Марки королевы Виктории

* * *

Когда двери лифта за ними закрылись, Кэти глубоко вздохнула и сказала:

— Ну вот. Наконец-то я это выложила.

— Хорошая попытка, Кэти, — пробормотал Брок. — Благодарю. Я оценил ее по достоинству.

— Значит, вы тоже не верите в такую возможность? В возможную подмену конвертов?

— Вообще-то верю. Но у Макларена весьма существенные аргументы против этой версии.

Кэти ничего больше не прибавила, пока они не прошли к парковочной площадке за домом и не отыскали свою машину. Усаживаясь за руль, она сказала:

— Почему бы нам не нанести ему визит?

— Кому?

— Доктору Уэверли. Надо его проверить. Посмотреть на его реакцию.

— Ваш новый начальник этого не одобрит.

— Это не факт. В конце концов, в каждом деле есть вещи, нуждающиеся в прояснении, чтобы больше к ним не возвращаться. Это то, что называется рутинной работой. Почему бы вам, Брок, не позвонить менеджеру «Кабота» и не узнать у него адрес доктора?

Брок ухмыльнулся и взял телефон, который она ему протянула.

Джеймс Мелвилл, как всегда, был сама любезность.

— Тим Уэверли? Да, я могу вам сказать, где его можно найти. В данный момент он у нас в магазине в комнате наверху, где мы храним наши фонды. В этот день недели он всегда работает у нас — подбирает образцы для нашего следующего аукциона. Предупредить его о вашем визите?

Они нашли доктора Уэверли в том самом месте, куда Джеймс Мелвилл их направил, то есть в зале хранения. Уэверли был погружен в беседу с одним из сотрудников фирмы «Кабот», который, увидев детективов, сразу же вышел из помещения. Это была прохладная, с высокими потолками комната, где вдоль стен стояли высокие деревянные шкафы с выдвижными ящиками. В одной из стен под потолком было прорезано круглое оконце, из которого бил сноп яркого солнечного света. Уэверли, как и во время их предыдущих встреч, был одет в летний бежевый костюм и голубую рубашку с темно-синим галстуком-бабочкой. Поздоровавшись с Кэти и Броком, доктор с любопытством посмотрел на них и сказал:

— Меня потрясло известие о смерти жены мистера Старлинга, главный инспектор. Какой-нибудь прогресс в этом деле наметился?

— О да, — с мрачным видом сказал Брок. — Еще какой.

— Мы хотели прояснить с вашей помощью один эпизод, доктор Уэверли. Ничего существенного, тем не менее мы решили переговорить с вами с глазу на глаз. Просто во избежание ненужных тревог.

— Ненужных тревог?

— Вы не получали, случайно, известий от Старлинга в течение последних суток?

— От Старлинга? Нет.

— Слава Богу! Вы просто сняли у нас камень с души.

— Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы говорите… Я лично звонков от него или визитов с его стороны не ждал. Или что-нибудь случилось?

— Но вы довольно часто с ним общались, не так ли? До того как все это случилось… Ведь вы проводили экспертизу марок, которые он собирался приобрести?

— Да, время от времени проводил. Но я уже рассказывал об этом суперинтенданту Макларену. Неужели он не видел мой отчет относительно поддельных марок, обнаруженных мной в коллекции Старлинга?

— Я не знаю, — сказал Брок. — Мы работаем над разными аспектами этого дела, доктор Уэверли. И он не счел нужным просветить меня на этот счет.

— Неужели? — Уэверли недовольно посмотрел на Кэти, словно она была студенткой его семинара.

— Быть может, вы все-таки скажете несколько слов по существу вопроса, доктор? — спросила она.

— Боюсь, что ничего хорошего я вам сообщить не смогу. В коллекции обнаружено очень много подделок, особенно среди раритетов. И если бы это не имело столь существенных последствий, прежде всего в финансовом отношении, для фирмы «Кабот» и самого мистера Старлинга, я бы сказал, что исследовать их было истинное удовольствие.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что это крупнейший случай обнаружения поддельных марок. И Рафаэль здесь превзошел самого себя. Взять, к примеру, такие выдающиеся экземпляры, как Спиро, Сперати, Туин…

— Рафаэль, вы сказали? — перебил его Брок.

— Именно. Разве суперинтендант Макларен вам об этом не говорил?

Брок ухмыльнулся:

— Разумеется, говорил. Я просто хотел выяснить, как вы узнали это имя.

— Мне рассказал об этом человеке суперинтендант. Как еще?

— А мистер Старлинг никогда о нем не упоминал?

— Нет, ни разу.

— И никто другой? Значит, пока вам не рассказал о нем суперинтендант Макларен, вы никогда о нем не слышали?

— Совершенно верно. Не слышал. А в чем дело?

— Вы меня успокоили.

— Вы уже говорили об этом раньше. Что мои слова якобы вас успокоили, сняли у вас камень с души. Но что, собственно, это значит?

Брок задумчиво посмотрел на Кэти, словно задаваясь вопросом, стоит ли им откровенничать с Уэверли и до какой степени, после чего поскреб пальцами подбородок и тихим голосом, так, что доктор должен был к нему наклониться, чтобы его услышать, произнес:

— Как я уже говорил, мы не хотим никого тревожить, сэр, но дело в том, что мистер Старлинг… — Брок снова посмотрел на Кэти, у которой на лице проступило озабоченное выражение, поскольку она считала, что он малость переигрывает.

— Что «мистер Старлинг»? Что он такого сделал? — нервно спросил Уэверли.

— Он исчез. Но если бы только это… На наш взгляд, он слегка подвинулся в рассудке…

— Слегка?

— Вчера ночью он напал на одного дилера-филателиста в Шордитче.

Брок и Кэти заметили, что при упоминании этого места у Уэверли помертвело лицо.

— Вы шутите…

— Боюсь, нам сейчас не до шуток. Это было обдуманное нападение с заранее определенными целями, сэр. Он отрезал один за другим несколько пальцев с правой руки жертвы.

— О Господи! — Уэверли драматически закатил глаза к потолку. — Но почему? Скажите, ради Бога, зачем он это сделал?

— Чтобы заставить этого человека говорить. Он хотел получить от него определенную информацию. Уолтер Пикеринг. Вы ведь знаете его, не так ли?

— Я… я… боюсь, что нет. Значит, говорите, он отрезал ему пальцы? Боже, какое варварство!

— Разумеется, это варварский метод. Но в определенном смысле эффективный. Это не говоря уже о том, что жертва от боли и ужаса или впадает в кому, или умирает от разрыва сердца.

— Вы хотите сказать, что Пикеринг умер?

— Не умер, но находится в очень тяжелом состоянии. В данный момент он лежит в палате интенсивной терапии, и неизвестно, выкарабкается ли. К сожалению, мы так и не смогли установить, что именно Пикеринг успел ему рассказать. И в этом-то суть проблемы, доктор Уэверли. По нашим опасениям, Старлинг получил от него кое-какие сведения, возможно, не совсем достоверные, относительно других людей, как он считает, его обманывавших.

— Обманывавших?

— Поддельные марки являлись составным элементом долговременной аферы, целью которой был обман мистера Старлинга. В настоящее время он полон решимости отомстить своим обидчикам, и наша задача попытаться их от его мести оградить. Но нам мешает нехватка информации. Нужен человек, который согласился бы нам помочь. Мистер Пикеринг, увы, нам не помощник, поскольку вряд ли будет в состоянии произнести хоть слово в течение ближайших нескольких дней, а между тем это время может оказаться фатальным для тех людей, которых мистер Старлинг решил наказать.

— Господь всемогущий!

— Да, дело нешуточное. Вы уверены, что не знаете Уолтера Пикеринга, доктор Уэверли?

— Пикеринг… Пикеринг… — Уэверли некоторое время созерцал остановившимся взглядом овальное окошко в стене комнаты, словно надеясь, что через него к нему придет озарение. — Черт!.. Я, конечно, ничего толком не знаю… Но в чем все-таки дело? Неужели у вас есть серьезные причины подозревать…

— У нас есть серьезные основания полагать, что поддельные марки, изготовленные Рафаэлем, попали к мистеру Старлингу при посредстве Пикеринга. Могло статься, что вы проводили экспертизу каких-то марок и признали их аутентичными. В этой связи вы могли пересекаться с Пикерингом или по крайней мере упоминаться в его записях.

— В его записях? — Уэверли сглотнул. — Ну разумеется… Наверняка у него имелась разного рода деловая документация.

— И весьма обширная. Но нам и тут не повезло, поскольку Старлинг, похоже, наложил на нее лапу раньше, чем мы.

— Неужели? Спаси нас, Господи…

— Да, полагаю, что все именно так и обстоит. Мы обнаружили окровавленные отпечатки во всех комнатах дома Пикеринга, доктор Уэверли. Это, разумеется, дает пищу для воображения. Человеку с фантазией нетрудно представить себе, как он рылся окровавленными руками во всех шкафах, ящиках, перебирал одну за другой вещи жертвы…

«Легче надо, Брок, легче», — подумала Кэти.

— Да, я могу себе такое представить, — выдохнул Уэверли.

— Но вы могли оказаться в его записях и в связи с другими аферами, имеющими отношение к подделкам, — добавила Кэти.

Уэверли озадаченно на нее посмотрел.

— Мы нашли еще одного клиента Пикеринга. Это сосед Старлинга по фамилии Фицпатрик.

— Никогда о нем не слышал.

— Но вы подписали сертификат об аутентичности марок, которые он приобрел. Это были марки типа «Шалонская головка», сходные с теми, которые покупал Старлинг. Они также оказались фальшивыми.

— Правда? Где они в таком случае? Я их не видел.

— Пока не видели, — сказала Кэти. — Суть дела в том, что вы, как кажется, принимали довольно активное участие в деятельности Пикеринга, и Старлинг может воспринять это как указание к действию…

— Подождите! — Уэверли сердито отбросил со лба непокорную прядь и медленно встал. — Я официально заявляю, что не принимал участия в какой бы то ни было мошеннической деятельности, связанной с поддельными марками, если вы клоните именно к этому. Меня приглашают высказать свое мнение относительно подлинности огромного числа марок, и я никогда не делал секрета из того, что работы вашего Рафаэля настолько совершенны, что могут ввести меня в заблуждение. Он действительно мастер своего дела, и мне не стыдно признать свои ошибки, когда речь заходит о его подделках. Но это еще не делает меня участником аферы, и мне остается лишь негодовать, видя ваше стремление связать мое имя с таким сомнительным дельцом, как Пикеринг.

Брок успокаивающе поднял руку:

— Ничего подобного, доктор Уэверли. Вы нас неправильно поняли. Сержант Колла говорила совсем о другом. Просто она, вероятно, не совсем удачно сформулировала свою мысль.

— Ну хорошо… — В очередной раз отведя со лба непокорную прядь, Уэверли снова опустился на стул. — Я готов продолжать беседу, если мы будем считать этот вопрос урегулированным.

— Вот и отлично. Стало быть, мы можем быть уверены, что у Старлинга к вам претензий не будет. Кстати, у вас остались какие-нибудь расписки?

— Расписки?

— Ну да. О получении вами денег за выполнение определенной работы для Пикеринга.

— Я уже говорил вам, что не помню, чтобы у меня были какие-либо деловые отношения с человеком по имени Пикеринг.

— Полагаю тем не менее, что такого рода документы у вас все-таки есть. К маркам, которые приобрел у Пикеринга мистер Фицпатрик, прилагался ваш сертификат об аутентичности. Должен же был Пикеринг вам за него заплатить, не так ли?

— Возможно, сертификат перешел к нему от предыдущего владельца.

— Не было никаких предыдущих владельцев, доктор Уэверли. Кроме Рафаэля, эти марки изготовившего.

— В таком случае весьма возможно, что Рафаэль подделал и мой сертификат! — произнес Уэверли с несколько большим раздражением, нежели требовалось.

— Что ж, неплохая мысль, — сказал Брок. — Послушайте, я упомянул об этом только для того, чтобы вы имели возможность проверить свой архив на наличие бумаг, при сложившихся обстоятельствах способных вам навредить. Суперинтенданта Макларена более всего интересуют именно такого рода записи, и если он найдет вашу фамилию в деловых бумагах Пикеринга, то, естественно, сразу же явится к вам за разъяснениями. А вы наверняка ведете деловые записи и храните их, не так ли? Для предоставления в департамент по налогам и сборам, разумеется. Между тем суперинтенданта Макларена очень занимает в этом деле и проблема налоговых выплат.

— Правда? — неуверенно произнес Уэверли.

— Кажется, мы уже начали злоупотреблять вашим терпением, — сказал Брок, не ответив на реплику Уэверли, и поднялся. Кэти протянула доктору свою карточку, в изучение которой последний и погрузился, когда детективы выходили из комнаты.

Когда они вернулись в машину, Брок сказал:

— Не заметно, чтобы он слишком уж паниковал, верно? Да и историю с отрезанными пальцами Пикеринга он переварил довольно быстро.

— Пожалуй… Я, возможно, на его счет ошиблась. Что дальше? — Она посмотрела на часы. — Полдень. Прошло семь с половиной часов с тех пор, как Леона… Признаться, я чувствую себя такой беспомощной…

— Да уж… — протянул Брок.

— Кладовая Пикеринга представляла собой кошмарное зрелище, Брок… Раньше я не верила, что Сэмми на такое способен. Но теперь, когда я думаю о нем и Леоне, у меня сердце сжимается от ужаса.

— У Сэмми Старлинга всегда была холодная голова, Кэти, — сказал Брок успокаивающим тоном. — Он никогда не позволял себе ненужной жестокости, и сейчас у него нет абсолютно никаких причин причинять вред Леону.

— Но Ева вывела его из себя, не так ли? Заставила совершать поступки, которые были не в его характере. И он проявил по отношению к ней ненужную жестокость, верно?

— Если это действительно его рук дело.

— А чьих еще? Ведь он вчера ночью это доказал, не так ли? Когда разбирался с Пикерингом?

— Китайчонок Сэмми… — Брок запустил пальцы в бороду и поскреб подбородок. — Хотелось бы мне заглянуть в файл Пикеринга, узнать, откуда он родом и как дошел до такой жизни. Как думаете, вы сможете мне это устроить?

— Конечно. — Кэти вздохнула. Что-то делать лучше, чем сидеть сложа руки, но все действия, которые они могли сейчас предпринять, казались ей малопродуктивными. — Хотите, чтобы я привезла вам его досье домой?

— Думаю, дальше центра вам ехать не придется. Попробую расположиться в здании у ворот Королевы Анны, если горизонт расчистился. Полагаю, впрочем, что нынче все гончие отправились по новому горячему следу.

— Мы можем сделать что-нибудь еще?

— Мы можем как следует над всем этим поразмышлять. Кроме того, вы можете держать меня в курсе усилий Макларена. Позвоните мне, когда его люди найдут машину Леона, или появятся какие-то новости.

Кэти высадила его у офисов около ворот Королевы Анны. Эта часть здания казалась пустой и заброшенной. Она немного подождала, убедившись, что в дверях не сменили замки, и видела, как Брок махнул ей рукой, входя в холл.

Кэти ехала по Воксхолл-бридж, когда зазвонил ее мобильный телефон. Она притерла машину к бровке и едва смогла подавить возглас разочарования, услышав в трубке голос, который в данный момент ей совершенно не хотелось слышать.

— Кэти? Сержант Колла? Это Питер Уайт. Вы можете разговаривать? Я просто хотел узнать, помог ли вам хоть немного тот маленький ключик, который я вам дал.

Несколько секунд Кэти не могла понять, о чем это он толкует, но потом вспомнила данное им описание мужчины с биноклем.

— О да, Питер, — неохотно призналась она. — Вы нам очень помогли. Мы вычислили того человека, и он рассказал нам достаточно, чтобы мы могли исключить его из списка подозреваемых.

— В самом деле? — В голосе Питера слышалось разочарование.

— Но, помимо всего прочего, он предоставил нам ценную информацию, которая принесла расследованию большую пользу. — Кэти подумала, что говорит бездушным языком официального бюллетеня. — А все благодаря вам.

— Что ж, и то хорошо, — сказал Питер. — Между прочим, у меня сейчас появилась парочка идей получше, и я хотел бы обсудить их с вами.

— Послушайте, Питер, — твердо сказала Кэти, — вы позвонили мне, когда я ехала на задание. Мне очень жаль, но у меня совершенно нет времени разговаривать с вами.

— Ага! Похоже, дело получило дальнейшее развитие. Я не прав?

— Извините, Питер, мне надо ехать…

— Кэти! — Голос Уайта зазвенел от напряжения. — Не вешайте трубку, прошу вас! Разве вы не понимаете, что я могу оказать вам серьезную помощь? Я сделал это один раз, и сделаю снова. Вы должны предоставить мне такую возможность! Позвольте мне хотя бы попытаться!

Кэти едва удержалась от того, чтобы нажать на кнопку отключения телефона. В речи Питера было слишком много патетики и унизительных просительных интонаций, вызывавших у нее раздражение. Потом, однако, она подумала, что лишать его шанса не стоит. Возможно, он и в самом деле знал Сэмми лучше, чем кто бы то ни было.

— Питер? Надеюсь, вы понимаете, что разговор носит конфиденциальный характер?

— Разумеется, понимаю! Разумеется!

— В таком случае скажите, где, по-вашему, мог бы укрываться Сэмми, если бы ему вдруг пришло в голову исчезнуть.

— Так он сбежал! — Питер Уайт пришел в такое сильное возбуждение, что Кэти невольно задалась вопросом, уж не добавляет ли он виски в свою утреннюю овсянку.

— Я сказала «если», Питер… Будем говорить в сослагательном наклонении. Итак, если бы он и впрямь сбежал, то куда бы он подался, как вы думаете?

— А выехать из страны он не мог?

— Нет. Мы думаем, что он все еще в Лондоне.

— В Лондоне… затаился в какой-нибудь норе… Он один?

— У него заложник.

— Заложник?!

— Успокойтесь, Питер… Да, заложник. Взрослый мужчина. И это, как мне представляется, здорово усложняет ему жизнь.

— Да-да, понятно…

Кэти слышала в трубке тяжелое дыхание старика. По-видимому, он действительно старался успокоиться и мыслить рационально.

— Предоставьте мне немного времени, Кэти… Мне необходимо просмотреть свои записи, свериться с картотекой. Там у меня адреса.

В микрофоне послышался щелчок, означавший, что он положил трубку на стол. На заднем плане слышалась доносившаяся из радиоприемника музыка. Кэти представила себе открывавшийся из его кухонного окна вид на цветущий розовый сад и печально покачала головой. Не приходилось сомневаться, что заданный ею вопрос внес страшную сумятицу в привычное течение его жизни.

В скором времени Питер вернулся на линию, и Кэти, достав свой рабочий блокнот, стала записывать адреса, ей продиктованные. Продиктовав примерно дюжину, он сделал паузу, а затем сказал:

— Это все, что я могу сейчас сообщить. Но если немного подумать…

— Это просто великолепно, Питер, — быстро сказала она. — Я прослежу за тем, чтобы все эти адреса немедленно проверили. Если у вас появятся новые идеи, дайте мне знать. Ну а сейчас мне пора ехать. Честно…

— Конечно, конечно! Кэти, позвольте мне поблагодарить вас за согласие принять мою помощь!

Кэти торопливо нажала на кнопку отбоя и надавила на педаль газа.