Мертвая хватка

Глава 31

Бетси Хилл сидела на полу в комнате сына. И держала в руке старый мобильник Спенсера. Батарейка давным-давно разрядилась. Она просто сжимала его пальцами и не знала, что делать дальше.

На следующий же день после того, как сына нашли мертвым, Рон начал убирать вещи из этой комнаты — в точности, как некогда сама она убирала детский стульчик Спенсера, в котором малыша сажали за стол. Бетси не слишком уверенно просила его остановиться, не делать этого. И Рон уступил, понял, что это серьезно.

Несколько дней после самоубийства сына она лежала на полу, свернувшись калачиком, и рыдала. Страшно болел живот. Ей просто хотелось умереть. Позволить этим агонизирующим болям победить и уничтожить ее. Она уткнулась лицом в подушку Спенсера, но запах уже выветрился.

Как такое могло случиться?

Она размышляла о разговоре с Тиа Бай, о том, что это могло значить. Да теперь уже ничего. Ведь Спенсер все равно мертв. И Рон прав. Знание правды ничего не изменит, даже излечиться не поможет. Знание правды не обеспечит ей «укрытие» — какое все же идиотское слово! — просто потому, что она этого не хочет. Да какой матери — матери, которая и без того так подвела свое дитя, — захочется жить дальше, прекратить убиваться, получить хоть какое-то облегчение?

— Эй…

В дверях стоял Рон. Пытался ей улыбнуться. Она сунула мобильник в задний карман брюк.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Рон?

Он вопросительно смотрел на нее.

— Мне нужно выяснить, что на самом деле произошло той ночью.

— Знаю, — кивнул Рон.

— Этим его уже не вернешь, — продолжила она. — Я понимаю. И легче мне тоже не станет. Но думаю, мы должны это сделать.

— Зачем?

— Сама толком не знаю.

Рон кивнул. Вошел в комнату, склонился над ней. На секунду показалось, вот-вот обнимет ее, но все тело окаменело при одной этой мысли. Он, видимо, почувствовал это, заморгал, медленно выпрямился.

— Я, пожалуй, пойду, — выдохнул Рон.

Развернулся и вышел. Бетси достала телефон из кармана. Вставила в него зарядное устройство, воткнула в розетку. А потом, так и не выпуская телефон из рук, снова свернулась калачиком и заплакала. Вспомнила, что Спенсер лежал в точно такой же зародышевой позе — наверное, наследственность? — там, на жесткой холодной крыше.

Потом она проверила список входящих и исходящих звонков. Никаких сюрпризов. Той ночью Спенсер три раза звонил Адаму Байю. Последний раз говорил с ним за час до того, как отправить предсмертную записку. Проговорил целую минуту. Адам утверждал, что Спенсер просто оставил ему какое-то малопонятное сообщение. Выходит, он лгал?

Полиция нашла этот телефон на крыше рядом с телом Спенсера.

Не выпуская мобильника из рук, она закрыла глаза. Странное состояние полусна-полубодрствования… Она пробыла в нем какое-то время, как вдруг услышала телефонный звонок. На секунду показалось, звонят Спенсеру на мобильный. Но нет, это домашний телефон.

«Пусть включится автоответчик, — решила Бетси. Но затем подумала: — А что, если это Тиа Бай?»

С трудом заставила себя подняться. В комнате Спенсера имелся телефонный аппарат. На маленьком экране незнакомый номер.

— Алло?

В трубке молчание.

— Алло, я слушаю!

И тут прорезался всхлипывающий мальчишеский голос:

— Я видел вас и маму на той крыше.

Бетси села.

— Адам?

— Мне очень жаль, миссис Хилл.

— Откуда ты звонишь?

— Из телефона-автомата.

— Где?

Он зарыдал в голос.

— Адам?

— Мы со Спенсером обычно встречались у вас на заднем дворе. Там, где деревья, кустарник, начинается лес. Вы знаете, где это?

— Да.

— Можно встретиться там.

— Хорошо. Когда?

— Нам со Спенсером нравилось там, потому что лес на холме и оттуда все хорошо видно, кто подходит или проходит мимо. Так что если скажете кому, я увижу. Обещайте, что не скажете.

— Обещаю. Во сколько?

— Через час.

— Ладно.

— Миссис Хилл?..

— Да.

— В том, что произошло со Спенсером… виноват я.

Свернув к дому, Майк и Тиа увидели парня с длинными растрепанными волосами и грязными ногтями. Он расхаживал по лужайке перед входом.

— Вроде бы это Бретт из твоей конторы? — обернулся к супруге Майк.

Тиа кивнула.

— Он проверял для меня электронную почту. Ту, где речь шла о вечеринке у Хаффов.

Они въехали во двор. Сьюзен и Данте Лориман были на улице. Данте махнул им рукой, Майк ответил на приветствие. И покосился на Сьюзен. Та медленно приподняла руку, а потом вдруг быстро зашагала к двери в дом. Майк еще раз махнул рукой и отвернулся. Ему было не до Лориманов.

Зазвонил мобильный. Майк взглянул на номер и нахмурился.

— Кто это? — спросила Тиа.

— Айлин, — ответил он. — Федералы ее тоже допрашивали. Придется ответить.

— А я пока поговорю с Бреттом, — решила Тиа.

Она вышла из машины. Юноша продолжал расхаживать по лужайке, что-то возбужденно бормоча себе под нос. Тиа окликнула его, Бретт остановился.

— Что-то неладное происходит с твоим стационарным, Тиа, — заявил он.

— В смысле?

— Надо проверить компьютер Адама.

Тиа хотела спросить что-то еще, но решила не тратить время. Отперла дверь, впустила Бретта. Как пройти в комнату, он уже знал.

— Ты кому-нибудь говорила, что я вставил в его компьютер? — спросил он.

— О шпионской программе? Нет. То есть… прости, да, вчера вечером пришлось сказать. Полиция и все такое.

— Ну а до этого? Кому-нибудь говорила?

— Нет. Нам с Майком тут особо нечем гордиться. Ах, нет, погоди. Наш друг Мо тоже знает.

— Кто?

— Ну, он почти что крестный отец Адама. Мо никогда и ни за что не причинит вреда нашему сыну.

Бретт пожал плечами. Они находились в комнате Адама. Компьютер был включен. Бретт уселся, и пальцы его запорхали по клавиатуре. Он вскрыл электронную почту Адама и подключил какую-то программу. На мониторе мелькали символы и знаки. Тиа с недоумением наблюдала за происходящим.

— Что ты хочешь найти?

Глядя на экран, он заложил пряди мелко вьющихся волос за уши.

— Потерпи. Помнишь, ты спрашивала о каком-то удаленном сообщении? Просто хочу посмотреть. Есть ли у него в компьютере функция, отмечающая время отправки и… — Он на секунду умолк. — Погоди-ка… Да вот оно!

— Что?

— Запутанное дело, доложу тебе. Ты утверждала, что Адама не было дома, когда он получил это сообщение. Но мы знаем, что кто-то его прочел, так?

— Так.

— Кандидатуры имеются?

— Нет. Никого из нас не было дома.

— Вот тут-то самое интересное. Некто не только прочел сообщение на компьютере Адама, но и отправил с него этот имейл.

Тиа поморщилась.

— Значит, кто-то вломился в дом, влез в компьютер Адама и послал ему сообщение о вечеринке в доме Хаффов, открыл его, а затем удалил?

— Похоже на то.

— Но кому понадобилось все это и зачем?

Бретт пожал плечами.

— Тут только одно в голову приходит — чтобы окончательно тебя запутать.

— Но никто не знал об установке шпионской программы, кроме Майка, меня, Мо и… и тебя.

— Эй, не надо так смотреть на меня. — Бретт стыдливо отвел взгляд.

— Ты рассказал Эстер Кримштейн.

— И сожалею об этом. Но она единственный посторонний человек, кто знает.

Тиа сильно в том сомневалась. Потом взглянула на Бретта с его черными ногтями, небритой физиономией и в грязной майке и поразилась себе.

«Как я могла довериться человеку, о котором не знала ничего, ну, разве что кроме того, что он отличный специалист в своем деле. Глупо и неосмотрительно!»

Но откуда ей знать, говорит ли он всю правду о программе? Он просто показал, что Тиа может подписаться на нее и получать сообщения даже в Бостоне. Но вполне возможно, он ввел в программу свой пароль, что позволило ему влезать в компьютер и читать все сообщения. Откуда ей знать? Кто вообще может точно знать, что происходит в этом компьютере? Компании заранее могут установить свои шпионские программы и следить таким образом за каждым шагом человека. Даром, что ли, рассказывают разные истории о дисконтных картах — по ним могут проследить, что именно ты покупаешь. Одному Господу ведомо, что еще компании по производству компьютеров загрузили на твой жесткий диск. И где потом хранятся и копятся все полученные ими данные.

Есть ли вероятность, что Бретт знает куда больше, чем говорит?

— Алло?

— Майк? — прорезался голос Айлин.

Майк видел, как Тиа с Бреттом вошли в дом. И еще крепче прижал телефон к уху.

— Что случилось? — спросил он.

— Я говорила со Сьюзен Лориман о биологическом отце Лукаса.

Майк удивился.

— Когда?

— Сегодня. Она сама мне позвонила. И мы встретились за обедом.

— И?

— Полный облом. Он нам ничем не поможет.

— В смысле, биологический отец?

— Да.

— Почему?

— Она потребовала, чтобы все осталось между нами.

— Имя отца? Скверно…

— Дело не в имени отца.

— А в чем?

— Она рассказала, по какой причине этот путь нам не поможет.

— Что-то я не совсем понимаю, — пробормотал Майк.

— Придется просто поверить на слово. Она объяснила ситуацию. Это тупик.

— Но почему?

— Я тоже не понимала. До тех пор, пока Сьюзен не сказала.

— И она не хочет разглашать причину?

— Именно.

— Тогда тут, наверное, что-то очень личное. Или интимное. Недаром она выбрала в собеседницы тебя, не меня.

— Личным я бы это не назвала.

— То есть?

— Ты говоришь, точно не доверяешь моим суждениям.

— В других обстоятельствах, Айлин, я бы доверил тебе даже свою жизнь. — Майк нервно потер подбородок.

— Но?

— Но я только что подвергся жесткому допросу объединенных сил УБН и федералов.

В трубке молчали.

— Они ведь тебя тоже допрашивали, верно?

— Да.

— Почему же ты мне ничего не сказала?

— Получила строгое предупреждение. Они сказали, если я сообщу тебе, это может повредить очень важному федеральному расследованию. Угрожали судебным преследованием и потерей работы, если проболтаюсь тебе.

Майк промолчал.

— И учти, — Айлин нервно повысила голос, — моя подпись тоже имеется на этих рецептурных бланках.

— Знаю.

— Что, черт возьми, происходит, Майк?

— Долгая история.

— Ты действительно сделал то, в чем тебя обвиняют?

— Только не говори, что спросила об этом всерьез.

— Они показали мне наши рецептурные бланки. Дали список выписанных медикаментов. Ни один из тех, на чье имя выписаны рецепты, среди наших пациентов не значится. Да и половину указанных там медикаментов мы никогда не используем.

— Знаю.

— Речь идет и о моей карьере тоже. — Айлин вздохнула. — Я стояла у истоков нашего общего дела. Сам понимаешь, что это для меня означает.

Было нечто в ее голосе, некие нотки, присущие человеку, которому нанесли страшную рану.

— Мне очень жаль, Айлин. Я тоже пытаюсь разобраться во всем.

— Думаю, я заслужила нечто большее, чем просто твой длинный рассказ и непонятную историю.

— Если честно, сам еще толком не понял, что происходит. Адам пропал. Мне надо найти его.

— Как это «пропал»?

Он быстро рассказал ей обо всем. А когда закончил, Айлин заметила:

— Ненавижу задавать вопросы, ответ на которые очевиден.

— Тогда не задавай.

— Я не хочу терять практику, Майк.

— Это наша общая практика, Айлин.

— Верно. Так что если я хоть чем-то могу помочь в поисках Адама…

— Я тут же дам тебе знать.

Нэш остановил фургон перед домом Пьетры в Хоторне.

Нужно хоть немного отдохнуть друг от друга. Он это понимал. В отношениях появились трещины. Хотя связан он с нею будет всегда — конечно, не так, как с Кассандрой, не столь близко. Но что-то сохранится. То, что влекло их друг к другу, заставляло снова и снова соединяться. Очевидно, началось все с чувства благодарности за то, что он спас ее, вытащил из того чудовищного места. Правда, уже в самом конце ей, как показалось Нэшу, спасаться не хотелось. Возможно, сам факт спасения стал для нее своего рода проклятием. И теперь уже он ее должник, а не наоборот.

Пьетра выглянула из окна.

— Нэш?

— Да.

Она поднесла руку к шее.

— Те солдаты, что перебили всю мою семью… Все эти невыносимые вещи, которые они с ними творили… Для меня… — Она вдруг умолкла.

— Я слушаю, — сказал он.

— Как думаешь, те солдаты… все убийцы, насильники и мучители делали бы то же самое, если бы не было войны?

Нэш не ответил.

— Тот, кого мы с тобой нашли, был пекарем, — продолжала Пьетра. — И мы ходили к нему в лавку за хлебом. Вся моя семья. И он улыбался. И давал детишкам леденцы на палочке.

— К чему клонишь, не пойму?

— Если б не было войны, — продолжила Пьетра, — все они так и жили бы обычной жизнью. Были бы пекарями, кузнецами, плотниками. Так и не стали бы убийцами.

— Думаешь, это и к тебе относится? — спросил он. — И ты продолжала бы жить спокойно, была бы актрисой?

— Я не про себя спрашиваю. Я про тех солдат.

— Если следовать твоей логике, поведение их объясняется влиянием войны.

— А ты так не считаешь?

— Не считаю.

— Почему? — Она медленно обернулась к нему.

— Твой аргумент сводится к тому, что именно война вынудила этих людей идти наперекор собственной природе.

— Да.

— А может, все как раз наоборот. — Нэш усмехнулся. — Может, это война помогла им высвободить то, что таилось внутри, узнать свою истинную сущность. Возможно, общество, а не война, заставляет человека идти наперекор собственной природе.

Пьетра отворила дверь и вышла. Он проводил ее взглядом. Затем сел в фургон и отправился к следующему пункту своего назначения.

Через полчаса он припарковался на узкой улочке между двумя домами, судя по всему, пустующими. Не хотел, чтобы его машину видели на стоянке.

Наклеил фальшивые усы, натянул на голову бейсболку. Прошел три квартала по направлению к большому кирпичному зданию. Оно тоже выглядело пустующим. Главная входная дверь — Нэш был в этом уверен — заперта. Но боковая дверца поддалась легко. Он распахнул ее и стал сбегать вниз по ступеням.

Коридор украшали плоды детского творчества, в основном рисунки. На доске объявлений размещались школьные сочинения. Нэш остановился и прочел несколько. Писали третьеклассники, и речь шла в основном о них самих. Вот как теперь обучают ребятишек. Думают только о себе: все «я» да «я»: ты потрясающий, ты уникальный и необыкновенный, и здесь все такие, обычных детей просто не бывает. Но если вдуматься, тогда получается, что все они самые обыкновенные.

Он вошел в класс на нижнем этаже. Джо Льюистон, скрестив ноги, сидел на полу. В руках какие-то бумаги, в глазах слезы. Нэш вошел, и он поднял голову.

— Ничего не помогает, — горестно вздохнул Льюистон. — Она до сих пор посылает мне сообщения по электронной почте.