Между дьяволом и глубоким синим морем

Глава 24

Хоть уже было далеко за полночь, я никак не могла уснуть. Взяла семь книг из скромной библиотеки Ситизена и разложила их вокруг себя на кровати. Но открывать не стала. Даже свою любимую книгу о двух волшебниках, которая всегда поднимала мне настроение. В ней была тысяча страниц и много заметок.

Я просто сидела и вглядывалась в темноту в окне, проводя рукой по бахроме на абажуре. Вдруг кожу на затылке начало покалывать. Я встала, накинула на плечи жёлтую шаль Фредди и ушла.

По пути мне попалась дверь в комнату Люка. Изнутри доносился голос Саншайн и какой-то шорох. С каких пор они целовались не для того, чтобы меня позлить, а ради удовольствия?

Я почувствовала себя неуютно, стоя за дверью брата и подслушивая то, что, в кои-то веки, не было предназначено для моих ушей. Моё лицо залилось краской. До меня наконец дошло. Все их прелюдии и поцелуи, которые якобы должны были меня позлить… всё это бред. Я была просто предлогом. Потому что Люк и Саншайн нравились друг другу. Очень нравились.

Я отвернулась, впав в лёгкое удивление, но не сдвинулась с места. Мне хотелось уйти, но в то же время не хотелось возвращаться в спальню, где меня ждали книги и ощущение, что за мной кто-то следит.

А затем, не успела я осознать, что происходит, как мои ноги начали двигаться. По коридору. На чердак.

Ривер ушёл, и я не знала, радовало это меня или нет.

Я всмотрелась в тени в углах, вновь ощущая, что за мной кто-то наблюдает, как в спальне, на кухне и в Гленшипе.

По крайней мере, на этот раз никто не смеялся.

Мой взгляд упал на чёрный сундук. Из-за него я сюда и поднялась, просто не понимала этого раньше. Я присела и открыла его. Достала пустую бутылку джина, высушенную розу, красную карточку и платья. Ага, вот он.

Я вытащила деревянный крест и нажала на панель сзади. Затем перевернула его, и на пол упали мятые бумажки. Их было пять. Пять бумажек. Пять писем. Я пробежалась взглядом по первому из них, ожидая найти внизу имя Джона. Но первое письмо было подписано кем-то другим. Я быстро-быстро просмотрела все остальные.

Я оделась и пошла в гостевой домик. Пришлось пробираться в темноте через деревья и влажную траву, вздрагивая от каждого холодного порыва ветра. Ривер не спал. Сидел на кухне и пил кофе. Если он и удивился моему визиту, то не подал виду. Я попросила его разбудить Нили, потому что хотела им кое-что показать. Он молча прошёл по коридору и сделал, как я просила.

Мы пошли в город. От кромешной тьмы нас спасал только мой слабый фонарик. Дождь прекратился, но тропинка была скользкой и грязной.

— Куда мы идём, Ви? — наконец спросил Ривер, когда мы прошли туннель. Нили не проронил ни слова.

— Искать доказательства, — ответила я. — В мавзолей Уайтов.

— Доказательства чего? — было приятно, что на этот раз он в недоумении, а не я.

Я его проигнорировала.

— Джек взбирался на мавзолей Гленшипов, когда искал Дьявола. Но мавзолей Уайтов спрятан гораздо глубже, в деревьях. Зато он больше. И у него готические колонны. И глубокомысленная фраза, высеченная над входом. Вам понравится.

— Не сомневаюсь, — Ривер споткнулся об камень, но вовремя восстановил равновесие. — А нельзя посмотреть на него утром? Когда будет тепло и видно, куда идти?

— Нет.

Нили хохотнул.

Когда мы подошли к кладбищу, в небе появилась луна. Ветер с моря стал более ласковым. Железные ворота оказались открытыми. Мы протиснулись сквозь проём.

Я замерла и попыталась насладиться ощущением покоя и одиночества, которое всегда появлялось у меня на кладбище. Затем повела Нили и Ривера к мавзолею Уайтов.

Наша семейная гробница держалась особняком в самом конце кладбища, неподалёку от могил самоубийц и заброшенной сторожки, которая рассыпалась на кирпичики. Здесь были похоронены Фредди, мой дедушка и безумный дядя, а также два несчастных младенца, которых Фредди родила перед моим папой.

За гробницей Гленшипов постоянно ухаживали, потому что она находилась у входа на кладбище. А вот за нашей — нет. Каменная крыша поросла плющом, а стены закрывали ежевичные кусты, похожие на колючих пиявок. Оказавшись перед мавзолеем, я была немного ошарашена степенью его запущенности. Она была ощутима и этим угнетала. Я призадумалась, когда была тут в последний раз. Когда вообще здесь кто-то был? После смерти Фредди? Неужели прошло так много времени?

Внутри меня зародилось горькое чувство вины. Почему я не ухаживала за могилой Фредди?

Может, я получила от родителей не только любовь к искусству и снобизм, но и небрежность к другим? «Всё нормально, Вайолет, — отозвался в моей голове голос бабушки. — Мне нравится нынешний вид моей могилы. Забытая и заброшенная».

Это была правда. Фредди всегда любила покинутые, тихие вещи. Как города-призраки, поржавевшие автомобили на свалках или сломанные мельницы, стоящие на месте, где когда-то была ферма.

У неё хранилась коллекция ключей к зданиям, которые сгорели в Эхо. Одиннадцать практически одинаковых ключей, не считая одного большого, принадлежавшего старой деревянной церквушке, обращённой пеплом одним свихнувшимся священником. Она прятала их в розовом носовом платке и показала мне одной летней ночью, когда мы обе не могли уснуть. Я помнила светлячков, и что платок Фредди пах розами, и влажный ночной воздух, и имбирный лимонад, и мягкие, морщинистые, родные руки.

Я вытянулась и дёрнула за плющ. Под ним скрывались слова, высеченные на камне над дверью. Они закручивались спиралями и светились в лунном свете, как нечто из Средиземья.

— Это эльфийский? — спросил Ривер, как только я подумала о мире Толкина.

— «Меа кулпа. Из-за этого греха пали ангелы. Эксуро, эксуро, эксуро». — Я встала на носочки и провела пальцами по словам. — «Меа кулпа» переводится как «моя вина», но ты это наверняка знаешь. Вторая строка из «Генри VIII» Шекспира. А последнее значит: «Я горю, я горю, я горю». Фредди попросила сделать эту надпись десятилетия тому назад, но ни разу не призналась, что она значит. В конце концов мне пришлось пойти в библиотеку. Я перевела фразу с латыни, но вот что Фредди под ней подразумевала…

— Что ей жаль, — впервые отозвался Нили с тех пор, как Ривер его разбудил. Он выглядел очень мило и сонно в мятых льняных штанах и ветровке. — Она сожалеет о своих грехах. А горит — в адском пламени.

— Не думаю, — Фредди не горела в аду. В этом я была уверена.

Я постучала пальцем по ржавому замку на двери в мавзолей, и с него слетели кусочки металла. Предположительно, его можно сломать и крупным камнем. Чёрт его знает, где сейчас лежит ключ.

Стоп…

Имена могут быть и снаружи, под листвой.

Я обошла гробницу и отодвинула плющ. Первым именем, бросившимся мне в глаза, было Тру Уайт. Моя тётя. Та малышка, которая утонула. Привидение, которое придумал Ривер, чтобы запугать Люка. Дочь, которая привела Фредди к Богу и Дьяволу.

Но все уставились на другое имя. Роуз Реддинг. Любимая дочь, любимая сестра. Убитая на свой 16-й день рождения, 8-го июня 1929.

Я достала из кармана красную карточку и пять писем и передала Риверу фонарик. Он молча прочитал их, после чего отдал письма Нили.

— Ты знал? — спросила я через несколько минут тишины. — Ваш дедушка обсуждал с вами Фредди и Эхо? Поэтому ты приехал? Ты знал, что у него тоже было сияние?

Ривер задумчиво посмотрел на меня. Затем прислонился к стене, укрытую одеялом из плюща, и кивнул.

— Дедушка называл это «горением». И да. За пару лет до смерти он начал говорить со мной. Тогда я впервые узнал о своём даре, сиянии, который передаётся из поколения в поколение. Вот только отец его не получил. От деда я узнал о женщине по имени Фредди, которая была единственной, кого Уилл Реддинг когда-либо любил. Я узнал о городке Эхо, где дедушка потерял контроль над горением, и из-за этого его сестра умерла. Перед смертью он пытался меня предупредить, но было слишком поздно. На то время папа уже заставил меня работать на него, и я глубоко погряз в этой штуке. У меня появилась зависимость. Я думал… думал, если приеду в Эхо, возможно… не знаю. Что это мне поможет.

— Едва ли, — встрял Нили.

Я тоже об этом подумала. Ривер посмотрел на меня полными мольбы глазами.

— Я приехал в Эхо и узнал, что у Фредди была внучка, которая выглядела точь в точь как она. И эта внучка сдаёт гостевой дом. Всё казалось даже слишком идеально. Я бы назвал это судьбой. Я думал… что ты спасёшь меня, Ви.

— Я пытаюсь.

— Знаю, — Ривер потянулся ко мне… и остановился. Затем опустил руки. — Дело не в этом, Ви. Не в Фредди и не в моём дедушке. И даже не в сиянии. Дело в том, как ты сидела на тех ступеньках и читала под палящим солнцем. В том, как ты пьёшь кофе, становясь на цыпочки. В том, как ты прямолинейна, и в то же время скромная. Заботливая и эксцентричная. И немного сноб. Дело во всём этом. — Ривер замолчал на секунду, но не отрывал от меня взгляда. — Прежде у меня никого не было. Ни одной девушки. Я не знаю, что делаю, Ви. Посмотри на меня. Ты мне веришь? Ты веришь в то, что я тебе говорю?

Последние слова он буквально выпалил, словно стыдился их.

— Нет. Ты лжец, — фраза получилась не такой дерзкой, как планировалось.

Нили рассмеялся.

— Круто она тебя сделала, братец. А я предупреждал, что будут последствия от твоего вран…

Крик. Детский крик. Он донёсся со стороны мавзолея Гленшипов. Мы переглянулись и пошли на звук. Приблизившись к старой гробнице, я увидела в тени двух ребятишек. Высокого, стройного, темноволосого паренька. Второй был помладше. Он лежал на земле у могилы и прикрывал лицо, потому что старший мальчик избивал его. Ночной воздух наполнился визгом. Он был призрачным, прозрачным, слабым, жалким и душераздирающим.

— Нет, Ривер, я разберусь, не трогай его! — крикнул Нили, но было слишком поздно. Ривер сбил мальчика с ног и прижал его к мавзолею. Затем схватил его за футболку и поднял. Сомкнув руку на его шее, он стукнул паренька об обросшую плющом стену.

Голова мальчика дёрнулась назад и ударилась об камень.

— Ривер, прекрати! — закричала я. Это был тот самый мальчик, которого я видела пару дней назад. Задира. «Касабланка» и йо-йо. — Он ещё ребёнок! Остановись.

Он меня проигнорировал.

— Дерёшься с тем, кто вдвое меньше тебя? — прорычал Ривер. — Думаешь, это честно? Это нормально?

Задира съёжился. Затем поднял руку и указал на мальчика, лежащего на земле.

— Я пришёл сюда покурить, а этому придурку хватило наглости сказать мне, чтобы я уходил. Из-за Дьявола. Дьявола! Эти лживые щенки всем рассказали, что видели грёбаного Дьявола, и теперь наш город опозорился! А потом я ловлю одного из них, и он говорит, что я должен уйти с кладбища. Мелкий засранец!

Я присела рядом с младшим мальчиком. Мы уже встречались. Это был тот светловолосый паренёк, который замешкал у ворот, когда остальные дети покидали кладбище. Он был весь в грязи, с рваной одеждой, и из его рта и носа шла кровь. Он вытер рукой глаза и сердито посмотрел на темноволосого мальчика.

— Я не вру! Дьявол был здесь. Мы все его видели!

Задира начал вырываться из рук Ривера.

— Ах ты лживый ублюдок! Я буду бить тебя, пока не пробью грудь и не вытащу твоё маленькое сердечко через рёбра…

Нили кинулся вперёд и убрал руки Ривера с мальчика. Тот словно окаменел на секунду, глядя пустым взглядом в тени, а затем побежал за деревья.

Руки Нили дрожали в лунном свете. Его дыхание участилось. Ладони сжались в кулаки.

— Ты сделал это, Ривер? Ты использовал сияние на этом парне? — его голос изменился. Стал низким и напористым, словно он хотел, чтобы Ривер ответил «да». Тот потёр виски.

— Я… не знаю. Я просто… Мои руки сомкнулись на его шее, и я разозлился, и…

Нили замахнулся правой рукой, той, на которой были шрамы, и ударил Ривера по лицу. Тот дёрнулся и сделал шаг назад. Затем прикоснулся к своей щеке и посмотрел на брата.

— Спасибо, — Ривер убрал каштановые волосы со лба, и движение показалось мне немного дерзким. Словно он подначивал Нили сделать это снова.

— Ну же, — ответил второй брат напряжённым и взбудораженным голосом, после чего начал кружить вокруг Ривера. Я думала, что ничего уже не произойдёт, но тут Нили попытался быстро ударить Ривера в челюсть.

Тот с лёгкостью увернулся. Нили склонил голову и набросился на брата, после чего оба рухнули на землю. Нили оказался сверху, но Ривер схватил его за шею.

— Ты закончил? — прокричал он. — Закончил?!

— Да! Чёрт бы тебя побрал, — прошептал парень, потому что локоть Ривера мешал ему говорить.

Ривер отпустил его, и они встали. Затем перевёл взгляд с брата на меня и начал спускаться вниз по холму.

Я повернулась к светловолосому мальчику.

— Ты ранен?

Глупый вопрос.

— Немного, — ответил он, прижимая руку к рёбрам и вытирая кровь с губ. — Но всё будет хорошо.

Я убрала его руку и потрогала грудь, чтобы понять, всё ли цело.

— Давай я, — Нили присел рядом. Его дыхание всё ещё было учащённым, но выглядел он… спокойней, чем перед дракой. — Я знаю, как оказывать первую помощь. Одним летом я работал волонтёром-санитаром.

Нили пощупал мальчика. Его костяшки были в крови — то ли от драки с Ривером, то ли от падения на землю. Но парень словно не замечал боли. Он работал быстро и уверенно, и его ничуть не беспокоил взгляд тёмных глаз светловолосого мальчишки, в отличие от меня.

— Тебе повезло, — сказал он через пару минут. — Кости не сломаны. Но синяков будет много. Тебе лучше пойти домой и попросить маму приложить лёд.

Мальчик опёрся на землю и встал. Нили положил руку ему на плечо.

— Не стоит больше сюда возвращаться. Никакого Дьявола нет и не было. Обещай, что будешь держаться подальше от кладбища.

— Попытаюсь, — ответил мальчик, всё ещё прижимая руку к рёбрам. Затем он развернулся и пошёл по тропинке.

Я наблюдала за ним, пока ночь не поглотила его.

Затем почувствовала, как чьи-то тёплые пальцы переплелись с моим. Нили взял меня за руку и стоял со мной плечом к плечу, глядя на деревья. Я чувствовала запёкшуюся кровь под подушечками пальцев.

— Позже я поищу второго паренька. Не знаю, что Ривер с ним сделал, но… явно ничего хорошего. Нужно прибрать за ним грязь.

Я кивнула. Затем мы пошли к Ситизену, прислушиваясь к пению ночных животных. Нили крепко держал меня за руку, пока я его не отпустила.

Когда мы вернулись в гостевой дом, Ривера там не оказалось. Нили отправился на поиски. Было поздно. До рассвета оставалось пару часов. Трава была мокрой, а в воздухе парил холодный туман. В небе светила луна, и вокруг царила тишина, если не считать шума океана. Даже сверчки притихли.

Я зашла в дом, порылась в морозильной камере Ситизена и нашла лёд. Взяла две тряпки, вложив в каждую по четыре кубика, и вышла на улицу. Затем села на ступеньки перед входом, на том месте, куда доставал свет из окон фойе.

Через несколько минут пришёл Нили. Без Ривера.

— Держи, — я передала ему одну тряпочку.

Парень улыбнулся, и на секунду синяк под его глазом стал ярче. Он прижал лёд к опухшей руке.

— Спасибо, милая. К такому легко привыкнуть… Что о тебе заботятся после драки.

— Знаешь, мне кажется, с задирой всё будет нормально, — соврала я, потому что иногда даже девушки должны врать. — Уверена, Ривер просто заставил его увидеть какого-нибудь Ктулху.

— Да, наверное, — рассмеялся Нили. — Мне не стоило… Просто брат очень, очень меня злит. Потому… — он приподнял травмированную руку и указал на синяк на лице. — Мне жаль, что ты стала этому свидетелем.

— Всё нормально. Мне и самой периодически хотелось его ударить.

— Он умеет произвести впечатление, — Нили вздохнул, и я снова увидела грустную улыбку на его устах. — Знаю, может показаться, что я не воспринимаю его проблемы всерьёз, но это не так. Я беспокоюсь о нём. Постоянно. Просто подумал, что тебе стоит знать.

— Я знаю.

И вот уже его губы расплылись в доброй улыбке.

— Ты хоть что-нибудь пропускаешь мимо, Ви?

Я пожала плечами, думая о Люке и Саншайн, о тайных письмах Фредди, о тайне Даниэля Липа.

— Да, и довольно многое.

Парень хохотнул.

— Ладно, пойду прогуляюсь. Не хочу быть здесь, когда Ривер приползёт домой. Наверняка мне захочется снова его ударить. Но я скоро вернусь, хорошо?

— Хорошо.

Нили ушёл. Четыре кубика льда, которые я взяла для Ривера, растаяли в моей руке и закапали на землю. Я провела ладонью по своей красной юбке (на самом деле она принадлежала Фредди) и вспомнила о крови на губах светловолосого мальчика, о перерезанной глотке Роуз Реддинг, о письмах и Ривере.

Он явился спустя двадцать минут. Легко понялся по ступенькам Ситизена и улыбнулся, как падший ангел.

— Думаю, Нили давно мечтал это сделать, — Ривер засмеялся, прижав пальцы к щеке. Та опухла и посинела. Братья с одинаковыми улыбками. И одинаковыми синяками.

Я пошла на кухню, и парень последовал за мной. Достала новые кубики льда, завернула их в полотенце и молча вручила Риверу. Глядя на его исцарапанное улыбающееся лицо, я почувствовала, как во мне что-то зарождается: сильное, крепкое и горькое, как чёрный кофе без сливок и сахара.

— Прекрати улыбаться, Ривер. Ты даже не знаешь, использовал ли ты сияние на том мальчике. Ты хоть понимаешь, насколько опасен? Ты хоть понимаешь, что это значит?

Он прижал лёд к лицу, в его взгляде поубавилось дерзости.

— Мы не могли бы обсудить это позже? У меня болит лицо. Завтра придумаем, что со мной делать. Я соберу вещи и уеду. Вернусь домой, всё испорчу и снова сбегу. — Пауза. — Правда, в следующем городе уже не будет тебя. И, если подумать, это меня бесит.

Его слова казались частично искренними. Это уже что-то. Я пристально посмотрела на него.

— То, что ты сказал на кладбище… до того, как закричал ребёнок. О том, что у тебя никогда раньше не было девушки. Это правда, не так ли?

Ривер уставился в стену и начал ёрзать. Если бы Нили был тут, он бы посмеялся с этого зрелища.

— Да.

— Ты врёшь?

— Да.

— Ты и сейчас врёшь?

— Да.

Ривер тяжело вздохнул. Вся его самоуверенность испарилась. Внезапно он стал выглядеть гораздо моложе.

— Ви, ты не могла бы поспать со мной сегодня ночью? Пожалуйста?

— Хорошо, — ответила я. Потому что этот раз будет последним. Кроме того, я верила в то, что он сказал на кладбище.

Мы пошли в спальню Ривера, открыли окна, чтобы наполнить комнату морским воздухом, и укрылись одеялом. Коснувшись щекой подушки, парень скривился. Мы не целовались, но я уснула в его объятиях и с его лицом в моих волосах.

Мне приснился сон.

О кладбищах. О туннелях. О мужчине с шерстью на зубах и перерезанной глоткой. Мне снился Дьявол, который выглядел как Ривер, только с рыжими волосами и кроваво-красными глазами. Только это был не Дьявол. И не Ривер. Это был Нили, и его светлые волосы покраснели в свете закатного солнца, а лицо раскраснелось от ударов. Он дрался с Ривером, который внезапно начал меня целовать, и мне было так хорошо, так хорошо, потому что он целовал мою шею, а затем плечи. Он помог мне снять одежду, а я помогла ему, и мы оказались голыми, но мне было всё равно, я просто хотела, чтобы его поцелуи не заканчивались, длились всю вечность, аминь. Всё казалось правильным, и я знала, что время пришло, и я хотела его, о, как же я его хотела…

Хлопнула дверь.

Я резко проснулась.

Сделала глубокий вдох. И открыла глаза.

На улице почти рассвело, из окон лился голубовато-серый свет. Я проспала всего пару часов. В кровати Ривера. Мне снился сон. Просто сон. Но какой хороший… Чёртова дверь!

Но… стоп. Что-то не так. Мне было тепло. Даже жарко. Кожу покалывало.

Я повернулась и наконец поняла, что не так. Я была голой.

Как и Ривер.

Наши тела крепко прижимались друг к другу. Мой сон… он был реален! Голый Ривер свернулся вокруг меня, и это казалось так правильно, как во сне…

— Вайолет? — прошептал он.

— Да? — едва слышно ответила я. Затем сделала ещё один глубокий вдох и моя грудь упёрлась в Ривера. Быстро выдохнула. Наши взгляды встретились. Он положил руку на мою поясницу.

— По-моему… по-моему, я использовал сияние во сне. Я даже не знал, что могу так делать. О, чёрт. Мы, мы почти… господи, прости, Ви. Я не знаю, что со мной происходит…

Я даже не шелохнулась.

— Нили прав, — продолжил Ривер голосом, полным сомнений и напряжения, что было совсем не в его стиле. — Я потерял контроль.

— Да, — ответила я. Но всё так же не сдвинулась с места.

— Вайолет, со мной небезопасно, — наконец сказал он. — Тебе со мной небезопасно. Ты должна уйти. Уходи, Ви. Уходи! Сейчас же!

Моё сердце остановилось, вздрогнуло и снова забилось. Я высвободилась из объятий Ривера и встала с кровати. Наша одежда валялась на полу. Я оделась и ушла.

Затем развернулась, прошла по коридору и вновь зашла в комнату Ривера.

— Тебе нужно покинуть Эхо, — прошептала я. Замерла у его кровати, прижав руки к сердцу, и стала ждать. Ривер повернулся, и одеяло соскользнуло с его тела, открывая вид на оголённое бедро. — Завтра. И я не хочу видеть тебя до отъезда, понятно?

— Уходи отсюда, Вайолет, — только и ответил он.

Так я и сделала. Я ушла.

Нили сидел на кухне гостевого дома. Пил кофе из маленькой розовой чашечки с отбитым кусочком. Он сидел спиной к окну, и рассветное солнце обрамляло его силуэт.

— Нили, не понимаю, как ты можешь пить так много кофе, — сказала я несколько писклявым голосом. Затем забрала у него чашечку и выпила залпом всё содержимое. По горлу разлилась приятная горечь, и мне стало лучше.

Нили присмотрелся ко мне. Его губы расплывались в улыбке, но глаза буквально пронзали меня.

— Ви, ты в порядке?

— Да, конечно, — но мои руки всё ещё тряслись, и Нили мгновенно понял, что я вру.

— Ладно. Пока оставим этот вопрос. Хочешь знать, где я был?

Нет.

— Я пытался найти того мальчика, которого осиял Ривер, — продолжил Нили, когда я не ответила. — Вернулся на кладбище и шёл с какое-то время по его следам в лес. Но ничего не нашёл. Я беспокоюсь о нём.

Я не хотела встречаться с ним взглядом, поэтому выглянула в окно.

— Я тоже.

Нили прищурено посмотрел на меня.

— Почему не спишь? Почему не лежишь в кровати брата, не нежишься в его объятиях, не нарушаешь клятву не позволять ему себя трогать?

Я покачала головой и не ответила.

— Что случилось? — тихо спросил он. — Вайолет, что случилось?

Я посмотрела на его правую руку, на ту, что опухла. На ту, которой он ударил брата по лицу.

— Обещаешь больше не устраивать драк?

— Нет, — он замолчал и провёл рукой по волосам, прямо как Ривер. — Да. Да, обещаю. Да поможет мне Бог, Ви.

— Ривер использовал на мне сияние. Во сне. Не нарочно… но это всё равно случилось. Между нами начало кое-что происходить, и мы оба были этому рады, но затем я услышала, как открылась входная дверь, и это меня разбудило. Как раз вовремя, — добавила я, потому что глаза Нили вновь загорелись огнём, как за секунду до драки.

Он глубоко вдохнул и взял меня за руку. Сжал её так сильно, что свежие царапины на его коже вновь начали кровоточить. Так мы и стояли в тишине на кухне, пока солнце поднималось за окном, а морской воздух проникал в комнату.