на сцену всех участниц для церемонии награждения! — объявила звонким голосом ведущая-старшеклассница в длинном блестящем платье.

Зазвучали торжественные звуки фанфар, и под аплодисменты из-за кулис выплыли разодетые в роскошные наряды ученицы. В этот момент староста повернулся к Даниэле и кивнул, что было знаком для начала их секретной операции.

Уловив этот едва различимый сигнал, она подорвалась и спешно направилась к выходу. Место Даниэла выбрала не самое удачное, потому что, хотя оно и располагалось вблизи двери, пробраться к ней оказалось не так просто. Сначала Даниэла хотела пролезть через весь ряд, растолкав зрителей, но потом пожалела колготки, на которых неизбежно появились бы зацепки и поползли стрелки, поэтому решила обойти препятствие вокруг.

«Вот на черта я так вырядилась?» — не выдержала и ругнулась про себя Даниэла.

Так как в этот день все собирались в школе, чтобы праздновать, многие меняли простые джинсы или строгие юбки на что-то яркое и новогоднее, поэтому повсюду блестели пайетки, бросались в глаза неоновые оттенки и необычные аксессуары. Даниэла поначалу не хотела превращаться в ходячую ёлку, потому что праздничного настроения она всё ещё не ощущала, но потом распсиховалась от этого и назло себе приоделась, о чём вскоре пожалела.

Чёрное обтягивающее платье с мелкими серебристыми блёстками оказалось слишком узким и не давало сделать нормальный шаг, несмотря на разрез сзади, а ноги в туфлях на тонком каблуке так и норовили подвернуться. Не то чтобы этот наряд был таким неудобным, просто Даниэла привыкла носиться повсюду, и всё, что сковывало её движения, неизменно вызывало у неё раздражение.

С большим трудом она обошла ряды кресел, чуть не споткнувшись об провода у сцены, и доковыляла до выхода. В коридоре её уже нетерпеливо поджидал староста.

— Денисова, ты где там застряла? — недовольно шепнул он. — У нас на всё не больше десяти минут.

— Да иду я, иду! Думаешь, легко в такой обуви быстро бегать?

— А на черта ты так вырядилась? — повторил староста вопрос, который Даниэла задавала себе несколькими минутами ранее. — Мало того, что ползёшь как улитка, так ещё копытами своими всю маскировку нам обламываешь! Знала же, на что идём.

— Заткнись, — ответила она. — Твоё брюзжание быстрее нас выдаст, чем мои каблуки!

Наступил решающий день в соревновании между классами, и сегодня должен был определиться лидер. Рассчитывать на удачу или судьбу эти двое не стали, поэтому заранее подготовили план по устранению особо наглых конкурентов, то есть «А»-шек.

Время для этого они выбрали не случайно: Вербицкая участвовала в «Мисс школе», поэтому не могла проследить за сохранностью кабинета, а все остальные стянулись в актовый зал, чтобы узнать имя победительницы.

Коридоры пустовали, хотя время от времени по ним прогуливались те, кого конкурс не интересовал. Даниэла со старостой прокрались до нужного кабинета и, остановившись, оглянулись. Вокруг никого не было видно, и староста потянул за ручку двери. Те бесшумно открылась, освободив путь в тёмное помещение.

Многим классам дневной свет мешал, поэтому все искали способ загородить окна, чтобы не откладывать всё до наступления вечера. В ходе экспериментов и слежки за другими была обнаружена самая простая и дешёвая технология: большие и плотные мусорные мешки, которыми заклеивали стёкла. Получалось, может, и не идеально, но зато быстро и надёжно.

Староста зашёл в кабинет, а Даниэла тем временем осталась в коридоре, чтобы в случае чего предупредить его о приближающейся опасности. Необходимости в этом, правда, не оказалось, потому что староста быстро схватил стоявшую на столе пластиковую коробку, завернул её в заранее подготовленную тряпку и вылетел наружу.

— Бежим, — шёпотом скомандовал он.

Запланированного побега не получилось, потому что цоканье каблуков Даниэлы так громко и отчётливо разносилось по всей школе, что пришлось замедлиться и просто передвигаться быстрым шагом.

— Лучше бы я один пошёл, — жаловался староста. — От тебя пользы, как от… как от рыбы в космосе!

— Ничего тупее придумать не мог?! — возмутилась Даниэла.

— Тебе и так сойдёт, слишком умные шутки ты не поймёшь!

Несмотря на их крики, им удалось незамеченными скрыться с места преступления. Наверное, привычка орать друг на друга наоборот сыграла этим двоим на руку, потому что их перепалки никого уже не удивляли, и, следовательно, никто на них не обращал внимания. Ну, почти никто.

Проектор староста запрятал возле бокового выхода среди мешков с мусором, приготовленных на вынос, так как искать здесь мало кому пришло бы в голову.

— А вдруг его выбросят? — спросила с сомнением Даниэла.

— Да кому он нужен? Уборщицы раньше завтрашнего утра не объявятся, а мы его через пару часов подбросим на видное место, — отмахнулся староста. — Ладно, расходимся.

Чтобы не вызывать подозрений, они договорились вернуться в актовый зал по отдельности, поэтому староста направился по коридору в сторону вестибюля, а Даниэла поднялась по боковой лестнице на второй этаж и тут же столкнулась с Феликсом. Хотя назвать это столкновением можно было только условно, потому что он намеренно пошёл навстречу ей, услышав её крики.

— А ты тут откуда? — брякнула она вместо приветствия.

Увидеть его в школе Даниэла не ожидала. Подобные сборища он в принципе не любил, да и вообще заявил, что больше здесь не покажется, так что она сразу поняла, что появился он не просто так.

Даниэла внимательно присмотрелась к нему. Максим в красках расписывал его мучения, но ей не удалось обнаружить ни единого намёка на них. Феликс был всё так же собран и невозмутим, а его уверенный взгляд пронзал Даниэлу насквозь и не давал сдвинуться с места.

— И так ты встречаешь своего парня после долгой разлуки?

Спокойный и ровный голос. Никаких признаков того, что он расстроен или смущён. Даниэла в очередной раз почувствовала, что её обманули, и от этого внутри неё поднялась волна негодования.

— Не такой уж и долгой, мы не виделись всего три дня, — ответила она с напускным равнодушием.

— Ты так скучала, что даже считала дни? — усмехнулся Феликс.

На фоне его хладнокровия Даниэла робела и терялась, из-за чего никак не могла собраться с мыслями. Он продолжал в упор смотреть на неё, а она постоянно отводила глаза, потому что слишком долгий взгляд на него усиливал её нервозность.

— Не обольщайся, если бы Максим не сказал, я бы и не заметила, что тебя не было, — ответила Даниэла.

В этом разговоре Феликс определённо взял инициативу на себя, и она понимала, что ничего не может противопоставить ему. Он знал, что делает, он предвидел её реакцию, и заранее мог подготовить ответ, а Даниэла могла лишь стоять и ждать, когда ему надоест эта игра.

Терпеть подобное отношение она не собиралась, поэтому расправила плечи и с гордым выражением прошла мимо него. Вид у неё был крайне разозлённый и серьёзный, но на самом деле в этот момент думала Даниэла только о том, как бы не подвернуть ногу и не полететь на пол на глазах у Феликса.

Далеко уйти на своих каблуках она не успела, потому что Феликс схватил её за плечо и резко притянул к себе, отчего Даниэла потеряла равновесие и упала прямиком в его объятья. Сердце быстро колотилось от страха, и она испугалась, что Феликс это почувствует, но все попытки высвободиться, как всегда, оказались безуспешными. Он крепко прижимал её к себе и смотрел всё тем же уверенным и спокойным взглядом.

— Даниэла, ты же понимаешь, что это не может продолжаться вечно, — тихо сказал он. — Какой смысл убегать вместо того, чтобы разобраться во всём?

Его стремление искать везде смысл настолько утомило Даниэлу, что ничего отвечать она не стала. А может, ей просто уже не верилось хоть в какую-то возможность устранить те противоречия, которые мешали им быть вместе.

— Отпусти меня, — сказала Даниэла.

— Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь мне на один вопрос.

— Какой?

— Что для тебя важнее: любовь или победа?

— К чему ты это вообще? — не поняла Даниэла.

— Просто ответь, — потребовал Феликс.

Суть этого вопроса оставалась для неё расплывчатой, но объяснять что-либо Феликс не планировал. Можно, конечно, было выбрать наугад, но что он имел в виду и что хотел услышать? И если с любовью всё было ясно, то что он подразумевал под победой?

— Я не собираюсь ничего отвечать только потому, что это нужно тебе, — сказала Даниэла. — И я устала постоянно делать то, что хочешь ты!

— Так любовь или победа? — настойчиво повторил Феликс, проигнорировав её заявления.

В тишине слышались отдалённые звуки музыки из актового зала, обрывки чьих-то разговоров и громкий смех. Даниэла с вызовом смотрела на Феликса и упорно молчала, пока не почувствовала, что он разжал руки, а затем и вовсе убрал их в карманы.

— Можешь идти, Даниэла, — сказал Феликс. — Но ты же понимаешь, что молчание — это ответ, который ты не хочешь произносить вслух?

Если честно, то она вообще ничего не понимала. О чём он говорил, чего хотел добиться от неё? Почему ему всегда нужно было действовать такими методами вместо того, чтобы прямо всё объяснить?

Настроение после этого странного разговора упало на самое дно, и исправить ситуацию не способна была ни мишура с гирляндами, ни радость от коварной мести «А»-шкам. Никакой радости, по правде, Даниэла уже не испытывала, потому что забыла про этот злосчастный проектор, а вот Вербицкой и её классу только предстояло это узнать.

Из актового зала высыпала шумная толпа, и, пока большинство разбрелось по школе, местные активисты занялись подготовкой ко второй части праздника. Сначала они относительно тихо копошились в своих кабинетах, но поднявшаяся в коридоре суматоха заставила их выбраться наружу, где случайные зеваки уже наблюдали за разгоравшимся конфликтом.

— Кто это сделал? — грозно спросила Вербицкая, но ответа, естественно, не получила.

Вокруг неё собиралось всё больше любопытных бездельников, которым очень интересно было узнать, в чём причина скандала. Перешёптывания становились громче, но сдаваться преступник не спешил, поэтому Света решила поставить перед всеми ультиматум.

— Если тот, кто украл наш проектор, не признается, никакого конкурса не будет, — сказала она и обвела всех строгим взглядом. — Или мы участвуем все, или не участвует никто.

— Ещё чего! — взбунтовалась староста одиннадцатого «А». — Вы сами куда-то его запихнули, а теперь найти не можете, почему мы должны за это отвечать?

— Да-да, мы готовились несколько недель и не будем из-за вас всё отменять, — согласилась прибежавшая на шум девятиклассница.

Толпа недовольно загудела, отчего безобидный школьный праздник грозил превратиться в яростный мятеж, но Вербицкая не отвечала на возмущённые выкрики. Она стояла, уперев руки в бока, а затем резко развернулась и ушла на поиски учителей, чтобы заручиться их поддержкой.

У остальных сложилось впечатление, что эта история не закончена, поэтому никто не расходился, чтобы случайно не пропустить второй акт. Все гадали, куда направилась Света и будет ли её класс участвовать в соревновании, но пока нельзя было предположить ничего конкретного.

— Мисс школы из дылды не получилось, зато титул Мисс неудачницы она отхватила, хе-хе, — с нескрываемым злорадством сказал староста.

Случись всё это минут на двадцать пораньше, и Даниэла, может быть, тоже посмеялась бы, но теперь все эти разборки между классами резко показались ей ненужными и глупыми.

— Староста, давай вернём им этот тупой проектор, — сказала Даниэла, когда вышла за ним в коридор.

От такого предложения у него чуть глаза в стратосферу не улетели.

— Чего? У тебя мозг замкнуло что ли? — спросил он.

— Но ведь они же вправду готовились, зачем портить им настроение, всё-таки Новый год скоро, — ответила она и вздохнула. — Светка, конечно, меня бесит, но её одноклассники в этом не виноваты.

— Ты меня поражаешь, Денисова! Сама же вчера уговаривала меня на это, а теперь у неё совесть, видите ли, проснулась! Раньше не могла об этом подумать?

— Да плевать мне на них, пусть подавятся своим планетарием, — процедила сквозь зубы Даниэла, скрестив руки на груди. — Всё равно мы их сделаем, пусть хоть немного порадуются перед своим неизбежным поражением.

— Ну, хочешь — возвращай, — махнул рукой староста. — Твоя идея, ты с этим и разбирайся, а мне класс готовить надо.

Он опять скрылся в кабинете, а Даниэла подошла к окну. Снег почти прекратился, и с неба падали лишь мелкие редкие снежинки, отчего воздух казался по-морозному прозрачным и свежим. На улице стремительно темнело, и от этого школьные коридоры с неярким тёплым светом, искрящимися украшениями и гирляндами выглядели особенно уютно.

Портить эту почти сказочную атмосферу показалось Даниэле неправильным, поэтому она застучала каблуками в сторону боковой лестницы. Внизу, у запасного выхода, было относительно тихо, поэтому она без проблем раскопала спрятанный проектор и пошла обратно, постоянно оглядываясь по сторонам.

Ей хотелось встретить где-нибудь по пути Феликса, хотя и непонятно, зачем. Последние дни выдались слишком уж странными, а то, что она услышала от него сегодня, оставило гнетущее впечатление, как будто он опять задумал что-то, но пока не торопился раскрывать свой план. Возможно, Даниэла ошибалась, но узнать это, не увидев Феликса, не получилось бы.

Для этого она специально выбрала самую длинную дорогу, несмотря на то что ноги от каблуков с непривычки ужасно болели. Правда, все её страдания были совершенно напрасными, потому что натыкалась она только на счастливые, но малознакомые лица. Даниэла уже мысленно сдалась, когда возле гардероба всё-таки столкнулась с Феликсом.

Передвигаться бесшумно в своих туфлях она не смогла бы при любом раскладе, но он прошёл мимо, словно её не существовало, и направился к выходу. Дверь за ним негромко хлопнула, и Даниэла в замешательстве застыла на месте, а затем торопливо процокала к окну. Судя по всему, Феликс вышел не для того, чтобы подышать свежим воздухом, его фигура в чёрном пальто всё отдалялась и отдалялась, пока не слилась с темнотой, окружавшей школу.

К этому времени на втором этаже снова поднялся переполох. Вербицкая вернулась уже с завучем и требовала остановить конкурс до выяснения всех обстоятельств, а остальные классы громко спорили с ней и осыпали угрозами. Продолжение праздника оказалось бы под угрозой срыва, если бы Даниэла не протиснулась сквозь толпу и не протянула бы Свете проектор.

— Так это ты была? — сказала Вербицкая. — Не ожидала от тебя такого.

— Чего? — моментально перешла в наступление Даниэла. — Я его вообще в женском туалете нашла на самом видном месте! И скажи спасибо, что я его притащила тебе, а не перепрятала куда-нибудь ещё, после того как вы эту идею у нашего класса украли! А надо было, наверное!

— Ладно, ладно, извини, — примирительно ответила Света. — Спасибо.

Едва ли её сговорчивость можно было объяснить отсутствием претензий к Даниэле, скорее, она не хотела, чтобы Нина Алексеевна узнала о не самом достойном поведении будущей золотой медалистки. В любом случае конфликт быстро исчерпался, и все разошлись в разные стороны, обмениваясь своими впечатлениями от этого случая.

— Даниэла, ты как всегда в гуще событий, — сказал, смеясь, Максим. — И как только это у тебя получается?

Кабинет его класса располагался рядом, поэтому он, естественно, был свидетелем этой сцены. В отличие от многих других Максим не влезал в разборки, а наблюдал за ними со стороны, развалившись на одной из парт, которые за ненадобностью вытащили в коридор.

— Не знаю, как-то само собой выходит, — ответила Даниэла и подошла к нему.

— Какая-то ты грустная сегодня.

— Настроения нет.

— Да что такое-то? Все сегодня без настроения, — посетовал Максим.

О том, кого он подразумевал под «всеми» она догадывалась, но спросить в открытую не решилась.

— Я только что видела, как Феликс ушёл, — как бы между делом сказала Даниэла, опустив глаза в пол.

— Он не любитель всех этих вечеринок, а староста технически всё ещё я, — ответил Максим. — Так что делать тут ему особо нечего.

— Ты? Значит, Аня сегодня опять не пришла?

— Не-а. Может, и вообще больше не придёт, кто её знает.

Даже после того, что Ростовцева ей наговорила в понедельник, Даниэла никак не могла выбросить её из головы. Поступила та, конечно, не лучшим образом, но было в ней что-то, что не позволяло взять и налепить на неё ярлык наглой и коварной девицы.

— Знаешь, мне кажется, что она не такая плохая, — сказала Даниэла. — Может быть, она стала такой не просто так, есть какая-то причина?

— Даже если так, то она сделала всё, чтобы мне не захотелось узнать эту причину, — ответил Максим с самым серьёзным видом.

Обстановка не располагала к обсуждению таких тем, поэтому Даниэла замолчала. Вокруг все бегали, смеялись, из динамиков в коридоре звучала новогодняя музыка, но её это только раздражало.

— Я пойду, — сказала она, натянуто улыбнувшись, — у меня дела кое-какие ещё есть.

— Увидимся, — кивнул Максим и пристально посмотрел ей вслед.

Хотелось забиться в тёмный угол, где никто бы её не нашёл и не побеспокоил, но найти такой этим вечером было очень сложно. Даниэла медленно брела по коридору, без особого интереса заглядывая внутрь кабинетов, где уже заканчивались последние приготовления.

Класс Вербицкой уже запустил проектор, отчего на стенах и потолке загорелись сотни маленьких точек. Звёзды и галактики на фоне невероятной красоты туманностей фиолетовых и малиновых оттенков смотрелись действительно впечатляюще, а спокойная мелодия на фоне убаюкивала и приглашала устроиться на пледах. Что и говорить, Вербицкая упросила родителей купить ради этого конкурса не самый дешёвый аппарат, так что реализовать идею Даниэлы у неё получилось даже лучше.

Староста почти подготовил салон гадалки к приёму посетителей. Накануне они собрали небольшой лабиринт, соорудив из парт и стульев препятствия. Сверху были накинуты те самые пледы для планетария, которые так и не пригодились, а на них вперемешку навесили ёлочные игрушки, новогодние украшения и вырезанные из бумаги черепа с костями. Из небольшой колонки играла праздничная, но при этом мистическая музыка, а в условленных местах уже прятались парни, которым предстояло пугать ничего не подозревавших гостей.

Ещё один десятый решил устроить у себя караоке, одиннадцатый «Б», в котором учились Максим и Феликс, не стал заморачиваться и открыл кинотеатр. Их одноклассники расставили перед экраном учебного проектора стулья как в зрительном зале и крутили на нём короткие мультфильмы на зимнюю тематику. Другой одиннадцатый просто устроил в своём кабинете дискотеку, на которой каждый мог заказать любую песню, какую хотел услышать.

На третий этаж согнали всех из девятых и восьмых классов, но туда Даниэла так ни разу и не поднялась, поэтому не знала, что придумали они. Если бы она была в более благодушном состоянии, то обязательно заглянула бы к ним, но идти к людям ей не хотелось, поэтому Даниэла спустилась по лестнице и подошла к гардеробу.

В ожидании начала конкурса все крутились возле кабинетов, стараясь заглянуть внутрь и увидеть что-нибудь любопытное, так что на первом этаже никого не осталось. Даниэла прошла мимо рядов вешалок и присела на скамейку, после чего скинула ненавистные туфли и облегчённо выдохнула. Свет внизу не горел, и лёгкий полумрак вместе с непривычной для ушей тишиной позволил ей наконец-то расслабиться и погрузиться в свои мысли.

Феликс был прав, так вечно продолжаться не могло. Лучше от этих ссор и недопониманий точно не стало бы, но почему-то Даниэла никак не могла определиться, что ей важнее: быть с ним или доказать ему, что управлять её мыслями и действиями он не сможет.

«Так вот что он имел в виду», — неожиданно для себя догадалась Даниэла, уцепившись за эту формулировку.

Любовь или победа. Отказаться от попыток оставить последнее слово за собой или потерять его. Кажется, Феликс понял, чего она хотела добиться, и этим вопросом недвусмысленно намекнул, что ей стоит остановиться, пока всё не зашло слишком далеко. Но готова ли была Даниэла смириться с тем, что он никогда не изменится?

Раньше его стремление контролировать всё вокруг не казалось ей чем-то критичным, но это было ровно до тех пор, пока она не обнаружила, что находится в тюрьме, стены которой сама же и выстроила. Феликс незаметно загнал её в ловушку, и каждый побег из неё неизменно заканчивался для Даниэлы неудачей, в результате которой она ещё глубже увязала в этом болоте неусыпного надзора.

Чем дальше заходила их борьба, тем яснее становилось, что отступать Феликс не собирался, поэтому выбор был прост: принять это или уйти, однако звучало это легко только в теории. На деле же Даниэла понимала, что у неё не получится выбросить его из своей головы и больше никогда не думать о нём, так что оставался только первый вариант, который тоже её не устраивал. Можно было согласиться на его условия, но сколько бы Даниэла так протянула и к чему это привело бы?

Правильный ответ всё никак не находился, и, похоже, его просто не существовало. Всё сводилось к тому, что Даниэле приходилось решать, чем она готова пожертвовать: своей свободой или любовью, и в любом случае она проиграла бы.

Жужжание телефона заставило её отвлечься от размышлений. Звонил староста, и, хотя Даниэла ни с кем сейчас не хотела говорить, она всё-таки подняла трубку.

— Денисова, у нас тут красный уровень опасности, Зорину похитили!

— Кто?

— А я откуда знаю? — рявкнул староста. — Но если мы её не найдём, всё пропало!

— Подожди, может, она просто отошла? — попыталась успокоить его Даниэла.

Несмотря на желание многих классов занять первое место во чтобы ни стало, едва ли кто-то догадался бы выкрасть Веронику. В конце концов, человек — это не проектор, и его так просто не спрячешь.

— Мы всё обыскали, её нигде нет! — ответил староста. — И звонили ей уже сто раз, телефон отключён! Надо её хоть из-под земли достать, тут уже всё начинается!

— Найди пока кого-нибудь, кто её заменит, — сказала Даниэла и натянула на ноги туфли.

— Да кто её заменит? Она уже в костюме была, когда пропала, а у нас все так намарафетились, что на гадалок не тянут.

— Всё равно пусть кто-нибудь вместо неё раздаёт предсказания, а я пока по школе пробегусь, — скомандовала она, выбежав в вестибюль.

— Ладно, — согласился староста. — Здесь мы всё уже проверили, так что иди в левое крыло, я сейчас ещё народ пришлю.

В той части здания учились младшие классы, поэтому сейчас там было темно и тихо. Даниэла по очереди простукивала каждую дверь и звала Веронику, но все классы были закрыты, и отвечало ей только тихое и быстро угасающее эхо. Атмосфера здесь больше подходила для триллера, чем для Нового года, и она со страхом поглядывала в ярко светящиеся окна правого крыла, где бушевал вихрь праздничного веселья. Тут даже кричать в случае чего было бесполезно, никто бы не услышал, и от этого Даниэла нервничала ещё сильнее.

Обещанное подкрепление задерживалось, и она успела в одиночку проверить два этажа, однако никаких следов присутствия Вероники не обнаружила. У старосты тоже всё было глухо, и исчезновение подруги начинало её напрягать. В этот момент как никогда кстати пришёлся бы Феликс со своей осведомлённостью во всех школьных делах, но обратиться к нему за помощью Даниэла не могла. Всё-таки странно было бы после всего просить его о чём-то, да и едва ли он согласился бы на это.

Поиски завели Даниэлу на четвёртый этаж, куда она закарабкалась уже через силу. Пятки болели так, будто ей в ноги впивались гвозди, и каждый шаг давался с большим трудом, но Даниэла всё ещё надеялась услышать за одной из дверей голос Вероники. Она напряжённо прислушивалась к тишине после каждого своего выкрика, но никто не отвечал. Коридор заканчивался тупиком, впрочем, как и вся эта спасательная операция, но Даниэла не расстроилась, а принялась думать над тем, где ещё в школе можно кого-то спрятать.

Тут ей вспомнилось, как в прошлом году её закрыли в подвале, где не ловила связь, а крики не проникали наружу через массивную железную дверь. Может, похитители заперли Веронику именно там, поэтому до неё нельзя было дозвониться? По крайней мере, это казалось наиболее вероятной версией, и её стоило проверить.

Не успела Даниэла пройти и пары метров, как у неё в руке коротко зажужжал телефон. Она моментально отреагировала, так как староста делился с ней ходом расследования, однако на экране высвечивалось сообщение, присланное с номера Феликса.

«Я оставил для тебя кое-что в старом кабинете истории. Тебе лучше поторопиться, пока кто-нибудь не опередил тебя», — написал он.

Даниэла замерла, вновь и вновь перечитывая эти строки. Опять что-то непонятное и таинственное в его стиле, и неясно, следовало ли радоваться этому сообщению или наоборот.

«У тебя пять минут», — добавил Феликс.

Это определённо была какая-то новая игра, но стоило ли в неё ввязываться, особенно сейчас, когда нужно было спасать Веронику? Несколько секунд Даниэла сомневалась, а затем сорвалась с места и кинулась в кабинет истории.

Располагался он на первом этаже в противоположном крыле, так что путь предстоял неблизкий, и на своих каблуках она никак не уложилась бы в пять минут. При этом Даниэла понимала, что Феликс обожает точность во всём, поэтому позволить себе даже небольшое опоздание она не могла. Остановившись, Даниэла скинула туфли, подхватила их и побежала босиком по бетонному полу.

Ноги касались холодной поверхности, но после нескольких часов в неудобной обуви ей было уже всё равно. На ходу Даниэла набрала старосту, чтобы отправить его в подвал, но тот, как назло, не брал трубку.

«Прости меня, Ник», — подумала она, спускаясь по широкой лестнице на первый этаж.

Отсюда уже слышались звуки музыки, разговоров и смеха, а темноту разбавлял мягкий свет ламп, пробивавшийся со второго этажа правого крыла. Даниэла пересекла вестибюль, добежала до противоположной лестницы, но свернула прямо перед ней и юркнула в дверь, отделявшую небольшой коридор.

Здесь её опять окутала темнота, но недалеко, в закутке под боковой лестницей, кто-то разговаривал и крутил песни на телефоне. Сколько осталось времени, было неизвестно, поэтому Даниэла собрала последние силы, рванула к указанному Феликсом кабинету и дёрнула ручку на себя.

Дверь беспрепятственно открылась, и она увидела перед собой пустой кабинет. Свет не горел, над доской медленно перемигивались огоньки гирлянды, а на первой парте среднего ряда стояла большая коробка, которая, судя по всему, предназначалась для неё. Выглядело всё это подозрительно, поэтому Даниэла нерешительно подошла к ней и остановилась.

— Смелее, — сказал Феликс.

Сначала она не поняла, откуда доносился его голос, но оказалось, что его присутствие скрывала колонна, которая выступала из стены. Вернулся он, похоже, не так давно, потому что даже не снял пальто, хотя, возможно, он просто не собирался надолго тут задерживаться. Даниэле в первую очередь бросился в глаза его подчёркнуто суровый вид, поэтому она никак не решалась заглянуть в коробку.

Сама же Даниэла подумала, что выглядит в этот момент ужасно глупо: босая, с красным от бега лицом и сбившимся дыханием. Поставив туфли на пол, она снова натянула их на ноги, приблизилась к парте и взглянула на Феликса. Он привалился плечом к колонне, скрестил руки на груди и не смотрел на неё, так что надеяться на какие-либо объяснения не приходилось. Делать было нечего, и Даниэла раскрыла коробку.

На самом дне виднелась небольшая, размером с ладонь, медалька на широкой красной тесёмке. Даниэла подцепила её пальцами и вытянула наружу. При свете гирлянд она поблёскивала золотом, а на ощупь была тяжеловатой и холодной.

— Что это? — спросила Даниэла.

У неё в душе начали зарождаться нехорошие предположения, и странное поведение Феликса их только подтверждало. Он не ответил сразу, а выдержал небольшую паузу и подошёл к ней.

— Это твой приз, Даниэла, — сдержанно сказал Феликс, взял медаль из её рук и повесил ей на шею. — Ты хотела оставить последнее слово за собой, и у тебя это получилось. Ты хотела сама всё решать, и ты это сделала. Ты хотела, чтобы я страдал, и ты этого добилась. Ты победила, и это твоя заслуженная награда, так что забирай её.

Весила эта медалька немного, но Даниэле показалось, что в ней было не меньше тонны. Грудную клетку сдавило так, что дышать было сложно, а ноги подкашивались, но совсем не из-за неудобной обуви. Она пыталась хоть что-то сказать Феликсу, но слова путались, а язык не слушался.

— Я просто хотела, чтобы ты перестал контролировать каждый мой шаг, — с трудом выдавила она из себя.

Феликс усмехнулся и, засунув руки в карманы пальто, наклонился к её уху.

— О чём ты, Даниэла? — шёпотом спросил он. — Если бы я хотел, я бы не оставил тебе ни единой возможности что-либо понять. Ты бы бегала за мной столько, сколько мне было бы нужно, делала бы то, что я хотел, и радовалась бы тому, что я просто взглянул на тебя. Я могу сделать это и сейчас, и ты никак не сможешь меня остановить.

Говорил он это тихо, но жёстко, и от этого ей стало не по себе. Феликс же отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Но, Даниэла, — продолжил он, — я бы никогда не стал поступать так с тобой. Мне хотелось, чтобы ты была со мной не потому, что я тебя заставил, а потому, что я нужен тебе, даже такой невыносимый, бессердечный, наглый и упёртый.

— Не стал бы? — сказала она, криво усмехнувшись. — Да ты только это и делаешь! Я не понимаю, чего ты добиваешься? К чему эти постоянные игры за моей спиной?

— Это тебе нужно спросить у самой себя, — ответил Феликс и перевёл взгляд на мерцающую гирлянду. — Я так и не понял, зачем ты превратила наши отношения в бесконечное соревнование. Тебе так хотелось обойти меня, но… но правда в том, что я никогда не видел в тебе соперницу. Я просто подыгрывал тебе, потому что мне было интересно узнать, как далеко ты зайдёшь, но теперь я вижу, что ты не остановишься ни перед чем, поэтому я признаю своё поражение. У меня впервые в жизни нет ни одного варианта, который бы меня устраивал, так что поздравляю тебя, и давай закончим на этом.

Тяжело вздохнув, он отвернулся и отошёл к учительскому столу. Даниэла следила за каждым его движением в надежде, что их глаза опять пересекутся, и в них она увидит хотя бы малейший намёк на возможность всё исправить, но Феликс избегал этого. Он изучал рисунок на линолеуме и, кажется, не собирался больше ничего говорить.

В руке загудел телефон. Даниэла подняла его экраном вверх и увидела звонок от старосты, но сейчас ей было совсем не до него, поэтому она нажала на кнопку отбоя.

— Что значит закончим? — дрогнувшим голосом спросила Даниэла.

— Ты всё правильно поняла, — ответил Феликс. — Какой смысл мучить друг друга, если мы слишком разные? У нас ничего не вышло, но такое случается, и, наверное, мы в этом не виноваты. Иди, Даниэла, там все уже начали. Тебя ждут новые победы.

За всё это время он так ни разу не посмотрел на неё и продолжал стоять, прислонившись к столу, а она никак не могла поверить, что это конец. Телефон опять зажужжал, на этот раз уведомляя о сообщении.

«Есть новости? Мы уже всё обыскали, её нигде нет», — написал староста.

Всё вокруг резко потеряло хоть какое-то значение: и этот конкурс, и пропажа Вероники. Не убьют же её, в конце концов. А может, она вообще сама сбежала, потому что ей эта идея не понравилась с самого начала.

Даниэла отключила телефон и положила его на парту, а затем стянула с шеи медаль и бросила её рядом. Та звонко ударилась об деревянную поверхность стола, нарушив повисшую в кабинете тишину, и всё снова замерло.

Уходить она не хотела, но и подобрать подходящие слова тоже не могла. Как объяснить Феликсу, о чём она думала и почему так поступала, если сама до сих пор в этом не разобралась? И стал бы он слушать её, если уже всё для себя решил?

Каблуки глухо застучали по полу. Даниэла подошла вплотную к Феликсу и обхватила его лицо ладонями, чтобы он наконец-то посмотрел на неё. К ни го ед. нет

— Прости меня, — еле слышно сказала она. — Я не думала, что всё так получится. Просто мне хотелось доказать тебе, что ты не сможешь управлять мной, как всеми остальным. Но если бы мне пришлось выбирать, я бы всё-таки выбрала любовь.

Даже сейчас Феликс сохранял невозмутимость, поэтому трудно было понять, что он чувствует. Ответа от него Даниэла не дождалась, но он хотя бы не отталкивал её и не уходил сам.

— Если ты сможешь простить меня, — сказала она, — я обещаю, что больше никогда не буду так себя вести. Ты мне на самом деле нужен таким, какой ты есть.

— Это всё эмоции, Даниэла, — ответил Феликс. — Но сможешь ли ты сдержать своё обещание, когда тебе в очередной раз покажется, что я делаю что-то не так?

Прозвучал этот вопрос очень серьёзно, и она поняла, что соврать нельзя, потому что это будет последний раз, когда он позволит ей это сделать.

— Да, — наконец, сказала Даниэла после затянувшегося молчания.

— Ты уверена? — прошептал Феликс.

— Уверена, — тихо ответила она, приблизившись к его лицу.

Сердце от волнения сжималось, но руки сами собой соскользнули на его плечи и обвили шею. Даниэла уже ощутила его дыхание на своих губах и закрыла глаза, но Феликс не поцеловал её.

— Даже если узнаешь, что твою подругу никто не похищал? — спросил он.

У неё не сразу получилось осознать то, о чём он говорил, поэтому она уставилась на него и глупо захлопала ресницами.

— Так это ты подстроил?! — возмущённо вскрикнула Даниэла, отпрянув от него. — Тебе делать нечего? Скучно стало?

— Мне нужно было создать условия, которые заставили бы тебя выбирать между мной и чем-то важным, чтобы понять, насколько я тебе нужен, — спокойно признался Феликс. — Как ещё я должен был действовать, если ты отказывалась со мной разговаривать?

— Подожди, но ведь староста… Ты что, и его в это втянул?

— Этой частью заведовал Макс, так что тебе лучше расспросить обо всём его, если это имеет какое-то значение для тебя.

— Знаешь, а я даже не удивлена! — заявила Даниэла. — Ты как был, так и остался таким же невыносимым, и вообще, ты… ты…

В голове уже крутились десятки эпитетов, которыми можно было наградить Феликса, но тут она вспомнила, что минуту назад пообещала не выходить из себя в таких ситуациях. Рука с вытянутым указательным пальцем застыла в воздухе, а затем безвольно опустилась.

— Ты неисправим, — обречённо выдохнула Даниэла. — Тебе когда-нибудь надоест ставить опыты над людьми?

— А тебе когда-нибудь надоест придумывать свои глупые идеи?

Ответить на это было нечего, и она негромко рассмеялась, уткнувшись в его плечо. Все попытки изменить Феликса с самого начала были обречены на провал, но, может быть, стоило просто смириться с этим? В конце концов, он часто подкалывал Даниэлу из-за нелогичных, на его взгляд, решений, но никогда не старался переделать её, потому что знал, что это бесполезно.

— Феликс, а что бы ты выбрал: любовь или победу? — спросила она, не поднимая головы, и обхватила его руками.

— Я? — сказал он и задумался. — Конечно же, победу.

Услышав это, Даниэла моментально встрепенулась и посмотрела на него. По его лицу расползалась полушутливая усмешка, отчего она не выдержала накинулась на него с кулаками.

— Ты опять всё испортил! — закричала она. — Почему ты вечно портишь такие моменты?

— Потому что я неисправим, — напомнил Феликс, схватил её и притянул к себе.

Держал он Даниэлу крепко, так что ей не осталось ничего, кроме как успокоиться и снова уткнуться ему в плечо. Ноги в туфлях почти онемели от боли, но она боялась пошелохнуться, и продолжала обнимать Феликса, закрыв глаза.

Огоньки гирлянды то разгорались, то угасали вместе со своим отражением в оконном стекле, а секундная стрелка на часах, висевших над доской, неспеша делала один оборот за другим.

— И за что мне это наказание? — произнесла Даниэла.

— Мы с тобой так похожи, — ответил Феликс. — Я тоже постоянно задаюсь этим вопросом.