Маугли 1. Конец отпуска.

Глава 18

По дороге я обдумывал смерть отца и сына Череватовых и немного помирил себя с произошедшим. Были ли они плохими людьми? Да. Абсолютным злом? Нет. Да и не правильные это критерии оценки: плохой или хороший. Сейчас для меня более актуальны понятия «враг» и «друг». Если бы у меня был друг, о котором бы я неожиданно узнал, что он подрабатывает наёмным убийцей, и который предложил бы мне помощь, я бы не стал в него стрелять со словами «ты плохой». Я бы эту помощь принял. Так что не надо себя оправдывать, что я убил «плохих людей». Я убил врагов. Но в целом они, конечно, смерти заслуживали за одну только помощь Степанову.

А вот Степанова, мне кажется, я бы убил в любом случае. А вообще, как только начинаешь судить, кто хороший, кто плохой, то всё усложняется, а когда смотришь, друг человек или враг, то всё упрощается, хотя не сказать, что очень сильно. Меня против моей воли втянули в эту войну, я и воюю. К своему удивлению, достаточно успешно. Понятно, что суперспособности и всё такое. Так ведь и у противоположной стороны тоже на руках козырей немало. Но как-то выкручиваюсь.

– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался я у сосредоточенной девушки.

– Странно. В жестокие игры мы играем. Стрёмно немного. До сих пор не могу принять до конца эти правила, – мысли напарницы были в чём-то созвучны моим.

– Такая же фигня. Вроде, что произошло? Мы победили врагов. По их правилам и их оружием. А настроение дерьмовое, так как мы бы с радостью никого не побеждали. Я бы по лесам скакал, а ты бы на фотках подругам ягодицы округляла, – на мою интерпретацию её рабочих будней Крапива наконец улыбнулась. – Но нет, ко мне припёрлись, чтобы легендарным ножиком зарезать, тебя хотели увезти куда-то непонятные типы. Во всей этой заварухе только одно хорошо.

– Что?

– Не что, а кто. Сказать?

– Удиви девушку.

– У неё отчество Ивановна, а имя самого опасного в моей жизни растения.

– Да, я поняла, о ком ты, – серьёзно кивнула девушка. – Я тоже считаю, что нашей команде повезло с этим человеком. Рада, что ты это отметил.

– Да, я далеко не сразу распознал твой потенциал, первые девятнадцать лет приглядывался.

– Да, сказать кому, что мы девятнадцать лет знакомы, не поверят.

– Будем говорить семнадцать. Так более правдоподобно.

Настроение улучшилось. Всё-таки мы планомерно решаем наши проблемы, вернее, пока мои, но решаем же. Так, болтая ни о чём, мы добрались до базы отдыха. Я также вышел пораньше и проверил свою бумажку в двери – всё было в порядке. Обойдя дом по кругу, я проверил все комнаты, после чего сообщил Крапиве, чтобы подъезжала. Восприятие работало вполне успешно через стены. Сам вышел на улицу, чтобы её встретить. Напарница припарковала машину так, чтобы в случае экстренного покидания этой локации не было необходимости разворачиваться. Пошли в дом. Перед этим договорились всё обсудить за обедом. Все наши сегодняшние приключения произошли по большей части в первой половине дня. Больше всего времени мы потратили на дорогу. Сейчас было всего лишь начало пятого.

– Что будем делать? – поинтересовалась у меня Крапива.

– Ты готовить что-то невероятно вкусное, я составлять корявые одноходовые планы, которые твой мощный интеллект допилит до чего-то вразумительного. Если честно, то меня немного рубит на поспать. Да и Восприятие использовал долго сегодня. Ты пока готовь, а я посплю часок, – почти бессонная ночь наконец дала о себе знать, адреналин уже давно весь утилизовался, так что неудивительно, что меня поднакрыло.

– Хорошо, партнёр! Я тебя разбужу, как приготовлю, но посуду ты потом моешь.

– Договорились.

Я упал на диван и отрубился. Пришёл в себя от того, что на мой нос нажимали, как на кнопку. Я, ещё толком не проснувшись, рефлекторно поймал руку, которая занималась этим мелким хулиганством, но сразу пришёл в себя, поняв, что это всего лишь Крапива. Руку её я при этом не отпустил, а принялся пристально разглядывать. Аккуратные, достаточно коротко подстриженные ногти, тонкие, но сильные пальцы. Небольшие мозоли, тёплая приятная кожа. Я перевёл взгляд на девушку. Она сидела на стуле рядом с моим диваном, спокойно смотрела на меня и – что самое приятное – не спешила высвобождать свою руку. Я тоже сел, наши головы оказались напротив друг друга. Я смотрел ей в глаза, она смотрела в мои. Увидев всё, что мне было нужно, я потянул её к себе и поцеловал. Она ответила.

Очень быстро девушка оказалась на моих коленях. Было безумно приятно целовать её и видеть, что ей всё нравится. Через несколько очень приятных минут она отстранилась и весело улыбнувшись сказала:

– Я сделала пельмени.

– Я даже не знаю, как теперь поступить: продолжить целовать самую лучшую девушку в мире или отвлечься на пельмени.

– Я их сама лепила.

– Ты посеяла сомнения в моей душе, но я всё-таки хотел бы отложить пельмени на потом.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Тогда давай отложим.

Мы отложили пельмени на потом. Два раза. Потом мы вообще про них забыли. Кроме того что я получал невероятное удовольствие от близости с Крапивой, происходило и что-то ещё. Будто какие-то внутренние барьеры рушились. Я вдруг понял, что та странная «она», которую я искал сразу перед попаданием на процедуру к Степанову, сейчас в моих объятиях. Какой-то кусочек мозаики встал на место. Что-то как щёлкнуло, и я просто отметил себе, что поиск закончен. И хотя до полной картины было далеко, мы с Крапивой сделали шаг в направлении какой-то важной для нас истины. Я запустил Восприятие, и неожиданно оно показало всё не в радиусе пяти-шести метров, а как минимум десяти или даже чуть больше. Я изменился. Но отвлекаться на это не стал. Больше всего меня занимала девушка рядом со мной. Она, кстати, за те пять лет, что я её не видел в настолько откровенном виде, в кое-каких местах изменилась исключительно в лучшую сторону. Нам было хорошо, но мы делали всё, чтобы дотянуть это хорошо до «ещё лучше».

Наконец, настало время остановиться. Пельмени снова стали актуальным пунктом нашего плана на вечер. К этому моменту мы уже привели в полный беспорядок не только мой диван, но и постель Крапивы. Девушка убежала в душ, оставив меня заниматься разогревом ужина. Я тем не менее тоже быстро сбегал ополоснуться, оделся, после чего стал разогревать очень удачно отложенные на потом пельмени. Крапива вышла из своей комнаты, одетая в лёгкий спортивный костюм.

– Не жалеешь, что пельмени отложил? – спросила меня девушка. И пусть вопрос, очевидно, был шутливым, но какие-то напряжённые нотки в её голосе прозвучали. Я вспомнил, что похожую эмоцию я чувствовал от неё после нашего первого секса, когда я не знал, что сказать и как себя вести. Кончилось всё тогда плачевно. Но сейчас у меня никаких сомнений не было.

Я подошёл, обнял – теперь уже свою – девушку, сел на стул, посадив её себе на колени, поймал её взгляд и сказал:

– Я жалею, что пять лет назад ушёл от тебя. Больше я такой ошибки не допущу.

Она посмотрела мне в глаза, после чего положила голову на плечо. Мы ещё какое-то время посидели молча. Оба понимали, что совсем недавно мы в очередной раз сделали важный выбор, и сейчас каждый из нас должен был осознать и принять это. Девушка снова посмотрела мне в глаза, но теперь уже взглядом уверенного в себе человека.

– Я тоже постараюсь не делать ошибок. А сейчас давай есть пельмени!

– Я только за! Силы нам ещё понадобятся!

– Это на что это тебе силы понадобятся? – хитро посмотрела на меня девушка.

– Ну, как… – я замялся, не зная, как озвучить своё пожелание повторить как можно быстрее всё, что мы только что проделали, и может что-то ещё новое придумать.

– Ага! Значит, планы, как дать отпор врагам, ты передумал строить, – правильно интерпретировала моё замешательство Крапива.

– Да, если честно, то передумал. Вернее, я придумал первым пунктом этого плана устроить выходной. Завтра посвятим день друг другу, может быть потренируемся, но никаких активных вылазок в город делать не будем. Я считаю, что мы имеем право не только на самый классный в мире вечер, но и на такой же день.

– Ладно, поддерживаю. Мне кажется что-то опять с нашими способностями изменилось. Не знаю, что именно, но чувствую, что что-то не так. Или наоборот – больше так.

– Да, у меня тоже похожие ощущения.

– Тогда завтра пойдём тренироваться. Как тебе пельмени, кстати? Я их лепила часа полтора.

– Идеально! – мне даже не надо было притворяться, всё действительно было очень вкусно.

– Слушай, Маугли, а я вот тоже об этом думала, почему мы с тобой всё время враждовали? Я почему-то всегда считала, что ты стрёмный, хотя свидетельств этому особо не было.

– Не знаю. Я, например, тебя как спортсменку уважал, но тоже считал какой-то стрёмной. Мне казалось, что ты мне постоянно какую-то гадость пытаешься сделать. Но и, если быть честным, гадости мы друг другу делали. Но с чего началось, понятия не имею.

Мы поговорили ещё на всякие темы, сидя на диване в обнимку, после чего переселились уже спать на кровать Крапивы, в которой далеко не сразу, но всё-таки заснули.

Просыпался я странно. Что-то было не так. Понемногу пришло осознание, что не так практически всё. По ощущениям, я сижу на стуле, за спиной связаны руки. Открыв глаза, я обнаружил, что ощущения на сто процентов соответствовали действительности. Я действительно сидел на стуле, руки были связаны за спиной, каждая нога примотана к ножке стула, плюс, подёргав руками, я понял, что они связаны с ногами. Приматывал меня кто-то с маниакальной любовью к узлам и верёвкам. Накрутили очень основательно. Из одежды только спортивные шорты. Я осмотрелся Восприятием. Рядом на стуле сидела точно также примотанная Крапива, одета она была тоже не слишком официально: только трусики и футболка. При этом она ещё спала. Здоровым сном это назвать язык не поворачивается. Мозги вяло включались в работу, но постепенно разгонялись. Тут гением быть не надо, чтобы понять, что мы влипли. Опять я в трусах и связан. Очень мне это не нравится.

Наконец догадался задействовать Восприятие шире. Во всем доме только я, девушка рядом на стуле и какой-то мужик за моей спиной. Фигура очень мне кого-то напоминала.

– Доброе утро, Маугли, – человек вышел из-за спины и спокойно посмотрел на меня. О. ФИ. ГЕТЬ.

– Доброе утро, тренер, – я даже не пытался скрыть своё удивление. – Вы что здесь делаете? Это вы нас так упаковали? Почему?

– Я отвечу на все вопросы, Маугли, но, мне кажется, Крапивка не простит, если мы без неё будем общаться, – тренер назвал Крапиву её детским прозвищем, которое он же ей и дал, за то, что она постоянно шалила, делая другим детям «Крапивку» – перекручивая кожу на запястье или предплечье, что имитировало ожог крапивы. – Так что потерпи. А я пока кофе себе налью.

Тренер развернулся и пошёл делать себе кофе в кофейнике. Пока готовился кофе, я молчал и думал. Крапива высказала предположение, что мы всё время были под наблюдением. Так вот вам, пожалуйста, передо мной человек, который осуществлял за нами наблюдение большую часть нашей жизни. Всплыли в памяти слова Серёги, что он не раз видел тренера поблизости от нашей стройки. Ну, сходится. Теперь только как мне это поможет? Почему тренер нас связал? Люди в сером и контора доктора Иванова. С кем из них тренер? Или он сам по себе? Да нет. Если не плодить чрезмерно версии, то самый подходящий вариант – это люди в сером. Да в общем, чего я голову ломаю. Он вон и сам поговорить хочет, обещает на вопросы ответить. Смущает только, что он нас связал так основательно. Значит, догадывается о наших способностях. Или не просто догадывается, а отлично знает.

Тренер тем временем налил себе кофе, подошёл к Крапиве и поводил чашкой у неё под носом.

– Давай, Крапивка, просыпайся, – с заботливой улыбкой попросил он.

Девушка пошевелила головой, потом, видимо, осознала, что с ней что-то не так и задёргалась. Открыв глаза, она начала резко водить головой по сторонам, увидела меня, быстро оценила ситуацию, перевела взгляд на тренера. Также удивилась, как и я.

– Иван Викторович? Вы что здесь делаете?

– Проснулась? Вот теперь поговорим.

Тренер посадил нас так, чтобы мы сидели посреди комнаты, лицом к кухонной стойке. Сам он сейчас стоял перед нами с чашкой кофе в руке с самым расслабленным видом.

– Итак, дорогие мои Крапивка и Маугли, у вас, наверное, множество вопросов. Время у нас есть, поэтому спрашивайте. Обещаю, ничего скрывать не буду. Вам в какой-то степени повезло, перед вами человек, которому надоело постоянно что-то скрывать и хочется поговорить открыто.

– Почему мы связаны? – первая спросила Крапива.

– Потому что вы можете быть против того, что вас ждёт.

– Что нас ждёт? – продолжила задавать вопросы девушка.

– Транспортировка на базу, где вас подвергнут обработке и сотрут память.

– Тренер, так мы тебя долго расспрашивать будем, расскажи всё сам, пожалуйста. Только с самого начала, – я перешёл на ты, как не раз бывало последнее время, когда мы виделись.

– Ну, совсем с самого начала я всё-таки рассказывать не буду. Но в любом случае моя история будет интересной.

– Тогда, расскажи, – спокойно попросил я. Ради ответов на некоторые вопросы, я был бы готов не только на стуле связанный посидеть, а и вверх ногами повисеть.

– Итак, двадцать три с половиной года назад родилась девочка Таисия и через неделю родился мальчик Леонид. На следующий день после рождения Леонида в город приехал Иван Викторович с заданием проследить за жизнью этих двух человек вплоть до достижения ими тридцатилетнего возраста.

– А что случится в тридцать лет? – перебила тренера девушка.

– В тридцать лет уже ничего не случится, – непонятно ответил тренер, потом резко сменил тему. – Кто в зале с закрытыми глазами ловит предметы? Кто уворачивается от ударов двух обученных бойцов так, что они даже задеть его не могут? Кто снимает это всё на телефон? Мне всего лишь надо иметь возможность смотреть ваши видео, чтобы понять, насколько стрёмный сценарий начал разыгрываться. Вот вообще не ясно, с какой радости вдруг ваши способности проклюнулись так неожиданно. Чем вам ваша жизнь не нравилась? Зачем вы устроили эти тренировки суперменов? А всё так хорошо шло. Двадцать три года ни одного ЧП не было. Крапива, ну чем тебе Бочкарёв не нравился? Богатый, спортивный, любит тебя! Почему он тебе «что-то не то»? Маугли, ты себя почему с девушками ведёшь как профессиональный импотент? Чего вас так тянет друг к другу?!

Маска расслабленного спокойствия дала трещину. Сейчас перед нами был человек, которого мы не знали. И этот человек еле сдерживал свою злость.

– То есть мы половили предметы, поуворачивались от ударов, и это повод нам стереть память?

– Да, это повод стереть вам память. Причём убивать вас ни в коем случае нельзя. Обращаться плохо можно, но не нужно. А вот убивать нельзя ни в коем случае.

– Тренер, обещал рассказать, расскажи нормально. Ни хрена не понятно, что ты говоришь.

– Чёрный ранг, Маугли. У тебя чёрный ранг. А у Крапивы Золотой, – когда тренер это говорил, то очень пристально вглядывался в моё лицо, словно стараясь что-то увидеть.

– Тренер, давай понятным языком.

– Вообще ничего не помнишь?

– Что я должен помнить?

– И правда не помнишь…

Поведение тренера было непонятным от слова совсем.

– Тебе, Маугли, эти слова ничего не объясняют. И тебе, Крапивка, тоже. Вы не помните ни-че-го, – выделил тренер по слогам последнее слово, – но я напомню. Чёрный Ранг – это самый высокий Ранг, Золотой – чуточку ниже.

– Тренер, ты мне голову сейчас взорвёшь. Давай по порядку. Я ничего не понимаю!

– Давай по порядку, – сделав глубокий вдох и выдох, взял в себя в руки тренер. – На этой планете в био-телах отбывают наказание или пребывают в ссылке все те, кто так или иначе неугоден Империи.

– Почему ты называешь тело био-телом? – перебил я, отложив вопрос про Империю на потом.

– Потому что это и есть био-тело. Есть механические тела, есть смешанные варианты. Тело это всего лишь носитель сущности, или личности. На этой планете практически отсутствуют развитые носители. Носителем здесь выступает био-тело гуманоидного типа. Всех прибывших упаковывают в эти тела, потом, когда носитель изнашиваются, ссыльного переупаковывают в новорожденное тело с предварительным стиранием памяти. Система удобная, работающая практически без сбоев и полностью автоматическая.

Я молчал и слушал. Потом всё переварю, пока надо получать и запоминать информацию. Либо тренер сошёл с ума, либо я сейчас слышу что-то очень важное. Тем временем тренер продолжал ликбез на тему мирового устройства.

– Каждый сосланный из Империи прибывает сюда внутри неорганического носителя, после чего проходит обработку и помещается в био-тело. А дальше живёт своей человеческой жизнью, растит детей, занимается спортом или политикой, иногда думает о том, есть ли жизнь после смерти, и так до износа носителя, после чего цикл повторяется.

– Общая картина более-менее понятна. Ну, а с нами-то что не так?

– А что значит, что у меня Золотой цвет? – присоединилась к разговору Крапива.

– Тоже ничего хорошего. Не так опасна, как Чёрный. Таких, как ты, на всей планете пять человек, кроме тебя.

– А в чем опасность-то? Я, конечно, заметил, что, когда я пою, люди стараются отойти подальше, но не знал, что настолько опасен. Что не так со мной? – мне было по-прежнему ничего не ясно.

Тренер задумался. Было видно, что ему трудно правильно подобрать слова. А может он, несмотря на все заверения в откровенности, не готов что-то разглашать. Возникшую паузу он заполнил глотком кофе, потом всё-таки начал рассказывать:

– Обычный индивидуум, помещённый в носитель, или – если по-простому – в тело, может управлять только этим телом. Он получает информацию через каналы восприятий тела: глаза, уши, прикосновение. Такого можно поместить в носитель, мало чем отличающийся от камня, и он будет осознавать себя, но не осознавать окружение. Надолго там сущность не закрепить, но как временная мера работает. Некоторые индивидуумы не нуждаются в теле, чтобы воспринимать окружение и оказывать воздействие на материальные предметы. Этим они опасны. Такого трудно или невозможно контролировать. Большинство таких личностей на самом деле достаточно слабые. Могут вызвать электромагнитный поток небольшой мощности, могут сдвинуть лёгкий предмет, не прикасаясь, могут почувствовать приближение материального объекта, но и всё. Их очень мало, но ещё реже встречаются куда более сильные сущности, уже совсем не часто можно найти кого-то помощнее. Настоящая мощь и сила – огромная редкость. Существует градация по Рангам. На самой вершине располагается Золотой Ранг.

– А Чёрный тогда кто? – поинтересовалась Крапива.

– Чёрный – это палач для любого ранга. Всё Чёрные Ранги Империи – это палачи. Во всяком случае, я не слышал, чтобы Чёрный Ранг был кем-то ещё, – огорошил нас тренер.

– И я, значит, Чёрный Ранг?

– Да.

– Тренер, а ты не боишься? Вот так неуважительно связал Чёрный Ранг. Вдруг я расстроюсь? – я прямо посмотрел на Ивана Викторовича, мне на самом деле было любопытно, но увиденное меня очень удивило. Тренер отвёл глаза. Этот Мистер Абсолютная Уверенность отвёл глаза.

– Опасаюсь, Маугли. Я тебя опасаюсь. Но у меня есть работа, которую просто надо сделать. И мне нравится эта работа.

– А ты кто вообще такой тренер? Почему за нами следил? И что это за тема с тридцатилетием?

– Я отвечу сначала на последний вопрос. Ранг можно понизить. Если человек со сверхспособностями долго ими не пользуется и пребывает в обычном био-носителе, то способности пропадают. Как детская гибкость уходит с возрастом. Ранг понижается. На эту планету часто ссылают цветные ранги, но сейчас почти всё население планеты белые. За ту без малого тысячу лет, что я здесь торчу, я наблюдал множество «обелений» ранга. Все, что для этого надо, – просто продержать какое-то время личность в теле и не создавать условия для проявления способностей. Продержать достаточно долго, чтобы сущность привыкла быть человеком: смотреть через глаза, слышать ушами и так далее. Приучить считать себя телом, привить зависимость от секса, от еды, от денег. Целый комплекс мер, в общем. Но ключевое – это быть в теле. Ранняя потеря носителя откатывает процесс деградации. А почему я за вами следил? Так это моя работа как агента Империи – проконтролировать, чтобы вы не попали в ситуации, когда раскроете свои собственные способности и сможете начать их восстанавливать.

– А что за ситуации?

– Стресс, угроза жизни, любая острая необходимость в этих способностях, всё это может привести к тому, что они проснутся. Но если они проявятся раз или два – ничего страшного, особенно если не придавать им значения. Главное их не замечать и не начать осознанно тренировать. Именно чтобы это предотвратить, Маугли, я пришёл за тобой в детский садик и уговорил пойти на гимнастику. Именно поэтому я стал твоим другом и наставником. Именно поэтому ты занимался гимнастикой – самым мирным видом спорта, где надо как можно больше концентрироваться на теле. С тобой, Крапивка, тоже самое. Я всё делал, чтобы ваша жизнь шла хорошо и беспрепятственно. Работа, не требующая приложения чрезмерных сил. Тут, правда, Маугли, ты удивил. Ты на этой своей стройке чуть ли не городской легендой стал среди строителей. Тебе мэр ещё медаль не дал, как строителю года?

– Нет, не дал, просто руку приезжал пожать, когда мы заказ ко дню города закончить успели и леса сняли с театра. Он мне сказал, что они в мэрии ставки делали, успеем или нет, а он пару раз посмотрел, как мы работаем, и на меня поставил. Выиграл.

– Ну вот. Тебя куда не сунь, ты везде начинаешь себя проявлять очень активно. У тебя только в гимнастике шансов не было из-за роста. Я тебе всеми силами прививаю общечеловеческие ценности и умеренность, а тебя всё время заносит в крайности. Я же наблюдал, как ты работаешь. Ты примерно сто-двести раз за день рискуешь жизнью, совершенно не замечая этого, – просто чтобы не скучно было. То прыгаешь по лесам, то по карнизам ходишь, то ещё что-то придумаешь. Как ты не сломал ничего?

Я пожал плечами, во всяком случае, постарался, верёвки меня держали очень прочно. Я не только ничего никогда не ломал, но у меня в бригаде ни у кого никогда серьёзных несчастных случаев не было. Тут неожиданно, картина сложилась у меня в голове, но я всё-таки решил поинтересоваться:

– Тренер, а ты имеешь отношение к тому, что мы с Крапивой Ивановной друг друга, мягко говоря, недолюбливали большую часть жизни?

Крапива с интересом посмотрела на меня, потом перевела взгляд на тренера. И выражение её взгляда стало меняться на то, которое я уже успел подзабыть: злость и желание сделать что-то не очень хорошее или очень нехорошее.

– Каюсь, грешен! – тренер усмехнулся без каких-либо намёков на раскаяние. – Задача была держать вас подальше друг от друга. Я вообще не понимаю, почему два высоких ранга оказались так близко. Но меня просто поставили в известность, что работать надо с обоими. Но при этом препятствовать вашему общению. Кто знает, как бы вы повлияли друг на друга, если бы начали плотно общаться. Вот и приходилось разделять и властвовать. Вы бы знали, каких усилий это требовало. Тебя, Маугли, вообще в принципе разозлить тяжелее, чем бегемота научить сальто делать. Я не понимаю, откуда в палаче столько доброты. А уж на тебя, Крапивка, он вообще с огромным трудом агрился. И забывал всё, что ты ему сделала плохого чуть ли не раньше, чем ты это задумала. Вы умудрялись оказываться рядом, будто вас магнитом притягивает. Маугли, ведь это ты квартиру помогал выбрать боссу своему? Случайно рядом с ней? Этажом выше? – Крапива на эти слова тренера с интересом посмотрела на меня.

– Я не думал об этом, если честно. Мне казалось, хорошая квартира, но да, я знал уже тогда, что Крапива там рядом живёт. Мне это тогда казалось скорее недостатком, но квартиру я посоветовал, да. Мы с Семёнычем всего из четырёх вариантов выбирали.

– Ты, может, и не думал, но у вас друг на друга просто локатор какой-то. Такое ощущение, что, если один из вас заблудится в окрестностях Владивостока, а другой пойдёт подышать свежим воздухом на улицу в Калининграде, на следующий день вы «неожиданно» встретитесь в Новосибирске. Поэтому приходилось придумывать способы, как вас рассорить. И что я наблюдаю? Вы спите в одной постели.

– А как ты нас нашёл, тренер? – спросил я. Мудак он, конечно, но сейчас не до высказывания претензий. Мы примотаны к стульям, этот факт заставляет по-другому расставлять приоритеты.

– Не важно, – не стал раскрывать своих секретов тренер. – Не мог врасплох вас застать долго. Вы какую-то чересчур активную жизнь ведёте.

– Иван Викторович, вы мудак, – неожиданно озвучила мои мысли Крапива, на что тренер лишь ещё раз усмехнулся.

– Тренер, а зачем нас куда-то везти?

– Тут нет оборудования подходящего, поэтому вас увезут, обработают и привезут обратно. И будете жить обычной спокойной человеческой жизнью до старости. Только не вместе. Вместе вам нельзя. Почему-то это опасно. Забудете несколько последних дней, вернее, будете помнить что-то, чего на самом деле не было.

– Тренер, я не знаю, насколько ты в курсе, но тут у нас проблемы образовались. Мы их ещё не до конца решили. Вряд ли я смогу жить и работать в городе, когда меня пытаются убить по заказу представителя правительственной конторы. Если я вернусь и не буду ничего помнить, меня просто убьют. А убивать меня нельзя, как ты говоришь.

– Что за проблемы? Какая ещё контора? – удивился тренер. Потом его лицо приняло необычное выражение, я во всяком случае давно не видел на его лице такого изумления, основательно приправленного возмущением.

– Подожди, это ты, получается, весь этот стрёмный шухер в «Ноже» навёл? Но они же какого-то Степана ищут.

– Ты, Иван Викторович, очень поверхностно информирован… – ответил я, одновременно собираясь с мыслями. Рассказывать тренеру мои приключения или нет? Пока судя по тому, что он нам поведал, его задача заключается, наоборот, в том, чтобы мы остались живы. Пусть с запломбированной памятью и способностями, но живы же. Как минимум до тридцати лет. В общем, смысла скрывать ничего нет. Тренер свои карты на стол выложил. Не всё, конечно, но многое рассказал. Логику его поступков я понять могу, хотя опирается эта логика на совершенно фантастические факты. Ладно, расскажу. – В общем, Степана, как и владельца «Ножа» Череватова Анатолия Фёдоровича, как и его сына и ещё шестерых их сотрудников я убил.

Тренер посмотрел на меня внимательно. Недоверие во взгляде сменилось мрачным интересом.

Я же рассказал всю историю, начиная с того момента, как меня захватили на пляже. При этом я не рассказал про убийство троих людей в сером, так как не знал, как на это прореагирует тренер. Я почему-то был уверен, что он не знает об этом. Иначе бы он это упомянул. Также я не рассказал, что сам справился с последствием внушений, закачанных мне в голову во время «процедуры». Но про убийство Степанова рассказал.

Тренер внимательно слушал и задумчиво кивал в такт то ли моему рассказу, то ли своим мыслям.

– Так что остался Плотниченко Игорь Витальевич. Это как минимум. Где и как его найти, мы знаем.

– И его ты тоже планировал убить? – усмехнулся тренер.

– Ну, понятно, что ты меня не этому учил, но да. Его я тоже планировал убить.

– Палач, он и после амнезии палач, – прокомментировал мои кровавые приключения тренер. – Хорошо, что рассказал. Когда вы вернётесь, Плотниченко не будет. Это я беру на себя. Я и так ими занимаюсь.

– Тренер, это ты психушку взорвал?

– Да, я, – спокойно признался Иван Викторович.

– А зачем?

– В тот день, когда ты попал в психушку, я за тобой не следил. Я далеко не каждый день за вами наблюдал. Дел у меня хватает и без этого. Но не найдя тебя на работе, я начал беспокоиться. В итоге выяснилось, что ты в психушке, я пошёл посмотреть, что там с тобой сделали, но всё, вроде, было нормально. Я на всякий случай прошёлся по территории со сканером и в одном из корпусов обнаружил источник странного излучения. Вообще, психиатрические техники очень хороши для быстрого понижения ранга способностей. Что электрошок, что их препараты – не убивают, но в овощ превращают. Если человек быстро не умрёт, то способности потеряет быстро. Но тут что-то новенькое. Я стал разведывать, пробрался внутрь и посмотрел, что там. Оказалось, что оборудование, конкретно та капсула, в которой тебя мариновали, использует примерно тот же тип излучения, которым мы добиваемся амнезии у всех прибывших. Я немного покопался в компьютере, который управляет этой штукой, и настройках. Эти их «процедуры» могли приводить к сбоям в ранее установленных нашими специалистами пакетах, что, собственно, с тобой и произошло. Сначала на «процедуре» тебе повредили имперские пломбы, потом ты влез в драку, где обратил внимание на свои способности, потом стал их тренировать. А как только ты начал ими пользоваться осознанно, ты продолжишь совершенствоваться и в итоге вернёшь себе свой потенциал, который соответствует Чёрному Рангу. Как запустились способности у Крапивки, я не знаю. Насчёт работников психушки я понял, что тут только исполнители, поэтому устроил диверсию, чтобы посмотреть за теми, кто явится её расследовать. Если устранить создателя всего этого оборудования и внести поправки в его исследования, то эта технология далее не будет мешать нашей работе. Этим я сейчас плотно занимаюсь.

– Иван Викторович, а на что мы способны? Вы так уважительно рассказываете о наших рангах, будто это что-то запредельно крутое. Мы же можем ловить предметы с закрытыми глазами и всё. Что такого в нас ужасного?

– Сейчас, Крапивка, ничего страшного, но кто знает, что станет с тобой через месяц или через год. Чем больше ты будешь восстанавливать способности, тем быстрее слетят все установленные пломбы, тем быстрее ты всё вспомнишь, и тем быстрее найдёшь способ вернуться в Империю. А ты здесь как раз потому, что там ты не нужна. А вот, что здесь делает Чёрный Ранг, – непонятно.

– Ну так и на что мы способны-то? – повторила вопрос Крапива. – Мы можем взглядом дыры прожигать в стенах? Мысли читать? Что мы могли?

Иван Викторович, или, как он сам себя назвал, агент Империи, задумался. Потом будто на что-то решившись усмехнулся, и сказал:

– Запись старая и стрёмная, но представление, что такое Чёрный Ранг даёт.