Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя)

ГЛАВА ПЕРВАЯ Начало / Юши-лань

У неба и земли есть начало. Небо неощутимо завершает все сущее, земля его ощутимо формирует. Единение в гармонии неба и земли — такова великая основа жизни. Холод и жара, солнце и луна, день и ночь дают представление об этом. Различия в облике, поведении и применении дают об этом знать.

Все существа, сочетаясь, завершаются и, расставшись, рождают. Познание сочетания есть познание завершенного; познание расставания есть познание рождения; тогда небо и земля покоятся в равновесии. При подобном равновесии все обретает свою истинную сущность и подобающий ей облик.

Небо состоит из девяти сфер, земля состоит из девяти областей. Девять гор стоят на земле, между ними девять проходов; меж вод девять равнин.

Существуют также ветры восьми родов и воды, бегущие шестью потоками.

Что значит девять сфер? В центре небо Срединное, его звезды Цзюэ, Кан и Ди. На востоке небо Лазурное, его звезды Фан, Синь и Вэй. На северо-востоке небо Изменчивое, его звезды Цзи, Доу и Цяньню. На севере небо Темное, его звезды Унюй, Сюй, Вэй и Инши. На северо-западе небо Сокровенное, его звезды Дунби, Куй и Лоу. На западе небо Блистающее, его звезды Вэй, Мао и Би. На юго-западе небо Киноварное, его звезды Цзуйси, Шэнь и Дунцзин. На юге небо Пламенное, его звезды Юйгуй, Лю и Цисин. На юго-востоке небо Ярое, его звезды Чжан, И и Чжэнь.

Что значит девять областей? Между реками Хэ и Хань область Юй, земля Чжоу. Между двумя реками область Цзи, земля Цзинь. Между реками Хэ и Цзи область Янь, земля Вэй. Восток — область Цин, земля Ци. На реке Сы область Сюй, земля Лу. Юго-восток — область Ян, земля Юэ. Юг — область Цзин, земля Чу. Запад — область Юн, земля Цинь. Север — область Ю, земля Янь.

Что значит девять гор? Куайцзи, Тайшань, Ванъу, Шоушань, Тайхуа, Цишань, Тайхан, Янчан, Мэнмэнь.

Что значит девять проходов? Дафэнь, Минъэ, Цзинюань, Фанчэн, Сяо, Цзинсин, Линцы, Гоучжу, Цзюйюн.

Что значит девять равнин? В У равнина Цзюйцюй, в Чу равнина Юньмэн, в Цинь равнина Янхуа, в Цзинь равнина Далу, в Лян равнина Путянь, в Сун равнина Мэнчжу, в Ци равнина Хайюй, в Чжао равнина Цзюйлу, в Янь равнина Дачжао.

Что значит восемь ветров? Ветер с северо-востока Пламенный, ветер с востока Затопляющий, ветер с юго-востока Душистый, ветер с юга Великий, ветер с юго-запада Леденящий, ветер с запада Пронизывающий, ветер с северо-запада Резкий, ветер с севера Морозный.

Что значит шесть потоков? Река Хэ, река Красная, река Дальняя, река Черная, река Цзян, река Хуай.

Область посреди четырех морей простирается с востока на запад на 28 000 ли, с юга на север на 26 000 ли. До истоков рек 8000 ли, до их устья также 8000 ли. Текут они по шести долинам; прославленных рек шестьсот. Каналов больших 3000, малых 10000.

Между четырьмя полюсами расстояние с востока на запад 597 000 ли, с юга на север также 597 000 ли.

Небо со звездами вращается, но небесный полюс неподвижен. К моменту зимнего солнцестояния солнце проходит самый длинный путь, обходя все четыре полюса; его тогда называют Темный Свет. К моменту летнего солнцестояния солнце проходит самый короткий путь, поднимаясь все круче. В тот момент, когда под звездой Шу день становится неотличим от ночи, на юге, в земле белых людей, Крепкое Дерево в полдень не отбрасывает тени, от крика не бывает эха. Солнце тогда в центре неба и земли.

Небо, земля и все сущее подобны телу человека. Это называется Великой Общностью. Множеству ушей, глаз, носов и ртов соответствует множество пяти злаков, холода и жара. Это называется множественным разнообразием, из коего образуются все существа. Небо отмеряет каждому.

Из всего, на что взирает мудрец, главный предмет интереса то, что ему сродни. Он погружен в то, что дает облик небу и земле, в то, что порождает громы и молнии. В инь и ян, тончайшем всего живого, обретают покой и равновесие люди и всякая тварь.

ГЛАВА ВТОРАЯ Что сродни / Ин тун

Когда властитель или царь устремляется к славе, небо всегда подает знак обитающему под ним народу. Во времена Хуан-ди небо явило сперва огромного дождевого червя и огромную медведку. Хуан-ди тогда сказал: «Победила ци земли». И поскольку победила ци земли, он сделал своим цветом желтый и своим занятием земледелие.

Когда настало время Юя, небо явило сперва травы и деревья, не гибнущие осенью и зимой. Юй тогда сказал: «Победила ци дерева». И поскольку победила ци дерева, он сделал своим цветом зеленый и своим делом озеленение.

Когда настало время Тана, небо сперва явило металлическое острие, выступающее из воды. Тан тогда сказал: «Победила ци металла». И поскольку победила ци металла, он сделал своим цветом белый и своим занятием обработку металлов.

Когда настало время Вэнь-вана, небо сперва явило огонь и красного ворона с пурпурным посланием в клюве на алтаре земли Чжоу. Вэнь-ван тогда сказал: «Победила ци огня». И поскольку победила ци огня, он сделал своим цветом красный и своим занятием огонь.

На смену огню всегда является вода. Небо должно явить знаки победы ци воды, и, поскольку будет явлена победа ци воды, следует сделать своим цветом черный и своим занятием воду. Если люди не поймут, что наступает эра ци воды, она быстро сменится эрой земли. Небо ведь только указывает срок, а не трудится вместо земледельца на поле.

Что сродни — тянется друг к другу. Если ци сродни, они сливаются, если звуки сродни, они перекликаются. Когда берут ноту гун, все настраиваются на гун; когда берут ноту цзюэ, все настраиваются на цзюэ. Если вылить воду на ровную землю, вода соберется в самых сырых местах. Если разложить хворост на равном расстоянии от огня, первым загорится самый сухой. Облака в горах похожи на ростки и травы, облака над водами — на рыбью чешую. Облака в засуху похожи на дым и огонь, облака в дождь — на речные волны. Нет ничего, что не было бы сродни его породившему; это как бы в наставление человеку. Так вослед дракону является дождь, вослед телу — тень; и там, куда является войско, вырастают волчцы и чертополох.

Причину счастья или горя люди заурядные видят в судьбе, но откуда им знать, где ее исток. Если разорять гнезда и уничтожать яйца, фениксы не явятся. Если выбивать зверя и питаться молодняком, цилинь не придет. Если спускать водоемы и брать рыбу, не останется ни драконов, ни черепах.

Не перечислить случаев, когда существа следуют общности. Родителям не следует унижать детей, правителю не следует унижать подданных. Когда правитель в согласии с подданными, они спешат к нему; когда в разладе, покидают его. Ибо если даже почитаемый правитель станет выдавать белое за черное, подданные не станут ему повиноваться. И отец, даже любимый, не увидит покорности от детей, если станет выдавать черное за белое.

Хуан-ди говорил:

Поэтому и говорится: быть сродни по плоти лучше, чем быть сродни по долгу; быть сродни по долгу лучше, чем быть сродни по власти; быть сродни по власти лучше, чем быть сродни по местопребыванию; быть сродни по местопребыванию лучше, чем быть сродни лишь по имени.

Властители были сродни по ци, цари были сродни по долгу, правители были сродни по власти, рвавшиеся в правители были сродни по местопребыванию. Оттого-то и были так слабы. Те, кто погубил себя, были сродни лишь по имени; эти были самыми жестокими.

Чем более жесток ум, тем более жестоко то, чему он сродни. Чем более тонок ум, тем тоньше то, чему он сродни. Посему, обращаясь к разуму, человек должен брать в нем тончайшее. Ибо тончайшее было тем, благодаря чему стали тем, чем они были, пять властителей и три царя.

Когда становление проходит в согласии с чем-либо, оно влечет всех сродных к единению с ним. Так Яо склонялся к добру, и все доброе обращалось к нему. Так Цзе склонялся к недоброму, и все недоброе к нему стекалось.

Во времена Шан говорили так: «Когда небо ниспосылает дурной знак или являет благое предзнаменование, это отнюдь не без основания». Этим хотели сказать, что счастье или горе суть следствия людских дел.

Посему, когда государство охвачено смутой, это не кончается лишь смутой, так как смута внутри влечет нашествие извне. Сама по себе смута внутренняя может и не привести к гибели, но, навлекая нашествие извне, она делает дальнейшее существование немыслимым.

То же и с войском. Его можно использовать ради достижения выгоды, можно использовать и для восстановления справедливости. Когда идут походом на царство, охваченное смутой и потому слабое, по причине его слабости победитель приобретает выгоды. Когда же идут походом на царство, охваченное смутой, ради восстановления справедливости, победитель обретает славу. Слава, да еще и выгода — это, конечно, соблазняет и средней руки властителя, не говоря об умном. Посему уступка земель, подношение дорогой утвари, смиренные речи и изъявления покорности недостаточны для предотвращения вторжения. Предотвратить его может лишь твердое правление внутри.

При твердом правлении не станут посягать ни ищущие выгод, ни ищущие славы. Пускающиеся в походы и военные предприятия действуют если не ради выгоды, то ради славы. Если же не чают ни славы, ни богатств, то и сильным, обширным царствам ни к чему такого рода предприятия. Подтверждение этому мы найдем в истории Ши Мо, по возвращении из Вэй убедившего Чжао Цзянь-цзы оставить мысль о нападении на это царство. Чжао Цзянь-цзы знал, можно сказать, когда действовать, когда затаиться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Отринуть сомнения / Цюй ю

В наш век среди людей внимающих все больше таких, кто подвержен сомнениям. И оттого, что их обуревают сомнения, внимают они зачастую ложному. А по этой причине умножается и число сомневающихся. Проистекают же эти сомнения главным образом из симпатий и антипатий к тому или иному человеку. Тот, кто обратит лицо к востоку, не увидит стены на западе; и кто взирает в сторону юга, не заметит страны на севере. Ибо мысль его прикована к определенному месту.

У некоего человека как-то пропал топор. Он подумал на сына своего соседа. Глядя на то, как тот идет, он убеждался, что у него походка укравшего топор. Лицом он тоже смахивал на укравшего топор. Речи вел, как укравший топор. Все его дела и поступки были точь-в-точь как у укравшего топор. Но тут он взялся копать в овраге и нашел свой топор. На другой день, когда он опять пригляделся к сыну соседа, ни в его движениях, ни в его внешности он не обнаружил ничего, что напоминало бы укравшего топор. Сын его соседа не изменился, изменился он сам. Он изменился в том смысле, что исчезли его сомнения.

В Чжу было в обычае нашивать нагрудные панцири на шелк. Гунси Цзи сказал чжускому правителю: «Не лучше ли связывать пластины крученым шелком? Ведь делает панцирь прочным отсутствие промежутков между пластинами. При нынешнем их заполнении панцирь лишь вполовину противостоит силе удара. Если взять крученый шелк, панцирь будет противостоять удару в полную силу, так как все промежутки будут заполнены». Чжуский правитель счел это резонным и спросил: «Где же нам добыть крученый шелк?» Гунси Цзи отвечал: «Пусть народ его делает». Чжуский правитель сказал: «Прекрасно!» — и отдал повеление, в котором чинам предписывалось использовать при изготовлении панцирей крученый шелк. Когда Гунси Цзи узнал, что его предложение принято, он, в соответствии с повелением, засадил всю семью за изготовление крученого шелка. Кое-кто возмутился этим и стал говорить: «Гунси Цзи хочет, чтобы панцири сшивались крученым шелком, потому что его семья производит много этого товара». Чжускому правителю это не понравилось, и он издал еще одно повеление, в котором чиновникам предписывалось при изготовлении панцирей не использовать крученый шелк.

Так чжуский правитель был введен в сомнение. Если сшивать панцири крученым шелком было разумно, то что же плохого было в том, что Гунси Цзи производил много этого товара? Если применение крученого шелка было неразумным делом, то что было бы проку, если бы Гунси Цзи не производил бы его вовсе? Производит или не производит Гунси Цзи крученый шелк — это отнюдь не достаточное основание для суждения о ценности его совета использовать крученый шелк. Это следует заметить себе.

В царстве Лу жил один урод. Как-то его отец на улице повстречал красавца Шан Го[343]. По возвращении домой он сказал своему соседу: «Шан Го все же далеко до моего сына!» Сын его был на самом деле выдающимся уродом, тогда как Шан Го — выдающимся красавцем. То же, что он счел выдающегося урода выдающимся красавцем, проистекало из сомнений, в которые его ввергла собственная любовь к сыну. Отличить же красивое от уродливого способен лишь тот, кто видит уродливое в красивом и красивое в уродливом.

Чжуан-цзы говорил: «Кто спокоен при игре на черепицу, забеспокоится при игре на серебряную застежку и потеряет самообладание при игре на золото. Умение тут одно, а из равновесия выводит то, что слишком увлекаются внешним. Когда же все внимание внешнему, пропадает внутренняя уверенность». О том человеке из Шу можно сказать, что он слишком был внимателен к внешнему.

Это также можно понять из истории с тем цисцем, которому хотелось золота, а также из истории о том, как завидовали друг другу последователи Мо-цзы: все они были чем-либо повержены в сомнение.

Один Лао Дань постиг это вполне. Остался возвышаться в одиночестве подобно могучему дереву, отрешившись от мирских забот и не стремясь ни к чему внешнему.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Слушать речи / Тин янь

Когда внимают речам других, не могут не составлять о них мнения. Ибо если не составлять мнения, невозможно отличить доброе от недоброго. Нет же большего несчастья, нежели не различать доброе и недоброе. Владыки трех династий царствовали именно потому, что умели отличить доброе от недоброго.

Ныне же мир пришел к упадку, дао мудрых царей предано забвению. Властители нашего века заботятся лишь о собственных удовольствиях и развлечениях: заняты тем, чтобы сделать огромными свои колокола и барабаны, роскошными свои павильоны и беседки, сады и парки. Посему они простирают руки к народному достоянию, мало раздумывают, предавая народ смерти ради удовлетворения своего гнева. Старые и слабые умирают от холода и голода, когда могли бы еще жить, сильные и крепкие терпят крах, нищают, впадают в униженное состояние. А тут еще гибель и плен, походы на ни в чем не повинные царства с целью приобретения земель, кары на ни в чем не повинный народ, налагаемые ради обретения выгоды. И при всем этом еще желают, чтобы храм предков пребывал в безопасности! Чтобы храмы земли и проса не подвергались опасности! Да что может быть труднее этого!

Если начнут говорить: «У такого-то много добра, а стены его дома обвалились от дождей, сторожевые псы передохли; силу его можно сокрушить!» — он будет обречен на уничтожение. Но если станут говорить: «В таком-то государстве голод, стены его столицы и городов невысоки, а оборона поставлена плохо; можно напасть и захватить его!» — государство же не будет уничтожено, тогда, можно сказать, отсутствует понимание аналогичности этих случаев.

В чжоуских книгах говорится: «То, что уходит, невозможно догнать и вернуть, то, что придет, невозможно поторопить. Поэтому тот, чей рассудок ясно отражает современность, может быть назван сыном неба». Посему для того, кто в нынешнем веке способен отличить доброе от недоброго, не составит труда царствовать.

Корень доброго и недоброго — в долге, а не в склонности. Тем не менее велико стремление сделать своим дао любовь к выгоде.

Тому, кто уходит в море и в пути уже десять дней или даже месяц, радостно, когда встречается что-то похожее на человека. А через год пути ему уже радостно увидеть любую вещь, которую ему приходилось видеть в срединных царствах. Потому, чем больше оторван он от человеческой приязни, тем глубже его тоска по ней. Народ во времена смуты, давно не видящий мудрых царей, днем и ночью желает их появления, не знает отдыха в этом желании. Поэтому разумный царь или способный государственный муж, желающий облагодетельствовать черноголовых, не может не принимать этого во внимание.

Свершения предшествуют славе, служба предшествует свершению, речи предшествуют службе. Кто не способен к службе, не способен и выслушать речь. Кто не способен понять обстановку, не способен и найти нужные слова. И кто говорит другим ласковые слова, действительно так думает или блистает красноречием?

Цзао Фу сначала учился у Дай Доу. Пэн Мэн сначала учился у Гань Ина. Первый в управлении колесницей во всем следовал Дай Доу, второй в стрельбе во всем следовал Гань Ину; никто из них не уклонялся с пути учителя. Поэтому люди считали их искусство врожденным. Оттого что они не уклонялись с пути учителя, первый гонял коней далеко и быстро, второй без промаха разил злых и мятежных.

Так что каждый человек тоже должен на чем-то оттачивать свой рассудок, и лишь после этого он может научиться слушать, что ему говорят. Тот, у кого рассудок не отточен упражнением, должен оттачивать его через ученье. Ибо ни в древности, ни в наше время не бывало так, чтобы без ученья были способны слушать.

Примеры этому можно найти в том, как Бо Гуй пристыдил Хуэй-цзы, или как Гунсунь Лун[344] уговаривал яньского Чжао-вана упразднить войско и как из-за этого ему пришлось познать нищету и одиночество; или как Кун Чуань разоблачил Гунсунь Луна; или как Ди Цзянь сделал затруднительным для Хуэй-цзы воспользоваться своими приемами. У этих четырех мужей суждения касались многого, а посему о них нельзя не поговорить отдельно.

ГЛАВА ПЯТАЯ Слушать внимательно / Цзинь тин

В старину, когда Юй мыл волосы, ему трижды приходилось их придерживать руками; когда он ел, ему трижды приходилось вставать из-за стола, чтобы оказать внимание мужам, владеющим дао, и познать то, знания чего ему не хватало. Познание того, чего не хватает, приводит к отказу от борьбы за вещи; на смену ей приходит спокойное и размеренное ожидание. И так же как все такому само собой достается, так же и все ему само собой высказывается.

Не таков правитель гибнущего царства: он склонен считать себя разумным и принижать достоинства других. Когда же достоинства других принижаются, они при речах лицемерят и не высказывают всего, что думают. Тот же, кто слушает, остается весьма доволен собой, но в суть вещей не проникает. Тут уж и при обладании всем миром добра ждать не приходится! Ибо это не что иное, как затмевать свет, расшатывать устойчивое, разрушать целостное и нарушать покойное. По этой причине нашли свою гибель Инь и Чжоу, нашел свою смерть Би Гань. И примеров такого рода не счесть.

В природе властителя ошибаться не в том, в чем у него имеются сомнения, а в том, насчет чего у него никаких сомнений нет. Ошибаться не в том, что он полагает неизвестным, а в том, что он полагает совершенно известным. А посему, хотя бы и не было сомнений, и было бы все известно, все же надлежит это исследовать всеми способами, измерить всеми доступными мерами и испытать на все лады снова и снова. Только при этом условии не может быть упущений в определении истинного и ложного, а равно ошибок в наградах и карах.

Как вышло, что Яо сумел отыскать мудрейшего в Поднебесной и поручить дела Шуню? Как вышло, что Шунь сумел отыскать мудрейшего в Поднебесной и поручить дела Юю? В суждениях своих они полагались всего лишь на собственный слух, вот и все. Кто способен распознавать, полагаясь на собственный слух, того можно считать осознавшим сущность жизни и судьбы.

В наше время те, кто ослеплен, не в состоянии познать сущность жизни и судьбы. Еще хуже те, кто не в состоянии даже определить толком, из чего проистекают свершения пяти предков и трех царей. А стало быть, откуда же им знать, что невозможно совершить в собственные их времена, откуда же им знать, чего не хватает в них самих? Нет ничего выше, чем знать эти вещи. Затем следует знание того, что этого не знают. Когда не знают, спрашивают, когда не способны, учатся. Чжоуская поговорка гласит: «Кто сам вспомнит, что надо учиться, тому не поздно наверстать».

Кто желает научиться быть разумным, должен поинтересоваться, откуда расцвет трех династий? А корень всем бедам в том, что считают себя знающими тогда, когда ровно ничего не знают. Слава не возьмется сама собой, и свершения сами собой не появятся. Государство не может существовать просто так: для этого необходимы разумные люди. Дао разумного человека огромно, но его трудно распознать, оно необычайно, но его трудно увидеть. Поэтому там, где является разумный человек, но его не слушают, слова его не западают в души людей. А когда слова его не западают в души, смысл их не осознают глубоко. Нет же ничего хуже, чем неглубокое осознание речей разумного человека.

Там, где правитель разумен, в мире порядок, и тогда разумный занимает высокое положение. Там, где правитель невежда, в мире смута, и тогда разумный занимает положение низкое. Ныне дом Чжоу близок к гибели, сына неба больше не существует. Большей же смуты, чем отсутствие сына неба, не бывает. Когда нет сына неба, сильные притесняют слабых, многочисленные насильничают над одинокими, а войны сменяют друг друга. От этого нет покоя. Таково наше время.

Посему тому, кто в наше время стал искать бы мужей, владеющих дао, пришлось бы отправиться средь четырех морей в горные лощины и удаленные сокровенные места. Только там, при благоприятном случае, можно их еще найти. Но стоит их найти, как ни одно желание не останется неисполненным, ни одно деяние не останется несвершенным.

Тай-гун ловил рыбу в источнике Цзы, ибо наступили времена Чжоу. Но Вэнь-ван сумел найти его и с его помощью стал царствовать. У Вэнь-вана была тысяча колесниц, а Чжоу был сыном неба, и все же сын неба утратил все, а владелец тысячи колесниц все обрел, ибо один знал, а другой нет.

Заурядные люди, простой народ действуют, не успев еще познать, повелевают, не успев еще оказать почести. Но мужи, обладающие дао, всегда сначала оказывают почести и разузнают и лишь потом могут употребить в полной мере разум и способности человека.

Примеры тому в том, как Шэн Шу давал советы Чжоу-гуну, а тот поистине умел его выслушать; или как циский Хуань-гун принимал невысокого чином Цзи; или как вэйский Вэнь-хоу принимал Тянь Цзыфана. Все они поистине умели оказать почести мужам достойным.

ГЛАВА ШЕСТАЯ Внимание корню / У бэнь

Заглянем в записи древних времен: среди помощников трех царей не было такого, чье имя бы не прославилось и плоды чьих трудов не покоились бы в безопасности. Это оттого, что заслуги их поистине велики.

В Песнях говорится:

Помощники трех царей способны были службу общему обращать также и на пользу себе лично. Помощники заурядных правителей в своих стремлениях к славе и плодам своих деяний сродни помощникам трех царей. Но все они были опозорены, а плоды их трудов всегда оказывались под угрозой. Все они страдали оттого, что больше заботились о себе, чем о государстве, и не смущались тем, что их правители не были самыми достойными в Поднебесной. Все беспокоились о том, что дом их недостаточно богат, а не смущались тем, что государство их невелико.

Это все равно что желать славы, все больше погружаясь в позор, или стремиться к покою, увеличивая опасности. Корень покоя или опасности, славы или позора заключен в правителе, корень же правителя — в храме предков. Корень храма предков — в народе. Порядок же или мятеж в народе зависит от соответствующих чинов.

В Переменах говорится: «Всегда следуя дао, можно ли допустить ошибку?» Смысл этих слов в том, что если в коренном нет отклонений, то и в последствиях действий всегда будет удача.

Но среди ныне занимающих чиновные посты царит суета и смута; а стоит им завидеть богатство как они жаждут его тут же заполучить. Собственную близость к правителю они стремятся обратить себе на пользу, а в обращении с народом нерешительны и трусливы. Разве таким образом можно заслужить уважение повелителя?!

Предположим, что некто станет следить за своим поведением, рассчитывая избежать позора, но стоит ему оказаться перед богатством, вещами или деньгами, как он тут же начнет все обращать себе на пользу. Если он и приобретет богатство таким образом, то не иначе как став разбойником. Ибо слава и богатство не приходят сами по себе. Они есть следствие заслуг на службе. Если же служба незначительна, а славы за нее желают великой, то это низость.

Стремление приобрести богатство и славу без соответствующих заслуг — беззастенчивость. Дао же низости и беззастенчивости не к лицу благородному мужу.

Сейчас многие говорят: «Пусть высшие возьмут меня на службу, и страна не будет знать бед». Но тем, кто берет таких на службу, не следовало бы так поступать; лучше было бы им позаботиться о том, чтобы сделать разумными самих себя. Ибо если им самим есть о чем позаботиться в отношении себя, то, будучи принятыми на государственную службу, как могут достичь того, чтобы забот не было у государства? Когда человек имеет нечто в руках, глупо с его стороны, если он станет бросать то, что имеет, и потянется за тем, чего он не имеет. Если не можешь навести порядок в стране, наведи хотя бы порядок у себя дома. Когда во внутренних делах сохраняешь родственность в отношениях с чужими, поддерживаешь связи с друзьями — это можно уже считать достижением. Но если в отношениях с родней не видно сыновнего почтения, а отношения с друзьями неискренни, тут уж никаких достижений нет, и к добру это никак привести не может.

Посему когда рассматриваешь человека, то не суди по тому, чего он еще не достиг, но употреби то, чего он уже достиг, и тогда тебе станет ясно, чего он еще не достиг. В древности те, кто шел на службу к правителям, непременно сначала показывали свои способности и лишь затем получали назначение; сначала доказывали делом свою силу и лишь потом поступали на службу.

Даже если властитель будет слишком щедр, подданный не должен всего принимать. В Больших одах говорится: «Шанди дарует тебе, да не усомнишься в душе», — тут речь о поведении верноподданного.

Примеры этому также в том, как чжэнский правитель осведомлялся о верности долгу Бэй Чжаня или как Бо И отвечал на вопросы наследника вэйского престола, чтобы тот не увеличивал налогов. Эти два мужа были близки к знанию корня.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Речь о великом / Юй да

В старину Шунь имел намерение охватить древность и современность, но не преуспел в этом — он сумел лишь стать ди. Юй имел намерение стать ди, но не преуспел в этом — он сумел лишь исправить нравы диких племен. Тан имел намерение продолжить дело Юя, но не преуспел в этом — он сумел лишь привести к повиновению четыре пограничья. У-ван имел намерение стать вровень с Таном, но в этом не преуспел — он сумел лишь идти путем царей. Пять бо имели намерение продолжить дело трех царей, но в этом не преуспели — они сумели лишь стать повелителями чжухоу. Конфуций и Мо Ди имели намерение утвердить в мире великое дао, но в этом не преуспели — они сумели лишь сделать известными свои имена.

Так что даже когда великий долг не имеет успеха, все же некие свершения есть.

В записях династии Ся говорится: «Доблесть-дэ сына неба всеобъемлюща и всепроникающа, она духовна и в ратных, и в мирных деяниях». Посему внимание должно быть уделено служению, истинное служение есть служение великой цели.

Когда земли обширны, в них водятся звери чансян, бутин, диу, цюньди, тяньди и бучжоу. Когда горы велики, в них водятся тигры, барсы, медведи, обезьяны и мартышки. Когда воды глубоки, в них плавают большие и малые драконы, черепахи, крокодилы, угри и осетры.

В записях династии Шан говорится: «В храме предков пяти поколений можно видеть чудеса, у властелина десяти тысяч колесниц могут быть удивительные замыслы». В пустом пространстве не может быть озер. В колодце не может завестись большая рыба. В молодом лесу не вырастет высокое дерево. При любых замыслах о вещах, дабы они свершились, следует исходить из великого, многого и долгого. Тогда в них можно поверить.

Конфуций рассказывал: «Ласточки борются из-за удобного места под крышей дома, молодые и старые кормят друг друга из клюва и весело щебечут вместе. Они считают себя в безопасности. И даже когда дает трещину дымовая труба, огонь начинает лизать балки стропил, ласточки тем не менее ведут себя по-прежнему. В чем же причина? В том, что они не знают, что беда скоро постигнет их самих». Среди подданных мало кто превосходит в разуме этих вот ласточек. И вот эти подданные, продвигаясь в рангах и жаловании, приобретая богатство и знатность, собирают отцов и сыновей, старших и младших братьев и своих родственников в одном государстве, весело щебечут вместе, но алтари земли и проса уже под угрозой. Дымовая труба совсем рядом, но они до последнего момента этого не сознают, ибо рассудок их ничем не отличается от рассудка ласточек.

Поэтому говорится: «Когда в мире великая смута, ни одно государство не может оставаться в безопасности; когда охвачено смутой целое государство, в нем ни в одной семье не будет покоя; когда смута в семье, ни один ее член не может быть в покое». Поэтому и говорят, что для того, чтобы привести в порядок малое, нужно, чтобы в порядке было большое; чтобы большое было в безопасности, нужно, чтобы в безопасности было малое. Только лишь, когда большие и малые, благородные и ничтожные полагаются друг на друга, способны они все вместе достичь радости. Но для того, чтобы утвердить в порядке ничтожных и малых, необходимо начать с благородных и великих.

Примеры этому можно найти в том, как Бо И давал советы относительно искусства царствовать вэйскому наследнику, или как Ду Хэ поучал чжоуского Чжао Вэнь-цзюня относительно умиротворения Поднебесной, или как Куан Чжан поставил в затруднительное положение Хуэй-цзы, дабы привести на царство циского царя.