Метод Макаренко

Глава 5

Назойливый писк будильника выдернул меня из сна. Наугад вытянул руку в сторону прикроватной тумбочки, чтобы прихлопнуть эту мелкую паскуду, но пальцы нащупали лишь пустоту.

— Чёрт… — пробормотал я в подушку. Приподнял голову, проморгался и огляделся.

Тумбочки нет. Стола нет. Только пол в метре подо мной и компьютерный стол вдалеке, где, собственно, и надрывался источник утреннего издевательства. Спросонья совсем забыл, где нахожусь.

Встав с кровати, прошёл к столу и выключил будильник.

— Ну здравствуй, утро, — пробурчал я, почесав затылок.

Увидев пульт, решил включить телек. Пусть фоном тарахтит. Из динамиков бодро защебетал женский голос. Сгодится.

Направив свои стопы в ванную комнату, нос к носу столкнулся в прихожей с Зоей Валентиновной. Судя по её внешнему виду, она уже собралась на работу.

Мы замерли друг напротив друга в неловком молчании.

— Добро… — начал я.

— Побриться не забудь, — окатила она меня холодным взглядом, как ушатом ледяной воды. Покачав головой, она развернулась на каблуках, и вскоре входная дверь захлопнулась за ней. Я усмехнулся.

— И тебе доброго утра, мать родная, — пробормотал я в пустоту.

В ванной щедро плеснул на лицо холодной воды, чтобы поскорее проснуться. Поднял голову и встретился взглядом со своим отражением в зеркале. Отражение посмотрело на меня хмуро и без энтузиазма. А побриться и правда не помешает.

Когда вернулся в комнату, на экране телевизора намарафеченная дамочка с неестественно ярким макияжем вещала местные новости и широко улыбалась камере.

«…продолжаем наш утренний эфир. Главная новость часа: по данным ежегодного исследования „Качество жизни в российских городах“, Новочепецк уже пятый год подряд занимает предпоследнее, почётное место в общероссийском рейтинге».

Камера показала график с ярко-красной стрелкой, уныло ползущей в самом низу.

«Наш город получил минимальные баллы в таких ключевых категориях, как экология, состояние дорог и городской инфраструктуры, средний уровень доходов населения и субъективное ощущение безопасности. На вопрос всероссийского Центра изучения общественного мнения, что бы вы сделали, чтобы кардинально улучшить жизнь в Новочепецке, самым популярным ответом стал, цитирую: „Сжёг бы всё на хрен“. Да-да, именно так и ответили наши земляки».

Она деланно хихикнула, словно только что рассказала забавный анекдот.

А вот я поймал себя на том, что с любопытством рассматриваю лицо телеведущей. Это что она с собой такое сотворила? Хотя, если подумать, удобно. Вон губы плотно не смыкаются, даже специальное круглое отверстие для сигареты в центре имеется.

Выбросив дамочку с её губами из головы, я пошёл к гардеробу. Не хватало ещё опоздать в первый же рабочий день. Между тем поток новостей продолжался:

«Что ж, видимо, у нас много креативных граждан! А теперь к другим, не менее важным новостям! Вчера вечером в социальных сетях и на местных форумах появились многочисленные жалобы от жителей Заводского района о сильном химическом запахе и лёгком задымлении. Представитель химического завода „ХимПром-Лайт“, а по совместительству мэр нашего города, на экстренной пресс-конференции категорически опроверг информацию о недавнем выбросе токсичных веществ в атмосферу. По словам Виталия Тимофеевича, все показатели находятся в пределах нормы, и для паники причин нет. А вот к нам на связь выходит специальный корреспондент с места событий, чтобы рассказать о…»

Я щёлкнул пультом и выключил телевизор. Всё понятно с этим мэром. Я вскользь почитал, как обстоят дела в городе, и понял, что он здесь местный царь, бог и начальник. Редкое решение принимается без его участия.

А вообще, адская машина этот ваш компьютер, скажу я вам. Но потешная. И чертовски затягивающая. А ещё полезная, если, конечно, умеешь держать себя в руках и не отвлекаешься на всякую шелуху, которой там навалом.

А отвлекаться хотелось постоянно, каждую минуту. Стоило только набрать что-то нужное, как тут же выскакивало окно с яркой рекламой, которая мигает, шевелится, блестит, зовёт. И ведь предлагают всё подряд, от жвачек до ракет: «Покупай сегодня, завтра поздно!»

Частенько ловил себя на том, что сижу полчаса, и разглядываю, как дурак, движущуюся картинку с котом в каске, позабыв, зачем вообще полез на этот сайт.

В общем, народная мудрость, конечно, гласит, что делу время, потехе час. Но на деле всё наоборот выходит. С этой штукой время растворяется, как сахар в чае. И выходит, что потехе время, а делу — час. Народная мудрость не учла прогресс.

Павловна, как и обещала, скинула мне документы на почту. По её словам, она продублировала их в какую-то «телегу». Что за телега такая — я не понял. В моей голове это слово имело слишком много значений. Потом уточню у неё, что именно она имела в виду.

Из приятного, память прежнего Егорки медленно и нехотя приоткрывалась передо мной, как «туман войны» на игровой карте. Это понятие я узнал из видеороликов, на которые случайно наткнулся, когда знакомился с миром молодёжи через интернет. Выражение мне понравилось, поэтому и запомнил.

К тому же оно как нельзя лучше подходило к тому состоянию, в котором я сейчас был. Сам себе напоминал персонажа из какой-то компьютерной игры, который исследует новую, незнакомую локацию, шаг за шагом развеивая этот самый туман. Вот только все локации находились у меня в голове, в моей собственной памяти.

Белых пятен в памяти о моей прошлой жизни тоже хватало. Например, я, хоть убей, не мог вспомнить, как погиб. Знаю, что умер. Это было очевидно раз сейчас я здесь, а не там. А вот как всё произошло — тайна, покрытая мраком.

Даже пробовал вводить своё имя и фамилию в поисковик, но ничего вразумительного найти не смог. Либо обо мне нет информации, либо искал криво. Склоняюсь ко второму варианту, потому что всё ещё не был уверенным пользователем интернета. Ну ничего, успею и это узнать. Если не сам, то детки помогут.

Маринку я тоже искал. Вводил её имя и девичью фамилию. Но либо она сменила фамилию, выйдя замуж, либо… опять же, искал плохо. Результатов не было.

И даже если бы нашёл… Что бы я сказал? Пришёл бы к ней весь такой нарядный: «Привет, Маринка, это я, Санёк. Только в другом теле. Не бойся»? Так она меня в дурку отправила бы с ходу. Да и годков мне сейчас двадцать семь, а ей… Ей уже за полтос, должно быть. М-да.

Надеюсь, всё у неё в жизни сложилось наилучшим образом. Нашла себе хорошего мужика, родила долгожданных детишек и живёт теперь свою лучшую, счастливую жизнь.

Хорошая она женщина, добрая и красивая. Мечтала о большой и дружной семье. А связалась с опером, то есть со мной. С которым, к сожалению, не вышло семьи, только постоянное ожидание тревожных звонков. Так, может, хоть с кем-то другим сложилось.

Зла я на неё не держал. Да и за что? За то, что я умер, а она жила? В общем, жаль, что так вышло, но жизнь продолжается. И у нас с ней теперь разные дорожки. Моя вот, например, снова вела в школу.

До сих пор в голове не укладывается, что я вписался в этот «блудняк» и начну учить детей уму-разуму. Сказал бы мне кто тогда, в девяностые, что я, оперативник уголовного розыска, буду преподавать в школе — взоржал бы аки конь ретивый. Хотя друзья постоянно подкалывали меня на предмет фамилии Макаренко.

Помню, когда мы выбирали, куда поступать после школы, мне частенько говорили, мол, Макаренко, с такой фамилией тебе одна дорога — в педагогику! Добьёшься там таких высот, что Антон Семёнович сам тебе завидовать будет. И про родителей моих напоминали. Родители… Их я тоже не нашёл, но решил, что позже съезжу в деревню, в которой они жили.

В общем, в прошлой жизни с педагогикой у меня не вышло, но зато сейчас мать бы порадовалась.

Я подошёл к зеркалу и взглянул на себя. Тёмные джинсы, такая же рубашка с длинным рукавом, только чуть светлее. Сгодится. Покрутил головой. Волосы не топорщатся вроде. Даже побрился, хотя я это дело терпеть не мог и в прошлой жизни всегда отпускал бороду. Правда, Маринка всё время ворчала, мол, то колется ей, то щекочется, а стоило побриться, так заводила шарманку, мол, зачем да зачем. Бабы… сами не знают чего хотят.

Стоп. Это что, я мандражирую, раз начал философию разводить? Прислушался к себе. Таки да. Мандраж присутствует. Шагнул к зеркалу и с претензией уставился на своё отражение.

— Ты чё, Макаренко, — сказал я, прищурившись. — Серьёзно нервничаешь?

Отражение молчало.

— А ну, соберись, — продолжил я, ткнув пальцем в собственную грудь в зеркале. — Ты серийников ловил. В перестрелках участвовал. Лез под пули, прикрывая отход своей группы. И страшно тебе не было, смотрел смерти в лицо, не моргнув глазом. А теперь что? Перед кучкой подростков поплыл? Не смеши.

На лице появилось знакомое выражение — ухмылка с вызовом.

— Фигня война, — пробормотал я. — Прорвёмся. И не через такое проходили. Главное, втянуться, а там уже по накатанной пойдёт.

Отошёл от зеркала, взял со стула рюкзак, закинул его на плечо и, напоследок глянув в зеркало, вздёрнул вверх сжатый кулак:

— Но пасаран, мать его!

На этой оптимистичной ноте я и покинул квартиру.

На входе в школу меня ждал сюрприз. Стоило мне переступить порог, как я уткнулся в турникеты. Ничего подобного я не ожидал, думая, что всё будет по старинке.

Я повернул голову и увидел сбоку от входа стол с мониторами. За ним сидел охранник, который увлечённо тыкал пальцем в какую-то штуку, похожую на телефон, только размером побольше. Рядом с ним лежал раскрытый журнал посещений, чуть в стороне стоял телефон. Обычный, дисковый.

Я вытянул шею и глянул, чем таким интересным занят охранник. Я ожидал увидеть сканворды, но ошибся. На экране были нарисованы какие-то огородики, коровки с курочками.

— Привет, — сказал я ему.

Мужик вздрогнул и выпучил на меня глаза, быстро прикрыв рукой свой аппарат.

— Здравствуйте, Егор Викторович, — ответил он, торопливо убирая со стола свою игрушку.

— Пропустишь? — я указал рукой на турникет.

— Так у вас пропуск должен быть, — удивился мужик.

Пропуска у меня никакого с собой не было. Я вообще не знал, что они нужны теперь и в школах. В моё время в школу просто приходили и так же просто уходили. Никаких постов охраны у входа не было, разве что в элитных. Вместо них технички по хребту шваброй могли огреть нарушителей порядка. Особенно если по помытому пройтись.

— Если бы был, я бы тебя не беспокоил, — доверительно сообщил я ему. — Потерял.

Мужик помялся немного, потом что-то нажал. Пикнуло.

— Проходите, — сказал охранник. — Только вы это, восстановите пропуск. Без него не положено.

— Обязательно, — кивнул я и прошёл через турникет.

Остановился, рассматривая холл. Внутри школа выглядела приличнее, чем снаружи. Ремонт здесь сделали относительно недавно. Даже запах краски ещё чувствовался. Но всё равно повсюду ощущалось неумолимое дыхание времени.

Я повертел головой по сторонам. Так, а где здесь учительская?

— Слышь, любезный, — подошёл я к охраннику, который вернулся к своим коровкам. Услышав мой голос, он опять поспешил спрятать улики. Я махнул рукой. — Да не прячь ты своих коров, я никому не расскажу, чем ты тут занимаешься. Сориентируй лучше меня на местности. Где здесь планёрку проводят?

Мужик икнул, привстал.

— Так в учительской все.

— А где учительская? — улыбнулся я.

Охранник подзавис, а потом вытянул руку в сторону лестницы.

— Второй этаж, налево до конца.

— Ага. Понял. Спасибо, — кивнул я мужику и пошёл к лестнице.

Поднявшись на второй этаж, я зашагал мимо каких-то стенгазет, фотографий, кубков. Пока шёл, мельком читал имена и фамилии лучших учеников и учителей года.

О, я остановился, увидев знакомое лицо. Игорь Александрович Макаренко, директор. В прошлом учитель года. Я улыбнулся, есть чем гордиться. А вот своё фото я не нашёл на стенде. Видать, не заслужил Егорка.

Миновав длинный коридор, упёрся в дверь с табличкой: «Учительская». Прислушался. Тишина. Может, уже всё прошло или я слишком рано? Сейчас разберёмся. Не стоять же здесь до вечера. Я схватился за ручку и распахнул дверь.

— Вот смотри, — вещала розовощёкая дама с короткой стрижкой, показывая другой, помоложе, что-то на экране телефона, — вот такие помидорчики получились у меня по новому рецепту. Вкуснющие, пальчики оближешь. Десять баночек закатала.

— Всем привет, — поздоровался я, притормозив у двери и осматривая помещение.

В центре стоял стол буквой П, вокруг него стулья. Посередине возвышалась высокая пальма в горшке. Ряды шкафов вдоль стен с книгами и журналами. На самих стенах приколочены доски с какими-то графиками, списками, цветными листочками маленькими и прочая чепуха.

На моё появление практически никто не отреагировал. Так, пара голов на скрип петель обернулась — не более того. Да и те лишь вскользь мазнули по мне взглядом и вернулись к своим делам. Розовощёкая продолжила свой рассказ о закрутках.

В этот момент я с тоской вспомнил своё родное отделение. Там всё было знакомым, понятным. Мужики, с которыми можно было перекинуться шутками. А здесь — бабье царство. Почти.

Помимо меня в учительской обретались ещё два мужика. Один, судя по спортивной форме и «умному» лицу — физрук. Он стоял возле окна и шептался о чём-то с эффектной блондой с внушительным декольте и длинными ногами. Она то и дело косилась на его свисток и игриво стреляла глазками.

Хмыкнув, я прошёл в учительскую и сел на ближайшее свободное место в центре стола. Откинувшись на спинку кресла, продолжил рассматривать своих коллег.

Взгляд мой остановился на втором мужике. Лет сорока, лысеющий, с одутловатым красноносым лицом. Он сидел, подперев щёку со вселенской мукой во взгляде. Рядом с ним пузырилась бутылочка минералочки.

Так и проходят планёрки в школах? Я представлял себе всё несколько иначе. Когда мы учились, мне было интересно, как там в святая святых. То есть в учительской. Всегда казалось, что в этом кабинете происходят важные и очень серьёзные дела.

А оказалось, что учителя о консервах разговаривают, чаи гоняют и с похмельем сражаются, как все люди. Хотя, может, это только здесь так. Но если вспомнить кабинеты, в которых мне довелось побывать, это, скорее, норма провинциальных городов, чем что-то из ряда вон.

— Ой, Егор Викторович. Здравствуйте, — рядом со мной нарисовалась курносая нимфа с вьющимися рыжими волосами. Если бы увидел её в коридоре, подумал бы, что это ученица, а не училка. Выглядела она совсем ребёнком. — Как хорошо, что вы уже выздоровели. Мы всем нашим педагогическим составом переживали за вас, когда узнали об аварии.

Ага, вижу я, как переживали. Я мысленно усмехнулся, припомнив реакцию коллег, когда я только вошёл.

— Благодарю, мне льстит ваше беспокойство. Что у нас на повестке дня?

Девушка хлопнула ресничками.

— Так пока ничего. Ждём Игоря Александровича и Елену Павловну.

Рыжуля ещё что-то хотела сказать, но дверь в учительскую снова открылась, и на пороге нарисовался мой брат в дорогом на вид костюме с иголочки. Он окинул присутствующих быстрым, цепким взглядом, задержавшись на мне на секунду дольше, чем на остальных. У меня аж сердце ёкнуло в моменте, пока не вспомнил, что теперь я не Макаренко, а Истомин и выгляжу иначе.

— Доброе утро, коллеги, — заговорил он прямо с порога хорошо поставленным голосом, озарив учительскую ослепительной улыбкой и широко раскинув руки в стороны, словно собирался обнять весь мир. — Сложнее всего начать действовать, всё остальное зависит только от упорства. ©Амелия Эрхарт.

Сказав это, он выставил ногу вперёд и замер так. Я же озадаченно моргнул, пытаясь понять, о чём он говорит. Но ладно я, который мало что понимает в преподавательской деятельности. Может, у них так принято — начинать день с великих цитат. Но и остальные коллеги, как оказалось, тоже не въехали. Они повернули головы и уставились на Игоря с недоумением во взглядах.

Тем временем брат, видя не самую восторженную реакцию на своё появление, стушевался. Он пригасил улыбку и опустил руки. И уже нормальным голосом продолжил:

— Поздравляю всех нас с новым рабочим днём. Как настрой?

Выглядел он нарочито бодро и оптимистично, но чувствовалось, что это всё наигранное, фальшивое. В ответ на вопрос послышался нестройный хор голосов, не столь бодрый и оптимистичный, как у брата.

Меж тем он прошёл к столу и остановился возле меня. Стоит, смотрит выжидающе и благостно улыбается. Ну а я что? Сижу и так же смотрю на него.

— Егор Викторович, — произнёс он, сцепив за спиной руки, перекатываясь с пятки на носок и обратно. Будто ждёт от меня какой-то реакции или реверанса.

— Игорь Александрович, — ответил я ему, ожидая продолжения. Мельком я заметил, как рыжуля, крабиком отползла подальше от нас.

Но Игорь ничего не сказал, только издал какой-то невнятный смешок и поспешно отвернулся, потирая нос. Остальные коллеги молча переглянулись, блонда хихикнула в кулачок.

— Минуточку внимания, коллеги, — остановился брат в центре учительской и хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Хотя все и так смотрели на него. — Прошу приготовиться. Елена Павловна звонила мне и сообщила, что они с нашим уважаемым гостем скоро прибудут. Он изъявил желание пообщаться с педагогическим составом до начала уроков. Поэтому прошу вас убрать всё лишнее и, — он помахал руками, очерчивая широкий круг, — встретить гостя подобающим образом.

Так вот куда запропастилась Павловна. Сусаниным подрабатывает. Остальные же, услышав слова директора, засуетились. По учительской пронёсся взволнованный шёпот, стук чашек, шуршание бумаг. Блондиночка, что активно флиртовала с физруком, подбежала к небольшому зеркалу в углу и начала поправлять макияж, причёску и декольте.

— Ещё момент, — снова заговорил Игорь. — Хочу напомнить вам, что нас ждёт череда открытых уроков и прочих мероприятий, от которых будет зависеть будущее школы. Это будет… непростой год. Но вместе мы выстоим. Команда! — Он сцепил руки и потряс ими над головой.

На лицах моих новых коллег появились слабые, кислые улыбки. Что-то командным духом здесь и не пахнет.

Пока я наблюдал за командной работой коллег, ко мне подошёл тот самый страдалец и наклонился почти к самому моему уху.

— Егор Викторович, — шепнул он, обдав меня облаком перегара. — Хочу напомнить вам, что это место директора. А вы его заняли.

А, так вот чего Игорь мялся возле меня! Ну так бы и сказал сразу. Неловко вышло. А вообще, какой-то брат слишком… мягкий. Цитаты какие-то придумал, подчинённых распустил, суетится. Непорядок. Надо будет перекинуться с ним парой фраз на этот счёт.

— Учту на будущее, — сделал я морду кирпичом, будто так было и задумано.

В этот момент мимо проходила ещё одна учительница, но держалась она так, будто не Игорь был директором, а она.

— Поздравляю, Егор Викторович! — она глянула на нас со страдальцем свысока и обозначила намёк на улыбку.

— Благодарю, — отозвался я. — А с чем?

— Вы классный руководитель в девятом Б, — произнесла она с ехидцей и поправила своё каре. — Там есть всё: алкоголь, курение, прогулы, вайны… И, прости, господи, рэп. Удачи.

Сказав это, она поплыла дальше по кабинету, окидывая хозяйским взглядом творящую суету в учительской.

— Да, не повезло вам, — посочувствовал мне страдалец и отхлебнул минералки. — Не представляю, как у Елены Павловны получилось вас уговорить.

А я сидел и офигевал. Какой, к чёрту, классный руководитель? Павловна, что за подстава? О подобном мы с ней не договаривались. Мне и русского с литературой за глаза хватило бы. С этим бы управиться, а тут такие новости.

Я приподнялся с кресла, чтобы сообщить директору, что никакого класса мне не нужно и на подобное я не подписывался, но не успел.

— А здесь у нас учительская, Виталий Тимофеевич, — донёсся до моих ушей елейный голосок Елены Павловны.

— Благодарю, Леночка, — ответил ей бархатистый мужской голос, который показался мне уж слишком знакомым. Я нахмурился, пытаясь вспомнить, где слышал его, и на минутку позабыл о классном руководстве.

Сделав круглые глаза, Игорь зашипел на всех, нервно потирая руки: «Идут, идут». Он подскочил к двери и заулыбался во все тридцать два. Остальные выстроились за его спиной, как оловянные солдатики на параде, и натянули дежурные улыбки на лица. Только каравая с солью и не хватало.

Я тоже встал. Получилось так, что оказался я в первом ряду, по правую руку от директора. Хотел было шагнуть чуть в сторону, чтобы не отсвечивать, но дверь открылась, и в учительскую вошла Петровна и… наш гость.

— Здравствуйте, коллеги, — прощебетала Павловна. — Поприветствуйте нашего уважаемого мэра Виталия Тимофеевича Ларина.

Сначала я просто мазнул по нему взглядом. Мужик как мужик. Холёный, важный на вид. В дорогом костюме, с идеально уложенными волосами и белоснежной, отрепетированной улыбкой. Отвернулся, не придав увиденному особого значения. Только подумал, что надо бы незаметно затеряться в толпе. Не хотелось отсвечивать перед представителем мэрии. И только спустя каких-то десять секунд меня настигло узнавание.

Я снова посмотрел на Ларина, но уже внимательней. Да… постарел, конечно. Морщины вокруг глаз стали глубже, волосы с проседью, но… эти глаза, эта уверенная, чуточку вальяжная манера держаться. Да это ж Виталя — мой друг детства, с которым мы с первого класса вместе были плечом к плечу.

Тем временем Ларин стал всех приветствовать, жать руки. Когда очередь дошла до меня, он протянул руку. Но стоило мне коснуться её, как случилось то, к чему я не был готов этим утром.

Воспоминания, которые я безуспешно пытался вернуть всё это время, лавиной накрыли моё сознание. Я вспомнил всё. До мельчайших подробностей. Так, словно это случилось буквально вчера.