М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

творений.

С Лермонтовым Смирнова познакомилась у Карамзиных в конце

1838 г. Затем поэт бывал и в доме у Смирновых. Он изобразил

Смирнову в начале незаконченной повести («Штосс»). Несмотря на

близкое знакомство, между ней и Лермонтовым никогда не было

таких коротких дружеских отношений, как, например, с С. Н. Карам­

зиной. Об этом свидетельствует и стихотворение «В простосердечии

невежды...», и фраза в письме поэта к С. Н. Карамзиной из Ставро­

поля от 10 мая 1841 г.: «Я хотел написать еще кое-кому в Петербург, в

том числе и госпоже Смирновой, но не знаю, будет ли ей приятен этот

дерзкий поступок, поэтому воздерживаюсь» ( Лермонтов,т. 4, с. 428).

2 В автобиографии Смирнова пишет: «Альбом всегда лежал на

маленьком столике в моем салоне. Он <Лермонтов> пришел как-то

утром, не застал меня, поднялся вверх, открыл альбом и написал

эти стихи...»

3 Аркадий Осипович Россет служил в конной артиллерии, был

сослуживцем братьев Карамзиных.

И. С. ТУРГЕНЕВ

Для Ивана Сергеевича Тургенева (1818—1883) творчество

Лермонтова было предметом постоянного восхищения. Поэтическое

влияние Лермонтова сказалось в поэмах Тургенева «Параша», «Раз­

говор», а в поэмах «Поп», «Помещик», «Андрей» Белинский усматри­

вал развитие традиций лермонтовских «иронических» поэм. В неко­

торых прозаических произведениях Тургенева появляется герой

печоринского типа (иногда в намеренно сниженных тонах). Реми­

нисценции из произведений Лермонтова выявляются во многих

стихотворениях Тургенева (об этом см.: ЛЭ,с. 583—584).

19 июля 1845 г. во французском журнале «Illustration» появилась

569

анонимная статья «De la littérature russe contemporaine» («О совре­

менной русской литературе»). В подзаголовке стояло: «Пушкин,

Лермонтов, Гоголь». Эта статья обратила на себя внимание как

во Франции, так и в России. Недавно было установлено, что она

написана И. С. Тургеневым. Здесь он впервые высказал свой взгляд

на поэзию Лермонтова, которого называет единственным соперником

Пушкина. «Никто не писал еще в России стихов столь энергичных

в своей простоте, в своей обнаженности, столь стремительных, столь

чуждых суетным украшениям, — пишет Тургенев в этой с т а т ь е . — Вся его

поэзия — это выражение неукротимой, мрачной и бурной души. Его

упрекали в том, что он вновь ввел в моду байроническую разочарован­

ность; но при этом ошибались в истинной природе его таланта. Не ми­

зантропия пресыщенного и разочарованного сердца вдохновляла его,

а негодование против вынужденной бездеятельности, ненависть — а не

скука, порожденная пустотой жизни» ( ЛН,т. 73, кн. 1, с. 285).

Полонский вспоминал, что «Героя нашего времени» Тургенев

называл «новым откровением» ( П о л о н с к и й Я. П. Мои студенче­

ские воспоминания. — Нива. Литературное приложение, 1898, № 12,

стб. 662).

Следует однако заметить, что, отдавая должное значению Лер­

монтова, Тургенев неизмеримо выше ценил Пушкина. «На

почве преклонения перед Пушкиным, — вспоминал К о н и , — прои­

зошел у Тургенева незабвенный для всех слушателей горячий спор

с Кавелиным, который ставил Лермонтова выше. Романтической

натуре Кавелина ропщущий, негодующий и страдающий Лермонтов

был ближе, чем величавый в своем созерцании Пушкин. Но Тургенев

с таким взглядом примириться не мог, и объективность Пушкина

пленяла его гораздо больше субъективности Лермонтова» ( К о ­

ни А. Ф. на жизненном пути, т. 2. СПб., 1912, с. 84).

Встречи Тургенева с Лермонтовым относятся к самому концу

1839 г. Взгляд будущего писателя-психолога точно схватывает и

мысленно фиксирует впечатление от облика поэта, так что через

тридцать лет уже великий русский писатель в своих воспоминаниях

даст непревзойденный по выразительности, проникновенности во

внутренний мир и психологической достоверности портрет поэта.

ИЗ «ЛИТЕРАТУРНЫХ И ЖИТЕЙСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ»

(стр. 296)

1 Софья Алексеевна Шаховская, соседка Тургеневых по имению,

жила в Петербурге на Пантелеймоновской улице (ныне дом № 11 по

улице Пестеля).

2 Эмилии Карловне Мусиной-Пушкиной посвящено стихотво­

рение Лермонтова «Графиня Эмилия...» (1839). По свидетельству

В. А. Соллогуба, Лермонтов был страстно в нее влюблен «и следовал

за нею всюду, как тень» (см. с. 347).

570

3 Андрей Павлович Шувалов,сослуживец Лермонтова по л.-гв.

Гусарскому полку (с февраля 1838 г.). С Лермонтовым он встречался

также у Карамзиных, а в конце 1839 г. вошел в «кружок шестнадцати».

4 Тургенев, вероятно, видел Лермонтова на маскараде в другой

день: 31 декабря 1839 г. бала в Дворянском собрании не было.

Первый номер «Отечественных записок» за 1840 г., где опубликовано

стихотворение «Как часто пестрою толпою окружен...», вышел

в середине месяца, так как цензурное разрешение на него было

получено 14 января (подробнее см.: Герштейн,с. 41—44).

М. А. КОРФ

Модест Андреевич Корф (1800—1876) учился в Лицее вместе

с Пушкиным и впоследствии часто встречался с ним (одно время

они жили по соседству), обменивался письмами, однажды получил

от Пушкина ценные книги, но отношения между ним и поэтом всегда

оставались холодными. Корф впоследствии сделал блестящую

карьеру: был доверенным лицом Николая I и членом Государственного

совета.

Если в воспоминаниях Корфа о Пушкине чувствуется откровенно

неприязненное, пристрастное отношение к поэту, то о Лермонтове

в своем дневнике он пишет совсем в других тонах, дает высокую

оценку ему как поэту, при описании ссоры его с Барантом он на

стороне Лермонтова. Корф подробно осведомлен о ходе дуэли

(о падении Баранта во время решительного выпада не было известно

из других источников). Он также хорошо знает положение Щерба­

товой и сочувствует ей.

В 1856 г. А. И. Философов, напечатавший в Карлсруэ «Демона»,

послал M. А Корфу три экземпляра книги и подробное письмо,

свидетельствующее о том, что Философов считает его лицом, осведом­

ленным в вопросах, связанных с текстом поэмы.

ИЗ ДНЕВНИКА

(стр. 298)

1 О М. Щербатовой (урожд. Штерич) см. примеч. 47 на с. 504.

2 О Бахерахт см. с. 505 наст. изд.

В. Г. БЕЛИНСКИЙ

Начало личного знакомства Лермонтова с Белинским (1811—

1848) относится к 1837 г. Эту первую их встречу в Пятигорске нельзя

назвать удачной: они не поняли друг друга. Их разговор передает

571

в своих воспоминаниях Н. М. Сатин (см. с. 251). До 1837 г. они

знакомы не были, хотя детство Белинского прошло в Чембаре,

в 15 верстах от Тархан, а затем они одновременно учились в Мос­

ковском университете, и эти обстоятельства нашли отражение в твор­

честве писателей.

Так, установлено, что в драме Лермонтова «Странный человек»

и в драме Белинского «Дмитрий Калинин» отразились одни и те же

события, происходившие в Пензенской губернии в имении помещицы

М. Я. Давыдовой и заставившие обоих юных авторов задуматься над

бесчеловечностью крепостнической действительности.

Белинскому принадлежат первые печатные отзывы о произве­

дениях Лермонтова. «Если это первый опыт молодого п о э т а , — писал

он о «Песне... про купца Калашникова», — то не боимся попасть

в лживые предсказатели, сказавши, что наша литература приобретает

сильное и самобытное дарование» ( Белинский,т. II, с. 411).

Еще не зная имени автора, Белинский пишет о «Тамбовской

казначейше»: «В XI томе («Современника») помещена целая поэма

«Казначейша». Стих бойкий, гладкий, рассказ веселый, остро­

умный — поэма читается с удовольствием» ( Белинский,т. III,

с. 57).

В дальнейшем появление каждого нового стихотворения Лер­

монтова в печати вызывало отклик Белинского.

Для эволюции мировоззрения Белинского, отказа его от «при­

мирения с действительностью» творчество Лермонтова сыграло

решающую роль. Один из друзей Белинского литературный критик

П. В. Анненков писал об этом в своих воспоминаниях: «Лермонтов

втягивал Белинского в борьбу с собою, которая и происходила на

наших глазах. Ничто не было так чуждо сначала всем умственным

привычкам и эстетическим убеждениям Белинского, как ирония Лер­

монтова, как его презрение к теплому и благородному ощущению

в то самое время, когда оно зарождается в человеке, как его горькое

разоблачение собственной своей пустоты и ничтожности, без всякого

раскаяния в них и даже с некоторого рода кичливостью. Новость

и оригинальность этого направления именно и привязывали Белин­

ского к поэту такой полной откровенности и такой силы. <...> Про­

должительное наблюдение этой личности, вместе с другими, родствен­

ными ей по духу на Западе, забросили в душу Белинского первые

семена того позднейшего учения, которое признавало, что время

чистой лирической поэзии, светлых наслаждений образами, психи­

ческими откровениями и фантазиями творчества миновало и что

единственная поэзия, свойственная нашему веку, есть та, которая

отражает его разорванность, его духовные немощи, плачевное состоя­

ние его совести и духа. Лермонтов был первым человеком на Руси,

который навел Белинского на это созерцание, впрочем, уже подготов­

ленное и самым психическим состоянием критика. Оно пустило

572

обильные ростки впоследствии» ( А н н е н к о в П. В. Литературные

воспоминания. М., 1986, с. 166—168).

Свои впечатления от произведений Лермонтова Белинский

обычно выражал очень эмоционально и в статьях и в письмах

к друзьям. В этом отношении очень характерны включенные в наст.

изд. отрывки из писем Н. В. Станкевичу и В. П. Боткину.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПИСЕМ И СТАТЕЙ

(стр. 300)

1 Николай Владимирович Станкевич,с которым Белинского

связывали теплые дружеские отношения, возглавлял философский

и литературный кружок, в который входил и Белинский.

2 Николай Тимофеевич Грановский, историк, профессор Мос­

ковского университета, был тесно связан с кружком Станкевича.

Есть свидетельства того, что Грановский хотя и не относился к Лер­

монтову так восторженно, как Белинский, но высоко ценил «Песню...

про купца Калашникова», «Спор» и другие произведения Лермонтова.

Об этом см.: Г и л л е л ь с о н М. И. Поэзия Лермонтова в салоне

Елагиных. — Исследования и материалы,с. 253—270. Узнав о смерти

поэта, Грановский писал: «По-прежнему печальные новости. Лер­

монтов, автор «Героя нашего времени», единственный человек

в России, способный напомнить Пушкина (capable de rapeler Pouchkine), умер той же смертью, что и последний. Он убит на дуэли

Мартыновым, братом молодой особы, которая фигурировала в его

романе под именем княжны Мери. Он был моего возраста» ( Исследо­

вания и материалы,с. 259).

3 Цитата из повести Н. В. Гоголя «Нос».

4 Василий Петрович Боткин— переводчик и литературный

критик, член кружка Станкевича, друг Белинского. Литературная

деятельность В. П. Боткина началась в «Телескопе» и «Молве»

в 1836 г., продолжалась в «Московском наблюдателе» в 1838 г.

и в «Отечественных записках» с 1839 г., а затем в некрасовском

«Современнике». О В. П. Боткине см: Егоров Б. Ф. В. П. Боткин —

литератор и критик. — Ученые записки Тартуского ун-та, 1963,

вып. 139, с. 20—81.

5 Имеется в виду первое отдельное издание «Героя нашего

времени» (СПб., 1840).

6 Ср. с воспоминаниями И. И. Панаева (с. 309—310).

7 Цитата из поэмы «Демон» (редакция 1838 г.).

8 Белинский готовил «Демона» для «Отечественных записок»

(сохранилась корректура), но поэма была запрещена цензурой,

в 1842 г. в шестой книжке журнала появились лишь отрывки

из нее. Подробнее об этом см.: М и х а й л о в а А. Белинский —

573

редактор Лермонтова. Из истории первопечатной публикации

«Демона» в «Отечественных записках» 1842 г. — ЛН,т. 57,

с. 261—272.

9 Это не продолжение «Договора», а вторая часть стихо­

творения «Я верю: под одной звездою...», посвященного Е. П. Рос­

топчиной. Но не исключено, что в первоначальный вариант «До­

говора» эти строки входили. Такое предположение высказывалось

в печати.

Обмен мнениями в отношении «Договора» между Белинским

и Боткиным не ограничился этим письмом.

В ответном письме от 22 марта 1842 г. Боткин писал Белин­

скому: «Я знал, что тебе понравится «Договор». В меня

он особенно вошел, потому что в этом стихотворении

жизнь разоблачена от патриархальности, мистики

и авторитетов. Страшная глубина субъективного я,

свергшего с себя все субстанциальные вериги. По моему

мнению, Лермонтов нигде так не выражался весь, во

всей своей духовной личности, как в этом «Договоре».

Какое хладнокровное, спокойное презрение всяческой

патриархальности, авторитетных, привычныхусловий,

обратившихся в рутину. Титанические силы были

в душе этого человека! <...> Внутренний, существенный

пафос его есть отрицание всяческой патриархальности,

авторитета, предания, существующих общественных

условий и связей. Он сам, может, еще не сознавал

этого — да и пора действительного творчества еще не

наступила для него. Дело в том, что главное орудие

всякого анализа и отрицания есть м ы с л ь , — а посмотри,

какое у Лермонтова повсюдное присутствие твердой,

определенной, резкой мысли — во всем, что ни писал

он; заметь — мысли, а не чувств и созерцаний. Не

отсюда ли происходит то, что он далеко уступает, как

ты замечаешь, Пушкину — «в художественности, вир­

туозности, в стихе музыкальном и упруго-мягком».

В каждом стихотворении Лермонтова заметно, что он

не обращает большого внимания на то, чтобы мысль

его была высказана изящно — его занимает одна

м ы с л ь , — и от этого у него часто такая стальная, острая

прозаичность выражения. Да, пафос его, как ты совер­

шенно справедливо говоришь, есть «с небом гордая

вражда». Другими словами, отрицание духа и миро­

созерцания, выработанного средними веками, или, еще

другими словами — пребывающего общественного

устройства. Дух анализа, сомнения и отрицания, со­

ставляющих теперь характер современного движения,

574

есть не что иное, как тот диавол, демон — образ, в кото­

ром религиозное чувство воплотило различных врагов

своей непосредственности. Не правда ли, что особенно

важно, что фантазия Лермонтова с любовию лелеяла

этот «могучий образ»; для него —

Как царь, немой и гордый, он сиял

Такой волшебно-сладкой красотою,

Что было страшно...

В молодости он тоже на мгновение являлся Пуш­

кину — но кроткая, нежная, святая душа Пушкина тре­

петала этого страшного духа, и он с тоскою говорил

о печальных встречах с ним. Лермонтов смело взглянул

ему прямо в глаза, сдружился с ним и сделал его царем

своей фантазии, которая, как древний понтийский царь,

питалась ядами; они не имели уже силы над ней —

а служили ей пищей; она жила тем, что было бы

смертию для многих (Байрона «Сон», VIII с т р о ф а , —

который ты должен непременно прочесть)» ( Б е л и н ­

с к и й . Письма, т. 2. СПб., 1914, с. 416, 419—420). В свою очередь,

Белинский отвечал на это: «Письмо твое о Пушкине и Лер­

монтове усладило меня. Мало чего читывал я умнее.

Высказано плохо, но я понял, что хотел ты сказать.

Совершенно согласен с тобою. Особенно поразили меня

страх и боязнь Пушкина к демону: «Печальны были

наши встречи». Именно отсюда и здесь его разница

с Лермонтовым. <...> О Лермонтове согласен с тобою

до последней йоты; о Пушкине еще надо потолковать»

( Белинский,т. XII, с. 94).

ИЗ РЕЦЕНЗИИ НА «ГЕРОЯ НАШЕГО ВРЕМЕНИ»

(стр. 303)

1 Об этом см. примеч. 4 на с. 534 наст. изд.

2 Цитата из «Евгения Онегина», гл. шестая, строфа XXXI.

3 Цитата из «Евгения Онегина», гл. шестая, строфа XXXVI

(дана в сокращении).

И. И. ПАНАЕВ

Иван Иванович Панаев (1812—1862) — писатель, журналист.

Его повести, 30—50-х гг., вначале окрашенные романтическими

тонами, а позднее близкие «натуральной школе», пользовались

большим успехом. В 1839—1841 гг., когда Лермонтов постоянно

575

печатался в «Отечественных записках», Панаев был деятельным

сотрудником этого журнала.

Его «Литературные воспоминания» содержат богатейший мате­

риал для истории русской литературы.

ИЗ «ЛИТЕРАТУРНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ»

(стр. 305)

1 В последние годы жизни, продолжая посещать балы, в том

числе роскошные празднества Воронцовых-Дашковых, Лермонтов

с большей охотой бывал и в литературных салонах В. Ф. Одоевского,

Карамзиных, отличавшихся от светских салонов тем, что собирали

людей, увлеченных литературой, наукой, приезжавших туда не для

пустой светской болтовни.

2 Дом писателя Владимира Федоровича Одоевского занимал

особое место в культурной жизни Петербурга. Человек разносторон­

ней образованности, удивительно трудолюбивый, Одоевский помимо

литературы углубленно занимался эстетикой, педагогикой, историей

и теорией музыки.

Многие современники называют Лермонтова среди постоянных

посетителей салона Одоевского.

3 С Краевским Лермонтова познакомил С. А. Раевский.

4 А. Я. Панаева встретила Лермонтова тоже у Краевского

в 1840 г. «Я видела Лермонтова один только раз — перед

его отъездом на Кавказ — в кабинете моего зятя,

А. А. Краевского, к которому он пришел проститься.

Лермонтов предложил мне передать письмо моему

брату, служившему на Кавказе. У меня остался

в памяти проницательный взгляд его черных глаз.

Лермонтов школьничал в кабинете Краевского,

переворошил у него на столе все бумаги, книги на пол­

ках. Он удивил меня своей живостью и веселостью

и нисколько не походил на тех литераторов, с которыми

я познакомилась» ( П а н а е в а А. Я. Воспоминания. М., 1972,

с. 86).

5 Панаев не понял причину раздражения Лермонтова: поэт сам

отдал поэму в «Современник». 15 февраля 1838 г. он писал

М. А. Лопухиной: «Я был у Жуковского и отнес ему, по его просьбе,

«Тамбовскую казначейшу»; он повез ее Вяземскому, чтобы прочесть

вместе; сие им очень понравилось — и сие будет напечатано в бли­

жайшем номере «Современника» ( Лермонтов,т. 4, с. 408). Недоволь­

ство Лермонтова, вероятно, было вызвано цензурными искажения­

ми, с которыми была напечатана поэма.

6 Это было 18 февраля 1840 г.

7 Просматривая корректуру статьи А. Н. Пыпина, где цитирова­

лись эти воспоминания, Краевский сделал на полях следующее

576

замечание: «Это вздор. Я привез Белинского к Лермонтову в Ордо-

нанс-гауз, куда он был переведен с Литейной гауптвахты за то,

что допустил к себе визит Баранта, обещав продолжить с ним дуэль

за границей. Тут только Белинский познакомился с Лермонтовым.

Был длинный разговор. Потом вскоре Лермонтов был сослан в послед­

ний раз, и Белинский не видел его ни у меня, ни в Ордонанс-гаузе»

( ЛН,т. 45—46, с. 370). Однако свидетельство Панаева подтвер­

ждается некоторыми деталями письма Белинского, где описывается

эта встреча (см. с. 301 наст. изд.). Если бы это была единственная

встреча Белинского с Лермонтовым, даже не считая неудачного зна­

комства в Пятигорске в 1837 г. (см. с. 250—251 наст. изд.), Белинский

не мог бы, например, сказать, что он «первый раз поразговорился

с ним по душам». Про присутствие при разговоре Краевского он

также не упоминает, а разговор в этом случае должен бы был

быть общим.

8 Лермонтов находился в ордонанс-гаузе на Садовой улице с 11

по 17 марта 1840 г., затем был переведен на Арсенальную гауптвахту

на Литейном проспекте, но после свидания с Барантом 22 марта

опять возвращен в ордонанс-гауз.

9 Ср. с письмом Белинского к Боткину (см. с. 301).

А. А. КРАЕВСКИЙ

Андрей Александрович Краевский (1810—1889) — один из

деятельнейших журналистов и издателей XIX в. Он был помощником

Пушкина в издании «Современника», в разные годы был редактором

газет «Литературные прибавления к «Русскому инвалиду», «Санкт-

Петербургские ведомости», «Литературная газета», и др. С 1839 г.

Краевский издавал «Отечественные записки», к участию в которых

привлек и Лермонтова. Подавляющее большинство прижизненных

публикаций Лермонтова осуществлено в «Отечественных записках».

С Лермонтовым Краевского познакомил С. А. Раевский.

Впоследствии Краевский получил известность как журналист-

делец, но в годы сотрудничества Лермонтова в «Отечественных запис­

ках» Краевский старался сделать свой журнал органом передовой

русской мысли, привлекая к участию в нем многих прогрессивных

писателей. Работа в «Современнике» сблизила его с писателями пуш­

кинского круга. Именно через Краевского стихотворение «Смерть

Поэта» стало известно В. А. Жуковскому, В. Ф. Одоевскому,

П. А. Вяземскому.

До 1839 г. при содействии Краевского было опубликовано

«Бородино» в «Современнике» и «Песня... про купца Калашникова»

в «Литературных прибавлениях к «Русскому инвалиду».

Когда в 1840 г. финансовые дела журнала «Отечественные

19 Лермонтов в восп. совр.

577

записки» оказались в критическом положении, Лермонтов с группой

других литераторов решили работать для журнала без гонорара ( PC,

1900, № 5, с. 297).

С Кавказа Лермонтов присылал Краевскому свои новые стихи,

между ними велась переписка, из которой уцелела только одна

записка Лермонтова.

Своих воспоминаний о Лермонтове Краевский не записал, но

в беседе с П. А. Висковатовым рассказал много интересных подроб­

ностей о литературных и журнальных планах Лермонтова, об инте­

ресе поэта к Востоку.

ВОСПОМИНАНИЯ

(В пересказе П. А. Висковатова)

(стр. 312)

1 К этому месту текста П. А. Висковатов сделал следующее

примечание: «Приводя слова Лермонтова, мы воспроизводим суть

того, что передавал Краевский. Граф Соллогуб тоже не раз сообщал

нам о планах Лермонтова относительно основания журнала. Он даже

проектировал подробную программу его. В чем она состояла,

Соллогуб пояснить не мог, утверждая, что не придавал «этим фанта­

зиям» серьезного значения! На спрос мой об этих программах у Кра­

евского Андрей Александрович отозвался: «Может быть! Лермонтов

часто и много об этом говорил, но чтобы он подробно и обстоятельно

на бумаге составлял свои проекты — этого не думаю» ( Виско­

ватов,с. 325).

2 Об этом см. собственноручную запись А. А. Краевского на

корректуре статьи А. Н. Пыпина о Лермонтове: «Отношения его

<Лермонтова> к Вяземскому и Жуковскому были почтительно-

холодны; а Жуковского он постоянно ругал за то, что он переводы

иностранных поэтов выдавал как бы за собственные произведения,

не обозначая, что это перевод» ( ЛН,т. 45—46, с. 372). А. П. Елагина

также отмечала после знакомства с поэтом «несочувствие к поэзии

Жуковского» ( Висковатов,с. 325).

М. Б. ЛОБАНОВ-РОСТОВСКИЙ

Михаил Борисович Лобанов-Ростовский (1819—1858), князь,

происходил из богатой и знатной семьи. Он был знаком с Лермон­

товым по «кружку шестнадцати» (возможно, и сам состоял членом

кружка). Особенно теплые дружеские отношения связывали его

с Кс. Браницким. Он приехал в Петербург после окончания Москов­

ского университета, поступил на службу. Позднее вспоминал свою

петербургскую жизнь как пустое и бесцельно растраченное время.

С годами у него сложились ярко выраженные оппозиционные

578

настроения. Подав в отставку, вступил в военную службу на Кавказе,

оттуда послал вел. кн. Александру Николаевичу анонимную записку,

в которой правдиво обрисовал положение на Кавказе, состояние

Кавказской армии. Записка произвела ошеломляющее впечатление

на Николая I. В Париже Лобанов-Ростовский посетил Герцена, и тот,

вначале отнесясь к нему иронически, затем охарактеризовал его как

«человека благородного, со всей широтой и богатством русской

натуры» ( Герцен,т. 24, с. 68). Возможно, Лобанов готов был взять

на себя какие-либо поручения по установлению связей Герцена с Рос­

сией или даже говорил о своем желании присоединиться к полити­

ческой эмиграции.

На Кавказе он занялся серьезным изучением мюридизма, для

чего учил восточные языки.

В своей книге о Лермонтове Э. Г. Герштейн причисляет воспо­

минания Лобанова о поэте к самым значительным. «Лобанов убеди­

тельно указывает на политическую подоплеку последней ссылки Лер­

монтова на Кавказ», — отмечает она (с. 166). Интересно также

свидетельство о том, что Лермонтову покровительствовала Е. М. Хит­

рово. Ни о ее роли в жизни Лермонтова, ни вообще об их знакомстве

из других источников ничего не известно. Преданный друг Пушкина,

Е. М. Хитрово хорошо знала В. А. Жуковского, П. А. Вяземского,

И. И. Козлова, А. И. Тургенева и Карамзиных. Она увидела в Лер­

монтове преемника Пушкина и, конечно, должна была с симпатией

и сочувствием отнестись к молодому поэту.

ИЗ ЗАПИСОК

(стр. 314)

1 Об А. Ф. Тиране см. на с. 529—530 наст. изд.

К. В. БРАНИЦКИЙ

Ксаверий Владиславович Корчак-Браницкий (1814?—1879),

граф, познакомился с Лермонтовым в л.-гв. Гусарском полку. В своей

книге «Славянские нации» он писал: «Что касается меня, поляка,

я рано стал испытывать глубокую ненависть к императору Николаю,

неумолимое бешенство которого обрушивалось на кровавые останки

моей страны». Николаю I была хорошо известна оппозиционность

Браницкого. Для того чтобы не упускать его из виду, император

назначил его адъютантом Паскевича. «Ум его отвратительно направ­

л е н , — отзывался он о Браницком. — Это молодая Франция, привитая

к старой Польше. Теперь я буду иметь его под рукой. Если он

попадется хоть в малейшем проступке, его участь будет тут же решена.

Я его зашлю в такие места, где и вороны не соберут его костей».

579

Но придворной службе Браницкий предпочитал службу на Кавказе,

а в 1845 г. ему удалось под предлогом болезни уехать во Францию.

В 1854 г. он принял французское подданство, т. е. сделался полити­

ческим эмигрантом. Деятельность его в эмиграции в основном заклю­

чалась в финансировании действий польских эмигрантов, так как он

наследовал огромное состояние. В конце жизни Браницкий вступил

во французскую консервативную партию.

Воспоминания Кс. Браницкого — самое содержательное свиде­

тельство об оппозиционном «кружке шестнадцати», членом которого

он был, и участии в нем Лермонтова. Боязнь скомпрометировать его

членов заставила Браницкого воздержаться от упоминания бывших

еще в живых членов кружка (кроме П. А. Валуева, положение кото­

рого было достаточно прочным — с 1861 г. он был министром внут­

ренних дел), поэтому им названы только десять человек, а уже

после выхода книги «Славянские нации» («Les nationalités slaves».

Paris, 1879) в письме к тому же И. С. Гагарину, в форме писем

к которому написана книга, назвал еще одного члена — Б. Д. Голицына.

О «кружке шестнадцати» см.: Герштейн,с. 129—217 и статью

в ЛЭ; об И. С. Гагарине — см. на с. 603—604 наст. изд.

ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ К КНИГЕ «СЛАВЯНСКИЕ НАЦИИ»

(стр. 315)

1 А. Н. Долгорукий погиб на дуэли с Яшвилем (см.: РА,1900,

№ 12, с. 620).

С. Т. АКСАКОВ

Сергей Тимофеевич Аксаков (1791—1859) — известный русский

писатель, автор «Семейной хроники» и «Детских годов Багрова-

внука». В своих воспоминаниях, рассказывая о встречах и пере­

писке с Гоголем, Аксаков дает широкую картину русской литератур­

ной жизни.

Описание именинного обеда Гоголя 9 мая 1840 г. расширяет

наше представление о круге знакомств Лермонтова в среде москов­

ских литераторов. Особенно интересно свидетельство о личной

встрече Лермонтова с Гоголем. Воспоминания Аксакова дополняются

записями в дневнике А. И. Тургенева, который дает более полный

перечень собравшихся: «9 мая... К Свербеевой. С ней

у крыльца. Там и Павлов. Оттуда к Лермонтову, не

застал, домой и к Гоголю на Девичье Поле у Погодина:

там уже la jeune Russie <молодая Россия> съехалась:

это напомнило мне и наш поддевиченский Арзамас

при Павле I. Мы пошли в сад обедать. Стол накрыт

580

в саду: Лермонт<ов>, к. Вязем<ский>, Баратынский,

Сверб<еевы>, Хомяков, Самарин, актер Щепкин,

Орлов, Попов, Хотяева и пр. Глинки; веселый обед.

С Лермонт<овым> о Барантах, о кн. Долгорук<ове>

и о Бахерахтше <Терезе Бахерахт>. Кн. Долгоруков

здесь и скрывается от публики. Жженка — и разговор

о религии. В 9 час. разъехались. Приехал и Чадаев...»

Из следующей записи в дневнике А. И. Тургенева известно

и о второй встрече Лермонтова с Гоголем: «10 мая... Вечер

у Сверб<еевой> с гр. Зубовой. Павлова: подарил ей

лиру. Очень довольна. Лермонтов и Гоголь. До 2 часов...»

( ЛН,т. 45—46, с. 419—420).

Высказывались предположения и о других встречах поэта

с Гоголем. См.: Г а с к о М. По следам одного сотрудничества. —

Радуга, 1972, № 3, с. 161—171; Он ж е . Лермонтов рисует Г о г о л я . —

Правда Украины, 1977, 3 марта.

Лермонтов и его творчество были еще раньше предметом обсуж­

дения в переписке Гоголя с Аксаковым. В середине 1840 г. Аксаков

писал Гоголю: «Я прочел «Героя нашего времени» в связи и нахожу

в нем большое достоинство. Живо помню слова Ваши, что Лермонтов-

прозаик будет выше Лермонтова-стихотворца» ( А к с а к о в С. Т.

История моего знакомства с Гоголем. М., 1960, с. 43). Свое отноше­

ние к прозе Лермонтова Гоголь высказал также в статье «В чем же,

наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность»: «Никто

еще не писал у нас такой правильной, прекрасной и благоуханной

прозой. Тут видно больше углубления в действительность жизни;

готовился будущий великий живописец русского быта» ( Г о г о л ь Н. В.

Полн. собр. соч., т. 8. Л., 1952, с. 402).

ИЗ «ИСТОРИИ МОЕГО ЗНАКОМСТВА С ГОГОЛЕМ»

(стр. 317)

1 Константин Сергеевич Аксаков, сын мемуариста.

А. ЧАРЫКОВ

А. Чарыков — офицер 20-й артиллерийской бригады. Участник

военных действий на Кавказе. Встречался с Лермонтовым в Ставро­

поле и Пятигорске в 1840—1841 гг.

К ВОСПОМИНАНИЯМ О M. Ю. ЛЕРМОНТОВЕ

(стр. 318)

1 Случай, рассказанный Чарыковым, не относится к ставро­

польскому балу. Ростопчина в том году не была на Кавказе.

581

2 Ипполит Александрович Вревскийучился в юнкерской школе

одновременно с Лермонтовым. После окончания Военной академии

служил на Кавказе. В 1840 г. участвовал в экспедиции в Малую

и Большую Чечню, осенью и зимой 1840—1841 гг. жил в Ставрополе,

где у него бывал и Лермонтов. А. П. Беляев в своих воспоминаниях

называет Вревского «одним из образованнейших и умнейших людей

своего времени» ( Б е л я е в А. П. Воспоминания декабриста о пере­

житом и перечувствованном. СПб., 1882, с. 434, 499—500).

О вечерах в доме И. А. Вревского см. также воспоминания

А. Д. Есакова (с. 333).

3 Николай Павлович Слепцовбыл зачислен в юнкерскую школу

16 сентября 1834 г., за два месяца до окончания ее Лермонтовым.

20 декабря 1840 г. Слепцов был назначен адъютантом А. С. Траскина

и находился в Ставрополе. Здесь он мог познакомиться с поэтом.

4 О другой математической игре, которой Лермонтов также

развлекал товарищей-офицеров, рассказывал Е. И. Майдель. Об этом

см.: М а р т ь я н о в П. К. Дела и люди века, т. 2. СПб., 1893,

с. 152—154.

Р. И. ДОРОХОВ

Руфин Иванович Дорохов (1801—1852) — сын героя Отече­

ственной войны 1812 г. И. С. Дорохова. Участник кавказской войны,

он был известен современникам своим удальством, многочисленными

дуэлями и громкими историями. Несколько раз он был разжалован

в солдаты, но опять получал офицерский чин благодаря храбрости

и хладнокровию в бою. А. С. Пушкин упоминает о своем знакомстве

с Дороховым и встрече с ним во Владикавказе («Путешествие

в Арзрум»). К нему обращено его стихотворение «Счастлив ты

в прелестных дурах...», см.: П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч. в 10-ти

томах, т. 6. Л., 1978, с. 557. Он явился прототипом образа Долохова

в «Войне и мире» Л. Н. Толстого.

До публикации письма Дорохова и статьи о нем А. В. Дружини­

на, хотя и было известно о его встречах с поэтом, характер их

отношений был не вполне ясен. Теперь очевидно, что именно Доро­

хова имел в виду Дружинин в своих «Письмах иногороднего под­

писчика». В одном из них он писал: «Во время моей послед­

ней поездки я познакомился с одним человеком, кото­

рый коротко знал и любил покойного Лермонтова,

странствовал и сражался вместе с ним, следил за всеми

событиями его жизни и хранит о нем самое поэтиче­

ское, нежное воспоминание. Характер знаменитого на­

шего поэта хорошо известен, но немногие из русских чи­

тателей знают, что Лермонтов при всей своей раздражи­

тельности и резкости был истинно предан малому числу

582

своих друзей, а в обращении с ними был полон женской

деликатности и юношеской горячности. Оттого-то до

сих пор в отдаленных краях России вы еще встретите

людей, которые говорят о нем со слезами на глазах

и хранят вещи, ему принадлежавшие, более чем драго­

ценность. С одним из таких людей меня свела судьба

на короткое время, и я провел много приятных часов,

слушая подробности о жизни, делах и понятиях чело­

века, о котором я имел во многих отношениях самое

превратное понятие. Наши разговоры происходили

в виду скал и утесов, в виду тех самых снеговых гор,

которые так любил великий поэт, угасший безвременно.

<...> Приятель мой долго жил на Кавказе и понимал

произведения Лермонтова так, как немногие их пони­

мают: он мог рассказать происхождение почти каждого

из стихотворений, событие, подавшее к нему повод,

расположение духа, с которым автор «Пророка» брался

за перо. Нечего и говорить, что он знал наизусть каж­

дую строчку своего бывшего друга и сожителя» (Библио­

тека для чтения, 1852, № 1, отд. 7, с. 119—120).

Дорохов и Лермонтов вместе служили в отряде А. В. Галафеева

в 1840 г., где они и познакомились.

Летом 1841 г. Дорохов был в Пятигорске и, возможно, при­

сутствовал при дуэли Лермонтова.

«Когда был убит Л е р м о н т о в , — рассказывает декаб­

рист А. С. Г а н г е б л о в , — священник отказывался было

его хоронить, как умершего без покаяния. Все друзья

покойника приняли живейшее участие в этом деле

и старались смягчить строгость приговора... Дорохов

горячился больше всех, просил, грозил, и наконец тер­

пение его лопнуло: он как буря накинулся на бедного

священника и непременно бы избил его, если б не был

насильно удержан князем Васильчиковым, Львом Пуш­

киным, князем Трубецким и др. (Гангеблов А. С. Вос­

поминания декабриста. М., 1888, с. 182—183).

ПИСЬМО К М. В. ЮЗЕФОВИЧУ

(стр. 321)

Впервые в публикации С. К. Кравченко в журн. «Радянське

лiтературознавство», 1971, № 9, с. 85, где воспроизведено по руко­

писи, хранящейся в ЦДIА УРСР, ф. 873, оп. 1., од. сб. 57, с. 5—6.

Печатается по этому изд.

1 Михаил Владимирович Юзефович,офицер, принимавший

участие в военных действиях на Кавказе, адъютант H. Н. Раевского

(младшего), друг Л. С. Пушкина. Впоследствии известный археолог.

583

2 Л. С. Пушкин получил чин майора.

3 Об этом отряде Лермонтов писал: «...я получил в наследство

от Дорохова, которого ранили, отборную команду охотников, со­

стоящую из ста казаков — разный сброд, волонтеры, татары и проч.,

это нечто вроде партизанского отряда, и если мне случиться с ним

удачно действовать, то авось что-нибудь дадут; я ими только четыре

дня в деле командовал и не знаю еще хорошенько, до какой степени

они надежны; но так как, вероятно, мы будем еще воевать целую

зиму, то я успею их раскусить» ( Лермонтов,т. 4, с. 423). Об этом

отряде см. также воспоминания К. X. Мамацева и ЛЭ,с. 254.

4 В ответ на письмо Юзефовича, обеспокоенного письмом Доро­

хова, Л. С. Пушкин писал: «Опасения его <т. е. Дорохова> насчет

Лермонтова, принявшего его командование, ни на чем не основано;

командование же самое пустое, вскоре уничтоженное, а учрежденное

единственно для предлога к представлению» (Радянське лiтературо-

знавство, 1971, № 9, с. 86).

А. В. ДРУЖИНИН

Александр Васильевич Дружинин (1824—1864) — писатель

и критик. Вначале был связан с «натуральной школой», со временем

стал одним из идеологов теории «искусства для искусства». Статья

Дружинина о Лермонтове представляет несомненную ценность. При

сопоставлении Лермонтова с Байроном он вполне обоснованно

оспаривает мнение С. С. Дудышкина о подражательном характере

творчества Лермонтова. Наибольший интерес в статье Дружинина

представляет пересказ воспоминаний Р. И. Дорохова о поэте.

Подробный разбор статьи Дружинина см.: Герштейн,с. 218—240.

ИЗ СТАТЬИ «СОЧИНЕНИЯ ЛЕРМОНТОВА»

(стр. 322)

1 Речь идет об издании: Л е р м о н т о в М. Ю. Соч. (Приведен­

ные в порядок и дополненные С. С. Дудышкиным). СПб., 1860.

2 Дружинин пользуется датировками произведений Лермонтова

по изданию Дудышкина, во многих случаях неточными. «Вид гор из

степей Козлова» и «Кинжал» датируются 1838 г.

3 Имеется в виду Руфин Иванович Дорохов (см. с. 582 наст. изд.).

4 Эти альбомы, вероятно, исчезли после гибели Дорохова на

Кавказе в 1852 г.

5 Как отметила Э. Г. Герштейн, эти сведения подтверждают

принадлежность Лермонтову дошедшего до нас в копии письма,

в котором идет речь о предполагавшейся дуэли между автором

письма и человеком, прославившимся «двадцатью поединками»

(см.: Лермонтов,т. 4. с. 432, 520—521).

584

6 Недооценка Дружининым юношеских стихотворений Лермон­

това вызвана тем, что к 1860 г, большая часть их еще не была

опубликована.

7 Цитата из поэмы «Уланша»: «Идет наш пестрый эскадрон...»

8 Сам Лермонтов писал об этих годах как об исключительно

тяжелых в своей жизни.

А. Д. ЕСАКОВ

Александр Дмитриевич Есаков, прапорщик 20-й артиллерийской

бригады, участвовал вместе с Лермонтовым в экспедиции в Малую

Чечню в октябре—ноябре 1840 г.; встречался с Лермонтовым также

в Ставрополе зимой 1840/41 г.

Мемуары Есакова датированы 16 декабря 1884 г.

МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ

(стр. 333)

Печатается в более полном виде, чем в изд. Лермонтов в воспо­

минаниях, 1972 .Дополнение — по тексту журн. «Русская старина»,

1885, № 2, с. 474—475.

1 Об И. А. Вревскомсм. с. 582 наст. изд.

2 Карл Карлович Ламберт— поручик Кавалергардского полка.

В июне 1840 г. Лермонтов жил вместе с ним в Ставрополе, затем

в июле они участвовали в экспедиции генерала Галафеева, в част­

ности в сражении при Валерике. Лермонтов и Ламберт запечатлены

в группе офицеров на рисунке в альбоме П. А. Урусова, изображаю­

щем привал по пути в крепость Темир-Хан-Шуру. За сражение

4 октября 1840 г. и Лермонтов и Ламберт отмечены в журнале

военных действий как «отличившиеся храбростию и самоотверже­

нием». Таким образом, Ламберт постоянно встречался с Лермонтовым

с начала лета 1840 г. до отъезда поэта в отпуск в середине января

1841 г.

3 О С. В. Трубецкомсм. с. 560—561 наст. изд.

4 Лев Васильевич Россильон— подполковник гвардейского Ге­

нерального штаба, квартирмейстер 20-й пехотной дивизии. В 1840 г.

участвовал в экспедиции в Чечню и часто встречался с поэтом.

В походной палатке Россильона в июле 1840 г. Д. П. Пален нарисовал

профильный портрет Лермонтова (об этом см.: Висковатов,с. 305).

Между поэтом и Россильоном сложились неприязненные отношения.

П. А. Висковатову он дал такую характеристику поэта:

«Лермонтов был неприятный, насмешливый человек

и хотел казатьсячем-то особенным. Он хвастал своею

храбростью, как будто на Кавказе, где все были храбры,

можно было кого-либо удивить ею!

585

Лермонтов собрал какую-то шайку грязных голово­

резов. Они не признавали огнестрельного оружия,

врезывались в неприятельские аулы, вели партизанскую

войну и именовались громким именем Лермонтовского

отряда.Длилось это не долго, впрочем, потому что

Лермонтов нигде не мог усидеть, вечно рвался куда-то

и ничего не доводил до конца. Когда я его видел на

Сулаке, он был мне противен необычайною своею

неопрятностью. Он носил красную канаусовую рубашку,

которая, кажется, никогда не стиралась и глядела

почерневшею из-под вечно расстегнутого сюртука

поэта, который носил он без эполет, что, впрочем, было

на Кавказе в обычае. Гарцевал Лермонтов на белом,

как снег, коне, на котором, молодецки заломив белую

холщовую шапку, бросался на чеченские завалы. Чистое

молодечество! — ибо кто же кидался на завалы вер­

хом?! Мы над ним за это смеялись» ( Висковатов,

с. 304—305).

Россильона возмущало также то, что Лермонтов ходил небритый,

ел из одного котла со своею командой, спал на голой земле, не

понимая того, что Лермонтов искал полного взаимопонимания

с людьми, которыми командовал, и не хотел для себя никаких

привилегий.

5 Имеется в виду портрет работы А. И. Клюндера. В настоящее

время находится в ИРЛИ.

К. X. МАМАЦЕВ

Константин Христофорович Мамацев (Мамацашвили; 1815 или

1818—1900) родился на Кавказе. Учился он в Павловском кадетском

корпусе, откуда в 1837 г. был выпущен офицером. Военную службу

начал на Кавказе. В начале 1840 г. подпоручик Мамацев был коман­

дирован в Чеченский отряд генерала А. В. Галафеева, куда в июне

того же года прибыл Лермонтов, высланный из Петербурга за дуэль

с Барантом.

К. X. Мамацев принадлежал к передовой части русского офицер­

ства, «был человеком незаурядных способностей и передовых взгля­

дов, видным военачальником и крупным деятелем грузинской куль­

туры» (Литературная Грузия, 1974, № 10, с. 83).

В своих неизданных записках Мамацев верно оценивает

расстановку сил в журналистике: так, он отмечает особое значение

«Московского телеграфа» и «Отечественных записок» под редакцией

его бывшего учителя Краевского в противовес «прочим журналам,

существовавшим прежде, как-то: «Библиотека для чтения» и тому

586

подобные, с отвратительно-подлою газетою («Северная) Пчела»,

скорее притупляли и извращали ум, чем развивали» ( ИРЛИ,ф. 265,

оп. 2, ед. хр. 1519, тетр. I).

Как явствует из записок Мамацева, в Тифлисе он часто видел

A. А. Бестужева на обедах у генерала Козлянинова. По его словам,

«он был знаком с другими декабристами, переведенными также сол­

датами из Сибири на Кавказ, например: два брата Беляевы, Нази­

мов и Лихарев, — люди эти пользовались всеобщим уважением за

свой ум и высокую нравственность» (там же, тетрадь II).

Общность взглядов и дружеские отношения связывали его

с грузинскими шестидесятниками и народниками, в частности

с Акакием Церетели.

Воспоминания Мамацева составили 18 тетрадей. Тетради 5—18

были обнаружены И. Л. Андрониковым и представлены для публи­

кации В. А. Мануйлову. Страницы, относящиеся к Лермонтову,

опубликованы им в «Трудах Ленинградского библиотечного инсти­

тута» (1957, т. 2, с. 241—249). Тетради 1—4 недавно обнаружены

B. С. Шадури у потомков Мамацева (см. его статью: «Новое о Кон­

стантине Мамацашвили, однополчанине М. Ю. Лермонтова». —

Литературная Грузия, 1974, № 10, с. 81—85). Наиболее полно вос­

поминания Мамацева о Лермонтове опубликованы В. А. Потто,

который пользовался не только записками Мамацева, но и его

устными рассказами (Кавказ, 1897, 5 сентября, № 235). Л. Н. Наза­

рова обратила внимание на то, что отношение Мамацева к Лермон­

тову в его записках гораздо сдержаннее, чем в более позднем пере­

сказе Потто. По мнению исследовательницы, это явилось следствием

общего отношения кадровых артиллеристов к петербургским гвар­

дейским офицерам, приезжавшим на Кавказ на недолгий срок.

С течением времени эти соображения потеряли значение для

Мамацева, и он уже с другим чувством стал вспоминать о своих

встречах с Лермонтовым (см.: Н а з а р о в а Л. Н. Однополчанин

М. Ю. Лермонтова. — Литературная Осетия, 1977, № 49, с. 104—106).

Маловероятным представляется свидетельство сына мемуариста

о том, что в их семье хранились письма Лермонтова к его отцу

1840 г., но в начале века сгорели. «Ни числа их, ни содержания

В. К. Мамацев не знал» ( ЛН,т. 45-46, с. 47).

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(В пересказе В. А. Потто)

(стр. 335)

1 Имеется в виду командование Лермонтова особым отрядом

«охотников». Об этом см. с. 584, 586 наст. изд.

587

Я. И. КОСТЕНЕЦКИЙ

Яков Иванович Костенецкий (1811—1885) происходил из укра­

инской дворянской семьи. Окончив в 1827 г. Полтавскую гимназию,

он переехал в Москву и в августе 1828 г. поступил на нравственно-

политическое (юридическое) отделение Московского университета,

где примкнул к передовому студенчеству и близко сошелся с Огаре­

вым и Герценом. «Чистые, благородные юноши», — писал Герцен

о Костенецком и его друзьях ( Герцен,т. VIII, с. 426). В 1832 г. за

участие в антиправительственном Сунгуровском кружке Костенец-

кий был лишен дворянства и сослан рядовым на Кавказ в Куринский

полк. В 1839 г. за отличие при штурме крепости Ахульго он был

произведен в прапорщики, а затем генерал П. X. Граббе взял его

к себе адъютантом. В 1842 г. Костенецкий был уволен в отставку

и поселился у себя на родине в Черниговской губ., где занимался

хозяйством и литературным трудом. «Воспоминания из моей студен­

ческой жизни», частью которых являются записки Костенецкого

о встречах с Лермонтовым, были написаны в 1872 г.

В мемуарах Костенецкого сказано, что в студенческие годы

Герцен, Огарев и А. Д. Закревский, друг Лермонтова, составляли

триумвират и были неразлучны ( РА,1887, кн. 1, с. 114). Однако

указанное свидетельство Костенецкого, который писал сорок лет

спустя после того, как события совершились, не может быть безого­

ворочно принято на веру. Ведь имя А. Д. Закревского, помимо этого

беглого упоминания мемуариста, не встречается ни в литературном

наследии Герцена, ни в материалах о нем. В «Былом и думах», где

Герцен подробно писал о своих университетских друзьях, Закревский

не упомянут. По-видимому, Костенецкий преувеличил близость

Закревского к Герцену и Огареву или просто ошибся.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(стр. 339)

1 Лермонтов поступил на нравственно-политическое отделение

Московского университета 1 сентября 1830 г.

2 Встреча Лермонтова с Костенецким в Ставрополе относится

к декабрю 1840 г.

3 Недружелюбный характер отношений между Лермонтовым

и мемуаристом объясняются не только склонностью поэта подшу­

чивать над окружающими, но и неумением Костенецкого глубже

вникнуть в противоречивую натуру Лермонтова. Утверждение Кос-

тенецкого, что Лермонтов не имел друзей, опровергается другими

мемуаристами (см. об этом статью А. В. Дружинина на с. 322,

328—329 наст. изд.).

588

П. П. ВЯЗЕМСКИЙ

Павел Петрович Вяземский (1820—1888) — сын поэта

П. А. Вяземского. Он был женат с 1852 г. на М. А. Бек (урожд.

Столыпиной), сестре А. А. Столыпина-Монго. Знакомство мемуа­

риста с Лермонтовым относится ко времени его юности — он был

тогда студентом Петербургского университета. Встречался с ним

и в 1833—1841 гг. у Карамзиных и Валуевых. Верноподданнический

образ мыслей, столь характерный для князя П. П. Вяземского-

чиновника, давал себя знать и в его студенческие годы; этим объясня­

ется сдержанное отношение к нему Лермонтова.

П. П. Вяземский знал о Лермонтове значительно больше того,

о чем сообщил в своих мемуарах. Не оставив развернутых воспоми­

наний о поэте, он вывел Лермонтова в качестве одного из действую­

щих лиц в «Письмах и записках» Омэр де Гелль, являющихся, по

мнению исследователей, литературной мистификацией. Подробнее

об этом см. статьи Л. Каплана и П. Попова ( ЛН,т. 45-46, с. 761—775).

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(стр. 342)

1 Имеются в виду три сестры Оболенские: Екатерина Васильевна,

Софья Васильевна, Наталья Васильевна.

2 Автограф стихотворения Лермонтова «На севере диком стоит

одиноко...», подаренный княгине Юсуповой П. П. Вяземским, нахо­

дится в настоящее время в ИРЛИ.

3 Лицемерие Николая I, его двуличное поведение при получении

известия о гибели Лермонтова заставили некоторых современников

сомневаться в том, что царь действительно произнес эту фразу.

Рассказ П. И. Бартенева окончательно убеждает в правдивости

этого утверждения: «Государь, по окончании литургии, вой­

дя во внутренние покои дворца кушать чай со своими,

громко сказал: «Получено известие, что Лермонтов убит

на п о е д и н к е , — собаке — собачья смерть!» Сидевшая за

чаем великая княгиня Мария Павловна Веймарская,

эта жемчужина семьи (la perle de famille, как называл

ее граф С. Р. Воронцов), вспыхнула и отнеслась к этим

словам с горьким укором. Государь внял сестре своей

(на десять лет его старше) и, пошедши назад в комнату

перед церковью, где еще оставались бывшие у бого­

служения лица, сказал: «Господа, получено известие,

что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит» ( РА,

1911, № 9, с. 160). Впервые фраза «Собаке — собачья смерть»,

сказанная Николаем I при получении известия о гибели Лермонтова,

была напечатана за границей, в анонимном предисловии к первому

полному переводу «Героя нашего времени» на английский язык (1854).

589

А. П. АРАПОВА

H. Н. ПУШКИНА-ЛАНСКАЯ

(стр. 343)

Александра Петровна Арапова (1845—1919) — дочь Натальи

Николаевны Пушкиной от ее брака с П. П. Ланским.

Имя Лермонтова — автора стихотворения «Смерть Поэта» —

было знакомо H. Н. Пушкиной уже через несколько дней после

смерти Пушкина. С. Н. Карамзина 10 февраля 1837 г. писала брату

Андрею: «Мещерский понес эти стихи Александрине Гончаровой,

которая попросила их для сестры, жаждущей прочесть все, что

касается ее мужа, жаждущей говорить о нем, обвинять себя и плакать»

(Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов. М.—Л., 1960,

с. 175). Личное знакомство H. Н. Пушкиной с Лермонтовым прои­

зошло в салоне Карамзиных не ранее января 1839 г., когда Наталья

Николаевна вернулась из имения Гончаровых (Полотняный завод)

в Петербург.

В. А. СОЛЛОГУБ

Владимир Александрович Соллогуб (1813—1882), граф, извест­

ный беллетрист 30—40-х гг., познакомился с Лермонтовым, видимо,

в 1839 г. у Карамзиных и затем часто встречался с ним с Петербурге.

Его первые прозаические вещи пользовались успехом и заслужили

одобрительные отзывы В. Г. Белинского, но в 1860-е гг. его уже

называли забытым писателем, и, наверное, поэтому он стал утвер­

ждать, что никогда серьезно литературой не занимался, а писал

только «по случаю».

Первый вариант воспоминаний Соллогуба о Лермонтове был

опубликован в 1865 г. в РА; в следующем году он вышел отдельной

книгой. После смерти писателя в 1886 г. в ИВпоявился расширенный

вариант воспоминаний, где были добавлены эпизоды на балу у Ворон­

цовых-Дашковых и на прощальном вечере у Карамзиных и неко­

торые др.

По свидетельству Висковатова, который дважды записывал рас­

сказы Соллогуба о Лермонтове, «граф его терпеть не мог и был

склонен умалять его талант. Хваля его, он делал уступку обществен­

ному мнению, но тут же всегда прибавлял что-нибудь, ясно сви­

детельствовавшее, что он в душе досадовал на славу, которую при­

обрел себе поэт... «Он, как и я, были только наездниками на русском

Парнасе. Ему посчастливилось больше меня, может быть, потому,

что он вовремя умер, а я имел глупость остаться жить, что, быть

может, очень приятно для меня, но не выгодно для моей славы»

(цит. по кн.: Висковатов,с. 446).

590

Неприязнь Соллогуба к Лермонтову проявилась и в письме его

к П. В. Шумахеру от 7 марта 1874 г.: «Лермонтов написал прекрасные

стихи в этом смысле <видимо, «Опять народные витии...»> и не посмел

их напечатать. Он был человек бесхарактерный и жертвовал своим

убеждением в угоду нашей грамотной челяди» (Щукинский сб. М.,

1912, с. 199).

В 1840 г. в «Отечественных записках» появилась повесть Сол­

логуба «Большой свет», где Лермонтов был выведен под именем

Леонина, в образе армейского офицера, который всеми силами стара­

ется втереться в великосветское общество, но играет там самую

незавидную роль.

Сам Лермонтов еще в конце 1838 г. писал в письме М. А. Лопу­

хиной о своем положении в свете: «...я каждый день езжу на балы:

я пустился в большойсвет; в течение месяца на меня была мода,

меня буквально разрывали. <...> Весь этот свет, который я оскорблял

в своих стихах, старается осыпать меня лестью; самые хорошенькие

женщины выпрашивают у меня стихи и хвастаются ими, как величай­

шей победой. <...> Было время, когда я в качестве новичка искал

доступа в это общество; это мне не удалось: двери аристократических

салонов были для меня закрыты; а теперь в это же самое общество

я вхожу уже не как проситель, а как человек, добившийся своих

прав...»

Может быть, Лермонтов когда-нибудь по-приятельски рассказы­

вал Соллогубу о своих неудачных попытках перед первой ссылкой

войти в светское общество, и тот воспользовался этим, сделав вид,

что ничего в этом отношении не изменилось. «...этот новый опыт

принес мне пользу, — пишет поэт в этом же письме, — потому что дал

мне в руки оружие против этого общества, и если оно когда-нибудь

станет преследовать меня клеветой (а это непременно случится),

то у меня по крайней мере найдется средство отомстить...» ( Лермон­

тов,т. 4. с. 413—414). Но когда повесть Соллогуба появилась в печати,

Лермонтов счел более разумным не принимать выпад Соллогуба на

свой счет, тем более что общие знакомые или не поняли намеков

Соллогуба, или предпочли держаться той же политики. Краевский

напечатал ее в своем журнале, Белинский отозвался о ней настолько

положительно, что это дало повод многим советским исследователям

утверждать, что в повести Соллогуба и нет ничего обидного для

Лермонтова (см.: З а б о р о в а Р. Б. Материалы о М. Ю. Лермонтове

в фонде В. Ф. Одоевского. — Труды Публичной б-ки им. M. Е. Салты­

кова-Щедрина, 1958, т. 5(8), с. 185—199, и в особенности: Р а й ф -

ман П. С. Стихотворение Лермонтова «Как часто пестрою толпою

окружен...» и повесть Соллогуба «Большой с в е т » . — Литература

в школе, 1958, № 3, с. 94—95).

В литературных кругах разговоры об антилермонтовской направ­

ленности повести велись сначала как бы шепотом, но в 1862 г.

591

А. А. Григорьев уже писал: «Как гласят никому уже не секретные

литературные преданья, в фигуре Леонина довольно ловко выставлена

комическая сторона великосветских стремлений поэта» (Время,

1862, № 12, с. 34).

После опубликования повести Лермонтов и Соллогуб продолжали

встречаться в обществе. По свидетельству А. Н. Струговщикова,

поэт и сам приезжал к Соллогубу, а тот посетил его на Арсенальной

гауптвахте, когда Лермонтов был арестован за дуэль с Барантом.

Соллогуб собирал списки произведений Лермонтова и некоторые

издал после его смерти в сборнике «Вчера и сегодня» («Штосс»,

«Ашик-Кериб», «Я хочу рассказать вам...», «Волшебные звуки»,

«Слышу ли голос твой...» и др.).

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(стр. 346)

1 Несколько рисунков, сделанных Г. Г. Гагариным во время

поездки в Казань, послужили толчком к замыслу книги, но в основном

писатель и художник работали одновременно. Об этом подробнее

см. в статье: С а в и н о в А. Н. Лермонтов и художник Г. Г. Гага­

р и н . — ЛН,т. 45-46, с. 463. «Аптекарша» впервые появилась в печати

в сб.: Русская беседа. Собр. соч. русских литераторов, издаваемое

в пользу А. Ф. Смирдина, т. 2. СПб., 1841.

2 О журнальных планах Лермонтова см.. также воспоминания

А. А. Краевского в пересказе П. А. Висковатова на с. 313 наст. изд.

3 См. о ней в воспоминаниях И. С. Тургенева на с. 296 наст. изд.

4 Соллогуб женился на Софье Михайловне Виельгорской

13 ноября 1840 г. Исходя из этого разговор Лермонтова с Соллогубом

об издании журнала происходил раньше. Между тем, по утверждению

других мемуаристов, о плане издания журнала Лермонтов рассказы­

вал друзьям лишь в 1841 г., во время своего последнего приезда

в Петербург.

5 Висковатову Соллогуб несколько иначе рассказывал об этом

эпизоде в 1877 г.: «Друзья и приятели собрались в квартире

Карамзиных проститься с юным другом своим, и тут,

растроганный вниманием к себе и непритворною

любовью избранного кружка, поэт, стоя в окне и глядя

на тучи, которые ползли над Летним садом и Невою,

написал стихотворение «Тучки небесные, вечные стран­

ники!..». Софья Карамзина и несколько человек гостей

окружили поэта и просили прочесть только что набро­

санное стихотворение. Он оглянул всех грустным взгля­

дом выразительных глаз своих и прочел его. Когда он

кончил, глаза были влажные от слез...» К этому

592

месту воспоминаний Соллогуба Висковатов сделал следующее

примечание: «Самый вечер у Карамзиных он описывает

как бы состоявшимся в 1841 г., в последний приезд

Лермонтова, что неверно. Мне он говорил: «Я хорошо

помню Михаила Юрьевича, стоявшего в амбразуре окна

и глядевшего вдаль. Лицо его было бледно и выражало

необычайную грусть — я в первый раз тогда заметил

на нем это выражение и, признаюсь, не верил в его

искренность» ( Висковатов,с. 300—301). «Демона» Лермонтов

читал у Карамзиных еще в 1838 г. В 1840 г., перед отъездом,

он, конечно, читал «Тучи». Возможно, С. Н. Карамзина в одно из

посещений Соллогуба и восхищалась отрывком «На воздушном

океане...», но это было намного раньше.

6 О предчувствиях Лермонтова перед последним отъездом из

Петербурга в 1841 г. известен рассказ А. М. Веневитиновой, дочери

М. Ю. Виельгорского, записанный П. А. Висковатовым: «По свиде­

тельству многих очевидцев, Лермонтов во время про­

щального ужина был чрезвычайно грустен и говорил

о близкой, ожидавшей его смерти. За несколько дней

перед этим Лермонтов с кем-то из товарищей посетил

известную тогда в Петербурге ворожею, жившую у Пяти

Углов и предсказавшую смерть Пушкина от «белого

человека»; звали ее Александра Филипповна *, почему

она и носила прозвище «Александра Македонского»,

после чьей-то неудачной остроты, сопоставившей ее

с Александром, сыном Филиппа Македонского. Лер­

монтов, выслушав, что гадальщица сказала его това­

рищу, с своей стороны, спросил: будет ли он выпущен

в отставку и останется ли в Петербурге? В ответ он

услышал, что в Петербурге ему вообще больше не

бывать, не бывать и отставки от службы, а что ожи­

дает его другая отставка, «после коей уж ни о чем

просить не станешь». Лермонтов очень этому смеял­

ся, тем более что вечером того же дня получил от­

срочку отпуска и опять возмечтал о вероятии отстав­

ки. «Уж если дают отсрочку за отсрочкой, то и

совсем в ы п у с т я т » , — говорил он. Но когда нежданно

пришел приказ поэту ехать, он был сильно пора­

жен. Припомнилось ему «предсказание» ( Висковатов,

с. 332—333).

7 Такого рисунка Лермонтова не сохранилось.

* Имеется в виду немка-гадалка Александра Филипповна

Кирхгоф, которая упоминается в письмах и дневниках современни­

ков Пушкина и Лермонтова.

593

8 Французский перевод стихотворения «Е. М. Хитровой» («Вам

холод света незнаком...»), о котором говорит Соллогуб, неизвестен.

Русский текст его за подписью одного Соллогуба был опубликован

в «Отечественных записках» (1841, № 2, отд. 3, с. 251).

К. А. БОРОЗДИН

Корнилий Александрович Бороздин и его старший брат Николай

учились в Петропавловском училище, куда были помещены для

подготовки к поступлению в Училище правоведения. Оба брата были

определены в пансион Адриана Тимофеевича Крылова, учителя рус­

ской словесности, о котором Бороздин пишет в своих воспоминаниях.

Позднее Бороздин закончил Московский университет и служил

в Симбирске, Ярославле и Петербурге. С 1854 г. он переезжает на

Кавказ, где знакомится с Николаем Петровичем Колюбакиным.

В своей работе «Упразднение двух автономий» он писал

о Колюбакине как прототипе Грушницкого ( ИВ,1885, № 1, с. 41).

Рукопись воспоминаний Бороздина, сохранившаяся в архиве

С. Н. Шубинского, редактора «Исторического вестника», не имеет

подписи, и долгое время автором ошибочно считался И. П. Забелла.

В статье Л. И. Бройтман «Новые сведения о последнем приезде

Лермонтова в Петербург в 1841 г.» (Русская литература, 1987, № 3,

с. 140—145) аргументированно доказывается принадлежность их

К. А. Бороздину.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(стр. 350)

Печатается по рукописи: ГПБ,ф. 874, № 30.

1 Воспоминания Бороздина интересно сопоставить с заметкой

«Памяти Лермонтова», подписанной инициалами «Н. Кр.» (Новое

время, 1910, 24 марта/6 апреля, № 12224, с. 5). Автор ее в 1841г.

(тогда ему было 11 лет) жил в доме матери К. А. Бороздина Татьяны

Тимофеевны. В этой публикации не только подтверждается адрес

дома, где жила Е. А. Арсеньева, но и описывается сам дом:

«Е. А. Арсеньева жила в своем доме на Шпалерной улице. В 1841 году

этот деревянный одноэтажный дом был в 9 окон по улице. Двор был

просторный, но застроен, и через ворота на заду сообщался с домом

Лобанова на Захарьинской улице. В доме Лобанова жила Татьяна

Тимофеевна Бороздина, большая приятельница Е. А. Арсеньевой».

Далее описывается трагический момент, когда Е. А. Арсеньева полу­

чила известие о гибели Лермонтова.

2 В 1841 г. Е. А. Арсеньевой было 68 лет.

594

3 Кивер с кистью Лермонтов никогда не носил. Это ошибка

мемуариста.

4 Лермонтов выехал из Петербурга 14 апреля 1841 г.

5 Э. А. Шан-Гирей также утверждает, что Колюбакин — прото­

тип Грушницкого.

Е. П. РОСТОПЧИНА

Знакомство Евдокии Петровны Ростопчиной (урожд. Сушковой;

1811—1858) с Лермонтовым относится к юношеским годам поэта,

когда он жил и учился в Москве. Она была сестрой С. П. Сушкова,

товарища Лермонтова по Московскому университетскому пансиону

(он учился двумя классами ниже поэта) и кузиной Е. А. Суш-

ковой. Лермонтов был увлечен будущей поэтессой, посвятил

ей стихотворение «Крест на скале» (1830) и новогодний мадригал

«Додо» (1831). Затем их жизненные пути разошлись, и только десять

лет спустя, во время последнего приезда Лермонтова в столицу,

происходит взаимное дружеское сближение. По воспоминаниям

С. П. Сушкова, зимой 1841 г. Лермонтов и Ростопчина «сошлись

в одном общем им дружественном семействе Екатерины Андреевны

Карамзиной (вдовы нашего знаменитого историографа Николая

Михайловича и родной сестры князя Петра Андреевича Вяземского),

где они встречались по вечерам почти ежедневно. Весьма скоро они

сблизились между собою, потому что между ними было много общего

и сочувственного: оба были почти одних лет (Лермонтов немного

моложе), оба очень умны и остроумны, оба поэты с юного возраста,

оба принадлежали к одному кружку общества, имели общих друзей,

и оба в своей еще недолгой жизни уже успели испытать разочарования

и невзгоды, каждый из них в своем роде» ( Р о с т о п ч и н а Е. П.

Соч., т. 1. СПб., 1890, с. XIV. Из «Биографического очерка», напи­

санного С. П. Сушковым).

По словам С. П. Сушкова, «в последние месяцы пребывания

Лермонтова в Петербурге и его жизни, нередко сходились мы по утрам

у моей сестры» (там же, с. XXI).

Уезжая на Кавказ, Лермонтов подарил Ростопчиной альбом,

в который вписал посвященное ей стихотворение: «Я верю: под одной

звездою...» (1841). В свою очередь, Ростопчина посвятила Лермон­

тову стихотворение «На дорогу!» (27 марта 1841). После отъезда

поэта Ростопчина передала Е. А. Арсеньевой свой сборник «Стихо­

творения» (1841) с надписью: «Михаилу Юрьевичу Лермонтову

в знак удивления к его таланту и дружбы искренней к нему самому.

Петербург, 20 апреля 1841».

28 июня 1841 г. Лермонтов писал бабушке: «Напрасно вы мне

не послали книгу графини Ростопчиной; пожалуйста, тотчас же по

получении моего письма пошлите мне ее сюда, в Пятигорск» ( Лер-

595

монтов,т 4, с. 429). Но исполнить эту просьбу Е. А. Арсеньева не

успела. В настоящее время книга хранится в библиотеке ИРЛИ, куда

она поступила из Лермонтовского музея.

Первым откликом Ростопчиной на гибель Лермонтова было ее

стихотворение «Нашим будущим поэтам», написанное 22 августа

1841 г., через два дня после того, как до нее дошло известие о без­

временной кончине поэта ( Р о с т о п ч и н а Е. П. Стихотворения,

т. II. СПб., 1856, с. 83).

В стихотворении «Пустой альбом», написанном в ноябре 1841 г.,

Ростопчина снова обратилась к трагическому событию и воссоздала

живой облик поэта в дружеской обстановке салона Карамзиных:

Но лишь для нас, лишь в тесном круге нашем

Самим собой, веселым, остроумным,

Мечтательным и искренним он был.

Лишь нам одним он речью, чувства полной,

Передавал всю бешеную повесть

Младых годов, ряд пестрых приключений

Бывалых дней, и зреющие думы

Текущия поры... Но лишь меж нас,

На ужинах заветных, при заре

(В приюте том, где лишь немногимрaд,

Разборчиво-приветливый хозяин),

Он отдыхал в беседе не притворной,

Он находил свободу и простор,

И кров как будто свой, и быт семейный...

О! живо помню я тот грустный вечер,

Когда его мы вместе провожали,

Когда ему желали дружно мы

Счастливый путь, счастливейший возврат:

Как он тогда предчувствием невольным

Нас испугал! Как нехотя, как скорбно

Прощался он!.. Как верно сердце в нем

Недоброе, тоскуя, предвещало!

(Там же, с. 96—97)

Памяти Лермонтова посвящено и стихотворение «Поэтический

день» (1843). Принадлежность обоих поэтов к близкому социальному

кругу обусловила и совпадение некоторых общественных оценок.

Так, стихотворение Ростопчиной «Поклонникам Наполеона» (1840)

и лермонтовское «Последнее новоселье» (1841) отмечены общностью

оценки судеб революции во Франции, противопоставлением титани­

ческой личности Наполеона «крамольной», безнравственной Фран­

ции 1830-х гг.

Письмо Ростопчиной о Лермонтове написано в 1858 г. Оно

адресовано французскому писателю Александру Дюма-отцу, посетив­

шему Россию в середине 50-х гг.; в беседах с Ростопчиной Дюма

расспрашивал о судьбе русских писателей. Впервые письмо было

опубликовано в его книге «Le Caucase. Journal de voyages et romans»

596

(Paris, 1859, p. 147—150). Два года спустя появился первый русский

перевод П. Роборовского в книге: Д ю м а Ал. Кавказ. Путешествия

А. Дюма. Тифлис. 1861, с. 451—462.

ИЗ ПИСЬМА К АЛЕКСАНДРУ ДЮМА

(стр. 358)

1 Лермонтов родился в ночь с 2(14) на 3(15) октября 1814 г.

2 Дон-Жуан, Лара, Манфред — герои одноименных произве­

дений Байрона.

3 Речь идет о Е. А. Сушковой (см. ее воспоминания на с. 86—

130 наст. изд.).

4 Неустанные заботы бабушки поэта способствовали упрочению

положения Лермонтова в кругу гвардейской «золотой» молодежи.

5 22 ноября 1834 г. Лермонтов был произведен в корнеты не

егерского, а л.-гв. Гусарского полка.

6 О прозвище Лермонтова см. примеч. 32 на с. 502 наст. изд.

7 Речь идет об истории взаимоотношений Лермонтова и

Е. А. Сушковой.

8 Говоря об «обращении к императору», Ростопчина имеет

в виду эпиграф стихотворения (об этом см. примеч. 40 на с. 502

наст. изд.).

9 Приказ о переводе Лермонтова из Нижегородского драгунского

полка, находившегося на Кавказе, в Гродненский гусарский полк,

расквартированный в Селищенских казармах под Новгородом, был

подписан 11 октября 1837 г.

10 Имеется в виду начало повести Лермонтова «Штосс» («У гра­

фа В... был музыкальный вечер...»).

11 Проводы Лермонтова у Карамзиных состоялись вечером

12 апреля 1841 г.

Фр. БОДЕНШТЕДТ

Фридрих Боденштедт (1819—1892) — немецкий писатель, поэт,

переводчик. Его книги о России и переводы на немецкий язык Пуш­

кина, Козлова, Тургенева и в особенности Лермонтова сыграли

важную роль в деле ознакомления немецкого читателя с русской

культурой.

Боденштедт приехал в Москву в 1840 г. в качестве учителя

немецкого языка в дом князя M. Н. Голицына. В Москве он прожил

три года и познакомился там в 1841 г. с Лермонтовым. Впоследствии

Боденштедт посетил Крым и Кавказ, жил в Тифлисе.

В результате путешествий по России появляются его книги

«Народы Кавказа и их борьба с Россией за свою независимость»

(1848), «Тысяча и один день на Востоке» (1850) и «Песни Мирза

597

Шафи, с прологом Боденштедта» (1851). «Песни Мирза Шафи» при­

несли Боденштедту поэтическую славу, переведены на многие языки,

и в последующих изданиях он приписал себе их авторство полностью.

О Лермонтове Боденштедт рассказал в двух своих книгах:

в послесловии к двухтомнику переводов Лермонтова (M. Lermontoff's

Poetischer Nachlaß... Berlin, 1852. Bd. 2) и в воспоминаниях

( B o d e n s t e d t Fr. Erinnerungen aus meinem Leben. Berlin,

1888, B. 1).

На русском языке отрывки из воспоминаний Боденштедта

о Лермонтове появились в «Современнике» (1861, № 2, отд. 2, с. 317—

336) в статье М. Л. Михайлова «Заметка о Лермонтове». После этого

они неоднократно перепечатывались в популярных изданиях

и в избранных сочинениях Лермонтова. M. Е. Салтыков-Щедрин

высоко оценил воспоминания Боденштедта о Лермонтове, отмечая,

что хотя его «мнение и не выясняет нам всего Лермонтова, но оно

указывает, с какими требованиями следует приступать к характери­

стике этой личности» ( С а л т ы к о в - Щ е д р и н M. Е. Собр. соч.,

т. 9. М., 1970, с. 391).

Двухтомник переводов Боденштедта 1852 г. — первое собрание

сочинений Лермонтова на иностранном языке. В этом издании поме­

щены 19 стихотворений, русские оригиналы которых неизвестны.

Боденштедт объяснял, что переводы сделаны с текстов, которые ему

показывал М. П. Глебов. Есть основание предполагать, что это вообще

не переводы, а только подражания. Решить этот вопрос трудно,

так как в переводе Боденштедта и такие стихотворения, как «Дума»

и «Смерть Поэта», в значительной степени утратили свою политиче­

скую остроту. Стихотворения эти были опубликованы в русском

прозаическом переводе Чирикова ( PC,1873, № 3, с. 394—402)

и в стихотворных переводах П. А. Висковатова ( PC,1879, № 10,

с. 353—358) и Д. Д. Минаева ( ИВ,1883, № 9, с. 595—600).

ИЗ ПОСЛЕСЛОВИЯ К ПЕРЕВОДУ СТИХОТВОРЕНИЙ

ЛЕРМОНТОВА

(стр. 365)

1 Цитата из «Полтавы» Пушкина.

2 Под «долгим заточением» Боденштедт имеет в виду ссылку

на Кавказ.

3 После гибели Лермонтова Мартынов рассказывал, что

в «Герое нашего времени» выведена его сестра Наталья. Считая это

оскорбительным, он, очевидно, убедил в этом Глебова.

4 Павел Александрович Олсуфьев — сын двоюродного брата

M. Н. Голицына, в доме которого Боденштедт был гувернером.

5 П. А. Висковатов, ссылаясь на Боденштедта, утверждал, что

имеется в виду А. И. Васильчиков, но этому противоречит то, что

мемуарист называет его другом детства поэта.

598

6 У Лермонтова волосы были темные, но спереди была прядь

светлых волос, поэтому одни мемуаристы называют его брюнетом,

а другие блондином.

7 Описание наружности Лермонтова, сделанное Боденштедтом,

в некоторых чертах настолько близко к портрету Печорина, что

существует предположение о влиянии романа Лермонтова на воспо­

минания Боденштедта. Но можно предположить также и то, что Лер­

монтов использовал при создании образа Печорина наблюдения над

своей внешностью, а Боденштедт подметил это сходство.

8 Воспоминания Е. П. Ростопчиной см. на с. 358—364 наст. изд.

9 По свидетельству Ф. Кугельман, К. Маркс считал мастерство

в описании природы отличительной чертой творчества Лермонтова

( М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Об искусстве, т. 2. М., 1976, с. 563).

ВОСПОМИНАНИЯ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ

(стр. 371)

1 Лермонтов был в Москве не в марте, а в апреле 1841 г.

2 При жизни Лермонтова вышел один сборник его стихотво­

рений: Л е р м о н т о в М. Ю. Стихотворения. СПб., 1840. Следующее

издание появилось через полтора года: Л е р м о н т о в М. Ю.

Стихотворения. СПб., 1842, ч. 1—3.

3 Далее в тексте следует стихотворный перевод «Родины» на

немецкий язык.

4 «Герой нашего времени» неоднократно переводился на немец­

кий язык. См.: К а н д е л ь Б. Л. Библиография переводов романа

«Герой нашего времени» на иностранные я з ы к и . — Л e р м о н ¬

т о в М. Ю. Герой нашего времени. М., 1962, с. 209—210.

5 Далее в тексте — стихотворение «Благодарность» в переводе

Боденштедта на немецкий язык.

А. В. МЕЩЕРСКИЙ

Александр Васильевич Мещерский (1822—1900) — князь, офи­

цер, участник Кавказской войны, впоследствии Крымской войны,

затем московский предводитель дворянства. Между ним и поэтом

сложились дружеские отношения. По семейным преданиям, у Мещер­

ского хранились письма Лермонтова, которыми он очень дорожил

(см.: Новый мир, 1988, № 4, с. 217).

С 1838 г. Мещерский — юнкер Оренбургского уланского полка.

Постоянно вращаясь в великосветских и литературных кругах, он

был знаком со многими лицами, хорошо знавшими поэта: Карам­

зиными, В. Ф. Одоевским, М. Ю. Виельгорским, И. П. Мятлевым,

Ю. Ф. Самариным и др.

599

Все они в воспоминаниях Мещерского получили живые, конкрет­

ные характеристики. Мещерский считал, что прототипом Печорина

был Столыпин-Монго. По-видимому, мемуарист не был хорошо осве­

домлен о жизни поэта. Зато память его сохранила истории, которые

рассказывал сам Лермонтов.

К воспоминаниям Мещерского у биографов Лермонтова сложи­

лось осторожное отношение. Вызвано оно упоминанием об украин­

ском имении Лермонтова (или Е. А. Арсеньевой) и поездке туда

поэта. Ни то, ни другое не подтверждается.

По всей вероятности, Мещерский принял очередной забавный

анекдот за случай, происшедший с самим Лермонтовым.

Воспоминания Мещерского печатались в РА(1900—1901) и

затем вышли отдельной книгой (М., 1901).

ИЗ МОЕЙ СТАРИНЫ. ВОСПОМИНАНИЯ

(Отрывки)

(стр. 373)

Впервые — РА,1900, № 9, с. 79—84. Печатается по этому изд.

1 Речь идет, видимо, о Наталье Мартыновой.

2 Принадлежность Лермонтову имения на Украине, как указы­

вается выше, сомнительна. Но сразу после публикации воспоминаний

Мещерского появилась заметка А. Маркевича ( РА,1900, № 12,

с. 622—624), в которой сообщалось о небольшом имении около

местечка Переволочно в Полтавской губ., в 30—40-е гг. принадлежав­

шем некоей Арсеньевой. Автор заметки высказывает предположение,

что об этом имении и пишет Мещерский.

3 П. Д. Золотницкий, с которым Лермонтов познакомился в

1838 г. у Карамзиных (ср. воспоминания Ю. Ф. Самарина на с. 383

наст. изд.).

А. Н. ВУЛЬФ

Алексей Николаевич Вульф (1805—1881) — сын П. А. Осиповой

от первого брака; учился в Дерптском университете, служил в депар­

таменте разных податей и сборов, затем поступил на военную службу.

Выйдя в отставку, жил в Тригорском.

Пушкин был дружески расположен к Вульфу. Однажды он дал

ему такую характеристику: «Он много знал, чему научаются в универ­

ситетах, между тем как мы с вами выучились танцевать. Разговор

его был прост и важен. Он имел обо всем затверженное понятие,

в ожидании собственной поверки. Его занимали такие предметы,

о которых я и не помышлял» ( П у ш к и н А. С. Полн. собр. соч.

Л., 1949, т. 12, с. 308—309).

600

ИЗ ДНЕВНИКА

(стр. 379)

Печатается по изд.: В у л ь ф А. Н. Дневники. М., 1929, с. 382—

383, с проверкой по журн. PC,1870, № 4, где напечатано впервые.

1 Лев Сергеевич Пушкин.

В. И. КРАСОВ

ИЗ ПИСЬМА К А. А. КРАЕВСКОМУ

(стр. 380)

Василий Иванович Красов (1810—1854) — поэт, которого Чер­

нышевский назвал «едва ли не лучшим из наших второстепенных

поэтов в эпоху деятельности Кольцова и Лермонтова» ( Ч e р н ы ¬

ш е в с к и й Н. Г. Полн. собр. соч. в 15-ти томах, т. 3, с. 200).

Одновременно с Лермонтовым осенью 1830 г. Красов поступил

на словесное отделение Московского университета. Здесь он примкнул

к кружку Н. В. Станкевича. «В этом к р у ж к е , — писал К. С. Аксаков, —

выработалось уже общее воззрение на Россию, на жизнь, на литера¬

туру, на м и р , — воззрение большей частью отрицательное». С 1832 г.

Красов печатает стихи сначала в «Телескопе» и «Молве», затем

в «Библиотеке для чтения» и «Московском наблюдателе». С 1839 г.

стихи Красова появляются вместе со стихами Лермонтова в «Отече­

ственных записках», и в некоторых можно обнаружить влияние

«Думы» и других стихотворений Лермонтова, ряд стихотворений

Красова можно рассматривать как вариации на лермонтовские темы,

а «Благодарность» Лермонтова, возможно, — полемический ответ на

«Молитву» Красова.

В университете Красов сделал попытку познакомиться с Лер­

монтовым, уговорив Вистенгофа вступить с ним в разговор ( Виско­

ватов,с. 119). Эта попытка кончилась неудачей.

Впервые письмо опубликовано в статье Н. Л. Бродского «Поэты

кружка Станкевича». — Известия ОРЯС Акад. наук, 1912, № 4, с. 24.

В наст. изд. печатается по рукописи ( ГПБ,ф. 391) А. А. Краев­

ского.

Ю. Ф. САМАРИН

Юрий Федорович Самарин (1819—1876) — публицист, фило­

соф, славянофил. В 1838 г. окончил Московский университет, в 1844 г.

защитил магистерскую диссертацию на тему «Стефан Яворский

и Феофан Прокопович». Самарин познакомился с Лермонтовым

в 1838 г. Их связывали доверительные, дружеские отношения. После

смерти поэта Самарин принимал участие в публикации его произве-

601

дений. Тема самосознания русского народа в разговоре его с Лермон­

товым возникла не случайно: общественная и публицистическая

деятельность Самарина связана с борьбой за отмену крепостного

права. Так, например, в 50-е гг. ходила в рукописи его записка

«О крепостном состоянии и переходе из него к гражданской свободе».

Позднее состоял в редакционных комиссиях по выработке крестьян­

ской реформы. Славянофильские симпатии Самарина отразились на

его оценке личности и творчества Лермонтова.

ИЗ ДНЕВНИКА

(стр. 381)

1 Отрицательная оценка Самариным «Героя нашего времени»

объясняется его славянофильскими настроениями. Он считал, что

личность Печорина не органична для русской действительности,

и осуждал произведение, не несущее положительной программы:

Лермонтов с его талантом оказался, по его мысли, в нравственном

«долгу» перед современниками. С этим, вероятно, связан его отзыв

о Лермонтове, приведенный в студенческих воспоминаниях Я. П. По­

лонского: «Неужели он до сих пор еще не сознает своего великого

призвания» ( П о л о н с к и й Я. П. Соч., т. 2. М., 1986, с. 425).

2 На Солянке жил Александр Петрович Оболенский (1780—

1855), женатый на тетке Ю. Ф. Самарина. Дочь Оболенских Варвара

Александровна с 1838 г. стала женой друга Лермонтова Алексея

Александровича Лопухина. Самарин виделся у Оболенских с Лер­

монтовым в первой половине января 1838 г.

3 Имеется в виду именинный обед Гоголя в саду М. П. Погодина

9 мая 1840 г. (об этом см. воспоминания С. Т. Аксакова на с. 317

наст. изд.).

4 Лермонтов беседовал с Самариным об Иване Сергеевиче Гага­

рине, участнике «кружка шестнадцати» (о нем см. ниже).

5 Лермонтов прибыл в Москву 30 января 1841 г. Таким образом,

эта встреча Лермонтова с Самариным относится к самому концу

января — началу февраля. Россетти— по-видимому, Клементий

Осипович, брат А. О. Смирновой-Россет.

6 Вероятно, тот же К. О. Россет.

7 Речь идет о Дмитрии Григорьевиче Розене, однополчанине

Лермонтова по л.-гв. Гусарскому полку.

8 Лермонтов рассказывал Самарину о Сергее Васильевиче

Трубецком, который был ранен в сражении при Валерике (11 июля

1840 г.).

По поводу этого места в дневнике Самарина Э. Г. Герштейн

пишет: «Многоточие, поставленное самим Самариным, восстанавли­

вает для нас пропущенную ассоциацию. Между политическими выво­

дами Лермонтова и издевательствами, которым подвергал Трубецкого

Николай I, была прямая связь. Каждый эпизод, ранящий чувство

602

человеческого достоинства и напоминающий о неограниченной власти

царя-самодура, приводил к размышлениям об общем политическом

положении страны» ( Герштейн,с. 190—191). Далее исследователь­

ница реконструирует в своей книге возможный ход разговора.

9 Лермонтов и Самарин ездили на народные гуляния под Но­

винское.

10 Вероятно, речь идет о Петре Дмитриевиче Золотницком,

поручике л.-гв. Кирасирского полка, знакомом Лермонтова и Карам­

зиных. Подробнее о нем см.: Пушкин в письмах Карамзиных. М.—Л.,

1960, с. 347—348.

11 По всей вероятности, Николай Михайлович Левицкий и Алек­

сандр Михайлович Иваненко, поручики л.-гв. Кирасирского полка.

12 Стихотворение Лермонтова «Спор» впервые было напечатано

в журн. «Москвитянин» (1841, ч. 3, № 6, с. 291—294).

Автограф «Спора» с пометкой Ю. Ф. Самарина («Писан рукою

Лермонтова и подарен мне») хранится в архиве Самарина ( ГБЛ,

ф. 265, к. 132, ед. хр. 1). Кроме того, среди бумаг Ю. Ф. Самарина

сохранился список стихотворения Лермонтова «Я к вам пишу слу­

чайно; право...» с пометкой Самарина: «Подарено автором» ( ГБЛ,

ф. 265, к. 132, ед. хр. 7). В этом списке стихотворение имеет

заглавие «Валерик», которое отсутствует в черновом автографе.

13 Текст рукописи обрывается. Как установила Э. Г. Герштейн,

далее в дневнике Самарина «вырезано семь листов, из которых, как

видно по корешкам, два листка с оборотом были заполнены сплошным

текстом (на странице, где обрывается запись, заметны следы от

чернил следующей вырезанной страницы). Содержание утраченной

записи восстановить невозможно...» ( Сборник ИМЛИ,с. 121).

ИЗ ПИСЕМ К И. С. ГАГАРИНУ

(стр. 383)

1 Иван Сергеевич Гагарин— писатель, чиновник Московского

архива иностранных дел, член «кружка шестнадцати». В 1843 г. он

покинул Россию и вступил в орден иезуитов. Гагарин был знаком

и часто встречался с Жуковским, Вяземским, Чаадаевым, Тютчевым

и Пушкиным.

На Гагарине черным пятном лежит подозрение в авторстве или

участии в составлении анонимного пасквиля, который стал причиной

дуэли Пушкина с Дантесом. Мнения современников разделились.

Если, например, А. И. Васильчиков считал, что Гагарин участвовал

в этом гнусном деле, то С. А. Соболевский был твердо уверен, что

это клевета. Н. С. Лесков, который посетил Гагарина во Франции,

вынес убеждение в его невиновности. Гагарину он дает такую харак­

теристику: «Гагарин совсем не отвечал общепринятому вульгарному

представлению об иезуитах. В Гагарине до конца жизни сохранялось

много русского простодушия и барственности, соединенной с тою

603

особою кадетскою легкомысленностью, которую часто можно заме­

чать во многих русских великосветских людях... Гагарин был положи­

тельно добр, очень восприимчив и чувствителен. Он был хорошо

образован и имел нежное сердце... Он не был ни хитрец, ни человек

скрытный и выдержанный...» ( Щ е г о л е в П. Е. Дуэль и смерть

Пушкина. М., 1987, с. 407).

Сам Гагарин в своем оправдательном письме писал: «...в Петер­

бурге я везде бывал и почти ежедневно встречался с Л., и во все

это время помину не было о моем мнимом участии в этом темном

деле» ( т а м же, с. 403). Инициалом «Л.» Гагарин, по всей вероят­

ности, обозначил Лермонтова. Конечно, если бы Лермонтов подо­

зревал Гагарина в составлении пасквиля на Пушкина, он не стал бы

с ним встречаться.

2 О «кружке шестнадцати» см. воспоминания Кс. Браницкого

на с. 315 наст. изд. Из названных Кс. Браницким десяти участников

кружка в 1840 г. на Кавказ уехали, кроме Лермонтова, А. А. Столы-

пин-Монго, Д. П. Фридерикс, А. Н. Долгорукий, С. В. Долгорукий

и Н. А. Жерве.

П. И. МАГДЕНКО

Петр Иванович Магденко (1817 или 1818 — после 1875) —

полтавский и екатеринославский помещик. Рассказ его о монете,

которую Лермонтов бросал, чтобы решить, куда ехать, подтвержда­

ется письмом московского знакомого Лермонтова А. А. Кикина

1841 г.: «Лермонтов в последнем письме к Мартынову писал сюда,

что он кидал вверх гривенник, загадывал, куда ему ехать. Он упал

решетом. Сие означало в Пятигорск, и оттого там погиб» ( PC,1896,

№ 2, с. 316).

Публикация воспоминаний Магденко ( PC,1879, № 3, с. 525—

530) вызваларезкое возражение П. К. Мартьянова, который ссылался

на разрешение лечиться в Пятигорске, полученное Лермонтовым

и Столыпиным. Однако документы, о которых пишет Мартьянов,

получены в ответ на рапорт В. И. Ильяшенкова, коменданта г. Пяти­

горска, следовательно, после приезда туда поэта ( ИВ,1880, № 4,

с. 879—882).

ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕРМОНТОВЕ

(стр. 386)

1 В тексте первой публикации было напечатано: «Летом 1841 го­

да», что лишает воспоминания всякой достоверности, т. к. 13 мая

Лермонтов уже приехал в Пятигорск. Но Висковатов утверждал, что

в рукописи Магденко было написано: «Весной 1841 года». Исправ­

ление Висковатова внесено в наст. изд.

604

2 Ремонтер— должностное лицо военного ведомства, занимаю­

щееся приобретением лошадей для войсковых частей.

3 А. А. Столыпин-Монго был капитаном Нижегородского драгун­

ского полка.

М. X. ШУЛЬЦ

Мориц Христианович Шульц (1806—1888) — полковник Гене­

рального штаба, встретился с Лермонтовым в Ставрополе в 1841 г.

В дальнейшем принимал участие в обороне Севастополя и в русско-

турецкой войне 1877—1878 гг. Дослужился до чина генерала.

Воспоминания Шульца известны в двух вариантах: в пересказе

Градовского ( ИВ,1902, № 11) и в пересказе А. Бежецкого (псевд.

А. Н. Маслова) (Новое время, 1891, 15 июля, № 5522), где фамилия

Шульца полностью не обозначена. Там он именуется Ш-ъ. Вариант

А. Бежецкого отличается подробным описанием штурма Ахульго,

участия в нем Шульца, его ранения. История любви мемуариста

изложена совершенно иначе, лишена трогательной романтической

окраски. Первая встреча с Лермонтовым и разговор с ним приводятся

со всеми подробностями. По этой версии, явившись в Ставрополь

к генералу Граббе, Шульц застал Лермонтова в его приемной. Он

«был при шарфе и временно исполнял при Граббе должность

ординарца».

Узнав, что Шульц участвовал в штурме Ахульго, поэт сказал:

«Какая жалость, что я не попал под Ахульго, это,

говорят, была удивительная экспедиция... Ну, все равно,

я теперь тоже кое-что увижу. Я отправляюсь на днях

с отрядом Галафеева. Наш полк уже там». Беседа

продолжалась на тему о предстоящем походе. Лермон­

тов собирался выехать со дня на день и поэтому инте­

ресовался всем, что касается похода; кстати, он рас­

спрашивал о том, какие заказать вьюки и что брать

с собой и чего не брать.

Через четверть часа его позвали к генералу, а затем

вышел и сам генерал, который воздал должное храб­

рости Шульца.

«Это еще больше расположило ко мне Лермон­

това, — рассказывает Шульц, — и мы пошли вместе

с ним завтракать. За бутылкой чихиря он просил меня

рассказать про дело, в котором я был ранен, и очень

волновался, слушая мой рассказ. «О чем же вы думали,

когда вы лежали один в горах?..» — «Вы лучше спро­

сите, чем я бредил, — отвечал я, — и затем передал ему

то, что вы уже слышали». — «Это очень редкий слу-

605

чай, — сказал он, пожимая мне руку на прощание, —

желал бы я быть на вашем месте...» — «Будто?» Лер­

монтов нахмурился и сказал: «Неужто вы сомневае­

тесь?.. Ах, я желал бы все испытать. Конечно, я пережил

бы, так же, как и вы, тяжелые минуты, но все-таки

желал бы их испытать... Воспоминания — это своего

рода пища, которою живут люди, когда настоящее

кажется им жалким и ничтожным. Дант сказал, что

нет горше страдания, как воспоминание о счастливых

временах во дни невзгоды, а для меня ничего нет

приятнее, как воспоминания о пережитых страданиях,

потому что я... слишком счастлив... Но тем не м е н е е , —

прибавил он с у л ы б к о й , — я не желал бы покончить

с жизнью в галафеевском отряде. Так до свидания, ку­

нак!..» На следующий день он мне передал свое стихо­

творение, написанное на тему моего приключения».

ВОСПОМИНАНИЯ О М. Ю. ЛЕРМОНТОВЕ

(В пересказе Г. К. Градовского)

(стр. 391)

1 Ахульго— крепость Шамиля в аварском округе Дагестана,

расположенная на двух огромных утесах и почти неприступная.

В августе 1839 г. русские войска под начальством П. X. Граббе,

ценою больших потерь, взяли Ахульго и разрушили укрепления.

2 В воспоминаниях Шульца в изложении А. Бежецкого при­

водится первый вариант стихотворения «Сон»:

В долине Кавказа, где скалы

Толпою теснятся кругом,

Лежал он с зияющей раной,

Насмерть пораженный врагом.

Вдали с крутизны необъятной

Смотрел затуманенный лес;

Смотрели орлы, пролетая

По ясной лазури небес.

И в пропасть стремясь безвозвратно

Ревел и пенился поток,

А кровь его капля за каплей

Точилась на серый песок.

И в тягостный миг расставанья,

Разлуки с бессмертной душой,

Виденья к нему отовсюду

Слетались веселой толпой.

606

Прелестные девы собрались

На пир, озаренный огнем.

И с смехом веселым велася

Меж ними беседа о нем.

И только одна не вступала

В веселый о нем разговор.

Склонилась она и молчала,

И грустью туманился взор.

Как муза, чиста и прекрасна,

От думы печальной бледна,

В таинственный сон уносилась

Душой молодою она.

И чудилось ей, что в долине,

Где скалы теснятся кругом,

Один, истекающий кровью,

Лежал он, сраженный врагом.

И будто любимые очи

Подернула смертная мгла,

И шепот предсмертного слова

Она разобрать не могла.

И все ей казалось, что тело

Покинуто чудной душой,

Что с этой душой отлетает

Поэзии мир золотой.

3 Романс на слова стихотворения «Сон» написан Балакиревым.

Акварель Г. Г. Гагарина к этому стихотворению Лермонтова хранится

в Государственном Русском музее (Ленинград).

Н. И. ЛОРЕР

Декабрист Николай Иванович Лорер (1795—1873) в 1837 г.

был переведен из Сибири рядовым Тенгинского пехотного полка

на Кавказ. За отличие в боях произведен в 1840 г. в прапорщики.

В 1842 г. ушел в отставку. «Записки декабриста» написаны им

в 1862—1865 гг. в сельце Водяном Херсонской губ., где он жил

у своего брата Д. И. Лорера.

Лорер познакомился с Лермонтовым в июне 1840 г. Поэт, как

он пишет, привез ему письмо и книгу от его племянницы А. О. Смир­

новой (Россет). Во время беседы сразу же обнаружились расхожде­

ния их политических воззрений. Лермонтов отрицал николаевскую

Россию, Лорер к этому времени отошел от революционных убежде­

ний молодости. Лермонтову был смешон беспочвенный оптимизм

Лорера. Расхождения во взглядах существенно отразились на тоне

воспоминаний Лорера о Лермонтове. Кстати сказать, из «Записок»

607

явствует, что в 1840 г., когда Лермонтов был уже широко известным

поэтом, Лорер почти не был знаком с его творчеством.

Отрывки из воспоминаний Лорера включены им также в альбом,

который он подарил А. А. Капнист, дочери декабриста, А. В. Капниста.

Изучение этого альбома показало, что неприятное впечатление, кото­

рое Лермонтов произвел на Лорера при встрече, не помешало декабристу

впоследствии оценить значение его творчества, и безвременная

гибель поэта вызвала в его памяти смерть Пушкина, Грибоедова,

Одоевского (см.: Ч и с т о в а И. С. О кавказском окружении Лер­

монтова (По материалам альбома А. А. Капнист). — Исследования

и материалы,с. 188—208.

ИЗ «ЗАПИСОК ДЕКАБРИСТА»

(стр. 393)

1 О Н. В. Майере см. с. 555—556 наст. изд.

2 Речь идет о трактате средневекового мистика Фомы Кемпий-

ского «О подражании Христу».

3 «Герой нашего времени» тогда уже вышел в свет (первое

издание появилось в апреле 1840 г.).

4 О дуэли Лермонтова с Барантом см. с. 192—194, 298—299.

5 Александр— А. И. Арнольди. О Шведесм. примеч. на с. 506

наст. изд. Портрет Лорера на фоне Кавказских гор, написанный

Шведе, хранится в Эрмитаже; воспроизведен в издании «Записки

декабриста» Н. И. Лорера (М., 1931).

6 Декабрист Владимир Николаевич Лихарев был убит в сраже­

нии с горцами, возможно, под Валериком 10 или 11 июля 1840 г.

7 Училище колонновожатых, которое впоследствии выросло

в Академию Генерального штаба, было основано по инициативе

M. Н. Муравьева, отца декабриста Александра Муравьева. В Москве

оно было одним из очагов распространения декабристского образа

мыслей. За семь лет муравьевского руководства (1816—1823) в нем

обучались двадцать четыре будущих декабриста. Подробнее об этом см.:

Н е ч к и н а М. В. Движение декабристов, т. 1. М., 1955, с. 102—103.

8 Имеются и другие свидетельства современников, подтверждаю­

щие интерес Лермонтова к философии. Так, например, Н. Молчанов

писал о встрече поэта с И. Е. Дядьковским и разговоре их о Бэконе

(см. с. 465 наст. изд.).

9 Речь идет о писателе-декабристе Александре Александровиче

Бестужеве-Марлинском, который был убит в стычке с горцами 7 июня

1837 г. Тело его не было найдено. О гибели А. А. Бестужева имеется

запись в дневнике А. И. Тургенева от 3 сентября 1839 г.: «С кн.

Вол<конско>й — Бестужев-Марлин<ский> сказал: «Мы посеяли,

другие пожнут» — велено посылать в опасные места, и он убит»

( ИРЛИ,ф. 309, № 319, л. 5 об.). Подробнее об этом см.: Л е в и н Ю.

608

Об обстоятельствах смерти А. А. Бестужева-Марлинского. — Русская

литература, 1962, № 2, с. 219—222.

10 Константин Николаевич Манзей— офицер и историк л.-гв.

Гусарского полка (см.: М а н з е й К. История лейб-гвардии Гу­

сарского его величества полка. 1775—1857, ч. I—IV. СПб., 1859).

11 Речь идет о декабристе Константине Густавовиче Игель-

строме.

12 Имеется в виду Николай Николаевич Раевский-младший,

генерал-лейтенант, начальник Черноморской береговой линии.

13 Из воспоминаний А. И. Арнольди (см. с. 273 наст. изд.)

и письма Е. Г. Быховец (см. с. 448 наст. изд.) явствует, что Дмитрев­

ский неделю спустя, в день дуэли Лермонтова с Мартыновым,

находился еще на минеральных водах.

14 Цитата из «Евгения Онегина» (гл. вторая, строфа XXVIII).

15 О секундантах на дуэли Лермонтова с Мартыновым см.

примеч. 20 на с. 562 наст. изд.

16 Наплыв в Пятигорск жандармов («голубых мундиров») в лер-

монтоведческой литературе обычно истолковывался как реакция на

дуэль Лермонтова. В. Э. Вацуро в статье «Новые материалы

о дуэли и смерти Лермонтова» (Русская литература, 1974, № 1,

с. 122), рассматривая письмо А. С. Траскина П. X. Граббе, где

указывается на неблагополучное положение в Пятигорске и падение

воинской дисциплины, приходит к выводу, что «именно этим обстоя­

тельством, а не интересом к личной судьбе Лермонтова» объясняется

внимание жандармов к Пятигорску.

В. И. ЧИЛЯЕВ

Василий Иванович Чиляев (или Чилаев; 1798—1873) служил

в Пятигорской военной комендатуре. Там он и встретил Лермонтова

со Столыпиным, накануне приехавших в Пятигорск, и предложил им

квартиру в своей усадьбе.

Чиляев имел чин плац-майора, был участником турецкой

и персидской войн, экспедиции против горцев, служил под коман­

дованием А. П. Ермолова. Он мог быть интересным собеседником

для поэта.

Рассказ Чиляева о Лермонтове был включен Мартьяновым

в статью «Поэт М. Ю. Лермонтов по запискам и рассказам совре­

менников» (Всемирный труд, 1870, № 10). Позднее Мартьянов

включил воспоминания в свою книгу «Дела и люди века» (СПб.,

1893, т. 2), дополнив их подробно описанной сценой приема

Лермонтова и Столыпина комендантом Ильяшенковым по приезде

их в Пятигорск. Беллетристический характер описания этой сцены

делает сомнительной ее достоверность. В книгу Мартьянова включены

20 Лермонтов в восп. совр.

609

также со слов Чиляева экспромты Лермонтова «Очарователен кав­

казский наш Монако!..», «В игре, как лев, силен...», «Милый Глебов...»,

«Скинь бешмет свой, друг Мартыш...», «Смело в пире жизни надо...».

В изданиях Лермонтова они печатаются в разделе произведений,

приписываемых Лермонтову.

В воспоминаниях Чиляева интересны описание образа жизни

Лермонтова в Пятигорске, а также подробные сведения о домике,

в котором жил поэт. В 1912 году здесь был открыт музей. В настоящее

время это центр мемориального квартала в Музее-заповеднике

М. Ю. Лермонтова в Пятигорске. Руководствуясь описанием Мартья­

нова, домику удалось придать первоначальный вид.

Сын В. И. Чиляева Н. В. Чиляев передал в музей-заповедник

«Памятную тетрадь», куда записывались сведения о квартиро­

съемщиках.

ВОСПОМИНАНИЯ

(В пересказе П. К. Мартьянова)

(стр. 404)

Печатается по тексту первой публикации: Всемирный труд,

1870, № 10, с. 586—594.

1 Разговор Лермонтова с Мартыновым мог пересказать Чиляеву

В. Н. Диков, жених Аграфены Петровны Верзилиной. Он в этот

вечер вышел от Верзилиных с Лермонтовым и Мартыновым и был

свидетелем их ссоры (Россия, 1901, 15 сентября). По-видимому,

с его же слов передает этот разговор и племянник Дикова, рассказ

которого о Лермонтове опубликован С. Белоконем (см.: Ставрополье,

1984, № 4, с. 91).

2 Ошибка мемуариста: Лермонтов ехал на дуэль не из Пяти­

горска, а из Железноводска, через колонию Каррас.

3 Плац-адъютантом при пятигорском комендантском управле­

нии был в то время Ангелий Георгиевич Сидери. В 1841 г. А. Г. Сидери

был женихом Екатерины Ивановны Кнольт, сироты, которая жила

в доме своей опекунши М. И. Верзилиной. А. Г. Сидери, по свиде­

тельству его сына, встречался у Верзилиных с Лермонтовым. Сохра­

нилась запись рассказа Леонида Ангелиевича Сидери: «В семье

Верзилиных были три красивые девицы: дочери Верзи-

лина, старшая Эмилия и младшая Надежда, и моя мать

<Е. И. Кнольт>, проживавшая в их семье как опекае­

мая. Мартынову и Лермонтову нравилась Надежда Пет­

ровна Верзилина, рыжая красавица, как ее звали,

и которой Лермонтов написал стихи: «Надежда

Петровна, зачем так неровно разобран ваш ряд...»

Вот из ревности и разыгралась эта драма. Отец мой

<А. Г. Сидери>, идя с докладом об этом происшествии

к коменданту, зашел по дороге к Верзилиным и сообщил

610

им об этом (он уже был женихом моей матери). Все

в доме были взволнованы. Вдруг вбегает возбужденный

Лев Сергеевич Пушкин, приехавший на минеральные

воды, с волнением говорит: «Почему раньше меня

никто не предупредил об их обостренном отношении,

я бы помирил...» Несмотря на несимпатичный характер

Лермонтова, все его жалели, а Мартынова все обвиняли

и были сильно возбуждены против него, говорили:

«Стрелять-то не умел, а убил наповал». Вот и все, что

я могу сообщить, если не очевидец, то все-таки как

человек, слышавший от очевидцев, своих родителей»

( Щ е г о л е в П. Е. Книга о Лермонтове, т. 2. Л., 1929, с. 218—219).

Н. П. РАЕВСКИЙ

О личности Николая Павловича Раевского (?—1889) известно

очень немного. Он служил в Симбирском егерском полку; для уча­

стия в военных действиях на Кавказе был прикомандирован к Нава-

гинскому пехотному полку, а затем переведен в Тенгинский

пехотный полк.

Воспоминания Раевского вызвали резкий критический отклик

Э. А. Шан-Гирей. «В рассказе г. Раевского в «Ниве» все с начала до

конца голая выдумка», — раздраженно писала она. П. А. Висковатов,

не присоединяясь к этой резкой оценке, указывал, что ошибок много,

и приписывал эти искажения В. П. Желиховской. Сам он в своей

книге неоднократно ссылается на Раевского.

Свои многочисленные возражения Раевскому Шан-Гирей

собрала в статье «Еще по поводу воспоминаний Раевского о Лер­

монтове» (Нива, 1885, № 27, с. 643, 646—647). Ее конкретные

замечания см. ниже в примеч.

РАССКАЗ О ДУЭЛИ ЛЕРМОНТОВА

(В пересказе В. П. Желиховской)

(стр. 411)

Печатаются в сокращении по тексту журн. «Нива», 1885, № 7,

с. 166—170; № 8, с. 186—190, где напечатаны впервые.

1 Э. А. Шан-Гирей по этому поводу писала: «Жила я в Пяти­

горске с 1826 г. постоянно и никогда не слыхала о существовании

общего бассейна, где бы купались без различия общественного поло­

жения, лет и пола. Этого не было».

2 Имеется в виду фот Дианы.

3 О пятигорских балах Э. А. Шан-Гирей уточняет следующее:

«Казенный дом, Минеральная гостиница называлась прежде «ресто-

611

рацией». Фасад этого прекрасного здания не был обезображен

непривлекательной будкой, скрывающей колонны и широкую лест­

ницу, которая устанавливалась цветами, а во время балов постилали

красное сукно, что выходило довольно эффектно. По четвергам

ходили в залу прямо с бульвара бесплатно, а по воскресеньям были

вечера парадные. В 1830-х и 40-х годах жили в Пятигорске и веселее

и проще, но не в той степени, чтобы дарили барышням платьица (?),

да еще термаламу, материю вовсе непригодную для лета;

бедненькие редко где бывали. Вообще же на туалеты тогда в Пяти­

горске не разорялись и одевались хоть просто, но всегда мило

и элегантно. Конфузиться нам тоже не приходилось перед при­

езжими».

4 Так Лермонтов назвал Пятигорск в экспромте «Очарователен

кавказский наш Монако!..».

5 Эта шутка принадлежит не Лермонтову, а П. С. Верзилину.

6 Вариант экспромта, приведенный Раевским, имеет разночтения

в последних двух строках.

7 Э. А. Шан-Гирей вносит многие уточнения в рассказ о своем

отчиме П. С. Верзилине, в частности отрицает, что причиной его

отставки было нарушение формы, а относит ее за счет какого-

нибудь анонимного доноса.

8 Ошибка мемуариста: Лермонтов у Верзилиных квартиру

никогда не снимал и тем более «по годам» не жил.

9 О Екатерине Ивановне МерлиниЭ. А. Шан-Гирей пишет: «Она

известна была своей оригинальностью, звали ее все просто гене­

ральша». Я знала ее с самого детства. Муж ее, генерал-лейтенант,

считался по армии и жил в собственном доме в Пятигорске и никогда

не был комендантом Кисловодской крепости. Ее храбрая распоряди­

тельность в Кисловодске легендарна, но утвердительно могу заявить,

что никогда и ни за какие дела не получала она императорских

бриллиантов, ни подарков с георгиевскими крестами. Она была отлич­

ная наездница, ездила на мужском английском седле и в мужском

платье (привычку эту приобрела она за Кавказом). Лошади у нее

были свои, прекрасные — в 41-м году в кавалькадах не участвовала,

да и вообще, сколько я помню, предпочитала ездить одна».

О Е. И. Мерлини говорится в приписываемом Лермонтову

экспромте «С лишком месяц у Мерлини...». По некоторым сведениям,

Лермонтов бывал у нее, но она, по-видимому, относилась к нему

враждебно. Ее имя П. А. Висковатов и П. К. Мартьянов связывают

с интригой против поэта.

10 Раевский, несомненно, ошибается: С. В. Трубецкой присут­

ствовал 13 июля на вечере у Верзилиных, был секундантом на дуэли,

участвовал в похоронах Лермонтова.

11 А. И. Рошке, содержательница ресторана. Домик Рошке

в Иноземцеве (б. Шотландка) сохранился.

612

12 E. Г. Быховец приехала не с матерью, а со своей теткой

Обыденной (о ней см. с. 617).

13 Э. А. Шан-Гирей отрицает какое-либо соперничество между

Лермонтовым и Мартыновым из-за Быховец. Возможно, Мартынов

ухаживал за ней, а Лермонтов был недоволен этим.

14 Раевский ошибается: бал Голицина был назначен на 15 июля,

но перенесен из-за грозы. Верзилины на этот бал собирались и, когда

он через несколько дней состоялся, на нем были.

15 Э. А. Шан-Гирей писала, что никакой Вареньки Озерской не

было, а была Сашенька, которая нигде не бывала.

16 Видимо, Н. И. Тарасенко-Отрешков. О нем см. с. 552.

17 Дуэль состоялась через два дня после ссоры у Верзилиных —

15 июля.

18 А. И. Васильчиков окончил Петербургский университет.

В 1841 г. он служил в комиссии Гана.

19 Ср. с письмом Е. Г. Быховец на с. 447.

Э. А. ШАН-ГИРЕЙ

Эмилия Александровна Шан-Гирей, урожденная Клингенберг

(1815—1891), падчерица генерала П. С. Верзилина, с 1851 г. жена

А. П. Шан-Гирея. В конце 30-х гг. она жила в Пятигорске, где

познакомилась с Лермонтовым. Судя по воспоминаниям, ее

знакомство с поэтом состоялось в мае 1841 г., но, по всей вероятности,

она ошибается. П. И. Магденко писал, что Лермонтов, уговаривая

А. А. Столыпина-Монго ехать весной 1841 г. в Пятигорск, выставлял

в качестве одного из аргументов то, что там живут Верзилины;

следовательно, с семьей Верзилиных, и в том числе с Эмилией Алек­

сандровной, Лермонтов, видимо, был знаком и ранее. Это косвенно

подтверждается и письмом Васильчикова к Арсеньеву от 30 июля

1841 г. (см. с. 467 наст. изд.).

Э. А. Шан-Гирей неоднократно выступала с воспоминаниями

о Лермонтове (см.: Нива, 1885, № 27, с. 646; РА,1887, № 11,

с. 438; PO,1891, № 4, с. 707—712; Север, 1891, № 12, с. 745—

748 и др.).

ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕРМОНТОВЕ

(стр. 430)

1 Л е р м о н т о в М. Ю. Соч., т. 1. Под ред. П. А. Ефремова.

СПб., 1887. Биографический очерк в этом издании написан

А. Н. Пыпиным.

2 Евгения Акимовна Шан-Гирей, дочь мемуаристки, следую-

613

щим образом описывает дом Верзилиных в Пятигорске: «Моя

мать сохранила все в доме, как было прежде: та же

маленькая уютная гостиная, стены и потолок кото­

рой были обиты ситцем палевого цвета с легкими

разводами из цветов во вкусе Помпадур, тем же были

обиты узенькие длинные с узкими спинками диванчики,

окаймлявшие стенки, потолок был тем же обит мелкими

складками, которые сходились в середине потолка

розеткой, в ней был крючок и висела небольшая люстра

с восковыми свечами. В то время, когда был Лермонтов,

в этой гостиной Мария Ивановна сидела около круглого

стола с работой, она любила вязать кружева на спицах,

с одной стороны моя мать вышивала на пяльцах, тетя

Аграфена сидела около нее и вязала крючком из разно­

цветного бисера кошельки, с другой стороны тетя

Надежда тоже с каким-нибудь рукоделием. Являлся

Лермонтов с кем-нибудь из своих приятелей, и велись

веселые разговоры» ( ЦГАЛИ,ф. 276, оп. 1, ед. хр. 141, л. 4—5).

3 Е. Г. Быховец писала, что бандо не было возвращено ей

(см. с. 448 наст. изд.).

4 По этому поводу Висковатов замечал, что это или «фантазия

Мартынова, или г-жа Шан-Гирей запамятовала некоторые подроб­

ности».

ВОСПОМИНАНИЯ

(В пересказе В. Д. Корганова)

(стр. 436)

Василий Давидович Корганов, музыковед, библиофил, пуб­

лицист, служивший в то время в саперных войсках, провел в Пяти­

горске несколько дней в августе 1889 г., присутствовал 16 августа

на открытии памятника Лермонтову, а 20-го вместе с топографом

и альпинистом А. В. Пастуховым посетил Э. А. Шан-Гирей и ее

дочь Евгению Акимовну. Пастухов, принимавший участие в топогра­

фической съемке высокогорной части центрального Кавказа, хорошо

знал биографию Лермонтова, лермонтовские места в Пятигорске.

Встретившись с Коргановым по дороге в Пятигорск, он сказал:

«А я вот везу с собою полного Лермонтова и все перечитываю его

биографию. Великий и несчастный гений!..» Во время разговора