Марки королевы Виктории

Кэти поднялась рано — по ее мнению, слишком рано — и сразу же отправилась на поиски Брока. Пребывая в состоянии возбуждения и нетерпения, она набросала на листке бумаги план действий, потом поджарила себе на завтрак тосты и позвонила дежурному офицеру в Центральный архив.

Получасом позже она уже стояла перед нужным ей зданием. Дом, построенный в середине тридцатых годов, казался неухоженным. Не возникало сомнений, что в течение последних десяти лет его не ремонтировали. Металлическая доска интеркома с кнопками и номерами апартаментов была вырвана из двери с мясом и валялась на нижней ступени лестницы. Главная дверь оказалась приоткрыта. Кэти вошла в подъезд, поднялась на первый этаж, нашла нужную дверь и позвонила. На звонок никто не вышел. Кэти повторила попытку — снова безуспешно. Она уже собиралась уходить, как вдруг дверь на противоположной стороне лестничной площадки отворилась и из нее вышел молодой человек в мотоциклетном шлеме яркой расцветки.

— Он дома, — пробормотал парень, проходя мимо нее. — Всего полчаса как вернулся.

Кэти кивком поблагодарила его и с удвоенной силой стала жать на кнопку звонка. Громкий звук зуммера в прихожей слышался даже сквозь закрытую дверь.

Примерно через минуту дверь распахнулась и в дверном проеме возникло рыхлое, с голыми босыми ногами существо мужского пола, облаченное в футболку и боксерские трусы.

— Кто это тут названивает, что б вас черти… — Он замолчал, не закончив фразы, моргнул и в удивлении уставился на Кэти. Выглядел он ужасно: глаза у него были красные, серое лицо поросло неопрятной щетиной, а волосы на голове торчали в разные стороны.

— Доброе утро, мистер Уилкс. Помните меня? Я сержант Колла. Занималась вместе с другими членами следственной группы расследованием дела Евы Старлинг.

— О Господи… как же, помню… Что случилось?

— Извините за беспокойство, но мне необходимо кое-что проверить. Я могу войти?

— Войти?.. — протянул Уилкс, надавливая поочередно указательным и большим пальцами правой руки на свои красные припухшие глаза. Он нетвердо стоял на ногах и, чтобы сохранить равновесие, вынужден был ухватиться левой рукой за дверной косяк. — А который, собственно, час?

— Шесть тридцать, — с готовностью сообщила Кэти.

— Утра? Вот дьявольщина! Только что уснул, а вы меня разбудили. А я, между прочим, всю ночь работал…

— Еще раз прошу меня простить. Я-то думала, что мне удастся вас перехватить перед выходом на работу… Хотите, чтобы я ушла?

— Что? Ну нет. Я ведь уже проснулся, не так ли? Заходите, коль пришли…

Он отлепился от двери и побрел в глубь квартиры. Кэти последовала за ним, прикрыв за собой дверь.

В квартире было темно, хоть глаз выколи. Он подошел к окну и раздернул шторы. Яркий солнечный свет хлынул в комнату, осветив разобранную постель, в беспорядке разбросанную по стульям одежду и обшарпанную мебель.

— Не обращайте внимания, — пробормотал он, зевая и почесываясь. — В настоящий момент я, что называется, живу на два дома.

Кэти ничего не имела против беспорядка, но ее смущал запах несвежего влажного белья и неухоженной немытой плоти. Вонь была такой сильной, что Кэти первым делом направилась к окну.

— Не возражаете?..

Он пожал плечами, взял со стола початую бутылку молока и стал пить, пока она отодвигала щеколду и открывала окно. В комнату ворвались звуки уличного движения.

— Вы о Еве пришли поговорить, не так ли? — сказал Уилкс хриплым голосом. Допив молоко, он отставил бутылку и опустился на стул, заваленный смятой одеждой. — Читал об этом в газетах. Жуткое дело… Как, интересно, перенес все это старина Сэмми?

— Когда вы с ним в последний раз разговаривали?

— Неделю назад. По телефону. Когда он попросил меня разыскать Еву. Я уже вам об этом докладывал.

Потом он заметил проступившее на лице Кэти странное выражение, что-то себе уяснил и стал медленно подниматься со стула.

— С ним что-то случилось? Он сбежал, да?

Кэти согласно кивнула.

— Нам необходимо срочно с ним переговорить. Если он с вами свяжется, сразу же дайте нам знать. Вот вам номер моего телефона.

— Понятно. Сделаем… — Уилкс явно был встревожен.

— Вы должны хорошо его знать, ведь вы работали на него много лет.

— Ну, друзьями мы с ним никогда не были. Он звонил нам, когда нуждался в информации или хотел, чтобы мы сделали для него какую-то работу.

— Вы помогали ему в период его знакомства с Евой, не так ли? Насколько я знаю, вы ездили в Португалию по его поручению. Это правда?

— Это уже такая древняя история…

— Пусть. Расскажите мне об этом.

— Ох!.. — Уилкс широко зевнул. — У Сэмми имелся в Португалии какой-то бизнес, связанный с развитием территории, и ему требовалась информация о некоторых местных жителях. Вот он и послал меня в Португалию, с тем чтобы я вокруг них покопал.

— Вы говорите по-португальски?

— Нет. Но я работал на пару с одним местным парнем. Он хорошо говорил по-английски.

— И что же вы там накопали?

— Сэмми особенно интересовался одним стариканом и его дочерью, которые были клиентами его приятелей. Дело было не особенно сложное — я изыскания в сфере финансов имею в виду. Эта семья когда-то была очень богата, но разорилась и ценность представлял лишь старый дом с участком, на который, собственно, Сэмми и его партнеры и нацеливались.

— А как насчет Евы? Сэмми просил вас выяснить ее подноготную?

Уилкс хитро улыбнулся:

— Что ж, можно и так сказать. Дело в том, что за ней числились-таки кое-какие грешки. Но разузнать о них, к примеру, через Интерпол не представлялось возможным. У ее папаши имелся ушлый адвокат, которому удалось это дело замять. Кажется, оно касалось употребления наркотиков в подростковом возрасте. Должен вам заметить, Ева являлась постоянным источником беспокойства для папаши и тетушки.

— Тетушки?

— Ну да. Марианны. Она называла ее тетушкой Марианной. Эта женщина в каком-то смысле заменила ей мать. Ну так вот: они с папашей очень хотели выдать ее замуж за какого-нибудь добропорядочного парня с деньгами.

— Это понятно. Но ведь не за шестидесятилетнего мужчину, не так ли? Не было, что ли, в Альгарве богатых молодых людей? Ведь Ева была очень привлекательной девушкой.

— Несомненно. Она разбила множество мужских сердец. Но дело в том, что она выбирала не тех парней, которые могли бы понравиться ее старику. Она водила дружбу почти исключительно с плохими мальчиками, и со временем за ней закрепилась определенная репутация.

— Продолжайте. — Кэти сняла влажное полотенце со спинки стула напротив и присела.

— Короче, ее репутация не отпугнула одного только Сэмми. Так он ее хотел. Ну а она, как мне кажется, мечтала убраться из отчего дома. Возможно, идея уехать в Лондон с богатым и любящим стариком мужем казалась ей не такой уж плохой. Но даже при таком раскладе, — Уилкс продолжал рассказывать и, казалось, получал от этого все большее удовольствие, — ее папаша и слышать об этом не хотел, по крайней мере поначалу. Он, видите ли, человек принципов, джентльмен старой закалки. Он никак не мог примириться с мыслью, что его дочь выйдет замуж за такого парня, как Сэмми.

— И что же? Как Сэмми удалось убедить его дать согласие на этот брак?

Уилкс ухмыльнулся:

— Сэмми послал меня в Португалию вторично. На этот раз он хотел, чтобы я покопался в частной жизни старика, нашел, так сказать, рычаг, с помощью которого он мог бы на него воздействовать. И я такой рычаг обнаружил.

Уилкс откинулся на спинку стула и одарил Кэти такой лучезарной улыбкой, что она просто не могла не спросить:

— Да? И что же это было?

— Пока мой португальский напарник занимался бумажными делами, я следил за стариканом. Ходил за ним тенью, пока не изучил его привычный маршрут как свои пять пальцев. Признаться, меня от его рутины уже стало тошнить: бар, набережная, парк, бар, набережная, парк — и так изо дня в день. Но вот однажды он зашел в маленький магазин в старом городе. Там продавались сувениры, разный антиквариат, а также монеты и марки. Старые марки. Вот, оказывается, чем он интересовался — марками. Прямо как Сэмми. Ну, значит, он вошел в магазин и долго разговаривал с продавцом — мне показалось, что целую вечность, — но так ничего и не купил.

Вернувшись к своему напарнику, я попросил его копнуть поглубже на предмет увлечения старикана. Через некоторое время он явился ко мне с газетной статьей пятнадцатилетней давности, где рассказывалось, что семейство Вашкунселлуш продало свою знаменитую коллекцию марок, чтобы получить средства для лечения матери Евы, болевшей раком, в одной из швейцарских онкологических клиник. Как явствовало из статьи, коллекция находилась в семье на протяжении трех поколений.

Когда я вернулся в Англию и рассказал об этом Сэмми, тот был на седьмом небе от счастья. Тогда у него и появилась идея написать книгу об особых марках с портретом королевы, на которую Ева так была похожа, и посвятить ее старому джентльмену. Признаться, я подумал, что это совершенно дикая идея, но она, как ни странно, сработала.

— Понятно…

— Ну так вот: когда эта книга вышла, Сэмми презентовал ее папаше Евы вместе с альбомом этих самых марок — их он специально для него подобрал. Старикана это тронуло до такой степени, что он даже разрыдался. Сэмми сам мне об этом рассказывал. Очевидно, мать Евы тоже имела сходство с портретом. С этого дня дела у Сэмми пошли как по маслу. Старикан продал ему свой дом и благословил на брак с дочерью, после чего удалился в домик, принадлежавший еще его родителям, где, вероятно, обитает и по сию пору, разглядывая подаренный альбом с марками.

— Похоже, Сэмми купил ее за марки, — сказала Кэти.

— Что ж, можно и так посмотреть на это дело.

— Эти марки… Они были подлинными?

— Подлинными?

— Да, вы не ослышались, я спрашивала именно об этом. Они были подлинными — или он велел изготовить их копии?

— Копии? Вы хотите сказать — подделки? — Уилкса вопрос поразил.

— Да. У Сэмми был человек, изготовлявший для него копии редких марок?

— Чушь собачья. В жизни ничего подобного не слышал. Почему, интересно знать, вы об этом спрашиваете?

— Скажите, Сэмми знал кого-нибудь, кто бы занимался такого рода делами?

— Изготовителя подделок?

— Изготовителя очень хороших подделок.

Уилкс, размышляя, некоторое время рассматривал потолок.

— Не имею представления. Он, по крайней мере при мне, никогда о таком человеке не упоминал. — Уилкс посмотрел на Кэти и улыбнулся.

— Как-то неубедительно вы это говорите. Уж не лжете ли вы мне, часом, Ронни? — сказала Кэти, все время сверля его взглядом.

— Не хватало еще выслушивать от вас обвинения! И это после того, как я столько всего вам порассказал!

Кэти скептически покачала головой:

— Вы ведь шпионили за ней, не так ли? После того как они поженились.

— Никогда!

— Конечно же, нет, Ронни. Вы просто сообщали Сэмми о том, что она делала, когда приезжала на свою квартиру в Кейнонбери.

— Да, — согласился Уилкс. — Но я не шпионил. Я просто приглядывал за ней, чтобы с ней ничего не случилось. Сэмми был весьма озабочен ее безопасностью.

— Вы предоставляли ему письменные отчеты?

— Ну нет. Никогда не любил бумажную работу.

— Вот поэтому вы ничего в жизни не добились, Ронни. А как насчет записных книжек? Должны же вы были отмечать маршрут и время?

— Вы не понимаете… Я не ходил за ней все время, как вы, быть может, думаете. Да Сэмми и не требовал круглосуточного наблюдения. Он просто хотел, чтобы я время от времени бросал на нее взгляд, чтобы убедиться, что у нее все нормально.

— А у нее все было нормально?

— Абсолютно. Скучно было наблюдать за ней, вот что я вам скажу. Магазины, походы в кино, перекусы… Временами я ловил себя на мысли, что было бы неплохо научить ее весело проводить время.

— Ну и как — научили?

— Разумеется, нет. Сэмми бы меня за это убил.

— У нее был друг?

— Ничего похожего.

— А что вы можете сказать об официанте из итальянского ресторана, жившем по соседству?

— Вы полагаете? — Уилкс некоторое время обдумывал эту мысль, потом решительно ее отмел: — Нет, этого не может быть. Я наблюдал за ними в ресторане. Они держались по-приятельски, смеялись, обменивались шутками, но за этим ничего не стояло. Я уверен.

— Вы когда-нибудь обедали с ней в этом ресторане?

— Не скрою, было один раз. Она засекла меня, когда выходила из такси, и я должен был сделать вид, что оказался там совершенно случайно. Она настояла, чтобы я зашел и пообедал с ней.

— Она получала наркотики от официанта?

— Что? — Уилкс удивленно поднял брови.

— Бросьте, Ронни, — устало сказала Кэти. — У Евы была патологическая привычка нюхать кокаин, причем застарелая.

— Не может быть! — Уилкс напустил на лицо выражение крайнего изумления.

— Надеюсь, вы играете на тотализаторе лучше, чем актерствуете, — сказала Кэти, заметив на столе у окна разбросанные в беспорядке программки скачек и журналы, посвященные лошадям и конному спорту. — Ведь Сэмми больше всего заботили наркотики, не так ли? Бросьте, Ронни, не надо разыгрывать из себя болвана.

— Да, — сразу же согласился Уилкс. — Его это беспокоило. Но если Ева и употребляла наркотики, то делала это очень осторожно. Я никогда не видел, чтобы она нюхала кокаин, и не замечал ее в состоянии наркотического опьянения. По желанию Сэмми я дважды обыскивал ее квартиру, но ничего подозрительного не обнаружил. И я тоже склоняюсь к мысли, что она получала наркотики или в ресторане, или в кинотеатре, поскольку именно эти два места она посещала регулярно.

— Сэмми всегда посылал вас присматривать за ней, когда она ездила в Лондон?

— Не знаю, всегда ли, но очень часто.

— Расскажите, как все было в последний раз.

— В последний раз? — переспросил Уилкс, задумчиво морща лоб.

— Ну да. Вам позвонил Сэмми…

— Ах да. — У него прояснилось лицо. — Сэмми мне позвонил, это точно.

— Когда?

— Ну… в воскресенье вечером.

— Что он сказал?

— Все как обычно. Что Ева уезжает на несколько дней в Лондон и чтобы я за ней приглядывал.

— Сколько тогда было времени?

— Не помню точно. Может, десять часов, может, одиннадцать.

— Вечера? Это нормально? То, что он вам позвонил в такое время?

Уилкс пожал плечами.

— Вы уверены, что это случилось в воскресенье?

Он посмотрел на Кэти. Казалось, он колебался.

— Полагаю, в воскресенье.

— Вы что — вообще никаких записей не ведете? Даже ежедневника нет?

— Нет. Вы полагаете, это произошло раньше? — спросил он. — Или позже?

— Это вы мне скажите, Ронни. Не спешите, подумайте. Где вы находились, когда он вам позвонил? Он ведь позвонил вам на мобильный, не так ли?

— Черт… — Он почесал взлохмаченную голову. — По-моему, я находился здесь. Но вот когда это было?.. Думаю, все-таки это случилось в воскресенье.

— Когда вы сказали об этом в первый раз, кажется, вы испытывали большую уверенность.

— Правда? Ну, клясться на Библии я в любом случае не стану.

— Ладно, оставим это. Что вы сделали потом?

— В тот вечер — ничего. Последующие два дня я захаживал к ней на квартиру, но никаких признаков присутствия Евы там не обнаружил. Я позвонил Сэмми, и он сначала сказал мне, чтобы я снова проверил Марти Келлера, о чем я вам уже говорил, но потом отменил распоряжение.

В этом есть смысл, подумала Кэти. К тому времени он уже должен был получить письмо с требованием выкупа, и ему, ясное дело, не хотелось, чтобы Ронни всюду совал свой нос, так как был шанс, что он может встревожить похитителей. Но вот время первого звонка ставило ее в тупик. Кажется, Сэмми говорил, что его жена уехала в Лондон в позапрошлый четверг. Ну а коли так, Сэмми должен был позвонить Ронни раньше, нежели в воскресенье вечером.

— По вашим словам, Сэмми позвонил вам в воскресенье вечером и сказал, что его жена уезжает на свою лондонскую квартиру на несколько дней.

— Да. — Уилкс зевнул и потянулся. Разговор на эту тему уже начал ему надоедать.

— Выходит, она тогда еще не уехала.

— Да? Я не знаю.

— Он сказал «уезжает». Это значит, что она еще не уехала.

— Ох!.. — Ронни озадаченно на нее посмотрел. — А ведь вы, похоже, правы…

Кэти вздохнула и поднялась.

— Очень надеюсь, что мне больше не придется обращаться к вам как к свидетелю.

Уилкс усмехнулся:

— Но в общем и целом я вам картину обрисовал, верно?

— Что вы знаете об оружии, находившемся в распоряжении Сэмми?

— Что? — У Ронни вытянулось лицо. — Неужели он прихватил эту штуку с собой? — Эта мысль, похоже, основательно его взволновала.

— Я спросила вас: что вы об этом знаете?

— Один парень, с которым у него были какие-то дела, несколько лет назад передал ему это ружьишко в качестве презента. Более глупого подарка для Сэмми и придумать нельзя. Игрушка, однако, ему понравилась. Он даже в специальный клуб записался. Как-то раз и меня с собой туда взял — покрасоваться передо мной хотел, я так понимаю. Красивая вещь, надо сказать, эта винтовка, и большая — чуть ли не с Сэмми размером. И очень точно бьет в цель — за исключением тех случаев, когда из нее стреляет Сэмми. Наблюдать за ним, когда он выходил на огневой рубеж и открывал стрельбу, было небезопасно. Он попадал во что угодно, кроме собственной мишени.

— У него, значит, и патроны были?

— Господи, я не знаю… — Уилкс побледнел.

Подойдя к двери, Кэти остановилась, повернулась к Уилксу и осведомилась:

— А что вы можете сказать по поводу мобильного телефона Евы?

— Э?.. — Он нахмурился. — Что-то я не припомню, чтобы у нее был мобильник.

Кэти пристально на него посмотрела, но его лицо не выражало ничего, кроме безразличия и апатии.

Вернувшись к своей машине, она позвонила в штаб-квартиру и попросила техническую службу проверить, звонил ли на прошлой неделе Сэмми Старлинг Уилксу, после чего покатила в южном направлении против нарастающего потока утреннего движения. Она ехала в сторону шоссе А-21, чтобы по нему добраться до Уилда — края садов и огородов.

Дом 349А по Хай-стрит в Батле оказался магазином, название которого — «Антикварная лавка Чамберса» — было изображено на украшавшей витрину вывеске. Кэти подождала, пока в магазине зажгут свет, а висевшую на двери табличку «Закрыто» перевернут на другую сторону, с надписью «Открыто». Тогда она вылезла из машины, подошла к магазину и открыла дверь.

— Доброе утро. — Похоже, обслуживающий персонал здесь состоял из одной-единственной девушки лет двадцати, показавшейся из глубины торгового зала. — Чем могу помочь?

В интерьере магазина сверкали хрусталь и стекло, отливали тусклым блеском полированное дерево и натуральная кожа. Качественные товары, подумала Кэти, а не дешевые поделки для туристов. В руке девушка-продавщица держала мягкую чистую тряпочку, которой она протирала стеклянные дверцы старинных часов, висевших на стенах и тикавших в унисон друг с другом.

— Я бы хотела узнать, здесь ли миссис Чамберс, — сказала Кэти.

— Боюсь, что в данный момент ее здесь нет. Не желаете ли оставить сообщение?

— На самом деле мне нужен мистер Брок.

Девушка посмотрела на Кэти и нахмурилась:

— Мистер Брок?

Кэти почувствовала, что ее надежды начинают испаряться.

— Да, мистер Дэвид Брок.

— Ах Дэвид… — сказала с улыбкой девушка. — И какое у вас к нему дело?

— Срочное дело, — продолжала Кэти, почти уже смирившись, что ей придется уйти ни с чем. — Очень срочное, поверьте.

— О Господи…

— Что ж, если его здесь нет, попробую поискать в другом месте…

Когда Кэти повернулась к двери и взялась за дверную ручку, девушка сказала:

— Если это действительно так уж важно, могу вам сказать, что они уехали в аббатство.

— В аббатство?

— Ну да. На место сражения. Они решили посетить его до того, как приедут автобусы с туристами и там начнется светопреставление.

Кэти узнала у девушки дорогу, вышла из магазина и двинулась по улице, которая вела к рыночной площади. Согласно почерпнутым у сотрудницы магазина сведениям, за рыночной площадью находились обнесенные каменной зубчатой стеной ворота, через которые можно было пройти к развалинам старинного бенедиктинского аббатства на вершине холма. Дойдя до места, Кэти заметила у старых ворот небольшую толпу. Люди рассматривали выставленные на прилавках сувениры и читали краткие исторические очерки.

Кэти заплатила, получила электронную трубку, при посредстве которой можно было послушать комментарии к экскурсии, и, пройдя на территорию музея-заповедника, стала подниматься по посыпанной гравием дорожке на холм. На этом холме 14 октября 1066 года стояла английская армия, отбивавшая в течение дня атаки нормандских воинов, пытавшихся подняться туда из долины, находившейся справа от Кэти. По дорожкам музея-заповедника прогуливались небольшие группы туристов, передвигавшихся от одной точки обозрения к другой и время от времени останавливавшихся, чтобы послушать комментарии своего электронного гида. Среди экскурсантов Кэти заметила семью — двух маленьких детей, мужчину и женщину. Мужчина присел на корточки, стараясь завязать шнурок у младшего ребенка — девочки лет трех-четырех. Только когда он распрямился, Кэти узнала в нем Брока.

Второй ребенок, мальчик лет восьми, что-то сказал, и женщина засмеялась. Она повернулась к Броку, и солнце осветило ее лицо. Брок стал что-то объяснять мальчику, помогая себе руками. Глядя на его широкие округлые жесты, можно было подумать, что он сообщает ребенку базовые сведения по теории баллистики. Ребенок внимательно слушал его объяснения, потом попросил повторить. По-видимому, его озадачивал тот факт, что две стрелы, двигаясь по разным траекториям, смогли тем не менее поразить одну и ту же точку пространства, каковой в описываемый Броком момент сражения являлся глаз английского короля.

Кэти сделала несколько шагов назад, не желая нарушать эту идиллию и одновременно задаваясь вопросом, как быть. Брок и его спутница, по возрасту подходившие скорее на роль любящих дедушки и бабушки, сопровождавших внуков, были настолько заняты собой и детьми, что нарушать их покой Кэти показалось неудобным. Может, ей удастся переговорить с Броком после экскурсии, подумала она, когда он отойдет в сторону или останется в одиночестве?

Когда Кэти повернулась и медленным шагом двинулась по дорожке к выходу, у нее в сумочке зазвонил мобильный. Она достала его, поднесла к уху и услышала голос Брока:

— Похоже, слежка не самая сильная ваша сторона, Кэти. Вы одна?

— Вот черт! — пробормотала она. — Да… да, я одна, Брок.

— В таком случае, уж коли вы взяли на себя труд приехать сюда, может быть, подойдете и скажете, что хотели?

Она повернулась, прошла немного назад и увидела Брока. Он сидел в полном одиночестве на скамейке дорожки, по которой прогуливались туристы.

В легкой летней рубашке и слаксах, он ничем не отличался от пришедших поглазеть на исторические достопримечательности. Лицо его выражало полнейшее спокойствие и безмятежность. Улыбнувшись смущению Кэти, от которого она все еще не могла отделаться, Брок похлопал по сиденью лавочки, предлагая ей присесть.

— Ну-с, с чем пришли?

— Извините, — сказала Кэти, усаживаясь, — прежде чем оказаться здесь, я всеми средствами пыталась передать вам сообщение.

— Не стоит извиняться. Я должен был догадаться, что мне не удастся избежать встречи с детективом Колла. Хотя я, честно говоря, и представить себе не могу, как вам удалось меня найти. Уж не Дот ли этому поспособствовала?

— Она не выразила никакого желания со мной сотрудничать.

— Очень хорошо. Она и не должна была вам помогать. Итак, какое сообщение вы хотели мне передать?

Кэти рассказала Броку о беседе Макларена с Сэмми, об исчезновении последнего и о том, что он вооружен.

— Макларен представил все так, будто вы прямой виновник смерти Евы. Похоже, у Сэмми это известие вызвало шок. И я подумала, что он, возможно, попытается разыскать вас. Полагаю, вы в опасности, Брок.

— М-м-м… — Брок некоторое время обдумывал ее слова. — Думаю все-таки, найти меня ему будет крайне затруднительно. Если, конечно, ему не пришло в голову установить за вами слежку. Как думаете, такое возможно? Вы не привели за собой «хвост»?

Кэти вспыхнула.

— Нет, конечно. Я была очень осторожна.

— Очень на это надеюсь, Кэти. Мне бы не хотелось, чтобы из-за этого дела оказались в опасности невинные люди.

Он бросил взгляд через левое плечо на развалины спальных покоев братьев-бенедиктинцев, откуда до них доносился детский смех.

— Почему бы мне не переговорить с ребятами, чтобы к вам приставили охрану?

— Кэти, — мягко сказал Брок, — окажите любезность, позвольте мне поступать так, как я считаю нужным. Очень вас прошу.

Кэти прикусила губу.

— Извините…

— Что еще привело вас сюда?

— Что еще? — переспросила Кэти.

— Наверняка есть что-то еще, что вы хотите со мной обсудить. — Он внимательно на нее посмотрел.

— Я… нет. Я вам сказала все.

— Неужели не хотите спросить, почему я в срочном порядке перевел вас в отдел СО-6?

— Ну… да, если уж на то пошло, хочу. Как вы сами понимаете, я с трудом приняла тот факт, что меня так вот запросто отодвинули в сторону… причем без всяких объяснений.

Брок вздохнул.

— Я принял решение о вашем переводе, когда собственными глазами увидел, что эти люди сделали с Евой. Хотя это дело с самого начала не давало мне покоя. Чтобы это понять, надо знать первое дело, связанное с Сэмми Старлингом, Келлером и другими. Вы помните суперинтенданта Тома Харли, не так ли? О том, в частности, как он умер?

— Да.

Брок бросил взгляд на долину внизу, словно надеясь узреть там призраки древних воинов.

— Это было худшее из всех дел, с какими мне приходилось работать. Я не пытаюсь утверждать, что Сэмми намеренно его подставил, но Сэмми — боец и, когда его загоняют в угол, готов на все, чтобы одолеть врага и выбраться из затруднительного положения. Между тем самоубийство Тома Харли определенно сыграло ему на руку и позволило соскочить с крючка. И когда я на прошлой неделе снова увидел Сэмми, улыбающегося мне с таким видом, словно встретил старого доброго знакомого, готового помочь ему разобраться с его проблемой, все эти воспоминания снова на меня нахлынули. Вы не представляете, до чего мне не хотелось этим заниматься. — Брок тяжело вздохнул и перевел взгляд на Кэти. — По мере того как развивались события, дело нравилось мне все меньше и меньше. Я видел, что оно оборачивается наихудшим образом, и решил вас с него снять. Ужасная смерть Евы, дело с канадским пакетом… Эти люди ведут очень жесткую игру. И я подумал, что в этой связи было бы неплохо передвинуть вас в более безопасное место. Поэтому, узнав, что Джок Макларен ищет надежного человека, я решил воспользоваться случаем. Формально вас бы сняли с этого дела, но сохранили возможность держать его в поле зрения, что было бы для нас полезно. Я не знал, как быстро станут развиваться события.

— Но разве вы не могли все это мне объяснить? — запротестовала Кэти. — Неужели я не заслужила хотя бы минимального доверия с вашей стороны?

Брок неловко повернулся на сиденье.

— Думаете, так было бы лучше? Если бы я, к примеру, сказал вам: «Поганое это дело, Кэти, — женщинам рубят головы, меня, того и гляди, обвинят в воровстве и мошенничестве. В этой связи я хочу, чтобы вы ушли с линии огня и отсиделись в каком-нибудь тихом месте». Как бы вы на это отреагировали? Сказали бы мне: «Отлично, Брок, я сделаю все, как вы скажете»? Нет, в самом деле, вы уверены, что именно так бы мне и ответили?

Кэти пожевала губу, но ничего не сказала.

— А вот с Бреном таких проблем не возникает, — продолжал Брок. — Как только ему сказали, что надо уматывать на Барбадос, так он без лишних слов начал паковать вещи. Но с вами? С вами хлопот не оберешься. Кстати, уж не при его ли посредстве вам удалось меня разыскать?

Кэти покачала головой:

— Я пыталась. Но он заявил, чтобы я оставила вас в покое. Как и Дот.

— Разумеется! Все в один голос говорят, чтобы вы оставили меня в покое. Но что делаете вы? Идете по следу и находите меня в самых мрачных глубинах Суссекса. — Он хмыкнул. — Прямо как шотландская овчарка Лэсси из одноименного фильма.

— Шотландская? — Кэти вспыхнула.

— Ладно, — смилостивился Брок. — Не шотландская. — Он хмыкнул, и они одновременно рассмеялись.

Когда они успокоились, Кэти, снова посерьезнев лицом, сказала:

— Почему Макларен так вас ненавидит, Брок? Такое впечатление, что он готов воспользоваться любым предлогом, чтобы вас принизить или возвести на вас напраслину.

— Не знаю, Кэти. Я, как мне кажется, ничего дурного ему не сделал. Во всем это проклятое дело виновато. Оно напитано ядом и отравляет всех, кто к нему прикасается.

— Бедняжка Ева, — прошептала Кэти.

— Да, бедняжка Ева. Это не игра.

— Питер Уайт вчера вечером тоже сказал что-то вроде этого.

— Вы что — снова с ним разговаривали?

— Он сам мне позвонил. Очень хочет помочь. Интересовался, не может ли он что-нибудь для меня сделать.

Брок нахмурился:

— Я виноват перед вами. Мне не надо было просить вас с ним встречаться. Я не видел его целую вечность, но все равно не должен был взваливать это на вас. С ним трудно общаться, особенно если вам нужно получить короткий ответ. У него возникает неуемное желание предоставить вам максимум информации, и он может говорить по интересующему вас вопросу чуть ли не до бесконечности. Впрочем, иногда дело того стоит.

— Просто он очень печален и одинок. Ему требуется что-то такое, о чем он мог бы думать, какое-нибудь дело, которому он мог бы себя посвятить.

— Меньше всего нам нужно, чтобы вы в общении с ним брали на себя роль социального работника.

Кэти пожала плечами.

— Пожалуй, я пойду и предоставлю вам возможность вернуться к вашим… э… друзьям, — сказала она.

— Правда. Мои… э… друзья, должно быть, уже насытились историей под завязку, и нам пора возвращаться, — сухо сказал Брок. — Очень надеюсь, что ни их, ни меня не подстрелит на обратном пути какой-нибудь сумасшедший снайпер.

— Если это хотя бы отчасти вас успокоит, то могу сказать, что Сэмми, судя по всему, стрелок никудышный.

Вернувшись к своей машине, Кэти позвонила в полицейский участок в Фарнеме, потом завела мотор и поехала в северном направлении. Добравшись до шоссе М-25, она повернула на запад и покатила в сторону Суррея.

Территория, обслуживаемая Сильвестром, оказалась на удивление обширной и разбросанной по разным местам. Кэти более получаса колесила на малой скорости по улицам пригорода и сельским аллеям вокруг Фарнема, пока ей не удалось обнаружить электрокар молочника. Он стоял у обочины, в то время как его хозяин — крупный краснолицый мужчина — занимался изучением своей бухгалтерской документации, пытаясь примирить проставленные там цифры с тем непреложным фактом, что сливки в баночках с золотыми крышечками у него закончились раньше, нежели он рассчитывал.

— Сильвестр, не так ли?

— Он самый, — сказал краснолицый с улыбкой. — Кому понадобился?

Кэти продемонстрировала ему удостоверение.

— Ага! Я так и знал, что рано или поздно вы ко мне обратитесь, — сказал он, опуская расчетную книгу.

— Что вы можете мне рассказать?

— Ну… прежде всего я услышал по радио объявление, что полиция готова выслушать каждого, кто видел миссис Старлинг после четверга третьего июля, когда она уехала в Лондон.

Кэти кивнула. По сравнению с Ронни Уилксом Сильвестр представлялся ей приятным собеседником и надежным свидетелем.

— Но я не понимаю, как такое может быть, принимая во внимание клубничный йогурт.

— Клубничный йогурт?

— Совершенно верно. Миссис Старлинг его просто обожала. И всегда ела на завтрак. Я это к тому говорю, что продолжал привозить им этот йогурт вплоть до следующего вторника. Понимаете? Выходит, она все это время находилась дома.

— Ясно. Но быть может, ее домашние просто забыли отменить заказ?

— Э нет. Они делали заказ каждое утро, понимаете? Марианна лично составляла список на обороте какого-нибудь старого конверта или на другой ненужной бумажке и вставляла его в горлышко пустой емкости. Английский она знает плохо, поэтому пользовалась своего рода кодом: М — молоко, Й — йогурт, ДС — двойные сливки, ну и так далее. В прошлый понедельник, к примеру… — Молочник снова раскрыл свою расчетную книгу и перелистал несколько страниц, возвращаясь к 7 июля. — Вот, нашел — на бумажке было написано: «2М, 1Й».

— Выходит, вы их знали? Миссис Старлинг, Марианну?

— О да. И мистера С. тоже. Мы часто здоровались.

— Но как бы то ни было, могло же случиться, что клубничный йогурт заказал кто-то другой.

— Ну нет! — Сильвестр сразу отмел эту идею. — Люди редко изменяют своим маленьким пристрастиям. Марианна и мистер С. ненавидели клубничный йогурт, называли его дрянью. Мы как-то раз на эту тему беседовали. В частности, о том, какие молочные продукты нравятся миссис С.

— Это факт? То, что она оставалась дома и после четвертого? Вы разговаривали с ней или с кем-нибудь из ее домочадцев в это время — скажем, в понедельник или во вторник?

— Честно говоря, не припомню.

Кэти задумалась.

— Положим, заказ в понедельник утром действительно включал йогурт, но она могла уехать и в воскресенье вечером — после того как Марианна составила список, который забыла потом изменить.

— Что ж, думаю, это возможно. Но не представляю, чтобы такое могло быть раньше воскресенья.

— Большое вам спасибо, Сильвестр. Вы нам очень помогли.

Сказав это, Кэти некоторое время стояла рядом с молочником, слушая воркование лесного голубя, сидевшего на ветке большого дуба, и жужжание пчел, шнырявших среди золотистых цветков жимолости. Солнечные лучи заливали пыльную аллею, где приткнулся к обочине электрокар.

— Вероятно, вы любите свою работу и ни за что на свете не согласились бы ее поменять, — сказала Кэти.

Сильвестр хохотнул.

— Вы бы так не говорили, если бы взглянули на кипу бумаг, которые нам приходится заполнять. — Помолчав, он добавил: — Я хочу сказать кое-что еще насчет Марианны. Кажется, как-то раз я видел у нее под глазом синяк.

— Неужели?

— Возможно, мне просто показалось. Имейте это в виду…

От этой аллеи было недалеко и до Поучерз-Из. Кэти припарковала машину напротив коттеджа Фицпатриков, перешла дорогу и направилась к воротам. Щелчок щеколды и скрип петель вызвали вполне предсказуемую реакцию у лабрадоров, которые с радостным лаем отконвоировали гостью к дому. Кэти нравились лабрадоры, но после того, что произошло, ей было трудно смотреть на довольную морду Генриетты. Двери открыл Тоби Фицпатрик. Снедавшее его беспокойство, подмеченное в нем Кэти во время предыдущих визитов, казалось, стало еще сильнее. Лицо у него было серое, улыбка — вымученная, а голос звучал неуверенно. Если это связано с его семейной жизнью, подумала Кэти, то, похоже, ссоры с супругой происходят у него довольно часто. Потом ей вспомнились слова Питера Уайта, а также выражение, проступившее на лице Фицпатрика, когда он увидел ее у бассейна. «Может, он подглядывал за Евой, когда она купалась? — задалась она вопросом. — Уж не воспылал ли он, чего доброго, к ней страстью?»

— Хелен нет дома, — пробормотал Тоби, глядя на Кэти сквозь полуоткрытую дверь. — Она должна вернуться через час.

— Я бы хотела поговорить с вами, мистер Фицпатрик.

— Вот как? — Он нахмурился, а затем без особого желания открыл дверь пошире. — Заходите в таком случае.

Он не предложил ей присесть, и им обоим пришлось стоять в тесном пространстве прихожей.

— Я бы хотела уточнить, что вы и ваша жена нам рассказывали, мистер Фицпатрик. Это связано с временем отъезда Евы в Лондон. Помните, вы сказали нам, что она уехала туда в четверг, то есть третьего июля? Вы совершенно в этом уверены?

— Хм… — Фицпатрик сглотнул. — Да, думаю, так и было.

— Откуда вы знаете? Вы видели, как она уезжала?

— Хм… Не припомню, чтобы видел. Думаю… думаю, так нам сказал Сэмми. — Он поднял руку и потер ладонью лицо.

— Вы хорошо себя чувствуете? Вид у вас какой-то нездоровый.

— У меня все нормально. Больше вопросов не будет?

— Когда вам Сэмми об этом сказал? О том, что Ева уехала в четверг?

— О Господи… даже и не знаю… О нет — вспомнил! — сказал Тоби. — Он сказал об этом Хелен в воскресенье, когда она и двое других теннисистов отправились играть к Старлингам. Разве она вам об этом не говорила?

Кэти кивнула.

— А что вы можете сказать насчет вечера воскресенья? Где вы в это время были?

— Что? — Фицпатрик снова провел рукой по лицу, и Кэти подумала, что он выглядит так, словно у него предобморочное состояние.

— Присядьте, прошу вас, — сказала она. — Что случилось?

— Извините… Я неважно себя чувствую. Возможно, вам лучше уйти.

— Хотите, я вызову врача?

— Не надо врача. Мне просто нужно прилечь.

— Сейчас я принесу вам воды…

Кэти прошла на кухню, взяла стакан и подставила под кран. Две стеклянные вазы, их Кэти заметила во время своего предыдущего визита, стояли на столике с сушилкой рядом с раковиной. В одной из них находились цветы из сада Фицпатриков, другая же, пустая и вымытая, стояла вверх дном, на котором сохранилась крохотная наклейка: «Сделано в Финляндии».

Когда Кэти вернулась со стаканом воды в переднюю, Тоби Фицпатрик, казалось, уже успел прийти в себя. Слабо улыбнувшись ей из глубокого кресла, он прерывающимся голосом произнес:

— Мне очень жаль, что так случилось… У меня, знаете ли, проблемы с сердцем… ничего серьезного, но иногда, бывает, накатывает дурнота. В такие минуты мне нужно некоторое время побыть в состоянии полного покоя и расслабленности, после чего все проходит.

— У вас есть лекарство, которое я могла бы вам дать?

— В этом нет нужды… Послушайте, мне кажется, будет лучше, если вы вернетесь, когда будет дома моя жена. Возможно, завтра? Если, конечно, это действительно необходимо…

— О'кей, я сейчас уйду. Если вы уверены, что вам не нужна помощь…

И она удалилась, размышляя о том, что актерские способности у Тоби Фицпатрика ничуть не лучше, чем у Ронни Уилкса.

Оставив машину там, где она стояла, Кэти пошла по аллее, стараясь мыслить четко и рационально. Макларен, она знала, потребует ее присутствия в Лондоне, чтобы подключить к делу о поддельных марках. На минуту она представила себе Макларена в его офисе на Кобальт-сквер. Наверняка он начнет спрашивать, где она была, чем занималась и что, черт возьми, о себе возомнила, позволив себе разгуливать летним утром по пронизанным солнцем лесам, в то время как ее ждет серьезная работа. Размышляя об этом, Кэти порадовалась, что оставила свой мобильный телефон в машине.

Подойдя к воротам усадьбы Кроуз-Нест, она подумала, что ключ от двери дома все еще лежит у нее в кармане и что она помнит код системы безопасности и может ее отключить. Не было, казалось, никакого смысла входить в этот дом, где каждый дюйм пространства был дважды обыскан и исследован командами полицейских и экспертов. Но если Старлинг действительно солгал насчет времени отъезда Евы в Лондон, должно же там быть хоть какое-нибудь указание на то, зачем ему это понадобилось?

Должно. Кэти снова подумала о Макларене и направилась к главной двери, чувствуя себя нерадивой ученицей, прогуливающей уроки.

Когда она вошла в прихожую, ее снова окутала тишина дома. В этой тишине было нечто от молчания ушедшего в себя свидетеля, которого можно разговорить, лишь задавая очень нестандартные вопросы.

Кэти прошла к маленькому офису хозяина дома. Там стоял обитый зеленым сукном стол, за которым Старлинг сидел в тот вечер, когда она у него находилась, и рыдал над своими марками, как, должно быть, в свое время отец Евы рыдал над копиями, подаренными ему Старлингом. Разве нормальные люди так себя ведут? Или оба эти человека страдали от одной и той же ментальной дисфункции, особой разновидности клептомании, которую они распознали друг в друге, а Ева подметила в них обоих?

У противоположной от стола стены стоял стеллаж, заставленный винными бутылками. Их было несколько дюжин — впечатляющая коллекция для такого человека, как Сэмми Старлинг, который, если верить Хелен Купер, почти не пил. Возможно, это тоже своего рода помещение капитала, подумала Кэти, исходя из того, что некоторые бутылки казались очень старыми и их покрывал слой пыли.

Но почему они такие пыльные, задалась Кэти вопросом, если в этой комнате, судя по всему, регулярно убирали? Кроме того, зачем держать их на деревянных полках в кабинете, когда в доме имеется для таких целей подвал с винным погребом?

Из кабинета она прошла на кухню и приблизилась к двери, которая вела в погреб. И тут у нее снова возник вопрос. В эту дверь был вставлен замок «Йале» — того же типа, что стоял и на входной двери, — и, судя по его виду, совсем недавно. Такого рода замки имеют шарообразную ручку с одной стороны и замочную скважину — с другой. Тот, кто подходил к замку с той стороны, где была замочная скважина, мог открыть его только с помощью ключа, а с другой — легким поворотом ручки. Но с какой стати вставлять такой замок в дверь погреба, особенно ручкой в сторону кухни? Чтобы изнутри ее нельзя было открыть — другой ответ Кэти в голову не приходил. Значит, кого-то держали в погребе. Это было настолько очевидно, что оставалось только удивляться, почему никто не заметил этого во время обыска.

Кэти повернула ручку и вошла в погреб. Затем, нащупав на стене выключатель, она зажгла свет и стала спускаться по ступеням, втягивая в себя воздух, холодный и затхлый, как в склепе. При свете одинокой электрической лампочки она прошла из первого помещения погреба под кухней во второе, находившееся под холлом, и обнаружила там старые деревянные стеллажи для винных бутылок и каменные скамейки. Кэти исследовала стеллажи и заметила, что некоторые ячейки сильно запылились, зато в других, где, судя по всему, недавно помещались бутылки, пыли почти не оказалось. Похоже, кто-то совсем недавно перенес все бутылки из погреба в офис. Специалисты из команды экспертов, искавшие наркотики, пятна крови, частицы тканей, следы повреждений и насилия, не обратили внимания на разный уровень запыленности ячеек в винном стеллаже. Да и с какой стати?

Как место заточения погреб представлял собой почти идеальное помещение — не пропускал наружу звуков и надежно запирался. Кроме того, там было достаточно просторно, было сухо и чисто. На вымощенном каменными плитами полу ни пятнышка. И это разочаровывало. Замок «Йале» и опустевшие винные полки сами по себе вряд ли могли служить доказательством какого-либо злого умысла.

Кэти было необходимо найти что-нибудь более существенное в подтверждение своей версии. Неожиданно она услышала, как у нее над головой скрипнула половица. Она замерла. В следующее мгновение скрип послышался снова. Потом в доме установилась тишина, но чуть позже половицы опять заскрипели. Наверху кто-то медленно и осторожно пересекал холл.

У этого человека имелся ключ. Кэти воспользовалась тем, что ей дали в полиции. Другого ключа в полицейском участке Фарнема не было, значит, по холлу разгуливал не полицейский. Но кто это мог быть? Сосед? Неужели Тоби Фицпатрик проследил за ней? Или это кто-то из домочадцев? Уж не сам ли Сэмми Старлинг?

По идее этот человек должен был обнаружить отключенную систему безопасности. Быть может, именно по этой причине он двигался по дому так осторожно? Кэти неслышно вернулась в первую секцию погреба и почти сразу услышала приглушенные звуки чьих-то шагов в находившейся прямо над ней кухне. Но если незваный гость добрался до кухни, то он просто не мог не заметить открытую дверь погреба и струившийся оттуда тусклый свет. Как только эта мысль пришла Кэти в голову, она услышала щелчок выключателя, а затем стук захлопывающейся двери.

Оказавшись в полной темноте, Кэти мысленно обругала себя за беспечность, после чего воскресила в своем воображении лестницу, по которой спускалась в погреб. Теперь она должна была находиться чуть справа, в каких-нибудь пятнадцати футах впереди. Двигаясь медленно и осторожно, она сделала в полной темноте несколько шагов в нужном направлении, ушибла лодыжку о нижнюю каменную ступень, нащупала перила лестницы и в одно мгновение взлетела по ней к двери. Даже не удосужившись включить свет, она с силой ударила ногой в дверь и закричала.

Ей показалось, что с обратной стороны двери тоже кто-то вскрикнул. Она замерла и прислушалась. Прошла целая вечность, прежде чем замок щелкнул, дверь распахнулась и она увидела перед собой Марианну, прижимавшую руку ко рту, словно пытаясь сдержать рвущийся наружу вопль.

— Пресвятая Дева, Матерь Божья, — пролепетала она. — Вы напугали меня до смерти. — Удивительное дело: теперь она говорила по-английски довольно сносно. Кэти бросила взгляд в пространство кухни у нее за плечом и увидела семейную пару из португальского посольства — в их квартире Марианна обитала с тех пор, как убили Еву. Марианна повернулась к ним и сказала несколько слов по-португальски. Выслушав ее, мужчина и женщина кивнули и вышли из кухни, с любопытством поглядывая на Кэти. — Я пришла проверить, разморозился ли холодильник и нет ли в нем дурного запаха, — сказала Марианна, снова поворачиваясь к Кэти лицом.

— Я очень рада, Марианна, что вы здесь появились, поскольку мне нужно кое-что с вами обсудить. — Кэти старалась говорить спокойно и ровно, хотя сердце у нее после пережитых приключений в погребе все еще колотилось как сумасшедшее.

Марианна явно чувствовала себя не в своей тарелке. Ее взгляд устремлялся то на открытую дверь погреба, то на лицо Кэти, стоявшей рядом с дверью. Всякий раз, встречаясь с Кэти глазами, Марианна отводила взгляд.

— Я приготовлю кофе, — наконец сказала она.

— О кофе можете не беспокоиться, — твердо сказала Кэти. — Присаживайтесь. — Она села за кухонный стол напротив Марианны. — Когда мы в последний раз с вами встречались, вы, Марианна, почти не говорили по-английски. При всем том вам удалось нагромоздить целую кучу лжи о том, каким ангелом была ваша Ева. Но теперь мне нужна правда. Я знаю, что Ева принимала наркотики… — У Марианны затряслась нижняя губа, но возражений с ее стороны не последовало. — И в связи с этим хочу задать вам несколько вопросов. О'кей?

Марианна тяжело вздохнула.

— О'кей.

— Почему вы меня обманывали? Зачем рассказывали все эти лживые истории? Боялись Сэмми? Он ведь поколачивал вас, не так ли? — У Марианны вытянулось лицо, и Кэти поняла, что в своих логических построениях допустила какую-то ошибку. — Разве не он поставил вам синяк?

У Марианны расширились глаза, нижняя губа плаксиво выпятилась, после чего она всхлипнула.

— Нет-нет, — выдавила она из себя. — Только не Сэмми. Мне подбила глаз моя маленькая Ева. Она была испорченная девочка — да благословит Господь ее душу.

— Расскажите мне об этом.

Марианна фыркнула.

— В Португалии она вела себя дурно. Ее отец очень за нее беспокоился. И Сэмми показался нам самым подходящим для нее человеком. Поначалу они были счастливы. С ним она снова стала как маленькая девочка. Но потом ей стало скучно. — Марианна вынула из рукава крохотный кружевной платочек, вытерла нос и скомкала платочек в руке. — У нее появились секреты. Я знала о них. Она кричала и колотила меня, но обмануть тетушку Марианну ей было не по силам. Я пыталась помочь Сэмми. Я говорила ему: «Не давайте ей наличности, Сэмми. Все, что угодно, — но только не наличность». Но она была такая хитрая и пронырливая… Сэмми не всегда мне верил, но я-то знала мою Еву, как никто. Она, к примеру, воровала вещи, продавала свою одежду и ювелирные украшения… Она много чего делала — даже я не все об этом знаю… Мне не хочется думать, как она в Лондоне зарабатывала деньги на наркотики. И еще: с каждым днем она все больше худела, а однажды я обнаружила у нее на подушке кровь. Я сказала Сэмми: «Надо что-то делать. Из-за этих наркотиков она когда-нибудь истечет кровью до смерти». Сэмми забеспокоился. Он просил ее бросить наркотики, кричал на нее. Она рыдала, обещала бросить, но ее обещания всегда оказывались лживыми.

Марианна вновь промокнула платочком глаза и нос и, чтобы успокоиться, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

— Наконец Сэмми сказал, что ездить в Лондон она больше не будет и квартиру он скоро продаст. Ева заплакала, и плакала, плакала без конца. Потом разозлилась. Собралась даже от него уходить. Так что нам пришлось принудить ее остаться.

Ее взгляд снова метнулся к двери погреба.

— Когда это случилось, Марианна?

— Две недели назад. В четверг вечером. Это было так ужасно. Сначала мы заперли ее в комнате наверху. Но она стала там все бить и ломать. Мы боялись, что она причинит себе вред. Я сказала: «Сэмми, нам надо вызвать врача». Но Сэмми испугался. Он решил подождать, пока она успокоится, а потом отвезти ее в частную клинику. Поэтому мы поставили в погреб кровать и заперли ее там. Когда пришли ее друзья, мы сказали им, что в четверг она уехала в Лондон.

— Все понятно, Марианна. Продолжайте.

— А в воскресенье вечером она сбежала. В девять часов я пошла ее навестить, посмотреть, как она там, и пожелать ей спокойной ночи. Она притворилась, что спит. Я взяла ее одежду, чтобы почистить и привести в порядок. Пока я собирала ее тряпки, она украла у меня ключ от погреба. Я об этом не знала. — Марианна начала тихонько всхлипывать — У нее ничего не было — ни одежды, ни обуви, ни денег. Она словно растворилась в лесу. Сэмми пошел ее проведать в одиннадцать часов, но ее уже и след простыл.

— Что же на ней было?

— Летняя ночная рубашка. Шелковая паутина, все равно что ничего. Мы думаем, что она взяла старую куртку, висевшую у задней двери, но, кроме этого, на ней ничего не было. Можно сказать, она убежала почти голая.

— Неужели она не могла взять нормальную одежду?

— Сэмми все время ходил по дому. Так что она не стала задерживаться. Сразу выбежала на улицу. Я проверяла. Она ничего с собой не взяла.

— Значит, она отсутствовала… сколько, в самом деле: час, больше? — прежде чем вы обнаружили ее исчезновение?

Марианна с несчастным видом кивнула.

— И что же вы предприняли?

— Сэмми отправился ее разыскивать. Ездил вокруг дома, ходил по лесу, даже в Фарнем наведался. Всюду ее искал. Наконец, около полуночи, вернулся домой и начал звонить знакомым. Потом сказал, что она, по его мнению, обязательно попытается добраться до Лондона. Он тоже поехал туда — решил дожидаться ее в квартире.

— А вы где были? Остались дома?

— Да. Сидела на кухне и ждала ее возвращения. Всю ночь ее прождала. Надеялась, что она одумается и вернется — как напроказничавшая маленькая девочка. Но она не вернулась. — Марианна снова зарыдала, еще громче, чем прежде.

Кэти подождала, пока она немного успокоится, и спросила:

— Что произошло потом?

— На рассвете позвонил Сэмми с лондонской квартиры. Сказал, что она не приехала и он останется там на весь день. Он звонил мне через каждый час, но никаких новостей у него не было.

— Сэмми что-нибудь говорил о том, что подключил к этому делу других людей?

Марианна покачала головой.

— А ваши соседи Фицпатрики были в курсе происходящего? Сэмми не рассказал им о случившемся, когда искал Еву в лесу?

— Я не знаю. Знаю только, что он был напуган и ему было стыдно.

— Понятно… Я хочу, Марианна, чтобы вы снова рассказали все это — в полицейском участке — и сделали соответствующее официальное заявление. Но это может подождать до тех пор, пока вы окончательно не придете в себя. Теперь еще один вопрос, последний: вы знаете, где сейчас Сэмми?

Марианна с удивлением на нее посмотрела:

— Разве он не у мистера и миссис Купер?

— Нет, он оттуда уехал, и никто не знает куда. Мы опасаемся за его безопасность. Как вы думаете, где он может быть?

У Марианны от ужаса расширились глаза.

— Прошу тебя, Боже, не надо больше смертей… не надо!