Рассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:
Любовь к путешествиям меня привела в Дамаск. Вот как-то раз подхожу я к дому — и вдруг предо мной люди из Бану Сасан[65] шумной толпой встали стеной, у всех одежда окрашена охрой, голова обвита чалмой. Они под мышкой камни держали и оттуда их доставали, когда принимались милостыню просить, чтобы в грудь себя ими бить. А когда предводитель их к ним обращался, каждый в лад ему откликался. Он взывал — и каждый ему отвечал. Увидев меня, предводитель сказал:
Хочу я лепешку свежую,
Как следует пропеченную,
К лепешке — зелень отборную,
И соль, хорошо измельченную,
И уксус, крепко настоенный,
А с ним — и мяса вареного:
Ягненка или козленочка,
От груди едва отлученного.
И дай мне воды холодной
В красивом кубке точеном,
Кувшин вина принеси мне —
Хочу уснуть опьяненным.
И нужен мне виночерпий —
Красавец, радость влюбленному.
Хочу я рубаху с джуббой[66]
И с чалмой удлиненною,
Хочу я сандалии прочные —
Ходить в места отдаленные,
Хочу я гребень, и бритву,
И ковш, и мочалку крученую.
Иль стань хозяином щедрым,
А я — к тебе приглашенным.
Мне хватит — разве я буду
Попрошайкой бесцеремонным?
Я ему дирхем дал и сказал:
— Вот тебе наше приглашение, а нам предстоит подготовиться и собрать снаряжение, поусердствовать и укрепить положение. Мы дали тебе обещание, а этот дирхем пусть послужит напоминанием. Прими его как подношение и ожидай исполнения обещанного решения.
Он принял дирхем и поспешил навстречу другому прохожему. Я подумал, что он сейчас обратится к нему с той же речью. Но он заговорил так:
О славный, стройный, как пальма,
Чьи ветви тянутся в небо!
Возжаждали зубы мяса —
Но с них довольно и хлеба.
Хоть что-нибудь дай, не скупись,
Но с даром поторопись.
Ты милость мне окажи
И кошелек развяжи.
Прижми свою руку к боку[67],
Как сказано было Пророку.
Говорит Иса ибн Хишам:
Слова эти поразили мой слух, и я понял, что он далеко еще не исчерпал запасы своего красноречия. Тогда я вслед за ними пустился, возле дома их очутился и незаметно там притаился. Тут хозяева сняли с лиц своих покрывала, и теперь уж ничто не скрывало — Абу-л-Фатх Александриец был у них запевалой. Я взглянул на него и воскликнул:
— Горе тебе! Что это за хитрость такая?
А он ответил стихами:
Наши дни — сплошное злополучие,
Беды их и точат нас, и мучают.
Глупость нынче на почетном месте,
Ум считается пороком и бесчестьем.
А богатство — призрачная птица,
Лишь над недостойными кружится.