Маугли 1. Конец отпуска.

Глава 10

Я ехал со скоростью сорок километров в час и думал. В город въезжать нельзя. Надо остановиться в неприметном месте и постараться разобраться в ситуации. Сказано – сделано. Через полкилометра я свернул направо и поехал в сторону населённого пункта Верхние Битюги. Слышал про него не раз, но видеть не приходилось. Ну, что ж, заполню пробел в географии родного края.

Нормальный населённый пункт. Старые пятиэтажки, много частного сектора, есть бюджетные новостройки, много зелени. Осторожно порулив по то ли поселку, то ли маленькому городу, я припарковался у супермаркета. В напузнике у меня была резинка для волос. Собрал волосы в пучок, кое-как спрятал под кепку. Заглушил мотор и вышел из машины. Сейчас две задачи: поесть и подумать. Эффективность выполнения второй обещала быть низкой без реализации первой. Но уж поесть купить в магазине будет несложно.

Действительно, несложно. Я накупил продуктов на несколько дней. Утащил пакеты в машину и уже там в салоне обожрался. Не верилось, что кто-то меня найдёт именно здесь, так как никаких камер по дороге я не видел, и предсказать, что я конкретно в этот населённый пункт заеду, можно только случайно. Значит, беру паузу на раздумья.

Семь трупов за выходные! Урожайная, сука, неделя… Так, в сторону сопли, надо не про то, что сделал думать, а про то, что сделаю.

Есть большая вероятность, что меня будут считать умершим и надёжно спрятанным на дне затопленного карьера. Будем надеяться, что Анатолий Фёдорович уверен, что я кормлю раков на дне водоёма своим красивым тренированным телом. Надеяться можно, но быть уверенным в этом нельзя. Я так старался запутать противника, что запутался сам. Я понятия не имею, что там они думают. Если трупы не найдены, то вряд ли у них сейчас есть какие-то точные предположения. Будем считать, что мне удалось запутать тех, кто желает моей смерти. Но ничто не мешает им отрабатывать несколько версий. Были бы финансовые и людские ресурсы. Они могут искать блондина Степана, считая, что он убил не только меня, но и своих сообщников. При этом могут искать меня, просто чтобы не отбрасывать версию, что я остался в живых. Если они проверили место предполагаемой моей казни, то наверняка пришли к выводам, что далеко не все остались живы. Пусть там и не реки крови натекли, но лужи точно. Неизвестно, какие у босса «Ножа» ресурсы, каких криминалистов или специалистов он привлечёт. Но при всех раскладах в Верхних Битюгах вряд ли кто-то в ближайшие часы появится. Что я могу сделать за эти часы? Надо менять внешность. Уж очень длинные чёрные волосы меня выделяют. Рост у меня обычный, а чрезмерную мускулистость можно скрыть мешковатой одеждой. Значит решено. Надо стричься. Потом надо будет избавиться от машины, скорее всего, тоже посредством сжигания. Потом надо будет пробраться в город и поговорить с Анатолием Фёдоровичем. На своих условиях.

Если задаться вопросом, кто меня хочет убить и почему, то самое простое объяснение состоит в том, что кто-то просто зачищает следы после неудачного эксперимента. Возможно, мне отводили на убийство Елисея фиксированное время, и потом я должен был умереть, возможно что-то ещё. Но в любом случае, я был уверен, это как-то связано. Соответственно, если с Фёдорычем по каким-то причинам не получится пообщаться, то надо будет попробовать выяснить что-то по поводу психушки.

Так же надо так или иначе закончить выяснение того, что мне заложили в голову. Уж очень не хочется снова испытать шок остановки сердца и дыхания.

Остальные вопросы были не менее интересными, но менее важными. Например, так и не выходил из головы Елисей. Почему я не смог его задушить, что за внешняя сила его охраняла? Это мои руки отказали или это у него невидимые доспехи? У него тоже суперспособности? Не знаю. Плюс меня не покидало ощущение, что в моём теле что-то есть живое. Какая-то хрень, которая им управляет на более глубоком уровне, чем я сам. Это вот тоже странно.

Ладно, это пока не очень важно. Есть ещё один важный вопрос: кому я могу сказать о том, что со мной всё в порядке? Если я скажу об этом семье, то они могут так или иначе показать или проболтаться, что я жив, после чего уже сами будут в опасности. Отпадает. Пусть страдают морально, но не физически. Тоже самое и в отношении всех моих друзей и знакомых. Мелькнула мысль спросить совета у тренера, он всегда казался человеком, который знает, что делать, в абсолютно любой ситуации. Но нет. Тренера в это втягивать не хотелось. Я всерьёз начал раздумывать пообщаться с отцом Елисея, прокурором. Но что я ему скажу? Я хотел убить вашего сына, не получилось, потом хотели убить меня, тоже не получилось, и в итоге семь трупов есть, а доказательств моим словам нет. Да, с такими железными аргументами только топиться. Итог какой? Такой, что пока я буду действовать один, максимально скрываясь, и буду пытаться получить больше информации.

Значит сейчас решаем три самых насущных вопроса: как сменить внешность, потом, как избавиться от машины, потом, где жить. Последний я слабо представляю, как решать. Ну, ладно. Разберёмся.

Я вышел из машины и отправился в направлении центральной улицы Верхних Битюгов. Примерно час поисков и на глаза попалась парикмахерская. Подстригся коротко, но аккуратно. Теперь одежда. В расположенном неподалёку торговом центре купил ветровку с капюшоном, пару лёгких кофт тоже с капюшоном, джинсы, спортивные штаны, ремень, кроссовки, носки, несколько трусов и футболок. Футболку и джинсы одел сразу. Все вещи покидал в обычный приличных размеров рюкзак. У него и размер был немаленький, и на каждый день носить сгодится. Внимания не привлекает. Также закупился разного рода мелочёвкой типа бритвы, зубной пасты, зубной щётки и так далее. На всякий случай взял новый телефон без симки. Стрёмно, конечно, ходить под камерами, но, с другой стороны, меня же не ФСБ ищет и не конкретно в Верхних Битюгах. Так что вряд ли я сильно себя рассекретил.

Уже начало смеркаться. Я вернулся к машине и сел на место водителя. Сейчас этот Мерседес мой самый ценный трофей, транспорт и крыша над головой. Скоро расстанемся, а пока он ещё мне послужит. До свидания, Верхние Битюги. Маугли пора в путь.

Пора-то пора, но куда именно, идей не было. Хотя только что не было, и вот уже появилась. Прикинув так и эдак, я решил, что затея нормальная.

Через два часа я подъехал к развалинам гипсового комбината. Полуразвалившиеся корпуса располагались за чертой города, но не очень далеко. Отсюда до центра мне пешком добираться часа полтора. Въезжать в город не пришлось, добрался по объездной трассе. В этих развалинах в детстве мы с друзьями играли в прятки и догонялки, тестировали всякие самодельные взрывпакеты и бомбочки, стреляли из рогаток по мишеням и по друг другу. Ну и, конечно, Маугли тут показывал самоучкам-паркуристам настоящий высший пилотаж в виде разного рода акробатических связок. Знакомое место и большую часть времени пустое. Особенно по ночам. Мама и папа были от меня сейчас всего в получасе ходьбы. Это немного давило на психику, но я усилием воли придушил все рефлексии. Немного попетляв, заехал в помещение старого цеха. Здоровая бетонная коробка, из которой давно вытащили всё нужное и ненужное. Оживляли её только граффити на стенах. Вышел из машины. Темноту немного раздвигал свет фар, но большая часть помещения оставалась непроглядно тёмной. Включил фонарик на телефоне и прошёлся по цеху. Пусто. Отлично.

То, что я задумал, было относительно рисковым мероприятием, но мне надо было оценить размах проблемы, в которую я вляпался. Не факт, что придуманное мной решение было оптимальным, скорее оно было немного отмороженным, но… Чего рассуждать, надо делать. Я плотно набил часть вещей в рюкзак, туго закрепил его на спине и пошёл выполнять подготовительную часть плана. Насчёт абсолютной пустоты цеха я погорячился. Около потолка навечно застыла кабина мостового крана. Добраться до неё неподготовленному человеку было практически невозможно, а для подготовленного достаточно рискованно. Лестница, по которой можно было подняться проржавела настолько, что практически рассыпалась. Лезть надо было по тем обломкам, что остались. И чтобы попасть в кабину, надо было повиснуть на балке и потом перебирая руками добраться до самой кабины. Для меня даже с рюкзаком на плечах это не было проблемой. Две минуты, и человеческий детёныш был на месте. Там я вытащил из рюкзака вещи. И полез обратно. Уложился за четыре ходки. Неплохая разминка получилась.

Вернулся к Мерседесу. Включил телефон водителя и Степана. Тут же высветились множество сообщений. Переписал себе около десяти номеров, с которых шли сообщения. Анализировать времени не было, я просто фотографировал на свой новый телефон все входящие сообщения и номера, с которых их высылали. Один номер оказался очень важным для меня. Контакт по имени «Сам» и содержание сообщений не оставляли сомнений в личности отправителя. От Анатолия Фёдоровича пришло всего несколько сообщений: «Что-то нашли?», «Синёв не отвечает. Вы где?», «Сизов, напиши результаты!». Степану Сам писал чаще, но тоже больше вопросы. В итоге дошло до истеричного «ты труп!» и почти сразу «Верни нож!». Интересно, они уверены, что на этом номере Степан, или подозревают, что я, Маугли, выжил и сейчас хожу с волшебным ножом и телефоном Степана? Вот и попробую проверить. Набрал ответ: «Мне нужны деньги. Пока подумай, сколько этот раритет стоит.»

После того как отправил сообщение, сразу начал поливать бензином уже второй Мерседес за день из найденной в багажнике канистры. Я прямо терминатор. И живую силу врага уничтожаю и материальную базу жгу. Не прошло и трёх минут, как пришло сообщение: «Почему?». Так, похоже всё-таки меня принимают за Степана. Вряд ли бы этот вопрос был задан Маугли. Значит Фёдорыч уверен, что переписывается со Степаном. Ну, отлично. Значит, разговор затягивать не будем. Подойдёт фраза блондина, которую тот сказал мне. Я быстро набрал и отправил: «Ничего личного, просто бизнес. Позже наберу. До связи.» Немного подождал, получил в ответ: «Ты пожалеешь.» Интересно, банальность – это всегда признак брутальности или просто мне такие попались? Отвечать не стал, а положил телефон на сиденье Мерседеса и чиркнул зажигалкой. После чего торопливо в пятый раз полез в кабину крана. Изначальна она была прозрачной, но неугомонные мастера стрит-арта добрались и до сюда и раскрасили до практически полной непрозрачности всю поверхность кабины, оставив не закрашенными только крохотные участки стекла. Я оттуда смотреть ещё мог, а снаружи меня было не разглядеть. Главное, не шуметь. Вместе с пакетами с едой и вещами там было достаточно тесно, но тем не менее можно было расположиться относительно комфортно, что я и постарался сделать. Теперь самое сложное. Я понятия не имею, сколько придётся здесь сидеть и насколько тихо. Но мне нужна была информация. Расчёт был на то, что рядом с местом преступления кто-то что-то скажет, что я могу использовать в дальнейшем, всё это я затеял, ради шанса получить хоть кусочек информации. Во всяком случае в фильмах главные герои то и дело обсуждают свои планы именно у места преступления – что преступники, что те, кто за ними гонится. Если бы преступник оставлял рядом с местом преступления звукозаписывающее устройство, он бы всегда был в курсе того, что думает следствие. Историй реальных преступлений я не знаю, опыта общения ни с оперативниками полиции, ни с преступниками у меня нет. Одна надежда на криминальный кинематограф, вдруг там хоть тень правды присутствует.

Пока делать было нечего, я стал листать фото переписок убитого мной водителя. Выяснил, что звали его Василий Сизов. Долго смотрел на послания от контакта «Любимая»: «Вася, ты когда домой?», «Вась, ты где?», «Меня просят остаться поработать, ты Василиску сможешь из садика забрать?», «Ты чего не отвечаешь?» потом хмурые или недовольные смайлики, потом снова несколько похожих вопросов разной степени беспокойства. Много звонков с этого же номера. Да, конечно, одно дело бежать и стрелять в человека, у которого тоже в руках пистолет, и совсем другое читать такие вот переписки и снова и снова прокручивать в голове выстрел в Васину голову. Мог ли я вызвать скорую? Мог. Стоило ли это делать? Нет. Смог бы я объяснить этой женщине или её дочери свою логику: «Понимаете, если бы я не убил вашего папу-мужа, то меня могли бы начать искать, могли бы взять мою семью в заложники. Я этого не хотел, поэтому пришлось его убить и сжечь. Он долго не мучился, я быстро его допросил и прострелил голову». Что-то мне поплохело от этой картины. Я играю в игру, в которой не я устанавливаю правила. Здесь победа не приносит никакого удовлетворения, здесь при всех раскладах кто-то страдает. Я за последние двое суток ни разу не решал проблему выбора между хорошим и плохим. Только между очень плохим и чуть менее плохим. Убить – плохо. Позволить убить себя – ещё хуже. Ну, если с моей точки зрения смотреть. Вот зачем всё это? Да, можно сдаться и позволить себя убить. Это всё закончит. Но ведь эти же люди продолжат играть в эту игру с кем-то ещё. Так что нет. Проигрывать я не намерен. Не то что бы им попалась зубастая жертва, но как минимум в отличной физической форме, имеющая странное Восприятие и безумную реакцию. Да и с соображалкой у меня всё нормально, просто опыта нет вообще. Но я учусь.

Внизу грохнуло, но не очень сильно. Машина горела очень ярким пламенем, и я какое-то время смотрел только на огонь. Понемногу эмоции отпустили. Все эти Васи, Николаи и Степаны знали, на что идут, и держа в руках оружие при встрече со мной, они не могли не знать, что рискуют подложить такую вот свинью своим близким. И если кто-то ещё из ЧОПа «Нож» не впечатлится произошедшим и продолжит угрожать моей жизни, то меня не остановит ни ещё одна печальная любимая, ни ребёнок без отца, ни мать без сына. Сейчас у них есть выбор: пересмотреть свою жизнь и что-то поменять или оставить всё как есть. Я не просто хочу победить, я хочу сломать эту игру. Я вдруг понял, что даже если Анатолий Фёдорович вдруг по каким-то причинам прекратит преследование меня, то я не прекращу преследование его. Не должны люди с оружием говорить «просто бизнес, ничего личного». Я продолжил смотреть на огонь.

Пламя утихло. Изнутри машина сгорела очень быстро, но теперь занялись колеса. А вот об этом аспекте я и не подумал. Сквозной проезд через цех и множество разбитых окон обеспечивали хорошую вентиляцию, дым уходил наружу, но не весь, и меня банально могло закоптить. Где же пожарные? Где же полиция?

Пришлось ждать ещё около получаса, когда приехали пожарные. Святые люди. Примерно, как я был. Вот, у кого профессия бесспорно правильная. Парни забежали, быстро оценили, что происходит, выбежали, вернулись со шлангом и буквально за несколько секунд всё потушили. После чего отчитались по рации. Сообщили кому-то номер и марку сгоревшей машины. Чуть позже приехала полиция. Упаковали место пожара в ленточки. Один из пожарных посмотрел машину с разных сторон, после чего подошёл к милиционеру и стал давать расклады:

– Поджог. Горела одновременно вся, скорее всего соляркой или бензином облили. Канистра в салоне лежит. Хорошо, что в бетонном помещении, огонь никуда не перекинулся.

– Поджог, значит, – подытожил полицейский. Потом спросил, – а в области не вы тушили такой же Спринтер?

– С двумя трупами? Нет, не мы. Там другие ребята работали. Нас хотели в усиление послать, там же ток загорелся, но там спасать-то особо нечего, поэтому просто дождались, когда догорит, проконтролировали, чтобы огонь никуда не перекинулся, и всё. А потом нам парни сказали, что в салоне два трупа.

– Ну да, с пятью пулевыми, – поделился полицейский. – Прямо девяностые вспомнились. Но там до пяти машин в день иногда доходило и все в черте города, и все с трупами.

– Я тогда ещё в начальной школе учился, – пожал плечами пожарный и тут же поинтересовался, – Как думаете, чего ждать? Продолжат машины с трупами гореть?

– Продолжат, как без этого, – прошептал я.

– Посмотрим. Пока не ясно. Обе тачки принадлежат ЧОП «Нож», понятно, что какие-то разборки, а какие и с кем, непонятно. Сейчас, кстати, их главный приедет Череватов Анатолий Фёдорович. Он из бывших.

– Из ваших?

– Нет, какие-то спецслужбы. Даже я не знаю. Лет десять назад приехал в город и почти сразу свой ЧОП открыл. Это его первый бизнес у нас в городе, а так он много куда залез уже. Мужик серьёзный. Ты ему всё расскажешь, что мне сказал. Пусть разбирается, кому он дорогу перешёл.

Полицейский и пожарный вышли из цеха на свежий воздух. Вот так вот, Анатолий Фёдорович Череватов, уже считается, что это ты мне дорогу перешёл, а не я тебе. Я стал ждать дальнейшего развития событий.

Буквально через десять минут в цех зашли четыре человека. Пожарный, полицейский, какой-то незнакомый плечистый мужик в светло-голубом летнем костюме и Анатолий Фёдорович в джинсах и поло.

– Что удалось выяснить? – обратился сразу к обоим владелец «Ножа», причём тоном, подразумевающим беспрекословное подчинение. Полицейский кивнул на пожарного, тот в двух словах сказал, что машину сожгли.

– Мне нужно осмотреть машину, – опять безапелляционно заявил Фёдорович. Полицейский нахмурился, пожарный же просто развернулся и ушёл.

– Давайте, может, криминалистов дождёмся? После них посмотрите. Вы сейчас гражданское лицо, – пытался отстоять букву закона полицейский.

– Я не совсем гражданское лицо, и ты это знаешь. Мне надо осмотреть машину, – Фёдорович давил.

Полицейский не стал строить из себя героя и молча вышел из цеха, крикнув кому-то за его приделами:

– Петь, когда криминалисты приедут?

Ответа я не слышал, да и не важно. Я весь превратился в слух, глядя на Фёдоровича и незнакомого мужика. В машину полез как раз здоровый последний. Отдав пиджак Анатолию Фёдоровичу и вооружившись раскладным ножом он залез в ещё не остывший салон. Пробыл он там совсем недолго, после легко выпрыгнул из фургона и сказал:

– Пусто. По остаткам вообще непонятно, что там было. Ножа не нашёл.

– Ну, вряд ли бы он его в горящей машине оставил. Этот мудак хочет с меня денег за него взять. А я, Вов, реально готов любые деньги за него заплатить. Я себе не прощу, если тебе с Сашкой его в наследство не оставлю. Ты же знаешь, что он для нашей семьи значит.

Ага, плечистый – это у нас, получается, Владимир Анатольевич Череватов. Здоровый, лет тридцати, фигура мощная за сто килограммов веса, но при этом стройная. Без пиджака, в одной футболке это было очень заметно. Не удивлюсь, если стероидами балуется наш качок, уж слишком плечи широкие. Даже, скажем так, удивлюсь, если не балуется. Небольшая сутулость говорила об отсутствии хорошей хореографической подготовки, но намекала на приличную бойцовскую.

– Знаю, – коротко ответил Вова. – Почему он так поступил? Ты же ему доверял. Да мы все ему доверяли.

– Не знаю. И прижать его нечем. Ни жены, ни детей. Придётся договариваться.

– И что думаешь предложить?

– Предложу что угодно, соглашусь на что угодно. Поторгуюсь, но соглашусь. В любом случае не жилец он после такого. Никакие деньги его не спасут, – Фёдорыч не скрывал своего бешенства. – Ладно, пошли отсюда. С ментами опять общаться. Синёва с Сизовым, вроде, родственники опознали, по кольцам обручальным и по ножам. Мне теперь жёнам компенсацию платить. Вот же урод!

Я в очередной раз подумал, а не погорячился ли я, сломав эту семейную реликвию Череватовых. Да нет. Всё правильно сделал. Тоже мне, ублюдки, придумали жертвоприношение священным ножом устраивать. Только позорят память воинов Великой Отечественной войны. Не видать вам ни ножа, ни Маугли. От переваривания полученной информации меня отвлекли полицейские. Теперь они основательно взялись за фургон. Поставили прожектора, залезли внутрь, осмотрели со всех сторон, пофоткали, но судя по доносившимся до меня комментариям ничего толком не нашли. Стали следы проверять. Тут я напрягся, но обошлось. Снова зашёл Фёдорыч. Я-то думал, он уехал. А вот нет, он остался задать вопросы более профессиональным криминалистам, но они ничего нового ему не сказали, после чего Фёдорыч без «спасибо» вышел из здания. Специалисты ещё поползали вокруг машины, потом ушли. Я же остался во всех смыслах в подвешенном состоянии. Не ясно, остался ли кто-то снаружи, незаметно слезть может и получится, но выйти из цеха – маловероятно. Так и вещи у меня тут. Пришлось сидеть и ждать. Судя по звукам, какие-то машины уехали, но проверить все или нет, оставаясь незамеченным, я не мог.

Спустя какое-то время, несмотря на неудобную позу, я заснул. Проснулся утром весь затёкший. Внизу было тихо. Итак, пока трупы Степана и компании не найдены и не опознаны, я в относительной безопасности. Два варианта: затаиться или что-то активно предпринять.

Что именно мне активно предпринять, я не знал. Надо всё утрясти и переварить. Не отпускала мысль, что прямо сейчас родители и близкие меня ищут и не могут найти. Ох, Фёдорыч, ох, тварь! Не стоит ни твоя жизнь, ни твой ножик ни единого седого волоска моей мамы. Накатила чёрная ненависть. Захотелось прямо сейчас выпрыгнуть из этой кабины и бежать искать этого Фёдоровича и обломком его же ножа снимать с него кожу заживо. Это чувство давило и требовало действий. Хотелось всё закончить прямо сейчас. Внезапно мелькнула мысль, что также я себя чувствовал, когда думал о Елисее. Это меня успокоило практически мгновенно. Да, близкие переживают, но сейчас они в меньшей опасности, чем если я себя проявлю. Так что делать-то?

Где живёт Череватов, я не знаю, где живёт его сын, я не знаю. Ну, дом только знаю, и всё. Что мне нужно, чтобы эту войну закончить? Найти и уничтожить того, кто заказал моё убийство, также уничтожить Фёдоровича и, скорее всего, его сына. Все они мои враги. Сейчас бы посмотреть про них что-то в интернете, но я опасался включать свой телефон, а телефон Василия сгорел в машине.

Сейчас надо решать вопрос, куда податься. Надо хотя бы день провести в безопасном месте. Только где это место взять? Один вариант постоянно лез мне в голову, но я его отбрасывал, так как он сразу по нескольким показателям был стрёмный. Но попытки придумать что-то ещё успехом не увенчались. Мне нужно место в городе. Относительно безопасное.

Да, только этот вариант остаётся. Извини, Семёныч, но, если всё пройдёт хорошо, ты даже не узнаешь, что что-то было не так. Место, которое я выбрал для того, чтобы передохнуть, находилось в центре города в совсем недавно законченной новостройке. Семёныч там приобрёл большую квартиру без отделки, а я этой самой отделкой там занимался прямо перед тем, как начать работу на более крупном заказе по реставрации. Я знал, где лежат ключи от квартиры, ванна там есть, раскладушка есть, холодильник и плита пусть и стрёмные, но есть. Посуда и чайник тоже в наличии. Насколько я знаю, Семёныч с начала работы на гостинице ни разу не посещал эту квартиру. Он планировал вернуться к её ремонту не раньше октября-ноября – в конце сезона.

Но всё-таки шанс, что он туда заглянет, был. Это один момент риска. Но есть там и другой отрицательный фактор.