Мажоры СССР

Гастрооргазм

Невский проспект плывет в раскаленной жаре, как задуманный Петром корабль, но никак не слететь ему со стапелей дворцов в прохладную реку. Столица туманов и вечных депрессий вдруг решает оспорить пальму первенства Сочи, разгоняя туристов с залитых августовским солнцем тротуаров в тень галерей бывших торговых домов.

Я слоняюсь по городу, отдыхая от сидения в архивах. Собираю материалы к диссертации, но сегодня изгнан из рая прохладных залов бывшего здания Сената в связи с санитарным днем.

Хочется кушать, несмотря на плавящийся асфальт. Я иду по проспекту в надежде найти компромисс между телом и желудком, обливаясь потом и прислушиваясь к кваканью в животе. Идея толкаться в душных полуподвальных столовых или пирожковых с их подозрительным ассортиментом и подкрашенным жженкой чаем в больших титанах выглядит крайне сомнительной. Придется кутить на остатки командировочных.

Тенистая Садовая манит и разворачивает меня налево, вывеска «Баку» выдает мгновенное озарение: кто, как не мои любимые азербайджанцы, меня правильно накормит обедом, когда на улице под тридцать градусов слетевшего с катушек северного лета?

Тихий по случаю обеденного времени зал ресторана расслабляет, выбор блюд для меня не является проблемой, и я отмахиваюсь от папки с меню.

— Хочу кюфту-бозбаш и сто граммов водки, — официант понятливо кивает.

Я сижу за столом не один, в «совке» тебя никто не спрашивает о твоих желаниях по поводу размещения в ресторане. Напротив — то ли командировочный, то ли местный ценитель кухни золотой Гянджи, где собрались бабушки, готовящие самые лучшие блюда на свете. Именно там корни той бомбической кухни, в которой даже суп загадочно именуется «соусом». Я знаю, что выбрать, когда прошу бозбаш и водку. Случайный сосед по столу тоже не лыком шит: он, не задумываясь и не пародируя, в точности повторяет мой заказ.

Приносят мой суп. В пиале плавает, как Невский в жарком Ленинграде, монументальная тефтеля, внутри которой спрятано сокровище — ароматная алыча, способная своей кислинкой повергнуть жирный привкус бараньего бульона.

Я выпиваю рюмку водки, заедаю ее ложкой горячего ароматного варева. Оно устремляется по пищеводу, чтобы, встретившись с огненной водой, взорваться в желудке, как гастробомба.

Бах! Меня отбрасывает на подушки дивана, на лбу выступает легкий пот — и вдруг мир вокруг расцветает радугами, и я люблю всех, даже соседа напротив.

Вижу, он испытывает то же самое. Ему и мне так хорошо, что мы, не сговариваясь, сливаем в рюмки остатки из графинчика (у каждого свой брат-близнец по объему), не говоря ни слова, чокаемся и повторяем наше священнодействие.

Не знаю, то ли звезды так сошлись, то ли виной всему жара и атмосферное давление, то ли мне случайно досталась лучшая на свете кюфта-бозбаш, — ничего подобного я более не испытывал, чего и вам желаю испытать! Ваше здоровье!