Люди Смутного времени

В любом историческом календаре сегодня можно прочитать о том, что «9 ноября 1581 года в Александровской слободе царь Иван Грозный в приступе гнева убил своего сына Ивана, попав ему в висок посохом с железным наконечником». Мы мало что знаем об Иване Ивановиче Московском, великом князе, сыне и соправителе Грозного. Зато каждый из нас с детства знаком с главным героем русских сказок — Иваном Царевичем. В образе сильного и смелого богатыря, поймавшего за хвост Жар-птицу, коварно убитого собственными братьями и воскресшего, народ выразил все свои вокализовавшиеся надежды на светлое будущее. Как известно, устное предание во многом основывалось на вполне реальных событиях. Кто ясе мог быть «прототипом» сказочного персонажа? В русской истории было всего два человека, носивших такое имя, — внук московского великого князя Ивана III, интригами лишенный наследства и замученный в темнице (но он не был царевичем, поскольку царский титул впервые принял Иван IV), и наш герой — сын Грозного от первого брака с Анастасией Романовной, дочерью окольничего Романа Захарьина-Юрьева.

Наследник престола

Он родился 28 марта 1554 года в Москве. В шесть лет, после смерти матери, царевича Ивана вместе с младшим братом Федором переселили из «верха» царских хором на «особный» двор.

Когда мальчику исполнилось десять лет, он снова переехал — на сей раз в Александровскую слободу, которую отец сделал опричной столицей. Жизнь в слободе напоминала монастырскую: ежедневно царевичу приходилось вставать в четыре утра, выстаивать многочасовые службы. Монашеские бдения чередовались с разгульными пирами и казнями. (Впрочем, слобода была не только местом, где Грозный вершил расправы над своими противниками. Здесь возводились великолепные белокаменные храмы и дворцы, работали артели искусных ремесленников и ювелиров. В своей любимой загородной резиденции Грозный создал, но выражению Д. С. Лихачева, «певческую академию». По преданию, именно в Александровскую слободу Грозный перевез свою «либерею», а в 1576 году печатник Андроник Невежа основал здесь типографию и напечатал знаменитую Псалтирь.)

Еще с 1560 года шестилетний княжич Иван имел свою казну и небольшой двор. В 1562 году, видя, что сын становится все более самостоятельным, Иван Васильевич решил официально оформить его права. (В то годы традиция престолонаследия — шапку Мономаха наследует старший сын — только складывалась, кроме того, Грозный хорошо помнил события 1553 года, когда во время его болезни многие бояре отказались присягать его малолетнему сыну.) Царь написал духовную грамоту, но которой Иван Иванович объявлялся наследником престола. При нем назначались бояре Иван Мстиславский, Василий и Данила Захарьины-Юрьевы, Иван Захарьин-Яковлев, Федор Умной-Колычев, Андрей Телятовский, Петр Горенский и дьяк Андрей Васильев. Все они должны были дать клятву верности царевичу— подписать крестоцеловальную грамоту.

В том же году Иван Грозный затеял грандиозный военный поход на Ливонию. В отсутствие государя управлять страной и писать указы от своего имени следовало царевичу Ивану. Впрочем, царь не оставлял сына своим вниманием и во время длительных отлучек из столицы. Существуют сведения о том, что он вел оживленную переписку с Иваном, однако письма эти до нас не дошли — переехав в Александровскую слободу, царь затребовал письма к себе и уничтожил.

Царевич с ранних лет постигал военное искусство (в Оружейной палате Московского Кремля хранится уникальная реликвия — детский шлем Ивана Ивановича, из надписи на котором следует, что доспехи царевич надел в три года). Когда мальчик подрос, он участвовал вместе с отцом в военных походах, сопровождал Грозного в поездках по стране, часами высиживал на приемах иностранных послов.

Эти «уроки управления» оказались очень кстати — в возрасте десяти лет Иван Иванович чуть было не стал монархом огромного государства.

Принято считать, что, когда осенью 1564 года Грозный объявил о своем отречении от престола, он блефовал, пытаясь добиться от Боярской думы чрезвычайных полномочий для борьбы с «крамолой». Именно тогда он увез царевича Ивана с собой в Александровскую слободу — из опасения, что боярская оппозиция выберет сына вместо него. Однако очевидец событий Альберт Шлихтинг рассказывал, что Грозный на самом деле «хотел сложить государеву власть, жить в отдалении и уединении… Позвав к себе знатнейших вельмож, он показал нм двух сыновей и назвал их правителями державы: «У вас есть мои сыновья, и по способностям и но возрасту пригодные к власти, их возьмите за вождей, за владык и повелителей… Пусть они живут с вами, пусть властвуют, пусть судят, пусть ведут войны».

Иван IV («Копенгагенский портрет»)

Политический кризис 1564 года разрешился для Грозного успешно. Однако мысль о том, чтобы поддать сыну престол, не оставляла Ивана IV и в дальнейшем. Джером Горсей в своих «Записках» отмечал: «…с давнего времени царь имел мысль сделать Англию своим убежищем в случае необходимости. Своего старшего сына, царевича Ивана, он оставлял управлять и усмирять свое беспокойное государство…»

Когда в 1575 году Грозный вторично отрекся от престола, посадив на «великое княжение» Симеона Бекбулатовича, он взял старшего сына в свой «удел» и объявил его соправителем. Все распоряжения из «удела» шли от имени двух князей московских: Ивана Васильевича и Ивана Ивановича.

Кстати, царевич Иван мог претендовать не только на шапку Мономаха. Весной 1570 года в Москву прибыли литовские послы. Они объявили Грозному, что после кончины бездетного польского короля Сигизмунда II Августа хотели бы избрать на престол в Кракове «русского принца». Но Грозный по допустил старшего сына к избирательной кампании, сказав, что тот «нужен ему самому».

Сын своего отца

Существует два взаимоисключающих описания характера и нрава Ивана Ивановича. По одной версии, царевич соединял «воинскую доблесть с привлекательной внешностью» (Джером Горсей), был кроток и милостив, осуждал «перегибы» отца-тирана. Был он хорошим организатором и ярким лидером: современники отмечали «явную мудрость и мужественную крепость» Ивана Ивановича. Популярность его была такова, что «царь опасался за свою власть, полагая, что народ слишком хорошего мнения о его сыне».

Царевич был физически очень сильным человеком. Красотой он, видимо, пошел в мать Анастасию Романовну — высокий, стройный, с густой копной светлых волос.

По мнению же других наблюдателей, царевич физически и нравственно был копией отца: обладал таким же крутым нравом, был так же беспощаден и вспыльчив. Он лично участвовал в расправах с «оппозицией». Царь и царевич вместе злодействовали, вместе и пировали. Вкусы у них были настолько одинаковые, что Грозный и наследник обменивались любовницами. Об этом рассказал в «Жизни великого князя московского Ивана Васильевича» польский пастор Пауль Одерборн. Факт любопытный, даже если учитывать то обстоятельство, что автор сочинял политический памфлет с целью помешать избранию «русского принца» на престол Речи Посполитой. Это был распространенный литературный сюжет, неоднократно встречавшийся в плутовских романах того времени. Однако можно ли найти в реальной истории России событие, которое могло лечь в основу этой легенды?

Оказывается, можно. В 1571 году Грозный решил жениться в третий раз. На «смотрины» в Александровскую слободу были свезены 2 тысячи самых красивых девушек со всей России. Царь сделал странный выбор: Марфа Собакина была неродовита и не блистала особой красотой (в 2003 году по черепу, извлеченному из захоронения Марфы, по методу М. М. Герасимова был реконструирован ее портрет). На самом деле это был выбор Малюты Скуратова: дочь простого дворянина Собакина приходилась родственницей шефу опричников, который и обратил внимание царя на свою «протеже».

Пышную свадьбу сыграли в Александровской слободе 28 октября 1571 года.

А всего через несколько дней состоялась и свадьба Ивана Ивановича. Царевич взял в жены Евдокию Сабурову, которая тоже участвовала в царском «конкурсе красоты». Возможно, именно Сабурову выбрал себе в жены Грозный, но «уступил» сыну?

Впрочем, семейная жизнь Ивана Ивановича не задалась. Еще за несколько лет до описываемых событий Грозный задумал женить старшего сына на принцессе Виргинии, дочери шведского короля Эрика XIV. Из этой затеи ничего не вышло: соседа-монарха свергли с престола. Брак с Евдокией Сабуровой оказался неудачным, возможно, всему виной была ревность отца. В 1575 году Грозный выбрал сыну другую жену — Пелагею Петрову-Соловую. Но и этот союз не сложился. Известный мемуарист Смутного времени дьяк Иван Тимофеев писал, что царевич вступал в новые браки не потому, что его жены умирали, «но за гнев еже на иь, они свекром своим постризаеми суть», то есть монахинями они становились по приказу царя. Такое деспотическое вмешательство в личную жизнь не могло не раздражать наследника. В третий раз Иван Иванович женился на Елене Шереметевой, дочери погибшего в 1577 году под Таллином знатного боярина Ивана Васильевича Меньшого-Шереметева. Причем сделал это явно наперекор воле отца: семейство Шереметевых было практически полностью уничтожено во время опричного террора, а отца Елены Грозный всенародно обвинил в изменнических сношениях с крымским ханом…

М. Авилов. «Царевич Иван на прогулке»

Два брата

В марте 1579 года Иван Грозный составил новое завещание. Он снова объявил наследником Ивана Ивановича: «Благословляю сына моего Ивана царством Руским, шапкою мономаховскою и всем чином царским». В своей духовной грамоте царь указывал сыну Ивану, как ему обращаться с младшим братом Федором: «И ты бы его берег, и любил, и жаловал, как собя. А хотя буде в чем пред тобою и проступку какую учинит, и ты его понаказал и пожаловал, а до конца б его не разорял». Лично Федору обращены следующие слова: «Если даст Бог сыну Ивану на государстве быть, а тебе на уделе, то ты государства его под ним не подыскивай и на его лихо не ссылайся ни с кем… С сыном Иваном вместе будь, за один, с изменниками и лиходеями никак не ссылайся, если станут прельщать тебя славою, богатством, честию, станут давать тебе города или право какое будут тебе уступать мимо сына Ивана, или станут на государство звать, то ты отнюдь их не слушан, из Иваной воли не выходи, как Иван сын тебе велит, так и будь и ничем не прельщайся…»

Невольно возникает вопрос: а настолько ли Федор Иванович был тих и блаженен, как мы привыкли считать? Не оставляет ощущение: Грозный прямо указывает на то, что Федор в любой момент может начать борьбу за московский престол. Для предотвращения такого развития событий царь выделил младшему сыну удел, превосходящий по размеру любое европейское государство. В него должны были войти Ярославль, Суздаль, Кострома и другие крупнейшие русские города.

Интересно, что почти в то же время сам Иван Иванович предпринял попытку обосновать свои права на престол. На такую мысль наталкивают свидетельства о литературных занятиях наследника.

Иван Иванович был образованным человеком, как тогда говорили — «книжником», хорошо владел пером, знал Священное Писание и житийную литературу. В 1579 году царевич сочинил «Службу» преподобному Антонию Сийскому, а в 1580 году «Похвальное слово» святому. В предисловии к «Службе» говорится: «Списано бысть сие многогрешным Иваном Русиным, родом от племени Варяска, колена Августова, кесаря Римскаго, в лето 7087 в царство благоверного и христолюбивого государя царя и великаго князя Ивана Васильевича всея Русин». Почему Иван Иванович именно в это время озаботился подтвердить свою легендарную родословную прямого наследника римских императоров? Объяснение может быть только одно — появился слух о его незаконном происхождении. Подобная клевета часто становилась сильнейшим орудием династических интриг.

Кстати, в духовной Грозного мы встречаем следующие слова, адресованные младшему сыну: «…напрасно его (Ивана) не задирай и людским вракам не потакай…» Что за «враки» имел в виду Грозный? СИ' кого они исходили? Как известно, окружение Федора Ивановича с самых ранних лет составляли Годуновы (Григорий Годунов был его «дядькой», в 1577 году Федор женился на Ирине Годуновой, причем некоторые историки считают, что они лишь узаконили свои отношения, а их тайная связь продолжалась несколько лет).

Тайны кремлевского этикета

Иван Иванович скончался в ноябре 1581 года в Александровской слободе в возрасте 27 лет. Как это произошло, точно сейчас сказать невозможно, но, во всяком случае, совсем не так, как изображено на картине И. Е. Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». Художник ошибся даже в дате. Впрочем, он основывался на «Истории» Н. М. Карамзина, а тот, в свою очередь, на рассказе побывавшего в России папского нунция Антонио Поссевино, который в своей книге «Московия» посвятил целую главу убийству Ивана Ивановича.

По словам Поссевино, Грозный якобы зашел в терем к своей невестке Елене, жене царевича. Княгиня была беременна и лежала в жарко натопленной горнице одетой лишь «в нижнее платье», а по нормам приличия того времени женщина должна была надевать не меньше трех рубах… Царь пришел в ярость и стал избивать се своим посохом. Царевич вступился за жену. В пылу ссоры он кричал отцу: «Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же сделал со второй и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве». Когда князь Иван попытался схватить отца за руку, Грозный нанес ему роковой удар посохом в висок…

И. Репин. «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года»

В эту версию могли поверить только иностранцы, не имевшие представления о московском дворцовом этикете. В своем тереме княгине Елене Ивановне по возбранялось ходить в любом виде, посторонние же мужчины не имели права появляться здесь — Грозный попросту не мог застать свою невестку врасплох!

…Очень скоро появилась версия о том, что смерть царевича была политическим убийством.

К концу 1570-х годов Россия стояла перед лицом военной катастрофы. Кампания в Ливонии развивалась по самому худшему из возможных сценариев: польская армия под предводительством Стефана Батория захватила Полоцк, Великие Луки и Остров, шведы взяли Нарву. В августе 1581 Года польский король осадил Псков. Главным виновником происходящего был сам Грозный: он утратил веру в победу и надеялся лишь на скорейшее заключение мира с Польшей. Поэтому царь запретил своим воеводам вступать в сражение с неприятелем.

В отличие от отца царевич Иван, по выражению дьяка Тимофеева, как «инрог, злобно дышал огнем своей ярости на врагов».

К. Брюллов. «Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году»

Осенью 1581 года начались переговоры о мире. Грозный уступал неприятелю всю Ливонию. Судя по всему, Иван Иванович решительно протестовал против территориальных уступок. У него был весомый аргумент: нетронутая 300-тысячная резервная армия под командованием тверского удельного князя Симеона Бекбулатовича, стоявшая в Старице. Наследник просил отца дать ему это войско, чтобы идти на выручку осажденному Пскову. Военачальники поддержали наследника, но Грозный был непреклонен. Тогда сын прямо обвинил отца в трусости. По рассказу придворного хрониста Стефана Батория Рейнгольда Гейденштейна, когда Иван IV, по обыкновению, наслаждался видом своих сокровищ, наследник якобы заявил ему, что «предпочитает сокровищам царским доблесть, мужество, с которыми… мог бы опустошить мечом и огнем его владения и отнял бы большую часть царства». Псковский летописец записал: «Глаголют нецыи, яко сына своего того ради осном (посохом) поколол, что ему учал говорит о выручении града Пскова».

Почему предложение Ивана Ивановича вызвало такой гнев царя? У историков на этот счет имеется только одно объяснение: Грозный «мнети почал на сына своего царевича Ивана Ивановича о желании царства» — по свидетельству московского летописца. На самом деле и здесь не все так очевидно.

Первая серьезная ссора царя с сыном произошла еще в 1570 году, во время страшного новгородского «погрома». Альберт Шлихтинг в одном из своих писем сообщал: «Между отцом и старшим сыном возникло величайшее разногласие и разрыв, и многие пользующиеся авторитетом знатные лица с благосклонностью относятся к отцу, а многие к сыну, и сила в оружии». Можно предположить, что Иван Иванович, ставший очевидцем кровавой расправы над новгородцами, выступил против продолжения опричного террора. (Снова процитируем Джерома Горсея: «Царь разъярился на царевича Ивана за его сострадание к забитым бедным христианам».) Именно тогда Грозный публично — в присутствии бояр, духовенства и иноземных послов — заявил, что намерен лишить сына прав на трон. Во время официального приема в Кремле он обратился к «ливонскому королю» Магнусу, женатому на троюродной сестре царевича Ивана: «Любезный брат, ввиду доверия, питаемого ко мне вами и немецким народом (ибо я сам немецкого происхождения и саксонской крови), несмотря на то, что я имею двух сыновей — одного семнадцати и другого тринадцати лет, ваша светлость, когда меня не станет, будет моим наследником и государем моей страны…»

Московит в военном наряде. Гравюра XVI в.

К этому времени относится и появление знаменитой «Песни о гневе Грозного на сына». В народном предании царевича обвинил в «потворстве» изменникам-новгородцам шеф опричников Малюта Скуратов, а боярин Никита Романович Захарьин спас племянника от «злой смерти».

Чем же закончилось дело? Невероятно, но Иван Иванович настоял на своем. Менее чем через месяц опала постигла главных руководителей опричнины, а еще через год это учреждение отменили официально и даже само слово «опричнина» было запрещено!

Историки до сих пор не могут объяснить тот факт, что спустя всего несколько лет после новгородского «погрома» Грозный объявил мятежный город своей столицей, перевел туда из Москвы многие приказы и даже перевез государственную казну! Возможно, объяснение кроется в том, что одним из наместников Новгорода Грозный назначил царевича Ивана, который проявил себя неплохим администратором и «миротворцем»…

А было ли убийство?

В формировании мифа об «убийстве» Грозным сына большую роль сыграл… сам государь Иван Василевич! В 1563 году в послании к Андрею Курбскому Грозный, в ответ на обвинения в том, что он ради государственных интересов вершит зло, писал: «Вспомни величайшего из царей Константина, как он ради царства сына своего, им же рожденного, убил» (в 326 году император Константин Великий казнил своего сына Хриспу). Эти слова Грозного историки стали считать чуть ли не признанием в подготовке преступления!

Обратимся к источникам. Московский летописец сообщает: «В 7090 году преставися царевич Иван Иванович». Пискаревская летопись указывает точное время смерти — «в 12 час нощи ноября в 17 день преставление царевича Ивана Ивановича», Новгородская летопись указывает точное место: «Преставися на утрени в Слободе». Игумен Иосифо-Волоцкого монастыря уточняет дату: «В лето 7090 ноября в 19 день престависи благоверный христолюбивый государь наш царевич Иван Иванович веса Русии».

Про убийство упоминает только псковский летописец (уже цитировавшийся выше), однако есть большие сомнения, что в осажденный город могли доходить достоверные известия о происходящих в столице событиях…

Через много лет еще один известный мемуарист писал: «Ходит слух, что старшего сына он (царь) убил своей собственной рукой, но произошло это иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла, умер он не от этого, а некоторое время спустя». Эти слова принадлежат Жаку Маржерету, который в качестве шефа телохранителей царя Бориса и Лжедмитрия I мог иметь доступ к секретным дворцовым архивам…

Попробуем реконструировать трагические события ноября 1581 года.

Сохранилось письмо Ивана Грозного к боярам, покинувшим Александровскую слободу после совещания с царем 9 ноября. «…Которого вы дня от нас поехали, — писал Грозный, — и того дни Иван сын разнемогся и нынече конечно болей… а нам, докудово Бог помилует Ивана сына, ехати отсюды невозможно…» Царь немедленно вызвал из Москвы лекарей и самых близких к наследнику людей — дядю царевича Никиту Романовича Захарьина и «канцлера» Андрея Щслкалова.

Болезнь царевича очевидцы описывали по-разному и даже по-разному ее называли: одни «горячкой» и «лихорадкой», другие «падучей болезнью». Совсем не похоже на «смертельный удар в висок», который, кстати, царь просто физически нанести не мог: к концу жизни Грозный стал быстро дряхлеть, так что придворным нередко приходилось в буквальном смысле слова носить своего господина на руках…

Дворцовые врачи и знахари, сменяя друг друга, пытались исцелить Ивана Ивановича. Лечили, надо сказать, традиционно: поили овечьим молоком и медвежьей желчью, окуривали дымом, клали на грудь мешочек с тертым хреном и чесноком, натирали тело умиравшей) теплым тестом. А где же был в это время лейб-медик царя Роберт Якоби, которого сама английская королева Елизавета I считала «мужем искуснейшим в лечении болезней»? У Грозного были и другие придворные врачи и фармацевты. Приезжавший в 1581 году в Россию иезуит Джованни Компакт писал, что «князь имеет при себе двух врачей: одного — итальянца, другого — голландца». Врачом-голландцем был Иоганн Эйлоф (с ним мы еще встретимся). Врачом-итальянцем был доктор Паоло из Милана, служивший затем царю Федору Ивановичу и Борису Годунову (в документах Флорентийского посольства 1600 года имеется запись, что «дохтура Павла великий государь Борис Феодорович добре жалует» — обратим на это внимание!).

Через десять дней — 19 ноября — Иван Иванович скончался.

Уже в наше время в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты гробницы Грозного и его сыновей. Ученые обнаружили в останках царевича Ивана количество ртути, «несовместимое с жизнью». Содержание мышьяка в костях Ивана Ивановича в 3,2 раза превышало предельно допустимую норму, что, по мнению экспертов, «не позволяет полностью исключить возможность острого или хронического отравления».

В XVI веке яды были хорошо известны в России, и привычка травить зельем политических конкурентов получила широкое распространение. В этом отношении двор Ивана IV в Александровской слободе ничуть не уступал Лувру времен Екатерины Медичи. Только при жизни Грозного от яда умерла его мать Елена Глинская и его двоюродный брат Владимир Старицкий (впрочем, последнего приказал «опоить зельем» сам царь, поскольку получил сведения о том, что кузен хотел извести всю царскую семью ядом). Главным отравителем считался лейб-медик царя Елисей Бомелей, отправивший на тот свет не один десяток впавших в немилость вельмож.

Но и сам Грозный со своими близкими входил в «группу риска». Когда в 1572 году царь был вынужден просить у церкви разрешения жениться в четвертый раз, он поведал Священному синоду душераздирающие подробности об обстоятельствах смерти своих жен. О первой супруге Анастасии Захарьиной он писал: «И отравами царицу Анастасию изведоша». Вторая жена царя Мария Темрюковна также «вражиим злокозньством отравлена бысть». Государева невеста Марфа Собакина скончалась через две недели после бракосочетания. «И тако ей отраву злую учиниша».

Кому была выгодна смерть царевича Ивана? Мы можем совершенно определенно назвать этих людей. В первую очередь это его младший брат Федор и его ближайшее окружение.

Свидетель обвинения

Как мы уже упоминали, автором, с чьей легкой руки по миру пошел гулять рассказ о том, что Грозный убил своего сына в припадке гнева, являлся Антонио Поссевино. Но посланца Ватикана не было в то время в Александровской слободе — он появился в Москве только три месяца спустя. При написании своих «Записок» он явно пользовался чьими-то рассказами. Кто же был свидетелем произошедшей трагедии?

Любопытно, по мы знаем этого человека. В одном из жизнеописаний Бориса Годунова говорится о том, что тот присутствовал при ссоре Грозного с Иваном Ивановичем и даже пытался защитить царевича! Как написано в документе, Борис Федорович получил тяжкие побои от Грозного, который «истязание многое сотвори и лютыми ранами его уязви». Но каким образом боярин, который к тому времени состоял при дворе царевича Федора, мог оказаться в покоях жены наследника престола? Только в том случае, если это он сообщил Грозному о каком-то «проступке» княгини Елены.

Хитроумная интрига основывалась на трезвом расчете. Иван Васильевич к старости сделался особенно вспыльчив (летописцы гппнуг: царь «бесился на встречных») и часто прибегал к рукоприкладству. За полгода до кончины царевича Ивана в Польшу бежал родственник одного из руководителей тогдашнего правительства Богдана Бельского, который рассказал полякам, что царь не любит старшего сына и нередко бьет его палкой. Годунов не случайно направил гнев Грозного не против сына, а против невестки. Жена наследника была беременна и вскоре должна была родить сына. После этого надежды Годуновых на то, что московский престол когда-нибудь достанется Федору Ивановичу, становились совсем уж призрачными…

В чем же мог обвинить княгиню Елену Годунов? Едва ли в том, что та «легко одевалась». По всей видимости, обвинения были предъявлены более серьезные.

…В начале 1606 года в далекой Испании Лопе де Вега пишет пьесу «Великий Князь Московский, пли Исследуемый император», посвященную событиям конца правления Ивана Грозного и Смуты. По версии великого драматурга, наследник русского престола Иван Иванович действительно пал от руки отца-тирана. Однако фантазия (фантазия ли?) подсказала автору любопытный поворот сюжета. Жена сына была поймана Грозным «на месте преступления» — в момент недвусмысленных объятий с влюбленным в нее неким боярином Басмановым. Но, будучи пойманной, она, но версии Лоне де Веги, именно свекра обвинила в попытке се соблазнить. Иван Иванович поверил словам жены, за что в конечном счете и поплатился…

Конечно, историческая драма — не документальная хроника. И все-таки придумал Лопе де Вега эти подробности или пег? Испанский драматург встречался с путешественниками (купцами, дипломатами), побывавшими в Московии, записывал их рассказы. Как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Возможно, именно обвинение в «адюльтере» и стало причиной жестокой расправы Грозногос невесткой. Интересно, что «испанскую версию» косвенно подтверждает знаменитый писатель Смуты дьяк Иван Тимофеев: для него смерть царевича Ивана была определенно связана с каким-то семейным скандалом.

И еще один интересный момент. В мемуарах одного из современников утверждается, что ссора Грозного с сыном случилась лишь на следующий день после того, как царь «поучил палкой» невестку, у которой от побоев случился выкидыш. Когда же царевич отправился к отцу с упреками, тут-то и произошла кровавая драма…

Следствие

Иван Васильевич был в отчаянии от смерти наследника. Антонио Поссевино пишет: «Каждую ночь князь под влиянием скорби… поднимался с постели и, хватаясь руками за стены спальни, издавал тяжкие стоны». Грозный повелел дать в монастыри богатые вклады на «упокой души» царевича Ивана. Однако, когда горечь утраты утихла, царь неизбежно должен был отдать приказ разобраться в происшедшем. Но, как утверждают историки, никаких мер им предпринято не было. Или все-таки было?

Факты свидетельствуют: Иван Васильевич обнаружил виновников преступления!

Через несколько месяцев после гибели царевича Ивана Грозный потребовал от сына Федора развестись с женой под предлогом ее бесплодия. Это был именно предлог: Федор Иванович состоял в браке с Ириной Годуновой четыре года, сам Грозный появился на свет через четыре года после свадьбы своих родителей — другими словами, время для того, чтобы родить наследника, у Федора и его жены было. Но развод означал для Ирины заключение в монастырь, а для остальных Годуновых — опалу. Как и другой его знаменитый современник, английский король Генрих VIII, Иван Грозный не мыслил для своих министров иной отставки.

Однако Ирина Годунова имела настолько большое влияние на мужа, что тот ответил отказом на требование отца.

Грозный не стал настаивать. Он созвал Боярскую думу и обратился к боярам со словами, что у него есть 4-повод сомневаться, будет ли власть прочной, если она перейдет к сыну Федору». Царь предложил своим ближайшим советникам подумать, кто из русской знати мог бы запять его место. Дума, в состав которой входило немало представителей клана Годуновых, ответила царю отказом: дескать, не хотят никого, кроме Федора, «потому что им нужен тот, кто является сыном государя».

Тогда Грозный делает следующий шаг: он пишет новое завещание, в котором учреждает прямую опеку над сыном, вверяя после своей смерти управление страной регентскому совету. Бориса Годунова в совет он не включил, более того, демонстративно отстранил его от реальной власти. Антонио Поссевино приводит в своем сочинении список 12 ближайших советников царя, но не упоминает среди них имя Годунова!

Борису Годунову не повезло с историей и историками. С легкой руки А. С. Пушкина на нем лежит клеимо «убийцы» царевича Дмитрия, некоторые исследователи Смуты склонны записать на его счет и смерть царя Федора Ивановича. (Подробные известия о покушениях Годунова на жизнь последних представителей династии Калиты содержались в «Истории о разорении русском» монаха Иосифа, келейника первого патриарха Иова и его доверенного лица, посвященного во многие тайны придворной жизни; рукопись была использована историком В. П. Татищевым в его «Истории Российской», но сгорела при пожаре.) Возможно, в этих преступлениях Годунов не был виноват. Однако причастность Бориса Федоровича к гибели царевича Ивана осталась вне ноля зрения официальной историографии!

Подозрения Грозного в том, что Годуновы виновны в смерти старшего сына, основывались только на логических умозаключениях. Все следы преступления к тому времени были тщательно скрыты, признания заговорщиков можно было получить только пыткой, но… Пыточный приказ находился в руках заговорщиков — пост руководителя охранного ведомства в последние годы жизни Грозного занимал Богдан Бельский, который приходился двоюродным братом жене Бориса Годунова!

И поскольку первый шаг Грозный все-таки сделал, судьба его была предрешена…

Иван Васильевич скончался 17 марта 1584 года, не дожив нескольких месяцев до 54 лет. Пауль Одерборн так описывал смерть Грозного: «Несколько дней он ничего не говорил, не ел, не пил, не издавал ни звука, как будто бы немой. По прошествии нескольких дней к нему вернулась речь. В это время, видимо находясь в беспамятстве, он звал к себе сына Ивана…»

…«Странное, с виду бесполезное, а на самом деле весьма и весьма важное занятие — разгадывать, разыгрывать несбывшиеся исторические варианты», — писал историк Н. Я. Эйдельман. Как бы развивалась отечественная история в том случае, если бы царевич Иван остался в живых, сегодня даже трудно себе представить. Возможно, иными были бы результаты Ливонской войны: Россия могла сохранить часть завоеванных земель. Не пресеклась бы династия Рюриковичей, а значит, не наступила бы Смута, страна избежала бы гражданской войны… О том, какие надежды связывал народ с молодым великим князем, можно догадываться: в русских сказках Иван Царевич всегда воскресает. Но ведь это возможно только в сказках…