Люди Смутного времени

В Москве есть две Молчановки — Большая и Малая. Обе улицы получили такое название в XVIII веке, до этого Большую Молчановку составляли Стрелецкая улица и Трубников переулок (здесь размещался «Государев съезжий двор трубного учения» — школа, готовившая музыкантов-духовиков, которым, как пишет искусствовед Нина Молева, москвичи отдавали безусловное предпочтение перед исполнителями на иных инструментах). Утверждают, что они были переименованы в честь Михаила Молчанова (в начале XVII века здесь находился его двор). Почему нужно было называть московские улицы именем авантюриста и предателя, не останавливавшегося ни перед чем ради собственной выгоды? Признаться, на этот вопрос у нас нет ответа.

Личный чернокнижник царя Бориса

По легенде, Молчановы «вышли из немцев»: их предком считался некий Иидрис, который в 1353 году прибыл на Русь к великому князю Мстиславу Черниговскому. Здесь он принял крещение и получил имя Леонтия (кстати, от пего ведет свое начало и род графов Толстых). Предки Михаила Андреевича Молчанова были ростовскими боярами, а в XV веке перешли на службу к московским князьям. Его близкие родственники Грязные в 1566 году вошли в состав опричного корпуса. Сподвижник знаменитого Малюты Скуратова Василий Грязной стал одним из руководителей «черного братства» и потянул за собой многочисленную родню. Однако после уничтожения опричнины Молчановы надолго сошли со сцены.

Свою карьеру наш герой начал при дворе Бориса Годунова: в 1601 году его пожаловали чином стольника (одного из двухсот по дворцовому штатному расписанию придворных, которые обязаны были прислуживать царю во время торжественных трапез, служить «в комнатах» и сопровождать в поездках). Однако Молчанов смог войти в доверие к царю Борису главным образом благодаря своим познаниям в чернокнижии.

Лжедмитрий I. Неизвестный художник. Конец XVIII в.

Традиция кремлевского оккультизма имеет давнюю историю. В чернокнижии обвиняли еще сноху великого князя Ивана III Елену Волошанку, к занятиям «практической магией» прибегал Иван Грозный, при дворе которого большой популярностью пользовались знатоки различных эзотерических умений. Про Бориса Годунова его недруги говорили, что он чародей и еретик, заключивший союз с нечистой силой. Действительно, царь был мистиком, он с упоением (порой даже в ущерб государственным делам) занимался астрологией, вызывал духов.

Ремесло чернокнижника — дело опасное, и можно предположить, что между Молчановым и царем произошла размолвка. Во всяком случае, есть документальные свидетельства, что нашего героя били кнутом на Пыточном дворе — на всю жизнь на его спине остались следы жестокой экзекуции.

Возможность отомстить своему обидчику представилась Молчанову в октябре 1604 года, когда русско-польскую границу перешли отряды Лжедмитрия I.

Царским воеводам долго не удавалось справиться с самозванцем. В феврале 1605 года 50-тысячная правительственная армия осадила крепость Кромы, однако никак не могла взять небольшой деревянный острог, который обороняли несколько сот приверженцев Лжедмитрия I.

Вскоре после того, как 13 апреля 1605 года в Кремле внезапно скончался Борис Годунов, в осадном лагере вспыхнул мятеж: царская армия в полном составе во главе с «большими воеводами» Петром Басмановым и князьями Голицыными перешла на сторону самозванца. Несомненно, что Молчанов был одной из ключевых фигур заговора: ничем другим нельзя объяснить его последующий фавор у Лжедмитрия I.

После измены под Кромамп правительство нового царя Федора Борисовича Годунова не продержалось и месяца. 1 июня мятеж вспыхнул в столице. Получив известие об этом, самозванец спешно отправил в Москву с тайной миссией князя Василия Голицына и Михаила Молчанова. Первому было поручено низложить патриарха Иова (верного сторонника прежней династии), второму — расправиться с семьей царя Бориса, причем Федора Годунова Лжедмитрий приказал умертвить так, чтобы на его теле не было видно следов насилия. Надо отмстить, что мало кто даже из открытых недоброжелателей Годуновых мог решиться на прямое цареубийство. Если самозванец поручил «грязную работу» Молчанову, то, видимо, предполагал, что тот с ней справится.

К. Маковский. «Агенты Дмитрия Самозванца убивают сына Бориса Годунова»

10 июня 1605 года Михаил Молчанов и дьяк Андрей Шерефединов в сопровождении трех дюжих стрельцов появились на подворье Годуновых, где содержалась арестованная царская семья. Вдову Бориса Годунова царицу Марию Григорьевну убили сразу. Федор, молодой и сильный от природы, сопротивлялся отчаянно, но силы были неравны: его повалили, стали зверски избивать и задушили («Умерщвлен самым отвратительным образом» — слова С. М. Соловьева). Народу сообщили, что царственные узники «от испуга сами приняли яд». Однако шведский агент Петр Петрей доносил, что видел собственными глазами следы от веревок, которыми были задушены царица Мария и царь Федор Борисович.

Фаворит Лжедмитрия

При Лжедмитрии I Молчанов становится одним из самых близких к монарху людей. В большую политику Михаил Андреевич (в эту пору паи! герой уже стал писаться с «отчеством») по лез: место главного советника самозванца занял Петр Басманов. Но Молчанов нашел и занятие для себя. Бывший чудовский монах, сев на престол, пустился во все тяжкие. В нем открылась любовь к роскоши, буйному веселью, пирам и забавам. Современники писали, что Лжедмитрий не ложился спать трезвым. О похождениях Молчанова в компании со своим патроном рассказал очевидец событий Исаак Масса: «…в Москве его самыми близкими и надежными друзьями были Петр Басманов, которого он поставил главным воеводою над всеми войсками, и Михаил Молчанов, который всегда оказывал ему помощь и содействие… это был большой плут и льстец, не боявшийся ни бога, ни людей; эти трое сообща творили бесчестные дела и распутничали, ибо Молчанов был сводником и повсюду с помощью своих слуг выискивал красивых и пригожих девиц, добывал их деньгами пли силою и тайно приводил через потаенные ходы в баню к царю; и после того как царь вдосталь натешится с ними, они еще оказывались довольно хороши для Басманова и Молчанова».

Однако Лжедмитрию I недолго пришлось упиваться безграничной властью. В ночь на 18 мая 1606 года в столицу вошли отряды новгородских дворян, сторонников князей Шуйских. Они овладели воротами Кремля, а «ударная группа» ворвалась в царские покои. Заговорщики хотели «убрать» Лжедмитрия тихо. Для этого они даже подкупили начальника личной охраны царя Якова Маржерета. Но ликвидировать самозванца без шума не удалось. Летопись рассказывает: «…литовские люди оборонялись и многих людей побивали… За него (Лжедмитрия) стояли немцы и стрельцы московские…»

У Лжедмитрия были шансы сохранить престол. Но в эту критическую минуту его предало ближайшее окружение: когда на московских улицах кипело сражение, Михаил Молчанов бежал из столицы. Видимо, искушенный в интригах придворный имел своих информаторов среди заговорщиков и прекрасно понимал, к чему идет дело.

К. Вениг. «Последние минуты Григория Отрепьева. Самозванец и Басманов в утро 17 мая»

История сохранила любопытные подробности: Молчанов бежал из Москвы на любимом кош; самозванца но кличке Дьявол, прихватив с собой царские регалии. Исаак Масса сообщал: «Едва только его, Димитрия, убили, как Михаил Молчанов, который был его тайным пособником во всех жестокостях и распутствах, бежал в Польшу, и (после его бегства) пропали скипетр и корона… не сомневались, что он взял их с собою».

Молчанов исчез не одни: вместе с ним столицу покинули другие приближенные самозванца: князь Григорий Шаховской, незадолго до переворота назначенный воеводой в Путивль, и дьяк Богдан Сутунов, «печатник и секретарь великий». Беглецы направились в Польшу.

Почему Молчанов выбрал именно этот маршрут?

Здесь мы никуда не денемся от еще одной героини Смуглого времени — Марины Мнишек. Вог что можно прочитать в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона: «Ровно неделю царствовала в Москве новая царица. Не убитая во время резни 17 мая только целому, что не была узнана… она была отправлена к отцу и здесь, говорят, вступила в сношения с Михаилом Молчановым. В августе 1606 года Шуйский поселил всех Мнишеков в Ярославле, где они прожили до июля 1608 года». Что за сношения были между Молчановым и Мариной? Неизвестно. Можно только предложить, что Молчанов некоторое время оставался в Москве «на нелегальном положении», устанавливая контакты с арестованными родственниками царя.

Возможно, получив какие-то указания от Мнишек, Молчанов, Шаховской и Сутупов и направились в Польшу. По дороге, покидая очередной постоялый двор, беглецы под секретом признавались, что один из них — истинный царь Дмитрий, который спасся, москвичи же убили совсем другого человека… Шаховской остался собирать войска в Путивле, Молчанов отправился дальше, в Сандомирское воеводство — владения Мнишеков.

В распоряжении Молчанова оказались не только царские регалии. Он украл из дворца золотую печать, которая в то время заменяла царскую подпись (традиция запрещала российским государям браться за перо). После того как Молчанов и его спутники обосновались в замке Мнишеков в Самборе, грамоты «чудесно спасшегося Дмитрия» хлынули на Русь потоком. А вскоре Чернигов, Стародуб, Новгород-Северский и другие города юга России отказались подчиняться правительству нового царя Василия Шуйского.

Загадка Ивана Болотникова

Э. Лисснер. «Восстание Ивана Болотникова»

«Существуют ситуации, как бы предрасполагающие к самозванству», — писал академик А. М. Панченко. Лжецари появлялись во всех странах, но нигде не было их столько, как на Руси во время Смуты. Одни называли себя сыновьями Федора Ивановича: Петр (он же Илья Муромец), Лаврентии, Федор, Клементин, Савелий, Симеон, Василин, Ерофей, Гаврила, Мартын. Появились царевич Август — «сын» Грозного и царевич Лаврентий — его «внук» от старшего сына Ивана. Однако пальма первенства, безусловно, принадлежит Михаилу Молчанову. На этот путь его подвигли жажда мести и стремление восстановить свое высокое положение.

Уже в начале лета 1606 года в Москве прошел слух, что Молчанов готовится выступить с большой армией против Шуйского. Однако это были только слухи: авантюрист пе решился лично возглавить войско, которого, кстати сказать, у пего и не было…

Как пишет Р. Г. Скрынников, «самозванец таился в темных углах самборского дворца в течение года, не осмеливаясь показать лицо пе только полякам, по и русскому народу, восставшему, чтобы восстановить на престоле «законного государя». Двадцати четырех летнему Отрепьеву не приходилось беспокоиться, похож ли он на восьмилетнего царевича. Для нового самозванца трудность заключалась в том, что он пе был двойником убитого, внешность которого пе успели забыть за несколько месяцев.

Надо сказать, что правительство Василия Шуйского быстро выяснило, кто выдаст себя за Дмитрия. В Польшу был направлен один из опытнейших русских дипломатов князь Григорий Волконский, которому было поручено объяснить польским властям, что «самборский вор» — не кто иной, как Молчанов. В качестве доказательства посол приводил словесные портреты Лжедмитрия и Молчанова: «…прежний был вор Рострига обличьем бел, волос рус, пос широк, бородавка подле носа, уса и бороды не было, шея короткая; а Михалка Молчанов рожеем смугол, волосом черен, нос покляп, ус невелик, брови велики нависли, а глаза малы, бороду стрижет, на голове волосы курчавы, взглаживает вверх, бородавица на щеке». (Кстати, царские дипломаты отмечали образованность Молчанова: «По полски говорить и грамоте полской горазд, и по латыне говорити умеет».)

В июне 1606 года в Самборе появился человек, сыгравший впоследствии огромную роль в событиях Смуты. Это был Иван Болотников, пробиравшийся на родину из турецкого плена.

Конрад Буссов писал: «После того как тот, который выдавал себя за Димитрия, его проэкзаменовал и порасспрашивал: кто он такой, откуда пришел, куда направляется, и увидел из его ответов, что он опытный воин, тогда спросил его, не хочет ли он служить ему против соотечественников-убийц и клятвопреступников-злодеев». Болотников согласился. Молчанов пожаловал ему шубу со своего плеча, саблю и кошелек с золотыми дукатами и передал письмо к князю Шаховскому, в котором Болотников назначался «большим воеводой» — главнокомандующим всей повстанческой армией. В Чернигове к армии Болотникова примкнул князь Андрей Телятевский, в Рязани — Григорий Сумбулов и братья Ляпуновы, в Туле — сын боярский Истома Пашков. Уже через несколько месяцев 25-тысячное войско сторонников самозванца осадило Москву…

Так излагают эту историю учебники. Однако здесь не все гладко.

В первую очередь, вызывает сомнение биография Болотникова, больше напоминающая сюжет плутовского романа. Иван Исаевич якобы в юности был «боевым холопом» у князя Андрея Телятевского, бежал то ли на Дон, то ли на Волгу, стал одним из казацких атаманов, грабил иноземных купцов, воевал с татарами, в одном из сражений попал в плен, был отправлен на невольничий рынок в Феодосию, продан туркам. которые определили его гребцом на галеры. Это была «каторга» — так назывался один из типов турецких судов. Болотников участвовал в морских сражениях, сумел бежать, жил в Венеции, а затем через Германию и Польшу направился на Русь. Туг на его пути и встретился Молчанов…

И новые вопросы. Как смог Молчанов в рядовом «солдате удачи» разглядеть выдающегося полководца? Как плохо вооруженному войску повстанцев удалось разбить вчетверо большую армию, которой командовали лучшие царские воеводы? Каким образом княжеский холоп смог подчинить себе представителей самых аристократических фамилий России (под его началом сражался даже его бывший владелец — князь Телятевский)? И почему московские власти относились к Ивану Болотникову не как к беглому холопу, а как к равному: вели переговоры, обещали сохранить ему жизнь, и — что самое удивительное — сдержали обещание, правда, приказали ослепить (по это как раз то наказание, которое применялось исключительно к высокородным аристократам: достаточно вспомнить великого князя Василия II Темного и его двоюродного брата Василия Косого, сына Юрия Звенигородского)?

Но, оказывается, есть и другие свидетельства. Исаак Масса писал в своих мемуарах, что Болотников прибыл в Самбор не один, а в сопровождении 10-тысячного отряда казаков (в то время «казаками» нередко называли любое иррегулярное войско). Есть данные, что какое-то время Болотников провел в Венгрии, где служил наемником в армии императора. Возможно, именно там искатель приключений и приглянулся кому-то, кто доверил ему войско и направил в Самбор. В этом случае становится понятно, например, откуда в повстанческой армии взялись западноевропейские наемники…

Самборский вор: кто он?

И все же официальная история не все объясняет. Попробуем предложить свою версию событий.

Но сперва еще несколько фактов.

На вопросы своих соратников, кто же на самом дате находится в Самборе, Иван Болотников отвечал с предельной откровенностью: «Какой-то молодой человек, примерно лет 24 или 25, позвал меня к себе и рассказал, что он — Дмитрий и что он ушел от мятежа и убийства, убит был вместо него один немец, который надел его платье. Истинный он или нет, я не могу сказать, ибо на престоле в Москве я его не видел. По рассказам он с виду точно такой, как тот, который сидел на престоле». Однако несходство между Лжедмитрием I и Молчановым бросалось в глаза (главное различие было в возрасте и фигуре: но описаниям царских дипломатов Молчанов был «возрастом не мал»). Так с кем же все-таки встречался Болотников в Польше?

Отметим еще два момента.

Первое. Когда Молчанов со товарищи появился в Самборе, жена Юрия Мнишека приняла беглецов более чем радушно. Кажется невероятным, что панн Мнишек могла действовать на свой страх и риск, предоставляя убежище и помощь неизвестному ей человеку. Однако польские власти были проинформированы, что «государь Дмитрей жив и теперь у воеводины жены». Более того, Мнишек начинает вербовать сторонников. Во Львове и других местах польские офицеры получили от нес письма с категорическими заверениями, что «Дмитрий» находится в Самборе. Но через какое-то время этот энтузиазм угас. И причина вовсе не в возникших финансовых затруднениях: известно, что Лжедмитрий I, будучи еще женихом Марины, передал своим новым родственникам денег и подарков на сумму более миллиона злотых. Даже части этих средств хватило бы, чтобы сформировать «армию вторжения», однако в конечном счете под знаменами самозванца собралось всего 200 человек.

И второе. В начале своего пребывания во владениях Мнишеков самозванец (или лицо, выдающее себя за самозванца) не скрывался от народа — напротив, он часто появлялся в парадных покоях самборского замка в пышном облачении. Но через какое-то время его поведение резко меняется. Польский канцлер Лев Санега получил от своих шпионов известие, что «московский царь» живет в монастыре и «не кажетца никому».

Здесь возможно такое объяснение. В мае 1606 года вместе с Михаилом Молчановым Москву покинул настоящий Лжедмитрий I — Григорий Отрепьев. (Подсунув заговорщикам своего двойника, о существовании которого сообщал и Жак Маржерет: «…секретарь сказанного Дмитрия, поляк но имени Станислав Бучинский уверял, что был один молодой русский вельможа, весьма любимый и жалуемый сказанным Дмитрием, который весьма на пего походил, только у пего была небольшая борода, который совершенно исчез, и, по словам русских, неизвестно, что с ним сталось».) Именно настоящий Лжедмитрий был радушно встречен своей тещей, именно он стал собирать войско, чтобы отвоевать престол, это ему привел помощь из Венгрии Иван Болотников. А потом что-то произошло…

Возможно, Лжедмитрий умер своей смертью, возможно, его убили — свои или поляки. Причина могла быть любая: от бытовой ссоры (Лжедмитрий обладал весьма скверным характером) до политических конъюнктур (Отрепьев не только не выполнил обещаний, данных его бывшим покровителям, например передать Польше часть западных земель или ввести на Руси католичество, но и начал претендовать… на польскую корону!). А после смерти самозванца Михаил Молчанов выступил продолжателем уже начатого дела…

Конечно, прямых доказательств того, что Лжедмитрий I уцелел во время переворота 17 мая 1605 года, нет. Но есть косвенные. Очевидцы писали, что тело свергнутого монарха, которое выставили на всеобщее обозрение на Красную площадь, было изуродовано до такой степени, что опознать его было весьма затруднительно. Вдобавок его лицо будто намеренно прикрыли «личиной» — карнавальной маской. Очень двусмысленно прозвучали и слова вдовствующей царицы Марии Нагой. Когда матери настоящего царевича Дмитрия показали окровавленные останки, она заявила заговорщикам: «Эго не мой сын». Что могло означать все, что угодно — в том числе и то, что убитый не был Лжедмитрием.

И еще. После того как тело «Лжедмитрия» закопали на кладбище у Серпуховских ворот, некоторые москвичи… видели свергнутого монарха! Эти рассказы очевидцев превратились в леденящую кровь историю, будто бы по ночам мертвый самозванец встает из гроба и ходит по улицам. Но, может быть, они видели настоящего, живого Отрепьева?

Никто из вождей переворота не был заинтересован в установлении правды. Для Шуйских даже малейшее сомнение в смерти Лжедмитрия означало крах всего предприятия. Поэтому новое правительство быстро спрятало концы в воду, вернее, развеяло их по воздуху: труп был сожжен, а пеплом выстрелили из пушки.

В Москву, в Москву…

Царь Василий IV Иванович Шуйский.

Миниатюра из «Титулярника». 1672 г.

Интересно, что один из главных конфликтов в истории гражданской войны XVII века в России разрешился не на поле боя, а… за столом переговоров. Царь Василий Шуйский направил в лагерь повстанцев, осадивших столицу, делегацию из представителей московского посада и предложил Ивану Болотникову предъявить доказательства существования «царевича». Понятно, что ничего, кроме своих рассказов, главный воевода самозванца представить не мог.

Болотников засыпал отчаянными посланиями Молчанова, побуждая его явиться народу, однако «самборский вор» не хотел рисковать своей шкурой. Трусость Молчанова стоила жизни Болотникову.

Но наш герой в это время не сидел сложа руки: в мае 1608 года в пределах Белоруссии появился некий молодой человек, который объявил себя Дмитрием. Новый самозванец вошел в историю под именем Лжедмитрия II и Тушинского вора. Кем был этот человек на самом деле, неизвестно. Но некоторые историки считают, что именно Молчанов выступил инициатором и даже непосредственным организатором этой авантюры…

А вскоре Михаил Молчанов появился в Москве уже под своим собственным именем.

Каким образом злейший враг Шуйского оказался в столице — загадка. Быть может, Молчанов пошел на сделку с правительством, посчитав, что его очередная затея провалилась? И предал своих «подельников», ведь прощение нужно было заслужить…

Как бы то ни было, в Москве этот чернокнижник, цареубийца и профессиональный предатель продолжил плести интриги. Он сразу же примкнул к заговору против царя Василия.

Лжедмитрий II. Гравюра 1698 г.

17 февраля 1609 года мятежники во главе с Григорием Сумбуловым, князем Романом Гагариным и Тимофеем Грязным вышли на Красную площадь. Михаил Молчанов и князь Федор Мещерский зачитали обращение Тушинского вора к москвичам. Они стали кричать народу, что Шуйский избран незаконно, без согласия земли, что кровь христианская льется за человека недостойного, глупого, нечестивого, пьяницу и блудника. Возбужденная этими речами, толпа бросилась на штурм Кремля и ворвалась в зал заседания Боярской думы. Бояре не оказали сопротивления и разбежались, однако Василию Шуйскому удалось укрыться во дворце. Он успел вызвать отряды верных ему войск из подмосковного лагеря на Ходынке. Стрельцы рассеяли бунтовщиков. Многие участники заговора были схвачены, в том числе и Молчанов. Однако он уцелел. Правда, ему вновь довелось отведать кнута, но, поправившись, он поспешил на новые приключения.

Сначала Молчанов объявился в отряде польского гетмана Яна Сапеги, осаждавшего Троице-Сергиев монастырь, откуда перебрался в Тушино, в лагерь Лжедмитрия II.

Проклятие патриарха

В Тушине Молчанов встретился со своими давними знакомыми — князем Шаховским и дьяком Сутуповым. Тушинский вор пожаловал Михаилу Андреевичу чин окольничего и место в Боярской думе. Но это были совсем не те почести, на которые Молчанов рассчитывал (справедливости ради нужно сказать, что если бы даже Лжедмитрий II и захотел наградить человека, положившего начало его карьере, он ничего не мог сделать: всеми делами в Тушине заправлял гетман Роман Ружинский). Видимо, поэтому после вступления на российскую территорию польских войск, осадивших Смоленск, Молчанов примкнул к партии бояр, решивших поступить на службу к королю Сигизмунду III. Он вошел в состав посольства, которое предложило московский престол королевичу Владиславу.

В «Новом летописце» говорится: «Михаил Салтыков, да с ним князь Юрий Хворостинин, да князь Василий Мосалы-кий, Лев Плещеев, Михалко Молчанов… и иные многие дворяне и дети боярские, не помня о Боге и православном христианстве, пошли под Смоленск и били челом королю о сыне его Владиславе, чтобы он дал его на престол Московского государства». Соответствующий договор был заключен 4 февраля 1610 года.

А вскоре после этого Молчанов… опять появляется в Москве. На сей раз тайно — в качестве агента польских «спецслужб». Его целью была организация нового заговора против Шуйского. Молчанов, безусловно, рисковал, однако на карту было поставлено его будущее.

Вот что пишет Конрад Буссов: «…Три знатных боярина, которые совсем ополячились, а именно: Захарий Ляпунов, Михаил Молчанов и Иван Ржевский — решили поднять бунт против Шуйского. Они взошли 14 июля на Лобное место и, созвав весь народ, стали с сокрушением говорить о бедственном положении Московской земли… Все, мол, знают, что Шуйскому вот уже третий год нет ни счастья, ни удачи в правлении… Столько, мол, сотен тысяч людей из-за него погибло, и этому кровопролитию не будет конца, пока он сидит на царском престоле… Если их слова могут иметь хоть какой-либо вес, то они советуют православным свергнуть Шуйского и с единодушного одобрения всех сословий избрать другого царя, который был бы предназначен для этого… Затем эти три боярина, услышав, что чернь склонна к этому, велели всем жителям идти в Кремль… У Шуйского отобрали царскую корону и скипетр, а его самого увели из государевых палат на его прежний двор». Царь Василий был насильно пострижен в монахи, а власть в Москве перешла в руки Семибоярщины.

Ровно через месяц — 17 августа 1610 года — «седьмочисленные бояре» подписали договор с Сигизмундом III о призвании на русский трон польского королевича. На следующий день Москва присягнула Владиславу. Надо ли говорить, что Молчанов принимал и в этих событиях самое активное участие. В октябре он возвращается к Сигизмунду, привезя ему поклон от московских бояр и договорные грамоты о Владиславе.

Новый царь осыпал предателя милостями. Молчанов подтвердил свой титул окольничего, получил огромные вотчины и поместья в Ярославском, Козельском, Вяземском и Ржевском уездах. Он вновь не занял первого места в Боярской думе, но Михаила Андреевича вполне устраивало положение «серого кардинала» — «делателя королей»… В новой кремлевской администрации он стал ведать Панским приказом, который занимался всеми вопросами, связанными с пребыванием польских интервентов в Москве.

Служба была трудная: поляки вели себя в столице, как солдаты, взявшие город штурмом. Один офицер так описал поведение своих подчиненных: «Наемники ни в чем не знали меры и, не довольствуясь миролюбием москвитян, самовольно брали у них все, что кому нравилось, силой отнимали жен и дочерей у русских, не исключая знатные семьи».

Понятно, что народу это не нравилось. Патриарх Гермоген открыто призывал к восстанию. В «Новом летописце» содержится рассказ о том, как несколько бывших тушинцев, перешедших на сторону короля, пришли получить благословение у патриарха. Гермоген (под угрозой оружия) был вынужден благословить изменников, но, когда увидел среди пришедших Молчанова, проклял его и повелел выгнать из церкви со словами: «Прочь отсюда, окаянный еретик, ты недостоин входить в церковь Божию!»

«Новый летописец» сообщает, что пророчество патриарха сбылось — все, кто стремился установить в России польские порядки, умерли «злой» смертью: «В скором же времени князь Василий Мосальский и князь Федор Мещерский, Михалко Молчанов, Гриша Кологривов, Васька Юрьев померли злой смертью, так что многие люди устрашились: у одного язык вытянулся до самой груди, у другого челюсти распались так, что и внутренности все видны, а иные живыми сгнили».

Одним из первых погиб Михаил Молчанов.

В марте 1610 года к Москве подошло Первое земское ополчение под руководством Прокопия Ляпунова, Ивана Заруцкого и Дмитрия Трубецкого. В самой столице князь Дмитрий Пожарский готовил восстание против интервентов. Поляки спровоцировали московский посад на преждевременное выступление. 19 марта они подожгли город, тысячи жителей погибли в сражении или сгорели в огне.

Во время уличных боев Молчанов был схвачен восставшими и убит.