Меч Константина

11

– Еще стаканчик, Крсман?

Теофилович поднял голову, посмотрел на свою жену. Она сидела как каменная, исключительно горизонтально держа вилку тремя пальцами, так утонченно… Господски…

Он посмотрел на стаканчик в своей левой руки. Он был наполовину пуст.

Данка обожает устраивать такие штучки.

Стоило только ему появиться в дверях, как она учуяла, что он уже выпил. Но конечно же, виду не подала. Стол уже был накрыт, и на нем его ждала тарелка остывшего супа. Он сел. Первые десять минут напоминали обыкновенный семейный обед.

Данка была не из тех жен, что вечно попрекают своего мужа, закатывают истерики и драматизируют любые события, нет… Ее методы были намного тоньше и страшнее. Она обладала способностью укутывать все в тончайший шелк иронии.

– Нет, – ответил тихо Крсман. – Не хочу.

Она смолкла на минуту, после чего опять подняла голову:

– Господин Лукич не явится к обеду?

Этот вопрос удивил Крсмана. Он нервно отложил вилку и нож в сторону, ему захотелось потянуться за рюмкой, но он переборол это желание.

– Он ушел в город. У него дела.

Данка сидела за столом. Есть она вообще не ела, просто перебирала вилкой на тарелке кусочки мяса и овощей.

– В город? После обеда? Странные у него там дела…

– Да, да… – бормотал Крсман с отсутствующим видом, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Странный все-таки человек этот господин Лукич… Крсман украдкой глянул на золотистую жидкость в стоящем рядом стаканчике. Ему казалось, что воздух пропитан пьянящим запахом препеченицы.

– С чего это ты взяла? – спросил он.

– Не знаю, что-то, мне кажется, в нем такое есть… Слишком уж он таинственный.

– Мне не показалось.

– Нет? Странно… – произнесла Данка и продолжила ковырять вилкой в тарелке.

Крсман, приоткрыв рот, смотрел на нее. Хотел было что-то сказать, но тут же забыл, что именно. Пока он раздумывал, женщина опять прострелила его взглядом:

– Его глаза… Будто он чем-то болен. Как-то так…

– Как? – нервозно прервал жену Крсман.

Данка в ответ на это мягко рассмеялась и продолжила:

– Они как-то странно светятся.

И опять выдержала короткую паузу:

– В темноте.

Замерев, муж несколько секунд смотрел на нее, после чего едва слышно произнес:

– Ерунда какая-то…

– Может быть, – она слегка возвысила голос. Сделав вид, что разговор на эту тему его более не интересует, Крсман взял в руки нож с вилкой и продолжил трапезу. В комнате воцарилась предательская тишина: не слышно было ни позвякивания посуды, ни жужжания мух, ни голосов во дворе – совсем ничего… Он хорошо знал, что за этим последует нечто неприятное, неожиданное.

– Как дела у Драгутина?

Крсман дернулся. Он поглядел на белую накрахмаленную скатерть и на вазу со свежесрезанными цветами в центре орехового журнального столика. Потом медленно поднял голову:

– У Драгутина?

– Да, у Драгутина Стевановича, твоего старого партнера. Я слышала, он долго не протянет.

Крсман с огромным трудом проглотил кусок жареного мяса, застрявший у него в горле, после чего взял со стола салфетку и вытер ею сухие губы.

– Да, он сильно болен.

– Раз уж мы заговорили о болезнях… – Голос Данки похолодел еще сильнее. – Что-то происходит с твоей племянницей.

– С Милицей? Не говори глупостей.

– Этот… ребенок… как и наш незваный гость, я бы сказала, ведет себя… странно.

– Быть странным и быть больным – вещи разные, Данка. Кроме того, ты сама прекрасно знаешь, что ей довелось пережить. Конечно, это была серьезная психическая травма.

– Травма? Хотела бы я знать, как это согласуется с твоей купеческой логикой!

– Что ты хочешь этим сказать, женщина? Давай не стесняйся!

Данка глубоко вздохнула, желая этим подчеркнуть свою фальшивую озабоченность:

– Вчера я застала ее за игрой с мертвым голубем, – в полголоса произнесла она, как будто выражала соболезнование. – По правде говоря…

– Что?! – воскликнул Крсман.

Данка обиженно склонила голову и абсолютно спокойным голосом завершила свою мысль:

– …меня бы не очень удивило, если бы оказалось, что это она свернула ему голову.

Крсман хотел что-то возразить, но вовремя остановился. Он смотрел на жену так беспомощно, как прогоревший лавочник смотрит на распродажу своего имущества на аукционе. Неизвестно почему, но он тут же вспомнил слова учителя латинского языка: «Жена будет смотреть тебе прямо в глаза, сообщая, что она изменила тебе с твоим родным братом. А ты в ответ обругаешь ее, плюнешь, ударишь по лицу, может быть, убьешь… Словом, сделаешь все, что угодно, только бы не встречаться с ней взглядом».

Тяжело вздохнув, он поднял стаканчик с ракией и одним глотком допил ее. Потом молча встал и вышел из комнаты.

Данка улыбнулась.

И с аппетитом принялась за обед.