Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки

Глава 17

Вон они! Таа-ащутся!

Прилег на холмике среди молодой травы и каких-то кустиков, тихо раздвинул ветки руками, рассматривая кавалькаду, не спеша трусившую по дороге. А куда им спешить? Солнышко светит, птички поют, цветочки-бабочки, так сказать, в ассортименте. Небеса и горизонт чисты, так что в высоты седла можно вдоволь полюбоваться окрестностями – что всадники и делают.

Впереди, развалившись в седле, едет сам граф Марек Гневеш. Рядом с ним – герольд, паж и оруженосец. Подростки о чем-то оживленно болтают, пользуясь тем, что господину временно не нужны их услуги. За ними место личного секретаря и начальника охраны, позади которых едут двое рыцарей той самой охраны. Дальше растянулась свита – семеро всадников со своими пажами, среди которых двумя темными пятнами выделялись два некроманта. И дальше неспешно пылили по дороге слуги и несколько мулов, навьюченных дорожным скарбом.

Богна Вжик и Брашко Любечанин держались рядом, но чуть в стороне от большинства и вели свой разговор. Жаль, что на таком расстоянии нельзя услышать, о чем разговор или хотя бы прочесть по губам! Но элементарные правила осторожности заставляли держаться подальше. Это простолюдинам хорошо дурить головы, но Богна достаточно опытна, чтобы догадаться, что рядом кто-то есть. И этот кто-то очень не хочет, чтобы его засекли. Так что держим дистанцию и на всякий случай не встаем с наветренной стороны. Отводящие глаза чары – штука сложная, иногда действует избирательно. Так что ну их, эти чары! Тем более, как подумаешь о том, сколько энергии тратится впустую… Ой, не надо про грустное! Удирая из монастыря, я почти ничего не забрал – так, стащил кое-что по мелочи в прачечной и у самого брата-лекаря, пока он копался в подвале. И уж конечно, даже не успел даже посмотреть в сторону хранилища, где навеки канули в небытие мои артефакты, не потраченные эликсиры и обереги. Сейчас у эликсиров наверняка уже истек срок годности, но все равно обидно. Я пустился в путь с пустыми руками. И пусть говорят, что хотят про работу в полевых условиях, когда и минимума может не хватить – все-таки, предпочитаю экипироваться по полной программе. Пусть лучше в вещах окажутся заведомо бесполезные безделушки, чем вообще не окажется ни одной!

Желудок забурчал, но, придавленный тяжестью тела – я растянулся на животе – быстро сник, ограничившись тупыми спазмами. Да знаю, знаю, что вчерашний ужин был весьма облегченным – хлеб, который пришлось макать в остатки пустой подливки и стакан разбавленного водой вина, – а сегодня мне не повезло даже позавтракать. Но это же не повод выдавать мое местонахождение! Страх – самый мощный стимул для любого человека. Надо лишь выяснить его навязчивую идею и заставить действовать ради ее неисполнения.

Эка, я завернул! Зато отвлекся от мыслей о еде.

Кавалькада неспешно проехала мимо. Граф Марек уже поравнялся с нужным поворотом. Мысленно сосчитав два раза по три дюжины, и вскочил, сорвавшись с места.

Мой конь ждал меня в овраге, привязанный на короткий повод, чтобы не сильно топтался и не запутался в кустарнике. Торопливо вывел мерина на поверхность, прошептал формулу вызова следящего заклинания. Здесь многие ведут себя странным образом, следят друг за дружкой. А мне пока нельзя попадаться на глаза посторонним.

Это была еще одна причина перейти на нелегальное положение. Богна Вжик непременно отслеживает, творится ли поблизости волшба. А вдруг это ведьма собирается наслать порчу на ее работодателя? Ей же не докажешь, что это всего-навсего беглый я.

Вскочив в седло, огляделся, Луга, озера, перелески. Зеленые квадратики пашен. Люди уже успели отъехать примерно на полверсты. Пришпорив скакуна, помчался догонять.

Тем временем где-то полгода назад

Городок был маленький, так что новости распространялись быстро. И, хочешь не хочешь, а все твои тайны скоро переставали таковыми быть. Не прошло и седмицы, как половина города знала, что местный ведьмак вернулся из очередной поездки с ребенком, которого он с риском для жизни отбил у черных колдунов или даже упырей, желавших принести невинное дитя в жертву. Еще через седмицу об этом знал весь город, а к истории спасения ребенка добавились интересные подробности вроде загадочного медальона, который был у младенца на шее. Число же упырей с трех увеличилось до дюжины, а происходило все сие на старом кургане.

Ведьмак не препятствовал жителям сплетничать, хотя лишние разговоры в своем присутствии старался пресекать. И дело было не только в том, что договориться скучающие горожане могли до чего угодно – дело было в самом малыше. Конечно, он не хотел детей. Его профессия не предполагала, что кто-то будет зависеть от тебя. Ведь любое задание, любая поездка может закончиться плачевно. Ведьмак может погибнуть, получить травму, просто заблудиться где-либо. И тогда несовершеннолетние дети останутся без кормильца. Жена? Да ей придется туго, но она взрослая женщина. У нее руки нужным местом приделаны, она могла бы себя как-то прокормить. В кубышке под крыльцом специально для нее на черный день зарыто немного серебра. Но – это если вдова ведьмака останется бездетной. Имея на руках малышню, ей придется гораздо хуже.

Жена по первости мирилась, потом притихла и разговоров о детях не заводила. Но едва полугодовалый мальчик – все-таки не девочка! – появился в доме, женщину как подменили. Она дни и ночи проводила только с приемным сыном. Дала ему имя Збигнев и прочила блестящее будущее. И, глядя на преображенную жену, ведьмак понимал, что поступил правильно, поддавшись минутному порыву.

Вот только соседей это не слишком устраивало. Вернее, устраивало до сегодняшнего дня, когда толпа, вооруженная кольями, топорами и факелами появилась у крыльца.

– Что случилось? – ведьмак вышел навстречу, уже догадываясь, что добром это не кончится.

– Ты у кого, говоришь, младенчика-то отбил? – староста-кожевенник нехорошо прищурил глаза.

– У упырей на кургане, – выдал ведьмак версию, сочиненную самими горожанами.

– Ага. Ну, так они за ним и припёрлися!

– Кто? Упыри?

– Не-а. Мамка твоя!

– Это чего такое творится? Откуда такая напасть на наши головы? – загомонила толпа. – Откуда это чудовище-то взялось? Не иначе, как энтот с собой приволок!

– Кого?

– Известно! – гаркнули из задних рядов. – Вупыря энтого, чтоб ему свою же задницу укусить!

– Упыря, – повторил ведьмак. – Какого упыря?

– А то сам не знаешь? – загомонили в толпе. – Того самого! Сам же энтого вупыря приволок, и сам же отбрехивается – мол, я не я и лошадь не моя! Все они одного поля ягоды! Гнать такого ведьмака в три шеи! Не надоть нам таких!

– Да откуда вы взяли, что я…

– А вон оттудова, – староста-кожевенник ткнул пальцем куда-то вдаль, поверх людских голов. – Видали намедни того вупыря – вокруг города околачивается! Не иначе, как за младенчиком приперся!

«Приперся…» Он и не уходил никуда, ибо, скорее всего, люди приняли за «упыря» того самого лича, который несколько седмиц назад вручил ему чье-то дитя. Значит, он никуда от города не ушел. И попался на глаза людям, которые, как всегда, сделали неверные выводы.

Ведьмак чуть дрогнул. Вот как заговорили эти люди. Пятнадцать лет назад староста в ноги кланялся, умолял заезжего борца с нечистью поселиться в городке, обещая оплату и всяческие налоговые льготы. Он и сам хотел остаться – приглянулась одна девушка из местных. И вот как оно все повернулось.

Нет, конечно, он бы мог уехать – и пусть горожане сами решают свои проблемы. Но теперь у него жена. И этот мальчик…

– Вы с ума сошли, – попробовал он защищаться. – Вы что, обвиняете меня в том, что я науськал нечисть на город?

– А кто тебя знает? Ты с ними вечно якшаешься, авось понабрался…

Вопли толпы стали громче. Она распаляла сама себя, постепенно доходя до той точки, когда уже не будут действовать ни уговоры, ни угрозы. Скорее, наоборот – лишнее слово способно спровоцировать нападение. И тогда…

– Кто это сказал?

– А что, не так разве? Что ведьмаки, что ведьмы – один хрен! – крикнул какой-то дед. – На костер – и вся недолга!

Быстро они.

– На костер! – подхватили из задних рядов. – С упырем вместе!

– Кого – на костер? – ведьмак не поверил своим ушам. – Меня?

– Щенка того!

Вот оно что. Кто бы ни подсказал решение проблемы, выводы, надо признать, он сделал близкие к истинным. Появление лича действительно связано с этим ребенком, однако, не так, как кажется людям. Но пойди, втолкуй это толпе, которая слушает только себя!

– И вы что же, можете казнить младенца? – такого не позволяла себе даже Инквизиция. Детей до семи лет вообще запрещали предавать смертной казни, в чем бы их ни обвиняли.

– Дети вырастают.

От звуков незнакомого голоса внутри все похолодело. Ведьмак вздрогнул. Там, в толпе, был кто-то еще. Кто-то посторонний, чья воля исподтишка управляла толпой. Кто-то, кому нужна была смерть этого ребенка. Но взгляд, метнувшись по лицам, не встретил ни одного постороннего, и от этого-то и стало страшно. Тот, кто позволил ведьмаку услышать свой голос, человеком не был.

Он попятился.

– Отдавай бесово отродье! – загомонили люди. – Ишь, чего удумали! Мы-то думали, он того, а он – этого…

– Люди, остановитесь, – сделал он последнюю попытку. – Этого ребенка уже хотели убить. Вы собираетесь сами отдать его убийце?

– Не твово ума дело! – голос был знакомым, принадлежавшим кому-то из соседей, но вот мысли он высказывал чужие. – Отойди и не мешайся! Целее будешь!

– Нет, – пальцы левой руки взялись за дверную ручку, пальцы правой сжались в кулак, словно уже ощущали привычную рукоять меча. – Вы сами поставили меня надзирать за нечистью, оберегать невинных. И я оберегаю.

– Кого? Бесово отродье? Откуда он вообще взялся?

– Не ваше дело. Но убить его я просто так не дам.

В крайнем случае, они шагнут в дом через его труп. Даже безоружный, ведьмак представлял собой грозного противника. Люди не могли этого не знать. И даже курица становится опасной, когда защищает цыпленка. А тут… Толпа попятилась перед его прямым взглядом.

– Делай, что хочешь, только пущай его тут не будет! – гаркнул кто-то. На доброхота накинулись со всех сторон, но эта заминка дала ведьмаку время. Он ужом скользнул в приоткрывшуюся щель двери. Задвинул засов, слыша, как возмущенная его поступком толпа взревела в едином порыве. В толстые доски грянуло чем-то тяжелым. Это плохо.

Жена ждала в задней комнате, окна которой выходили в простенок между домами.

– Что там?

Он прислушался. В двери и окна колотили. Шум толпы нарастал с каждой минутой. Толпа, как дикий зверь, почуяла слабину жертвы и атаковала.

– Они хотят, чтобы мы отдали им ребенка.

– Нет! – женщина порывисто прижала мальчика к себе. – Збышко ни в чем не виноват!

– Он чужой. Неизвестно, откуда взялся, кто его родители…

И, откровенно говоря, ему не хотелось этого знать. Но младенец, за которым пришел странный чужак, управляющий толпой, и которого оберегал лич, не может быть обычным мальчиком…

…потом. Сейчас это просто полугодовалый младенец, который испуганно таращит серые глаза. И, заглянув в эти глазенки, ведьмак принял решение.

– Мы уходим. Живее!

Жена заметалась по комнате, одной рукой хватая то одну вещь, то другую.

В двери и окна колотили все сильнее. Ведьмак оставил семью ненадолго – закрыть дверь, ведущую в задние комнаты. Вовремя – с той стороны послышался грохот высаженной слюдяной рамы. Еще несколько минут.

Самое главное – теплая одежда, деньги, оружие, немного хлеба и сало – похватали кое-как, пихая в дорожные мешки. Мальчика жена закутала в свою шубу, пряча так, что только макушка торчала. Он вел себя на удивление тихо, не сопротивлялся. Ведьмак улучил миг и погладил приемыша по русым волосам. Мелькнула и пропала мысль о том, что на кого-то он похож. Ведьмак обладал отменной памятью и тренированным вниманием, позволявшим запоминать и подмечать всякие мелочи, и был уверен, что мог видеть похожего человека. Если покопаться в памяти, может, вспомнит. Потом. Когда они будут в безопасности.

В передних комнатах уже шел погром, когда беглецы выскользнули через заднюю дверь. Пробежали узким проулком, нырнули на соседнюю улочку. Мерина пришлось оставить, несмотря на то, что обученного коня было жаль. Но времени седлать его не было. Да и двери конюшни выходят в другую сторону, его бы заметили сразу. А так есть шанс…

Шанс был. И большой. Во всяком случае, судьба позволила им беспрепятственно выбраться за ворота. Правда, стража проводила внимательным взглядом. Это плохо. Заметили и наверняка доложат, когда вломившиеся в его дом люди поймут, что жертва ускользнула. Поиски приведут сюда…

Уже понимая, что совершает одну ошибку за другой, ведьмак все-таки потянул жену на обочину дороги. Надо отойти от городских стен как можно дальше и попытаться укрыться вон в той рощице. Тогда, может быть, они спасутся.

С этой стороны к городским стенам подходили огороды. Домиков было мало – только летние времянки. Жилых избушек виднелось всего три, и то на той стороне дороги. Спотыкаясь о куртины и межи, пересекли огороды наискосок. На равнине глубокий снег сразу помешал бежать. Ведьмаку, как более привычному, было легче, несмотря на то, что он тащил мешок с вещами и оружие. Жена в своей длинной шубе с ребенком на руках с трудом поспевала за ним. Она не жаловалась, но было понятно, что, если бежать придется всерьез, женщина выдохнется первой. А ведь когда их заметит погоня, ему придется пропустить жену вперед, самому оставшись за спиной, чтобы принять последний бой.

Убегающий всегда в проигрыше, хотя бы потому, что вынужден то и дело оглядываться, и посему хуже видит почву под ногами. Ведьмак не оборачивался, и о том, что погоня близка, услышал по далекому шуму. Кто-то из стражников выдал или просто странный предводитель толпы учуял их следы? Так или иначе, вот оно…

– Беги, – приостановившись, дернул жену за локоть, отталкивая. – Беги, не останавливаясь!

– А ты?

Но он уже остановился, поднимая двумя руками меч на уровень груди и цепенея при виде того, кто мчался через огороды ему навстречу.

Ветер гнал поземку, толкая бегущую женщину в спину, но ударяя защищающего ее мужчину в грудь. В этой поземке виднелись стремительно приближающиеся силуэты двух призрачных псов с огромными пастями. А за ними мчался всадник, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы уронить оружие и начать молиться…

Если бы не тень, ринувшаяся наперерез тварям откуда-то из-за левого плеча.

Лич.

Сил и времени на удивление не оставалось. Держа в каждой руке по длинному боевому кинжалу – машинально отметилось, что оружие чужеземное – тот устремился навстречу псам. Два лезвия взвились в воздух одновременно, описывая стремительные пируэты. Лич вихрем крутанулся на месте – и псов разметало в стороны. Один упал совсем близко, и ведьмак, не думая, нанес удар, рубанув по хребту твари. Меч прошел сквозь тело, как горячий нож сквозь масло. Пес рухнул, но почти сразу стал подниматься. Вернее, попытались сделать это передние лапы и голова. И ведьмак ударил еще раз, метя в разинутую пасть.

Жуткий вой заложил уши. Человек на несколько секунд утратил, казалось, не только слух, но зрение и ориентацию и просто застыл. Очнулся лишь от порыва ледяного ветра, который чуть было не швырнул его в сугроб.

Один призрачный пес лежал со смертельными ранами, и эти раны медленно затягивались. Тварь не принадлежала миру живых и убить ее просто так было нельзя. Заговоренный меч ведьмака лишь нейтрализовал ее на время, но оставалась вторая тварь и их хозяин, тот, кто управлял толпой в городе и сейчас явил свой истинный облик.

Второй пес уже приготовился к прыжку, но в самый последний момент чья-то тень снова заслонила человека. Лич.

– Беги.

– Но…

– Беги!

И ведьмак побежал.

Резкий порыв ветра толкнул в спину. Что-то грохнуло в небесах. Гроза? Сейчас, среди зимы? Горло перехватило, в глазах потемнело, и он бы упал, если бы не мысль – добежать.

До рощи действительно оказалось совсем немного. Он влетел на опушку, продрался через кустарник и, нырнув за дерево, прижался к стволу, затаив дыхание и содрогаясь при мысли о том, что происходит. Мельком подумалось о Наине и мальчишке – где они, каково им сейчас?

Прошло минут десять прежде, чем странная «гроза» стихла, ушла куда-то в сторону, и ведьмак рискнул высунуть нос из укрытия. Надо было искать своих.

Всадника не было. На взрытом снегу виднелось темное пятно. Несколько секунд понадобилось ведьмаку, чтобы опознать в нем лича. И почему-то тихо порадоваться, когда тот зашевелился, медленно и с явным трудом пытаясь встать на ноги.

В трактире было тесно, душно, шумно, многолюдно. Кроме меня, тут сидело еще около десятка одиноких посетителей, возле которых уже вертелись девушки легкого поведения, две компании, поглощавшие пиво и закуску в каком-то странном молчании, и пьянчуга в уголке. Погода снаружи испортилась, что вообще-то нормально для конца весны, и многие люди забежали сюда просто, чтобы переждать дождь.

Я с трудом нашел свободное местечко, у меня был всего один сосед, сидевший по другую сторону стола. Заказал пива и каши. На большее денег не хватало, да и те следовало экономить. Собственно, за этот обед – он же завтрак, он же, может быть, ужин – вообще пришлось отдать последнее. Две медянки на дне кошеля не в счет. Самое большее, я смогу разжиться на них кружкой молока где-нибудь в деревне. А дальше?

Эх, Згаш Груви, попал ты, как кур в ощип!

– Чего задумался?

Глухой низкий голос принадлежал моему соседу. И было в нем кое-что еще, что заставило бывалого некроманта слегка побледнеть.

– Да так, – ловко выкрутился, – ищу кое-кого.

– Кого, если не секрет? Блондинку? Брюнетку?

– У нее светлые волосы, – прикинул упоминание самой простой приметы любого человека. – Она прибыла со свитой графа.

– Не, таких не было…

– Значит, я прибыл раньше, только и всего.

И, значит, открытым оставался вопрос, что делать дальше.

А что тут можно сделать? Я добрался до окрестностей Гнезно. До города осталось не так уж и много, мы находились практически в пригороде. Трактир стоял на развилке – налево в собственно Гнезно, направо – в замок Гневешей. Два с половиной года тому назад я уже сидел тут, ожидая, когда мой напарник-волкодлак придумает способ, как мне легально попасть в замок. С тех пор, надо признать, у владельца дела пошли в гору – если бы не местоположение, нипочем бы не узнал ту забегаловку, где единственного клиента чуть не облизывали. Меня тут тоже, кстати, не узнали. Это к лучшему. Лишние проблемы никому не нужны. К слову сказать, я бы сам себя не узнал – ряса свернута и используется вместо потника, на плечах рубашка и куртка, украденные где-то на селе. Подбородок зарос щетиной.

– Прибыли раньше кого? – не отставал сосед.

– Вам-то какое дело?

– Да, собственно, никакого. Но когда гоняешься за женщиной, иногда стоит остановиться и подумать – а надо ли оно тебе? Вокруг так много доступных девушек, стоит ли тратить время и силы на одну неприступную?

Я посмотрел в окно. По слюдяному стеклышку текла вода.

– Если любишь…

– Ни одна женщина того не стоит! – с жаром прошептал сосед. – Любовь придумали трубадуры. Они за это деньги получают, за слезливые баллады. Это их работа – красивые сказки выдумывать. А дураки им верят…

– Пока сами не столкнутся с тем, чего не бывает.

– Ну да, чудеса иногда случаются. Только почему-то не здесь и не с нами, а с кем-то другим и где-то далеко. Но от этого…

– От этого не значит, что в них нельзя верить, – разговаривать с незнакомцем не хотелось, но слова почему-то лились сами. – Большинство из здесь сидящих никогда не видели богов и богинь вживую, только статуи в храмах. Но, тем не менее, большинство все-таки посещает храмы, молится и приносит жертвы…

– Оглядываясь на соседей и друг на друга! Думаешь, они все верят искренне? Многие делают это по привычке, потому, что мать, бабка, прабабка так делали веками.

– И, тем не менее, боги существуют.

И я точно это знал. Моя жена – богиня…

Жена. Богиня. А я…Я ей почти изменил. Опять, как с Руной Беркана. Бе-е-ес! Ну, почему у меня все не может быть, как у людей!

– Эй, парень, ты чего?

Резким движением скинул с плеча руку доброхота, встал, шагнул за порог. Дождевая вода остудила пыл, как нельзя лучше, потекла за шиворот. Настроение было паршивым. И с чего это я разболтался с первым встречным? Сказалась усталость или…

Скрипнула дверь. Ну, если это мой подозрительный сосед сует свой нос не в свои дела – прибью и скажу, что так и было! Пусть не лезет!

– Эй! Ты чего?

Так и знал. Сделал пару шагов подальше – не дурак же он, чтобы лезть за первым встречным под дождь! Или дурак? И чего ему надо? Что привязался? Ой, чувствую, не просто так! Опознал чужака? Или есть еще что-то, чего я не учел? Например, что меня все-таки достали из монастыря, и он действует по приказу того самого неведомого заказчика? А с фантазией у него плоховато – третий раз уже мне подстраивают встречу в трактире.

– Эй!

Вот настырный! Нет, это точно неспроста! И я его сейчас…

Топот копыт. Десятка два или три всадников движутся сюда быстрой рысью. Вон они уже заметны за пеленой дождя. От группы оторвался одинокий всадник, галопом вылетел вперед, разбрызгивая грязь копытами коня. Я машинально шагнул за угол, присел немного за ограду, чтоб не бросаться в глаза.

– Эй, парень…

– Тс-с-с!

Граф Гневеш со свитой. Торопятся так, что даже не смотрят по сторонам. Умчавшийся в сторону замка герольд уже трубит в рог – сквозь шелест дождя звук получается размытым. Глядя сквозь прутья ограды, проводил глазами всю кавалькаду. Богна Вжик и Брашко Любечанин затерялись среды рыцарей.

– Эй, парень!

Чужая рука вцепилась в ворот куртки.

– Отцепись!

– Нет, я тебя не оставлю в покое, пока не скажешь, что ты тут делаешь! – меня тряхнули, как щенка. Хорошо еще, что спутники графа слишком торопились, чтобы обращать внимания на стычку в двух шагах от обочины.

– Не твое дело! – огрызнулся в ответ.

– А может, как раз мое? – не отставал незнакомец. – Ты вообще откуда взялся?

– Откуда взялся, – я попытался отцепить от себя чужие руки, – там меня уже нет.

– Ясно! Сбежал! А вот я стражу кликну?

– Ори, сколько влезет!

А я еще и помогу.

Незнакомец не собирался отступать. Он вцепился в меня, как клещ, и, поскольку был выше и немного крупнее, легко мог бы сдвинуть противника с места. Да только противник сдвигаться не пожелал. Прижав ладонью его руку, чтоб не сорвалась, в полуприседе извернулся, проскальзывая под его локтем, сделал подшаг, одновременно пнув ногой под коленку и выворачивая кисть.

Противник взвыл, когда его рука оказалась вывернута так, что ладонь легла точно между лопаток. Предостерегающе хрустнул сустав.

– Т-ты… скотина, – пропыхтел он зло, безуспешно стараясь вырваться. – Я ж тебя…

– Одной-то рукой? А если я ее вот так дерну?

Сустав хрустнул громче, незнакомец взвыл.

– Да чтоб тебя…Уй-ы…

Я дернул сильнее, едва не выламывая руку из сустава:

– Будешь и дальше оскорблять – и вторую сломаю.

– Да кто ты такой, бесы тебя побери?

Ах, какой был шанс! Просто грех не воспользоваться, хотя ужасно не хотелось. Но, как говорится, рано или поздно это должно было случиться.

– Инквизитор под прикрытием.

– Чё? – незнакомец ухитрился вывернуть шею, пытаясь заглянуть мне в лицо. – Правда, что ли?

– Кривда, – поудобнее перехватил его запястье одной рукой, другую сунул за пазуху, вытаскивая медальон. Незнакомец впечатлился настолько, что даже перестал вырываться.

– Ты… вы… пра… прощения просим! Ежели что не так – то мы это…ну… не ожидали же!

– Я сам от себя не ожидал, – буркнул в ответ. Настроение испортилось опять. Выходит, это тип не подослан из монастыря, а местный житель, который пристал к одинокому проезжему по собственной инициативе. Но все равно следовало быть настороже.

– А ты…вы…пра, это ну…чего тут делаете?

– Провожу расследование, – ответил почти правду. – Нам поступила секретная информация, подробности которой я не могу разглашать. Ее следует проверить так, чтобы ни одна живая душа не узнала. Как зовут?

– А вам з-зачем?

– Ну, – я слегка дернул его запястье, – должен же я знать, за упокой чьей души буду молиться в храме. Потому что, извини, но мне придется тебя убить во имя высшей цели. Можно сказать, ты отдашь свою жизнь за безопасность отечества и, как знать, не поможет ли твоя кончина предотвратить гражданскую войну. Невинные жертвы есть всегда и во всем, а чтобы жертва была «винной» – тут дело иное. Так кого отпевать будем?

– А может, не надо? – вспотел незнакомец.

– Надо. Во имя высшей цели. Ты меня видел, ты со мной говорил. Ты можешь выдать меня врагам. Дело, которому я служу, слишком серьезное, чтобы оставлять живых свидетелей. Имя, брат! Имя!

– Не на-а-адо! – заголосил незнакомец во всю силу легких. – Я жить хочу-у-у…

Его испуг можно было понять – за нападение на инквизитора предполагалась смертная казнь. А то, что оный инквизитор при этом проводил расследование, выступало отягчающим обстоятельством – он был при исполнении, то есть, представлял тут государство. В этом случае нападавшего можно было казнить, обвинив не больше и не меньше как в попытке государственного переворота. Другой вопрос, что мне действительно нельзя светиться, теряя время на разборки. Куда его на время пристроить?

Взгляд сам собой упал на видневшуюся за деревьями и пеленой дождя громаду замка Гневешей. До него напрямик, через поросшее бурьяном и кустарником поле, было не более полуверсты. Сейчас приезжие уже в самом замке, слуги суетятся, растапливая камины и спеша принести графу сухое платье. Граф раздражен, устал, что мне и надо.

– Читать-писать умеешь?

– Ну…нам зачем? Мы люди маленькие…

– Отлично. Отвезешь графу письмо. Скажешь, от инквизитора.

Не самое подходящее время для того, чтобы вести переписку, скажете вы? На этом и был выстроен расчет. Граф Марек не станет разбираться. Он, может, даже письмо читать не станет, сгоряча прикажет сунуть гонца под замок. Потом, завтра или даже послезавтра, о нем вспомнят, соизволят отпустить, но пройдет какое-то время, что мне и надо.

Однако, письмо все же стоит написать такое, чтобы граф по прочтении оного сам захотел подержать его подателя за решеткой хотя бы несколько дней. А хотя бы и за нападение на инквизитора.

Гнезненское полесье – болотистый край. Многочисленные ручьи берут начало в болотах и впадают в мелкие речушки. Речушки спешат в озера, которые постепенно зарастают тиной, илом, сорной травой и превращаются в торфяные болота. И так – из века в век от сотворения мира. Пахотной земли почти нет, лишь кое-где на полянах и можно отвоевать у леса небольшие клочки земли под огород. Но чаще всего поляны скрывают под собой чарусы – луговины-ловушки. Бредешь-бредешь по чаще, калеча ноги о буреломы, теряясь в сумраке – и вдруг расступаются перед тобой вековые деревья, и ложится под ноги поляна с цветами. Кажется, после густого дремучего леса наконец-то можно перевести дух, вступив на поляну, но не тут-то было. Стоит сделать шаг, как рвется цветной ковер – и падает неосторожный путник прямиком в гости к обитателям подземного мира.

Да, именно мира. Это не Бездна, куда падают души злодеев, некромантов и волшебников. Это свой мир, куда можно попасть живым, и откуда нет возврата. Что там творится на самом деле – про то лишь сказки говорят. А сказка, как известно, ложь. А намек один – подземный мир действительно существует, и он живет по своим законам.

Тут даже на поверхности жизнь течет своим чередом. Местное население – дебричи, листвы, болочане – даже в Свентовита не верят, предпочитая ему Змея-Полоза, хранящего под землей свои богатства. В глубине болот, на крошечных островках, куда дорогу знают лишь избранные, стоят его святилища. Сколько раз посылали сюда князья и короли отряды дружинников – столько раз они все и погибали, оставаясь тут навеки. Возвращались единицы – порой искалеченные так, что больше уже эти люди ни на что не были годны, только сидеть у огня и дрожащим голосом рассказывать о злых чудесах, которые творятся во владениях Змея-Полоза.

Правда, в последние несколько десятилетий тут стало тихо. Дебричи постепенно выбрались из своих дебрей, многие живут в городах и даже постепенно забывают свои корни. Болочане славятся как торговцы и ремесленники – деревянная и глиняная посуда, а также кричное железо и уголь расходятся отсюда по всему королевству. Много среди них кожевенников, плотников, бортников. Листвы попрятались и почти не кажут носа, какое уж тут воевать. Но не зря говорят – «в тихом омуте бесы водятся». Что-то тут завелось. Собственно, завелось оно уже давно – Змей-Полоз, если быть точнее! – но недавно активировалось. И встал вопрос – почему именно сейчас, и какое отношение это имеет к смертям молодых некромантов и трем покушениям на некоего Згаша Груви.

Конечно, версия была. А именно – что здесь наконец-то осел пропавший из Добрина Йож Белла с женой и ребенком, создатель личей и преступник, когда-то подставивший меня. Внезапно «заразившиеся» деревни укладывались в схему – Йож Белла прославился, как создатель личей. Может быть, он ищет новые пути, проводит эксперименты по массовому «оличиванию» – ведь процесс этот долгий и трудоемкий. А если ему нужна армия, солдат-личей надо наделать побольше и побыстрее. За два года он вполне мог поднатореть в этом деле. И теперь нашел укромное местечко, где собирает силы. И покушения на некоего Згаша Груви имеют под собой реальную основу – это месть и устранение свидетеля одновременно. А помощник в рядах инквизиторов – ну, предатели бывают везде. Правда, неизвестно, как к этому привязать два десятка внезапно скончавшихся некромантов?

Об этом оный Груви и размышлял, болтаясь в седле. В действие вступил план под кодовым названием «Подсадная утка». В роли утки должен был выступить Брашко Любечанин, на свой страх и риск отправившийся в одиночке в самое сердце болот. Конечно, мало, кто знал, что у парня есть группа поддержки в моем лице. Об этом и сам Брашко не имел точного представления – добирались-то мы сюда порознь. Студент получил от меня четкие инструкции – проследовать вглубь болотистых земель, прокладывая дорогу для графских войск. Богна Вжик должна была снабдить его подробными рекомендациями – как добраться до деревни мертвяков, которую она в свое время нейтрализовала, и куда двигаться следом, чтобы не повторить печальную судьбу ее погибшего партнера. Брашко должен был регулярно писать отчеты с точным описанием всех примет и явлений, даже если это: «На стволе поваленной лиственницы увидел колонию грибов странного сине-зеленого цвета, похожих на оленьи рога. Стоило к ним прикоснуться, как семейка снялась с места и уползла в неизвестном направлении». Или: «На рассвете в первый раз за время путешествия услышал голос кукушки. Прокуковала тринадцать раз». И так далее. Это, с одной стороны, облегчало задачу графским войскам, когда они решат выступить – ведь дорога им будет известна заранее! – а с другой давала студенту видимость работы.

Первая ночь прошла относительно спокойно, а для Брашко даже с комфортом – он уже в сумерках добрался до какой-то деревеньки и ухитрился напроситься на ночлег в одну из избушек. Что до несчастного инквизитора, то о нем никто не позаботился. Пришлось полночи бегать, чтобы согреться, а вторую половину ночи стараться задремать, завернувшись в собственную рясу вместо одеяла. О костре нечего было и думать, чтобы не обнаружить свое присутствие. Проситься на постой? Ну, не в три часа ночи! Я бы у этих селян еще бы почитать чего-нибудь попросил, а то, дескать, бессонница одолела!

То же самое было на вторую ночь, за исключением того, что на этот раз мне удалось обнаружить стоявший на отшибе овин. Внутри на земляном полу нашлась прошлогодняя солома, в которой я и уснул сном младенца.

То есть, попытался.

Шорох. Тихий, осторожный, словно кто-то не уверен, что ему здесь рады. Кто-то крадется вдоль наружной стены овина. Нет, не овинник – тот никогда не покидает пределов своего жилища, и он возился в другом углу, когда я вошел. Учуял во мне не простого бродягу и затих до утра. А это…

Конь тихо фыркнул, переступив с ноги на ногу, пристукнул копытом. Тоже чует незваного гостя? Эх, жаль, что это не особым образом обученный ведьмачий конь или хотя бы не опоенная эликсирами лошадь некромантов! Просто вьючная коняга, выделенная графом Гневешем, не самая крепкая и быстрая. Обогнать на ней графа со свитой удалось лишь потому, что не надо было тратить много времени на сборы и можно было позволить себе сокращать путь, проезжая напрямик там, где другие следуют всем изгибам дороги. Как бы то ни было, на помощь коня в этом деле рассчитывать не приходится.

А, собственно, в каком деле?

Тихо приподнявшись на локте, молча ждал. Пальцы сами нашли рукоять ножа. Нет, не ритуального, лезвие которого вымочено в знаменитом «Эликсире Вайвора», который придает оружию особенные свойства. Просто кухонный нож, наточенный, однако, так, что самому было жутковато хвататься за лезвие. Но и такое оружие лучше, чем совершенно пустые руки. Главное оружие – в голове, а она покамест со мной.

Шорох все ближе. Что ж оно там так долго ползет? Терпение заканчивается!

А ведь именно ползет! Если прислушаться и отрешиться от посторонних звуков – копошения мыши, вздохов коня, далекого крика ночной птицы – можно разобрать слабое шуршание чешуи. Змея? Но, судя по шороху, она довольно крупная, локтей десять в длину, не меньше. Или невероятно толстая, с торс взрослого человека. Однако, что-то не было слышно в последнее время о змеях такого размера. Иначе сюда давно бы сбежались ведьмаки со всего континента.

Шорох уже за стеной, у самой двери. Притих. Зато слышно… дыхание?

Ламия.

Я понял это, когда тихо заскрипела створка. Только у ламий змеиное тело сочетается с человеческими руками, головой и грудью. Примерно до бедер это – соблазнительные девушки, а ниже – змеи. Активны сезонно – конец весны и большая часть лета. С первыми заморозками на почве ламии исчезают, отправившись в укромные уголки, чтобы выносить яйца. В это время они становятся малоподвижными, ведьмаки именно тогда за ними и охотятся. Скажете, это жестоко, убивать практически беременных самок? Но, если вспомнить, сколько человеческих жизней загубит ламия прежде, чем отложить всего одно яйцо, становится понятна та жестокость, с которой борцы с нечистью выслеживают их логовища. А эта что тут делает? Вышла на промысел? Похоже на то.

Вот она. В дверном проеме виднеется соблазнительный силуэт. Ламия приподнялась так, что ее человеческая половина не касается земли. По сути дела, ползет на хвосте, протянув вперед руки. Еще молодая – вон, как чешуя даже в темноте блестит – и явно неопытная. Наверное, я у нее первый. Даже жалко убивать такую.

– Тш-ш…Тут ес-с-сть кто-нибудь?

Ламии нападают только на спящих – подползают тихо, обвиваются всем телом, ласкают и постепенно душат, выпивая жизнь и кровь. Если человек отзовется, они часто исчезают. Поэтому я благоразумно промолчал.

– Ты здес-с-сь, – она даже обрадовалась. – Я с-с-сейчас… Не бойс-ся! Тебе будет хорош-шо… Нам обоим будет хорош-шо. Ты с-сможешь отдохнуть в моих объятиях-х-х…

Даже не сомневаюсь. Лежу, как бревнышко, дышу через раз и жду. Она все ближе. Уже ощущается ее специфический запах. Уже шуршит соломой. Вот коснулась ноги, проверяя, где ее «обожатель».

– А вот и я, милый. Здес-ссь…

Тихо угнездивается рядом, обнимает.

– Нам будет хорош-шо…

– А как же, – кивнул я, обхватывая ее тело. – Скорее сюда, крошка, я давно тебя жду!

– А? Что? – ее явно никто не учил, как поступать с теми, кто не спит. Ламия начала вырываться.

– Ну, куда же ты, крошка? – я покрепче прижал к себе извивающееся тело. – Иди ко мне, моя милая! Знаешь, как я соскучился? Знаешь, как давно я без женской ласки? Врагу не пожелаешь!

На самом деле обнимать ламию довольно приятно. Как и сородичи-змеи, они совсем не скользкие, а немножко шершавые, сухие и теплые.

– Тебе холодно и одиноко? – продолжал я. – Хочется простого человеческого тепла? Знаешь, мне тоже!

– Я это… ош-шиблась… – ламия попыталась вырваться из цепких объятий. Инстинкты говорили ей совсем другое – инстинкты в полный голос твердили, что жертвы так себя не ведут.

– Это ты хорошо придумала, что решила сюда заглянуть, – я изо всех сил разыгрывал изголодавшегося без женской ласки самца. – Нам, инквизиторам, так порой холодно! Только когда спалишь кого-нибудь, и можно погреться у костра. А тут еще и запах жареного мяса…

– Пус-сти!

– Нет! Я еще тобой не насладился! А ну-ка, крошка, раздвигай ножки. Нет ножек? – я пошарил по ее телу ниже пояса. – Ну, это мы сейчас исправим. И как это я удачно нож с кухни прихватил? Для разделки туш самое оно! И наточенный…

Лезвие блеснуло в темноте. Для сбитой с толку ламии это было слишком. Едва его кончик коснулся чешуйчатого тела, как она извернулась, стряхивая с себя «подлого насильника» и ринулась спасаться за порог.

– Куда ты, милая? – я устремился следом. – Мы же только начали…

Но ее и след простыл. Жаль. Говорят, змеиное мясо на вкус напоминает курятину… Да шучу я, шучу!