Месть Орла

8

- Быстрее... они приближаются... они уже ближе.

Четверо оставшихся членов их группы еле бежали,шатаясь от усталости, по гравийной дорожке к руинам форта Ворота, лай гончих Лисиц, казалось, преследовал их по пятам, пока они двигались сквозь редеющий туман к иллюзорной безопасности сгоревшего таможенного поста. Арминий оглянулся через плечо, прежде чем ответить на слова задыхающегося Марка, его собственный голос был надрывным от напряжения.

- Если они... настигнут нас... вы вдвоем... продолжайте бежать. Мы с Луго… сможем справиться… с… несколькими собаками.

Лай гончих внезапно сменился на прежний вой и хор возбужденных визгов, и убегавшие переглянулись, понимая, что сейчас должно произойти. Луго все еще легко бежал, и за два своих медленных, скачкообразных шага пробегал то же расстояние, что и трое других мужчин за три шага, и его голос был спокойным, когда он заговорил, снимая тяжелый боевой молот с плеча и поворачиваясь лицом назад к преследователям.

- Вениконы послали собак, чтобы остановить нас. Теперь нам предстоит сражаться.

Германец повернулся, чтобы присоединиться к нему, а Арабус стянул с плеча лук и отступил с тропы, чтобы точнее прицелиться мимо двоих солдат. Остановившись, чтобы обернуть плащ вокруг руки с луком, он воткнул несколько стрел в землю у своих ног, прежде чем вставить одну из них в тетиву, и, опустив оружие, стал ждать. Марк сбросил плащ вора и вытащил свою длинную спату, приложив большой палец к гравюре Митры и пробормотав быструю молитву Светоносному.

- Я думал… мы договорились…

Римлянин, не взирая на протест Арминия, быстро покачал головой, и занял свое место рядом с двумя мужчинами на другой стороне тропы от следопыта, пытаясь восстановить дыхание.

- Нам не о чем договариваться.., я не согласен... Если предстоит борьба... тогда мое место здесь.., а не бежать прятаться... когда наши жизни находятся под угрозой.

Они ждали, молча, глядя на дорогу, где безумный лай собак становился все громче, единственным звуком был тихий скрип, когда Арабус вытащил стрелу, которую он наставил на тетиву мгновение назад, согнув лук и удерживая стрелу от полета. В суматохе первые полдюжины собак бросились к ним из тумана волнистым клубком из шерсти и плоти, и следопыт выпустил стрелу в надвигающуюся стаю, и потянулся за другой, в то время как первая попала в цель с пронзительным ударом и визгом боли той из собак, которая была поражена. Он выпустил вторую стрелу после первой с тем же результатом, но отбросил лук и вырвал свой длинный охотничий нож из ножен, вместо того чтобы сделать третий выстрел, когда оставшиеся четыре собаки прыгнули на ожидающие их мечи.

Арминий сделал шаг влево и нанес горизонтальный удар мечом, наклонившись навстречу броску, когда ведущая за собой собака прыгнула на него. Железное лезвие отрубило передние ноги зверя чуть ниже груди и отбросило его, корчащегося и кричащего в агонии, к его ногам. Другая пара гончих прыгнула на Луго, который оглушил первую ударом тяжелой железной головы своего молота, а затем развернулся, чтобы встретить другую толстой, закованной в металл рукояткой на которой она была установлена, разбив морду прыгнувшей на него гончей, у которой тут же треснули кости. Последняя из собак бросилась на Арабуса, но следопыт уже стоял наготове со своим длинным охотничьим ножом и вытянул вперед руку, обмотанную плащом. Схватив могучими челюстями выставленную конечность, зверь попытался повалить намеченную жертву на землю, но тунгр оказался быстрее и решающим ударом, вонзил длинное лезвие ножа под челюсть собаки, перерезав ей горло легким движением своего запястья, прежде чем стряхнуть извивающееся животное с руки и прикончить его еще одним быстрым ударом своего оружия. Вложив нож в ножны, он вставил пару стрел в тетиву лука и, повернув оружие из вертикального положения в горизонтальное, прицелил его на тропинку, кивнув Марку, который, подняв бровь, наблюдал, как он только что зарезал собаку.

- В лесах Ардуэнна водятся стаи диких собак, центурион. Годы охоты научили меня, что приманка в виде мягкой руки - лучший способ подвести животное достаточно близко, чтобы мой нож мог лишить его жизни. Собаки клюют на это, если животное не слишком старое.

Глядя на своих товарищей по обе стороны, Марк отступил на три длинных шага назад, измеряя расстояние между собой и другими людьми, затем, кивнув головы, поднял ажурный клинок длинной спаты и повернул его вправо, готовясь к первому удару. Пока он готовился к бою, из тумана вырвалась еще одна волна гончих, более медленных и тяжелых животных, которые отстали от своих более быстрых собратьев по стае, и среди них он заметил массивного зверя, который, как понял Марк, в глубине души, должно быть, и был тем самым Монстром. Когда они бесстрашно бросились на ожидающих их людей, Арабус выпустил свои стрелы: одна попала точно в ведущую собаку и повалила животное в воющей агонии, в то время как другая пролетела над приближающейся стаей и потерялась в тумане. Оставшиеся звери бросились в атаку, несмотря на жалобный визг безногого пса, все еще корчившегося у ног Арминия, их численность была настолько велика, что ожидавшие их люди подсознательно придвинулись поближе друг к другу.

С коллективным рычанием стая бросилась на них единым зверем, собаки, не обращая внимания на оголенные лезвия мечей, все равно кидались на людей, как их и учили. Арминию удалось трубить голову первой из, напавших на него своим мечом, прежде чем две другие сбили его с ног: одна из них бросилась на него, чтобы схватить челюстями его лодыжку, в то время как другая прыгнула на его руку с мечом, поймав его запястье челюстями и повалив на землю. Германец с криком боли потянулся за кинжалом, когда собака, терзавшая его ноги, глубоко вонзила зубы в его икры, но третье животное со скрежещущим рычанием вцепилось ему в руку, сведя его попытку вытащить оружие до бессильного барахтанья. Луго разбил череп своей первой жертве сокрушительным взмахом тяжелого клюва молота, но когда он поднял свое огромное оружие, чтобы нанести еще один удар, пара собак прыгнула на него, и грозный Монстр ударил массивного британца в грудь так сильно, что он кпал на спину и растянулся на земле ударившись головой о гравийную поверхность дорожки.

Пока Марк смотрел, свирепая собака прыгнула вперед на тело своей жертвы, подняв голову и через мгновение широко раскрыла пасть, как будто обдумывая, куда лучше всего следует нанести укус, уязвимому горлу Луго, чтобы быстрее с ним покончить. Когда голова собаки рванулась вперед, чтобы нанести удар, и прежде чем римлянин успел защитить своего друга, лопатообразная рука британца сомкнулась вокруг корня пениса животного и его свисающих яичек, его лицо исказилось, когда он сжал пальцы в кулак и рванул рукой вниз по телу, оттягивая зверя от своего лица. Взревев, как раненый в живот варвар, животное хваталось за пустой воздух, когда ее голову оттащили от шеи британца, и Марк шагнул вперед со своей спатой только для того, чтобы с изумлением увидеть, как собака напрягла мышцы, а затем бросила вызов британцу. снова прыгнув вперед, с широко раскрытыми челюстями, готовыми вцепиться в голову распростертого гиганта. Отвернувшись от стремительной атаки, Луго взревел от боли, когда зверь оторвал кусок его правого уха, мышцы его правой руки сжались в узел, когда он оторвал собаке яйца и с мучительным воплем сильно поднапрягся руками, чтобы сложить животное вдвое…

Марк снова поднял меч, готовясь вонзить лезвие в собаке горло, но прежде чем он успел занести спату, зверь развернулся на груди Луго и вырвался, скуля от разрушительной боли, которую она причиняла ему, и без оглядки запрыгал в туман. Отбежав от мускулистого британца, центурион принялся бить своей спатой по спинам собак, терзавших Арминия, нанося им быстрые смертельные удары и отталкивая ногами их окровавленные трупы от своего друга. Германец поднялся на ноги с ошалевшими глазами, поднял меч, который выронил во время атаки собак, и уставился на Марка, пока римлянин вытирал и вкладывал в ножны свое оружие.

— Как только я расплачиваюсь с тобой за предыдущий кровный долг, так ты подсовываешь мне новый! - Он посмотрел на Луго, когда британец поднимал свой молот, и кровь стекала по его лицу. - И что, химеры тебя побери, с тобой случилось?

Луго приложил руку к окровавленному и изувеченному уху, смачно выразившись, когда его пальцы обнаружили степень повреждения: верхняя треть его уха была разорвана.

- Это Монстр.., меня так…

Германец сухо рассмеялся.

- Похоже, он выиграл этот раунд.

Марк подобрал плащ и повернулся в сторону разрушенного форта.

- Нам нужно уходить, прежде чем Лисицы придут и застанут нас здесь, на открытом месте.

Они снова побежали, Арминий хромал на лодыжку, которая была сильно покусана во время нападения, слыша позади себя голоса преследовавших их Лисиц, когда охотницы вениконов безуспешно выкрикивали имена своих собак. Они прошли менее пятисот шагов, когда сквозь туман раздался пронзительный вопль, женского голоса, как от ужасных страданий. Арминий ускорил шаг, морщась от боли в ноге и ругаясь еле слышным голосом, несмотря на то, что всякая возможность скрыть их местонахождение теперь уже давно исчезла.

- Бежим быстрее!

Руины форта Ворот вырисовывались из тумана, и четверо мужчин перешли от изнуренной пробежки к пешему шагу, оглядываясь по сторонам, на почерневшие бревна здания и разбитые ворота. Марк на мгновение огляделся вокруг, взглянув назад на тропу, которая исчезала в тумане, где звуки преследователей теперь были настолько громкими, что они могли находиться от измученных беглецов не более чем на несколько метров.

- Они узнают, что мы укрылись здесь, увидев здесь наши окровавленные следы, и поймут, что дальше нам бежать не куда. Конечно, они могут зажечь факелы и предпринять атаку, но на мили вокруг нет ничего, что могло бы гореть, а эти женщины — охотницы, а не воины. Если бы я был ублюдком, ведущим их, я бы отправил их в форт стаей, чтобы они, молча, выслеживали нас. Один на один мы с ними еще справились бы, но если они окружат нас всей толпой…

Арминий кивнул и направился к форту.

- Итак, мы разделяемся и занимаем по зданию каждый. Таким образом, мы и их разделим.

Остальные последовали за ними, оглядываясь по сторонам, пока они проходили через открытые ворота. Все постройки форта были сожжены, но их каменные корпуса еще стояли, заляпанные пометом птиц, гнездившихся в менее доступных местах развалин, и через мгновение германец кивнул своим товарищам и ушел в тень, чтобы постоять. у входа в здание бывшей лечебницы с обнаженным мечом. Арабус вытащил из колчана пригоршню стрел и побежал по главной дороге форта, пока не скрылся из виду во мраке дальней стены. Луго пожал плечами и исчез в пространстве между парой бараков, оставив Марка стоять одного на дороге. После секундного раздумья он повернулся и бесшумно побрел обратно к воротам, опустившись на четвереньки, прежде чем выглянуть из-за гниющих, почерневших бревен. Сначала он ничего не увидел, кроме окутанного туманом пейзажа, но когда он увидел, как из кружащейся завесы капель материализовалась неясная фигура высокого мужчина с капюшоном на голове и с длинным посохом в одной руке, его лицо было украшено. давно зажившей, но явно тяжелой раной. Он остановился и пристально посмотрел на ворота, махнув рукой вперед и указав на форт.

Из серого тумана позади него появилась еще одна фигура и встала рядом с ним, ее силуэт принял форму тела, когда она вышла из тумана, и на глазах Марка ее окружили еще около двадцати женщин-охотниц, вооруженных мечами и копьями, у некоторых были луки. Вожак охотниц снова сказал, и лучницы, быстро отбежав от него влево, заняли позицию лицом к воротам форта и привычными движениями натянули луки, заправив в них стрелы. Рискуя, что кто-то из них его заметит, Марк не сводил глаз с оставшихся охотниц, наблюдая, как их хозяин повернулся к ним, грубой что-то скомандовав. Женщины обнажили клинки, какое-то время постояли неподвижно, а затем медленно двинулись вперед с первой женщиной во главе, ее сильно растатуированное лицо было расплывчатым в бледно-сером свете.

- Ты понимаешь, что в эту историю никто никогда не поверит?

Юлий поднял голову и посмотрел на Дубна, кривая улыбка перекосила его усталое лицо.

- Согласен. А ты понимаешь, что я всегда буду помнить о ней? Мне достаточно того, что нам удалось вылезти из ловушки, которую расставили нам эти варварские ублюдки, потеряв так мало людей. И этот огонь рассеял вениконов по всему лесу, а это значит, что на данный момент мы в относительной безопасности от преследования. Жаль, что Сил со своими ребятами застряли на той стороне. Шансы, что мы когда-нибудь увидим их снова, не так уж велики.

Его друг с сожалением кивнул.

- Я буду скучать по нему, если ему не удастся пробиться мимо них. Нет ничего лучше, чем иметь свою собственную кавалерию в когорте. - Он вытянул спину, глядя на строй усталых солдат когорты, которые сидели и лежали на восточной окраине леса. - Итак, что ты собираешься делать с Десятой?

Примипил пожало плечами.

- Им нужен новый центурион, это точно. Их оптион, конечно, конечно неплохо выполняет свои обязанности но он не офицер. И с солдатами сложно будет справиться.., ведь десять лет под руководством Тита заставляют их считать, что они на голову выше остальных центурий когорты. Ты уверен, что сможешь их обуздать?

Дубн болезненно приподнял бровь.

- И это ты говоришь мне, Юлий! Неужели ты забыл то время, когда я был твоим оптионом?

Его друг кивнул, вспоминая ежедневную муштру, когда мускулистый солдат принял должность его заместителя за несколько месяцев до своего повышения до центуриона.

- Я не сомневаюсь в твоей способности взять центурию за яйца и заставить их делать все, что ты им скажете, но в Десятой нет ни одного человека, который был бы ниже тебя хотя бы на полголовы. Если ты попытаешься заставить их повиноваться, они, скорее всего, сами обломают тебя, и ты будешь выглядеть гораздо менее уверенным, чем сейчас, и поскольку это мало о чем говорит, меня больше беспокоит дисциплина в центурии, чем какие-либо дрязги, которые тебе придется выдерживать.

Дубн пожал плечами, поиграв своим мускулистыми бицепсами и снова повернулся, чтобы посмотреть на колонну когорты.

- Я бы сказал, что мы не можем позволить себе роскошь разговоров. Этим людям нужен кто-то, кто сможет взять их за яйца прямо сейчас, прежде чем у них появится время поразмышлять о смерти Тита. И повторяю, это должно произойти сейчас, иначе они привыкнут к тому, что такие смерти легко сходят с рук, и с этой проблемой будет труднее справиться, когда мы снова столкнемся с ней. И кроме того, что, если нам еще раз придется вступить в сражение?

Юлий вздохнул, подняв руки вверх в жесте капитуляции.

- Согласен. Только не говори, что я тебя не предупреждал.

Здоровяк кивнул, отвернулся и зашагал вниз по колонне, пока не достиг своей центурии, позвав к себе оптиона. Легионер вытянулся по стойке смирно и ждал приказов, его глаза расширились, когда он услышал, что сказал его новый центурион.

- Что ж, Хабит, это твой счастливый день. Я возьму на себя управление Десятой, теперь, когда Медведь ушел на охоту вместе с Коцидисом. Ты будешь командовать этой центурией, пока все не закончится, так что тебе лучше ужиться с ними как можно лучше, чтобы я мог порекомендовать тебя нацепить гребень на твой шлем и красивую твердую лозу, для наказания своих людей. Если ты облажаешься, тебе придется подчиняться приказам одного из твоих товарищей, и я могу тебя заверить, что это будет, не так уж и смешно, как бы эта компания ни смеялась над тобой за твоей спиной. И не позволяй им, чтобы им сходила с рук вся эта чушь, Хабит. - Он широко ухмыльнулся зияющему оптиону и хлопнул его по плечу. – Теперь пришло время для правды. Та история о старом центурионе, Хабит… Это была просто история, которую я придумал, чтобы заставить тебя почувствовать себя виноватыми, и не более того. Поэтому, когда первому из твоих солдат, который думает, что может поездить на тебе, лучше всади ногой прямо по задницу, иначе он возьмет тебя под свой контроль, а не наоборот. Удачи!

Оставив оптиона смотреть ему в спину, он пошел дальше вдоль всей когорты, пока не достиг самого последнего подразделения, глядя на здоровяков Десятой центурии с топорами, развалившихся в траве по обе стороны дороги и неодобрительно нахмурился.

- Канус, ко мне!

Оптион появился из группы солдат, посмотрел на него взглядом, который рассказал Дубну все, что ему нужно было знать об этом человеке. Он подошел поближе к своему новому заместителю и пристально посмотрел на него, изложив свои слова деловым тоном, не оставляющим ни места, ни возможности для разногласий.

- Для начала настройся на деловой тон. Посмотришь на меня еще раз так, и я сорву с тебе твою улыбку и вытру ей свою задницу! Понял?! - Его заместитель сглотнул и кивнул головой, и Дубн в ту же секунду понял, что этот человек уже его. - Да, я твой новый центурион. Медведь поручил мне вашу центурию вместе с этим… - Он поднял топор Тита, позволив амулету с Коцидисом погибшего центуриона пораскачиваться на браслете из кожаного шнура. - По какой-то причине, о которой мы никогда не узнаем, он, похоже, считал, что его центурии нужна любовь и забота, которые может ей обеспечить только человек с репутацией мягкого обращения со своими людьми… То есть, я… Так что начинайте привыкать к этому, а пока ты будешь это делать, собери моих ребят, и я сообщу им хорошие новости.

Канус отвернулся с каменным лицом, призывая центурию собраться и присесть на корточки вокруг своего нового офицера, в то время как солдаты Девятой центурии, шедшие впереди них в порядке марша когорты, с любопытством наблюдали, как Дубн ждал, пока они не усядутся вокруг него полукругом, прежде чем заговорить.

- Сколько человек мы потеряли в засаде, оптион?

Оптион, все еще переживавший от резкого обращения с ним Дубна, сразу же ответил.

- Пять солдат и лучший центурион в когорты, господин!

Солдаты кивнули в ответ на его слова, их лица по-прежнему были глубоко скорбящими, а их глаза были устремлены по большей части на землю или на облака над ними, лишь немногие из них встретились взглядом со своим новым центурионом. Дубн оглядел всех вокруг с нескрываемым отвращением.

- Взгляните на себя! Вы похожи на людей, которые только что похоронили отца, умершего во сне, а не на солдат, которые только что стали свидетелями того, как его зарубили варвары! Никто из вас не похож на солдата, готового пролить кровь врагов в отместку!

Теперь все мужчины центурии смотрели на него, их лица стали выглядеть жестче, когда его слова дошли до них, и один из самых крупных солдат привстал, и начал проявлять признаки возмущенного гнева.

- Сидеть! - Легионер секунду колебался, услышав команду, и Дубн шагнул к нему, сжимая побелевшими костяшками пальцев древко лозы, его лицо исказилось от искреннего гнева, из-за которого солдату некуда было деться, кроме как снова сесть на место. - Сиди и не вставай без команды, а то я тебя сам на задницу посажу!

Здоровяк неторопливо опустился на корточки, и центурион медленно кивнул головой.

- Так-то лучше. Я не хочу наказывать своих людей, особенно когда рядом резвятся варвары. Итак, на чем я остановился?

Он на мгновение отвернулся, намеренно повернувшись спиной к разъяренным солдатам, зная, что от нападения на него их удерживает только глубоко укоренившаяся дисциплина. Когда он развернулся на пятках лицом к ним, центурия, собравшаяся вокруг него, все еще представляла собой опасное животное, временно удерживаемое от нападения исключительно силой его личности.

- Ах, да... Вы похожи на сборище скорбящих девочек. - Он сделал паузу, давая время осмыслить дальнейшее оскорбление. - Что ж, у меня есть для вас новости, девочки. Мы солдаты, а солдаты иногда умирают! Когда мы теряем своего брата в битве, мы должны радоваться тому, как он пал, и количеству врагов, которых он унес собой! Если мы будем сидеть и оплакивать свою утрату, мы только ослабим себя перед следующей встречей с врагом и приблизим момент своей собственной смерти! Вы все поклоняетесь Коцидису, верно?

Он помахал перед ними амулетом, вызвав сердитое рычащее одобрения со стороны нескольких мужчин, стоящих перед ним.

- Ну, Коцидис не хочет, чтобы вы ссали и ныли из-за Тита. У Коцидиса Тит сидит прямо сейчас за его праздничным столом, с кружкой пива в одной руке, жареной овечьей ногой в другой, а его подбородок блестит от жира, пиво проливается на его лучшую тунику, а под ним - пара грудастых девиц чешут ему член и яйца! - Некоторые лица расплылись в грустных улыбках при воспоминании легендарную способность их бывшего командира проникнуться духом праздничного застолья. - А в это момент, братцы, Коцидис осыпает старого мерзавца похвалами за его славную смерть! И я тоже! … Медведь жил как человек и умер как воин, и если я так же славно уйду из этой жизни, то буду более чем доволен, когда перевозчик переправит меня через реку на ту сторону. - Лица, смотревшие на него, теперь были скорее задумчивыми, чем сердитыми. - Когда мы вернемся домой, я поставлю алтарь в память нашего павшего собрата рядом с тем, за который уже заплачено для этого старого урода Лицо со Шрамом в форте Хабитус, алтарь в память его славной смерти и той чести, которую ему оказал наш бог!

Он снова сделал паузу, наблюдая, как солдаты кивают в знак согласия, почувствовав, что они уже почти его. Почти…

- Теперь некоторые из вас думают, что я не тот человек, который может вас вести. Думают, что я недостаточно большой… - Он сделал паузу и криво улыбнулся, выражая такое мнение. - Вы будете говорить друг другу, что у меня не хватит сил, чтобы возглавить Десятый, самых больших и уродливых людей в когорте. Что я не достоин и не способен нести топор Медведя. Он снова огляделся вокруг, вызывающе выпятив вперед челюсть и подняв над головой оружие погибшего центуриона. - Ну, ведь, забери вас все фурии Аида, сам Медведь передал его мне, и свой амулет Коцидиса и велел привести вас к славе во имя его имени! Вот так вот, девочки! Теперь, я ваш центурион, по крайней мере, до тех пор, пока мы не вернемся по другую сторону стены и нас у же не станет преследовать банда разгневанных синеносых. Как только мы снова будем в безопасности, вы сможете решить, хотите ли вы рискнуть, бросив мне вызов, и, возможно, мы узнаем, сколько вам понадобится человек, чтобы положить меня на спину. Возможно, так и будет. Но сейчас мы находимся на войне, так что до того счастливого дня будем соблюдать правила военного времени. Это означает, что любой человек, желающий бросить вызов моей власти, должен понять, что ему придется подчиняться военной дисциплине. Таковы мои требования. А если вы считаете, что только Медведь достоин был быть с вами суровым, просто примерьте его ботинки на себя!

Арабус молча ждал в тени северной стены форта, рядом со сгоревшим корпусом казармы, и его ноздри наполнялись запахами горелой смолы и древесины. Пока он смотрел, его центурион встал и побежал обратно от южных ворот, стуча гвоздями по булыжнику, нырнув в руины здания штаба как раз в тот момент, когда первая из охотниц появилась в квадрате серого света, обрамленном воротами. Подняв приготовленный лук, он наклонился вперед, чтобы прикоснуться губами к крохотной статуэтке своей богини Ардуэнны, которую он привязал к древку, и пробормотал тихую молитву.

- Защитница моей родины, одари своего изгнанного слугу своим зорким глазом и твердой рукой.

Он произвел первый выстрел, и его глаза слегка сузились, когда женщина, которая первой прошла через ворота, с громким кряхтением рухнула на булыжники. Схватив вторую стрелу, он приложил ее к тетиве руками, которые, казалось, двигались без осознанных усилий, и отпустил ее оперенный хвост почти до того, как лук был полностью натянут. Вторая из приближавшихся охотниц упала у стены рядом с ней, третья пошатнулась со стрелой в своем бедре, когда остальные разбежались, кто налево – кто направо, ища убежища от смертоносного града стрел, который он посылал в них. Долгое время они молчали, спрятавшись за прикрытием каменных стен, пока он держал лук перед собой с четвертым наконечником стрелы, ожидая цель, в которую можно было бы послать снаряд. Голова охотницы высунулась из-за правого здания в конце улицы, и его стрела без сознательного усилия вылетела из тетивы, пролетев мимо крошечной мишени в нескольких дюймах от нее. Ответная стрела пролетела мимо него, но он даже не заметил этого, и, не задумываясь, разведчик подобрал две последние стрелы с земли перед ним и, низко пригнувшись, побежал через ширину улицы справа от него. Женщины что-то крикнули друг другу, заметив это движение, и лазутчик съежился, осознав ошибку, которую он совершил, покинув безопасную тень в ответ на удачный выстрел. Еще одна стрела с жужжанием просвистела мимо его головы и отскочила от стены позади него, ударившись железным наконечником о камень со звуком, прозвучавшим как звон удара молота на наковальне в тишине разрушенного форта, и следопыт нырнул в тень прикрытие здания, как раз в тот момент, когда еще пара стрел, которые варварские лучницы выстрелили в его неясную фигуру просвистела по улице.

Внезапный удар по правой ноге сбил разведчика с ног, его тело растянулось на булыжниках, а подбородок был разбит до кости. Когда он перевернулся на спину, его нога запылала внезапной болью, и он понял, что одна из внезапно выпущенные стрел пронзила мышцу его ляжки. Встав на здоровую ногу, он пошатываясь и морщась от боли в ране. попрыгал на одной ноге, к ближайшему входу здания, а когда пробрался внутрь, то обнаружил замкнутое пространство офицерского штаба, которое занимало ряд восьмиместных комнат, составлявших большую часть длины барака.. В комнатах было темно и сыро, несмотря на отсутствие крыши, офицерский штаб, опустошенный последствиями грабежей и пожара, вонял горелым и гниющим деревом и не представлял собой укрытия от погони, которая, несомненно, вскоре придет сюда с главной улицы. Тунгр приготовил две последних стрелы и забился в самый дальний угол комнаты, направив их железные наконечники на дверной проем и гримасничая от жгучей агонии в своей ноге, которая возобновлялась при каждом малейшем движении. Легкое шуршание кожи о камень в глубокой тишине возвестило его о присутствии, по крайней мере, одной охотницы по другую сторону открытого дверного проема, и он медленно оттянул тетиву назад, пока не натянул ее на две трети, прислушиваясь к любой подсказке, когда на него обрушится неизбежное нападение.

Арминий молча наблюдал, как Марк отступил во внутреннее пространство форта, ожидая, пока первые варвары-охотники не появятся в сером проеме ворот, затем он тоже быстро заскочил в здание больничных палат, не ожидая того момента когда они выпустят в него свои стрелы. Пробежав по длинному коридору здания с обнаженным мечом, он вздохнул с облегчением, когда обнаружил кабинет лекаря, который был стандартным элементом больничных палат крепостей по всей Империи, небольшую комнатку на полпути к палатам, рассчитанную на четырех человек. В углу кабинета из стены, отделявшей кабинет от коридора, торчала короткая кирпичная перегородка, и он быстро прошел по каменному полу, чтобы заглянуть в созданное ею пространство. Тяжелые деревянные двери исчезли, как и полки, на которых когда-то хранились запасы болеутоляющих средств, которые надежно запирались, чтобы не допускать искушений одолевавших некоторых солдат, желавших еще раз испытать болеутоляющее блаженство. Просунув свое громоздкое тело в узкое укрытие, германец опустил острие меча на пол и заставил свое дыхание замереть, закрыв глаза и чувствуя, как сердцебиение постепенно замедляет темп, пока ему не показалось, что оно успокоилось и он стать единым целым с темнотой вокруг него.

Из коридора донесся слабый звук шагов, предположительно двух или трех охотниц, и он, ожидая момента, когда они приблизятся к кабинету, услышал, как одна из них вошла и остановилась за перегородкой всего в трех шагах от него. Пауза затянулась до тех пор, пока он не напрягся, чтобы прыгнуть вперед и сразить ее, уверенный, что в любую секунду невидимая охотница сделает всего один шаг вперед и обнаружит его присутствие. Послышались крадущиеся шаги, но германец еле-еле удержался от того, чтобы выскочить из укрытия шкафа, когда понял, что охотница вышла из кабинета прошла дальше. В коридоре раздались тихие осторожные голоса, женщины явно двинулись вперед по пространству здания, а Арминий осторожно высунул голову из-за края шкафа и обнаружил, что кабинет пуст.

Сделав длинный и медленный вдох, он осторожно вышел из своего укрытия м прижался к стене рядом с дверью, выглянув через проем в коридор. Три женщины осторожно продвигались по узкому зданию, и пока он наблюдал за ними, две из них вошли в защитные ограждения по обе стороны коридора, оставив третью защищать их спины от любой угрозы из комнат впереди них. Не задумываясь, он шагнул в коридор позади нее, вытащил охотничий нож и потянулся через ее плечо, чтобы вонзить лезвие в мягкую плоть под ее челюстью. Тело охотницы напряглось, острое лезвие застряло в ее языке, не давая ей издать ни звука, когда Арминий притянул ее спиной к себе, вырвал нож и провел им по ее горлу, чтобы перерезать его. Опустив судорожное тело на пол, он положил нож рядом с ней, вместо того, чтобы тратить время на то, чтобы снова вложить его в ножны, вытащил меч и, схватив его двумя руками за рукоять, подошел к дверным проемам, через которые прошли две других охотницы и немного отступил, переводя взгляд с одной на другую и обратно со смертоносным намерением хищника.

Движение слева от него, непроизвольно привело его клинок в движение и жестоким ударом, он поразил охотницу, когда та вышла из комнаты, которую она только что обыскала, и перерубил ей шею, вонзив меч глубоко в отсыревшее дерево. дверного косяка, в то время как обезглавленный труп женщины пошатнулся и рухнул на пол, а ее голова ударилась о плиты. Визга позади него было едва достаточно, чтобы предупредить его, что последняя из них была на своем месте, и минуя меч, все еще воткнутый в дверной косяк, он перешагнул через обезглавленный труп в пустую палату прямо перед ней, и чтобы оборониться от любого нападения, вырвал свой клинок из дерева и повернулся лицом к угрозе. Охотница вошла в дверь позади него, и лезвие ее меча зазвенело о камень, когда она отбросила его в сторону и вытащила из-за пояса пару одинаковых охотничьих ножей, пригнувшись в боевой стойке лицом к германцу и оставаясь вне досягаемости его длинного меча, пока она оценивала его.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Арминий ,раздвинул ноги пошире, поднял свой меч, прицеливаясь ей в шею, и, в то время как женщина, лицо которой было все разрисовано спиралью синей краской, и на котором ее зеленые глаза горели гневом, подняла два ножа, защищаясь от длинного лезвия его меча. Взревев, как бык, германец бросился вперед, намереваясь проткнуть острием своего оружия ее горло и прекратить бой, но женщина внезапно отступила в сторону и отбила его клинок правым ножом, в то время как левый мелькнул и полоснул его по животу, заставив поспешно отступить назад. Прыгнув вперед, чтобы напасть на него, она сделала два быстрых шага, прижимая правый клинок к его мечу, а левую подняла, чтобы нанести удар ему в грудь. Сделав выпад, германец ударил ее локтем в лицо, отбросив ее назад к стене, прежде чем она успела вонзить в него нож, но когда он собрался с силами, чтобы пронзить своим мечем тело горизонтальным ударом, она увернулась от удара и бросилась на него с раздирающим уши воем, ее ножи сверкали, когда она разрезала его по руке а потом нанесла еще пару длинных порезов.

Рыча от боли и понимая, что он участвует в схватке, которая, вероятно, закончится поражением, учитывая, что он не в состоянии нанести смертельный удар более длинным клинком на таком близком расстоянии, германец отступил на шаг, прежде чем взмахнуть запястьем, чтобы бросить меч в свою противницу, заставив ее уклониться от его смертельной дуги и позволив ему на мгновение передохнуть от ее нападения. Вырвавшись в дверь палаты, он помчался по коридору, а Лисица пошла за ним по пятам, когда его палец ноги зацепился за тело обезглавленной женщины, которую он убил ранее, которое заставило его растянуться во весь рост рядом со своей первой жертвой. Перекатившись на спину, он напрягся, чтобы встать на ноги, но увидел, как охотница выскочила из дверного проема и прыгнула на него с ножами, готовясь нанести удар, словно когтями нападающего ястреба.

Марк оказался в бывшей комнате главного помещения штаб-квартиры, места, куда солдатам разрешалось приходить и уходить только с сообщениями или с доставкой грузов. Некогда гордая мозаика Марса была частично скрыта сырыми обломками пожара, разбросанными по полу, сотни ее кусочков плиток размером с ноготок, побитых во время разрушения форта в результате бесцельного акта вандализма, который, как он посчитал, характеризовал стремление вениконов удалить все следы захватчиков с юга после того, как легионы отошли от стены двадцать лет назад. Машинально он наклонился и поднял пригоршню керамических квадратиков, отступив в помещение внутреннего святилище, куда, когда форт еще жил армейской жизнью допускались только центурионы когорты и ее командир. В дальнем конце комнаты находились две комнаты, где должны были храниться жалование и штандарты когорты, и некоторое время он подумывал спрятаться в их темных уголках, прежде чем понял, что никакое укрытие не будет надежным, чтобы защитить его от жаждущих крови Лисиц. Опустив тяжелый плащ на намокший от тумана каменный пол, он вложил спату в ножны и вытащил свой более короткий гладиус, длина клинка которого лучше соответствовала тесноте комнаты, и напрягся, чтобы сразиться, когда до него, через дверной проем между двумя комнатами, донеслись еле неслышные звуки медленных, осторожных шагов. Когда звуки стали настолько близкими, что он стал уверен, что его преследователь, находится всего в нескольких футах от него, по другую сторону стены, к которой он прижимался спиной, он бросил один крошечный кусочек плитки в угол комнаты вперед и правее от себя, подняв короткий меч так, чтобы последние несколько дюймов его лезвия оказались на расстоянии вытянутой руки от его лица. В искаженном изображении дверного проема, отраженном как в зеркале, из мрака за ним возникла неясная белая фигура, лицо, а перед ним блестящий осколок железа, то ли наконечник копья, то ли стрелы, и оба одинаково смертельны, если женщине, охотившейся за ним, удастся нанести удар первой.

Повернув глаза, чтобы посмотреть на вход, он швырнул еще один кусочек плитки на стену перед собой, чтобы отвлечь внимание охотницы, когда она вошла в комнату с поднятым копьем, чтобы убить его. Но, когда она прошла через дверной проем, и ее внимание было сосредоточено на левой стене, он глубоко вонзил лезвие в пространство между ее плечом и шеей, а затем, повернув меч, вырвал его. Крякнув, женщина пошатнулась, повернвшись, чтобы направить на него свое копье, а затем грохнулась лицом вниз и замерла неподвижно, если не считать легкого подергивания рук и ног. Сделав шаг вперед, Марк отбросил оставшиеся кусочки плитки в сторону, перебросил меч в левую руку и схватил копье, быстро развернувшись и раскрутив его в руке, а затем рванулся вперед, ткнув черный железный наконечник в открытый дверной проем, когда другая женщина с криком вылетела из мрака отверстия. Лезвие копья глубоко вошло в грудь Лисицы, и она задергалась от боли и шока раны, Марк вырвал копье и полоснул острием ей по горлу, перерезав артерию, из которой тут же хлынули брызги крови. Он отшвырнул ее обратно в комнату и вздрогнул, когда что-то двинулось из тени позади умирающей женщины, и развернулся, чтобы занять новую позицию по одну сторону двери с поднятым копьем, готовым нанести новый удар. С шарканьем ног еще кто-то вошел в дверь, но его яростный удар копьем в район груди нашел только пустое место, и прежде чем он успел отвести лезвие назад, чтобы нанести новый удар, его лодыжка была схвачена мощной хваткой, которая опрокинула его, острые зубы вонзились в его икру, когда собака Монстр пронзила его ногу серией молниеносных укусов. Яростно нанося удары копьем, он понял, что его длинное древко мешает ему сделать правильный замах, в довершении ко всему огромная собака зарычала и прыгнула вперед, чтобы сомкнуть челюсти вокруг его руки с мечом, прежде чем он успеет нанести ей им удар. Дикая боль пронзила его. Зубы зверя глубоко впились в его нежные кости и сухожилия и он выронил меч из своей руки и упал на пол. Зверь снова прыгнул вперед, и внезапно римлянин оказался лицом к лицу с мордой собаки, беспомощно глядя вверх, когда Монстр широко открыл пасть и отпрянул назад, готовясь атаковать беззащитное лицо своей жертвы.

В дверном проеме промелькнула фигура, и Арабус выпустил стрелу, понимая, что, хотя его пальцы выпустили ее, он потратил свою последнюю стрелу на уловку. Ее железный наконечник отлетел от стены за открытым дверным косяком и бесполезно упали на пол, и в последовавшей минуте тишины он выхватил свой длинный охотничий нож и приготовился к смерти. Одинокая охотница извилистым движением прошла через дверь, подняв свое копье для удара, пока она не поняла, что ее жертва выпустила свою последнюю стрелу. Некоторое время они смотрели друг на друга, и еще двое охотниц проследовали за ней в комнату: одна из них была вооружена длинным мечом, другая луком с прилаженной к ней стрелой. Стрелой. Черты лица первой женщины были практически неразличимы под татуировками, закрученными на ее лице, но ее глаза представляли собой два карих оазиса, окруженных со всех сторон гневной белизной, когда она приближалась к беспомощному следопыту, скаля зубы в рычании, которое выражало ее намерения гораздо яснее, чем прерывистый поток ее собственной ругани, которую она обрушила на него. Тыкая в него копьем, она жестом велела ему положить охотничий нож, который был его единственным оставшимся оружием, и когда он покачал головой в знак отказа, она вонзила лезвие ему в икру рядом со стрелой, которая все еще торчала из его ноги, улыбаясь, пока он крутился от боли, затем выбила из его руки нож. Поморщившись, когда она высвободила копье, тунгр плюнул ей под ноги - единственная форма сопротивления, которая у него осталась.

- Сучка!

Широко ухмыляясь, охотница передала свое копье женщине с луком и потянулась к своему, широкому поясу, украшенному кусочками кожи, пришитыми к его поверхности, вытащила из ножен короткий нож для снятия шкур с широким лезвием и жестом приказала своим охотницам подойти к нему, пока она оценивала свою жертву. Арабус недоверчиво рассмеялся, придав своему голосу нотку бравады.

- Пытаешься понять, с чего начать? Я бы послал вас троих на встречу с вашими богами, если бы во мне не сидела эта стрела …

Она ударила его, достаточно сильно, чтобы на мгновение звезды поплыли у него перед глазами, а ее помощницы набросились на него, пока он все еще был частично оглушен, схватив за руки и прижав его ноги своими, когда она встала на коленях между ними, его уязвимость вселила в разведчика внезапный страх, что смерть — далеко не самое худшее, что ему придется пережить. Самодовольно улыбнувшись ему, охотница протянула руку и схватила стрелу, отломив ее, оставив железный наконечник в ране, а затем отшвырнула древко, в то время как Арабус вскрикнул от возобновившейся боли, и пока рана кровоточила, она сорвала с него штаны, обнажив его нижнюю часть тела, приложив широкий конец ножа для снятия шкуры к входной ране.

- Нет, не надо… - закричал он

Она ухмыльнулась, вытянув руку вперед, чтобы вонзить лезвие в отверстие, мгновенно расширив его с ширины одного пальца до трех и вырвав у него еще одно, хоть между стиснутых зубов, но более длинное рычание от боли. Следопыта с ужасом смотрел на нож с деревянной ручкой, проткнувший икры его ноги. Через мгновение женщина потянулась назад и вытащив нож, поднесла его к своему носу и со вздохом удовольствия понюхала кровь, покрывавшую лезвие. Наклонившись вперед, она взяла его член между большим и указательным пальцами, посмотрела на него и покачала головой с притворным сочувствием, покачивая вялым членом и говоря что-то женщинам, вцепившимся в него, что заставило их обоих засмеяться, хотя раньше их лица были суровыми, когда они смотрели вниз на беспомощного человека. Она снова заговорила с ним, постучав пальцем по одному из украшений на своем поясе, прежде чем с дикой ухмылкой указать на его пенис, затем приставила окровавленное лезвие ножа к корню органа и потянула член перепуганного разведчика, как-будто пытаясь оторвать его. Пока Арабус в ужасе смотрел на нее, боль в ноге почти забылась, и он потерял контроль над своим мочевым пузырем. Отставив его пенис с криком отвращения, она ударила его по яичкам достаточно сильно, чтобы вырвать у него крик боли, позволив одному из них выпасть из ее руки. Затем она вытянула другое из его тела, глядя на него, оскалив зубы в гримасе ненависти, и резанула его по мошонке, отрезав одно яичко резким ударом ножа.

Где-то в заброшенной крепости человек в агонии закричал от боли, его воющий вой был слишком знаком ей, чтобы понять, что он издает его голосом, и собака на мгновение замерла при звуке, навострив ухо на визг. Собрав все свои силы, Марк выронил из руки копье и, сжав ее в кулак, врезав ею в челюсть зверя с такой силой, что порезал костяшки пальцев о ее зубы. С рыком ярости Монстр рванул голову вперед и вонзил зубы в бицепс атакующей его руки, напрягая тело римлянина от боли, в то время как собака пыталась сжать мышцах своей мощной челюстью. Обыскивая каменный пол другой рукой в поисках рукояти своего меча, не обращая внимания на боль от ран, нанесенных ему ранее, он нашел пальцами плащ вора. С отчаянным рывком запустив руку в складки одежды, его пальцы нашли край тяжелой золотой чаши, все еще лежавшей спрятанной в кармане. Вытащив ее, он взмахнул рукой и с грохотом врезал тяжелое блюдо в висок Монстра. Собака взвизгнула от удивления и отпустила другую руку, ошеломленно покачивая головой от оглушившего ее удара. Снова подняв чашу, римлянин повторил удар, повернув ее в руке, чтобы обрушить тяжелый край ободка на ту же самую точку черепа зверя, по которой он ударил ранее, с такой силой, с какой ему позволила его рука. Череп животного треснул со слышимым щелчком, и, когда оно покачнулось лежа на нем, Марк взмахнул импровизированным оружием в третий раз, чувствуя, как оправа вонзилась в разбитый висок собаки, когда он ударил ее в то же место. Скатившись с его тела, пес в агонии поднялся на ноги, позволяя римлянину встать на ноги. Схватив копье, он пронзил им бок зверя, почувствовав мгновение сопротивления, прежде чем зловещий железный наконечник прорвал грудную клетку собаки и нашел ее сердце. Монстр издал последний пронзительный вой боли и, испустив дух, рухнул на каменный пол, закатив глаза, на которых видны были только бельма.

Услышав шаги во внешней комнате, он наступил на грудь мертвой собаки и вырвал копье, развернувшись лицом к следующей нападавшей, когда она с яростным криком запрыгнула в комнату и нарвалась на копье со вздохом изумленной агонии. Нагнувшись, и используя последние силы, чтобы поднять раненую женщину с ног, он затем пронес ее через комнату вниз, к зияющей в полу яме сейфа внутреннего святилища, вырвал лезвие копья, и бросил в каменный ящик глубиной в четыре фута, где она и замерла, а ее ступни и лодыжки остались торчать наружу. Ее правый ботинок дернулся и замер, но когда Марк собрался с мыслями, краем глаза он уловил движение, которе заставило его развернуться назад, лицом к двери, направив туда копье, чтобы противостоять следующему нападавшему. Когда он бросился вперед с оружием, целясь в грудь призрачной фигуры, его противник отразил атаку ударом меча, отрубившем железный наконечник от древка. Отскочив во внутреннюю комнату, римлянин поднял свой меч и бросил вызов противнику, скрывавшемуся по другую сторону пустого дверного проема.

- Ну, давай! Что ты ждешь.., быстрей прикончи меня!

Когда Араб закричал от боли и агонии, и прежде чем его мучительница успела сдвинуться с места, присев между его ногами, где она злорадствовала его отчаянию с высоко поднятым отрезанным яичком, призрачная тень мелькнула в его периферийном зрении. Тяжелый шаг позади нее заставили лицо его мучительницы нахмуриться, но когда она начала поворачивать голову, чтобы оглянуться назад, ее тело внезапно приняло гротескную ужасающую форму в результате удара, отделившего ее голову от ее тела. Луго отступил от своей первой жертвы, и высоко взмахнул молотом над головой, превратившись в сгусток мышц, прежде чем обрушить его клюв на ногу одной из охотниц, державших Арабуса, превратив ее плоть и кости в бесформенную массу и разогнув ее тело с тихим криком изумления и возмущения.

Последняя из них отскочила от своей бывшей жертвы, схватившись за нож, в то время как огромный британец снова поднял молот, ее голос почти затерялся во внезапном пронзительном крике, когда женщину, которой сломали ногу, ударила волна невообразимой боли.

- Нет …

Луго, повернув железную рукоятку в руке, снова поднял ее и развернулся на полный оборот, чтобы нанести горизонтальный удар грубым металлическим серпом на обратной стороне молота и ударил ее по безуспешно поднятых рукам, в надежде защитить свое лицо, расколов ее макушку черепа так же легко, словно разрезав вареное яйцо. Араб вздрогнул, когда ее полу-обезглавленное тело отскочило от стены позади него и упало во весь рост к ногам британца, морщась от жгучей боли в промежности, когда Луго опустился на колени рядом с ним, не обращая внимания на непрерывные хриплые стоны искалеченной женщины.

- Что ты ноешь? Ты же счастливчик. У тебя все еще есть член и один шарик. Сейчас …

Он отрезал полоску шерсти с туника упавшей охотницы, откатил ее труп и обнажил ужасную рану, которую клювом молота нанес ей в лицо, обвязал ткань вокруг корня полового члена Арабуса и стал затягивать до тех пор, пока не остановилась кровь. Затем наложил еще одну повязку на его разорванную мошонку.

- Выживешь. Если сможешь идти, иди за мной.

Следопыт вышел из дверей вслед за британцем и тяжело захромал по главной улице форта, не в силах ничего сделать, кроме как кивнуть, когда увидел, что Марк и германец ждут их на ступенях здания штаба, у последнего вся туника и ноги были крови. Луго указал на голову, свисавшую с левой руки Арминия, которую он держал за волосы

- Все мертвы?

Германец кивнул.

- По крайней мере, похоже на то. Поскольку центурион, кажется, убил злобную зверюгу, возглавлявшую стаю ублюдочных собак, я подумал что и нас ждало бы то же самое? Он сделал бы и со мной то же самое, если бы я не был достаточно проворен, чтобы остановить его, чуть не пронзавшее меня копье.

Оставив следопыта сидеть на ступеньках с скорбным выражением лица, закрыв глаза из-за непрекращающейся боли в промежности, Марк осторожно шагнул вперед к воротам, Арминий и Луго шли в шаге позади него. Огромный британец указал на порезы на руках германца, а затем нахмурился, глядя на пропитанное кровью левое плечо его туники.

- Что с тобой случилось?

Арминий пренебрежительно поморщился и поднял голову женщины, сплюнув в ее искаженное лицо.

- Одна из сучек резала меня на ленточки своими ножами, поэтому я швырнул в нее меч и притворился, что убегая а сам споткнулся, чтобы вытащить собственный охотничий нож. Когда она прыгнула на меня, ей удалось воткнуть сюда один из своих клинков - он указал на кровавую дыру на плече своей туники большим пальцем руки, держащей меч, - но она упустила из виду тот факт, что у меня был наготове для нее собственный нож. Так что теперь она лежит без головы, а я все еще могу держать щит.

Он с гримасой пошевелил пальцами левой руки, и Луго кивнул, подбирая один из брошенных женщинами щитов и протягивая его ему. Марк замедлил темп из за близости ворот и тихо сказал через плечо.

- Дай мне голову.

Он наклонился, чтобы поднять еще один щит, брошенной одной из охотниц, убитой стрелами Арабуса, и жестом приказал им оставаться в тени стены, пока он устало поднимался по каменным ступеням, ведущим на сторожевую платформу над воротами. Вожак охотниц, покрытый шрамами, стоял в тридцати шагах от ворот форта, с парой лучниц по обе стороны, и Марк крикнул им из-за щита, чтобы его голос донесся до них через небольшое расстояния.

- Вы потерпели неудачу, послав детей сражаться с мужчинами, и мы растерзали их, как волки. Так, что бегите отсюда сейчас, пока еще можешь!

Он швырнул отрубленную голову к ногам воина, и пожилой мужчина секунду угрюмо смотрел на нее, прежде чем поднять глаза своего покрытого ужасными шрамами лица на римлянина.

- Бежать отсюда, вор? Я думаю не стоит! Мой король Брем рассчитывает на то, что я выслежу вас, верну Орла и отомщу за убийство его сына! А мои Лисицы вас всех довольно сильно потрепали, в этом я совершенно уверен! Мы пришли сюда по четырем следам, два из которых залиты кровью. Это твоя кровь! . Интересно, сколько из вас еще могут сражаться? А из форта вам не сбежать, римлянин, ворота только одни, без веревки не сбежать. У тебя есть веревка?

Он сделал паузу, покачав головой римлянину.

- Нет, у тебя нет веревки. Ты устал после ночи на болоте и от утренней стычки с собаками и моими помощницами. Нет никакого спасения для тебя, римлянин. Люди, которые пошли на север от вашей стены, все сгорели в огне, мы видели это. А теперь взгляни на юг, римлянин,и скажи мне, что ты там видишь, а?

Он указал на лес позади Марка, видимый теперь, когда дневной свет развеял туман, окутывавший деревья, и когда центурион повернулся, чтобы проследить за его рукой, он понял, что над далекими холмами нависла мгла от широкой полосы дыма, поднимающейся из за леса. Повернувшись направо, он посмотрел на деревья, окружавшие заброшенный форт с трех сторон, до южного горизонта. Предводитель охотниц с изуродованным лицом снова заговорил с ноткой торжествующего ликования в голосе.

- Форты, охраняющие стену, горят, вор! Вы, армия, оставьте людей вениконе хозяевами здесь! Нет спасения для тебя, вор, ты, друг, убит огнем в лесу, а твоя армия убегает на юг. Он протянул руку. - Бросай то, что украл, и я тебя отпущу. Если побежишь быстро, возможно, выживешь. Или я буду держать вас здесь в ловушке до тех пор, пока не придет Брем и не убьет вас всех. Он будет убивать вас всех медленно, вор, заставит истекать вас вас кровью, за то, что вы убили его сына! - Марк уставился на него из-за щита, его взгляд мрачно скользил вдоль дымящейся стены фортов и по земле между собой и вениконами, стоявшими перед ним, когда человек со шрамами снова крикнул, торжествующим тоном доказывая свое очевидное преимущество. – Так ты согласен со мной, римлянин? Я даю тебе последний шанс убежать!

Молодой центурион перегнулся через стену, его резкий голос перебил угрозы веникона.

- Ты был прав, веникон, с этих стен можно многое увидеть. И да, я вижу дым пожаров наших фортов на юге, что говорит мне о том, что легионам было приказано покинуть их, но это еще не все, что я вижу. Твоя собственная гибель приближается с юга, на быстрых копытах, которые, я думаю, ты мог бы услышать, если бы закрыл рот и прислушался..

Охотник повернулся и посмотрел на пылающую ленту Ленивого Холма, склонив голову набок, и через мгновение до него донесся звук далекого барабанного цоканья копыт движущихся лошадей. С высоты стены Марка смог увидеть несколько десятков всадников, галопом скачущих по опушке леса к нему, и пока он наблюдал за ними, над местностью раздался единственный протяжный звук рожка, когда кавалеристы заметили неприятеля. Он перегнулся через стену и крикнул колеблющимся вениконам, указывая на север.

- Бегите, вениконы, бегите быстрее, пока мои братья не догнали вас и не прирезали, как зверей, которыми вы и являетесь!

Пока охотники все еще смотрели на приближающихся всадников, Арминий и Луго вылетели из пустых ворот форта, выкрикивая проклятия из-за щитов, отнятых у убитых Лисиц, и при виде их пропитанной кровью одежды и оружия оставшиеся Лисицы развернулись. и в панике побежали прочь от леса, в котором они могли бы укрыться, навстречу приближающимся кавалеристам. Воин со шрамами на мгновение уставился на Марка, прежде чем вытащить меч и повернуться лицом к приближающимся всадникам, но если он надеялся забрать кого-нибудь из них с собой в вечность, его амбиции были недолговременными. В то время как остальные его люди преследовали убегающих Лисиц и быстро и безжалостно закалывали их, Сил приподнялся из седла и ударил тяжелым лезвием спаты по спине охотника, оставив его лежать бездыханным на мокрой земле. Затем он галопом подскакал к форту, вложил меч в ножны, и покачал головой увидев Марка на вершине ворот и измученную браваду двух варваров.

- Химеры вас забери, а я думаю, вам пришлось нелегко! Вы похожи на людей, побывавших в Аиде и вернувшиеся обратно! Где остальные участники вашей вечеринки?

Арминий медленным, усталым движением вложил свой меч в ножны, глядя на декуриона прищуренными от усталости глазами.

- По большей части разрублены на кусочки, хотя здоровяк утопил одного из них, чтобы помешать ему накладывать на нас проклятия.

Сил склонил голову к Марку, который спустился со стены и вышел, чтобы присоединиться к ним.

- Они что, все мертвы? Только вы трое выбрались?

Арминий покачал головой с невеселым смехом.

- Арабус еще жив, но он теперь не совсем тот человек, которым был. Небольшая его часть навсегда останется здесь…

Сил вопросительно посмотрел на него, но его немой взгляд о значении слов германца был прерван настойчивым вопросом Марка.

- А что насчет когорты?

Декурион покачал головой.

- Без понятия. Мы были вынуждены отправиться на запад из-за огня, который Юлий устроил, когда они попали в засаду...

- Вы устроили пожар? Чья это была идея?

- Наши, как это и бывает, и если они выжили, то, наверное, это их спасло. Мы решили объехать южный край Сковороды и обнаружили, что нас обогнали две тысячи разгневанных варваров, которые двигались в том же направлении, по видимому, целью отрезать всех выживших, которые могли бы пройти через лес.

Марк посмотрел на него с уважением.

- И,ы вернулся сюда! Ведь убежать отсюда не получится, если вениконы перекроют дорогу к югу от стены?

Сил пожал плечами.

- Меня охватило офигенное желание услышать ту песню, которую ваши мулы любят петь о нас, хотя бы еще раз, прежде чем меня убьют.

Луго посмотрел на него, с удивлением покачав головой.

- Офигенное. Полагаю, это еще одно новое слово.

- Не такое уж и новое, мне кажется,

Трибун Скавр перевернул Орла, осматривая вмятины и царапины, которые он получил за двадцать лет своего существования. Они стояли с Юлием во главе тунгрийской колонны, которая была длиной немногим более тысячи шагов шеренги солдат, лежавших по обе стороны неровной дороги, окаймлявшей лес к северу до самой стены, большинство из них воспользоваться возможностью поспать после напряжения предыдущих нескольких часов.

- Вы имеете в виду повреждения?

Юлий кивнул, указывая на длинную царапину на нижней стороне левого крыла птицы, обнаруженную в результате тщательного удаления засохшей крови, покрывавшей поверхность штандарта.

- Неужели нам нужно было рисковать жизнями ради этой штуковины, которая выглядит так, от чего торговец старым металлом отвернул бы нос?

Скавр резко покачал головой, глядя на Орла в своих руках.

- Ты упускаешь суть, примипил. Конечно, эту царапину было бы легко затереть, но это символ не только имперской власти, но и незыблемости этой державы. Мы правили землями вокруг Средиземного моря на протяжении сотен лет и подчинили себе величайшие державы, которые когда-либо видел мир. Греция, Египет, Карфаген, галлы, персы — все они были стерты в пыль под нашими сапогами, несмотря на потери, которые мы понесли при этом, и Орел Шестого легиона был свидетелем этих побед более двухсот лет. Эту птицу впервые благословил племянник Цезаря Октавиан, человек, которого мы теперь называем божественным Августом, и она присутствовала в битве при Акциуме, закрепившей его победу над узурпатором Марком Антонием. Она смотрела на Гальбу свысока, когда он был объявлен императором в лагере Шестого Легиона, вопреки Нерону, и много еще чего она повидала. Этот Орел видел батавов, когда они восстали на Рене, и их пришлось утопить в море крови, и он участвовал в войне по завоеванию Дакию под предводительством Траяна. Если бы эта помятая и исцарапанная птица могла говорить, примипил, она могла бы рассказать такие истории, которые заставили бы нас широко раскрыть рты, слушая про подвиги славы, которыю она видела, и ужаснуться от позора, который она перенесла с момента ее захвата.

Он посмотрел на Юлия.

- Наш долг — обеспечить, чтобы он не попал в руки варваров и доставить его в легион, или спрятать в безопасное место, чтобы они его не нашли, если мы не сможем пробиться к своим. Учитывая отчет декуриона, последнее кажется мне более вероятным.

Сил прискакал сюда с остатками отряда рейдеров полчаса назад, как раз в тот момент, когда когорта в изнеможении выходила из восточной части леса, и если их сердца на некоторое время воодушевились благополучным возвращением к своим измученным, но торжествующим товарищам, новости, которые он привез с юга, в одно мгновение разбили их надежды. Юлий мрачно кивнул, сплюнув на землю у своих ног.

- Гарнизоны крепостей на стене уйдут по дороге на юг, даже не подумав о нас, и линия горящих фортов приманит к себе этих раскрашенных обезьян. Нам повезло, что Силу удалось обойти их и предупредить нас.

Скавр положил Орла на землю рядом с собой и снова повернулся к своему примипилу.

- Согласен? И что теперь нам делать, как ты думаешь? Если бежать отсюда, то, вероятнее всего мы лишь ненадолго оттянем неизбежное, а если останемся, то, в конечном итоге, превратимся в гору трупов?

Юлий покачал головой.

- Бежать? А куда мы можем убежать? На юге находится военный отряд, на западе - выжженный лес, на востоке - непроходимое болото, и если мы побежим на север, вениконы достаточно быстро нас выследят, учитывая, что у нас закончились припасы с едой и мы довольно сильно измотаны. Мы не успеем добраться даже до Клыка раньше них, и поверьте мне, я очень серьезно обдумал эту идею. Нам остается просто постоять, подождать и дать им сражение, хотя при их численности оно закончится довольно быстро… Он нахмурился, увидев фигуру центуриона, решительной походкой идущую к ним по колонне. – О,Коцидис, пощади меня от этого человека, это все, что мне нужно.

Скавр повернулся, чтобы посмотреть, на что он смотрит, и кривая улыбка исказила его усталое лицо.

- Есть что-то в походке этого человека, что напоминает мне офицера, которого он сменил на посту командира Десятого легиона. Я уверен, пройдет совсем немного времени, и он начнет называть нас всех «младшими братьями» и отращивать бороду… если, конечно, мы проживем так долго.

Юлий ждал, положив руки на бедра, пока Дубн не дошел до них, кивнув в ответ на приветствие офицера.

- Ты слышал новость, и теперь пришел принести своих ребятишек в жертву, чтобы задержать вениконов, пока остальные будут убегать сверкая пятками верно?

Его собрат-офицер покачал головой, отказываясь клюнуть на наживку.

- Бежать бесполезно, надо драться. Но не здесь.

Трибун вопросительно поднял бровь.

- Если не здесь, центурион, то где именно, по твоему мнению, мы можем принять бой, имея хоть какой-то шанс на успех?

Здоровяк указал пальцем на лес.

- Надо вернуться туда, господин.

Юлий покачал головой.

- Нет, уж… нам лучше здесь. По крайней мере, здесь мы можем построить своего рода боевую линию, а там нас окружат со всех сторон и кончат на месте, как волчья стая оленя.

Он хотел было отвернуться, но обнаружил на своей руке руку Дубна.

- Ты ошибаешься, Юлий. Ты забываешь, что у нас есть центурия очень разозленных солдат с топорами, или, по крайней мере, большинство из них, и все они ищут способ отомстить вениконам.

- И?

- И я знаю, как мы можем получить это в шанс дать отпор этим ублюдкам.

Примипил повернулся к нему, пристально посмотрел в лицо офицера.

- Ты серьезно думаешь, что мы сможем сдержать такое количество разгневанных голов без построения в боевую линию?

Дубн ухмыльнулся ему в ответ.

- Дай мне час, и я создам тебе боевую линию посреди леса, которая будет сдерживать этих ублюдков намного дольше, чем все, что мы можем сделать здесь.

Юлий медленно кивнул, повернувшись обратно к своему трибуну.

- Вы были правы, господин, он на наших глазах превращается в Тита. Очень хорошо, центурион, что бы ты ни задумал, иди, займись этим. Нам повезет, если у тебя будет час, чтобы поработать над любым трюком, который ты придумал.