Маленькая птичка

Глава 11

РЕН

Это безумие.

Это убьет меня.

И тем не менее, я бессовестно рассматриваю его тело. Все жесткие линии, безжалостные края, острые углы. Он тверд как камень, мускулатура выражена, пики и выпуклости, перекатывающиеся мышцы и впадины. Его подтянутый живот испещрен шрамами, некоторые легко опознаются как пулевые, другие не очень, но это не умаляет привлекательности мужчины. Его талия сужается в букву V, образуя стрелу, ведущую к его твердому, гордому члену, выступающему из бедер. Мускулистые бедра, одно все еще перевязано белой марлей там, где я ударила его ножом.

Я немного улыбаюсь.

Он делает шаг ко мне, его челюсти плотно сжаты.

— Раздвинь ноги.

Я подчиняюсь, но хмуро смотрю на него, убеждаясь, что он знает, что я не рада подчиняться его приказам. Я просто хочу его. Мне нужно, чтобы он успокоил эту боль во мне, которая присутствует с тех пор, как я впервые увидела его. Этот человек одновременно — яд и противоядие.

Как только он перестанет действовать, я смогу снова ненавидеть его и планировать свой побег.

Он становится на колени на кровати, приближается ко мне.

— Это будет не сладко, — предупреждает он. — Я собираюсь трахнуть тебя.

— Тогда сделай это уже, — рявкаю я.

Он изгибает бровь и хватает меня за лодыжку, притягивая меня к себе, а затем усаживается между моих ног.

— У тебя грязный рот, — рычит он, засовывая большой палец между моими губами. Я кусаю его.

Он выдыхает, но не вытаскивает большой палец, вместо этого нажимает на мой язык, что только заставляет мои зубы оторваться от его плоти, чтобы он мог убрать палец.

— Может быть, нам стоит использовать это с пользой, — размышляет он.

— Если ты засунешь свой член мне в рот, я его откушу, — предупреждаю я.

— Не вернешь услугу? — ухмыляется он.

— Не тем, кто этого не заслуживает.

Лекс кивает головой взад-вперед и без предупреждения толкает бедра, насаживая меня на свой член. Он такой большой, и мне хорошо, несмотря на то, что от боли у меня слезятся глаза. Вторжение всепоглощающее, моя киска отчаянно пульсирует, смесь удовольствия и боли, пытаюсь приспособиться к его размерам.

— Дерьмо! — Я стону.

Его рука поднимается, чтобы схватить меня за горло, чуть ниже челюсти, сильно надавливая на точки давления в суставах.

— Может, мне стоит научить тебя некоторым манерам, — предупреждает он рычащим голосом.

— Да пошел ты!

Он двигает бедрами, выходя почти полностью, прежде чем врезаться обратно так глубоко, что я уверена — он касается чего-то глубоко внутри меня, к чему никогда нельзя прикасаться.

Боль испарилась. Ушла.

Он жестко и безжалостно трахает меня, его член вколачивается в меня, наша кожа соприкасается.

Хватка на моем горле становится крепче, когда он приподнимается, чтобы проникать сильнее, утрамбовывая меня глубже в матрас.

— Черт, — стону я.

Он продолжает двигаться, пульсируя членом во мне и вне меня, мое тело реагирует с каждой волной удовольствия, которая проходит сквозь меня. Это не секс. Это гнев. Разочарование. Ярость. Он трахает меня своими эмоциями. Наказывая меня за преступления, которых я не совершала. И я позволяю ему это.

— Такая хорошая девочка, — комментирует он сквозь стиснутые зубы.

— Я тебя ненавижу!

Он рычит, освобождая мое горло, когда поднимается на колени и дергает мои бедра вверх. В этой позе Лекс проникает глубже, трется о то приятное место внутри меня, благодаря которому я вижу звезды.

— Ты собираешься кончить за мной? — спрашивает он сквозь зубы.

— Я кончу за собой.

Он усмехается. Убрав одну руку с моего бедра, прижимает большой палец к моему клитору.

— Да! — Я кричу. Он нажимает сильнее, и я распадаюсь. Мои стенки сжимаются вокруг него, когда оргазм захватывает меня полностью. Все мышцы напрягаются, позвоночник выпрямляется, и я кричу. Я падаю с края без парашюта в темноту внизу. Это происходит. Я беру это. Я хочу это.

Его собственное освобождение наступает через несколько секунд, и я смотрю на него сквозь полуприкрытые веки и наблюдаю, когда это происходит. Его челюсть сжимается, мускулы на его шее становятся невероятно напряженными, как будто они могут сломаться в любой момент, а его бедра неподвижны, его член дико дергается внутри меня, когда он опорожняет себя.

— Блядь! — ревет он.

Истощенный и тяжело дышащий, он падает на меня сверху, опираясь на локти. Мои глаза закрываются, когда почти мгновенно возникает чувство сожаления, от которого у меня скручивается желудок. Нельзя отрицать, как сильно я хотела его, как сильно все еще хочу его, но вина за то, что я это сделала, за то, что у меня есть это, воюет с желанием. Мне стыдно. Глупая.

Я отталкиваю его от себя, прикрываясь руками. Чувствую, как он наблюдает за мной: горит везде, куда он смотрит, но я не могу смотреть ему в лицо.

Впервые, с тех пор как я здесь, я чувствую, как неконтролируемые слезы щиплют мне глаза, эмоции забивают горло и вызывают жжение в носу. Я отворачиваюсь, пытаясь восстановить самообладание, но на этот раз не могу остановиться.

Первая слеза скатывается по моей щеке, и моя попытка спрятаться от него не увенчается успехом.

Он поднимает мое лицо за подбородок и поворачивает к себе, прежде чем грубая подушечка его большого пальца смахивает жирную слезу. От шока мои глаза перескакивают к его лицу, но тот не смотрит на меня, он смотрит на каплю воды на своем большом пальце, как будто никогда раньше не видел слез, никогда не видел печали, сожаления или боли.

Слеза скатывается по его большому пальцу, и, в конце концов, он отводит от него взгляд, чтобы посмотреть мне в лицо. Его серебристые глаза скачут между моими, складка образуется между его бровями, а затем он просто засасывает большой палец в рот, ощущая на языке мое сожаление. Не говоря ни слова, он собирает свои вещи и вышагивает голым из комнаты, на выходе громко захлопывая дверь.

Я ломаюсь.

Впервые, с тех пор как он похитил меня под дулом пистолета, я рассыпаюсь к чертям.

Я всегда хорошо контролировала свои эмоции, выполняла упражнения на глубокое дыхание, йогу, медитацию, но от этого непрекращающегося беспорядка мне хочется кричать.

Я хватаю свою одежду с того места, где она была брошена, и надеваю ее, вздрагивая, когда чувствую, как сперма вытекает на внутреннюю часть моих бедер. Просто чертовски идеально. Он даже не надел презерватив. Иисус Христос.

Конечно, я была на противозачаточных средствах, но я не принимала их несколько дней, с тех пор как меня забрали, я сомневалась, что у него есть какие-либо болезни, но я не была той девушкой, которая так разволновалась, что забыла использовать защиту. Я сомневалась, что один раз вызовет беременность, но это дерьмо случается постоянно.

Кого я обманываю? Я не собираюсь жить достаточно долго, чтобы беспокоиться о том, что я забеременею.

Я подхожу к одной из дверей в комнате и открываю ее, нахожу огромную гардеробную, но она пуста, здесь нет ни одной коробки. Закрываю, потом направляюсь к следующей и вздыхаю с облегчением, находя маленькую ванную комнату. Нет душа или ванны, но есть туалет с раковиной над маленьким белым шкафчиком. Я быстро прихожу в себя, сбрасывая только что надетый спортивный костюм и заменяя его свежими леггинсами, которые я заметила в ящиках раньше. Нет нижнего белья, но нищие не могут выбирать.

У меня щиплет глаза, когда я подхожу к единственному окну в комнате. Солнце уже садится, небо становится огненно-оранжевым, когда солнце опускается, садясь за горизонт. Тени тянутся по нетронутой лужайке. Весь дом окружен десятифутовой стеной, и из этой комнаты я не вижу, куда входят и выходят. За стеной территорию окружают деревья: густые и темные, с пышными и зелеными кронами. Птицы мечутся между ветвями, исчезая в лесу. Мы, должно быть, прилично далеко за чертой города, насколько я помню, там нет густых лесных массивов, пока не доедешь до края города. Если мы вообще в городе.

Я отметаю идею выпрыгнуть из окна. Абсолютно невозможно уйти от такого высокого прыжка без серьезных повреждений, и он это знает, возможно, поэтому я и нахожусь в этой конкретной комнате.

Я направляюсь к двери и дергаю за ручку, но она, конечно же, заперта, почему бы и нет?

Что еще делать, кроме как идти спать? Усталость делает мои конечности вялыми и ленивыми, поэтому я подползаю к кровати, зарываясь в пуховые подушки. Вздремнуть пойдет мне на пользу. Это поможет развеять сексуальный туман, в котором меня оставил Александр, и тогда я смогу разобраться со своим дерьмом.

Мои веки тяжело закрываются, и вскоре когти сна затягивают меня под воду.