Мертвечина

29

— Неужели сейчас уже половина одиннадцатого? — спросила я Майка и Мерсера, когда они проводили меня из госпиталя домой. — Приготовьте что-нибудь выпить, пока я проверю сообщения.

Пока они были на кухне, я зашла в спальню, переоделась в джинсы и посмотрела автоответчик. Пришло несколько личных звонков, в том числе от Джейка, и довольно холодное послание от Питера Робелона. «Алекс, это Питер. Мне только что звонили из Нью-Йоркского госпиталя. Сегодня вечером кто-то напал на Эндрю Триппинга. Врачи собираются его подлечить и отпустить, но я не думаю, что он сможет прийти завтра в суд. Я хочу попросить об отсрочке. И еще одна просьба, Алекс, держите своих псов подальше от Эндрю, ладно? Это не имеет никакого отношения к вашему делу».

Когда я вернулась в гостиную, ребята уже расположились там с выпивкой и смотрели по телевизору игру «Янки», которая задержалась из-за дождя и дошла только до пятой подачи. Увидев, что мои друзья с головой ушли в бейсбольный матч, я села в сторонке на диван и принялась за виски.

К полуночи я выпроводила обоих из квартиры и договорилась с Мерсером, что утром он подбросит меня до работы и мы вместе отправимся в суд.

Ровно в половине десятого мы предстали перед судьей Моффетом. Адвокаты из приюта и Службы опеки и попечительства пришли раньше нас, зато все остальные опоздали. Мне не слишком понравились закулисные переговоры моего оппонента с Моффетом, поэтому я решила ничего не говорить судье о вчерашнем посещении госпиталя ex parte.[22]

Минут через пятнадцать секретарь открыл дверь, и в зал вошел Питер Робелон. Он катил перед собой кресло, в котором сидел Эндрю Триппинг. В двух шагах за ними следовал Грэм Хойт, нагруженный документами Робелона.

Я посмотрела на Мерсера и стала ждать, когда секретарь объявит о начале заседания.

— Что такое, мистер Робелон? Небольшая авария?

— Увы, не совсем так, Ваша Честь. Дело намного серьезней. Прошлой ночью на моего клиента напали и ударили ножом в спину — ужасное и бессмысленное преступление.

— Вам что-нибудь об этом известно, Александра? — спросил судья.

— Думаю, на самом деле все не так серьезно, как кажется, Ваша Честь.

— Теперь мисс Купер стала еще и доктором, — заметил Робелон. — Мистера Триппинга выписали из больницы в два часа утра. У него сильные боли, и он должен строго придерживаться графика лечения, предписанного врачами. Ему даже нельзя подниматься с кресла.

— Это просто смешно, судья. У него всего лишь несколько легких порезов в верхней части спины. Я в курсе дела. Если вы просто прикажете ему встать, он отлично с этим справится и сделает заявление, о котором мы говорили с адвокатом.

Моффет указал на меня своим молоточком.

— В последний раз мне влепили за это выговор из Апелляционного суда.

Я наступила ему на больную мозоль. Несколько лет назад копы заморочили голову моему неопытному коллеге, и инцидент попал в заголовки бульварной прессы. Ответчик был отпетым уголовником и к тому же ловким симулянтом, часто прикидывался больным, чтобы отвертеться от суда. Когда ему предъявили обвинение в убийстве, полицейский заверил помощника окружного прокурора, что, несмотря на все протесты преступника, тот вполне может встать с кресла-каталки и отвечать перед законом.

Никто не знал, что накануне брат ответчика сломал ему клюшкой для гольфа коленную чашечку. Обвинитель передал слова полицейского Моффету, и тот потребовал от подсудимого подняться с места, пригрозив в случае неповиновения привлечь его к ответственности за неуважение к суду. После пятого или шестого окрика парень встал и рухнул на пол, а Общество юридической помощи подало на Моффета жалобу, в результате которой он едва не лишился судейской лицензии.

— Ваша Честь, мы действительно достигли определенного прогресса, я не собираюсь это отрицать. Мы договорились с мисс Купер. Мой клиент уполномочил меня принять ее предложение и признать свою вину в совершении мисдиминора. Этим утром мы собирались сделать соответствующее заявление, но физическое состояние мистера Триппинга… и нанесенные ему раны…

— Ваша Честь, это смешно. Да, мы говорили о признании вины. И внезапное появление этих порезов на спине обвиняемого я считаю не чем иным, как проявлением общей стратегии мистера Робелона. Хотя мы и договорились быстро завершить дело, он пытался выиграть время для своего клиента и дать ему небольшую передышку. Я не согласилась, и теперь, очевидно, они решили симулировать нападение на мистера Триппинга, чтобы оттянуть его возвращение в тюрьму.

— Но зачем ему нужна эта отсрочка, Александра? После признания своей вины он и так получит пару недель, чтобы уладить свои дела. Из-за чего весь сыр-бор?

— Я не знаю, чего он этим добивается. Может, ему просто не хочется признавать свое поражение. Или он собирается сбежать. Или…

Робелон не дал мне договорить.

— Перестаньте выдумывать, мисс Купер. Вы используете свои нелепые фантазии, чтобы настроить суд против моего клиента.

— Взгляните на него, — заметил Моффет, указав на Триппинга. Тот сидел, обмякнув в своем кресле и свесив руки к полу. — Он даже выпрямиться как следует не может. Мистер Триппинг, вам дали какое-то лекарство?

Триппинг поднял на судью мутный взгляд. Он ничего не ответил.

Моффет попробовал еще раз.

— Мистер Триппинг, вы меня слышите?

— Простите, судья. У меня ужасная боль и…

Робелон его перебил.

— Мне бы очень не хотелось, Ваша Честь, чтобы подзащитный выступал перед судом. Накануне ему дали морфидекс. Это лекарство, производное от морфия. Очевидно, — он взглянул на меня с кислой усмешкой, — кто-то все-таки поверил, что ему больно.

— Ладно, я принял решение. Вы проиграли, мисс Купер. Я не могу принять заявление от человека, накачанного наркотиками.

— Вы делаете это каждый день, Ваша Честь. Только наркотики другие.

— Этот мальчик, Даллас…

— Даллес, — поправила я.

— Даллес или Даллас, неважно, с ним все в порядке?

— Да, у него все хорошо, — ответил Робелон.

Ириззари, Таггарт и Хойт дружно закивали, словно китайские болванчики.

— Давайте отложим дело до начала октября. Сегодня я постараюсь поговорить с обвиняемым, а потом он просто сделает краткое заявление о признании вины. Это сэкономит нам много времени.

Возражать было бесполезно, но я решила сообщить суду еще один факт.

— Ваша Честь, вам известно, что этот так называемый инцидент случился всего в двух кварталах от моего дома?

— Вы слишком торопитесь, Алекс, — спокойно заметил Робелон, снова поднимаясь с места и обращаясь к судье. — Ваша Честь, нападение также произошло в одном квартале от музея Фрика, недалеко от посольства Украины и совсем рядом с полицейским участком 19-го округа. К счастью, никто из тамошних обитателей не стал поднимать из-за этого крик. В нашем городе нет комендантского часа, верно? Мистер Триппинг вполне мог прогуляться по Верхнему Ист-Сайду.

— Ваша Честь, он сказал полиции, что шел ко мне. Вы знаете, я не паникерша, но меня беспокоит мысль, что обвиняемый счел себя вправе явиться ко мне лично.

— Это правда, сэр? Вы не могли дождаться утра, чтобы увидеться с мисс Купер?

Робелон склонился над Триппингом и сжал ему руку, призывая молчать. Потом он выпрямился.

— Мой клиент говорит, что это полная чушь. Ничего подобного.

— Второго октября, ровно в половине десятого. Мы примем ваше заявление и в тот же день отправим вас в тюрьму. Не забудьте зубную пасту и пижаму, мистер Триппинг. В следующий раз я не приму оправданий. — Моффет повернулся ко мне. — Хотите получить охранный ордер, мисс Купер?

Очень поможет мне эта бумажка, если Триппинг действительно слетит с катушек.

— Я удовольствуюсь предупреждением. Обвиняемый должен знать, что может общаться со мной только в зале суда или через адвоката.

— Еще один вопрос, если позволите, — сказал Робелон. — Я получил от мисс Купер согласие на встречу мистера Триппинга с сыном. Все доктора считают, что это наилучший способ подготовить мальчика к предстоящей разлуке.

— Ладно. — Я сложила оружие. — Если встреча будет проходить под наблюдением и прервется при первой же попытке подсудимого надавить на ребенка.

— А в заключение, — добавил Моффет, — я сниму с вашего клиента обвинение в изнасиловании, верно, мистер Робелон?

— Именно так, Ваша Честь.

Я вышла из зала под торжествующий грохот скамей на стороне защиты.

— Куда делся Мерсер? — спросила я Лору.

— Он просил передать, что детектив Свисток — я правильно поняла его фамилию? — попросил его приехать в 1-й участок по поводу убийства Воллис. Обычная процедура. Они хотят расспросить его о вашем процессе. Он сказал, что назначил для вас встречу на Федерал-Плаза, дом 26 и придет туда.

Детективы, расследовавшие дело Воллис, явно не хотели разговаривать со мной.

Я разобрала почту, скопившуюся на столе, ответила на несколько телефонных звонков и достала из стола заметки по процессу Триппинга, чтобы на досуге составить заключительный отчет. Заодно я попросила своих помощников аккуратно оформить все бумаги. Эксцентричные заключенные вроде Триппинга нередко снова попадали в суд, и я старалась хранить все документы с изложением предыдущих дел.

Складывая папки в портфель, я наткнулась на спортивную куртку Даллеса с эмблемой «Янки». Это было последнее доброе дело, совершенное Пэйдж Воллис незадолго до смерти, и раньше я собиралась передать ветровку мальчику, чтобы растопить лед на нашей первой встрече. Я убрала куртку в портфель, решив отдать ее Робелону или Хойту, раз в беседе с Даллесом больше нет необходимости.

— Лора, после этой встречи я поеду прямо в аэропорт. Если кто-то будет меня искать, я несколько дней буду на Виньярд. Хочу немного проветриться. По всем вопросам обращайся к Саре, — сказала я, закрыв кабинет.

Конференц-центр Джейкоба Джевитса находился всего в двух кварталах к югу, посреди Фоли-сквер. В этом современном небоскребе из гранита и бетона размещались правительственные агентства, и я нередко ходила сюда на всякого рода совещания по вопросам совместной работы прокуратуры и ФБР.

С безопасностью на Федерал-Плаза всегда было строго. Я приготовила пропуск и встала в очередь для правительственных служащих. Пока мой портфель и сотовый проверяли металлоискателем, я смотрела по сторонам и вдруг заметила в вестибюле знакомое лицо. Это был человек, которого Пэйдж Воллис знала под именем Гарри Стрэйта.

Схватив свои вещи, я устремилась за ним по кафельному полу, скользкому от мокрой обуви многочисленных посетителей. Мой путь пересекали десятки людей, которые пришли сюда на работу или деловую встречу, спешили перекусить или исполнить поручения.

Пока Стрэйт находился в поле моего зрения, я старалась не торопиться. В здании полно вооруженной охраны, и если я буду слишком дергаться, они наверняка остановят меня и постараются выяснить, что происходит.

Стрэйт был один и шел к выходу на Дуэйн-стрит — небольшую улицу с односторонним движением, которая ответвлялась от Бродвея и сливалась с Фоли-сквер возле здания федерального суда. Он вышел из дверей, постоял на лестнице, огляделся и спустился на тротуар.

Эта задержка позволила мне приблизиться футов на двадцать. Я выискивала в толпе кого-нибудь из знакомых, рассчитывая на помощь в преследовании. Мне уже давно пора было на встречу, и я надеялась, что Майк с Мерсером тоже опоздают.

У двери стоял охранник в штатском, и я показала ему свое удостоверение.

— Вы на дежурстве?

— Да, мэм.

— Мне нужно догнать шефа. — Я протянула ему портфель. — Можете пока подержать это у себя?

Охранник немного растерялся, но потом увидел у застежки логотип с надписью: «Окружная прокуратура, отдел убийств».

Он взял у меня портфель и крикнул вдогонку:

— Я сменяюсь в два часа.

Подняв на ходу большой палец, я поспешила к выходу. Стрэйт удалялся на запад, и я бросилась за ним.

Когда между нами оставалось пять футов, я назвала его имя.

— Гарри?

Он никак не отреагировал на этот провокационный оклик.

— Гарри Стрэйт, — позвала я громче.

Мужчина, не останавливаясь, оглянулся через плечо и посмотрел прямо на меня. Он ничего не ответил, но резко свернул в сторону Африканского кладбища и ускорил шаг. Машины остановились на красный свет, и я бросилась между ними, стараясь не упускать из виду Стрэйта.

Он перешел на бег, и я кинулась следом, обнаружив, что расстояние между нами увеличивается. Он расталкивал на ходу людей, но исчезал раньше, чем они успевали возмутиться. Вместо него все шишки валились на меня. «Эй, дамочка, полегче!», «Куда вы так несетесь, черт возьми?»

На Бродвее он успел перебежать дорогу на зеленый свет. Когда я выскочила на проезжую часть, зажегся красный, и машины яростно засигналили. Тогда я сломя голову помчалась к очереди перед «Макдоналдсом». Я была уверена, что увижу Стрэйта на углу Черч-стрит.

Еще один резкий поворот, и мы оказались в переулке между Дуэйн-стрит и Тимбл-плейс. Мне не хватало воздуха, и я понимала, что безнадежно отстаю. В школе я плавала на длинные дистанции, но спринтер из меня всегда был никудышный, так что вряд ли я могла его догнать.

Свернув с Тимбл на Томас-стрит, я перевела дух. С парковки отъехал черный седан и остановился под углом к тротуару. Я сделала глубокий вдох и бросилась к машине, увидев, как Стрэйт — или как его там звали — схватился за ручку дверцы.

— Открой, черт возьми! — крикнул он водителю.

Когда я подбежала, мужчина обернулся ко мне и выхватил пистолет.

— Назад! — заорал он.

Он нырнул на переднее сиденье, и машина рванула к Бродвею. Я могла поклясться, что за рулем сидел Питер Робелон.