Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика

Глава 8. Эльфийские планы, слезы и обещания

Ночь. Гостиница. Фонарь.

Девчата тихо шушукались на своём эльфийском, сидя на большой двуспалке. Я разместился на раскладушке в дальнем углу, поближе к розетке, и подложив под голову большую серую подушку. Никто не спросил, что со мной делают эти особы, никто даже не бросил любопытного взгляда. Вот что значит большой город.

Перекусили обычной яичницей, запили мятным отваром.

В окно светил одинокий фонарь, покачиваясь на ветру и роняя резкие тени и жёлтый, словно заржавевший свет на стены и пол. На простеньком столе стоял торшер с бежевым абажуром и глиняный кувшин с водой. На дощатом полу – наши сумки.

А загадка чёрного блюдца и дневника оказалась очень простой. Блюдце было в шкатулке с дневником и бластером, а раз так, то предназначалось одному из устройств. Но у бластера был свой зарядник. Значит, блюдце именно для дневника. А что делать с блюдцем? Естессно, водрузить на него искомое.

Как только я это сделал, на подкове дневника засветился маленький красный значок в форме молнии. Вскоре цвет сменился на зелёный, и я с нетерпением схватил дневник и сунул за ухо, желая очутиться в гуще неведомых событий давно забытого и такого яркого прошлого.

Даже иностранное слово вспомнил: «Экшен».

Я зажмурился, а потом открыл глаза. Экшена не было.

С потолка лился белый свет. Он был столь яркий, что, казалось, оседал на древнем дубовом столе, бежевых стенах, скомканных листах настолько белоснежной, что не верилось, бумаги и письменных принадлежностях и пачкал их, как пепел. Тихо тикали часы, отмеряя по крупицам тишину и покой.

А ещё на столе стояло квадратное зеркало размером с развёрнутую книгу. Самое обычное зеркало. И в нём отражался мужчина лет пятидесяти. Расслабленное, но волевое лицо человека, похожего на хищника в человеческом обличии. Его нельзя было сравнивать с тем эльфом из усадьбы. Длинноухий – дикий кот, а этот словно волкодав на привале.

На меня он тоже непохож. Я сероглазый, а мои русые волосы выгорели под солнцем настолько, что стали похожи по цвету на сухую солому. Он же – кареглазый, с очень короткой стрижкой каштановых волос, слегка присыпанной то ли пеплом, то ли ярким светом, то ли сединой. У меня нос прямой – у него с лёгкой горбинкой. А роднили нас загар и обветренные губы извечных странников.

Я смотрел в зеркало и видел другого человека, и как в тот раз, тело не слушалось и жило собственной жизнью.

– Здравствуй, – произнёс я помимо воли, обращаясь к отражению. Нет, всё же, не помимо воли, а проживая лоскуток чужой жизни. Тем временем мои губы шевельнулись. – Дневник не опознал тебя как авторизованного пользователя, – продолжил я, говоря сам с собой.

Ещё бы знать, кто такие «авторизованные пользователи», так как это загадка из прошлого.

– Но не беда, – я вздохнул и перевёл взгляд вправо. Теперь стала видны стеклянная кружка с чаем и бластер, лежащий на столешнице.

Рука дотянулась до кружки, и я отпил из неё. Это был обычный чёрный чай, но зато какой чай. Не собранный из пыльного мешка челноков с юга вперемешку с веточками скошенных на лугу трав, а такой вкусный, какого никогда раньше не пробовал. Всем чаям чай.

– Я расскажу тебе историю падения мира, – с лёгкой улыбкой и едва заметным прищуром молвило отражение. – Но дневник будет привязан к геометкам, и придётся посетить места событий. Это будет платой за мой рассказ.

Кружка опустилась на стол, а я, как во сне, выдвинул из столешницы ящичек и достал оттуда свёрнутую карту. Зашуршала бумага.

Карта была такой же, как у Кисы, и я жадно вгляделся в неё.

Будучи запертым в шкуре Незнакомца, и прину́жденный делать всё то, что когда-то делал он, я вздохнул, вновь отхлебнул чая и взял бластер, севший в ладони как влитой, как продолжение руки.

– Я не писатель, но слышал от одного термин «экспозиция», – упали с моих губ слова. – А значит, должен рассказать, что было до начала событий. Писатель сравнивал экспозицию с преддверием или прихожей. И вот стоишь ты перед воротами в будущее, но ещё не знаешь, что будет дальше.

Рука подняла оружие над столом. Бластер ткнулся стволом в карту.

– А события застали меня здесь. Город Рязань.

Я, хотя вернее сказать, незнакомец, вздохнул.

– Но ведь, экспозиция – это так скучно. Перелистнём сотню-другую страниц и чуточку подглядим в будущее. Немного, одним глазком. Чтоб ты не передумал искать ответы.

Я выпрямился. А свет стал ярче, и вскоре комната потонула в сплошной, режущей глаза белизне. Тиканье часов сорвалось в бег, сливаясь под конец в сплошной писк.

Пелена света лопнула вместе с грохотом тяжёлого пулемёта, треском веток под ногами, криками за спиной и кровавой отдышкой. Навстречу мне рванули толстые стволы сосен, а на руках орало, закутанное в подклад от армейского спальника, пунцовое от натуги длинноухое эльфийское дитя.

Я словно во сне повернул голову. Рядом бежал уже знакомый здоровяк, закованный в тяжёлую броню. Именно он одёргивал гнома, ломавшего механического великана. Сон не пояснял, почему мужчина бежал так легко и непринуждённо, словно была некая сила, помогающая двигаться в доспехе. И сейчас он держал за руку женщину, которая изо всех сил старалась не отставать. Её иссиня-чёрная кожа и длинные белые волосы были похожи на присыпанный свежим снегом уголь. Глаза цвета мака от усталости уже ничего не видели перед собой. Одно длинное ухо поцарапано. По нему бежала красная, как у людей, кровь. Поверх темно-зелёного платья надет человеческий солдатский бронежилет.

То была сумеречная эльфийка самой чистой крови.

– Осталось немного! Держитесь! – проорали мои губы.

Взгляд вновь скользнул по ревущему дитя – белокожему и золотоволосому, совсем непохожему на женщину.

А затем видение оборвалось.

Я снова вернулся в гостиничный номер, к раскладушке, тусклому торшеру на столе и сидящих на двуспальной кровати девчатах.

Сидел и не мог проморгаться. Светлая комната и неизвестная погоня все ещё стояли перед глазами, не отпуская в реальный мир.

Сестры-эльфийки продолжали шушукаться, но теперь совмещали это с плетением кос. На простыне были разложены многочисленные побрякушки, которые они вплетали в волосы.

Я потёр лицо ладонью и встал. Похоже, сегодня ничего не бормотал, раз девушки не прервали беседу. А да, Еесли не ошибаюсь, то Рязань – это очередной город-призрак, уничтоженный ещё во времена войны древних. И до него около сотни километров. Если двигаться налегке, то можно одолеть за три дня. Но есть проблема. Даже две. И Гнедыш их не унесёт.

Скрипнула подо мной раскладушка, а сам я осторожненько отложил в сторону дневник, встал и подошёл к кровати с проблемами.

– Дорогие мои, – произнёс я, скрестив руки на груди. – Вы уже договорились, куда пойдёте на поиски приключений и этой вашей белены?

Девушки молча уставились на меня, словно забыли, что я здесь.

– Белена – это ягода ядовитая, – тихо поправила меня тёмненькая Кириин. – Мы говорим «белое на чаше».

Девушка почему-то густо покраснела и добавила: «извините».

– Давайте, на ты, – с улыбкой ответил я, – Ну так решили?

Слово взяла Киса. Она быстро дотянулась до своей сумки и вытащила карту, которую тут же развернула поверх одеяла. Девушка начала водить пальцем по мятой бумаге.

– Если не смотреть на маленькие местечки, то два самых ближних больших города древних, где можно поискать, то это Тула и Рязань. До них примерно одинаково.

Я вздохнул, услышав название, а потом начал высказывать мысли и задавать наводящие вопросы.

– Гнедыш весит чуть меньше полутонны. Для него один уже я со своими вещами – весьма ощутимый груз. Когда посадил позади себя лёгонькую Кису, то скакуну стало уже не до шуток. Он нас троих не вывезет. Просто упадёт через сто шагов, высунув язык, как сутулая псина. Стоит вопрос: как быть?

– Я тоже лёгонькая, – тихо возмутилась Рина.

– Сама лёгкая, а задница толстая, – пробурчала Киса.

– Ничего не толстая! – повысила голос тёмная и перешла на эльфийский, ругая младшую сестру.

– Не в заднице дело. На каждую из вас для нормального путешествия придётся по центнеру вещей, продуктов и воды. Даже если пойдём пешком, нагрузив коня и взяв рюкзаки, быстро выдохнемся, – покачал я головой.

– А мы коня в телегу запряжём, – продолжила мозговой штурм Рина.

– Кого? Эту ленивую скотину? – возмутился я, взмахнув рукой в сторону окна. – Да он же упрямее осла. Я уже пробовал двуколку запрягать, так он на каждом камушке встаёт и требует, чтоб из-под колёс вытащили. Я что, экскаватор, что ли, чтоб дорогу перед ним чистить? Нет, нужен другой вариант.

– А если его плёткой? – тут же спрятав глаза, тихо выдала Киса.

– Нет. Это мой единственный кормилец и друг. Раз привык к седлу, в телегу пихать не буду. Ещё есть предложения?

– А если купить лошадь и телегу? Денег у меня хватит. Извините, извини, – быстро поправившись, произнесла Рина.

– Извиняю. Но есть другой вопрос. Вы так и пойдёте в вечерних платьицах и в сандаликах? На дворе как бы сентябрь. Скоро по ночам будет прохладно. А это надо, помимо кучи походной одежды, на случай дождя и холода, купить спальные мешки и палатку. Хотя бы одну на всех. Надо купить газовый баллон, хотя бы на тридцать литров, и большой котелок с чайником. Купить макарон, крупы и тушёнки. Взять канистру воды не меньше пятидесяти литров. Да и по мелочи наберётся столько, что телегу будем сзади подталкивать.

Сурово оглядев девушек, принялся вбивать гвозди в крышку гроба, в котором уже вот-вот будут похоронены розовые мечты о лёгкой прогулке под ручку с радужными единорожками.

– Вдобавок, у золота с серебром, еды, газа, пороха и туалетной бумаги есть одно очень неприятное качество.

– Какое? – в голос спросили девушки, и я подметил, что при их внешнем различии у сестёр почти одинаковые голоса. Если закрыть глаза, то можно запросто представить, что одни из них говорит сама с собой.

– Они быстро кончаются, – зловеще выдал я и продолжил: – Даже если я буду останавливаться в каждой встречной деревушке и чинить там все провода и заматывать всех жители изолентой, то не прокормлю нас троих.

– И что нам делать? – снова в голос спросили сёстры.

– Думать, – брякнул я. – Во-первых, чем будете зарабатывать на пропитание. А во-вторых, где взять всё это на халяву.

Девушки быстро зашушукались на эльфийском, и я не стал им мешать, а вернулся к своей раскладушке.

– Да, забыл известить, что у меня не все гильдейские задания выполнены! – громко произнёс я и улёгся на скрипучую и неудобную заразу. Но язык чесался высказать ещё чего-нибудь едкое, и это едкое не заставило себя долго ждать: – И решайте, кто из вас будет готовить, стирать и ухаживать за лошадью. Я поваром и прачкой не нанимался, и слуг у меня нет.

Я вытянул ноги, заложил руки за голову и уставился в светло-серый потолок, слушая речь северных гайю, изобилующую цокающими звуками и непривычных русскому человеку комплектов из кратких и долгих гласных.

Киса была более энергичная, часто размахивала руками и повышала голос. Рина же часто говорила тихо, но даже не понимая языка, мог понять, что девушка в этой словесной перепалке давила вперёд, как бульдозер, а порой за тихим «хааг», то есть «извини» звучали стальные нотки. Один раз Киса откровенно психанула, не желая признавать поражение в очередном раунде споров, и выкрикнула с сильным от волнения акцентом, но по-русски: «Эцо вцо твоя дурная человетчия кроовь!»

Ох, не доломала вековечная эльфийская бабка внутренний стержень у девчат. Согнула в дугу, как нагруженную рессору, но не переломила. И сейчас эта пружина готова распрямиться, ломая преграды и отбивая пальцы, не удержавшему её хозяину.

Я вздохнул и сел на раскладушке. Дневник на мои просьбы продолжить историю недовольно попискивал.

– Пойду, коня гляну, – пробурчал я и вышел.

В коридоре было темно, так как хозяин экономил на дорогом электричестве. И только на лестнице горела тусклая лампочка на одну свечу.

Пришлось чиркнуть зажигалкой, чтоб не споткнуться о бегающих по скрипучим доскам мышей, а то ведь они могут всем табуном и вовсе затоптать.

Я улыбнулся глупой шутке, представив, как спотыкаюсь о грызуна, но если бы дело было в фонящем лесу, было бы не шуток. Там живут такие твари, что крысы-людоеды покажутся невинными овечками.

И только на лестнице горела тусклая лампочка на одну свечу.

А вот в крытом стойле было тепло. Ленивый мерин при моём появлении лишь приподнял голову и потянулся губами к протянутой ладони в ожидании вкусняшек. Я хлопнул по карманам и достал пару ранеток, которые тут же исчезли в ненасытной утробе скакуна.

– Ну что, – произнёс я, погладив лоб Гнедыша, – прогуляемся по чудным местам? Ты, если что, помоги девчатам, хорошо?

Конь снова ткнулся в ладони, но не нашёл вкусняшек и недовольно тряхнул ушами, словно их мошки облепили, мол, не дашь ещё яблок, не помогу.

– Шкура ты продажная, – с ласковой улыбкой произнёс я и направился к воротам, чтоб сделать то, ради чего на самом деле покинул номер – по малой нужде, или же, как говорил один мой товарищ, слить конденсат.

А потом я вернулся в комнату. Где в меня упёрлись два серьёзных взгляда.

– Что? – тихо спросил я и оглядел себя, а то мало ли, ширинку не застегнул.

– Мы украдём всё это, – произнесла Рина, а потом потянулась и достала из сумки и нацепила на нос круглые очки.

– Вы со своего древа рухнули? С самой верхней ветки? – опешив, протянул я. – Хотите, чтоб наши плакаты вывесили на всех досках объявлений, типа, головы недорого, всё по десять? Меня же, как минимум, из гильдии выкинут.

– Мы украдём это у бабушки. Мы все посчитали, – начала забивать гвозди в мои нервы темноволосая эльфийка. – Белого на чашу нам не добавится, но и чёрного капнет совсем немного. Возможность того, что мы принесём больше пользы, чем вреда, перевешивает черноту.

– А если надо, – перебила сестру златовласая Киса, – я возьму кредит на сто лет. Докупим всё, что не найдём у бабушки.

– Нет, – громко возразил я. – Воровать не буду!

– А ты и не будешь, – привстала с кровати Рина. – Мы сами. Ты же только провожатый, вот и поможешь с дорогой. А кражи не будет. Мы просто оставим записку, что потом всё вернём, как вернёмся сами. Это наши эльфийские дела, тебе не понять.

– Охренеть, – протянул я. – Вот я вляпался. Наверное, откажусь от договора.

– Не получится, – покачала головой Рина.

– Ещё как получится. Я просто развернусь и уйду. Мне две сумасшедшие длинноухие не нужны. И вообще, я наделся, что вы передумаете с этими приключениями. Вы же ничего не умеете, и ни разу не путешествовали.

– Я уже путешествовала, – громко и с улыбкой возразила Киса.

– Да ну тебя. Я за эти несколько дней получил столько неприятностей, сколько за последние пять лет не получал.

Вместо ответа, Рина оглянулась на свою сестру, словно сама испугалась своей смелости, и снова потянулась к сумке, откуда вытащила пол-литровую стеклянную банку с позолоченной крышкой.

В банке были какие-то бледно-зелёные ягоды, похожие на неспелую смородину. Она через силу открутила крышку, достала одну ягодку и протянула мне.

– Это плоды Великого Древа. Ты утверждаешь, что договор был просто на словах. Раздави.

Я подбросил на ягоду ладони, ища подвоха. Но нет, на вид обычная недозрелая смородина. Как-то не помнил ничего про ягоды. Сказывается, что с гномами общаюсь чаще, чем с эльфами.

А вот под пальцами она ягода лопнула тёмно-фиолетовым соком, словно чернила, испачкав руки.

– Ты заключил договор с дитём Древа. Мы вправе отказать в растяжении сделки.

– Что за хрень? – нахмурился я, вглядываясь в чернеющий сок.

А Рина взяла ещё одну ягоду, с силой сжав между пальцами. Та лопнула, обрызгав нас обоих бесцветной жидкостью.

– Магия-шмагия, блин, – буркнул я, поставив себе зарубку на память, что надо узнать, какой магией владеет грядочная аптекарша.

– Магия-шмагия, блин, – буркнул я.

– Нет. Договор заключён по эльфийским правилам и подтверждён сейчас силой Вечного Древа.

Я вздохнул и вытер руку о полотенце, хотя остались едва заметные следы, как от чернил.

– Ладно, помогу, если мы заключим дополнительный договор, согласно которому я лишь исполнитель вашей воли, и наказание за кражу не будет на меня распространяться. Я слышал, у эльфов есть такой пунктик. С кем буду заключать?

Рина самодовольно кивнула, оглянулась на сестру и достала ещё три ягоды. Одну протянула Кисе. Но прежде чем что-то сказать, закрыла лицо ладонями.

Я услышал тихо бормотание, мол, дура, куда лезешь, а затем эльфийка резко опустила руки и поглядела на меня, словно отступать уже поздно. И дорога только одна – вперёд. Словно позора и унижения, который ведром выльется на тёмно-русую ушастую голову, если девушка вернётся с покаянием к бабке, боится больше, чем тягот и опасностей пути.

– По эльфийским правилам, договоры заключает сама старшая по возрасту. Потому я сперва переложу на себя все обязанности по договору с тобой.

Киса кивнула и раздавила ягоду, а потом облизала пальцы, испачканные прозрачным соком.

Рина сделала вдох, зажмурилась, и словно бросившись в омут с головой, сжала пальцы.

В разные стороны брызнуло красным, словно кровью.

Эльфийка открыла глаза и нескорое время опешив таращилась на свою ладонь, по которой стали стекать алые капли.

– Ты клялась кровью гаш? – пробормотала она и медленно повернулась к сестре. – В чём?

Киса на секунду застыла, а потом вскочила с кровати и принялась бегать по комнате, зажимая рот и давясь истеричным смехом. У неё даже слёзы выступили.

Рина зло схватила младшую за плечо.

– Какой долг ты не выполнила?

Та же, звонко хохоча опустилась прямо на пол.

– Что случилось?! – трясла её Кириин.

Киса попыталась остановиться и что-то произнести, но вновь разразилась хохотом. Из-за стенки даже послышались стуки и крики: «Тише там!»

Лишь через пять минут, она протяжно и шумно выдохнула, а потом пояснила:

– Я обещала кровью Гаш, что отдамся ему, если вытащит из логова стража. Он свою часть сделки выполнил, а моя часть теперь на тебе. Ты же взяла все обязательства.

Рина побагровела и вдруг со всего размаху залепила мне пощёчину.

– Эй! Я-то тут при чём?!

Девушка начала что-то зло орать мне в лицо, тряся указательным пальцем.

– А по-русски можно? А то я нихрена не понимаю.

– Сто лет ждать будешь и не дождёшься! – прокричала она, а потом вдруг рухнула на кровать, уткнулась в подушку лицом и громко зарыдала.

Я некоторое время стоял, скрипя зубами и держась за болевшую щеку.

– Киса, скажи ей, что я возвращаю ей обещание. Мне оно не нужно. Я не насильник.

Младшенькая вздохнула и подавила улыбку.

– Клятву на крови Гаш можно расторгнуть только у самых корней Великого Древа. И не раньше, чем через три года. До этого ты вправе в любой момент потребовать обещанное.

– Скажи, что я не буду требовать. Хватит рыдать.

– Сам скажи, – пробурчала Киса. – Просто её засмеют, если узнают, что она попалась со сделками.

– Я больше не вернусь домой, – донёсся приглушённый подушкой голос вперемешку со всхлипываниями.

– Ой, да ладно, – протянул я и взмахнул рукой. – Пять минут позора и снова аптекарша.

– Надо мной и так смеются, что полукровка, – пробубнила Рина. – Я всегда стараюсь все делать правильно и хорошо, а сейчас так глупо поступила.

Эльфийка села на краю кровати, вытирая руками сопли и слезы.

– Завтра украдём что нужно, и в путь. Может быть, если сдохну на руинах, чёрное на чаше забудется.

– Ну, в путь так в путь, – пробурчал я, поворачиваясь к зеркалу, где отразился красный отпечаток ладони на моей небритой щеке. – Всё у вас эльфов, не как у людей. Вот только, я планирую вернуться. И желательно вместе с вами, или вы ничего кроме грядок и цветения вашего Великого Древа планировать не умеете?