Между жизнью и смертью

Глава 20

После внезапного ареста отца, жизнь для младшего Михаила Кошевого практически закончилась. Так ему, во всяком случае, казалось. Его дружно и скоро выперли из комсомола, бывшие дружки демонстративно сторонились изгоя. Вновь присланный председатель колхоза «Красный ключ» намекнул, что для него осталась работа только пастухом колхозного стада.

- Извиняй Михаил! – отводил глаза таганрогский пролетарий Митин, знавший его отца по службе в Красной Армии. - Сам понимаешь, трактора я тебе доверить не могу…

Мишка понимал, но в душе сильно обижался. Ведь он был абсолютно уверен в невиновности приёмного отца и верил, что всё скоро наладится. Однако время шло, отношение к нему не менялось, и Кошевой продолжал зарабатывать скудные трудодни на надоевшем пастбище.

- Как жить дальше?

Когда он снова обратился к председателю за помощью, тот, заговорчески понизив голос, посоветовал:

- Шёл бы ты Михаил в армию.

- Меня не возьмут.

- Возьмут, – Митин воровато оглянулся по сторонам, хотя они сидели вдвоём в пустом помещении правления колхоза. - У меня в Вёшенской военком старый знакомый, я могу договориться.

- Точно?

- Тебе уже двадцать?

- Да.

- Вот и ладненько. – Обрадовался бывший красноармеец. - Иначе тебя неизвестно забрали ли бы в армию, а без службы мужчиной не стать…

- А как же мать, жена?

- Чудак, что им сделается? – удивился матёрый председатель. - Будут спокойно жить в Татарском, мы их не бросим.

- А кто же их будет кормить?

- Вот странный человек! – сказал изумлённо Митин. - Ты же своё денежное довольствие им пересылать будешь, в нашей армии служат на всём готовом. Там тебя накормят, оденут, обуют, не жизнь, а сказка!

Случайный разговор оказался решающим. После того как Михаил дал согласие, примерно через две недели, его вызвали в контору прямо с пастбища.

- Иди домой и быстро собирайся! – велел требовательный Митин. - Через полчаса транспорт идёт в станицу.

- Зачем?

- Там формируется команда для отправки в кавалерийское училище, тебя тишком включили в списки.

- Век буду помнить! – искренне обрадовался Мишка. - А как же попрощаться с родными, они ведь сегодня на прополке буряка?

- Напишешь с дороги, – отмахнулся задёрганный председатель. - Беги скорее, смотри, уедут без тебя…

Михаил бросился к родному куреню, где предсказуемо никого из близких не оказалось. Он быстро открыл висячий замок, сбросил одежду и надел на себя ненужное старьё.

- Сойдёт и так…

В последний раз оглядел знакомую до боли обстановку, объёмную печь с лежанкой, самодельный стол и железную кровать. Решительно захлопнул тревожно скрипнувшую дверь и побежал к конторе…

- В училище снова стану человеком! – подумал он на бегу. - Я докажу всем, что Кошевые добросовестно служат Советской власти!

По приезду к районному военкомату их тотчас посадили на грузовик, крытый брезентом, и повезли на железнодорожную станцию. Михаил сидел у заднего борта и пристально смотрел на кривые улочки Вёшенской, увидел изломанный берег Дона и помахал ему, словно прощаясь, занемевшей рукой.

- Когда снова увижу? – гадал он, сдерживая слёзы.

На врачебной комиссии, когда призывники разделись до трусов, доктор Спицын подозвал к нему девчат-медичек и воскликнул:

- Девушки, где ваши глаза были? - Доктор постучал кулаком, с глухим утробным звуком, в грудь Михаила. - Это же настоящий богатырь!

- Поздно доктор. – Засмеялся довольный Кошевой. - Я женат…

- Жалко как, – пискнула симпатичная практикантка. - Одним завидным женихом меньше.

Михаил был весь обвит мускулами, будто резиновыми жгутами… Их команду быстро погрузили в вагоны-теплушки воинского маршрута и отправили в долгий путь.

- Куда нас интересно везут? – гадали недавние колхозники.

Все призывники, были будто на подбор. Рослые, сильные, крепкие и грамотные, меньше семи классов образования ни у кого не было. Среди них ехали двое учителей-добровольцев. Они, чтобы попасть в кавалерию, пришли к военкому-капитану с верёвками в руках и объявили:

- Если не возьмёте в эту команду, то мы повесимся тут же!

Ультиматум был принят, ведь все парни мечтали щеголять в длиннополых шинелях, с шашками, при шпорах, в будёновках с синими звездами.

- Главное не в пехоту. – Рассуждали наивные призывники.

В Сталинграде к ним добавилось пять товарных вагонов-теплушек призывников. Под Барнаулом, на станции Алтайская, прицепили ещё шесть вагонов. В Новосибирске полностью сформировали огромный воинский маршрут.

- Куда нас везут? – недоумевали уставшие от бесконечной дороги пацаны. - Завезли, чёрт знает куда!

Спустя неделю пути, дождливым утром, по вывеске они обнаружили, что находятся на станции Шилка. Рядом располагался город Сретенск, место ссылки дворянских семей… Перед вагонами стояли командиры в коротких шинелях с алыми петлицами. Пехота!

- Мы в кавалерию! - поднялся недовольный ропот. - Не выйдем из вагонов!

Но плетью обуха не перешибить и Кошевой принялся уговаривать своих земляков:

- Идём, ребята, в стрелковую часть, в полковую школу. - Михаилу хотелось поскорее поступить на службу. - А там глядишь, появится зелёная улица в высший командный состав.

Кто-то засмеялся, кто-то принял это за истину. И все в разнобой зашагали по льду реки Шилка, на ту сторону, в гарнизонный городок 833-го запасного стрелкового полка Забайкальского военного округа. Перед казармами команду выстроили и объявили:

- Кто в пулемётную роту, делай два шага вперёд!

- Выходим! – Мишка крикнул своим землякам. - Ребята, давай всем гамузом.

Вышли все, кто ехал с Дона, человек тридцать, целый взвод. Так Михаил сделали свой роковой шаг, теперь ему надо было служить не два, а три года. Случайно Кошевой оказался в полковой школе младших командиров. В процессе учёбы происходил естественный и жёсткий отбор кандидатов в военные училища.

- Если выдержишь эту бешеную гонку, понравится, войдешь в строку военной жизни, - поучал Михаила ротный старшина Пащенко. - Будешь отличным командиром.

Но не все выдерживали такую жизнь и оставались в армии только до истечения срока срочной службы.

- Три года и домой! – рассуждал поначалу Кошевой.

… Особенно тяжело Михаилу пришлось в первые месяцы службы. Ha плацу эхом отдавались резкие звуки команд. Ноги чеканили широкий шаг, сжатые в кулаки руки были прижаты к бёдрам, сержанты выкрикивали команды. На курсантах рабочая солдатская униформа, стальные каски и сапоги.

- Направо, шире шаг!

Этот вид упражнений в учебном плане значился как строевая подготовка. Командир взвода был болен, и его заменил рябой сержант.

- Кругом!.. Быстрый шаг... Стой!.. Строем, быстрый шаг!.. Подравнялись!.. Равнение на средину! – сержант явно хотел отыграться на новобранцах. - Пошевеливайтесь... Направо!.. Эй, там, в чем дело?

Кошевой от усталости ошибся, он таки повернул налево.

- Всем шаг назад, марш!.. Упали на живот! Отжались! Раз, два, раз, два... Направо равняйсь!

Михаил, виновато моргая, посмотрел на ребят, а рябой крикнул:

- Эй, там! - не получив ответа, он снова гаркнул. - Как фамилия?

- Моя?

- Да, я к тебе обращаюсь! Ты, долговязый брюнет, с крючковатым носом.

- Кошевой. - Ответил он.

- Кошевой? - гаркнул злой сержант. - Что это, чёрт побери, означает?

- А что не так?

- Рядовой Кошевой, так нужно было ответить. Понятно? – буквально прорычал он. - Как фамилия?

- Рядовой Кошевой, товарищ сержант!

- Вот так и обращайся к вышестоящему начальству. - Сказал рябой. - Шаг вперёд... бегом марш!

Первые восемь месяцев служба шла в таком усиленном темпе. Ежедневно подъём в семь часов утра. Зарядка на плацу, даже если мороз за сорок градусов, в одних гимнастёрках и бегом. Впереди колонны комвзвода Ушаков, далее батальонный командир Королёв…

- Веселей ребята! – подбадривал он подчинённых. - Тяжело в учении, легко в бою.

Потом умывание и походным строем в столовую. Из неё тоже передвигались только строевым шагом, ведь за взводом наблюдает полковое начальство. Днём напряжённая учёба, знание назубок всевозможных уставов обязательно. БУП- боевой устав пехоты, СУП -строевой, УВС - Устав внутренней службы заучивались наизусть.

- Каждая буква в Уставе написана кровью! – любил повторять Королёв.

Стрелковые тренажи, баллистика и строевая. Составная часть строевой подготовки заключается в подходе к «комполка», строго по уставу, чётко, с подчеркнутой уверенностью. Через неделю занятий все потеряли голоса, натужно хрипели!

- Зато потом голос станет настоящим командирским, громким и внушительным. – Успокаивал подчинённых взводный.

Кто не приобрёл таковой, переводились в хозяйственные или интендантские подразделения.

- Вы будущие младшие командиры Красной Армии. – Зычно обращался к курсантам капитан Королёв. - Должны выглядеть, как медная копейка…

Боевая подготовка подразумевала преодоление штурмовой полосы, ползком по-пластунски, преодоление траншей или эскарпов, бросок на врага и прокол чучела штыком. Броски гранат на дальность и в цель.

- Советский воин должен уметь всё!

Прошло два месяца, взвод Михаила принял присягу, и курсанты стояли на постах по объектам с боевыми винтовками. Теперь они были настоящими бойцами, когда шли строевым шагом, земля дрожала.

- Строевым! - командовал командир взвода. - Руби ногой!

Часто проводились ночные подъёмы по тревоге. Время было напряжённое, за рекой Аргунью, в тайге бродили хунхузы. Уходили в темноту только с заряженными боевыми винтовками, РПД и «Максимами», которыми был вооружён взвод.

- Повышенное внимание! – предостерегали командиры.

Практиковались форсированные марши на 40–50 километров в таёжную глушь в полной боевой выкладке. Вещмешок за спиной, на плечах части «Максима», катки, щит и десяток коробок с патронами.

- Килограмм сорок на нас одето…

Бежали всей полковая школа, а это целый батальон, три стрелковых и одна пулемётная рота. Колонна по четыре растянулась на десятки метров. Вдруг последовала команда:

- Кавалерия слева! – колонна синхронно поворачивает в сторону атаки. - Танки справа!

Первые в строю легли, клацая затворами, загоняя учебный патрон в патронник. Вторая шеренга опустилась на одно колено и упираясь прикладами винтовок оземь, ощерилась штыками. Третья и четвёртая стоят, переводя прицел на постоянный.

- Воздух! - все курсанты бросаются врассыпную! - Артобстрел!

Солнце пекло немилосердно, летом в Сибири очень жарко, а зимой холодно. Михаилу приходится стальную каску крутить на голове, чтобы охлаждать солнечную сторону.

- Когда уже обед? – звучал самый популярный вопрос.

После отработки действий колонны при опасности, продолжают движение к стрельбищу. Боевые охранения строго по Уставу, впереди, с полкилометра дистанция, справа и слева, позади пылил арьергард с санитарными повозками, батальонной кухней и разными сопровождающими.

- Не пыли пехота - пошутил комбат. - И так дышать нечем…

Наконец объявили долгожданный привал на обед. Рядом с Михаилом приземлился капитан Королёв, травит анекдоты про «медные котелки», про бывалых вояк. Воспользовавшись случаем Кошевой пожаловался, что ботинки жмут.

- Покажи… - сказал капитан. - С такими ногами тебя и пнём не собьёшь. Молодец!

Ноги у Михаила действительно крепкие, ступни широкие, икры мускулистые.

- Подобрать обувь курсанту Кошевому! – обращается он к старшине роты. - Такие кадры нужно ценить.

- Есть!

После походного обеда начались плановые стрельбы. Все отстрелялись, а две-три мишени ещё торчат, а тут наблюдатели, ведь идут соревнования по стрельбе в полку. Кто последний, того вызовут на разнос к комполка полковнику Новикову, поэтому офицеры нервничают:

- Попасть, что ли не можете?

В тот день из «Максима» взвод отстрелялся неплохо. А вот из винтовок и РПД туговато, ещё нет навыка. Михаил лёг последним за ручной пулемёт Дегтярева. Ребята тайком сунули ему оставшиеся боевые патроны. Заряжает, выстрел, мишень поникла. Второй патрон, покорно легла другая. Третий выстрел тоже в цель! Положил подряд все мишени взвода.

- Какие у тебя секреты? – Удивлялся потом лейтенант Ушаков. - Так стрелять можно только в сказке!

- Всё просто, – обстоятельно рассуждал Михаил. - Целишься в мишень и воображаешь прямую линию. Точно наводишь по ней, будто кто-то тебе специально протянул нитку и плавно нажимаешь спуск...

За все восемь месяцев учёбы Кошевой из РПД ни разу не промахнулся, став лучшим во всём округе.

- За отличные результаты на полковых стрельбах, - осенью того же года, перед монолитом строя полка, зачитал приказ начштаба капитан Калмыков. - Курсанту Кошевому выносится благодарность командования!

- Служу трудовому народу!

… Капитан стал образцом военного для Михаила. Стройный брюнет, элегантно-военный вид. Перепоясан кожаными ремнями, в петлицах с золотыми позументами горит капитанская «шпала». На рукавах широкий красный шеврон окаймлен золотом. Гимнастёрка сидит как влитая. Не военный, а выставочный экспонат!

- Вот бы стать капитаном! – часто мечтал Михаил. - Во всём мире не сыщешь лучшей формы, чем в РККА!

Незаметно подобралась зима. Морозище трещал грозно, таких на Дону не бывает! Взвод на стрелковом тренаже на берегу Шилки с учебными винтовками клацает затворами, не видя мишеней за туманом из незамерзающей полыньи.

- Ужас, как холодно! - все тёрли красные уши в своих будёновках, шапок-ушанок тогда не выдавали.

Михаил сунул руки в карманы шинели, и доброжелательный комиссар школы старший политрук Волошенко, тут же прервал беседу:

- Курсант Кошевой.

- Я.

- Встать смирно! – приказал он строго. - Выньте руки! Ещё раз увижу, получите наряд вне очереди!

От неожиданности Михаил резко вскочил и в душе был обижен на замечание, но дисциплина в РККА была железной.

- Наверное, так и надо! – понял он позднее. - Забывать, что ты пример для рядовых нельзя ни на минуту.

Старший политрук Волошенко по своему вёл среди слушателей курсов воспитательную работу, не слишком много говоря о высоких идеалах.

- А ну, хлопцы, давайте спивать!

Говорил он, и бойцы пели:

- «Из-за лесу солнце всходить, Ворошилов едет к нам»

Потом про Галю, которая была молодая, и которую привязали «до сосны косами» и там еще был «по-пид горою гай». Пели также идейные частушки про старого неспособного мужа.

- Гарно!

Он применялся к конкретным обстоятельствам, и его усилия были действенны. Когда курсанты совершенно выдохлись после шестидесяти километрового марша и падали от усталости, он сказал:

- А ну, хлопци, слухай сюда!

- Мы слушаем. – Ответил за всех Михаил.

- Що це воно таке, что если бы воно було, то ничего бы на свете не було?

- Не знаем, товарищ капитан! - сказали курсанты хором, сильно заинтригованные.

- Видите высоту? - он указал на холм, примерно с километр впереди. - Вот туда дойдём, там и скажу.

Дошли, свалились на землю почти замертво, сбросили с плеч тяжёлое снаряжение и, отдышавшись, спросили:

- Так что же это, товарищ капитан?

- А это если бы в том месте, откуда рождаются дети, были бы зубы!

… Наконец подошло последнее воскресенье перед выпуском и поступлением лучших выпускников в военное училище. Закончена уборка помещений, форма наглажена и вычищена. Нынче взвод идёт смотреть кино в город.

- На девушек посмотрим…

Ротный строй дубасил по гулким мостовым старинной крепости, расположенной, кажется, на краю света. Сосед справа Витька Цурканов, слесарь сталинградского завода «Баррикады», шёпотом спросил Михаила:

- Фильм, то какой?

- Вроде бы покажут «Шорса», - предположил Кошевой. - Мне Сенька - киномеханик говорил.

- Лады…

Сегодня и впрямь демонстрировали фильм Александра Довженко «Щорс», о легендарном герое гражданской войны.

- Садись! – в зале прозвучала команда командира взвода.

- Красота! – зашептали курсанты. - Настоящий кинотеатр! Ты видел, какие девушки стояли у кассы?

…По женскому обществу все курсанты соскучились очень, особенно женатые. В город их поодиночке не пускали, увольнительных не было. Направляли только в наряды военного патруля. Ходили по улицам втроём, подходили к поселковому клубу, в затянутых морозом окнах, видели танцующих девушек и парней.

- Вот бы попасть внутрь! – торопливо передавали винтовки одному, а двое шли в клуб.

Там танцевали, отводили душу и обратно на мороз, не дай бог, на старшину наскочишь! Несмотря на то, что фильм интересный, Михаил, как только погас свет, по привычке засыпает. Сказывалось слишком большое напряжение учёбы…

- Выходи строиться! - зычный голос лейтенанта разбудил Михаила, когда киносеанс закончился.

Обратная дорога в гарнизон оказалась веселее. На гуляющих тёплым вечером девчат, ребята глядели с нескрываемым вожделением. Как и они на нарядных военных, но не все, особо породистые лицом и статью, из дворянок, выказывают одно презрение:

- Мясо. – Свысока бросает одна светлокожая блондинка. - Говядинка.

- Мослы, - поддерживает подругу голубоглазая красавица. - На убой ведут!

Это дети высланных сюда «врагов народа» понял Михаил.

- Злобствуют! – подумал он, забывая, что формально сам сын осужденного по этой статье. - С такими орлами никому не получится свернуть нас с правильного пути.

Кошевой с удовольствием оглядывал своих молодцеватых товарищей. Фуражки одеты лихо, чуть набекрень. На ногах не сапоги, а ботинки, но начищенные до зеркального блеска. Все подтянутые и опрятные. Как будто почувствовав необходимость продемонстрировать силу и красоту бойцов Красной Армии, лейтенант Ушаков скомандовал.

- Кошевой, запевай! – Михаил тут же сильным голосом взял такой тон, что строй подхватил дружно и в ногу. - Пала тёмная ночь у приморских границ, лишь дозор боевой не смыкает ресниц!