Мертвая хватка

Глава 19

— Пошли, — шепнула Ясмин.

Джил посмотрела на подружку. Темный пушок над верхней губой, причина всех неприятностей, исчез, но Джил почему-то казалось, что она видит его до сих пор. Приезжала мать Ясмин, откуда-то с юга, где теперь жила, вроде бы из Флориды, отвела дочь к какому-то модному врачу косметологу, и растительность на лице уничтожили с помощью электродепиляции. На внешности процедура сказалась положительно, но это не помогло наладить отношения в школе.

Они сидели за кухонным столом. Бет, «подружка на уикэнд», как называла ее Ясмин, постаралась произвести впечатление на девочек, приготовив на завтрак роскошный толстый омлет, украшенный колечками сосисок, и свое фирменное блюдо, «легендарные блинчики», но девочки, к огромному разочарованию Бет, предпочли кашу «Эггос»[18] с шоколадными чипсами.

— Ладно, девочки, приятного аппетита, — сквозь зубы пробормотала Бет. — А я пойду посижу во дворе, позагораю на солнышке.

Как только она вышла, Ясмин выскочила из-за стола и прильнула к окошку. Бет нигде не было видно. Ясмин посмотрела налево, потом направо, злорадно усмехнулась.

— Что там? — спросила Джил.

— Иди сюда, сама посмотри.

Джил присоединилась к подруге.

— Вон, смотри! В углу, за большим деревом.

— Ничего не вижу.

— Да ты приглядись хорошенько, — нетерпеливо произнесла Ясмин.

Через секунду-две Джил увидела тонкую прозрачно-серую полоску в воздухе и поняла, о чем говорит Ясмин.

— Бет курит?

— Ага. Спряталась за деревом и дымит в свое удовольствие.

— Но зачем прятаться?

— Может, не хочет курить на глазах у впечатлительных девочек, — с кривой улыбкой отозвалась Ясмин. — Или не хочет, чтобы папа знал. Он ненавидит курильщиков.

— Хочешь выкурить ее?

Ясмин улыбнулась, пожала плечами.

— Не знаю. Пока что всех остальных мы выкуривали успешно. — Она взяла дамскую сумочку, принялась рыться в ней.

Джил ахнула.

— Это ведь сумочка Бет?

— Да.

— Так делать нехорошо.

Ясмин скроила гримаску и продолжила перебирать вещи.

Джил придвинулась поближе, тоже заглянула в сумочку.

— Есть что-нибудь интересное?

— Нет. — Ясмин отложила сумочку. — Пойдем, хочу кое-что показать.

Она поставила сумочку на разделочный столик и направилась к лестнице. Джил — за ней. В ванной, дверь в которую шла с лестничной площадки, было небольшое окно. Ясмин выглянула во двор, Джил — тоже. Бет действительно стояла за деревом — отсюда ее было хорошо видно. Стояла и дымила сигаретой. Так человек, долго находившийся под водой, жадно глотает воздух. Затягивалась глубоко, щеки становились впалыми, потом закрывала глаза и с наслаждением выпускала длинную струю дыма.

Ясмин, не говоря ни слова, вышла из ванной. Поманила Джил за собой. Они вошли в спальню отца. Ясмин устремилась к тумбочке у кровати, выдвинула ящик.

Нельзя сказать, что его содержимое удивило или шокировало Джил. Девочек объединяла одна общая черта. Обе они были крайне любопытны и обожали подсматривать, обследовать все, что только попадется под руку. Всем детям это свойственно в той или иной степени, догадывалась Джил, но дома папа часто дразнил ее «шпионкой Гарриет». За то, что вечно совала нос куда не следует.

Джил было восемь, когда однажды в маминой тумбочке она обнаружила старые фотографии. Лежали они в самом дальнем углу ящика, за коробочками от пилюль и под стопкой старинных почтовых открыток, которые мама накупила во Флоренции во время отпуска.

На одном снимке был мальчик — примерно того же возраста, что и Джил, лет восьми-десяти. Он стоял рядом с девочкой, младше его на год или два. В девочке Джил сразу узнала маму. Перевернула снимок. На обратной стороне изящным почерком было выведено: «Тиа и Дейви», и стояла дата.

Она никогда не слышала ни о каком Дейви. Зато теперь узнала, что у мамы в детстве был поклонник. Любопытство преподнесло ценное открытие. Оказывается, у родителей тоже есть свои тайны.

— Ты посмотри, — сказала Ясмин.

Джил заглянула в ящик. Сверху на самом видном месте лежала упаковка презервативов.

— Ого! Большой размер.

— Как думаешь, он пользуется ими, когда с Бет?

— Даже думать об этом не желаю!

— А я, по-твоему, что должна чувствовать? Ведь он мне отец.

Джил задвинула ящик, выдвинула второй, что под ним. Обе девочки вдруг заговорили шепотом.

— Джил?

— Что?

— Ты только посмотри на это.

Ясмин запустила руку в ящик и вытащила из-под старых свитеров и свернутых в клубочки носков металлическую коробку. Открыла и улыбнулась.

Джил отпрянула.

— Что за…

— Пистолет, не видишь, что ли.

— Понятно, что пистолет.

— И он заряжен!

— Убери. Просто не верится, что у твоего папочки есть заряженный пистолет.

— Почти у всех отцов есть. Хочешь покажу, как снимать с предохранителя?

— Нет.

Но Ясмин все равно показала. Обе девочки глядели на оружие с благоговейным страхом. Ясмин протянула пистолет Джил. Та взмахом руки показала, что не желает его брать. Но затем искушение взяло верх — очень уж привлекательными показались форма и цвет. Она взвесила пистолет на ладони, дивясь его весу, прохладности и простоте.

— Хочешь, скажу кое-что? — спросила Ясмин.

— Говори.

— Только обещай, что никому-никому.

— Обещаю. Ни единой живой душе.

— Знаешь, когда я первый раз его нашла, все думала и представляла, как буду убивать мистера Льюистона.

Джил осторожно опустила пистолет в коробку.

— Я почти видела, как это происходит, представляешь? Вхожу в класс. Пистолет лежит в рюкзаке. И я думала, что лучше выждать, пока занятия закончатся, потом застрелить его, чтоб никто не видел, стереть отпечатки пальцев и тихо уйти. Потом думала, что лучше пойти к нему домой, я знаю, где он живет, в Уэст-Оранже, убить его там, и меня точно никто не заподозрит. А иногда казалось, что лучше всего сделать это в классе на глазах у всех, чтоб все ребята видели. Но потом быстро передумала — нет, не годится, все это слишком театрально, и я буду выглядеть каким-то извергом готом.

— Ясмин?

— Да.

— Ты меня пугаешь.

Ясмин улыбнулась:

— Да это просто мысли всякие в голову лезут, сама понимаешь. Дурацкие мысли. Ничего я такого не сделаю.

Девочки умолкли.

— Он все равно заплатит, — нарушила молчание Джил. — Ты ведь понимаешь, да? Я имею в виду мистера Льюистона.

— Понимаю, — кивнула Ясмин.

И тут они услышали, как к дому подъехала машина. Мистер Новак вернулся. Ясмин положила пистолет в коробку, убрала ее в нижний ящик, прикрыла сверху тряпками, как было прежде. Она не спешила, действовала хладнокровно и аккуратно.

Дверь внизу отворилась, мистер Новак окликнул:

— Ясмин? Девочки?

Ясмин задвинула ящик, улыбнулась, направилась к двери.

— Мы уже идем, папочка!

Тиа не спешила паковать вещи.

Поговорив с Майком, она выбежала в вестибюль. Бретт только что проснулся, протирал глаза, волосы взъерошенные и спутанные. Он вызвался довезти ее на машине до Бронкса. Фургончик Бретта был под завязку набит компьютерным оборудованием, в нем воняло марихуаной, но ехал он быстро, до отказа вдавливая педаль в пол. Тиа сидела рядом и названивала по телефону. Разбудила Гая Новака, коротко объяснила, что Майк угодил в больницу — несчастный случай, — и попросила подержать Джил еще несколько часов. Гай выразил ей сочувствие, долго уговаривать его не пришлось.

— Но что мне сказать Джил? — спросил он.

— Просто скажите, что у нас срочные дела. Не хочу, чтобы она волновалась.

— Да, конечно.

— Спасибо, Гай.

Тиа выпрямилась и смотрела на дорогу так, точно это могло сократить путь. Пыталась разобраться в том, что произошло. Майк сказал, что использовал джи-пи-эс-навигатор в мобильнике. Выследил Адама, якобы тот находился в каком-то подозрительном местечке в Бронксе. Он поехал туда, затем ему показалось, что в толпе мелькнул сын Хаффа, бросился за ним, ну и после этого на него напали.

Адама он так и не нашел — возможно, мальчик просто решил сбежать из дома на день-два, как в прошлый раз.

Затем она позвонила Кларку. И с Оливией тоже поговорила. Ребята клялись, что не видели Адама. Она позвонила и Хаффу, домой, но там никто не ответил. Большую часть ночи и даже утра Тиа провела за подготовкой к слушаниям — это отвлекало от тревожных мыслей, по крайней мере до тех пор, пока не позвонил Майк. И все.

Страх и дурные предчувствия полностью овладели ею. Она нервно ерзала на сиденье.

— Вы как, нормально? — спросил Бретт.

— Да, замечательно.

Но ничего замечательного не было. Мысленно она то и дело возвращалась к той ночи, когда пропал, а затем совершил самоубийство Спенсер Хилл. Ей еще тогда звонила Бетси: «Ваш Адам случайно не видел Спенсера?..»

Отчаяние и страх в голосе Бетси. Не тревога, именно отчаяние. Она ужасно тревожилась о сыне и, в конце концов, все ее тревоги оправдались.

Тиа закрыла глаза. Ей вдруг стало трудно дышать. В груди что-то сжалось и не отпускало. Она жадно ловила ртом воздух.

— Хотите, окно открою? — спросил Бретт.

— Ничего, я в порядке.

Она взяла себя в руки и позвонила в больницу. Дозвонилась до лечащего врача, но ничего нового не узнала. Майка избили и ограбили. Насколько она поняла, на мужа напали в темном проулке несколько человек. У него сильное сотрясение мозга, пробыл без сознания несколько часов. Но сейчас очнулся, ему значительно лучше, и вообще все будет хорошо.

Эстер Кримштейн она застала дома. Начальница выразила сдержанные соболезнования по поводу мужа и сына и максимум озабоченности из-за показаний под присягой.

— Твой сын ведь и прежде вроде бы убегал? — спросила Эстер.

— Один раз было.

— Так, наверное, и теперь тот самый случай, тебе не кажется?

— Думаю, все обстоит куда хуже.

— Ты о чем? — спросила Эстер. — Да, кстати, а в котором часу повторятся показания под присягой?

— В три часа дня.

— Попрошу предоставить отсрочку. Если откажут, тебе придется вернуться.

— Шутишь, наверное?

— Судя по тому, что я только что услышала, тебе там просто нечего делать. В конце концов, есть телефон. Всегда можешь позвонить. Я закажу частный борт, чтоб ты могла вылететь из Тетерборо.

— Но речь идет о моей семье.

— Да, верно, и несколько часов все равно ничего не решают. От твоего присутствия никто не станет чувствовать себя лучше. А тем временем, если мы завалим это дело, ни в чем не повинный человек может угодить за решетку на двадцать пять лет.

Тиа так и подмывало сказать, что она увольняется, причем немедленно, но что-то удержало ее. И она сказала:

— Ты все-таки попроси об отсрочке.

— Перезвоню.

Тиа отключилась и стала разглядывать свою руку, точно увидела на коже подозрительную сыпь.

«Неужели все это происходит со мной?»

Войдя в палату Майка, она увидела там Мо. Он бросился ей навстречу, сжимая кулаки, все лицо в слезах.

— С ним полный порядок, — сказал Мо, как только она вошла. — Сейчас спит.

Тиа подошла к кровати, на которой лежал муж, автоматически заметив, что посетителей, кроме нее и Мо, нет. Тиа наклонилась, увидела лицо Майка и словно получила сильнейший удар под дых.

— О Господи…

Мо подошел сзади, положил ей руки на плечи.

— На самом деле все не так плохо, как кажется.

Тиа от души надеялась, что это правда. Она не знала, в каком состоянии застанет мужа, но это?.. Правый глаз опух и плотно закрыт. На одной щеке длинный порез чем-то острым, возможно, бритвой, на другой красуется огромный синяк. Губы разбиты. Одна рука полностью под одеялом, но на предплечье видны два гигантских синяка.

— Что же они с ним сделали? — прошептала она.

— Они, считай, покойники, — тихо сказал Мо. — Ты меня слышала? Я выслежу этих тварей, но бить их не буду. Поубиваю к чертовой матери!

Тиа опустила руку на плечо Майка. Ее муж. Ее прекрасный красивый сильный муж. Она влюбилась в этого мужчину с первого взгляда еще тогда, в Дартмуте. Делила с ним постель, родила от него двоих детей, выбрала его своим спутником на всю жизнь. Не часто задумываешься об этом, но все обстояло именно так. Выбираешь человека, чтобы разделить с ним жизнь — вещь почти пугающая, если вдуматься хорошенько.

Как же она допустила, что жизни их разминулись, пусть даже ненамного? Как позволила рутине взять верх над их отношениями, и это вместо того, чтобы каждую секунду быть вместе, рядом, чтоб жизнь стала еще осмысленнее и счастливее?..

— Я так тебя люблю, — прошептала Тиа.

Вдруг Майк открыл глаза. И она увидела в них страх — самое худшее, что только могло быть. Ведь все то время, что она знала Майка, он никогда не выказывал страха. Она даже ни разу не видела, чтоб он плакал. Нет, наверное, все же плакал изредка, но слез своих не показывал. Он хотел быть надежной опорой, ее «каменной стеной», пусть и звучит старомодно. И она хотела от него того же.

Майк смотрел словно в никуда. Глаза дико расширены, точно видел перед собой напавших на него негодяев.

— Майк, — тихо произнесла Тиа. — Я здесь.

Он посмотрел на нее. Их взгляды встретились, но страх не уходил. Если видеть жену было утешением, он этого не показывал.

— Ты поправишься, и все будет хорошо. — Тиа взяла его за руку.

Он по-прежнему смотрел ей прямо в глаза. И только тут она поняла. Догадалась, что он скажет, прежде чем пошевелит разбитыми губами.

— Что с Адамом? Где он?