Метод Макаренко

Глава 7

Вот клоун — это первое, что приходило на ум при виде старшего сына Ларина. Как бы я сейчас ни относился к Витале, но мне сложно было поверить, что у него вырос такой сын.

Между тем школьный двор больше не пустовал. К машине сначала тоненьким ручейком, а затем и полновесной рекой стали стекаться школьники.

Сначала вокруг нас собрались самые любопытные, держась на почтительном расстоянии, но потом…

— Ва-ау… — вырвалось у шкета лет десяти, который первым осмелился подойти поближе с разинутым ртом.

Глеб улыбнулся и кивнул пацану, мол, подходи, не стесняйся. После разрешения, к машине тут же потянулась и остальная детвора.

— Смотрите, какая она низкая! — прошептал кто-то ещё.

Один из старшеклассников оторвался от своего телефона и сделал несколько шагов, обходя машину спереди.

— Это, наверное, S-ка, — с важным видом заявил он. — Мотор, скорее всего, трёхлитровый, битурбо. Думаю, 450 лошадок где-то.

Другой щуплый и низенький пацан покачал головой и серьёзно возразил:

— Не, думаю, пятьсот с лишним.

— Ну, если это рестайл, то, может, и 480. Но 500 — это Turbo S уже, — всё с тем же важным видом потёр подбородок первый пацан.

О чём они говорили, я не до конца понимал. В моё время у машин были немного другие характеристики. Да и сам я не водитель. Поэтому не был силён в железе, другие интересы в жизни были. Вот велик починить, в радио покопаться — это да, это, пожалуйста.

— Ну вы и душнилы, — с ленцой в голосе проговорила какая-то девчонка. Они с подругой стояли чуть наособицу и с деланно равнодушным видом стреляли глазками в младшего сына Ларина. — Какая разница, сколько там лошадей? Выглядит классно! Вышка.

— А можно, мы селфи сделаем на её фоне? — оживилась её подруга.

— Можно, — со смешком разрешил Глеб.

Девчонки засуетились, вытащили свои телефоны и принялись позировать, щёлкая себя на камеру телефона. Теперь до меня дошло, чем занимался Ларин младший, когда только вышел из машины. Тоже, наверное, снимал себя на камеру.

— А можно, в сторис выложу? — улыбнулась та, что спросила про фото.

Глеб, не ответив, просто махнул рукой, мол, делай что хочешь. Его заинтересовал другой мелкий, который присел возле колеса и обсуждал со вторым диски.

— Двадцать первые, молодец, — похвалил его Глеб. — И да, керамика.

Постепенно стеснение у детей пропало с концами. Они свободно обсуждали машину и вели себя более раскованно. А вот я мысленно похвалил Глеба. Не такой уж он и клоун, каким показался на первый взгляд.

Грамотный заход, ничего не скажешь. Эффектно появился на крутой тачке, привлёк внимание как детей, так и взрослых. Вон, из окон весь женский коллектив пялится с любопытством и шушукаются. Про детей и говорить нечего. Так что поспешил я с выводами — далеко не дурак и на публику играть умеет.

— Привет, — протянул руку Глеб. Я задумался и не заметил, как он подошёл ко мне. — Я Глеб.

— Егор Викторович, — ответил я на рукопожатие.

— У-у-у, — протянул он. — Ты чё такой зажатый? Раскрепостись! — Он положил руку мне на плечо и нагнулся почти к уху. — Я знаю одну медитацию, отлично снимает напряжение. Потом научу.

Я покосился на его руку. Не люблю, когда меня трогают малознакомые люди. Особенно, если это мужчины. Ещё со службы эта нелюбовь осталась.

— Благодарю, — я убрал его руку со своего плеча. — У меня свои методы.

— Ну, как знаешь, — беззаботно пожал плечами Глеб и шагнул к отцу. — Привет, пап. А ты чё ещё здесь, а не носишься по своим важным делам и не вершишь судьбу города?

Я решил пока подзадержаться и послушать их разговор. К тому же мне был интересен второй сын Ларина, который за всё это время не проронил ни слова.

Если старший сын болтал практически без умолку, раздавал улыбки налево и направо, играя роль своего в доску парня, то младший, казалось, сторонился людей.

Сколько ему? Пятнадцать? Если в девятом классе, то должно быть около того. А взгляд пустой, без малейшей искры и интереса к жизни. Он мне напомнил ту продавщицу из магазина. Вот только там человек работал, можно ещё понять её усталость. А у этого что?

Так что нужно присмотреться к нему. Мне с ним ещё работать. А как известно, в тихом омуте черти водятся. И я даже представлять не хочу, какие черти могут завестись в голове у скучающего сыночка вечно занятого богатого отца, который попал в класс, где учатся дети из малообеспеченных семей.

— Ты опоздал, — сухо произнёс Ларин, возвращая меня в здесь и сейчас. — У тебя сегодня урок должен был быть, а ты его пропустил. В первый же рабочий день.

Что интересно, былая гордость отца за сына из голоса Ларина исчезла без следа. Отчитывал Глеба он сурово, без намёка на теплоту. Но, кажется, тому было плевать на тон отца и замечания. Либо привык к подобным отповедям.

— Пробки на дорогах, — отмахнулся он, и даже мне стало понятно, что никаких пробок в городе нет и быть не может. Врёт. Глеб подошёл к Павловне и окинул её вполне недвусмысленным взглядом с головы до ног. Взяв её за руку, он наметил галантный поцелуй. — Но если бы я знал, что здесь такая красота, то мчал бы на всех парах.

Павловна зарделась, глазки заблестели, а вот Ларин закатил глаза.

— Хватит паясничать. Ты сам просился сюда работать, а теперь ведёшь себя, как клоун. Это безответственно с твоей стороны. Я думал, поездка тебя хоть чему-то научит, а ты, как был идиотом, так им и остался. И что на тебе надето? Ты можешь одеваться по-человечески. Вон, хотя бы как твой коллега.

— Не всем дано постигнуть чувство стиля, папа, — пропустил мимо ушей большую часть замечаний Глеб и глянул на меня. Усмехнулся. — А то, что на мне — это образ жизни.

Вот сучоныш. Так сразу и не поймёшь, подколол или похвалил, а, главное — кого. Так, ладно. Нужно домой двигаться. Вряд ли здесь что-то интересное ещё произойдёт, а с младшим сыном Ларина я успею на уроках познакомиться. Препираться же с Глебом и выяснять у кого, хм, словарный запас длиннее, у меня не было никакого желания.

Попрощавшись с братом и семейством Лариных, я направился домой. По пути обдумывая одну деталь, которая резанула моё подсознание во время знакомства с Глебом.

Когда он подошёл к нам и снял очки, то неуловимо кого-то напомнил мне. Только я не мог понять кого. И нет, не Ларина. В нём прослеживались другие черты человека, которого я когда-то знал. Только пока я стоял там, на школьном дворе, всё никак не мог понять, кого именно напомнил мне Глеб. И только сейчас, когда я уже практически дошёл до дома, до меня дошло, наконец.

Старший сын Ларина напомнил мне мою Маринку. У него были тот же хитрый прищур глаз и похожая асимметричная улыбка. Я их хорошо помню, потому что в своё время на них и клюнул в первую очередь. Это уже потом я разглядел характер и все остальные её достоинства.

И вот сегодня я их увидел в сыне бывшего лучшего друга. Осознание неприятно резануло по нутру. Нет, я сам желал ей счастья и лучшей доли, но не думал, что она найдёт их с тем, кто убил меня и родит ему двоих пацанов.

Тут меня посетила ещё одна, более неприятная мысль. Я аж притормозил шаг. А что, если Маринка знала обо всём с самого начала и помогала Ларину? Да не, бред какой-то.

Покачав головой, я продолжил путь к дому. Даже если Маринка и сошлась с Лариным, то уже после меня. В этом я уверен на 99 % Но червячок сомнений всё же закрался. Нужно будет разузнать аккуратно, как оно было. Есть у меня пара идей на этот счёт. Тот же Игорь должен быть в курсе, что происходило после моей гибели.

Что делать, если окажется, что Марина причастна ко всей движухе в прошлом, я, честно говоря, пока не понимал. Об этом нужно будет думать в отдельном порядке. Потому что воевать с мужиками — это одно. Это понятно, ясно, привычно. А вот с женщинами… Ну не привык я сражаться с женщинами. Их любить надо, а не вот это вот всё. Поэтому для меня подобная ситуация непонятна в принципе.

— Здравствуйте.

Я посторонился, придерживая подъездную дверь, и пропустил молодую женщину с коляской и маленькой трясущейся псинкой на руках. Зверёк выпучил глаза-бусинки и грозно цявкнул на меня.

— Цербер, фу, — шикнула на него девушка и благодарно улыбнулась мне. — Спасибо.

Цербер, надо же. Забавное сочетание вида и клички у собачки. На вид ну чистый кошачий корм, а не собака. Но зато имя, как у грозной зверюги. Дамочка однозначно с юмором.

Гоняя мысли по кругу, я взбежал на свой этаж и зашёл в квартиру. И уже в прихожей понял, что сегодня у нас дома гости. Из кухни доносились приглушённые женские голоса. Один, несомненно, принадлежал матери. А вот второй был звонче, мягче и молодой.

Так, я скинул обувку и повесил рюкзак на вешалку, — интересно девки пляшут. Не могу сказать, что я хорошо изучил характер матери Егора, но она не показалась мне женщиной, которая любит шумные застолья и водит гостей домой. Напротив, она больше похожа на тот тип людей, которые считают дом своей крепостью и очень неохотно пускают туда посторонних.

А ещё, по моим наблюдениям, Зоя Валентиновна не делает что-либо просто так. Это логично в принципе. Иначе бы она не добилась успехов в карьере. А вращаться в кругах чиновников и не перенять у них некоторые черты поведения — это маловероятный сценарий. Вот меня и заинтересовал такой неожиданный поворот событий.

— Всем привет, — поздоровался я, остановившись в проходе на кухню.

За столом сидела мать, а напротив неё расположилась очаровательная юная особа с милыми ямочками на щеках и копной белокурых волос. Мой взгляд скользнул ниже. Очаровательными у неё были не только ямочки. Вырез платья так и дразнил взгляд, маня, притягивая.

Юная особа спалила, куда я смотрю, и приосанилась. Декольте стало ещё притягательнее. Кашлянув, вернул взгляд к лицу девушки. Щёчки её алели, а вот глаза… Взгляд у неё был, как у хищницы, которая наметила на вечер ужин и не собиралась отказываться от него.

За этой картиной внимательно наблюдала Зоя Валентиновна. И её взгляд мне ой как не понравился. Она осталась очень довольна моей реакцией на юную особу.

А вот теперь мне стало не прикольно и даже старательно демонстрируемое декольте и милые ямочки уже не радовали глаз. Эти дамочки что вообще задумали? А они явно в сговоре. По глазам вижу.

— Егор, — обратилась ко мне мать деловым тоном, и я удивлённо вскинул брови. А куда делись Егорка и покровительственный тон? — Знакомься, это Верочка. Мы с ней работаем вместе. А это мой сын — Егор Викторович. Он работает в школе. Преподаёт русский и литературу.

— Ой, как интересно, — вздохнула Верочка и прижала кулачки к груди. — Так редко встретишь мужчину, который выбрал в жизни миссию нести юным умам разумное, доброе, вечное. Это так…

Верочка прервалась на полуслове. Потом опустила взгляд вниз, вздохнула и закусила губку. А затем, стрельнув в меня игриво-невинным взглядом, продолжила с придыханием:

— … Интригует.

Та-а-ак. Пойду-ка я. Как раз хотел поискать информацию о Ларине, узнать подробнее, чем он владеет, чем занимается. А дамы пусть сидят здесь без меня и чай пьют… с тортиком. Кажется, я понял, что задумала Зоя Валентиновна. Вот только жениться я не планировал. Уж точно не сейчас. У меня там ещё Ларин бегает не наказанный, и дети ещё не всего Пушкина прошли… ну или что они там сейчас проходят. В общем, не до семьи мне. Дел по горло.

— Что ж, — проговорил я, отлипнув от косяка. — Рад бы с вами поболтать, но у меня много дел. Тетрадки проверить надо, отчёты написать и… — я порылся в памяти, чем ещё занимаются нормальные учителя, но так с ходу и не нашёл подходящих занятий. — В общем, мне нужно подготовиться к завтрашнему дню. У нас там открытые уроки намечаются.

Мазнув напоследок взглядом по декольте (всё-таки вид хорош, чего уж лукавить), я ретировался в комнату. Пусть женщины строят и дальше свои матримониальные планы, но без моего участия.

Включив компьютер, я переоделся. Мысленно составлял список вопросов, на которые хотел получить ответы. Но все идеи вертелись вокруг одной темы — Марина. Мне хотелось узнать, как она живёт сейчас, что с ней стало.

В прошлый раз я искал её по девичьей фамилии. Сейчас же решил зайти с другой стороны — через Ларина. Набрав в поисковике его фамилию, стал читать строки его биографии. И то, что я прочёл, здорово развеселило меня.

Не человек, а святой. Только и остаётся, что иконы писать. Деревья в парке сажает, приют для животных построил, даже больных детей в больнице навестить успел. Завод раскачал, людям рабочие места дал. В городе его любят. По крайней мере, отзывы о нём сугубо положительные в интернете.

Я клацнул на ссылку и начал читать о заводе. Ха! Да это же тот самый, куда мы должны были везти груз в девяносто седьмом. Всё-таки отжали и поделили, а потом нарисовали красивую картинку для глаз общественности.

Едем дальше. Детство, юность, учёба. Ага, вот оно. Первая жена — Демченко Марина Романовна. Клацнул на фотографию и откинулся на спинку стула. С экрана на меня смотрела моя невеста, только лет на десять старше. Причёску сменила. На фото у неё были прямые волосы до плеч, а я помню длинные волнистые волосы, которые непослушно вились возле лица.

И взгляд у неё был тоже другой. Не было того прищура хитрого с весёлыми бесенятами во взгляде. Смотрела она грустно, что ли. Взгляд пустой, никакой.

Закрыл фотографию и продолжил чтение. В браке с Мариной у Ларина родился сын — Глеб. Ну, с этим я успел уже познакомиться лично. Дальше… О как.

Я снова откинулся на спинку стула и уставился в стену поверх монитора. Так значит Маринки нет уже. Умерла, когда Глебу было десять лет. А второй сын — это от второго брака.

Прочитанное не обрадовало меня и на вопросы не ответило. Если судить по той информации, которую я прочёл о Витале, то врёт всё этот интернет. Правду нужно искать по старинке — ножками, в разговорах с людьми, а не так. Здесь только фасад, который прикрывает всю гниль.

Я так глубоко погрузился в размышления, что заметил Верочку только тогда, когда она прикоснулась ко мне.

— Не помешала? — Промурлыкала она, когда я обратил на неё внимание. — Я просто заглянула в комнату попрощаться. Смотрю, а ты сидишь грустный какой-то, задумчивый. Что-то случилось?

— Нет, — щёлкнул по крестику и закрыл браузер. — Всё хорошо. Рабочие моменты обдумывал. Давай проведу тебя до двери, раз ты зашла попрощаться.

Но Верочка меня будто бы не слышала. Вместо этого она увлечённо разглядывала полку с книгами, которая находилась позади меня. Чтобы достать книгу, нужно было либо обойти кресло, в котором сидел я, либо потянуться надо мной.

Верочка выбрала второй вариант.

— Ой, Достоевский. А я его давно искала.

Сказала она это таким тоном, будто это была редчайшая книга, а не популярное произведение, которое можно найти в любой библиотеке при сильном желании. Я собрался повернуться и достать книгу, но стоило протянуть руку, как мне буквально в лицо упёрлась грудь девушки, которая потянулась за книгой.

Но на этом представление не закончилось. Пискнув, девушка вскинула руки и полетела на пол. Пришлось ловить.

— Простите, — прошептала Верочка, полулежа у меня на коленях и невинно хлопая глазками. — Скользко тут у вас.

Ну а потом произошло ожидаемое. Девушка прикрыла глаза и подставила губы для поцелуя. Я же смотрел на неё, и меня распирал смех. Девочка явно пересмотрела романтических фильмов. Ну кто так соблазняет?

Нет, если бы были другие вводные, то я бы с Верочкой зажёг и не один раз. Выглядела девушка очень аппетитно. Вышка, как сказали бы мои ученики.

Вот только я привык сам девушек выбирать, без помощи мамы. А вся эта ситуация сегодняшняя только веселит. Да и Верочка, мягко скажем, не та женщина, которую я хотел бы видеть в качестве своей жены. Поэтому я мягко приподнял её, встал и усадил вместо себя на кресло.

— Всего хорошего вам, Верочка. Рад был познакомиться. Прошу простить меня, но я в душ. Завтра вставать рано.

Сказав это, развернулся и ушёл, не обращая внимание на вытянувшееся от удивления и растерянности лицо девушки. Когда я вышел из ванной, Верочки уже не было. Да и мать закрылась в своей комнате, не пожелав со мной общаться. Злится, поди, что сорвал её планы. Пусть привыкает, что теперь сын не будет плясать под её дудку.

Когда я уже ложился в кровать, телефон неожиданно зазвонил. Глянув на экран, я удивлённо приподнял бровь. А этой, что понадобилось в пол десятого вечера? Взял телефон в руки, нажал на зелёную трубку и приложил к уху.

— Вечер добрый, Егор Викторович. Не разбудила?

— Нет, Елена Павловна. Не разбудили. Чего надо?

Она ответила не сразу, выдержала паузу и только после этого сказала:

— Я хотела поговорить с вами о сегодняшнем дне и извиниться.

Устроившись поудобнее в кровати, я закинул свободную руку за голову и благосклонно разрешил:

— Валяйте.