Месть Орла

9

Кальг смотрел на горящий форт, который, как сообщил ему воин внезапно ставший услужливым телохранителем Брема, был назван римлянами латинским эквивалентом слова Ленивый Холм, со смесью гордости и новой надежды. Гордость исходила из того факта, что его предсказание было точным в отношении долгосрочной способности захватчиков устоять на самом краю их Империи, а надежды, включали в себя малейший проблеск веры в то, что он все еще может осуществить свою мечту о выселении римлян из провинции. Он снова посоветует Брему, размышлял он, объединить силы с племенами к северу от его земли, пообещав им огромные богатства, если только они присоединят свои войска к недавно набравшим силу вениконам, племени, которое заставило римлян бежать и смогло забрать земли своих соплеменников к югу от стены, даже не прибегая к сражениям. Каледонии, теперь это был народом, жаждущим мести, все еще страдающий от поражения от римского императора Агриколы сто с лишним лет назад и готовый затопить своим огромным количеством, если к нему будет применен правильный рычаг. Рычага, такого как захваченный и оскверненный Орел римского легиона, могло быть достаточно, чтобы соблазнить их выйти на поле боя с подавляющей силой и пробить южную стену, как это сделал его собственный народ два года назад, подняв людей бригантов, которые жили в римском плену а потом снова восстали. Поскольку весь север пылает, римляне отступят обратно в крепости своих легионов, если, конечно, его войскам — ибо к тому времени армия повстанцев наверняка снова станет его — не удастся изолировать, разбить их по частям и захватить огромные богатства незащищенного юга, открытого для его грабежей…

Что-то ударило его по руке, сильнее, чем ему того хотелось бы, и бывший повелитель северных племен непроизвольно вздрогнул, вернув свои мысли в настоящее. Телохранитель короля остановил свою лошадь рядом с кобылой, которую дал Кальгу, и молча указал на короля, который, глядя на него глазами, которые, казалось, горели гневом, глядя на человека, стоящего возле его лошади, того самого. сурового разведчика, посланного накануне вечером устроить засаду на тунгрийских всадников.

- Время созерцать горящий римский форт и мечтать о славе прошло, советник, и пришло время сразиться! Мой сын мертв! Мои разведчики нашли Шрама и его Лисиц к северу отсюда, и они тоже все были мертвы, кроме моего предводителя охотниц, который беспомощно лежал со сломанным позвоночником. Прежде чем они даровали ему чистую и милосердную смерть, он рассказал им, что римляне совершили набег на Клык, и украли Орла, а мой сын найден мертвым у подножия холма! Ты, меня слышишь.. мой сын найден мертвым..!

Кальг почувствовал, как его настроение упало, закрыл глаза и рухнул обратно в седло кобылы.

- Они забрали Орла?

Брем яростно фыркнул.

- Ненадолго! Я догоню этих ублюдков и проткну их копьями! Все, кто выживет, будут брошены волкам со вспоротыми животами! Мои воины кипят от гнева, обезумевшие от желания отомстить людям, которые сожгли их братьев в лесу, и я отправлю их на север, как свору собак, почуявших запах крови!

Кальг с трудом сдерживал себя при упоминании о засаде, которую он предложил устроить вдоль дороги, проходящей через западный конец чаши холмов. Люди все еще выходили оттуда на опушки леса, но их было крайне мало, и на каждого воина, более-менее готового к бою, появлявшегося из-за деревьев, шатаясь, выбирались еще двое с такими серьезными ожогами, что многие из них, казалось, вряд ли смогут выжить, а тем более принять участие в каких-либо боевых действиях. Немногим мужчинам удалось избежать пекла, не потеряв волосы и бороды, и те воины, которые казались готовыми принять участие в схватке, стояли вместе, где по двое, а где по трое, и их пустые глаза молчаливо свидетельствовали о потрясении, которое они пережили, когда, как стало ясно из их рассказов, окруженные римляне подожгли лес и выкарабкались из ловушки, устроенной для них, перебив при этом несколько кланов племени. Он заставил себя сосредоточиться на том, что говорил король, хотя крошечная часть его разума все еще размышляла о возможности осуществления его мечты возглавить коалицию племен для освобождения провинции, с самим собой во главе и с ролью Брема не более чем как со строкой в великих песнях, которые будут петь в честь Кальга Рыжего, освободителя бриттов, будущие поколения.

Король сжал кулак, бросая вызов собравшимся вокруг него людям.

- Мы должны найти этих людей и уничтожить их, прежде чем они смогут сбежать в лес, и мы потеряем шанс им отомстить!

Сельгов нахмурился.

- Мой король, неужели мы не сможем заставить их вариться в их же котле? У них, должно быть, к настоящему времени исчерпаны все запасы продуктов, которые они взяли с собой, и им пришлось пережить то же самое испытание огнем, который так ужасно обошелся с нашими людьми . Почему бы просто не запереть их и не дождаться, пока они сдадутся? В конце концов, все шансы на то, что их спасут люди, стоявшие лагерем вдоль стены, и которые только что ушли на юг…

Он замолчал, когда король покачал головой, его лицо стало суровым. Когда он заговорил, его голос напоминал резкий лай человека, жаждущего крови.

- Возможно, ты можешь игнорировать боль, которую причинили мне эти захватчики, Кальг, но я не могу ! Они убили моего сына, зарубили его и сбросили с горы, когда он защищал нашу крепость! Нет, их нужно заставить заплатить за ту разруху, которую они причинили моей семье и моему народу! Я обязан привести своих воинов к победе над ними, вдавить в грязь последние остатки их сопротивления и отнесу их головы к своим стенам. Я докажу, что достоин стать королем, отомстив этим захватчикам! - Мужчины вокруг него согласно закивали, а Брем с ехидной усмешкой покачал головой своему советнику. – И, кроме того, не в обычае моего племени уклоняться от боя, когда враг щеголяет своим присутствием на нашей земле! Он пристально посмотрел на него. - Может быть, у сельговов по-другому?

Кальг горько рассмеялся.

- Никакой разницы, мой король, никакой разницы. Менее двух лет назад я стоял на поле битвы и слушал человека, который играл для меня почти ту же роль, которую я играю для вас, и сейчас вы говорите мне те же самые слова . «Мой народ не потерпит, чтобы на поле боя, залитом кровью полу-легиона, осталась живой хотя бы одна когорта вспомогательных сил», — сказал он мне. Мои воины думали бы обо мне хуже, если бы я поступил разумно и оставил их стоять и смотреть, пока мы покидаем поле с Орлом легиона и отрубленной головой их полководца. И поэтому я послал своих людей на холм, чтобы победно закончить битву, и увидел, как их атака накатилась на боевую линию этой когорты, как кровавые волны на берег. И как раз в тот момент, когда мои люди, наконец, почти разгромили эту жалкую, оборванную последнюю когорту, на их фланги прибыли два свежих легиона и в одно мгновение обратили нас в бегство. Принятие этого совета стоило мне жизней тысяч воинов, убитых и растоптанных, когда они бежали от кровавой мести легиона, и я усвоил горький урок: никогда не нападать на римлян, когда у них есть время подготовить свою защиту. И, мой король Брем, на тот случай, если вы сомневаетесь в моей истории, возможно, будет полезно добавить еще одну небольшую деталь.

Он сделал паузу, покачав головой от иронии ситуации.

- А, та когорта, которой удалось сдержать атаку моего племени, пока легионы не собрались в кулак, чтобы применить свою ужасную силу? Не что иное, как та же самая когорта, которая окажется в вашей власти, если только у вас хватит терпения дождаться, пока они либо сдадутся, либо предпримут последнюю тщетную попытку прорваться на юг. Та самая когорта, которая наверняка перебьет ваших воинов в большом количестве, если вы попытаетесь атаковать их на выбранном ими участке земли.

Брем снова покачал головой, пренебрежительно махнув рукой, отклоняя доводы сельгова.

- Ты плохо меня слушал, Кальг? Я все еще могу собрать более двух тысяч копейщиков, даже несмотря на те потери, которые мы понесли в лесу, и у меня достаточно людей, чтобы перебить несколько сотен усталых и голодных солдат. - Он повысил голос, бросая вызов вождям кланов, собравшимся вокруг него. - Мы идем сражаться, братья мои! Мы пойдем вперед, пока не найдем нашего врага, используя нашу численность, чтобы сковать их со всех сторон, а затем разорвем его на куски. Наши мечи и копья покажут этим захватчикам, что значит привести в ярость народ вениконов! – Обратившись к телохранителю он сказал - Принеси мне мою корону!

Собравшаяся знать разразилась бурными аплодисментами и ударила кулаками в воздух, когда Брем надел золотой круг короны на свою голову и выкрикнул приказ своим людям следовать за ним, кивнув на своего советника, скривив губы и моргнув своему телохранителю. Ухмыляющийся воин взял уздечку кобылы в руку, а затем пнул свою лошадь вперед, чтобы присоединиться к Брему, потянув за собой лошадь Кальга, в то время как оставшиеся конные телохранители сомкнулись вокруг них, привязав поводья кобылы к седлу массивного боевого коня короля. Во главе с королем военный отряд сформировался в одну плотную массу и пошел по дороге, запевая старинные песни о битвах и победах, и выкрикивая проклятия в небо, доводя тем самым себя до буйного безумия.

Внимательно наблюдая за землей перед собой, когда он ехал позади Брема, Кальг первым заметил всадников, галопом направляющихся к ним, когда они были еще в тысяче шагов или около того от боевого отряда. За пятисот шагов, вражеские всадники резко остановились и каждый из них сбросил по человеку со спины своей лошади. Спешившиеся люди поспешили выйти вперед еще на несколько шагов, выстроившись в стройную линию и на мгновение застыв неподвижно, пока команда, почти не слышная на расстоянии, не привела их в действие. Подняв руки, они послали высоко в воздух мерцающую массу стрел, железные наконечники которых блеснули в солнечном свете, они не надолго зависли в самой высокой точке своей траектории, прежде чем упасть на землю. Врезавшись в скопление воинов, их приземление вызвало рев гнева и страха, помимо нескольких нанесенных увечий, и король повернулся в седле, чтобы прокричать приказ поднять щиты, а люди по обе стороны от него уже наклонились из седел, чтобы поставить щиты между ним и угрозой попадания стрел.

Раздался еще один залп, и еще несколько человек были сбиты с ног, поскольку те, у кого были щиты, подняли их над головами, чтобы защитить себя и тех, кто находился достаточно близко, чтобы спрятаться под ними.

- Тактика отсрочки! - Брем кипел от ярости, указывая на лучников и повышая голос, чтобы перекричать гомон отряда. - Заряди их, брат.

Он дернулся в сторону от попавшей ему в левый бок стрелы, и когда лошадь Кальга отшатнулась на полшага, еще один выстрел пролетел мимо него, достаточно близко, и он понял, что он тоже стал мишенью для людей, которые сидели на деревья, чтобы с таким умением устроить им засаду. Король рухнул на шею своей лошади, и Кальг ответил единственным доступным ему способом, инстинктивно отдав команду ближайшему из вождей клана, собравшихся позади них, и указал на опушку леса.

- Отправьте людей за деревья! Избавьтесь от этих лучников и пусть ваши люди проследят за нашим продвижением по опушке леса, чтобы предотвратить новые засады!

Вожди ответили без вопросов, и Кальг двинул коня вперед под защиту щитов, поднятых телохранителями короля. Брему удалось заставить свое тело вернуться в вертикальное положение, он тяжело дышал от боли и шока, глядя на окровавленную руку.

- Какой же я я дурак... что... попался на эту... старую уловку.

Он согнул руку, закрыл глаза в ожидании приближающейся боли и быстро отломил древко стрелы другой рукой, там, где оно торчало из раны. Покачиваясь в седле, он бы явно упал, если бы не сильные руки, поддержавшие его с обеих сторон. Сельгов подождал, пока он снова откроет глаза и сурово кивнув в знак уважения решимости короля.

- Вы можете ехать, мой король?

Брем кивнул, с побледневшим от шока лицом.

- У меня нет выбора. Воины, — обратился к телохранителям, стоявших по обе стороны от его лошади, — поддерживайте меня. Постарайтесь сделать вид, что ничего особенного не случилось — мучительный кашель сотряс тело короля, и он выкашлянул комок кровавой мокроты на шею животного — хотя, все слишком очевидно. И маршируйте быстрее. Я не знаю, как долго я смогу вытерпеть эту боль.

Выполнив задачу по отвлечению внимания, вражеские лучники снова сели позади всадников, которые привезли их на огневую позицию, и помчались прочь, исчезая среди деревьях примерно в тысяче шагов дальше на север.

- Очень любезно с их стороны показать нам дорогу туда, где они нашли убежище.

Кальг рассеянно кивнул в ответ на болезненно проворчавшее заявление короля.

- Действительно,мой король. Хотя я не могу не задаться вопросом, почему они решили столкнуться с таким подавляющим численным превосходством в лесу, где мы смогли бы их окружить со всех сторон и атаковать.

Брем снова закашлялся, его немного стошнило, и он сплюнул кровь на землю, отчего его губы покраснели, а глаза расширились на бледном от боли лице.

- Меня это мало волнует. Мы найдём их, сокрушим, и после этого отдам приказ удалить эту стрелу.

Тропа, по которой лучники вернулись к своим товарищам, была достаточно широкой и твердо утоптана сотнями сапог, и Брем и с горьким, болезненным смехом напряженно наклонился и посмотрел вниз со своей лошади.

- На этот раз никакого обмана, я сам все вижу, просто...

Он замолчал, склонив голову, чтобы прислушаться. Вдалеке звук почти не был слышен, но подъехав поближе, они услышали стук топоров по дереву, и топоров было так много, что шум казался непрерывным гулом. С протяжным стоном упало дерево, шум его удара о землю затерялся под непрерывным грохотом рубки, и Кальг улыбнулся про себя, поняв, что делают тунгры.

- Они из деревьев делают стену.

Брем снова сплюнул, его рот превратился в кислую рану на белой маске лица.

- Это не имеет значения. Мы сокрушим их, как стаю волков. Никакая стена не защитит их от моей ярости, — он снова закашлялся. - Ибо ни одна стена не может быть достаточно длинной, чтобы мы не смогли найти в ней брешь. Вперед!

.

Воины рассредоточились по обе стороны тропы со своим оружием и щитами, готовыми к бою, и все время, пока они продвигались в тусклый зеленый свет леса, продолжался стук топоров, и безошибочный звук падающих деревьев, которые, казалось, достигали ушей Кальга с каждым шагом, который делала его кобыла. По мере того, как звук рубки становился все громче, деревья начали падать реже, пока военный отряд не поднялся на гребень и не нашел место, которое их враги выбрали для своей позиции. Кальг с улыбкой смотрел поверх голов воинов, проносившихся мимо небольшой группы всадников, защищавших своего раненого короля. Со своего места, сгорбившись на шее своей лошади, король увидел, как выражение его лица оживилось, и с бледным лицом, собрав свои силы слабым, сварливым голосом, он спросил: - Что смешного, ты увидел, Кальг?

Сельгов ответил, не отрывая взгляда от зрелища перед ним, медленно покачав головой.

- Я никогда не мог об этом даже подумать, и все же это так очевидно, мой король. Враг построил линию, которую ваши воины никогда не смогут обойти.

Перед ними на поляне внизу тунгрийские солдаты с топорами соорудили большой круг, почти двести шагов в поперечнике, где повалили все деревья по его окружности так, что они упали вершинами направленными наружу. Почти весь периметр их импровизированного частокола был закрыт для свободного доступа из-за переплетенных ветвей упавших деревьев, а там, где были бреши, которые не успели заполнить люди с топорами, тунгры уже выстроились в редуты по четыре-пять человек, и они уже были готовы к схватке.

- Я не сомневаюсь, что мы сможем победить этих уставших, голодных людей, мой король, но я также не сомневаюсь, что они заставят нас заплатить за это удовольствие огромную цену. Вы уверены, что не предпочтете более дешевый вариант — поморить их голодом день или два?

Брем покачал головой, все еще не в силах поднять голову в вертикальное положение, его голос стал еще слабее, чем раньше.

- Никогда. Зачем мне рисковать, что Орла могут увезти незаметно ночью, а сейчас я могу убить всех этих людей еще до захода солнца? Зачем давать человеку, убившему моего сына, шанс избежать моего возмездия? Нет! Трубите в рог! Подавайте сигнал к атаке! Я верну этого Орла, даже если это будет мой последний поступок перед тем, как отправиться на встречу со своими предками.

- Они идут! Вон они

Юлий кивнул, наблюдая снизу, как вениконы переваливают через край хребта, откуда он мог видеть конную королевскую группу, смотрящую на их импровизированную крепость, и варваров, ликующих при каждом звуке своих рожков, выкрикивающих оскорбления и угрозы в адрес ожидающих их солдат.

- Вы не ожидали, что их спугнут несколько деревьев?

Скавр пожал плечами, оглядывая круглое пространство, на котором его люди готовились вступить в бой.

- Я задавался вопросом, возобладает ли в их действиях здравый смысл. Если бы наши роли поменялись местами, я бы предпочел заморить противника голодом, так как без еды и воды у него не было бы другого выбора, кроме как сдаться.

Юлий покачал головой.

- Такой вариант вряд ли подошел бы для этих зверьков.

Трибун вздохнул.

- Нет. Я все же думаю, это все равно немного ложная надежда. Но, по крайней мере, Дубн и его люди дали нам шанс посражаться с некоторой гордостью, а не просто быть окруженными толпой и разорванными на части без особого шанса дать этим ублюдкам понять, что такое настоящий бой. - Он вытащил меч. - Я предлагаю тебе взять на себя командование резервом, примипил, и быть готовым заткнуть любую брешь в нашей обороне, в которую этим татуированным ублюдкам удастся прорвать. А, я просто похожу вокруг и посмотрю, какую пользу я смогу принести там, где битва станет немного горячее, ты не против?

Кальг бесстрастно смотрел вниз, как первые воины боевого отряда ворвались в оборону тунгров, а затем под руководством вождей своих кланов сотни воинов устремились к проем шириной в пять шагов между двумя упавшими деревьями.

- Хороший выбор.

- Что ты сказал?

Он повернулся к королю.

- Я сказал «хороший выбор», мой король. Ваши люди бросились в атаку на самое слабое место в обороне врага, с такой яростью, что они возможно и прорвут оборону этой импровизированной крепости. Вы можете ими гордиться, мой король Брем, они щедро тратят свои жизни в надежде подарить вам победу.

Победа, которая сделает твою кончину менее печальной, подумал он, и облегчит удар от твоей смерти без наследника. Я думаю, что я еще немного поиграю в бескорыстного советника, который будет стремиться выступать в качестве арбитра между различными претендентами на твой трон, одновременно укрепляя свою позицию среди всех них до такой степени, что независимо от того, кто победит, меня будут считать незаменимым человеком. И если тунграм удалось захватить Орла, то, надо полагать, они прикончили этого кровавого жреца с его предсказаниями о смерти. И что он хотел сказать словами «сын, принц и смерть»? Кажется, то, что он видел, было лишь твоей смертью, Брем, как оказывается...

Король внезапно выпрямился и уставился на схватку, бушующую под ним. Он обильно вспотел, его левый бок потемнел и стал мокрым от крови, которая продолжала течь из раны от стрелы в боку, но его лицо было жестким в безжалостных морщинах, как если бы он получил прояснение мыслей и силу воли от своих богов.

- Я вижу место, где будет совершен наш прорыв!

В просвете между двумя упавшими деревьями Пятая центурия Марка сражалась за свою жизнь с потоком варваров, пытавшихся оттеснить их обратно в круг, их передняя шеренга состояла из шести человек шириной, каждый из них наносил удары по плотной стене вениконов своими мечами. всякий раз, когда представлялась такая возможность, их щиты отражали удары и ломали вражеские клинки. Еще пятьдесят солдат плотно сгрудились позади них, все они держали копья над плечами передних рядов, чтобы вонзать их острые концы в лица и горла людей, стоящих фронтом перед ними. В то время, как дисциплина и подготовка римлян позволяли им затаскивать своих раненых обратно внутрь, павшим от их атак вениконам некуда было деваться, кроме как опускаться в пенящуюся, пропитанную кровью и мочой трясину под ногами с обеих сторон, а их попытки выползти из боя, усугубляя хаос в рядах своих воинов, на линии обороны тунгров. Какой-то отчаянный воинов забрался на ствол дерева справа от центурии, поднял топор и закричал, бросая вызов людям, находившимся под ним, а затем рухнул на ветки со стрелой в груди, выпущенной одним из хамийцев, стоявших позади напряженных солдат центурии.

- Толкать!

Квинт отбросил свой посох смотрящего и бросился в бой с копьем, которое он забрал у раненого солдата, неоднократно вонзая его в варварскую орду, даже во время непроизвольно сделанного шага назад, когда его ноги заскользили по грязи. В это время вениконы превосходя когорту. численность начали продавливать утомленных тунгров.

- Кажется, здесь требуется небольшая помощь, а, центурион?

Марк обернулся и увидел трибуна, стоящего рядом с ним с обнаженным мечом, но прежде чем он успел ответить, Скавр повернулся, чтобы отдать приказ Юлию.

- Примипил! Сюда требуются подкрепление!

Брем указал вниз на круг деревьев, и Кальг увидел, на что он указывал. В том месте, где Кальг наблюдал атаку соплеменников, римляне начали слабеть, отступая шаг за шагом, поскольку воины Брема оттеснили их с земли в просвете между двумя деревьями простым перевесом силы. Минуту назад их линия находилась не более чем в дюжине шагов от пней деревьев, образующих фланги поля боя, но внезапно расстояние уменьшилось. На глазах у королевской свиты, чтобы поддержать своих товарищей, легионеры, посланные группами по шесть-восемь человек из тех центурий, которые находились под меньшим давлением, бежали к ним со всех сторон, а офицеры, стоявшие позади сражающейся центурии, приказывали им сразу же вступать в бой. С ревом, который люди на хребте услышали достаточно ясно, они остановили отступление и начали теснить вениконов. Усиленные подмогой римляне, казалось, обрели новую цель, распевая в такт, когда они врезались в боевой отряд, отбрасывая воинов назад своими щитами и переступая через убитых и раненых вениконов, нанося удары мечами и копьями, чтобы прикончить беспомощно ползающих людей по грязи под ними.

- Нет! Так не пойдет!

Брем повернулся к вожаку своих телохранителей.

- Пришло время, брат мой, и мне выступить и вдохновить свой народ сражаться с этими захватчиками до тех пор, пока мы всех их не истребим. Веди меня в бой!

Воин оглянулся на остальных всадников и кивнул головой на схватку внизу.

- Вы слышали, что сказал король! Поскакали вниз, сражаться!

Всадники взревели в знак одобрения, и Кальг, внезапно вздрогнув, понял, что уздечка его лошади все еще привязана к седлу короля.

- Но…

Едва это слово сорвалось с его уст, конница вместе с королем уже двинулась вперед, спустившись с хребта и рысью направилась к месту, которое, как указал король, должно было стать основной точкой принятия решения. Лошадь Кальга рванулась с места, вынужденная скакать за лошадью Брема на привязи, и сельгов при первом же рывке прикусил свой язык и внезапная боль превратила его протесты в глухое бормотание. Брем вытащил меч, его руку поддерживал телохранитель, ехавшего рядом с ним, и стражники вокруг него тоже подняли мечи, поблескивая своим оружием в тусклом свете леса. Королю каким-то образом удалось найти в себе силы приподняться в седла, высоко поднять меч и выкрикнуть боевой клич достаточно громко, чтобы воины, собравшиеся в проломе, услышали его.

- За Друста ! Отомстим за короля Друста!

Вениконы ответили громким воем гнева, отодвинув линию тунгров внезапным взрывным толчком, который мгновенно отбросил римлян назад шагов на пять, и Кальг понял, что вмешательство короля вполне может увенчаться успехом. Пришло время сыграть роль, которую предназначил ему король, и превратиться в заслуживающего доверия одного из самых почитаемых членов знати племени после смерти короля.

- Вы обещали дать мне меч, мой король!

Брем кивнул своим людям, и ему передали тяжелый сверкающий на солнце меч. Размахивая им в подобающей случаю воинственной манере и взревев, будто охваченный свирепым гневом, Кальг толкнул свою кобылу ногами в ботинках, побуждая ее встать плечом к плечу рядом с лошадью Брема.

- Приказывайте, мой король! Ведите нас в бой! Смотрите, линия врага слабеет! Еще один рывок, и они обязательно отступят!

В середине тунгрийского круга Юлий повернулся к Дубну и указал на вениконских всадников, которые приближались в центре толпы людей, угрожавших прорвать оборону.

- Кажется, я достаточно долго сдерживал вас, монстры. Я бы сказал, что теперь у тебя есть шанс показать парням Тита, из чего ты сделан.

Ему было трудно сдержать улыбку, когда он увидел как Дубн подошел к сидящей Десятой центурии в центре круга, забавлявшихся обсуждением того, что их новый центурион сидит в стороне, а вокруг него со всех сторон разгорается битва, в то время как Тит находился бы в самом пекле толпы людей солдат центурии, и своим рычанием вдохновлял бы их на те яростные действия, которые они вскоре обрушили бы на своих врагов, а Дубн о все еще оставался не задействованным в бою. События предыдущего часа доказали, что он мог командовать своими солдатами, но их отношение к нему по-прежнему было скорее терпимым, чем уважительным. Дубн поднялся на ноги, взял пригоршню земли и втер ее в руки, чтобы высушить жидкость, которая все еще вытекала из его волдырей, полученных в результате его безумной спешки завершить защиту из деревьев, которая была им задумана.

- Десятая центурия, встать!

Слдаты повскакивали со своих мест, где отдыхали после тяжелой работы по валке леса, и некоторые из них повторили жест своего нового центуриона, и тоже вытерли руки землей. Дубн огляделся вокруг, медленно кивая на то, что увидел.

- Вот теперь вы похожи на солдат, готовых отомстить этим ублюдкам, устроившим засаду, приведшую к гибели Тита! Он сражался не просто как тунгр, а как вождь тунгров, как сказал наш примипил. А я добавлю, что хотя я не вождь, но во мне течет кровь правителя бригантов, и я тоже наследник вождей, или как сейчас принято говорить – принц. Кто готов пойти со мной, отомстить за Тита и убить их короля?!

Один из самых крупных солдат центурии шагнул вперед, глядя сверху вниз на своего центуриона, а затем через головы других на вздымающуюся толпу людей, стоявшую между ними и всадниками у варваров в тылу.

- Господин! Но как мы собираемся добраться до него, когда на пути стоит столько народу?

Дубн ухмыльнулся спросившему солдату, и глаза легионера сузились от внезапного блеска безумия в глазах его нового центуриаона.

- Это довольно просто, если у тебя хватит на это смелости! - Он повысил голос до рева на плацу, достаточно громкого, чтобы его услышал каждый человек, находящийся в кругу из сваленных деревьев. - Десятая центурия, все, кто хочет отомстить за Тита, следуйте за мной! Если у кого-то из вас трясутся поджилки, то оставайтесь здесь и до конца своих жалких, хныкающих дней сожалейте об упущенном шансе! За Тита! За мной! Смерть вениконам!

Он рванулся через поляну к варварам, и мгновение его люди смотрели ему вслед с явным изумлением, а затем гигант, который решил идти с ним в паре,подал голос с таким же неистовым ревом и побежал за своим офицером с поднятым над головой топором.

- За Тита! Вперед! Смерть вениконам!

Внезапно вся центурия пришла в бешеное движение, солдаты изо всех сил задвигали ногами, стремясь догнать своего центуриона, крича: «Смерть вениконам!», «За Тита»! и «За принца» разрывая воздух. Стоя на своем месте, впереди Пятой центурии Марк увидел, как солдаты Тита хлынули к нему во главе с его другом, но когда он открыл было рот, чтобы поприветствовать их, здоровяк подмигнул ему и заскочил на дерево справа от себя и побежал. вверх по наклонной поверхности ствола так быстро, как только мог. Его люди последовали за ним, многие из них забрались на дерево слева, и лицо молодого римлянина сморщилось от изумления, когда он понял, куда именно Дубн вел своих людей. Юлий присоединился к нему и Скавру в конце сражающейся центурии и, пожав плечами, встретил изумленный взгляд своего трибуна.

- Неужели он собирается…?

Примипил вытащил меч и плюнул на растоптанную землю.

- Он здоров как бык! Либо его авантюра закончится победой, либо мы все погибнем, но он только что показал нам наш единственный шанс организовать контратаку! Так что, присоединяемся к нему?

Кальг не осознавал, что происходит, пока деревья по обе стороны безумной стычки, пытающейся прорваться по проему к кавалерии, не начали трястись, их ветви дрожали под тяжестью тяжелых солдат с топорами, когда они штурмовали стволы пологого склона. С диким воплем первый из них, центурион, судя по гребню на шлеме, бросился с самого конца дерева, откинув руки и ноги назад, и подлетел по воздуху к королевской кавалькаде. На мгновение мир сельгова свелся к убийственному выражению лица прыгнувшего человека, его глаза были широко раскрыты, а зубы оскалены в зверином рыке свирепости. Он все еще удивлялся очевидному безумию тунгра, когда здоровяк приземлился в дюжине шагов от них, перекатился разок и развернулся влево, держа большой топор в правой руке и сбивая соплеменников со своего пути. железным выступом, еще один человек спрыгнул с дерева позади него и тут же подскочил к своему офицеру. В течение нескольких секунд в самом сердце боевого отряда оказалось еще с десяток монстров с топорами, и с каждой секундой в бой вступали все новые и новые крупные люди, не похожие на тех неповоротливые гигантов, которых, как показалось Кальгу, он видел раньше. Намереваясь окрасить себя в красный цвет кровью вениконов они двигались в бешеном темпе, спрыгивая сверху во всех направлениях со шквалом лезвий тяжелых топоров, которыми валили то одного , то другого веникона каждым взмахом, как будто рубя деревья.

Ближайший к схватке королевский телохранитель упал с лошади, и Кальг понял, что животному бесцеремонно отрубили голову, а воин умер в пене крови от огромной раны на груди, в тот момент, когда он пытался сбросить с ног мертвый груз зверя. Человек, зарубивший его, секунду постоял на еще теплом трупе, подняв красное лезвие топора к небу и завопил о своем триумфе, а кровь лилась по его лицу и доспехам. Наклонившись вперед, Кальг высвободил поводья кобылы от седла Брема и вздрогнул, когда король повернулся и поднял свой меч с бессвязным криком ярости, поняв, что сельгов собираются бежать. Прежде чем он успел нанести удар, раненый король откинулся назад в седле от стрелы, торчащей из его груди, и Кальг понял, что на деревьях по обе стороны от военного отряда затаилось около тридцати лучников, стреляющих в сбитую массу воинов так быстро, как только могли. Он пригнулся как можно ниже, наблюдая, как король опрокинулся на бок лошади и упал под копыта топтавшихся рядом животных. Не сумев дотянуться до свисающих остатков поводьев своей кобылы, он схватил ее за правое ухо и повернул изящную голову, пытаясь вывести лошадь с поля боя, но четвероногая все еще была зажата между скакуном мертвого короля и толкавшимися вокруг них людьми

Солдаты с топорами теперь сражались более дисциплинированно, и их первоначальный безумный натиск в самое сердце битвы уступил место плотному строю, организованному вокруг своего центуриона. Образуя двустороннюю линию, они рубили как вениконов, оказавшихся в ловушке между ними, так и тех воинов, которые пытались спасти своих товарищей, повторяя три слова снова и снова, прорубая себе путь к сражающимся соплеменникам. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что именно они ревели, вопли постепенно становились все громче по мере того, как их подхватывали другие солдаты, выкрикивая те же слова, врываясь в бой.

- Смерть! Тит! Принц!

Кровь у сельгов застыла в жилах, когда он осознал, что именно он слышит, и он удвоил свои усилия, чтобы отвести свою лошадь подальше от толпы сражавшихся, пока тунгры, дополнительно подкрепленные непрерывным потоком людей вдоль двух упавших деревьев, ужесточили свою мертвую хватку на пойманных в ловушку и все более беспомощных вениконах, в то время как гиганты с топорами сражались, сдерживая натиск людей, стремящихся спасти своих соплеменников. Последним отчаянным усилием он убедил кобылу отступить от сражающейся королевской стражи, пока они боролись за тело своего убитого правителя, молясь все сильнее, чтобы они не обратили внимания на него, пока он отворачивал животное от сражавшихся и наносящих с флангов удары вениконов, чтобы подтолкнуть кобылу вверх по склону и направить в безопасное место в открытом лесу. Оглянувшись назад, он увидел, как римский офицер с двумя мечами пробился из боя, посмотрел ему вслед, и ухмыльнулся, узнав сына мертвого легата, человека, который так жестоко перерезал сухожилия его лодыжки и оставил его умирать на земле при их последней встречи. Повернувшись в седле, он крикнул римлянину в ответ, его голос дрожал от от предвкушения близости спасения.

- Только не в этот раз, центурион! В этот раз я …

Кобыла вздрогнула от звука рожка, и Кальг резко повернул голову, чтобы взглянуть вверх на склон и на людей, которые бесстрастно смотрели на него, их линия простиралась через все поле зрения в обоих направлениях. Один из них указав мечом, в сторону боевой линии солдат в доспехах, выкрикнул команду, которая не оставляла места никаким сомнениям разуму Кальга.

- Шестой Легион, вперед!

Он развернул голову кобылы и ударил ее по бокам, только чтобы внезапно и с удивлением обнаружить, что он лежит лицом вниз на лесной траве, слишком ошеломленный ударом своего падения, чтобы сделать еще что-либо, кроме как беспомощно валяться, в то время как его лошадь лягалась и корчилась в предсмертных агониях с копьем, воткнутым глубоко в шею. Стена наступающих легионеров расступилась по обе стороны от умирающей лошади, и беззащитный Кальг оцепенело наблюдал, как мстительный центурион легко поднялся по склону им навстречу, и пожал руку офицеру, который отдал приказал своим легионерам идти вперед, прежде чем мимолетно взглянуть на павшего бывшего вождя сельговов. Лицо и руки его были покрыты рваными ранами и ссадинами, а порез, с засохшей коркой крови, украшал линию щеки и носа.

- Префект Каст. Кажется, ты прибыл как раз вовремя, чтобы помочь нам расправиться с варварами.

Пожилой мужчина засмеялся, глядя на кровавое поле битвы, когда сражающиеся соплеменники были загнаны в постоянно уменьшающийся карман пространства, мечи и копья вонзались в них со всех сторон.

- Не знаю, как это удалось Рутилию Скавру, но, клянусь богами, это не что иное, как миниатюрные Канны! Только на этот раз режут не римлян!

Центурион мрачно улыбнулся.

- Вот только на этот раз трибун имел лишь небольшое отношения к исходу сражения. В основном это была заслуга центуриона по имени Тит.

Каст радостно улыбнулся.

- Как же, тот твой огромный коллега с топором? В таком случае я куплю ему кувшин вина и буду пить за его здоровье до тех пор, пока мы оба не упадем со стульев!

Центурион положил руку на рукоять меча, его пальцы погладили что-то, прикрепленной к оружию тонкой серебряной проволокой.

- Боюсь, это будет невозможно. Он погиб сегодня утром, пусть теперь наш бог Митра позаботится о нем.

Каст печально покачал головой.

- Жаль. Он был настоящим бойцом, а таких, как он, с каждым годом становится все меньше, по крайней мере, мне так кажется. Но в любом случае мы с тобой выпьем за него, вместе с твоими тунгрийскими офицерами. Я подумал, закончить свою карьеру в сиянии славы, чтобы возглавить легион, чтобы спасти вас, и принести какую-нибудь пользу Империи! Имей в виду, мне все же повезло, что эти волосатые ублюдки оставили след, по которому вас могла бы найти даже моя женщина, и еще вам повезло, что именно мне отдали приказ отвести легионы от границы обратно к южной стене.

Скавр поднялся по склону, беззаботно ухмыляясь распростертым объятиям обрадованного Каста.

- Префект Каст, никогда еще твое присутствие не доставляло мне такого удовольствия! Удовольствие, которое никоим образом не слабеет из-за тревожной нерегулярности твоего присутствия к северу от границы с таким большим отрядом легионеров. Полагаю, у тебя есть веская причина для такого вопиющего игнорирования приказов твоего начальства?

Мужчина постарше ухмыльнулся и крепко сжал протянутую руку.

- Я думаю, что мы объясним это небольшое отклонение от приказов начальства тем, что, как мне кажется, наши лучшие военные специалисты назвали бы «использованием местных возможностей». То есть я увидел возможность в последний раз отшлепать местных варваров, прежде чем мы оставим их навсегда наслаждаться своими болотами. По-видимому, мне удалось помочь вам спасти Орла моего легиона?

Скавру кивнул.

- Помят, поцарапан и только недавно отмыт от крови наших пленных солдат, но да.., репутация легиона восстановлена.

Префект понимающе улыбнулся.

- Отлично! В этом случае ты будешь так же удивлен, как и я, узнав, что один из центурионов Фульвия Сорекса тоже вернул Орла Шестого легиона, найдя его у бригантов, всего в дне пути от Тисовой Рощи в неожиданной близко от форта. Похоже, что слухи о том, что его держали у вениконов, были не чем иным, как варварской уловкой, призванной заманить твою когорту на их территорию для уничтожения. Забавно, как все обернулось, не правда ли? Итак, начнем ли мы распинать этого человека сразу же или отведем его куда-нибудь в более публичное место, прежде чем пригвоздить?

Тунгры были на удивление в хорошем настроении, когда неделю спустя появились в Тисовой Роще, учитывая, что они снова двинулись на юг, не заходя в крепость на стене, построенной императором Адрианом. Шанга все еще залечивал синяки на костяшках пальцев, полученные во время короткого и болезненного сеанса по теме не выполнения обещания каменщика из форта Хабитус, которому, как стало ясно по отсутствующему алтарю его погибшему другу, когда когорта прибыла к воротам форта, крайне необходимо было преподать урок. Кошелек Шангу был набит деньгами, которые он заплатил каменщику, в добавок к значительной сумме в качестве принудительной компенсации за отсутствие каких-либо признаков памятника Лицу со шрамом, и глубокой ночью, когда все его товарищи по палатке спали, он пообещал тени своего умершего друга, что при первой же возможности воздвигнет где-нибудь алтарь побольше и получше.

Их когорту привели в крепость, чтобы присоединить ко Второй Тунгрийской когорте в неожиданной роскоши полупустых казарм, где она быстро обнаружила, к своему большому гневу, что вторая их родственная когорта прибыла сюда из германского порта еще неделю назад и все это сидела без дела и ждала их.Пока оба отряда знакомились, пили, препирались, а в некоторых случаях даже предались безрезультатным и быстро наказываемым кулачным боям из-за того, кто из них лучше, сильнее или просто удачливее, Скавр присоединился к префекту Касту в его доме в викусе, к компании Юлия и Марка. Префект, который уезжал на юг раньше них, чтобы подготовить возвращения четырех когорт в крепость, открыл дверь и повел их через зал в столовую, положив руку на грудь Марка.

- Не сюда , центурион. Тебе, друг мой, следует повернуть направо, а не налево.

Юлий взглянул на своего начальника, но Скавр смущенно улыбнулся и протянул руку, указывая на дверь другой комнаты. Сбитый с толку, Марк вслед за префектом, вместе с трибуном вошел в дверной проем, а Юлий прошел в столовую. Едва молодой центурион вошел в комнату, как на него налетела жена, отбросив его назад. Открыв рот, чтобы поприветствовать ее, он закрыл его снова, когда понял, что она залилась потоками слез и бессвязно зарыдала у него на груди. Озадаченно оглядевшись, он нашел объяснение в быстром вмешательстве Каста.

- Твоя жена подверглась нападению со стороны трибуна Сорекса, пока вас не было. Попытка этого ублюдка овладеть ею была пресечена нашим старым другом... - Он указал на мужчину, тихо сидевшего в углу комнаты, и лицо Марка расплылось в широкой улыбке, когда он узнал своего бывшего префекта, Легата Септимия Эквития.

- Мне повезло, что я пришел во время и что мне удалось оставить при себе телохранителя, несмотря на то, что меня отстранили от командования. Я выгнал отсюда этого молодого ублюдка, прежде чем он успел нанести слишком большой ущерб вашей женщине, но, несомненно, ей понадобится столько внимания и заботы, сколько вы сможете уделить ей на какое-то время.

Марк кивнул, обнял жену и бросил на Скавра взгляд, наполненный явным, неприкрытым намерением кого-нибудь убить.. Трибун понимающе кивнул, но поднял руку, чтобы остановить комментарий, которого он ожидал от молодого человека.

- Я знаю, ты хочешь отнести ему голову, но я думаю, что будет лучше, если мы продолжим придерживаться нашего первоначального плана. Я не хочу, чтобы способ решения проблемы трибуна Сорекса каким-либо образом отличался от того, о чем мы договорились, иначе наша свобода действий будет существенно ограничена. Потрать лучше некоторое время, чтобы успокоить свою жену, центурион, и мы отправимся в штаб, как только через парочку часов там зажгут лампы.

Он повернулся к двери, улыбнувшись при виде Юлия, держащего на руках дочь, с видом совершенно ошарашенного человека. Анния следовала за ним с выражением облегчения и восторга при виде своего мужа, с такой радостью принявшего рождение девочки.

- Ну вот, примипил, кажется, вас теперь трое. Поздравляю! Вы уже придумали имя ребенку?

Анния открыла было рот, но ее прервал мощный голос мужа.

- Мою прекрасную дочь я назову Викторией, в честь легиона, базировавшегося в месте ее рождения. Я ожидаю, что она вырастет сильной и здоровой девочкой, и я обучу ее навыкам, которые позволят ей никогда не бояться ни одного мужчины.

Скавр снова улыбнулся, с удовольствием наблюдая, как Аниия прищурила глаза за спиной мужа.

- Отлично! И я уверен, что твоя многоуважаемая жена предпримет все необходимые шаги для того, чтобы Виктория сохранила свою женственность, пока ты будешь занят попытками превратить ее в тунгрийского легионера! Имей в виду, она, кажется, уже переняла одну тунгрийскую черту. Ты явно слишком моно времени провел со своими солдатами и ничего не замечаешь, примипил, или, возможно, ты высоко ценишь тонкий аромат, который, кажется, издает ребенок.

Повернувшись, Юлий увидел лицо жены и слегка вздрогнул, прижимая к себе ребенка.

- А теперь сам займись своей любимой дочуркой.

Анния отступила назад и заложила руки за спину.

- Ты, что, не понимаешь, ты, большой кусок тупых мозгов! Ты сам дал ей имя, не спросив меня, значит, ты можешь поменять ей и пеленки без моей помощи! Считай это первой тренировкой, которая научит тебе никогда не бояться дерьма из обгаженной задницы какого-нибудь ребенка…

Позже, сидя вместе, пока Скавр и Каст обдумывали маршрут, по которому на следующее утро пойдут тунгры, когда выступят из Тисовой Рощи, Марк держал за руки свою жену, пока она описывала ему домогания Сорекса.

- Пожалуйста, прости меня, любовь моя, он не оставил мне выбора. Он бы убил Аннию и ребенка, если бы я попыталась дать ему отпор…

Муж сжал ее руки и нежно поцеловал в щеку.

- Тебе нечего прощать. Как я мог подумать о тебе что-то плохое, если ты защищала нашу подругу и ее ребенка единственным возможным способом. Кроме того, судя по словам легата, он не успел нанести тебе вред потому, что его спугнули.

Фелиция грустно кивнула, и провела пальцем по линии полу-зажившего пореза на лице мужа.

- Твой бедный нос. Нет, он не причинил мне особый вред, но он сказал мне, что часто насиловал женщину префекта с момента своего приезда, угрожая ей испортить его карьеру, если она не подчинится.

Марк нахмурился.

- Знает ли об этом Арторий Каст?

- Нет, и он не должен это узнать, Марк, если ты ценишь его как друга. Это положило бы конец их отношениям, а они явно очень любят друг друга. Кроме того, он почти наверняка захочет с ним рассчитаться.

- И, что же дальше?

Я соглашусь с тобой, что он чувствует, что тут требуется поступить гораздо умнее, чем вам, солдатам, хочется…

- Поздравляю, Фульвий Сорекс, с самым удачным возвращением Орла легиона. Вы, должно быть, рады, что нашли его так близко от форта, так сказать?

Трибун торжествующе ухмыльнулся Скавру, опустив голову в знак признания похвалы своего коллеги, столь поверхностной, что Марк задумался, не было ли это намерением скорее высмеять слова Скавра.

- Спасибо, Рутилий Скавр. Это было действительно очень счастливая находка, учитывая, что моим единственным намерением было держать местных варваров в узде, когда армия навсегда отходила к стене императора Адриана. Но я верю, тем кто говорит, что удачу надо создавать, и я доказал это. Если бы я не приказал провести такое тщательное патрулирование, мы, возможно, никогда бы не наткнулись на символ Шестого легиона таким удачным образом, хотя, конечно, большая часть чести должна принадлежать центуриону Гинаксу за его настойчивость в обыске варварской деревни.

Скавр улыбнулся, а люди, окружавшие его, хранили молчание, как он приказал им сделать в самых жестких выражениях всего несколько минут назад, подавляя в себе негодование по поводу того, что Сорекс не сказал ни слова по поводу их битвы с вениконами.

- Скажите, коллега, а вам не посчастливилось обнаружить рядом с Орлом голову Легата Соллемниса?

Сорекс покачал головой с выражением сожаления.

- Боюсь, что нет. Может быть, она уже сгнила? Ведь я сомневаюсь, что простого помещения головы человека в кедровое масло достаточно, чтобы предотвратить естественные процессы разложения. Такого метода хватает всего лишь на несколько недель.

Скавр так долго улыбался ему в ответ, что самодовольное выражение начало заметно исчезать с лица Сорекса, и он повернулся к Юлию только тогда, когда выражение превосходства полностью исчезло с него.

- Подай мне, пожалуйста, первый предмет, примипил.

Крепкий центурион полез в сумку, которую принес в штаб, и вытащил небольшой бочонок, в котором в масле лежала голова Соллемниса. Сняв деревянную крышку, он поставил его на стол перед своим трибуном, поморщившись от запаха темного масла, плескавшегося внутри деревянной емкости. Скавр закатал длинный правый рукав своей туники и заговорил с Сорексом озадаченным тоном.

- Простите за беспорядок, но когда центурион Корв принес этот предмет, мы, действительно были немного удивлены. Как вы знаете, привычка вениконов сушить головы своих жертв над горящими щепками, по-видимому, является далеко не идеальным средством их сохранения, и поэтому я принял меры предосторожности, чтобы повысить шансы жертвы добраться до Рима в узнаваемом состоянии. Это ни в коем случае не идеальный способ предотвратить гниение части человеческого тела, но, похоже, в данном случае он сработал довольно неплохо. Он опустил правую руку в масло и с выражением легкой брезгливости схватил что-то внутри и осторожным взмахом вытащил из миниатюрного бочонка, разбрызгивая капли жирного масла по полу комнаты. - Итак, вот она, голова мертвого легата, с восстановленным в некоторой степени достоинством после всего того, через что ей пришлось пройти после смерти.

Сорекс вытаращил глаза на отрубленную голову, а Легат Соллемнис отсутствующим взором смотрел на него глазами, белки которых были окрашены маслом в черный цвет.

- Как вы можете быть в этом уверены…?

- Вы сомневаетесь? Когда мы прибыли, я взял на себя смелость отвести в сторону примипила вашей Девятой когорты, человека, с которым мы были знакомы еще с тех времен, когда стояли к северу от стены императора Антонина, который, в свою очередь, знал легата очень хорошо, как и всех его офицеров, учитывая его регулярное присутствие на штабных совещаниях Соллемниса. Он подтвердил, что эта голова принадлежала легату, и указал на две отличительные особенности, о которые вы, возможно, захотите услышать.

Он указал на родинку на челюсти погибшего.

- Для начала вот это, и хотя я понимаю, что это далеко не убедительное доказательство, но есть и вот это... - Он повернул голову и провел пальцем по длинному белому шраму вдоль правого уха. - Судя по всему, он получил порез за год или около того, до того как его убили, сражаясь с варварами, что, похоже, было его привычкой. Примипил сказал мне, что санитарам потребовалось несколько часов, чтобы остановить кровотечение из этой раны.

Он замолчал и ждал ответа Сорекса, подняв брови в веселом предвкушении. Трибун еще мгновение смотрел на ужасающее зрелище отрубленной головы легата, прежде чем пробормотать ответ.

- Н-ну, тогда… кажется, мне повезло вдвойне. Я вернул Орла легиона на его законном месте и спас Шестой Виктории от позорного расформирования, а вы вернули легату Соллемнису его достоинство выполнив мой приказ. Поздравляю, Рутилий Скавр, вы заслужили место в рапорте, который я отправлю утром в Рим, чтобы отобразить этот отрадный поворот событий.

Скавр снова улыбнулся, опустил отрубленную голову обратно в жирные объятия масла и вытер руку полотенцем, предложенным ему Юлием, прежде чем взять тяжелый, завернутый в ткань предмет из рук своего примипила.

- И я уверен, что префект преторианца Переннис будет более чем рад, если его доверие к вам оправдается. В конце концов, - он взвесил загадочный сверток обеими руками, прежде чем снять обертку и положить возвращенного Орла на стол перед собой, — вы, кажется, проделали виртуозную работу, склонив прежде достойного центуриона на свой обман, не так ли?

Сорекс вытаращил глаза на изваяние, любовно отполированную до ослепительного блеска и во всех отношениях не уступающий фальшивому Орлу, рядом с которым его положили.

- Но это …

- Да, это небольшая проблема, не так ли? Всего неделю назад или около того у Шестого не было Орла, и ему грозила высшая санкция за такой позор, а теперь у него появилось два благословенных штандарта. Вы можете сказать, что это нечто вроде чуда.

Сорекс попытался оправдаться еще раз.

- Может быть это копия, сделанная вениконами или этим сельговом Кальгом, которого я послал вас схватить. Ведь мой Орел настоящий!

Скавр подтвердил это, поджав губы.

- У меня возникала такая же мысль, если честно. В конце концов, изготовление копии Орла всегда должно было кому-то принести пользу, и я вынужден признать, что ваш на вид действительно весьма похож на подлинного. Действительно, он настолько близок к тому, который центурион Корв и его люди утащили из Клыка, как по внешнему виду, так и по отделке, что я вынужден предположить, что он был отлит по оригинальным формам. Молодцы умельцы, которые, как я уверен, что и вам это известно, находятся в Риме.

Он молча ждал долгое время.

- Почему замолчали, трибун? Несомненно, вы сейчас обдумываете, следует ли вам представить своего Орла своим людям, как только эта несколько неловкая для вас встреча завершится, и передать его в руки новому и восхищенному знаменосцу-аквилиферу, которого вы выберите из рядов самых лучших и преданных солдат легиона. Солдаты будут в восторге от снятия позора, висевшего над ними последние два года, и никого не будут особенно интересовать претензии явно озлобленного трибуна вспомогательной тунгрийской когорты на обладание подлинным штандартом, когда, у вас имеется вот этот «подлинный», который вы «отобрали» у бригантов.

Сорекс наконец встретился взглядом со своим коллегой, и в его сердитом взгляде Марк увидел подтверждение слов Скавра. Трибун легиона долго смотрел на Скавра, прежде чем покачать головой и поднять перед собой обе руки, явно апеллируя к разуму своего коллеги.

- А, что мне еще остается делать, Рутилий Скавр? У меня нет выбора. Переннис управляет жизнью и смертью моей семьи, и любое невыполнение его указаний обернется катастрофой для всех нас. Так что Орел… мой Орел… будет возвращен на свое законное место в святилище легиона.

Скавр понимающе кивнул.

- Я услышал не больше, чем ожидал. И поэтому, когда три новых легата прибудут из Рима, чтобы принять на себя командование, они найдут именно то, что им велел найти их хозяин, прежде чем они пойдут на север. Три легиона расположились лагерем вдоль стены императора Адриана красивой компактной группой, и их недовольство по поводу отправки на север было аккуратно решено путем отступления к этой более южной линии обороны. Они обнаружат, что Шестой легион все еще в эйфории от возвращения потерянного Орла, и, конечно же, они найдут вас, как и было им приказано, ожидающим их с достаточным количеством золота, предназначенного для награды каждого легионера в стране в размере двухлетнего жалованья. Я прав?

Скавр на мгновение посмотрел прямо в негодующие глаза Сорекса, а затем взял Орла, принесенного из Клыка, и перевернул его, тщательно просматривая металл на предмет крошечных отметин и царапин, которые два столетия военных действий неизбежно должны были оставить следы на его поверхности. Положив его на место, он поднял копию Орла и так же внимательно его рассмотрел.

- Вполне отличная работа, да еще и максимально реалистично выдержанная. Он поднял металлическую птицу, демонстрируя тонкую патину времени, очень похожую на оригинал. - Итак, вы привезли с собой этого Орла из Рима с приказом восстановить честь легиона, а затем отправили мою когорту на север, для того, что заранее было задумано как бесполезная охота за добычей, которая, как вы думали, давно и навсегда исчезла в северных туманах. Вы послали нас якобы расследовать слухи, чтобы выполнить последний из ваших приказов префекта преторианцев, который заключался в том, чтобы отправить туда центуриона Корва на его вероятную смерть вместе со всеми нами, и с парой наемных убийц, которых вы подкупили на тот случай, если вениконы не выполнят эту работу. И вы рлшди на это из-за последствий, которые, как вы знали, постигнут вашу семью, если вы не выполните приказ из Рима.

Сорекс, молча, стоял с покрасневшим от стыда лицом.

- Вам нечего сказать, Сорекс? В таком случае я поделюсь с вами своими подозрением. Когда эти трое новых легата прибудут, чтобы принять на себя командование, я подозреваю, что станет ясно, что человек, сидящий на троне, решил порвать с традицией. Если командиры легионов обычно принадлежат к сенаторскому классу, то все эти трое будут всадниками. Всадниками, трибун, людьми, не имеющими доступа к самым высоким постам в Империи, людьми вроде меня и, как вам до боли известно, такими людьми, как преторианский префект Переннис. Мне сказали, что ему уже удалось поручить одному из своих сыновей командовать паннонскими легионами, лучшим местом для набора рекрутов во всей Империи и очень удобным для быстрого марша на Рим. Так что я держу пари, что армия в Британии очень скоро перейдет под командование всадниками и будет передана трем легатам, которые будут иметь доступ к очень большому количеству свежеотчеканенного золота. Вот такого вот золота …

Он бросил трибуну блестящий золотой кругляшок, внимательно наблюдая, как тот его поймает и взглянет на монету, лежащую у него на ладони.

- Привлекательное оформление, не правда ли, хотя и немного нетрадиционное…?

- Как вы…

- Как я ее получил? Префект лагеря Каст собирал для себя людей с сомнительными, но ценными навыками все время, как я его знаю. И когда я обнаружил, что в его окружении есть профессиональный вор, я уговорил его проверить, сможет ли этот человек предоставить мне какие-либо доказательства моих сильных подозрений относительно содержимого тех тяжелых сундуков, которые вы должны были там встретить с корабля в Арабском предместье. Видите ли, по моему опыту, это немного подозрительно, когда сундуки с жалованьем легионеров приходят откуда-либо с другого места, кроме Рима. Трон любит собирать все имперские средства в свою казну, прежде чем распределять их долями по провинциям, чтобы контролировать места хищений, если такие будут иметь место. И поэтому вид такого большого количества золота, поступающего в провинцию таким неортодоксальным образом, возбудил мое любопытство. Прокуратор Авус на мгновение отвлекся на зрелище, когда центурион Корв, довольно жестоко расправлялся с парой сарматских наемников, которые, очевидно, пытались его убить или серьезно поранить на самом деле, и этого времени оказалось достаточно, чтобы ныне, к сожалению, покойный Тарион вынул монету. из его кошелька и заменил на другую другой. И вы можете себе представить, сколько еще вопросов возникло у меня и у префекта лагеря, когда нам удалось внимательно рассмотреть одну из них. В конце концов, я, хотят, всего лишь всадник, но даже я могу сложить два и два.

Сорекс яростно покачал головой и поднял руку.

- Мне просто приказали восстановить боевой дух легиона с помощью нового Орла. Я действительно понятия не имел…

Голос Скавр был ровным, лишенным каких-либо эмоций, но он прервал речь молодого трибуна сильной пощечиной.

- Но, мы ведь, действительно это сделали, не так ли, что с фальшивым Орлом, который вам нужно было «обнаружить», и достаточным количеством золота, чтобы купить лояльность трех легионов с тремя новыми легатами, которые собираются принять командование. И, наконец, с приказом отправить мою когорту на север, где она почти наверняка была бы уничтожена? Ведь, так, Сорекс, вы слишком хорошо знали, что ведете опасную игру, целью которой было предоставить рабочую силу для всаднического переворота против трона и сената, если уж на то пошло. Коммод передал свою власть Переннису, и преторианский префект не видит причин не заключить постоянное соглашение, по-видимому, с паннонскими легионами своих сыновей, которые, я думаю, он вызовет в Рим, как только получит подтверждение того, что британские легионы маршируют в столицу и не будет никакой силы, способной поддержать императора, кроме армии в Германии. Но так, как это золото пойдет в Британию через Германию, это значит, что губернаторы германских провинций, вероятно, уже согласились сидеть сложа руки и наблюдать за всем , не вмешиваясь. И, конечно же, преторианцы будут счастливы увидеть, как их префект возьмет полный контроль над Империей, учитывая, что он, несомненно, вознаградит их даже более щедро, чем простых солдат. Все выигрывают, не так ли, Фульвий Сорекс? Я полагаю, что даже ваш отец рассчитывает на некоторую роль в новом режиме, после того, как только сенат будет вынужден провозгласить Перенниса императором, предположительно под аплодисментами сенатора Сорекса?

Когда трибун высказывал свой ответ, его глаза сверкали гневом.

- У меня не было выбора! Если я не выполню то, что мне приказано, вся моя семья лишится жизней. Вы хоть представляете, на что способен человек, чтобы избежать угрозы вычеркивания его благородного имени из истории? Вы слишком долго отсутствовали в столице, Рутилий Скавр, и просто не представляете, насколько опасен стал Рим за последние несколько лет…

Его голос затих, когда Марк вышел вперед и устремил на него убийственный взгляд.

- Вы, конечно, правы… - Сказал Скавр спокойным тоном. - Я действительно не представляю, каково было бы увидеть, как вся ваша семья будет убита человеком, зацикленным на цели занять трон. Но здесь присутствует центурион Корв. И, возможно, в этом очень редком случае я открою вам его настоящее имя. Так, что Фульвий Сорекс, как я полагаю, вы хорошо помните Марка Валерия Аквилу. Возможно, ыы помните и убийство всей его семьи два года назад. Именно из-за него вам было приказано послать на север целую вспомогательную когорт, на верную гибель, чтобы избавиться от него, как от беглеца от правосудия по приказу преторианского префекта. И я должен добавить, что вы еще не ответил за то, что вас поймал легат Эквитий при попытке изнасиловать его жену, угрожая убить новорожденного ребенка нашего примипила, чтобы запугать ее, если она начнет кричать.

Сорекс отступил на шаг и поднял руки, а Марк шагнул вперед и встал перед ним с каменным выражением лицом. Скавр пожал плечами, поднял копию Орла и некоторое время пристально его рассматривал .

- Это действительно очень красивая работа. - Он бросил его обратно на стол. - Жаль, что такое мастерство было использовано для такой позорной цели. Но,неодушевленные предметы сами по себе не являются ни добрыми, ни злыми, их просто исполняют для определенных ролей в ситуациях, в которые попадают некоторые люди. Все же хорошо, что префект Каст принял меры предосторожности и вынес все это золото из кладовой и спрятал в безопасное место, когда представилась такая возможность.

Сорекс недоверчиво посмотрел на префекта лагеря.

- Ты перетащил это гребаное золото?!

Опытный офицер-ветеран спокойно кивнул.

- Когда стало ясно, что вам нельзя доверять, Фульвий Сорекс, да, я принял такие меры предосторожности. Я перевез его туда, где будет меньше искушения для ненормальных людей.

- Но я же дал конкретное указание, чтобы его постоянно охраняли!

Каст натянуто улыбнулся.

- Я знаю. И как бы вам ни было обидно это осознавать, когда офицер с тридцатилетним стажем и дюжиной шрамов просит помощи у центурионов своего легиона, они склонны уделять его словам несколько больше внимания, чем словам военного трибуна, чьим самым опасным подвигом, по-видимому, было сопровождение любимого молоденького катамита императора во время его отважных походов по магазинам в Субуру. - Он прошел вперед, похлопав Марка по плечу. - Видите ли, наши офицеры имеет очаровательную склонность ставить честь своего легиона превыше всего, и поэтому, когда я открыл примипилу, что ваше чудесное спасение Орла на самом деле было обманом, это было все, что я мог сделать. чтобы помешать ему дать вам гладиус и проследить за последствиями. Перевезти золото, как только я сказал ему, что оно приготовлено для подкупа предателей и возможной катастрофы, оказалось сравнительно легко.

Скавр согласно кивнул.

- И ведь это неотъемлемая часть моего плана.

- Вашего… план?

Скавр махнул рукой Марку и снова сосредоточил свое внимание на копии Орла. Молодой центурион подошел ближе к перепуганному трибуну, постукивая одной рукой по рукояти своего гладиуса.

- Этот меч принадлежал легату Шестого легиона. Он оставил его мне, когда его убили, спрятанным под телом последнего человека, который нес этого Орла, потому что он был моим настоящим отцом. Его легион предал другой сын префекта Перенниса, а это означает, что оба моих отца были убиты в результате планов преторианского префекта занять трон императора. Теперь, когда у нас есть все доказательства, которые нам когда-либо понадобятся для его казни, мы собираемся доставить их в Рим и предупредить императора об опасности, которая ему угрожает со стороны его, якобы, правой руки.

Сорекс изумленно покачал головой.

- Вы не дойдете до Рима; вас остановят еще до того, как вы доберетесь до южного побережья провинции. Как только прибудут новые легаты и узнают, что вы сделали, они пошлют за вами кавалерию легиона с приказом вернуться, и если вы не подчинитесь, вас выследят и в очень короткие сроки расправятся с вами. - Он с укором покачал головой Касту. - А ты, префект, если повезет, по дороге домой окажешься в отставке!

- Вы, конечно, правы… - Скавр легко пожал плечами. - Если люди Перенниса узнают, что мы сделали, они наверняка бросят на нас всю тяжесть своей власти, чтобы вернуть это золото. Дело в том, Фульвий Сорекс, что вы должны задать себе один простой вопрос. - Он понизил голос до шепота, наклонившись к коллеге. - Кто им это скажет?

Молодой человек на мгновение уставился на него, прежде чем осознать явную угрозу Скавра, которая поразила его, и его глаза расширились от ужаса.

- Вы не имеете в виду…

- Согласитесь, в моем вопросе есть неизбежная логика. - Скавр поднял бровь, глядя на своего коллегу. - Лишь немногие люди могли бы предупредить легатов о том, что здесь произошло, когда они, в конце концов, прибудут. Примипил Шестого вряд ли сможет это сделать. Он уже позаботился о том, чтобы люди, которые перевозили золото, не могли никому рассказать, где они его взяли, поскольку он приказал им отправиться по дороге к Стене, чтобы заняться укрепительными работами в один из наиболее отдаленных гарнизонов и оставаться там до тех пор когда работа будет завершена. Остаетесь только вы, Фульвий Сорекс. И если не вы, то кто же скажет им, что золото забрали мы? Они ведь ничего не поймут, не так ли?

Он, молча, стоял, ожидая ответа Сорекса, а молодой трибун оглядывался по сторонам, словно ища какой-то выход из ситуации.

- Но ведь... я имею в виду...

- Не паникуйте, коллега, я пока не готов убить сослуживца, ведь у нас есть цивилизованные стандарты поведения, которые нужно соблюдать. Но я уверен, что вы понимаете мое затруднительное положение. Если я оставлю вас в живых, вы обязательно сообщите легатам о том, что я сделал, не так ли?

- Не сообщу.

- Действительно? - Скавр скептически посмотрел на него. - Какая у меня гарантия, что вы не откажетесь от своих слов, как только я перестану представлять для вас угрозу?

- Даю слово римского аристократа, Рутилий Скавр! - Молодой человек вскочил на ноги, вытянув руку ладонью вверх. - Я поклянусь вам любыми богами, каких бы вы ни выбрали, что ничего не скажу людям префекта преторианцев!

Скавр кивнул, вопросительно взглянув на Каста.

- Что вы думаете, префект? В конце концов, у меня нет желания проливать кровь в штабе легиона.

Пожилой префект пожал плечами.

- Я разделяю твое желание не позорить это место. И вряд ли Фульвий Сорекс будет виновен, если ему случится стать жертвой несчастного случая.

- Хорошо, коллега, мы оставим вас в живых. Однако есть небольшая проблемка - надо сделать так, чтобы ваше молчание по поводу нас выглядело убедительно. Наверняка запись о нашем сегодняшнем присутствии в штабе оставит открытым вопрос, почему вы просто не вызвали охрану, чтобы не арестовать нас, если у вас было хоть малейшее подозрение относительно наших намерений? Нет, нам нужно сделать сто-то более убедительное…

Каст поднял руку и полез в поясную сумку в поисках маленькой бутылочки.

- Одно из проклятий тридцатилетней службы заключается в том, что меня беспокоят призраки давно умерших людей. В тех редких случаях, когда я не могу заснуть, несколько капель экстракта некоторых лечебных трав погружают меня в сон так же быстро, как затушенная лампа.

Скавр повернулся к своему коллеге.

- Вот он, идеальный ответ. Вы выпьете столько напитка префекта, что проспите всю ночь, а я скажу дежурному центуриону, что вы настолько пьяны, что я не мог добиться от вас никакого толку. В конце концов, не каждый день человек обретает славу, возвращая себе Орла легиона, не так ли? Я думаю, что вас можно будет простить за то, что вы приняли лишнюю чашку-другую вина?

Сорекс кивнул, облегчение, которое он почувствовал, все ясно увидели.

- И вдобавок вы хорошо поспите всю ночь .. . Конечно, это отличная идея.

Он потянулся к фляжке с вином, налил две чаши вина и протянул одну Скавру, затем повернулся и с небольшим поклоном предложил другую Касту. Префект лагеря осторожно наклонил склянку со снадобьем, чтобы три капли темной маслянистой настойки стекали в чашку, при этом объясняя трибуну:

- Должен вас предупредить, что этот разбавленный напиток отвратительно сладок. Лучший способ выпить его — опрокинуть голову назад, иначе вы можете оказаться настолько рассеянным, что прольете напиток себе на шею. Вот еще капелька на удачу, а? Боги все видят, и сегодня вы будете хорошо спать, но я должен вас предупредить, что, когда вы проснетесь, у вас может сильно болеть голова…

Все мужчины в комнате вздрогнули, когда раздался скрежещущий звук меча, выдернутого из ножен, и все взгляды обратились на Марка, когда он шагнул вперед с мечом Легата Соллемниса с орлиным навершием, сияющим в свете лампы.

- Вы собираетесь оставить его в живых? Предателя, который отправил нас на север, в Клык, с намерением заставить вениконов перебить целую когорту в надежде убить одного единственного человека? Ублюдка, который использовал все имеющиеся в его распоряжении уловки, чтобы наброситься на мою жену, несмотря на то, что знал, что она благородная римская матрона?

Он двинулся к перепуганной трибуне с видом необузданной ярости, направив гладиус острием прямо ему в лицо. Скавр подал знак Юлию, готовому прыгнуть на своего друга сзади, предупреждая его атаку, и сам встал на пути своего центуриона.

- Центурион Корв, опусти меч. Ты знаешь, что месть таким образом только обесчестит тебя. А кроме того, ты можешь утешить себя тем, что Фульвию Сорексу придется всю жизнь сожалеть о содеянном им.

Он пристально смотрел на Марка, наблюдая, как молодой римлянин сначала посмотрел на Сорекса, все еще застывшего от страха, а затем бросил взгляд на Каста, который в ответ просто моргнул ему. Медленно кивнув в знак признания приказа трибуна, он вложил меч в ножны и отступил в тень рядом с Юлием, игнорируя гневный взгляд, брошенный на него примипилом. Вздохнув с облегчением, Скавр сделал знак старосте лагеря выйти вперед и увидел, как Каст, подмигнув, вручил кубок с вином покрасневшему Сорексу.

- Помните, единственное неудобство - терпеть приторный вкус.

Он одобрительно наблюдал, как Сорекс перевернул в рот чашку. Трибун пожал плечами, его лицо было озадачено отсутствием какого-либо неприятного привкуса.

- Немного фруктовый, но в этом нет ничего особенного. Итак, через какое время наступит эффект?

Каст улыбнулся ему, указав рукой на свой стул.

- Я бы на вашем месте присел сейчас, Фульвий Сорекс. В такой концентрации настойка действует быстро.

Трибун повернулся, чтобы обойти свой стол, но покачнулся на месте, когда настойка начала действовать. Юлий с Кастом взяли его под руки и помогли сесть в кресло, а Скавр взял копию Орла и со слабой улыбкой вложил ее ему в руки.

- Вот и хорошо, вы можете прижаться к своему Орлу. Это будет выглядеть более правдоподобно, если кто-нибудь сунет голову в дверь. Я присмотрю потом за этим Орлом за вас.

Сорекс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, хотя его губы и двигались, он не издал ни звука. Каст ласково взъерошил ему волосы.

- Лишились речи, Сорекс? Для меня это неудивительно: женщина, которая дала мне этот препарат, сказала, что он часто заставляет свои жертвы замолчать в тот короткий промежуток времени между приемом внутрь и появлением симптомов отравления, и, похоже, она была права. Поэтому я считаю справедливым сообщить вам, что пока вы препирались с центурионом Корвом, трибун Скаврт добавил в ваш напиток еще дюжину капель этого довольно мощного средства. Он улыбнулся, глядя на движением бровей трибуна, так, как его тело, по-видимому, уже было парализовано мощной дозой препарата. - Да, вы очень скоро умрете, и без единого следа, намекающего на причину вашей смерти. Найдя вас, сидящим здесь и прижимающим к груди Орла вашего легиона, я не сомневаюсь, что центурионы поспешат обожествить вас как умершего от чистой радости вашего успеха. В конце концов, вы ведь не думали всерьез, что мы поведемся на такую чушь, как «слово римского аристократа», не так ли?

Сорекс вздрогнул, его язык высунулся изо рта, он вздохнул поглубже, борясь за дыхание. Каст поднял ничего не соображающее лицо трибуна, глядя ему в глаза, его улыбка была твердой и жестокой. Пока молодой человек боролся за свою жизнь, его дыхание сбивалось так, как яд медленно, но верно выжимал последние остатки жизни из его тела.

- А теперь наступает трясучка, Сорекс, ужасающая борьба за дыхание и потеря сознания. Я не сомневаюсь, что за наслаждение принуждать других к своей воле, как мою любимую Дезидру и других до нее, это достойное наказание для такого человека, как вы. Она призналась мне во всем этом ранее, Сорекс, она рассказала мне, что вы заставляли ее делать это, чтобы защитить карьеру моих последних дней службы, и заставила меня пообещать не рисковать свой жизнью, и не убивать вас … мечом. К счастью, другая ваша жертва предоставила мне идеальный способ вам отомстить… - Он замолчал, поняв, что последний проблеск разума погас в глазах трибуна. - Я думаю, что он умер.

Скавр приложил палец к шее трибуна.

- Действительно, так оно и есть. Пора уходить. Ты можешь забрать это, центурион, в качестве награды за то, что обуздал свой бешеный норов. - Он прошел мимо подлинного Орла Марка. - Я думаю, что будет лучше, если мы сохраним его на какое-то время, и я не могу представить себе человека, более достойного, который смог бы позаботиться о нем, пока не придет время передать его в нужные руки. И теперь я думаю, что пришло время нам собираться в путь. Нам нужно многое подготовить, если мы хотим успеть двинуться на юг с первыми лучами солнца, а у нас недостаточно времени, чтобы сделать это.

Старший центурион легиона ждал их возле штаб-квартиры Сорекса, его заранее оговоренное присутствие явно заставило легионеров, стоящих на страже, нервничать, судя по поту, струившемуся по их шеям, и префект лагеря с широкой улыбкой отвел его в сторону.

- Это самая лучшая новость, примипил; Орел, которого вчера нашли трибун и его люди, явно подлинный. Никто не сможете подделать такой уровень мастерства, и на нем есть все секретные клейма, подтверждающие, что он был сделан в Риме, в императорских арсеналах. Слава Марсу, мы восстановили доброе имя легиона! Он показал центуриону две деревянных таблички, какими пользуются писари и закрепленных блестящим медным крючком за ушко и открыл их - Вот запись его отметин, которые вел ваш последний аквилифер, и которая поможет вам доказать его подлинность. Поздравляю вас с возвращением столь важного символа имперской власти и устранением угрозы, которая нависла над этим легионом со времени битвы, которая была проиграна.

Центурион-ветеран серьезно кивнул.

- Действительно, это самая лучшая новость, господин. А что делает трибун, господин?

Каст подмигнул в ответ.

- У трибуна Сорекса явно были тяжелые несколько дней и, судя по его состоянию, он выпил несколько лишних чашек вина. По правде, когда мы пришли, он был в пьян и уснул, пока мы проверяли штандарт. Я вложил его ему в руки и он не хотел его отпускать, и я предлагаю дать ему поспать, и не беспокоить его. В конце концов, он это более чем заслужил.

Старший центурион понимающе кивнул, не выдавая ни малейшего намека на свое соучастие в замысле тунгров.

- Я так и сделаю, префект лагеря.

Каст указал на Скавра и его центурионов.

- Пока я не забыл, Трибун Сорекс на самом деле подтвердил приказ Легата Эквития относительно тунгрийских когорт. Похоже, что трибун Скавр должен повести обе свои вспомогательные когорты на юг и отправиться по морю в Галлию. Легат получил известие от коллеги из Лугдунума, что провинция кишит головорезами, и ему предлагается выделить часть наших сил, чтобы помочь в их подавлении. Поскольку легиону запрещено покидать лагерь, легат считает целесообразным послать вместо нас вспомогательную оперативную группу, и, похоже, тунгрийцы имеют большой опыт борьбы с ворами и грабителями.

Скавр шагнул вперед и уважительно кивнул старшему центуриону.

- Мы планируем выступить на рассвете, примипил, но, похоже, у нас слишком много багажа и не хватает телег. Возможно, вы могли бы помочь нам с приобретением каких-нибудь дополнительных транспортных средств?

Ответ примипила прозвучал прямо, но в тоне его голоса нельзя было ошибиться.

- Я вас понял, трибун. Я подготовлю тележки, которые привезли груз трибуна Сорекса из Арабского предместья. Я полагаю, этого будет достаточно, чтобы удовлетворить ваши потребности?