Люди Смутного времени

Памятник на Красной площади, на гранитном постаменте которого золотыми буквами написаны слова: «Гражданину Минину и князю Пожарскому. Благодарная Россия», воздвигнутый в Первопрестольной Иваном Мартосом, стал символом победы над Смутой. Но мало кто догадывается, что одновременно он стал и символом чудовищной несправедливости. Потому что третьим персонажем этой скульптурной группы (вернее, первым — по хронологии) должен был быть… князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Боярин и воевода, предводитель Первого и Второго земских ополчений, казацкий атаман и глава «Совета всея земли», правитель России и наместник Сибири. Человек, которому (единственному!) при жизни был присвоен титул «спасителя Отечества», имя которого Романовы вымарывали из исторических трудов и летописей. Этот заговор молчания длится без малого четыре столетия…

Потомок великого Гедимина

По своему происхождению Дмитрий Трубецкой был Гедиминович. Великий князь литовский Гедимин имел семь сыновей, в том числе Ольгерда, Евнутия и Наримупта. Паримунт, в крещении Глеб, князь пинский, был родоначальником Голицыных и Хованских. От Евнутия, в крещении Ивана, князя ижеславского, происходил род Мстиславских. Сын Ольгерда Дмитрий Брянский был родоначальником Трубецких.

В 1500 году Трубецкие перешли на службу к московскому великому князю Ивану III. Дед Дмитрия Роман Семенович первым дослужился до высоких чинов во время правления Ивана Грозного. Отец— Тимофей Романович — был крупной фигурой при дворе царя Федора Иоанновича.

Дмитрий Трубецкой служил стольником при дворе Федора Борисовича Годунова. После вступления на престол Борис Годунов сделал сына своим соправителем, приказал именовать «государем-царевичем всея Руси» и держал его при себе неотступно. Современники писали, что хотя Федор «был молод, но смыслом и разумом превосходил многих стариков седовласых, потому что был научен премудрости и всякому философскому естественнословию». Дмитрию Трубецкому (ему было 16–17 лет) светила успешная карьера: по воцарении Федора Борисовича он должен был войти в его ближайшее окружение. Но надеждам не суждено было сбыться. После внезапной смерти Бориса Годунова вспыхнул мятеж «больших бояр», которые нарушили обязательство «к вору, который называется князем Дмитрием Углицким, не приставать». Нареченный царь был арестован и вскоре задушен. Молодой придворный не смог защитить своего государя: двор Трубецких разгромили, сам стольник едва уцелел.

При Лжедмитрии I путь наверх для него был закрыт. Но гораздо хуже стало при Василии Шуйском, который Трубецких откровенно недолюбливал.

Трубецкие отвечали Шуйскому тем же. Профессиональный клятвопреступник и заговорщик, царь Василий Иванович не обладал способностями и харизмой, достаточными, чтобы занимать московский престол. Русский историк Александр Трачевский писал: «Этот приземистый, изможденный, сгорбленный, подслеповатый старик, с большим ртом и реденькой бородкой, отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству…» Но главное было, конечно, не в этом: Шуйский не был выбран на царство Земским собором, а, по выражению современников, «выкрикнут» кучкой сторонников. Коронацию «царя Васьки» Дмитрий Трубецкой воспринял как оскорбление.

Соратник Тушинского вора

Н. Некрасов. «Борис Годунов рассматривает карту, по которой учится его сын»

В 1608 году к Москве подошли отряды Лжедмитрия II, которые предприняли попытку с ходу захватить столицу. Во время сражения при Ходынке Дмитрий Трубецкой «отъехал» к самозванцу.

Этот факт измены до сих пор ставят в вину нашему герою. В действительности все обстояло не так однозначно.

Дмитрий Трубецкой действительно мог поверить в «чудесное спасение» прежнего царя.

Фигура Лжедмитрия I — самая загадочная фигура в русской истории. Тайной было окутано его происхождение, тайна сопровождала и его последние часы. Он был убит 17 мая 1606 года небольшой группой вооруженных сторонников Шуйского, проникших в кремлевские покои под предлогом защиты царя от поляков, которые якобы хотели его «извести». Тело бывшего «императора России» было обезображено до неузнаваемости. А через неделю после свержения самозванца в Москве появились подметные письма. Царь объявлял своим подданным, что «угнел от убийства, и сам Бог его от изменников спас». Россия была готова к тому, чтобы принять нового Лжедмитрия. Дмитрий Трубецкой этот выбор сделал одним из первых.

…Под Москвой возник Тушинский лагерь, который по размерам и населению превосходил средний русский город: каждый день к Лжедмитрию II прибывали новые сторонники. Дмитрия Трубецкого в Тушине встретили радостно: в окружении самозванца представителей знати почти не было. Князь сразу же получил боярский чин и предложение возглавить Стрелецкий приказ. Кстати сказать, на этом поприще Трубецкой добился поразительных успехов: Лжедмитрия II признали Ярославль, Кострома и Вологда. Тушинские отряды заняли Ростов, Владимир, Суздаль. Под его властью находилась большая часть Руси — от Пскова до Астрахани.

Высокородному вельможе пришлось уживаться как с польскими авантюристами (один из них, Роман Ружинский, объявил себя гетманом, то есть главнокомандующим, и оспаривал у Трубецкого власть над войском), так и с казачьей вольницей. И, надо сказать, ему это удавалось — настолько, что современники часто называли его «казачьим атаманом».

Примеру Трубецкого последовали и многие другие представители старых боярских родов. К самозванцу примкнули князь Дмитрий Черкасский, князья Сицкие, Троекуровы, Мосальские (что интересно, многие являлись родственниками Романовых). Наконец, в Тушинский лагерь прибыл и сам митрополит Ростовский Филарет Романов. Лжедмитрий II произвел его в патриархи. Вскоре Филарет стал фактическим главой тушинского правительства.

Впрочем, поддерживать самозванца Филарет не собирался. Напротив, с самого момента появления в Тушине он стал вынашивать идею приглашения на московский престол польского королевича Владислава, сына короля Сигизмунда, начавшего вооруженную интервенцию против России под предлогом «наведения порядка» у соседей.

Что на самом деле думал Трубецкой о Лжедмитрии II, мы уже так и не узнаем. Как бы то ни было, назвать неблагодарным Дмитрия Тимофеевича нельзя. Сделав однажды свой выбор, князь следовал ему до конца и без колебаний в отличие от других бояр, которых современники называли «перелетами» — так часто они перебегали из одного лагеря в другой. Своему «государю» князь никогда не изменял и даже последовал за ним в Калугу, когда тот, узнав, что Романовы планируют выдать его польским властям, был вынужден, переодевшись в крестьянскую одежду и спрятавшись на дно телеги, груженной дровами, бежать из Тушинского лагеря в Калугу.

Глава Боярской думы

В Калуге сопротивление Василию Шуйскому продолжалось, однако теперь появились и новые враги: к тому времени поляки подступили к Москве, а шведский полководец Якоб Делагарди захватил Великий Новгород.

На новом месте Трубецкой возглавил Боярскую думу. Несколько месяцев ушло на переформирование армии, и затем войска Лжедмитрия II вновь двинулись на столицу. Но, располагая всего тремя тысячами казаков, Трубецкой не решился штурмовать неприступные московские укрепления.

…Как ни странно, наибольший успех во времена Смуты принесли не военные победы, а тайные операции — интриги и заговоры. Князь Дмитрий Тимофеевич осуществил, пожалуй, самую хитроумную комбинацию. Он предложил москвичам одновременно свергнуть обоих «полуцарей» и выбрать вместе нового, который положит конец войне. Неожиданно агитацию Трубецкого поддержали Филарет Романов и князь Басилий Голицын, которые сами тайно готовили переворот в Москве. Но когда 17 июля 1610 года заговорщики низложили Василия Шуйского, сторонники самозванца посмеялись над москвичами, заявив: «Вы не помните государева крестного целования, потому что царя своего с царства ссадили, а мы за своего помереть рады». И предложили отворить ворота столицы перед «истинным государем».

В Москве к власти пришла Семибоярщина, возглавляемая лидерами Боярской думы: князьями Федором Мстиславским, Иваном Воротынским, Василием Голицыным. По иронии судьбы в это правительство вошли и Трубецкие (членом Семибоярщины стал князь Андрей Васильевич Трубецкой).

Отряды самозванца неоднократно пытались ворваться в столицу. Эмиссары Трубецкого открыто агитировали народ. В Москве готовилось восстание. В страхе перед казаками бояре присягнули королевичу Владиславу и пустили в Кремль польский гарнизон.

…Смерть Лжедмитрия II в декабре 1610 года (это было политическое убийство, совершенное по приказу поляков начальником личной охраны «царька» князем Петром Урусовым) позволила объединить вокруг Калуги всех недовольных предательством московских бояр.

Трубецкой был против воцарения Владислава. Своему родственнику князю Юрию Трубецкому, приехавшему из Москвы уговаривать целовать крест королевичу, он ответил так: «Если действительно королевич будет на московском престоле и крестится в православную веру, то буду рад ему служить. Но пока этого не случится, крест Владиславу не поцелую».

Вождь Первого ополчения

Сопротивление оккупантам возглавили Дмитрий Трубецкой, рязанский воевода Прокопий Ляпунов и казачий атаман Иван Заруцкий.

Трубецкой связался с воеводами северских городов, ополчения которых влились в его полк. В марте 1611 года его войско вновь подошло к Москве. 1 апреля произошла битва у степ Белого города. Казаки вынудили польский гарнизон укрыться в Кремле и Китай-городе.

В дни боев за Москву в таборах Первого ополчения возник постоянно действующий Земский собор «Совет всея земли». Дмитрий Трубецкой, Иван Заруцкий и Прокопий Ляпунов образовали правительство. Члены триумвирата не получили от Собора никаких привилегий. Им положен был традиционный боярский земельный оклад, как при прежних прирожденных государях».

Дмитрий Трубецкой принял самое активное участие в составлении программного документа Первого ополчения — приговора от 30 июля 1611 года, принятого «Советом всея земли». По этому «закону» изменники-бояре лишались всех своих земельных богатств. Казаки получали право на поместный оклад. Трубецкой выступал за то, чтобы вчерашние крепостные и холопы становились в ряды ополчения, и обещал им за это волю и жалованье (вот вам и «классовая позиция» Гедиминовича Трубецкого!)

Историки (как романовские, так и советские) утверждали, что в триумвирате Трубецкой был самым слабым звеном, обвиняли его в нерешительности и даже трусости. Действительно, Ляпунов и Заруцкий были харизматичными личностями: первый принимал активное участие почти во всех авантюрах Смуты, второй попытался сам взойти на московский престол, став мужем Марины Мнишек. В отличие от этих «пассионариев» Дмитрий Трубецкой слыл мастером компромисса. Впрочем, ничего другого ему просто не оставалось: приходилось лавировать между отдельными группировками, чтобы сохранить от развала повстанческую армию. А в лагере ополченцев разборки происходили часто, причем свою лепту вносили засевшие в Кремле поляки. Так, например, они сфабриковали письмо от имени Ляпунова, в котором тот якобы приказывал: «Где поймают казака — бить и топить, а когда, даст Бог, государство Московское успокоится, то мы весь этот злой народ истребим». Фальшивку подбросили казакам, которые на ближайшем же «круге» зарубили Ляпунова саблями.

Историки часто цитируют грамоту, посланную московскими «коллаборационистами» в Кострому и Ярославль: «Князь Дмитрий Трубецкой да Иван Заруцкий стоят под Москвою на христианское кровопролитие и всем городам на конечное разорены: ездят от них из табора по городам беспрестанно казаки, грабят, разбивают и невинную кровь христианскую проливают; боярынь и простых жен и девиц берут на блуд, церкви Божьи разоряют, иконы святые обдирают…» Это, конечно, чистой воды пропаганда. История сохранила другое свидетельство, принадлежащее Авраамию Палицыну. Дело было так. Изнуренные тяготами многолетней войны, обнищавшие, казаки подумывали о том. чтобы снять осаду с Москвы. Тогда троицкие монахи решили передать им в качестве залога драгоценные иконы и другие церковные реликвии. Казаки пришли в ужас от такого святотатства и всем миром подписали обязательство стоять под Москвой до победного конца.

Этот факт опровергши мнение, будто Первое ополчение выродилось в банду грабителей. Историки любят сравнивать казачью «вольницу» Трубецкого и ополчение Минина и Пожарского. Но если в рядах Первого ополчения плечом к плечу воевали казаки и холопы, купцы и ремесленники, то значительная часть ополчения Пожарского составляли профессиональные наемники, собранные со всех концов страны (а Кузьма Минин оплачивал их «патриотический порыв», силой реквизируя до двух третей имущества у каждого нижегородца, причем сам определял, «с кого сколько денег взять»).

…Чтобы поднять моральный дух своих войск, Трубецкой по совету троицких старцев организовал перенесение из Казани чудотворного образа Казанской Богоматери. По его замыслу, она должна была стать покровительницей ополченцев. Когда торжественная процессия с чудотворной иконой достигла лагеря, князь Дмитрий вышел навстречу, преклонил колени и приложился к святыне. Вообще, Тропце-Сергиев монастырь оказывал Трубецкому всяческую помощь, его монахи рассылали повсюду грамоты, в которых убеждали население поддерживать Первое ополчение.

Освобождение Первопрестольной

Это время современники метко окрестили «Лихолетьем». Страна лежала в развалинах. Повсюду бродили польские шайки, жгли селения, убивали жителей. Руководители Первого ополчения предпринимали отчаянные попытки освободить Москву. Казаки неоднократно штурмовали неприступные степы Китай-города, по всякий раз вынуждены были отступать.

Большие надежды руководители Первого ополчения возлагали на своевременную помощь провинции. Трубецкой не раз призывал князя Пожарского поспешить к Москве, желая «стоять со всеми вмести в соединении против польских и литовских людей». Второе ополчение было готово к походу уже в январе 1612 года. Но почему-то подошло к Москве лишь во второй половине августа. Расстояние от Нижнего до Москвы войско могло пройти за месяц. Чем же объяснить такое промедление?

Дело в том, что Пожарский и Минин меньше всего хотели соединения с казаками Трубецкого. Вместо Москвы они повернули на Ярославль, решил объявить этот город временной столицей России, собрать там свой собственный Земский собор и выбрать царя. В Ярославле было создано «правительство», которым фактически руководил Пожарский, повелевший именовать себя князем Пожарским-Стародубским, «вспомнив» старое родовое прозвище своих предков. Началась чеканка собственной монеты. Был даже утвержден новый государственный герб с изображением двух львов, стоящих на задних лапах, похожий на фамильный герб князей Пожарских…

Тем временем под Москвой между Трубецким и Заруцким разразилась ссора. Началось с того, что в Пскове объявился еще один Лжедмитрий — некий Сидорка (по другим сведениям — поповский сын Матюшка Веревкин), спасшийся от убийства в Калуге. Под давлением Заруцкого подмосковные таборы присягнули новому «вору». Трубецкой был вынужден сделать то же, однако затем направил в Псков своих представителей, которые арестовали Лжедмитрия III и привезли в подмосковный стан, где посадили на цепь. Потерпев неудачу с новым «самозванцем», Заруцкий начал тайные переговоры о переходе на сторону поляков. Секретная служба Трубецкого вовремя узнала об этом, и авантюристу вместе с Мариной Мнишек пришлось срочно бежать.

20 августа 1612 года нижегородское войско подошло к столице. Трубецкой выехал к ней навстречу и предложил Пожарскому полное сотрудничество и соединение двух армий. Пожарский, однако, отказался и разбил свой собственный укрепленный лагерь у Арбатских ворот. Не позвал он Трубецкого и на военный совет. Казаки, естественно, сочли решение Пожарского не только стратегически неверным, но и оскорбительным…

Из одного учебника истории в другой кочует рассказ о том, как Минин с Пожарским выгнали поляков из Кремля. Это не совсем верно. Сил у Первого и Второго ополчений было приблизительно поровну. Дальнейшие события показали, что по отдельности они не могли одержать победу.

Начались упорные сражения с 20-тысячной армией гетмана Ходксвича. 22 августа польские гусары атаковали войско Пожарского, разбили дворянскую конницу и загнали ее за внешнюю ограду московских предместий — Земляной вал. Лишь вмешательство казачьих сотен Трубецкого спасло положение. На следующий день поляки обрушились уже на казаков; те отчаянно защищались, но потом увидели, что сражаются одни. «Они богаты и ничего не хотят делать, — говорили казаки о воинах Пожарского, — а мы наги, голодны и одни бьемся, так не выйдем же теперь на бой никогда!» Только тогда Пожарский решил, что пришло время оставить распри, и послал Авраамия Палицына уговаривать казаков вернуться. Троицкий келарь выполнил свою задачу: казаки снова вступили в бой и отбросили поляков. 24 августа Ходкевич был вынужден отступить от Москвы.

Казанская Божия матерь.

Икона. XVI в.

На «Совете двух ратей» было создано временное правительство. Во главе его встал Дмитрий Трубецкой. В грамотах той поры указывалось: «…А ныне, по милости Божии, меж себя мы, Дмитрий Трубецкой и Дмитрий Пожарский, по челобитью и по приговору всех чипов людей, стали во единочестве и укрепились, что нам да выборному человеку Кузьме Минину Московского государства доступать и Российскому государству во всем добра хотеть…» Дмитрий Трубецкой получил и пост главнокомандующего объединенными силами.

22 октября 1612 года отряды Трубецкого взяли Китай-город штурмом. А уже 26 октября поляки капитулировали.

Верховный правитель

Своей главной задачей временное правительство считало созыв Земского собора. А кроме того, в стране нужно было навести порядок, установить местную власть, восстановить приказы, начать сбор денег в царскую казну, из которой следовало заплатить воинам за службу. «Кто, безусловно, более всех прочих приобрел в результате Великой смуты, стал князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, который сохранил за собой богатейшую вотчину, целую область Вагу, некогда составлявшую главное личное достояние Годунова, а затем и Шуйского. Вагу князю щедро определила «семибоярщина». — писал в нашумевшей книге «Россия, которой не было» Александр Бушков. Такой России действительно никогда не было. Важскую землю Трубецкому пожаловало временное правительство. Дело в том, что князь разорился, финансируя Первое ополчение фактически из своего кармана, поэтому в определенной степени это было возвращением долгов.

Э. Лисснер. «Изгнание польских интервентов из Московского Кремля»

В ноябре 1612 года правительство Трубецкого — Пожарского — Минина разослало по городам грамоты с призывом собираться в Москву «для царского обирания». Посланцы прибыли из 50 городов. В заседаниях Собора также участвовали епископы, Боярская дума, представители стрельцов и казаков. Большая часть заседаний проходила в одном из храмов Кромля. Протоколы не сохранились, однако с легкой руки романовских историков в учебниках утвердился миф о единодушном и практически безальтернативном избрании Михаила Федоровича Романова на царский трои. На самом деле все обстояло совершенно иначе.

Претендент на престол

После трехдневного поста и молебствий депутаты приступили к «перебору» кандидатов. Уже на первых заседаниях Собора развернулась упорная борьба. Всего на московский престол претендовало около десятка человек, представлявших верхушку русской титулованной аристократии: князья Мстиславский, Воротынский, Голицын, Пронский, Черкасский, бояре Шереметев и Романов (не Михаил, а его дядя Иван Никитич).

Однако наибольшие шансы на избрание были у князя Дмитрия Трубецкого: некоторые кандидаты считались «пособниками интервентов», другие были недостаточно родовитыми, чтобы занять трон.

Трубецкой развил активную деятельность. «Повесть о Земском соборе» рассказывает, что князь «учреждаша трапезы и столы чсстпыя и пиры многие и полтора месяца всех казаков, сорок тысяч, зазывал толпами к себе по все дни…». После освобождения Москвы Трубецкой поселился во дворце Бориса Годунова в Кремле. На одном из первых заседаний Собора он получил титул правителя государства, титул, который принадлежал до избрания царем тому же Борису Годунову.

Шведский полководец Якоб Делагарди в Новгороде через своих шпионов получал исчерпывающую информацию о положении дел в Москве. 15 февраля 1613 года он сообщил в Стокгольм: «.. рикстаг, или собор, заседает уже некоторое время, однако ни к какому соглашению между земскими чинами или решению еще не пришли. Причина та, что казаки, которых там, под Москвой, до шести тысяч и которые стремятся больше к собственной выгоде, чем к благу страны, пожелали своим великим князем Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, потому что он долгое время был их военачальником и освободил Москву. Но другие бояре никоим образом не соглашались на это избрание…»

Кандидатура Трубецкого не смогла набрать необходимого числа голосов. Когда борьба развернулась по второму кругу, князю Дмитрию Тимофеевичу пришлось соревноваться с новым кандидатом — Михаилом Романовым. Совершенно неожиданно для Трубецкого 16-летнего сына Филарета поддержали казаки.

В. Верещагин. «Перед избранием на царство Михаила Федоровича Романова». Рисунок

Почему казаки проголосовали за человека, скажем мягко, ничем не выдающегося? К сожалению, главную роль сыграли деньги Романовы были одними из самых богатых феодалов того времени, они смогли собрать огромные суммы на подкуп избирателей. Во-вторых, Романовы принимали участие уже в трех избирательных кампаниях (в первой их опередил Борис Годунов, во второй — Василий Шуйский, в третьей — королевич Владислав) и накопили огромный опыт их проведения. В-третьих, Романовы представляли собой большой клан, спаянный железной дисциплиной. Трубецкой же опирался только на своих соратников по Первому и Второму ополчениям (кстати, в некоторых исследованиях утверждается, что князь Пожарский на первом этапе избирательной кампании поддерживал Трубецкого; во втором туре и он, и многие другие сторонники князя «переориентировались» на Михаила Романова).

Второй тур выборов должен был состояться 21 февраля. И здесь «политтехнологи» Романовых нашли очень эффектный ход. Они пустили слух о том, что сам царь Федор Иванович, будучи при смерти, передал Романовым свой скипетр в знак того, что завещает им царство. На секретном совещании сторонники Романовых договорились и о единой тактике. Был подготовлен и размножен в нескольких экземплярах наказ, обосновывающий право Михаила на трон. Бумагу раздали нескольким грамотным членам Собора, которые и зачитали ее на заседании. Это тут же было объявлено чудом: как могли совершенно разные люди, из разных городов говорить одни и те же слова?

Однако и эти ухищрения не помогли. Тогда Романовы решились прибегнуть к силе.

Шведский осведомитель сообщал: «Казакам, ратовавшим за Романова, пришлось осадить Трубецкого и Пожарского на их дворах, чтобы добиться избрания угодного им кандидата». Пятьсот вооруженных казаков, сломав двери, вломились в палаты к Крутицкому митрополиту Ионе, исполнявшему обязанности местоблюстителя патриарха, с криком: «Дай нам, митрополит, царя!» Очевидец рассказывал: «Казаки и чернь с большим шумом ворвались в Кремль».

Заседание 21 февраля 1613 года стало последним. Кремлевский дворец был переполнен вооруженными казаками, которые внимательно следили за гем, как голосуют члены Собора. Те проголосовали как нужно: новым государем всея Руси стал Михаил Федорович, недалекий, болезненный человек.

Князь Дмитрий Трубецкой обладал многочисленной вооруженной свитой, его поддерживали многие депутаты из провинции, однако он не стал добиваться власти силой оружия — ведь это привело бы к повой междоусобице.

В опале

С избранием Михаила Федоровича Романова деятельность правительства Трубецкого — Пожарского — Минина прекратилась. Героев освободительной борьбы быстро оттеснили от трона их завистники и недоброжелатели из числа знати, ничем не отличившейся во время борьбы с интервентами. Летом 1612 года Якоб Делагарди докладывал своему королю Густаву-Адольфу: «Князь Дмитрий Трубецкой и Федор Шереметев… лишены своих прежних должностей и власти».

Это сообщение, по всей видимости, основывалось на следующем факте.

11 июля Михаил Романов венчался на царство в Успенском соборе. Глава Боярской думы князь Федор Мстиславский должен был осыпать царя золотыми монетами, боярин Иван Никитич Романов держат») шапку Мономаха, князь Дмитрий Трубецкой — скипетр. Трубецкой возмутился: он, Гедиминович, пе может быть ниже простого боярина. И был поставлен новым царем на моего: «Известно твое отечество перед Иваном, но теперь быть тебе меньше его потому, что мне Иван Никитич дядя…»

Власти поспешили избавиться от Трубецкого. В сентябре 1613 года воеводу отправили освобождать Великий Новгород от шведов… с одной тысячей казаков. Этому «войску» противостояла профессиональная армия под командованием Якоба Делагарди — одного из лучших полководцев того времени! Нет ничего удивительного, что в битве на реке Мста Трубецкой потерпел поражение. Отступив к Торжку, он стал ждать подкрепление. Но из Москвы последовал издевательский ответ, что дополнительные силы ему надлежит вербовать самому. Новое правительство желало во что бы то ни стало дискредитировать князя, в первую очередь лишить его ореола победоносного полководца.

Царь Михаил Федорович.

Миниатюра из «Титулярника». 1672 г.

После этого имя Трубецкого практически исчезает из хроник и вновь появляется только в 1618 году, когда королевич Владислав в последний раз попытался овладеть московским троном. Поскольку значительную часть польской армии составляли казаки, князь Дмитрий Тимофеевич был послан к ним для переговоров. Ему удалось не только уговорить казаков отстать от Владислава, но и… перейти на службу царю Михаилу Федоровичу!

Когда в Россию вернулся освобожденный из польского плена Филарет, Трубецкой должен был встречать «царева отца» в 40 километрах от Москвы. Но эта встреча не принесла ничего хорошего князю. Для бывшего «тушинского патриарха», готовящегося принять бразды правления, было нестерпимо видеть свидетеля своих прежних «подвигов».

Во дворец Трубецкого стали приглашать все реже, а если приглашали, стремились всячески унизить, умалить родовую честь. В начале 1625 года князя назначили наместником Сибири. 24 июня этого же года Дмитрий Тимофеевич скоропостижно умирает в Тобольске. Загадочна эта смерть: Трубецкой был человеком крепким, как говорится, в самом расцвете сил: ему было сорок с небольшим лет.

Прах Дмитрия Тимофеевича был погребен в соборе Троице-Сергиева монастыря, рядом с прахом его жены Марьи, умершей в 1617 году.

Сотворение мифа

Новые власти сделали все возможное, чтобы заслуги Трубецкого перед Россией были забыты потомками. Этому помогло то обстоятельство, что в годы Смуты официальное московское летописание не велось. Романовы же поставили историографию под жесткий контроль: рукописи, в которых содержались сведения, отличные от официальной точки зрения, уничтожались. Любопытный факт: в начале 1650 года, то есть спустя почти 40 лет после описываемых событий, царь Алексей Михайлович направил в Варшаву своего посла Григория Пушкина с требованием сжечь все «бесчестные» (то есть позорящие Романовых) книги, а их авторов, наборщиков и печатников казнить смертью. Нам неизвестно, приняло ли польское правительство требования Москвы, важен сам факт: именно так поступали Романовы на подвластной им территории с «инакомыслящими».

В то же время за счет умаления заслуг Трубецкого возвеличивались Пожарский и Минин, придумывались совершенно мифические «герои войны двенадцатого года», такие, как Иван Сусанин. История подменялась пропагандой.

…Вторая волна мифотворчества пришлась на конец XVIII — начало XIX века. И опять во всем чувствуется одна направляющая рука. Михаил Херасков в 1798 году печатает поэму «Освобожденная Москва». В 1806 году Гаврила Державин пишет «историческое представление» «Пожарский», в 1807-м одна за другой появляются поэмы Сергея Глинки «Пожарский и Минин» и Сергея Ширинского-Шихматова «Пожарский. Минин, Гермогон, или Спасенная Россия», трагедия Матвея Крюковского «Пожарский». В первой половине 1830-х годов поход Минина и Пожарского на Москву и Земский собор 1613 года были окончательно канонизированы. Известно, что вновь выстроенный Александрийский театр открылся в 1832 году постановкой пьесы М. Крюковского. А только потом идеологическую эстафету приняли «Жизнь за царя» Михаила Глинки и «Рука Всевышнего Отечество спасла» Нестора Кукольника.

Интересно, что практически во всех этих произведениях описывается, что инициатором избрания Михаила Федоровича Романова на престол был… князь Дмитрий Пожарский, якобы отклонивший предложенный ему венец. (Сегодня мы знаем, что ничего подобного в реальной истории пе было.) И конечно, нигде не говорится о роли князя Трубецкого в событиях Смуты.

Однако находились и честные историки. К последним, без всякого сомнения, следует отнести Н. М. Карамзина, который, думается, совсем не случайно довел свою «Историю государства Российского» только до 1611 года.

Известно, что А. С. Пушкин написал по поводу поэмы Ширинского-Шихматова эпиграмму: «Пожарский, Минин, Гермоген, или Спасенная Россия. Слог дурен, темен, напыщен — / И тяжки словеса пустые». «Пустые словеса» — здесь ключевое определение. Что это— гениальная интуиция? Или…

Как бы то ни было, князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой навсегда вписал свое имя в историю России. Хочется верить, что когда-нибудь его вклад будет оценен но достоинству. И россияне воздадут должное «спасителю Отечества».