Люди Смутного времени

Бюрократия — третья беда России, после дураков и дорог. Кого же можно считать первым русским бюрократом? И можно ли вообще однозначно ответить на этот вопрос? Попытаемся все же назвать это имя. «Ближней думы большой дьяк» Андрей Яковлевич Щелкалов вошел в историю России как расчетливый политик, «пронырливый, умный и злой», умелый администратор, руководитель внешнеполитического ведомства и фактический глава правительства при Иване Грозном и Федоре Ивановиче. Иностранцы называли его «хитрейшим скифом, какой когда-либо жил на свете». А Борис Годунов часто говорил: «Ему было бы прилично служить Александру Македонскому».

Новые русские в XVI веке

Бюрократия (от французского «bureau» — канцелярия и греческого «kratos» — власть) буквально означает «власть конторы». Это понятие появилось в XIX веке. Родоначальником бюрократии в России считают Петра I, на самом деле уже деятельность московского великого князя Ивана III по «собиранию» Русской земли потребовала колоссальной централизации управления, централизация в свою очередь породила бюрократию. В XV веке в России власть начинает сосредотачиваться в руках думных дьяков, в чьи функции входили внешнеполитическая деятельность и назначение на воинскую службу. Однако первые русские чиновники не отличались особыми административными талантами и интеллектом. Лишь в 80-е годы XV века на политическом небосклоне России появляется такая мощная фигура, как Федор Курицын. Талантливый писатель и дипломат, автор знаменитый «Повести о Дракуле», двадцать лет— с 1480 по 1500 год— управлял внешней политикой России. Ему поручались самые ответственные дела: устройство династических браков, установление дипломатических отношений с сопредельными странами. «Того бо державный во всем послушаше» (его князь во всем слушался), — писал о Федоре Курицыне его политический противник Иосиф Волоцкий.

Однако всерьез о русской бюрократии можно говорить, только начиная с 1549 года, когда Иван IV созвал так называемый Собор примирения, на котором было принято решение об исправлении Судебника. Новое законодательство ускорило формирование «контор» (приказов), расширив функции служебной бюрократии. Был образован Посольский приказ, реорганизованы Разряд — главное военное ведомство России XVI века — и Челобитный приказ, во главе которого встал любимец Ивана Васильевича Алексей Адашев.

Приказы сразу ясе приобрели настолько большую власть, что в начале 60-х годов XVI века Андрей Курбский упрекал Ивана IV в том, что тот ищет себе опору в чиновничестве, возвышая его в ущерб знати. «Писари же наши руския, им же князь великий зело вери г, а избирает их не от шляхецкого роду, ни от благородна, по паче от поновичев или от простого всенародства». Один из первых русских политэмигрантов Тимофей Пухов писал ливонскому наместнику боярину Михаилу Морозову: «Есть у великого князя новые верники (доверенные люди) — дьяки, которые его половиною кормят, а другую половину себе емлют, у которых дьяков отцы вашим отцам в холопстве не пригожалися, а ныне не токмо землею владеют, но и головами вашими торгуют».

Кто же были эти «новые верники»?

Посольский приказ и его обитатели

В 1549 году, через два года после того, как Иван IV венчался на царство, было «приказано посольское дело Ивану Висковатому».

Благодаря своим способностям «худородный» дьяк поднялся на самую высокую ступень служебной лестницы, став членом Избранной рады. В феврале 1561 года Иван IV пожаловал Висковатого званием печатника, а впоследствии именовал его «своим ближним и верным думцем». Иноземцы называли его «канцлером». Составитель «Ливонской хроники» ревельский проповедник Бальтазар Рюссов писал: «Иван Михайлович Висковатый — отличнейший человек, подобного которому не было в то время в Москве; его уму и искусству, как московита, ничему не учившегося, очень удивлялись иностранные послы».

Посольский приказ ведал отправкой русских посольств за границу и приемом иностранных дипломатов, подготовкой «наказов» послам, соглашений, ведением переговоров, а также занимался выкупом и обменом военнопленных. До 1564 года вместе с остальными дворцовыми службами приказ размещался в простой деревянной избе рядом с Архангельским собором. Затем для него было построено особое каменное здание. В летописи по этому поводу записано: «Того ж лета зделана бысть полата посольская, что против Ивана Святого под колоколы (напротив колокольни Ивана Великого)».

Иностранцы отмечали, что уже в то время московиты предпочитали внешнюю «лепоту» внутренней красоте и удобству, любили пускать пыль в глаза (английский купец и путешественник Ричард Ченслер писал в своей «Книге о великом и могущественном царе России и князе Московском»: «Когда к ним являются иностранцы, то они одеваются чрезвычайно пышно: а то и князь сам ходит в плохоньком платье…»).

«Прием иноземных послов московским государем». Иллюстрация из книги И. Забелина «Домашняя жизнь русских царей»

Посольский приказ был едва ли не одним из самых пышных кремлевских сооружений, напоминая роскошные итальянские палаццо. Нижний этаж опоясывала открытая галерея, окруженная аркадой. Полукруглые окна второго этажа были обрамлены карнизом на витых колонках. Но внутри приказ так и остался Посольской избой, от которой и произошел. Он состоял из трех палат: передней «подписной», средней «посольской» — самой большой, в которой сидели подьячие и где велось все делопроизводство, и задней палаты, где «бывают у дьяков иноземцы для государственных тайных дел».

К Посольскому приказу было приписано несколько городов и областей — получаемые с них доходы шли на расходы по посольским делам. В конце XVI века в Посольском приказе под началом «посольского думного дьяка» и его «товарища» работали 15–17 подьячих и несколько переводчиков.

Одним из «товарищей» посольского дьяка Ивана Висковатого и был наш герой — Андрей Щелкалов.

Ливонская война и московское дело

Свою родословную Щелкаловы вели от выходцев из Золотой Орды. На эту мысль наталкивает их родовое имя, а вернее, прозвище, употребляемое некоторыми иностранцами (Джером Горсей в своих «Записках» называл нашего героя «Shelkan» — очень созвучно известному в русских былинах «Щелкану Дюдентьевичу». Это вполне реальный персонаж — двоюродный брат и посол золотоордынского хана Узбека, наместника Твери, своими притеснениями вызвавшего 15 августа 1327 года кровавое восстание). Аристократия Орды могла претендовать на очень высокое положение при московском дворе. Однако к XVI веку род Щелкаловых захирел, растерял земельные богатства, так как сохранились сведения, что дед Андрея Щелкалова Семен Щелкалов (Щелканов) торговцы скотом, отец Яков Семенович начинал как священник, затем стал подьячим Разбойного приказа и лишь под конец жизни дослужился до чина дворцового дьяка.

Впрочем, возможно и другое объяснение: ссылки на происхождение Щелкаловых «от простого всенародства» были наветом их политических противников. Ведь еще в 1550 году имя Андрея Щелкалова было записано в «тысячную кишу» — список 1078 «лучших детей боярских», которые должны были быть всегда под рукой царя для выполнения разных поручений. Выбирались эти лица самим государем. Кстати сказать, такой чести не удостоились даже некоторые Годуновы.

В 1550 году Андрей Щелкалов состоит «в разрядах в числе поддатней у рынд» (помощников царских оруженосцев). Он рано избрал дипломатическую стезю: в 1560 году был приставом при литовских послах, через три года стал дьяком Посольского приказа, а в 1566 году участвовал в работе Земского собора и подписал его определение.

Этот собор имел решающее значение для судеб России.

В 1558 году русские войска перешли ливонскую границу в районе Пскова. Началась Ливонская война. С первых же дней кампании правительство раскололось. Фаворит царя Алексей Адашев и его окружение считали необходимым продолжать войну на юге, настаивая на военной экспедиции против Крымского ханства. Иван Висковатый (его поддерживали бояре Захарьины) ратовал за скорейшее овладение Ливонией.

Прием литовских послов Иваном IV.

Миниатюра из Лицевого летописного свода»　

Начало войны было победоносным: были взяты Нарва и Юрьев, русские войска прошли всю Ливонию, в плен попал сам магистр ордена Вильгельм Фюрстенберг. Однако затем в войну вступили Польское королевство, Великое княжество Литовское и Швеция, и у России возникли проблемы. В феврале 1563 года русские овладели Полоцком. Но уже в начале следующего года царские войска потерпели ряд тяжелых поражений. Иван Грозный не знал, как выйти из создавшегося положения, и перенес свой гнев на недавних любимцев, в том числе и на своего посольского дьяка.

В июне 1566 в Москву прибыло литовское посольство, предложившее раздел Ливонии. Царь созвал Земский собор для обсуждения условий мирного договора. Однако собор принял решение воевать «до победного конца». И просчитался: очень скоро Россия потеряла практически все завоеванные земли.

В следующие четыре года было казнено около половины участников Земского собора (так и хочется назвать его по аналогии с нашей недавней историей «съездом победителей»)!

Последним страшным аккордом опричнины стало так называемое «московское дело» — самая непонятная глава в истории кровавого правления Грозного. Летом 1570 года царь ликвидировал практически всю приказную верхушку, обвинив «земских министров» в том, что они «хотели злым умышленном царя извести, а на государство посадити князя Володимера Опдреевича». Главными фигурантами на этом процессе оказались Иван Висковатый и казначей Никита Фуников. Показания на Висковатого дали арестованные во время новгородского «погрома» дьяки. Под пытками у них выбили признания в том, что «канцлер» не только обещал передать польскому королю Псков и Новгород, но и тайно призывал турок напасть на Астрахань. «Такие обвинения вряд ли могли исходить от арестованных новгородских дьяков. За ними угадывается лицо, гораздо более знакомое с положением дел в русской внешней политике», — пишет историк Б. Н. Флоря.

Для того чтобы разобраться в событиях далекого 1570 года, нужно ответить на вопрос: кому было выгодно «московское дело»?

В нем не был заинтересован Иван Грозный, лишившийся своих лучших и верных советников. Опричное правительство (Алексей и Федор Басмановы, Афанасий Вяземский) тоже не было причастно к организации этого процесса, поскольку подверглось репрессиям практически одновременно с казнью «земских министров».

Однозначно в этой ситуации выигрывал лишь дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов!

Могущественный глава Посольского приказа не давал ему делать карьеру: при Висковатом чиновник оставался на вторых ролях. Андрей Яковлевич же считал, что заслуживает большего. Отношения между двумя руководителями внешнеполитического ведомства России испортились до такой степени, что Щелкалов был вынужден покинуть Посольскую избу. Правда, он получил от Грозного другое, не менее важное назначение: стал главой Разрядного приказа. Но, как говорится, «осадок остался»…

На то, что именно наш герой был инициатором «московского дела», указывают следующие факты. Именно Андрей Щелкалов зачитал Ивану Висковатому обвинения в «измене» (как описывают очевидцы, это было не формальное чтение заранее подготовленного документа, а яростная обличительная речь). Именно он унаследовал должность «канцлера», а его брат Василий получил часть владений казненного.

В 1570 году пострадал не только Висковатый. Были казнены руководители наиболее важных московских приказов: Василий Степанов, возглавлявший Поместный приказ, Иван Булгаков — руководитель Большого прихода, Григорий Шапкин — шеф Разбойного приказа, посачьский дьяк Андрей Васильев…

Но не только мнимая «измена» высших чиновников послужила поводом для кровавой расправы. Создаваемый Иваном IV громоздкий бюрократический аппарат сразу же доказал свою неэффективность и коррумпированность. Генрих Штаден красочно описывал чудовищные злоупотребления московских приказных людей. Его поражало, что взятки чиновникам нужно было давать по всякому поводу, даже для того, чтобы войти в Приказную избу. «Все князья, великие бояре-правители, дьяки, подьячие, чиновники были связаны и сплетены один с другим, как звенья одной цени», — заключал автор «Записок о Московии».

Само введение опричнины Генрих Штаден объяснял тем, что Грозный решил наказать продажных дьяков. «Он хотел искоренить неправду правителей и приказных… Хотел устроить так, чтобы новые правители судили бы по судебникам без подарков, дач и приносов. Земские господа вздумали этому препятствовать».

Однако борьба с коррупцией, возведенная Иваном Грозным в ранг государственной политики, привела лишь к усилению коррупции.

Шлезвиг-Голштинское посольство на Суздальском подворье. Гравюра. XVII в.

Царский пахарь

В последние 15 лег царствования Ивана IV Андрей Щелкалов был его главным советником но дипломатическим делам, руководителем Посольского приказа, думским дьяком, хранителем большой государственной печати.

Чем объясняется такая стремительная и в то же время стабильная карьера?

Грозному хотелось иметь в ближайшем окружении людей, обязанных своим возвышением лично ему. Историк С. -М. Соловьев отмечал, что Грозный, «подозревая всех знатных людей во враждебных замыслах, преимущественно доверял дьякам, людям новым, не знатным». Однако одной преданности монарху было недостаточно для того, чтобы вознестись на высшие государственные посты.

Качествами, которые сделали Щелкалова истинным правителем страны, были прекрасная образованность дьяка и его необыкновенная работоспособность. Он хорошо знал латынь, универсальный язык своего времени, и еще несколько иностранных языков, был начитан: библиотека Посольского приказа уступала, пожалуй, только знаменитой «либерсе» Грозного.

По отзыву Исаака Массы, Aндрей Щелкалов, «не имея покоя ни днем, ни ночью, работая как безгласный мул, был недоволен тем, что у него мало работы, и желал еще больше работать.

Без его внимания не обходится ни одна сфера государственного управления. Например, мало кто знает, что Андрей Яковлевич стоял и у истоков поистине судьбоносного для России решения об упразднении Юрьева дня!

Его отношение к своим обязанностям отлично характеризуется словами, сказанными им в 1594 году австрийскому посланнику Николаю Варкочу: «И твой, и мой государи во славу христианства начали пахоту, а я и ты — пахари».

Но Щелкалов не был простым пахарем: служба в приказе приносила нашему герою немалый доход. Чиновникам высокого ранга выплачивали регулярное жалованье. Руководитель приказа получал сто рублей в год, но это, разумеется, была лишь малая часть его доходов. Посольский приказ осуществлял полный контроль над деятельностью иностранных купцов в России: это открывало дополнительные возможности для обогащения. Но были и другие, вполне «законные» способы для пополнения своей мошны — например, Андрей Щелкалов долгое время управлял богатейшей Важской землей (впоследствии царь Федор Иванович подарил Вагу своему шурину Борису Годунову).

О богатстве Щелкаловых может дать представление перечень принадлежавших им подмосковных имений и вотчин в других городах: Щелкаловы владели Останкиным, Марфиным, Болшевым и многими другими имениями. Богатство позволяло забыть о «худородстве». В официальных документах они писались с «отчеством», с ними считали за честь породниться знатные фамилии — к примеру, князья Пожарские…

Среди других достоинств Андрея Щелкалова нужно отметить его красноречие. По оценке историков, он был лучшим оратором Боярской думы. Но Щелкалов хорошо умел разговаривать и с простым народом. Когда в 1579 году армия Стефана Батория взяла штурмом Полоцк, Иван Грозный, полу ив сообщение о полном разгроме своих войск, приказал Щелкалову успокоить московский посад. Дьяк успешно справился с этим заданием.

Андрей Яковлевич пользовался полным доверием грозного царя. В 1571 году он вместе с Малютой Скуратовым проводил следствие по делу о тайных сношениях московских бояр с крымским ханом Девлет-Гиреем. Результатом стали массовые казни.

Царь Федор Иванович. Парсуна XVII в.

Когда осенью 1578 года царские воеводы, получившие приказ Грозного идти к хорошо укрепленной ливонской крепости Венден, не исполнили указа государя, Иван IV послал в действующую армию Щелкалова. Он наделил дьяка «проконсульскими» полномочиями: в его власти было сменить воевод в случае их дальнейшего ослушания. Однако затем, когда русские войска попытались штурмовать Венден, но потерпели неудачу, воеводы Иван Голицын, Андрей Палецкий, Федор Шереметев и примкнувший к ним Щелкалов, по словам Н. М. Карамзина, бросив войско, «в безумном страхе поскакали на борзых конях к Дерпту»… Характерно, что Грозный, сурово каравший полководцев, проигравших сражения, ничего не сделал своему любимцу: царь прекрасно понимал, что Щелкалов не был «человеком сабли», он был «человеком пера».

Впрочем, периоды особого расположения к своим фаворитам быстро сменялись у Грозного приступами недоверия. Этого не избежал и Щелканов. Английский посол Джером Боус писан, что когда Щелкалов чем-то вызвал недовольство царя, тот не только приказал дьяка «наказать плетьми очень сильно», но и «послал сказать ему, что не оставит в живых никого из его рода».

Пропавшее завещание Грозного

Хотя Андрей Щелкалов и уступай в дипломатической ловкости своему сопернику Висковатому, он приложил руку к некоторым судьбоносным для России переговорам.

Когда Иван Грозный в 1570 году решай породниться с датским королем и надумал женить его сына герцога Магнуса на своей племяннице Евфимии, то поручил организовать эту свадьбу Щелкаюву. В 1581 году думный дьяк вел переговоры с посланцем Ватикана Антонио Поссевипо, а в 1583 году — с Джсромом Воусом. Это были ключевые для России переговоры. Поссевино был посредником при заключении мирного договора с королем Стефаном Баторием, чьи войска взяли Великие Луки и осаждали Псков. Боус был прислан королевой Елизаветой для того, чтобы обсудить условия сватовства Ивана Грозного к одной из родственниц «королевы-девственницы».

Первый проект завершило! удачно: с Польшей был заключено перемирие, а вот «английский проект» провалился, — в том числе, возможно, и потому, что Щелкалов в то время уже вел свою игру.

Дело обстояло так.

В 1583 году Иван IV составил свое последнее завещание. В нем он объявлял наследником Федора Ивановича, по назначил регентский совет, который бы «ведал царство» помимо слабоумного сына Грозного. Опекунами стали люди, которые составляли «ближний круг» царя. В последнее правительство Грозного входили князья Иван Мстиславский и Петр Шуйский, Никита Захарьин-Юрьев, Богдан Бельский и дьяк Андрей Щелкалов. Все они и стали регентами — все, кроме Щелкалова. Возможно, здесь-то у нашего героя и взыграло честолюбие.

Н. И. Костомаров писал: «царь (как впоследствии открылось) составил другое завещание: оставляя престол полуумному Федору, он назначал правителем государства эрцгерцога Эрнеста (брата австрийского императора Рудольфа II)… Эрнест должен был получить в удел Тверь, Вологду и Углич, а если Федор умрет бездетным, то сделаться наследником русского престола… Тайна этого завещания не была им открыта Борису (Годунову), но ее знали вышеупомянутые бояре. Дьяк Щелкалов изменил своим товарищам и тайно сообщил об этом Борису. Они вдвоем составили план уничтожить завещание, когда не станет Ивана».

Борис Годунов. Миниатюра из «Лицевого летописного свода»

Когда была уничтожена «духовная грамота» Грозного? На этот вопрос историки не дают однозначного ответа. Вероятно, это было сделано в первые минуты после кончины государя. А вскоре «при невыясненных обстоятельствах» скончался человек, который это завещание записал, — бывший личный секретарь царя дьяк Савва Фролов.

Вероятно, именно тем обстоятельством, что Щелкалов выдал Борису Годунову тайну «духовной» Ивана IV, и объясняется тот факт, что главный советник царя уцелел после смерти своего державного покровителя. Однако, возможно, политический союз Андрея Щелкалова и Бориса Годунова возник еще при жизни Грозного — после того, как царь вознамерился жениться на Марии Гастингс, графине Гонтингтонской.

Англоманы и англофобы

Английское подворье

Этот проект чрезвычайно беспокоил клан Годуновых, которые были кровно заинтересованы в том, чтобы московский престол после смерти Ивана IV достался царевичу Федору, женатому на Ирине Годуновой. Очевидец событий Джером Горсей писал: «Князья и бояре, особенно ближайшее окружение жены царевича — семья Годуновых… изыскивали секретные средства и устраивали заговоры с целью уничтожить эти намерения…»

Переговоры о заключении династического союза между Россией и Англией проходили трудно, не в последнюю очередь из-за позиции, занятой главой Посольского приказа. Английский посол даже жаловался царю, будто «дьяк Андрей Щелкалов дает ему дурной корм: вместо кур и баранов ветчину, а он, Боус, к такой пище не привык». И вообще творит всяческие «невежливости и неудовольствия». Грозный отстранил Щелкалова от переговоров. Эта нелепая на первый взгляд размолвка вызвала срыв переговоров, а вскоре Грозный скончался.

В тот роковой день 18 марта 1583 года, как писал Джером Боус, «Щелкалов прислал сказать ему, что английский царь помер».

Андрей Яковлевич был решительным противником русско-английского союза. Елизавета соглашалась на заключение договора лишь в том случае, если Московской торговой компании будет предоставлена монополия на торговлю во всех портах России, которые закроются для голландских, французских и других купцов. Щелкалов же считал, что если «опроче аглийских людей торговати на Русь ходити не учнет нихто, и они станут свои товары дорожить и продавать дорогой ценой по своей мере, как захотят».

Были у московского «канцлера» и иные соображения.

В 1588 году английский флот разгромил испанскую Непобедимую армаду. Этой победой англичане в немалой степени были обязаны… России. Из русских портов к берегам туманного Альбиона шли корабли с товарами, которые сегодня мы называем стратегическим сырьем: древесиной, корабельными мачтами, льном, пенькой, канатами, смолой… Англичане везли в Москву ткани, предметы роскоши, музыкальные инструменты, ювелирные изделия, посуду— и это в то время, когда страна, изнемогавшая в Ливонской войне, больше всего нуждалась в оружии и боеприпасах. Более того, когда польский король Сигизмунд II обратился к Елизавете Английской с просьбой не продавать московитам порох и пушки, королева заявила, что никогда не поддержит «этого нечестивого врага (Грозного)». В августе 1570 года (обратим внимание на любопытное совпадение: именно в это время Андрей Щелкалов встал во главе Посольского приказа) Иван IV, не дождавшись поставок оружия из Англии, выпроводил англичан из России, конфисковав имущество Московской торговой компании. В октябре 1570 года он пишет Елизавете оскорбительное письмо, в котором называет королеву «пошлой девицей». Мы не можем утверждать, что именно Щелкалов продиктовал Грозному этот текст, но то, что его содержание полностью отвечало устремлениям «канцлера», — несомненно.

Англичане нанесли ответный удар. Посол Джером Боус, жалуясь на то, что английским купцам не делается послаблений в торговле, объяснял это тем, что конкуренты-голландцы подкупили трех главных царских советников — Никиту Романовича Захарьина-Юрьева, Богдана Бельского и Андрея Щелкалова. Купцы якобы взяли у них взаймы деньги под большие проценты, за что и платили каждому из этих царских слуг по 5 тысяч рублей ежегодно.

Выдвигались против нашего героя и другие обвинения. В 1588 году «дело Щелкалова» разбирала сама королева Елизавета. Поводом стал арест в Москве английского купца Антона Мерша, который набрал денег в долг у бояр, купцов, монахов и даже у самого Бориса Годунова, и отказался расплачиваться. Сумма была по тем временам огромная — 23 тысячи рублей. Мерш во всем обвинил… Андрея Щелкалова: дескать, так велел ему поступить московский «канцлер». Впрочем, когда новый английский посол Джильс Флетчер передал эти показания царю Федору Ивановичу, то в ответ услышал, что «Мерш — вор ведомый, сказал слова ложные», а также что то «диво великое, что королевнины думные люди не умели такого ведомого вора обличить в своей земле, обыскать об его воровстве его же товарищами».

Временный правитель

Первые месяцы после смерти Ивана IV Москву сотрясав ли волнения и заговоры. Уже на следующий день после кончины Грозного последовала внезапная высылка в Углич многочисленного клана Нагих во главе с царицей Марией, последней супругой Ивана IV (новые власти отказались признать этот брак законным). Переворот, затеянный Богданом Бельским, не увенчался успехом, и фаворита Грозного сослали в Нижний Новгород.

Вскоре в политическую борьбу вступил главный боярин Думы князь Иван Мстиславский. Он потребовал от царя Федора Ивановича развестись с женой Ириной по причине ее бесплодия. Для Бориса Годунова развод означал опалу.

На помощь Годунову пришел Щелкалов. Историки утверждают, что именно Андрей Яковлевич сыграл решающую роль в борьбе с Мстиславским. Иван Тимофеев (работавший под началом Щелкалова) называл главного дьяка думы наставником Бориса, научившим его «одолевать благородных».

Каким же образом действовал Щелкалов?

Одним из активных сторонников князя Мстиславского был главный казначей Петр Головин. По словам Р. Г. Скрыпникова, «более века Головины из поколения в поколение служили главными финансистами при московских государях. Но никогда они не распоряжались государственной казной так бесконтрольно, как при Федоре». По совету Щелкалова Борис Годунов на заседании правительства поднял вопрос о полной ревизии казны. Хищения оказались столь велики, что суд приговорил Петра Головина к смерти, его брата Владимира, другого казначея, — к ссылке и конфискации имущества. Третий брат, Михаил Головин, бежал в Польшу. Самого Мстиславского обвинили в попытке покушения на Годунова (якобы с этими целями князь зазывал царского шурина к себе на пир) и предложили по-тихому уйти на покой, приняв монашество в Кирилло-Белозерском монастыре.

Именно в это время Щелкалов достиг наивысшей власти. Исаак Масса отмечал позднее: «Во всех областях и городах ничего не делалось без его ведома и желания… Борис, считая его необходимым для управления государством, был очень ковским: одного из них зовут Борисом Федоровичем Годуновым… а другой — временный правитель или нечто вроде этого — Андрей Щелкалов», и многие считают, что «положение Щелкалова более прочное, чем у зятя князя»…

Учреждение патриархии

Отличным дипломатом (хотя и на российский, несколько своеобразный, манер) Андрей Щелкалов показал себя в 1588 году, когда царь Федор Иванович поручил ему и Борису Годунову вести переговоры с константинопольским патриархом Иеремией но поводу учреждения патриаршества в Москве. Дьяку удалось выяснить, что Иеремия терпит большие притеснения от турецкого султана, обеднел и залез в долги. Именно поэтому высокого гостя, прибывшего в Москву за финансовой помощью, приняли по-царски: отвели ему роскошные хоромы, осыпали дарами, из дворца доставляли изысканную еду и обильное питье. Однако почти на год патриарха полностью изолировали от внешнего мира. Ему даже запретили покидать двор. Андрей Щелкалов регулярно заводил с Иеремией разговоры о необходимости учредить патриаршество на Руси, обещал тому дорогие подарки, богатое содержание и даже города и области в управление. (Когда один из сопровождающих Иеремию иерархов — митрополит Иерофей — высказался против «поставления» московского патриарха, Щелкалов пригрозил утопить его в реке; другого сопровождающего — епископа Арсения Елассонского — он просто подкупил: во время прощального приема тот попросил у царя Федора Ивановича разрешения остаться в России).

Иеремия не чаял вырваться из тесных объятий «московского гостеприимства» и в результате уступил, выставив единственное условие: чтобы его самого «государь благочестивый царь пожаловал отпустил». Первым русским патриархом был избран митрополит Иов, активный сторонник Бориса Годунова, имевший, по мнению современников, лишь одно достоинство: он мог выразительно читать наизусть длиннейшие молитвы, «аки труба дивная, всех веселя и услаждая».

Блестящий результат дипломатического нажима, однако, не принес славы Щелкалову. Все лавры достались Борису Годунову. Щелкалов почувствовал себя обделенным. Впрочем, причины для обиды были и с той, и с другой стороны. Незадолго до описываемых событий, 6 февраля 1587 года, королева Елизавета Английская обратилась к Борису Годунову и Андрею Щелкалову с письмом, которое вызвало в Москве скандал. Годунов посчитал, что королева написала ему «грамоты непригожие и весьма неприличные», поскольку поставила его на одну доску с дьяком и тем самым «нанесла поруху» его княжескому достоинству (отметим, что Годуновы не были князьями). Щелкалов же заявил, что и он, и Годунов при царе — равно служилые люди…

«Пир в Александровской слободе». Гравюра из книги Я. Ульфельда

Соперничество правителей приобрело открытые формы. Австрийский посол Николай Варкоч сообщал (видимо, со слов ближайшего окружения Годунова), что «Андрей Щелкалов больше не в чести, Борис Федорович совсем не благоволит к нему, за дьяком следят и не очень ему доверяют…».

На австрийском направлении

Не стоит думать, что в своей блестящей карьере, которую Щелкалов делал, в буквальном смысле слова шагая по трупам, нашим героем двигало непомерное честолюбие и презрение к «высокородной» кремлевской верхушке.

У Щелкалова была своя идея фикс. Глава Посольского приказа твердо вел курс на упрочение связей России со Священной Римской империей, одним из могущественных государств того времени. Такая альтернатива почему-то не рассматривается историками, однако у союза России с католической Австрией был ряд преимуществ (в противовес весьма туманным выгодам от дружбы с протестантскими Англией и Голландией). Во-первых, союз России и Австрии сдерживал бы экспансию Речи Посполитой на Восток (у Австрии и Польши серьезные разногласия возникли еще в 1587 году, когда польские папы не выбрали королем австрийского эрцгерцога Максимилиана, кандидатуру которого поддерживала Россия). Во-вторых, у Священной Римской империи и России имелся общий враг— Османская империя, с которой оба государства вели многолетнюю борьбу. В-третьих, Россия, как и Испания, пережила гнет иноземных захватчиков; в этих странах война с неверными (Реконкиста) стала «национальной идеей»…

Католические страны давно искали союза с Россией. Еще в 1548 году император Священной Римской империи Карл V направил послание Ивану Грозному, в котором выражал свое восхищение его «цивилизаторскими (?) идеями».

Одним из примеров тайно подготавливавшегося Щелкаловым сближения двух империй может быть почта детективная история, произошедшая в 1585 году, сразу же после коронации Федора Ивановича. Поскольку новый царь обладал слабым здоровьем, кремлевская верхушка считала, что долго он не протянет. В 1585 году начались секретные переговоры русских дипломатов с австрийским двором. В Прагу прибыл посол Лука Новосильцев, который тайно договорился с австрийцами о том, что в случае смерти Федора вдова царица Ирина Годунова выйдет замуж за одного из братьев императора Рудольфа II, который станет русским царем. Однако об интриге узнали в Польше и сообщили о секретных переговорах в Москву. Бориса Годунова (которого посчитали инициатором переговоров) отстранили от ведения внешнеполитических дел, а кроткий царь Федор даже побил своего шурина палкой. Любопытно, что Щелкалов не пострадал, а, возможно, даже упрочил свое положение. И через несколько лет предпринял новую попытку заключить династический союз России и Австрии.

В 1592 году Ирина Годунова родила дочь, которую назвали Феодосией. Едва царевне исполнился год, Посольский приказ озаботился устройством ее брака. В 1593 году Андрей Щелкалов имел тайную встречу с австрийским послом Николаем Варкочем и через пего передал императору просьбу прислать в Москву одного из австрийских принцев в возрасте 12–14 лет, для того чтобы они могли познакомиться со своей будущей невестой. Щелкалов полагал, что сумеет стать для «австрийского» царя единственным и незаменимым советником.

Неожиданная опала

В 1594 году Андрей Щелкалов неожиданно покинул все свои посты и принял монашество в одной из московских обителей под именем Феодосия.

Чем объясняется внезапная отставка главного русского бюрократа?

25 января 1594 года в возрасте двух лет скончалась царевна Феодосия. Для Бориса Годунова наступило время открытой борьбы за московский престол. Первый шаг к нему Годунов сделал, когда добился официального звания «правителя» — в добавление к своему титулу конюшего боярина. Последний, кто занимал этот пост при Иване Грозном, был глава Боярской думы Иван Челяднин-Федоров, казненный в 1568 году. После это звание никто не носил. Дело в том, что при возможном прекращении престолонаследия именно конюшему принадлежал решающий голос в определении будущего владельца шапки Мономаха.

Щелкалов не считал Бориса Годунова человеком, способным управлять государством, и не скрывал этого. Именно поэтому царский шурин решил вывести дьяка из игры. Очевидцы писали, что «Борис угрыз Щелкалова зубами, аки зверь» (по словам Ивана Тимофеева), и тот вскоре скончался «в бесчестном житье» в 1597 году.

Что мог инкриминировать Годунов главе приказной бюрократии? Возможно, это были факты о злоупотреблениях Щелкалова. А возможно, Годунов состряпал против дыша «изменное дело». Однако следует отметить, что отставка Щелкалова не носила характера опалы: его брат Василий сразу же занял освободившееся место главного думного дьяка, руководителя Посольского приказа и был назначен хранителем царской печати.

Возможно, Годунов предпочел договориться с Щелкаловыми полюбовно: в обмен на назначение брата Василия на высокие должности сам Андрей Яковлевич уходит в монастырь.

В заключение скажем несколько слов о Василии Щелкалове.

Василий Яковлевич, «далеко уступавший брату своими дарованиями», по оценке дореволюционного историка, прошел все ступени бюрократической лестницы: был дьяком Стрелецкого приказа, управлял Разбойной избой, а с 1577 по 1594 год был думным Разрядным дьяком. Кроме этого, с 1571 года он часто выполнял важные дипломатические поручения.

Василий Щелкалов унаследовал от брата склонность к политическим интригам. Так, после смерти царя Федора Ивановича он сделал попытку склонить московский посад присягнуть Боярской думе, но народ не поддержал его идею «коллективного руководства» (а ведь это был первый подобный пример в России — после него эту идею подхватит только лидер Верховного тайного совета князь Дмитрий Голицын при императрице Анне Ивановне). Возможно, поэтому вскоре после избрания на царство Бориса Годунова Василий Щелкалов лишился своего поста печатника (в 1600 году), а еще через год был отставлен и от других государственных дел.

И здесь нельзя не упомянуть еще об одной странной истории.

Лжедмитрий I, объясняя польским магнатам обстоятельства своего чудесного спасения от расправы в Угличе, утверждал, будто ему оказывали поддержку и покровительство некоторые русские вельможи. При этом самозванец назвал имя Василия Щелкалова! Любопытное совпадение: именно в 1600 году слухи о спасении царевича Дмитрия пошли гулять по Руси, чем всерьез обеспокоился Борис Годунов: «пытал и мучил по этому поводу». Может, именно это обстоятельство и послужило причиной опалы главного думного дьяка? А Лжедмитрий I, воцарившись в Москве, заплатил по счету, пожаловав Василия Яковлевича званием окольничего…

Андрей Щелкалов вошел в историю России как первый российский чиновник, сумевший обратить бюрократический аппарат на службу своим амбициям и сумевший встать «в один ряд с царями». Н. М. Карамзин написал о Щелкалове: «Положения в обществе он достиг благодаря уму гибкому и лукавому, совести неупрямой, смеси достохвальных и злых качеств». Лучше не скажешь…