Мертвая хватка

Глава 34

Прежде всего Рон Хилл убедился, что ни Бетси, ни близнецов дома нет. Затем направился в комнату Спенсера.

Он не хотел, чтобы они знали.

Рон стоял, привалившись спиной к дверному косяку. Смотрел на постель и представлял образ сына — смотрел так пристально, впиваясь глазами, что фигура постепенно материализовалась. Казалось, что там Спенсер. Лежит на спине и смотрит в потолок — он всегда так смотрел, — и в уголках глаз у него слезы.

Почему они раньше этого не замечали?

Оглядываешься назад и понимаешь, что парень всегда был немного странноватый, всегда печальный, заторможенный. Просто не хотелось припечатывать его словами вроде «маниакально-депрессивный психоз». Ведь он был ребенком, а потому теплилась надежда, что он это как-то перерастет и все наладится. Но теперь, дивясь своей непредусмотрительности, Рон вспоминал, как часто проходил мимо этой двери, и она всегда была закрыта. А если Рон открывал ее без стука — это же он, черт побери, в доме хозяин, к чему стучать? — то видел, что Спенсер лежит на кровати со слезами на глазах и смотрит в потолок. И Рон спрашивал: «У тебя все в порядке?», и Спенсер отвечал: «Конечно, пап». Рон закрывал дверь и уходил.

Хорош отец, нечего сказать.

Он винил себя. Винил за то, что не обратил должного внимания на эти странности в поведении сына. Винил за то, что оставлял таблетки и водку там, откуда сын мог с легкостью их достать. Но больше всего винил себя за собственные мысли.

Возможно, это кризис среднего возраста. Но Рон так не считал. Слишком уж просто списывать все на возраст. Истина крылась в том, что Рон ненавидел свою жизнь. Ненавидел работу. Ненавидел приходить с нее в этот дом, где стоял постоянный шум и дети не слушались. Он терпеть не мог ездить в хозяйственный магазин за новыми электрическими лампочками, беспокоиться о счетах за газ, копить деньги на колледж. Боже, как же ему хотелось сбежать отсюда!

«Как я умудрился попасть в такую ловушку? Почему вообще в нее попадает так много мужчин?»

Он мечтал жить один в какой-нибудь хижине в лесу. Ему всегда нравилось одиночество. Там, в глубине леса, где нет мобильных телефонов и всей этой городской суеты, он мог найти чудесную поляну, выйти на нее и подставить солнцу лицо.

Он не хотел обычной жизни, мечтал сбежать, вот Бог и услышал его молитвы, и наказал смертью сына.

Ему страшно находиться здесь, в этом доме, в этом «гробу». Бетси ни за что не уедет отсюда. Общего языка с близнецами Рон не находил. Мужчина всегда обязан, но почему? Ты жертвуешь своим счастьем в надежде, что это поможет сделать потомков счастливее. Но разве есть тому гарантии — если отец несчастен, зато детям когда-нибудь станет хорошо? Что за чушь! Со Спенсером это не сработало.

Вспомнились первые дни после смерти Спенсера. Он заходил в эту комнату не столько для того, чтоб собрать вещи сына. Он перебирал их. И это помогало. Рон не понимал почему. Он перекладывал вещи с места на место, словно стремясь лучше узнать, понять его, но разве теперь это имело значение? Как-то вошла Бетси и устроила скандал. И он перестал. И ни слова не сказал никому о том, что нашел. И хотя пытался сблизиться с Бетси через эти поиски, мольбы и уговоры, сблизиться с женщиной, в которую некогда влюбился, понимал: она от него ускользает. Возможно, уже давно ускользнула — он просто не заметил. Но то, что еще оставалось, было похоронено в этом чертовом ящике со Спенсером.

Хлопнула задняя дверь. Рон вздрогнул. Он не слышал, как подъехала машина. Бросился к лестнице и увидел Бетси. На ней не было лица.

— Что случилось?

— Спенсер покончил с собой, — сообщила она.

Рон стоял, не зная, что на это ответить.

— Я думала, за этим стоит что-то другое, — вздохнула она.

Он кивнул.

— Понимаю.

— Мы обречены задаваться одним вопросом: что должны были сделать, чтобы спасти его? Но возможно, не знаю, может, ровным счетом ничего. Возможно, упустили нечто, а может, оно, это нечто, не имело никакого значения. Мне ненавистно было думать об этом, не хотелось, чтобы мы посходили с ума. Но потом подумала: черт с ним, с этим чувством вины, безумием и прочее. Просто хочу вернуться в тот день, понимаешь? Просто получить еще один шанс. И мы могли бы изменить что-то, возможно, сущую мелочь: к примеру, выезжать со двора налево, а не описывать круг, или покрасить дом не голубой, а желтой краской, и тогда бы всего этого не случилось. Все было бы по-другому.

Он ждал продолжения. Но его не последовало, и он спросил:

— Так что все-таки произошло, Бетси?

— Я только что видела Адама.

— Где?

— На заднем дворе, в роще. Где они играли.

— Что он сказал?

Она рассказала ему о драке, о звонках, о том, как Адам во всем винит себя. Рон пытался осмыслить услышанное.

— Из-за девочки?

— Да.

Но Рон знал: все намного сложнее.

Бетси развернулась и зашагала вниз.

— Ты куда? — спросил он.

— Надо сказать Тиа.

Тиа с Майком решили разделить обязанности.

Мо ждал их дома. И они с Майком поехали в Бронкс, а Тиа уселась за компьютер. По пути Майк рассказал Мо о том, что произошло. Мо молча вел машину. И когда Майк закончил, Мо спросил:

— Помнишь то срочное сообщение? От СиДжей8115?

— А что?

Мо сосредоточенно смотрел на дорогу.

— Мо?

— Не знаю. Но вряд ли тут есть какой-то другой СиДжей под номером 8115.

— И что с того?

— Да то, что номера не случайны, — ответил Мо. — Они всегда что-то означают. Просто надо понять, что именно.

Майку следовало это помнить. Мо всегда был помешан на числах и цифрах. Взять хотя бы его билет на матч в Дартмуте — сплошь исписан какими-то арифметическими исчислениями на тему того, кто победит и с каким счетом.

— Ну и что бы это могло значить?

Мо покачал головой.

— Пока не знаю. Так что у нас дальше?

— Мне надо позвонить.

Майк набрал номер клуба «Ягуар». И удивился, когда на звонок ответила сама Розмари Макдевит.

— Это Майк Бай.

— Да, я так и поняла. Мы сегодня закрыты, но я ждала вашего звонка.

— Надо поговорить.

— Да уж, не мешало бы, — сказала Розмари. — Вы знаете, где меня найти. Приезжайте как можно быстрей.

Тиа проверила почту Адама, но не нашла ничего стоящего внимания. Его друзья, Кларк и Оливия, продолжали присылать сообщения, все более обеспокоенные, а вот от Ди-Джея Хаффа не было ничего. И Тиа это не нравилось.

Она встала, вышла на улицу. Проверила, на месте ли запасной ключ. Он лежал под камнем, где и следовало. Мо брал его совсем недавно и положил на место. Мо знал, где находится ключ от их дома, и, наверное, это автоматически делало его подозреваемым. Но у Тиа было свое мнение насчет Мо, хоть она его и недолюбливала. Он ни за что бы не навредил семье друга. Немного людей на свете, готовых заслонить друга от пули. Ради Тиа Мо делать бы этого не стал, но ради Майка, Адама и Джил был готов умереть.

Она все еще находилась на улице, когда в доме зазвонил телефон. Тиа бросилась в дом, схватила трубку после третьего звонка. Даже не посмотрела, кто звонит.

— Алло?

— Тиа? Это Гай Новак.

Голос какой-то странный, подавленный.

— Что случилось?

— Не беспокойтесь, с девочками все хорошо. Смотрели сегодня новости?

— Нет, а что?

Он тихо всхлипнул.

— Моя бывшая жена… ее убили. Только что опознал ее тело.

Тиа ожидала услышать что угодно, только не это.

— О Господи! Мне страшно жаль, Гай и…

— Просто не хочу, чтобы вы беспокоились о девочках. Бет за ними присматривает. Я звонил домой минуту назад. У них все хорошо.

— Но что произошло с Марианной? — спросила Тиа.

— Ее забили, до смерти.

— О нет…

Тиа виделась с Марианной всего несколько раз. Та сбежала от Новака примерно в то время, когда Джил и Ясмин пошли в школу. В городе живо и со смаком обсуждали эту скандальную историю — мать не вынесла трудностей материнства, бросила родное дитя на мужа, вела, по слухам, разгульную жизнь где-то в теплых краях, проявила полную безответственность. Большинство местных матерей говорили об этом с таким отвращением и злобой, что у Тиа закралось подозрение: может, они просто завидуют Марианне или восхищаются, что та нашла смелость порвать цепи, пусть и поступила при этом эгоистично.

— Убийцу поймали?

— Нет. До сегодняшнего дня они даже не знали, кто убит.

— Я страшно сочувствую вам, Гай.

— Я еду домой. Ясмин еще ничего не знает. Должен ей сказать.

— Да, конечно.

— Не думаю, что при этом должна присутствовать Джил.

— Определенно нет, — согласилась с ним Тиа. — Прямо сейчас поеду заберу ее. Чем еще мы можем вам помочь?

— Ничего, как-нибудь справлюсь. И еще, думаю, если бы Джил вернулась, только чуть позже. Знаю, что прошу слишком много, но рядом с Ясмин должен быть друг.

— Конечно, Гай. В любой момент, как только скажете.

— Спасибо вам, Тиа.

И он повесил трубку. Тиа сидела, потрясенная до глубины души. «Забили до смерти… Просто не укладывалось в голове. Нет, это уже слишком. Столько ужасных событий произошло за последние несколько дней! Все смешалось».

Контролировать себя Тиа уже не могла. Схватила ключи, потом на секунду задумалась: стоит ли звонить Майку. И решила, что не стоит. Пусть он сосредоточится на поисках Адама, не надо мешать.

Тиа вышла на улицу. Небо над головой отливало лазоревой голубизной. Посмотрела на дорогу, на опрятные тихие домики, выстроившиеся вдоль нее, на ухоженные газоны.

Грэхемы были на улице. Отец учил своего шестилетнего сынишку ездить на двухколесном велосипеде. Придерживал седло, а мальчик усердно жал на педали: один из знакомых ритуалов, знаков доверия — ты едешь и знаешь, что упасть не страшно, потому что находящийся сзади человек тут же подхватит тебя. Жена наблюдала за происходящим со двора. Стояла, заслонив ладонью глаза от солнца. Стояла и улыбалась.

Во двор своего дома въехал на «БМВ-550» Данте Лориман.

— Привет, Тиа.

— Привет, Данте.

— Как поживаешь?

— Хорошо. А ты?

— Отлично.

Оба, разумеется, лгали. Она снова осмотрела улицу. Дома так похожи друг на друга. И снова пришла мысль: неужели эти хрупкие конструкции способны защитить жизнь тех, кто живет в них, существ куда более хрупких? У Лориманов болен сын. Ее сын пропал и, возможно, вовлечен в нечто противозаконное.

Она уселась за руль, как вдруг зазвонил телефон. Взглянула на экранчик. Бетси Хилл. Может, лучше не отвечать? Они с Бетси такие разные, и цели у них разные, и она не собирается рассказывать ей о фарм-вечеринках или о подозрениях полиции. Во всяком случае, пока.

Телефон умолк, потом зазвонил снова.

Палец Тиа замер над кнопкой. Самое главное теперь — найти Адама. Остальное может подождать. Однако есть шанс, что Бетси удалось что-то узнать. И она надавила на кнопку.

— Алло?

— Я только что видела Адама, — сказала Бетси.

Карсон мучился от боли. Сломанный нос до сих пор давал о себе знать. Карсон смотрел, как Розмари Макдевит медленно опустила телефонную трубку.

В клубе «Ягуар» царила непривычная тишина. После той стычки с Байем и его коротко стриженным дружком Розмари закрыла заведение и отправила всех по домам. Они остались вдвоем.

Да, она шикарная дамочка, горячая штучка, но теперь выглядела поблекшей и даже как-то вся съежилась. Сидела, плотно обхватив плечи руками.

Карсон сидел напротив. Попробовал усмехнуться, но это отозвалось резкой болью в носу.

— Что, звонил старик Адама?

— Да.

— Надо избавиться от них обоих.

Она покачала головой.

— Что?

— От тебя требуется одно, — заметила Розмари. — Дать мне самой заняться этим делом.

— Неужели не понимаешь?..

Розмари промолчала.

— Люди, на которых мы работаем…

— Мы ни на кого не работаем, — отрезала она.

— Хорошо, как скажешь. Наши партнеры. Наши дистрибьюторы. Называй как угодно.

Она закрыла глаза.

— Они плохие, опасные люди.

— Никто ничего не докажет.

— Еще как докажет!

— Просто позволь мне заняться этим, о’кей?

— Он едет сюда?

— Да. Я с ним поговорю. Я знаю, что делаю. А ты должен уйти.

— Оставить тебя с ним наедине?

Розмари покачала головой.

— Не в том смысле.

— Тогда в каком?

— Я сама решу эту проблему. Постараюсь его урезонить. Просто позволь мне самой этим заняться.

Сидя в одиночестве на холме, Адам, казалось, до сих пор слышал голос Спенсера: «Мне так жаль…»

Адам закрыл глаза. Эти голосовые послания… Он сохранил их в телефоне, слушал каждый день, и всякий раз душа разрывалась от боли.

Эти слова посещали его каждую ночь, особенно последние. Голос Спенсера звучал все невнятнее, смерть надвигалась.

На холме возле средней школы Адам ждал Ди-Джея Хаффа. Отец Ди-Джея, капитан полиции, выросший в этом городе, говорил, что здесь ребята всегда напивались после занятий. Крутые парни всегда ошивались здесь. Другие же предпочитали сделать крюк в полмили, лучше бы обойти это место.

Он огляделся. Вдали виднелось футбольное поле. Адам играл здесь восьмилетним мальчишкой в детской команде, но так и не полюбил футбол. Ему нравился лед. Нравилось скольжение по холодному твердому льду. Нравилось надевать доспехи и шлем, занимать наиболее оптимальную позицию в воротах, чтобы не пропустить гол. На льду ты был человеком. Если сыграешь достойно, если доведешь мастерство до совершенства, твоя команда просто не может проиграть. Нешуточная ответственность, обычно дети не любят этого. Но Адаму нравилось.

«Нет, — думал Адам, — это ты должен простить меня».

Спенсер всегда был подвержен резким перепадам в настроении — то необыкновенно оживлен и весел, то вдруг без видимых причин впадал во мрак. Поговаривал, что хочет сбежать из дома, затеять какой-то свой бизнес, но чаще всего говорил о смерти, о том, чтобы покончить с болью. Подростки часто говорят о смерти. В прошлом году Адам даже хотел заключить со Спенсером пакт о суициде. Но для него все это было не больше, чем разговоры.

Помогло бы это тогда? Той ночью — да, наверное. Его друг прожил бы еще один день. А потом — еще один. А после… кто знает?

— Адам?

Он обернулся на голос. Ди-Джей Хафф.

— Ты в порядке? — спросил Хафф.

— Нет. Благодаря тебе.

— Откуда мне было знать, что такое случится? Просто заметил, как твой папаша преследует меня. Вот и позвонил Карсону.

— И убежал.

— Не знал, что они набросятся на него.

— А что, по-твоему, они должны были делать?

Ди-Джей пожал плечами. Только сейчас Адам заметил, как плохо он выглядит. Глаза красные. Лицо в поту. И дрожит.

— Ты что, наглотался дури? — спросил Адам.

— И что с того? Что-то я тебя не понимаю, старик. Зачем рассказал отцу?

— Ничего я не рассказывал.

На тот вечер Адам, казалось, спланировал все. Даже зашел в магазин, где продавались жучки и прочие прослушивающие устройства. Он думал, что ему нужен тонкий проводок с миниатюрным наушником, такие показывают по телевизору, но вместо этого ему всучили с виду обычную авторучку для прослушивания и записи разговоров, а также пряжку для ремня, в которой была спрятана миниатюрная видеокамера. Он все снимет и запишет, а потом отнесет в полицию — не в местное отделение, потому что там работает отец Ди-Джея, — и пусть они уже действуют сами. Это, конечно, риск, но другого выхода нет.

Он погибает. Идет на дно. Он понимает это и знает: если не спасет сам себя, закончит как Спенсер. Так что он все спланировал и был готов к тому вечеру.

А потом отец вдруг стал настойчиво звать его на игру с участием «Рейнджерс».

Он знал, что не может пойти. Нет, само дело можно, конечно, отсрочить ненадолго. Но если он не покажется сегодня вечером в клубе, Розмари, Карсон да и все остальные будут недоумевать. Они ведь считают, он у них уже на крючке. Они уже угрожали, шантажировали его. Поэтому он и убежал из дома и отправился в клуб «Ягуар».

А когда появился отец, весь план полетел к чертям.

Болела рана на руке, его полоснули ножом. Наверное, надо было пойти к хирургу и наложить швы. Может, там уже инфекция завелась? Хотя он как следует промыл ее. Тогда от боли едва не потерял сознание. А теперь вроде бы ничего. С обработкой раны можно и подождать.

— Карсон и другие ребята считают, ты нас подставляешь, — сказал Ди-Джей.

— Ничего подобного, — солгал Адам.

— Твой папаша и ко мне домой заходил.

— Когда?

— Не знаю. Вроде бы за час до того, как появился в Бронксе. Мой отец видел, как он сидел в машине на другой стороне улицы.

Не мешало бы это обдумать, но Адам решил, что времени нет.

— Мы должны положить этому конец, Ди-Джей.

— Послушай, я говорил со своим стариком. Он обещал все уладить. Он ведь коп. Ему и карты в руки.

— Спенсер мертв.

— Мы тут не при делах.

— Да, Ди-Джей, это верно.

— Спенсер пошел вразнос. Он сам это сделал.

— Это мы позволили ему умереть. — Адам взглянул на свою правую руку. Сжал ее в кулак. Этой рукой он последний раз коснулся Спенсера, лучшего своего друга. Прощальное прикосновение. — Я его ударил.

— Не переживай. Тебе почему-то хочется чувствовать себя виноватым. На здоровье. Но нас сюда не припутывай.

— Да дело не в чувстве вины. Они пытались убить отца. Черт, да они меня едва не прикончили!

Ди-Джей покачал головой.

— Ничего ты не понял, дружище.

— Чего не понял?

— Мы ввязались в эту историю, нам конец. Скорее всего закончим свои дни в тюряге. О колледжах можно забыть. А кому, как думаешь, Карсон и Розмари толкали эти таблетки, Армии спасения, что ли? В этом бизнесе работают люди из мафии, неужто не ясно? Карсон в штаны наложил от страха.

Адам промолчал.

— Мой старик говорит, мы просто должны молчать. И все будет нормально.

— Ты сам-то в это веришь?

— Да. Это я привел тебя туда, но больше у них на меня ничего нет. А вот бланки рецептов твоего папаши — это уже серьезно. Мы можем им сказать, что просто выходим из дела, и все.

— И они так просто нас отпустят?

— Отец может надавить. Он ведь обещал, что все будет в порядке. Но если дойдет до худшего, наймем адвоката и будем молчать.

Адам вопросительно взглянул на него.

— Это решение отразится на всех нас, — сказал Ди-Джей. — От него зависит не только твое будущее, мое тоже. И Кларка. И Оливии.

— Не собираюсь выслушивать все эти аргументы еще раз.

— Но это так, Адам. Может, они вовлечены не напрямую, как мы с тобой, но им тоже не поздоровится.

— Нет.

— Что нет?

Адам посмотрел на своего друга.

— Ты всю жизнь этим пользовался, Ди-Джей. Давно привык.

— О чем ты?

— Попадаешь в неприятности, а твой папаша тебя отмазывает.

— Да какого черта, как ты смеешь?

— Но ведь это правда, от нее никуда не деться.

— Спенсер покончил с собой. Убил себя сам. Мы тут не при делах.

Адам смотрел сквозь деревья на футбольное поле. На нем ни души, а вокруг еще толпятся люди. Потом он повернул голову влево. Пытался отыскать взглядом плоскую кровлю школы, то место, где нашли Спенсера, но его загораживала башня. Ди-Джей подошел, встал рядом с ним.

— Мой отец тоже там тусовался, — сказал он. — Еще старшеклассником. Был плохим парнем, представляешь? Курил, баловался травкой, пил пиво. И подраться тоже любил.

— Это ты к чему?

— Сейчас поймешь. В те дни ребята тоже совершали ошибки, и им сходило с рук. Люди отворачивались. Ты ребенок, тебе положено спускать пары. Когда отцу было столько же, сколько нам, он угнал машину. Попался, конечно, но они как-то сумели договориться. А теперь мой старик один из самых законопослушных граждан города. Но сегодня такое бы ему с рук не сошло. Просто смешно. Свистнешь какой-то девчонке в школе — можно угодить в тюрьму. Налетишь на кого-то в коридоре, и тебе припишут обвинение в насилии. Одна ошибка, и ты вылетаешь из жизни. Мой отец называет все это полным бредом. Как нам с тобой искать теперь свою дорогу в жизни?

— Это не дает нам пропуска.

— Но, Адам, еще пара лет, и мы в колледже. И будем вспоминать все это, как страшный сон. Мы же не преступники какие-то. Нельзя допускать, чтобы этот дурацкий случай разрушил нам жизнь.

— Зато разрушил жизнь Спенсера.

— Но не по нашей вине.

— А те ребята едва не убили моего отца. Он попал в больницу.

— Знаю. И еще понимаю, как бы чувствовал себя на твоем месте, если бы это был мой отец. Но необязательно сходить из-за этого с ума. Тебе надо успокоиться и все хорошенько обдумать. Я говорил с Карсоном. Он хочет, чтобы мы зашли и потолковали с ним.

Адам нахмурился.

— Как же, дожидайся.

— Нет, я серьезно.

— Да он просто псих, Ди-Джей, ты знаешь. Сам только что сказал: он считает, я хотел его подставить.

Адам хотел обдумать все это, но слишком устал. Не спал всю ночь. Рука жутко болела, он чувствовал, что вымотан до предела. Всю ночь провел в размышлениях, но ничего путного в голову так и не пришло.

Надо рассказать родителям правду.

Но он не мог. Он впутался в нехорошую историю, слишком часто находился под воздействием алкоголя и таблеток. В таком состоянии начинаешь думать, что единственные на свете люди, которые любят тебя безгранично, без всяких условий, любят таким, как есть, что бы ты ни натворил, являются твоими врагами.

Но ведь они шпионили за ним!

Теперь он это тоже понял. Они ему не доверяют. И это приводило его в ярость, хотя, если вдуматься, разве он заслужил их доверие?

Поэтому он вчера и запаниковал. Сбежал и прятался от них. Нет, ему нужно время подумать.

— Мне надо поговорить с родителями, — сказал он.

— Не слишком хорошая идея.

Адам взглянул на друга.

— Дай телефон.

Ди-Джей помотал головой. Адам шагнул к нему, сжал руку в кулак.

Глаза у Ди-Джея были на мокром месте. Он вскинул руку ладонью вверх, затем достал свой мобильник и протянул Адаму. Тот набрал домашний номер. Никто не подходил. Попробовал позвонить маме. Та же история.

— Адам?..

Он размышлял, кому еще позвонить. Ну, конечно, как же он сразу не догадался! Он уже звонил ей однажды, сбежав из дома, просто дать знать, что с ним все в порядке и чтобы не смела ничего говорить родителям. Даже заставил ее поклясться.

И он набрал номер Джил.

— Алло?

— Это я.

— Адам? Пожалуйста, позвони домой. Я так волнуюсь.

— Ты знаешь, где мама и папа?

— Мама едет ко мне, забрать от Ясмин. А папа поехал искать тебя.

— Ты знаешь, куда он поехал?

— Кажется, в Бронкс, куда-то туда. Слышала, как мама что-то об этом говорила. О каком-то клубе «Ягуар».

Адам закрыл глаза: «Черт! Они все знают».

— Слушай, мне пора.

— Куда ты собрался?

— Все будет в порядке. Ты не волнуйся. Когда увидишь маму, скажи, что я звонил. Скажи, что со мной все нормально, я скоро буду дома. Скажи, пусть обязательно позвонит отцу и передаст, что ехать в клуб «Ягуар» не надо. Пусть возвращается домой, о’кей?

— Адам?

— Просто передай ей, ладно?

— Я так боюсь…

— Тебе нечего бояться, Джил. Главное, передай все родителям. Скоро увидимся.

И он отключился. Потом взглянул на Ди-Джея.

— Ты на машине?

— Да.

— Нам надо спешить.

Нэш увидел, как к дому подъехал полицейский автомобиль. Из него вышел Гай Новак. Коп в штатском тоже начал вылезать из машины, но Новак взмахом руки его остановил. Потом подошел, пожал копу руку и медленно, спотыкаясь, побрел к входной двери.

Нэш почувствовал, как в кармане завибрировал мобильник. Он даже не удосужился посмотреть, кто звонит. И без того ясно: опять Джо Льюистон. Полное отчаяния первое сообщение родственника он выслушал на автоответчике несколько минут назад:

«О Господи, Нэш, что происходит? Я этого не хочу. Пожалуйста, больше никому не причиняй вреда, ладно? Просто… Просто я подумал, ты поговоришь с ней или заберешь видео, что-то в этом роде. И если знаешь что-то о той, другой женщине, пожалуйста, очень прошу, не причиняй ей вреда. О Господи, Боже ты мой…»

Вот в таком духе.

Гай Новак вошел в свой дом. Нэш приблизился. Минуты через три входная дверь вновь отворилась. Из нее вышла женщина. Подружка Гая Новака. Гай вышел, поцеловал ее в щеку. Потом затворил за ней дверь. Дамочка затрусила по дорожке к калитке. Потом вдруг остановилась, обернулась, покачала головой. Наверное, плакала, но оттуда, где стоял Нэш, видно не было.

И через полминуты она тоже скрылась из виду.

Времени было в обрез. На чем-то он все же прокололся. Полицейские вычислили, кто такая Марианна. Об этом даже передавали в новостях. И муженька ее наверняка допрашивала полиция. Люди почему-то склонны думать, что все полицейские поголовно дураки. Но это далеко не так. К тому же у них все преимущества, вся эта техника, новейшие разработки. Нэш относился к ним с уважением, понимал, что копов недооценивать нельзя. Одна из причин, по которой он так тщательно пытался скрыть личность Марианны.

Чувство самосохранения подсказывало ему — надо бежать, спрятаться, затаиться, возможно, даже покинуть страну.

«Не пойдет. Я должен, обязан помочь Джо Льюистону, поскольку тот не сумеет защититься сам. Ничего, позвоню ему позже, предупрежу, пусть сидит тихо, как мышка. А может, Джо и без меня догадается? Да, он сильно струхнул. Но ведь потом встретился со мной, попросил о помощи. Может, Джо немного успокоился и не будет делать резких движений?..»

Жажда решительных действий разгорелась в нем с новой силой. Нэшу нравилось называть это чувство безумством. Он знал: в доме должны быть дети. Вредить им нет никакого интереса — или это самообман? Порой не разберешь. Людям свойственно заблуждаться, и в этом случае Нэшу было сложно не переусердствовать.

Но с чисто практической точки зрения ждать времени нет. Он должен действовать прямо сейчас. А это означало — с учетом безумства или без него, — что возможен побочный эффект, и дети тоже могут пострадать.

В кармане у него лежал нож. Нэш достал его, сжал в руке.

Потом двинулся к задней двери в дом Новака и занялся замком.