Маугли 1. Конец отпуска.

Глава 1

МАУГЛИ. 1

КОНЕЦ ОТПУСКА.

Когда собираешься убить человека в первый раз, жутко не хватает какой-нибудь инструкции для начинающих. Для убийц-новичков. Например, «Десять шагов к успешному убийству», или «Убей или сдохни!», или «Убивать просто. Рассказывает профессионал». Вот честно, купил бы за любые деньги. Или вот «Внутренний мир начинающего убийцы. Как не сойти с ума». Очень нужно. Последнюю книгу я бы поставил в своём рейтинге на первое место. Неожиданно актуальная задача на данный момент. Что-то со мной не так, очень не так.

Один, мягко говоря, нехороший человек должен умереть. Это никаких сомнений не вызывало. Тут как раз всё в порядке. Никакой неуверенности или сомнений в том, что это должно произойти. Сомнения были только в отношении способа, как провернуть всё так, чтобы меня не поймали. Склонности к самоубийству этот тип не проявлял, поэтому придется убивать. С недавних пор все мысли только на эту тему. Как убить. Как не попасться. Как убить, чтобы не попасться. Как не попасться после того, как убил. И по кругу. Если сама задача мне казалась абсолютно правильной, то вот моё состояние мне правильным не казалось. Я часто зависал, полностью выпадая из реальности. Мне это не нравилось, но и поделать с этим что-то я не мог. Ну, ведь нельзя назвать нормальным, что я замираю, как статуя, на секунды или даже минуты настолько, что это замечают окружающие. Вроде и не засыпаю, но и не бодрствую. Начинается с обдумывания планов убийства, а потом будто проваливаюсь куда-то. Потом прихожу в себя, но помню только, что начал думать об убийстве, а потом тьма. Что-то с этим надо делать, а что, я не знаю. Я же так скорее с ума сойду, чем убью эту тварь.

Елисей должен умереть. Такие люди, как он, просто не имеют права жить. Истинность этого тезиса не вызывала у меня никаких сомнений. Чем больше я об этом думал, тем сильнее погружался в мой личный колодец с ненавистью и тем сильнее болела голова. Раньше голова вообще никогда не болела, но до этого я всерьёз не планировал никаких убийств, да и в принципе не было такого, чтобы я сильно кого-то ненавидел. А тут всё изменилось: никаких сомнений или моральных терзаний я не испытывал, наоборот, уверенность в правильности своего решения была всепоглощающая и бескомпромиссная. Любые варианты будущего, когда жить продолжаем мы оба, были неприемлемы. При этом я чувствовал, что затягивать с реализацией задуманного нельзя. Никакой таймер обратного отсчёта перед глазами цифрами не напрягал, но что-то во мне уверенно твердило, что нужно закончить с этим как можно быстрее.

Как двадцатитрёхлетний парень может убить ублюдка, который всего на пару лет старше, таким образом, чтобы не быть пойманным, чтобы не осталось следов, чтобы никто не узнал? Как строитель может убить сына прокурора? Меткий снайперский выстрел? Классика из фильмов про наёмных убийц. Но я не наёмный убийца и не планирую им становиться. Мне просто надо лишить жизни одну мразь, которая и так уже слишком долго дышит со мной одним воздухом. Один раз убить одного человека...

Так вот возвращаясь к моему плану. У меня нет плана. Я просто кручу в голове одни и те же мысли. «Убить» и «не попасться». Никакой оригинальности. Но раз не думать на эту тему я не мог, то, чтобы самые безумные варианты не оттягивали внимание, я решил осознанно их все рассмотреть. В самом нереальном и невыполнимом плане может быть что-то интересное или ценное. Чего бы и не устроить мозговой штурм самому с собой. Или самому себе. Пока у меня в мозгах шторм, а не штурм. В общем, буду думать. Хуже не будет. Ну, не считая головной боли.

Итак. Вариант «Застрелить издали». Отпадает. У меня нет не то, что винтовки, у меня в принципе нет никакого огнестрельного оружия. Да чего уж там, у меня нет вообще никакого оружия. Значит, отпадает, придумаю что-нибудь другое. Существует огромное количество способов уничтожения себе подобных без использования пуль и пороха. Но ведь и в этом я не специалист. Всё моё преимущество – это хорошая физическая подготовка. Правда, без каких-либо особых навыков в единоборствах. Я до сих пор себя называю «заготовкой»: из профессиональной гимнастики пришлось уйти просто потому, что банально оброс мышцами и вытянулся вверх, превысив все приемлемые гимнастические габариты. Сила была, техника была, но для топовый упражнения я уже вытащить не мог. Лёгкости не было. Поэтому мастер спорта – это, к сожалению, мой потолок, которого я с гордостью достиг. Заниматься для себя – только душу травить, наблюдая за парнями, которые готовятся к чемпионатам. А в других видах спорта я не прижился. Вроде, везде неплохо получается, в кроссфите – так особенно, но профессионально заниматься душа не лежит. Ладно, возвращаясь к насущным вопросам... Мне как-то надо убить парня двадцати пяти лет. Пистолет? Нет. Отравленные иглы? Нет. Иглы может и есть, отравы нет. Обрезок трубы? Меч? Нож, камень, ножницы, бумага... Тьфу...

Мысли шли и шли по кругу. Надо было что-то решать, но план не складывался. Мне ужасно не хотелось, чтобы меня поймали, судили и вообще как-то наказывали. Я ничего не имею против, когда в тюрьму за убийство сажают кого-то ещё, но самому очень не хочется. Да, двойные стандарты, но извините... Не знаю, какие у других ситуации, а у меня всё очень даже оправданно... Буду думать дальше.

– Маугли, ты опять мозги приморозил? – вернул меня к восприятию действительности крик босса. – Ты что там застыл, как хрен мамонта? Давай спускайся на обед! Как ты умудряешься спать на лесах?!

– Я не сплю, Егор Семёныч! Просто задумался! – проорал я в ответ. Откуда он хоть черпает вдохновение для своих ругательств. Почему хрен мамонта? Вчера же только был сломанным фаллоимитатором. Сходство прослеживается, но очень отдалённое.

Крик Егора Семёновича, моего босса, застал меня стоящим на верхнем этаже лесов. На этих самых лесах я обитал в роли бригадира небольшой команды строителей последние полтора месяца.

– Задумался он... – беззлобно проворчал Семёныч. – Вниз давай! Только без своих штучек!

Под «штучками» Семёныч подразумевал мой способ спуска с лесов. Я же, как обычно, решил положить застывший хрен мамонта на его пожелание и, игнорируя лестницы, с пятого этажа секунд за десять спустился по лесам на землю, прыгая как обезьяна, больше цепляясь руками за перекладины лесов, чем опираясь на ноги. На Семёныча можно было не смотреть, я и так знал, что он стоит, недовольно закатив глаза. Но какого-то выговора я мог не опасаться – Семёныч не работал бы лично на лесах в свои пятьдесят лет, если бы не любил сам поскакать на высоте на свежем воздухе. Его попытки как-то сдерживать своё собственное безбашие и делать вид, что не одобряет мой стиль перемещения, мной по большей части игнорировались.

Спуск немного привёл меня в чувство. Всякие кровавые мысли покинули мою буйную головушку. Я понял, что весьма голоден, и помчался мыть руки. Вообще, с этим навязчивым желанием убить Елисея (тьфу, что за имя!) что-то было не так. Каждый раз, когда я о нём думал, я будто проваливался в какой-то свой личный ад. Любая мысль, что он всё ещё жив, доставляла мне чуть ли не физическое страдание. Только сделав определённое усилие, я мог переключиться на рабочие задачи. Но мысли снова сами возвращались к Елисею. В какой-то момент это стало серьёзной манией, с которой я, вроде, и мог бороться, но, выигрывая в битве, я однозначно проигрывал войну. Я всё более отчётливо понимал, что если не придумаю какой-то разумный план, то я просто накинусь на Елисея на улице и попробую задушить или прибить как-то ещё. И плевать на последствия. Приходилось насильно вытаскивать себя из этих мыслей, шутить, работать. Учитывая, что работал я на высоте, а страховкой мне служили исключительно хорошо прокачанные на гимнастике координация, сила и ловкость, то плохой контроль собственного внимания мог привести к тому, что из нас с Елисеем в живых останется только один, и это буду не я. Также мне не нравилось, что когда я погружался в эти мысли, я выпадал из реальности и не слышал и не видел, что происходит вокруг. Вот как буквально минуту назад. Для себя я это объяснял тем, что всё из-за стресса, который я испытываю, планируя настоящее убийство. Что-то с этим надо делать. Убью урода, и всё пройдёт – в который раз решил я. Сейчас пора обедать!

– Не спеши, Маугли, – заметив, что я рванул к подсобке, остановил меня босс, – расскажи хоть, как работа идёт.

Я подошёл и стал отчитываться:

– Торцевую стену мы закончили, сейчас ставим леса на фасад, директор разрешил привязываться через окна, чтобы лишних крючьев в стену не вбивать. Ставим быстро. Новенькие работают неплохо, бодрые парни, спортсмены, уже меня в оборот взяли, тренируемся на перерывах. То я их на руках стоять учу, то они меня по лапам бить. После обеда я верхний этаж лесов сам достраивать буду, а внизу штукатур начнёт уже стену выправлять с Лёхой, а скульптор с Серёгой пойдут балясины лепить, там их до хрена по крыше идёт. И настолько развалившиеся, что заменять почти все придётся. За завтра с подготовкой стены закончим и можно будет грунтовать.

– Что-то из красителей надо?

– С этим всё в порядке, а вот известью лучше запастись сразу. Она раз от разу по цвету разная, то белая-белая, то какая-то серая, хотя красители в раствор по рецепту сыпем правильно, а на фасаде заметно будет, если смена тона будет. Так что Камаза два вези смело, чтобы по цвету косяков не было. Песок вроде есть, но на всякий пожарный завези ещё. Хочу подстраховаться, а то он тоже разных оттенков бывает, если по цвету будем не попадать, то придётся подбирать, а это минимум на день геморрой обеспечен.

– Ладно, решим. Всё будет, – Семёныч ничего не записывал, но я был уверен, что всё будет как надо. – Новенькие, говоришь, нормальные?

– Да, носятся, как надо. Когда под дождём заставил на леса лезть, офигели немного, но без соплей восприняли. Лёха уже давно к высоте привык, Серёгу немного потряхивает, но он справится. По щитам я попрыгал, держат хорошо.

– Попрыгал он... А если под тобой сломается?

– Так пусть подо мной и ломается, я-то точно не упаду, а если под кем-то ещё, то это косяк будет.

– Ладно, всё равно осторожней.

– Конечно! – честно соврал я.

– Ладно, иди, а меня ещё директор звал. Что-то обсудить хотел.

Забежав за надой и помыв в подсобке руки, я направился к беседке на детской площадке, месту наших обедов и ужинов на работе. Беседку во дворе жилого дома, стоящего рядом с гостиницей, которую мы реставрировали, наша бригада бессовестно отжала у местных детишек. Ну как отжала... Скорее арендовали, расплатившись несколькими массовыми закупками мороженого и парой мастер- классов по замешиванию раствора. Те пацаны и девчонки, которые в солнечные весенние дни смогли найти время оторваться от гаджетов, с удовольствием надели строительные каски, переместились на наш строительный участок и полчаса внимали нашему человеку-бетономешалке Димону, который объяснял все тонкости замешивания раствора. Димон, почувствовав себя знаменитостью, ничуть не зазнался, а то, что он часто запинался, объяснялось тем, что пришлось растолковывать весь процесс, не используя нецензурную лексику. Димону было сложно, но под конец своего выступления он почти не запинался. Нельзя сказать, что справился на пятёрку, но на четыре с плюсом точно. В общем, беседка у нас была, и на время нашего обеда и ужина никто её не занимал.

В течение пяти минут собралась вся бригада, все шесть человек: Димон – раствор, Лёха и Серёга, восемнадцатилетние парни, выполнявшие важные функции типа «подай», «принеси», «держи тут» и так далее, Саня – штукатур, Женя – скульптор, и я. Все вместе мы отвечали за то, чтобы гостиница поменяла цвет с зелёно- серого, на более приличный кремовый, при этом нам предстояло заделать все трещины и прочие накопившиеся со временем косяки. Ну и, конечно, все эти архитектурные «рюшечки» в виде модульонов и балясин нам предстояло тоже обновить или заменить на новые. Здание мы красили «шубой», цветным раствором. Этим занимался в основном я. Вот и вся бригада, которая отвечала за реставрацию одной из центральных гостиниц нашего города. Семёныч иногда сам выходил на леса, но всё больше решал административные задачи, оставив всю оперативную работу на меня.

Когда мы уже начали есть, подошёл Семёныч и тут же выдал нечто неожиданное:

— Значит так, бездельники, ситуация у нас кардинально меняется. Только что я общался с директором гостиницы. Он говорит, что нашей работой доволен, темпами, качеством и всё такое. Но, говорит, леса сейчас стоят у стены, куда выходят окна люксовых номеров, и, говорит, постояльцы жалуются на непрерывный поток мата в окна. Говорит, что у него окна кабинета тоже на эту же стену выходят, и что даже он свои познания в области «обсценной лексики» обогатил, – последнюю фразу Семёныч презрительно выделил интонацией, а скульптор со штукатуром гордо переглянулись.

– Семёныч, ну а если Маугли опять мне за шиворот шубы плеснёт, я должен ему сказать, что он всего лишь плохой и просто не прав? – задал резонный вопрос Лёха.

– Лёха, всего один раз было! Случайно! – возмутился я, – Что ты всё припоминаешь?!

– Значит так, меня не е... интересует, как вы будете выкручиваться. Нам директор номер выделил в гостинице, помогает как может, палки в колеса не ставит, мы должны постараться не ругаться. Я вот прямо сейчас справляюсь. Тяжело, конечно. Услышу от кого, буду штрафовать. Пятьсот рублей штраф.

– Семёныч, вы с директором плохие. – Первым сориентировался и начал тренировку Саня.

– Вы подонки и гавнюки. – Поддержал его Женя.

– Да, кстати, а что насчёт говна? – задал вопрос Серёга и собрал на себе наши удивлённые взгляды.

– Какого говна? – Выразил общий вопрос Семёныч.

– Ну, если мат нельзя, а «говно» – не мат, то можно же говорить «обоссаный», «обосраный», «съешь говна, обоссаный кусок говна». Такие варианты легальны или тоже нельзя?

Штукатур и скульптор задумчиво переглянулись, потом также задумчиво заулыбались. Семёныч тоже задумался. Было видно, что совсем отказываться от привычных и годами отработанных рабочих формулировок ему самому очень непривычно. Но в итоге решил не идти ни на какие компромиссы.

– Нет. Никакого говна, мочи, спермы и даже соплей! Никакого поноса, анального секса, минета и всего того, к чему вы привыкли... За «обоссать» и «обосрать» тоже по пятьсот рублей! – бескомпромиссно уничтожил Семёныч все наши надежды на искреннее выражение эмоций во время рабочего процесса.

– О чём это вы, мальчики? Егор, ты о чём это сейчас? – мы не заметили, как к нам подошла жена Егора Семёныча, красивая женщина лет сорока.

– Анна Васильевна, Егор Семёнович рассказывает свои планы на ближайшие дни, пытается финансово нас стимулировать следовать его примеру, – как можно более серьёзно ответил я. Кстати, даже не соврал. – Вы его давно знаете. Как думаете, стоит соглашаться?

Семёныч покраснел, а парни попытались сдерживаться, но ничего не получилось, и все заржали. Семёныч несмотря на красное лицо очень спокойным голосом выдал:

– Маугли, ты плохой. Совсем... Вообще, блин, плохой!

Вся бригада уже ржала так громко, что сомневаться в диагнозе «наркоманы» от местных пенсионерок не приходилось. Анна Васильевна улыбалась и выжидающе молчала. Ей в двух словах объяснили, что у нас тут за перемены. Она повеселилась, обозвала нас дураками и выложила на стол еду. Остальные этому очень обрадовались. Когда каждый ел своё, то наедался, но когда всё выкладывали на общий стол, то немного не хватало. Когда это впервые заметил Димон, мы все удивились, но потом настоящая причина в моём лице была локализована, но не улажена. Я продолжал с завидной периодичностью объедать коллег. Поэтому любая добавка шла на ура.

Все погрузились в процесс поглощения пищи, и тут неожиданно Женя-скульптор, видимо, продолжая ранее начатый разговор, сказал непонятное:

– Сань, да стопудово это опять какие-то разборки. Ну, не просто так полковник милиции повесился. Убрали его. Семёныч, что думаешь? У тебя в мэрии знакомые есть, может, знаешь что-нибудь?

– Вы про что сейчас? Кто повесился? – Спросил Семёныч.

– Мент. Полковник. Верёвкин Михаил, вроде, зовут. Сегодня в новостях прочитал. На даче повесился. Вчера нашли, – просветил нас штукатур.

– Не знаю такого, и от тебя только что услышал, что он умер. Может что угодно быть, – пожал плечами Семёныч, – могли убить, а мог сам. Я откуда знаю.

– Вы лучше подумайте, как теперь будете цензурно Димона с раствором поторапливать, а Маугли его неправоту объяснять, – переключила нас на более насущные вопросы Анна Васильевна.

– Это да. С Маугли сложно в рамках цензурных выражений общаться, а ещё сложнее цензурно его выходки комментировать, – согласился, переводя на меня стрелки Женя-скульптор. Вся бригада, не переставая жевать, дружно закивала.

– Евгений, я не то, что нецензурных, я вообще недобрых слов не заслуживаю! – запротестовал я. – Да что я такого сделал?!

– Тебе за последний месяц список предъявить или за год? Хотя бы почему тебя с раствора в том году убрали, помнишь? – я помнил, но решил не комментировать, скульптор же продолжил, – нам заказ-то был всего лишь беседку с колоннами на набережной подправить и покрасить, так ты из остатков раствора всего за три дня член в человеческий рост слепил в десяти метрах от беседки, после чего молодожёны сначала возле него фотографировались и только потом в беседку шли. А скульптор, между прочим, я у нас в бригаде.

– Да, ничего такого страшного, – встал на мою защиту Семёныч, который, к слову, очень даже неплохо мне помог со скульптурной композицией, так как мы её по вечерам вдвоём ваяли. – Её же снесли потом.

– Это, да. Но два месяца она там простояла и собрала чуть ли не общественное движение в свою поддержку. Хэштег «защитимчлен» и «пустьстоит» до сих пор один из самых популярных в городском паблике. А авторство почему-то мне приписывали, – не успокаивался Женя.

– Слушай, извини, пожалуйста! Ты бы по-любому лучше и выразительнее сделал, я не виноват, что на тебя подумали! – оправдался я.

– Вообще-то, Маугли, ты последнюю неделю какой-то спокойный. Никто на тебя не жалуется, официальные органы жалоб не предъявляют, петиции никто не пишет. Ты не заболел случайно? – Семёныч проницательно посмотрел на меня.

– Продумываю план захвата Мира. Не отвлекаюсь на мелочи.

– Ты с лесов не упади, захватчик, пока думы свои великие думаешь, – не совсем в шутку произнёс Семёныч. Я лишь хмыкнул и кивнул, мол, ерунда.

За время еды мы ещё пообсуждали, какие слова можно, а какие нельзя теперь использовать во время рабочего процесса, пришли к выводу, что всё, что из фильмов, можно. Стали гуглить, что такое «каналья», «подонок», «кретин». В итоге, пришли к выводу, что всё надо пробовать. Работа покажет.

На перерыв у нас был выделен час, с едой мы управились за полчаса. Лёха и Серёга с выжиданием уставились на меня. Этих двух друзей-кикбоксеров к нам в бригаду привёл Семёныч. Отец одного из них был ему другом, очень попросил, а у нас как раз был некомплект, вот и оказались у нас в бригаде эти два товарища. Родители у обоих были обеспеченные, мы это достаточно просто вычислили, когда одного из них мама на Рэндж Ровере на работу привезла, а другого папа на последнем Х5. Сначала ожидали, что в поведении парней их «мажорность» как-то проявится, но нет. Нормальные парни-спортсмены. Без пафоса и без обиды на прозвище «мажоры». Разница в возрасте у меня с ними была небольшая, поэтому мы быстро нашли общий язык. А когда выяснилось, что я гимнаст, они сразу же атаковали меня просьбой научить их стоять на руках. В итоге мы старались устроить тренировку каждый перерыв. Расписание составили так, чтобы примерно времени было поровну на всё: на тренировку стойки на руках, на обучение меня базовым ударам и на ОФП. Сегодня была очередь тренировать меня.

– Пошли, – тяжело вздохнул я. – Что сегодня?

– Боковой, – недолго думая ответил Лёха и вытащил из пакета перчатки и лапы.

Времени было мало, поэтому мы успевали поработать только над чем-то одним. Полноценной тренировкой это не назовёшь, но знаниями мы делились и кое-какой прогресс у всех троих был.

– Маугли, нормально, но всё равно медленно, – в который раз повторил Серёга. Лёха держал лапы, а Серёга комментировал и иногда показывал. Парни сами были не сказать, что профи, но другого спорта в жизни у них не было, а за семь лет занятий можно неплохо разобраться в базовых ударах. Но разобраться самому и научить другого – две большие разницы. Талантом тренера ни один из пацанов не обладал, поэтому все советы были больше в стиле «смотри, вот так надо». Но один момент быстро стал очевиден: моя скорость нанесения удара оставляет желать лучшего. Не то чтобы сильно медленно, но разница с парнями чувствовалась. Способ тренировки мышц гимнастов и бойцов разный. Не заточены мои нейромышечные связи на такую скорость. Да и не только в скорости дело – техника мне тоже не давалась. Но я не унывал, не придавая большого значения медленному прогрессу, который всё-таки был, и больше получал удовольствие от процесса тренировки.

– Всё, время! – объявил Лёха и опустил лапы.

Я снял перчатки, мы покидали всё в пакеты и пошли обратно к гостинице. Семёныч немного задержался, общаясь с женой, а Саня и Женя шли чуть позади нас, метрах в десяти.

– Маугли... – немного неуверенно начал Лёха. – Слушай, с тобой всё в порядке?

– Да. А что? – беззаботно ответил я, но внутренне напрягся.

– Ты реально зависаешь, не слышишь и не видишь ничего, бывает, целую минуту. Стоишь со стеклянными глазами. Краснеет лицо у тебя, – описал свои достаточно дентальные наблюдения Серёга. – Это после той фигни началось. Ничего они с тобой там не сделали?

Раз парни подняли эту тему, значит уже перетирали между собой моё поведение. Надо как-то их успокоить. При этом обсуждать «ту фигню» совсем не хотелось. Но и ничего не сказать нельзя.

– Да, ничего такого. Просто не высыпаюсь я часто. Такое бывало уже.

– Слушай, ну, мы неделю с тобой работали, ничего такого не наблюдали, потом вся эта фигня случилась, и теперь ты уже неделю чуть ли не каждый час зависаешь, как поломанный. Вот мы думаем, ничего там с тобой не сделали? – присоединился к разговору Лёха.

– Да нет. Ничего со мной не сделали. Всё нормально. Высплюсь, и всё пройдёт, – немного резко ответил я. Настроение испортилось. Мы к этому моменту подошли к лесам, что дало повод переключить парней на другую тему. – Кто из вас у кого в рабстве сегодня?

– Я у скульптора, он у штукатура, – ответил за двоих Лёха. «Рабством» парни сами окрестили режим работы, когда один из них должен был помогать либо штукатуру, либо скульптору. В этом режиме они должны были выполнять абсолютно все указания своего «хозяина».

– Ну, давайте, а я полез, – сказал я и, собственно, этим и занялся – полез вверх на леса.

– Реально Маугли! – услышал я восхищённый возглас Серёги. – Всё никак привыкнуть не могу, что вживую каждый день это вижу.

Серёгу не переставал восхищать способ, как я перемешаюсь по конструкции под названием «леса» в вертикальной плоскости. Я это проделывал со скоростью быстро идущего пешехода. То есть всего несколько секунд – и вот я уже на высоте пятого этажа, откуда спустился чуть больше часа назад.

Шутки за столом, тренировка и общение с парнями немного переключили моё внимание, но мне не нравилось, что в моём поведении появились настолько неконтролируемые вещи, ведь все эти моменты выпадения из реальности, это что- то очень ненормальное. Ну, да, у меня есть задача, которую так или иначе надо выполнить, нет никаких сомнений, что это надо сделать, но почему я не могу себя контролировать? Что со мной происходит? У меня не было объяснений, поэтому я решил сделать как раз то, что сказал парням – выспаться. Ну, и надо уже определиться с планом.

Все эти размышления я проделывал, перетаскивая части лесов с одного этажа на другой. А где, собственно, Семёныч? Уже должен подойти, вроде как...

Я подошёл к краю лесов, чтобы посмотреть вниз, и увидел неприятности.

Как выглядят неприятности? По-разному. В данном случае они представляли из себя восьмерых не очень опрятных и не очень довольных жизнью мужчин от тридцати до сорока лет. Мужики окружили Семёныча и что-то ему с недовольным видом объясняли. Вернее, объяснял больше один, а остальные одобрительно галдели. Ситуация стала для меня более понятной, когда я разглядел среди прибывших Петьку, парня, которого Семёныч в самом начале сезона уволил за воровство. Денег ему Семёныч платить за неделю работы не стал, просто сказал больше не появляться. И вместо зарплаты разрешил оставить себе ворованные мешки с цементом. Расстались, как говорится, по-плохому. И вот, оказывается, как сложилось – Петька пришёл искать справедливости, причём с друзьями. Причём – я присмотрелся – с подвыпившими друзьями. Семёныч под давлением нагло жестикулирующего мужика немного смещался в сторону бетономешалки – не очень правильное решение, это место как раз в углу гостиничного двора, и, что там происходит, никому не видно. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Я в несколько прыжков спустился и обнаружил всю бригаду, кроме Димона, стоящую метрах в двадцати от этой компании.

Димон был возле бетономешалки, ближе всех к Семёнычу, он стоял и с мрачным интересом смотрел, как развиваются события. Мы медленно направились к спорившим. Я в двух словах объяснил Лёхе и Серёге, кто такой Петька, так как они пришли на работу после него. Пацаны быстро вникли в суть ситуации. Пока то, что происходило, было не очень опасно, но тот факт, что гости реально были пьяненькие и от этого задорные, напрягал. Семёныч держал вид уверенного и спокойного человека, но я видел, что он нервничает, всё-таки ситуация нештатная, а он по сути своей очень мирный человек. Хороший руководитель, ушлый бизнесмен, гениальный строитель, но всё это ему сейчас мало помогало. Семёныч был добрым человеком, это многие чувствовали. Одни в этом видели только хорошее, другие слабость. И вот один из друзей нашего бывшего сотрудника Петьки был как раз таким другим. Примерно моего роста, но более плотного телосложения, небритый и злой. Мужик наступал на Семёныча, постоянно входя сначала в его личное пространство, потом уже чуть ли не в интимное. Семёныч к такой близости был не готов, поэтому отступал, при этом пытался вести переговоры с наступающей стороной.

– Ты моего другу должен бабки, – очевидно, не в первый раз повторил своё требование Небритый.

– Я твоему другу ничего не должен, – спокойно отвечал Семёныч, делая небольшой шаг назад.

– Он у тебя неделю работал, гони бабки.

– Я ему ничего не должен. Уйдите со стройки.

– Мы никуда не уйдём, пока не отдашь, что должен, – переговоры активно заходили в тупик, причём именно такой вариант, похоже, как раз устраивал наших гостей. Семёныч, наконец, это понял.

Также он понял, что, отступая, выглядит глупо, и остановился. Это Небритого не смутило, и он приблизился настолько, что его лицо оказалось на расстоянии всего нескольких сантиметров от Семёныча. Лёха неожиданно громко прошептал:

– Хреновая дистанция.

– Угу, – тут же подтвердил Серёга. Вроде ещё рано для профдеформации, но на мир парни очевидно смотрели исключительно через призму спарринга, хотя в данной ситуации, наверное, это уместно. Дистанция действительно так себе. Это даже я понимал. Отсутствие какой-либо защиты от первого удара.

– Где хоть Петька столько друзей-то нашёл, – прокомментировал Саня-штукатур.

– Так тридцать лет придурку, а он, когда к нам на работу пришёл, это вообще первая его работа была. Он же всю жизнь трётся непонятно с кем, – вкратце объяснил Женя-скульптор. – Так что таких «друзей» у него полно.

– Мальчики, что здесь происходит?! – Анна Васильевна второй раз за день появилась незаметно.

Но если в первый раз она появилась очень удачно, то сейчас её присутствие вызвало лавинообразное ухудшение ситуации. И камешком, который эту лавину запустил, выступил самый невзрачный и самый поддатый мужичок из всей этой нетрезвой компании. Он состроил очень похабное лицо – а может оно у него всего такое – и выдал:

– Какая крошка! Развлечёмся немножко? – и вся толпа гостей заржала. Ну, а чего бы и не посмеяться? Шутка для них, видимо, офигенная, даже с рифмой.

– Это его тёлка, – неожиданно выдал Петька, кивнув головой на Семёныча. На «тёлку» Семёныч очень сильно посмурнел.

– Так может, она за него и расплатится?! – выдал гениальное решение Небритый. – Вас как зовут, прекрасная леди?

И взгляд, и интонация подразумевали расплату совсем не деньгами. Стало окончательно очевидно, что парни пришли за приключениями в первую очередь, а за деньгами во-вторую. Если их это вообще интересовало. Странно это всё...

Анна Васильевна, видимо, тоже не привыкла попадать в такие ситуации, поэтому просто молчала и смотрела растерянно и вопросительно на Семёныча. Семёныч покраснел и уже не выглядел ни спокойным, ни добрым.

– Валите отсюда, ублюдки, – как мог вежливо попросил он. Ну да, «канальи» было бы как-то совсем не к месту. «Ублюдки» – норм. Семёныч сделал, так сказать, последнюю попытку решить ситуацию миром.

Небритому, очевидно, очень не хватало этих слов, он просто разулыбался, будто случилось что-то очень хорошее. А я внезапно понял, что время, когда можно было оставаться зрителем, закончилось, надо срочно выходить на сцену. Мы к этому моменту подошли к гостям на расстояние примерно пяти метров. Я резко рванул вперёд, но всё равно не успел. Не зря Лёха ворчал насчёт дистанции. Небритый без особого размаха взял и основательно так приложился кулаком к голове Семёныча. Семёныч успел среагировать и попытался уйти от удара, но «хреновая дистанция» была хреновой именно для Семёныча. Он успел только немного отклониться корпусом и опустить подбородок, поэтому помесь апперкота и бокового прилетела ему в скулу, а не в челюсть. Быстрого нокаута не состоялось, но тем не менее Семёныч немного «поплыл». Штукатур и скульптор всё ещё не очень понимали, какова их роль в этом спектакле, но не отступали, а приближались, пусть и не очень быстро. Лёха и Серёга уже неслись со мной вперёд.

Моей целью был Небритый, он как раз лениво уклонился от неловкой попытки удара Семёныча и уже делал шаг, одновременно поднимая руку для следующего удара. Слава богу, он не спешил, так как видел состояние Семёныча, видел, что тот ещё не пришёл в себя, и поэтому не бил серию, а выбирал, как лучше приложиться по нашему начальнику второй раз так, чтобы решить всё красивым нокаутом. Так себе стойка – только и успел отметить я и с разбегу просто толкнул Небритого вперёд. В лучших традициях регби или американского футбола. Ну, как я эти традиции понимаю. Небритый в последний момент заподозрил неладное и у даже пытался обернуться, но ничего предпринять уже не успел – улетел от моего толчка и упал на правый бок, немного проехавшись по асфальту. Это, скорее, было для него болезненно и унизительно, чем привело к какому-то серьёзному урону, он тут же начал подниматься. По лицу текла кровь. Не успел Небритый при падении руки подставить, и асфальт свой шанс не упустил, оцарапав нашему незваному гостю правую щеку. Я отметил всё это, разворачиваясь к остальным. Показалось правильным держать в поле зрения всю толпу, пусть всего несколько секунд, но Небритый не опасен, а вот остальные на ногах и могут навредить мне, такому ловкому и красивому. Решение оказалось правильным. Тут же пришлось переключиться на Петьку, который решил поиграть в каратиста или, может быть, в футболиста и пытался зарядить по мне ногой. Я ушёл от удара вправо, и тут мне пригодился мой неидеальный боковой. Пусть не идеально, но всё равно получилось удачно. Петя получил в челюсть и мешком свалился на асфальт. Что-то тут показалось неправильным, какая-то мысль мелькнула вспышкой и исчезла неосознанной, но времени разбираться, что это такое, не было. Лёха и Серёга уже тоже пинали ворогов с огромным энтузиазмом, но не сказать, что очень результативно. Им серьёзно мешала разница в весе. Парни были классические легковесы, «мухачи». Поэтому их удары хоть и попадали, но пока достаточно тяжёлые мужики, получив несколько болезненных ударов, просто оттолкнули наших наиболее техничных бойцов. Один мужик в джинсовой рубашке, получивший болезненный, но не очень эффективный удар в нос от Серёги, просто побежал на того раскинув руки. Ну, если в том, чтобы бежать на противника смысл ещё может быть, то в том, чтобы при этом раскидывать руки в стороны, точно нет. Серёга чуть присел и практически выстрелил прямым ударом ногой в солнечное сплетение своего оппонента. Мужик со стоном сложился. Вот так, неплохое начало. Два ноль в нашу пользу. Всё эти мысли в голове двигались очень быстро, при этом не покидало чувство, что я знаю, куда смотреть и что делать. Вот, кстати, прямо сейчас определённо настало время снова уделить внимание Небритому.

Небритый уже встал и с очень злым видом бодро направился в мою сторону. Очевидно, хотел отомстить виновнику своего позорного падения. Подняв руки во вполне себе техничную стойку, он шёл на меня. А вот Семёныча он игнорировал совершенно зря. Очень хороший удар получился у нашего начальника Егора Семёновича. Он стоял немного сбоку от Небритого, поэтому тому прилетело в область уха. Нормально так прилетело. Небритый сделал два шага назад и сел на задницу. Сел и тут же зарычал что-то на тему «убьюсука». Но было видно, что «потерялся» он основательно. А потом на голову Небритого даже как-то ласково опустилась испачканная в растворе совковая лопата Димона, после чего шоу продолжилось без главного злодея. Со стоном, растирая по лицу раствор, он упал на бок и всем своим видом демонстрировал, что больше не боец, издавая какие-то печально болезненные звуки.

Казалось бы, боевой задор наших оппонентов должен был сойти на нет после трёх быстрых побед с нашей стороны, но, оказалось, наоборот. Увидев упавшего Небритого, мужики дико разозлились и кинулись на нас с утроенной злобой. Самый здоровый, за сто килограммов весом, очень резво напал на наших скульптора и штукатура и принялся эффективно сокращать разницу в счёте. Саня просто упал без сознания после первого же прямого в голову, а Женя согнулся и упал на четвереньки после мощного удара кулаком в живот. Досмотреть, что там дальше происходит, у меня не получилось, так как пришлось уворачиваться от того засранца, который пошутил про Анну Васильевну. Потом уворачиваться от кого-то ещё. Всё смешалось. Я пытался кого-то бить, но так удачно, как по Петьке, ни по кому не попал. По мне, как ни странно, не попадал вообще никто. Странное чувство, что я знаю, что делать, меня не покидало. Я то делал шаг в сторону, то вперёд, то назад, совершенно не думая, но при этом зная, что так надо. Как итог моих перемещений никто меня всерьёз не задел. А если точнее сказать, то меня вообще никто не задел. При этом нельзя сказать, что не пытались. Я, правда, тоже ни по кому пока толком не попал. Но, скорее, из-за растерянности, а так меня не покидало чувство, что я прекрасно знаю, кого и как бить. В какой-то момент пришёл на помощь Серёге. Один из Петькиных друганов умудрился его схватить, прижав руки к туловищу, и пытался повалить на землю. Я подскочил сзади, схватил этого «борца» за шею, стал душить и пытаться валить назад. Мужик тут же отпустил Серёгу, вцепился в мою руку, чтобы сбросить захват. Серёга, оказавшись на свободе, не придумал ничего лучше – а лучше ничего и не придумаешь, – как врезать что есть дури с ноги мужику по яйцам. Видать, обнимашки не понравились молодому кикбоксеру. Мужик, получив по яйцам, взвыл. Нелёгкие муки выбора он переживал в этот не лучший момент своей жизни. Шея требовала использовать руки, чтобы освободиться от захвата, а отбитые яйца требовали нежности, заботы и покоя. И так он страшно заорал, даже завыл, что я его выпустил. Больше не боец мужик. Упал, свернулся калачиком и стонет. Серёга, оказывается страшный тип...

Моё невесть откуда взявшееся понимание ситуации подсказало сделать шаг в сторону, я сделал. Мимо пролетел ещё один оппонент. Он, видимо, пытался сбить меня также, как я Небритого. Только у меня получилось, а у него нет. Проскочив мимо меня, он стал разворачиваться, но тут его просто снесла мощная серия ударов в исполнении Семёныча. Три удара, последний из которых был уже практически не нужен. Да ладно?! Семёныч, что я о тебе не знаю? Даже мне, дилетанту в боевых искусствах, очевидно, что так бить могут только профессионалы.

А какой у нас счёт, кстати? Естественным образом возникла пауза. Стороны отступили друг от друга. Уж очень громко и пугающе заорал мужик после удара Серёги. Итак, у нас на ногах Лёха, Серёга, Я, Семёныч. Как вырубили Саню и Женю я видел, а вот как Димона – нет. А его вырубили. Он сидел у стены, зажимая кровоточащий нос, всем своим видом показывая, что этот рабочий день не задался.

Оппоненты радовали тем, что выглядели хуже. У них на ногах был только тот здоровый мужик, который обидел наших мирных скульптора и штукатура. Тяжёлый по весу и лёгкий в походке, он выглядел серьёзно. А вот тот факт, что все остальные его друзья лежали или сидели, демонстрируя отчётливое нежелание развивать конфликт, вызывал недоумение. Я и не заметил, как они пришли в такое приятное для глаза состояние. Стал припоминать, как мы пришли к таким результатам. Серёга вынес одного, потом вместе со мной другого, Лёха толком ни по кому не попал. Петьку уложил я. Небритого окончательно успокоил Семёныч с Димоном. Один на ногах. Получается, Семёныч умудрился уложить ещё троих! Респект и уважуха. Я посмотрел на Семёныча. Тот больше не был растерянным. Он спокойно смотрел на мужика напротив, который был тяжелее его килограмм на тридцать. Смотрел в глаза.

– Уходи. Бери с собой этих придурков и уходи, – Семёныч стоял без особых повреждений, не считая пятна на скуле и порванного воротника футболки. По- прежнему с красным лицом, при этом что-то очень изменилось в нашем боссе, в его глазах. Взгляд был совсем не добрый и, видимо, не очень лёгкий. Тяжеловес вот, например, этот взгляд не выдержал и отвёл глаза. Настоящий бесконтакт. Простым словом и непростым взглядом Семёныч показал, кто тут босс.

Мужик вслед за глазами молча опустил руки, подошёл к Небритому и помог подняться. Тот кое-как встал и не глядя на нас собрался уходить, но тут снова удивил Семёныч. Перегородив им дорогу, он встал напротив Небритого и спросил:

– Какие-то вопросы у тебя и твоих друзей ко мне остались?

Тот поднял глаза на Семёныча, тут же словил бесконтактный удар взглядом, которым наш босс окончательно выбил все намёки на спесь и желание спорить. Прокашлявшись, он произнес:

– Нет, не остались, – и также, не поднимая глаз, повернулся к оставшимся, – пойдём, парни.

– Тогда извинись за доставленное неудобство и вали отсюда, чмо, – спокойно продолжил Семёныч.

Небритый под взглядом нашего босса думал совсем недолго: – Прошу прощения, – глядя в землю промямлил он.

– Проваливай, – сказал Семёныч и повернулся к Петьке. – Пётр, у тебя вопросы по зарплате остались?

– Нет, Егор Семёныч, – ожидаемо вежливо ответил Петька, с кряхтеньем поднимаясь и отряхиваясь.

– Хорошо, уходите и больше здесь не появляйтесь, – спокойно подытожил сеанс переговоров Семёныч, напоследок обведя ворогов своим «взором хищника».

Тут только я осознал, что всё это время фоном, сопровождавшим наше веселье, были крики Анны Васильевны. При этом она больше всех из присутствующих нарушала запрет на использование ненормативной лексики. Осознал я это только, когда она замолчала. Анна Васильевна подошла к Семёнычу и начала что-то сбивчиво ему говорить, Семёныч тут же начал как-то смущённо улыбаться, робко оправдываться, и вообще, стал виноватым. Я не стал прислушиваться и отошёл к парням. Босс, конечно, удивил. Кроме Небритого, Семёныч очень быстро уделал ещё троих. Вот это он дал! Мысли немного путались. Ясность, которая была во время схватки, прошла будто её и не было, а адреналин остался.

Саня закурил, Женя присоединился, тем самым обнулив двухнедельную попытку бросить. Парни снова выглядели неплохо, хоть одного и пошатывало. Лёха с Серёгой вообще держались бодряком.

– Парни, вы видели, что Семёныч творил? – спросил я.

– Я видел. Надо будет узнать, чем он занимался. Он реально крут! – подтвердил Лёха.

– Я его десять лет знаю и даже не подозревал, что он, оказывается, тот ещё Тайсон, – прокомментировал Саня.

– Кстати, Маугли, а ты сам интересно двигаешься, – неожиданно присоединился к обсуждению Серёга.

– В смысле?

– Ну, как ты перемещаешься. Держишь дистанцию, отдаляешься, сближаешься – всё как надо, я бы даже сказал, идеально. Если бы я не видел, что ты бить не умеешь толком, я бы не поверил, что ты не занимался боксом или чем-то вроде этого.

– Да, я тоже обратил внимание. Чётко двигался, – подтвердил Лёха, – ты будто всю жизнь в толпе дрался. По тебе же никто даже не попал, да?

– Не знаю, если честно. Серьёзно точно не попали.

Похоже, парни по-настоящему вжились в роль моих тренеров, раз не прекращают отслеживать мои бойцовые навыки даже во время уличной драки. Я пожал плечами и улыбнулся, не видел смысла заморачиваться этим моментом. Но приятно. Я попытался вспомнить то чувство уверенности в движении, которое испытывал в бою, но ничего кроме очень быстрых кадров драки перед глазами не показалось. Будто и не было всего этого. И если бы не тот факт, что кто-то обратил на это внимание, я бы сам даже не вспомнил. Состояние, когда я точно знаю, как двигаться и в середине схватки не чувствую ничего, кроме уверенности в каждом движении, прошло, будто его никогда не было. «Снова стал человеком» – мысль проскочила и исчезла. Но я хотя бы её уловил.

– Слушай, Маугли, а ты часто вообще по жизни дрался? – Поинтересовался Серёга.

– Да нет, всего... – я завис, пытаясь вспомнить.

Внезапно перед глазами появилось отчётливое вспоминание. Мне десять лет. Из них уже шесть я занимаюсь гимнастикой. Школа. Я хвастаюсь, как круто я могу сесть на шпагат, как круто я могу делать сальто, как круто я стою на руках, хожу на руках, прыгаю на руках... В общем, я громкий мальчишка, который обожает внимание и восхищение. И есть хулиганы – парни, не очень способные на что-то красивое, способные делать только то, что восхищения не вызывает, но почему-то обязательно требующие этого самого восхищения. Ну, или уважения, ну или хотя бы страха. Произошло неизбежное – я вызвал их зависть и раздражение. Меня подстерегли после школы. Что-то мне объяснять и предъявлять никто не стал. Пятеро мальчишек, чуть постарше меня, просто решили проучить выскочку. Кулак летит мне в лицо, я уклоняюсь, летит справа, я уклоняюсь. Пытаются пнуть ногой, я уклоняюсь. «Хватай его!!!» Меня пытаются схватить за одежду, я аккуратно поворачиваю их запястья таким образом, что ни за что ухватиться у них не получается, и снова уклоняюсь. Меня бьют ногой сзади, я делаю шаг в сторону, и парень проваливается вперёд. Осознаю, что можно очень больно ткнуть его кулаком в бок, но почему-то отказываюсь это делать и продолжаю уворачиваться. Они начинают злиться. Стараются схватить за одежду, повалить, пытаются скоординировать свои действия криками, но я всегда выскальзываю или уклоняюсь. Я хватаю одного и загораживаюсь его телом от другого, я знаю все их движения наперед и использую эти движения против них. Они начинают понимать, что происходит что-то непонятное. Они смотрят мне в глаза, я улыбаюсь. Я вижу ещё не страх, но уже беспокойство и неуверенность. Атакуют снова. Молчаливое пыхтение, ещё несколько неудачных попыток достать меня так или иначе. Наконец один упал в результате толчка, и вот уже я вижу страх. «Пойдём, парни! Смотри, больше нам не попадайся!» Мы все понимаем, что это всего лишь попытка сохранить лицо. Расходимся. На следующий день мама узнала об инциденте. «Ты дрался?» – «Нет, меня никто не ударил, я тоже никого не бил». Не соврал.

Избить меня пытались ещё раз пять. Не получилось у них. Потом пытались подружиться. Не получилось у меня. Разошлись и больше не замечали друг друга.

Я тогда сам себе объяснял, что из-за гимнастики у меня выше скорость реакции, что я лучше натренирован. Но сейчас я вдруг понял, что всё это на самом деле как- то странно. Пятеро пацанов на год-два старше могут избить ребёнка, даже если он гимнаст. А тут всё заканчивается исключительно падением одного из них на землю и моей невредимостью. Киношное айкидо, да и только. Но тогда я не задумывался об этом. Сейчас же я вижу, что каждый раз, когда меня атаковали, что-то происходило. Как сегодня. Но я абсолютно всё забывал, никогда не думал об этом. Вообще никогда. А сейчас вспомнил!

– Так сколько? – вытащил меня из воспоминаний Серёга.

– Ноль. Я дрался ноль раз до этого. Сегодня первый раз кого-то ударил всерьёз, – с удивлением ответил я.

– Да ладно?! – чуть ли не хором не поверили мне пацаны.

– Ну, вот так. Случая не представилось. Вы как сами-то? – съехал с темы я.

– Да так, у меня ухо опухнет, скорее всего, – ответил Лёха.

– Я нормально, пару раз по корпусу попали. Фигня, – отчитался Серёга.

– Маугли, на пару слов, – подозвал меня Семёныч. Мы отошли.

– Спасибо, что вмешался.

– Да не за что. Красивое же приключение получилось, да и без особого вреда. Добро победило зло. А Димон с лопатой был вообще эпичен.

– Ну, да... Приключение. Я уж отвык совсем от таких приключений. Давай тогда на сегодня выходной. Я с Аней сейчас пойду, а вы с парнями соберите всё и идите отдыхайте. Зализывайте раны. Вот вам десятка на мороженое, – Семёныч протянул мне две купюры.

– Семёныч, десять на шесть не делится! – Сразу сориентировался я. Семёныч уже был в хорошем настроении, поэтому спорить как обычно не стал.

– Идите. Я тебе остальное на карту кину. Сейчас в кармане больше ничего нет, – и тут же повернулся к остальным и проорал. – На сегодня выходной, соберите всё, и до завтра!

Семёныч с супругой ушёл, мы с Лёхой и Серёгой собрали инвентарь сами без помощи наших пострадавших коллег и отнесли в подсобку. Всё это заняло примерно полчаса. Я получил на карту ещё восемь тысяч, итого каждому по три. Объявил о неожиданной «боевой премии». Настроение у всех и так было не плохим, а стало ещё лучше. Пока собирали вещи, пока сходили в душ, как-то все успокоились и оказалось, что желания идти где-то сидеть вместе ни у кого нет. Я поделил деньги. У всех нашлись какие-то дела, скорее всего, пойдут по друзьям и знакомым хвалиться победой. Я остался предоставлен самому себе до следующего утра.