Метод Макаренко

Глава 9

Впрочем, далеко уйти мне не дали. Не успел я завернуть за угол, как позади открылась дверь и по полу бойко застучали каблуки.

— Егор Викторович, подождите, — пропыхтела Павловна.

Меня аж что-то похожее на дежавю настигло. Я сбавил шаг, но не остановился. Ей нужно, пусть и догоняет. А рабочие моменты мы уже обговорили.

— Егор Викторович, простите, — всё-таки догнала меня Павловна и теперь семенила рядом, звонко цокая каблуками.

— Бог простит, — бросил я, продолжая свой путь.

— Егор Викторович, да подождите вы, — потянула меня за рукав завуч.

Я остановился и посмотрел на её пальцы, которые всё ещё сжимали ткань моей рубашки. Павловна отдёрнула руку и нервно улыбнулась.

— Извините. Егор Викторович, всё не так, как вы поняли, — начала она оправдываться, но остановилась, так как мимо нас проходил физрук. — Здравствуйте, Андрей Григорьевич.

Физрук кивнул и заинтересованно посмотрел на нас двоих. Елена Павловна подождала, пока он пройдёт мимо, а потом продолжила:

— Мы с Глебом Витальевичем обсуждали план занятий, ничего такого у нас не было и быть не могло. А одежда, — она фальшиво рассмеялась и махнула рукой, — это я утром проспала. Одевалась в спешке и не заметила. Представляю, как смеялись прохожие при виде меня.

Вот интересно, это Павловна считает всех такими идиотами или только Егора? Не исключаю оба варианта. Мой предшественник наработал сомнительную репутацию, а мне теперь разгребай и выправляй.

— Послушай… те, Елена Павловна. Давайте откровенно, — оборвал я этот фарс. Ну нет у меня времени участвовать в этом спектакле. И желания нет. Лучше сразу расставлю все точки на «И» и обозначу свои интересы.

— Давайте, — с готовностью согласилась Павловна.

— Мне дела нет до ваших шашней. Я вам не судья и даже не отец, брат, сват и далее по списку домовой книги. Ваши взаимоотношения с Глебом Витальевичем меня не касаются никаким боком.

Говорил я чистую правду. Плевать я хотел на то, кто, с кем шуры-муры крутит. Меня беспокоили другие проблемы, а Павловна в их число не входила. По крайней мере, не её отношения с мужиками. Об этом я и сообщил.

— Но меня волнует школа, — продолжил я. — Не могу назвать себя снобом и моралистом. Все мы взрослые люди, и каждый развлекается, как может. Но… за пределами школы. Мне казалось, вам небезразлична судьба детей и коллег.

— Вы абсолютно правы, Егор Викторович, мы с вами на одной стороне, — закивала Павловна.

— Ну так если мы с вами на одной стороне, тогда какого хрена вы творите?

— Что вы себе позволяете? — Возмутилась завуч и попыталась наехать на меня. — Я не позволю говорить со мной в таком тоне! Вы же педагог! У нас запрещена обсценная лексика.

— Мы и правда сейчас будем говорить о моём моральном облике? — усмехнулся я, выгнув бровь. — Я пытаюсь сказать вам, Елена Павловна, что раз вас спалил я, то смогут и другие. Не мне вам объяснять, как быстро распространяются слухи. Вы это получше меня знаете. А буквально пять минут назад вы рассказывали мне, как пагубно может отразиться на школе скандал. Делайте выводы. Но если вы догнали меня потому, что переживаете из-за моей болтливости, то зря. У меня есть темы поинтереснее.

— Благодарю вас за понимание, — потупилась Павловна.

Кивнув ей, я пошёл дальше по коридору, но остановился и обернулся к замершей на месте девушке.

— И да, Елена Павловна, — проговорил я с улыбкой. — К вашему сведению, хрен — это овощ, а не то, что вам пришло на ум. Как учитель русского и литературы говорю вам это.

Завуч покраснела, набрала в грудь воздуха, но я не стал дожидаться ответного выпада. Развернулся и продолжил свой путь. В спину мне прилетел рассерженный рык Елены Павловны и стук каблука о пол.

Продвигаясь по коридору, решил заглянуть в уборную. Но и там меня поджидала странная и непонятная ситуация. Я даже сначала подумал, что вошёл не в ту дверь. Вышел и посмотрел на табличку. Нет, всё правильно — учительская уборная.

— Доброе утро, Игорь Александрович. Горите на работе? — участливо поинтересовался я.

Передо мной возле умывальников стоял мой брат в одних семейках и чистил зубы. Вид у него при этом был помятый и заспанный. Будто только недавно проснулся.

— Дверь забыл закрыть, — буркнул он, не вынимая щётки изо рта. Прополоскав рот, он закончил с гигиеническими процедурами и только тогда поздоровался со мной нормально. — Здравствуйте, Егор Викторович. Прошу прощения за мой внешний вид. Работы много, приходится задерживаться.

— Я так и понял, — кивнул я. — Зайду в другой раз. А вы не забывайте двери закрывать. Коллектив у нас, как никак, разнополый. Ещё нагрянет кто-то, соблазнится и вам придётся потом жениться, — подмигнул я Игорю.

Покинув уборную, я всё же решил следовать первоначальному плану — отыскать девятый Б или кого-нибудь из них.

Но вообще странные порядки у них здесь в школе. Один без портков зубы чистит в туалете, вторая личную жизнь налаживает прямо в кабинете во время рабочего дня. И это руководящий состав, про рядовых сотрудников даже думать стрёмно как-то. Вообще не удивлён, что школа в жопе с таким подходом к управлению.

Да и учителей назначают без ведома директора, а тот соглашается, будто это норма, потому что ему так сказали. Полнейший бардак и анархия. С другой стороны, не мне возмущаться с моей-то потерей памяти. Хотя и мой случай тоже можно бросить в общую копилку косяков.

На месте Павловны и Игоря, я бы себя на работу не взял, пока полностью не приду в норму. В этом плане раньше строже было. А здесь всё расхлябано как-то. Очень надеюсь, что это единичный случай, а не везде так. Иначе я начну переживать за наше общее будущее.

Я остановился возле доски с расписанием и отыскал свой девятый класс. Последним уроком у них значился английский. Некоторое время я раздумывал, как быть: ждать окончания урока или сходить и позвать на минуточку кого-нибудь из класса.

А потом меня осенило. Я ж классный руководитель, а не залётный перец. Поэтому могу узнать адреса учащихся из их личного дела. Более того, прямая моя обязанность — знать о своих учениках всё. Что-то такое мелькает на периферии памяти.

Я развернулся и пошёл в обратном направлении. Только теперь уже не к Павловне, а к брату. Кому как не директору знать, где хранятся личные дела учеников?

При входе в кабинет директора меня встретила его помощница, которая чем-то неуловимо напомнила мне ту телеведущую. Еле удержался, чтобы не спросить, что у неё с лицом.

— Привет, — поздоровался я. — У себя?

— У себя, но он просил не беспокоить его.

— Ничего, я просто спросить, — сказал я и вошёл в кабинет и чуть не рассмеялся в голос.

Игорь сидел в кресле за рабочим столом и чесал голову какой-то штукой с тонкими металлическими прутиками. При этом глаза его были закрыты, а выражение лица было таким одухотворённым, будто он… В общем, хорошо ему было.

— И снова здравствуйте, — заявил я с порога.

Брат вздрогнул и поспешил убрать штуковину в стол.

— Я же просил меня не беспокоить, — прошипел он, сражаясь с металлическими прутиками. — И зачем я только нанял секретаря…

— Она пыталась, — оправдал в глазах брата его помощницу. А то ещё уволит девчонку зазря. — Вы продолжайте, продолжайте. Я просто хотел узнать, где живёт один мой ученик.

Смирившись с неизбежным, Игорь положил на стол приспособу и кивнул на угловой шкаф.

— Там. Папка, на которой написано 9 Б, — со вздохом проговорил он, но тут же подобрался. — А вам зачем?

— Ученик один в школу не пришёл. Хочу в гости к нему сходить и узнать причину. Может, случилось что…

— А-а, — протянул Игорь, наблюдая, как я роюсь в шкафу. — Это похвальное желание.

Папка обнаружилась быстро. Вот только я не знал фамилии рифмача. Но, стоило взглянуть на первое личное дело, как довольная улыбка сама вылезла на моё лицо. Фото шло в комплекте.

Отыскав нужное, я достал из кармана блокнот с ручкой. Выписал адрес и фамилию рифмача. Закончив с этим, вернул папку на место.

— Благодарю. Прошу прощения за беспокойство, — решил быть вежливым я. Но у двери я задержался и кивнул на приспособу. — А что это?

Игорь посмотрел на вещицу так, будто видел её впервые и растерянно пояснил:

— Массажёр для головы. Очень помогает снять стресс.

— О, прикольно. Надо будет и себе такой купить. Времена нынче сложные.

— Сложные, — эхом отозвался Игорь.

Больше здесь мне делать было нечего, поэтому я открыл дверь и шагнул в приёмную. Но тут вспомнил кое о чём и вернулся, прикрыв дверь.

— Что-то забыли, Егор Викторович? — спросил Игорь, вновь откладывая свою чесалку в сторону.

— Ага, — я прошёл к его столу и сел на стул. Положив локти на стол, спросил: — Что такое буллинг и эти, как их… отношения эти, — я пощёлкал пальцами, вспоминая слово. — Абьюзивные, вот.

Игорь непонимающе на меня вытаращился.

— Ну-у, — протянул он. — Буллинг — это когда кто-то намеренно и неоднократно делает другому человеку больно, проявляя эмоциональную или физическую агрессию.

Я нахмурился. Ничего подобного я детишкам не делал. Если бы я проявил агрессию и уж тем более физическую, то это выглядело бы совершенно по-другому. Нежные они какие-то, если считают мои слова буллингом. В девяностые это восприняли бы, как нежное поглаживание.

— С первым разобрались. А что по второму? — спросил я.

— А абьюзивные отношения — это когда один из партнёров нарушает личные границы другого, — тоном ментора продолжил объяснять Игорь. — Например, унижает, допускает жестокость в общении и действиях, подавляя волю другого. И насилие не обязательно должно быть физическим. Достаточно и психологического давления.

— Например? — решил уточнить я, потому что снова не припомнил ничего подобного за собой.

— Ну-у, — ещё раз протянул Игорь. — Например, постоянная критика, придирки, вспышки гнева или стремление ограничить связь партнёра с друзьями и семьёй. Обесценивание чувств и финансовые ограничения тоже считаются.

Я озадаченно почесал затылок. И где они нашли абьюзивные отношения в нашем случае? Точно нежные, а ещё такими борзыми быть пытаются.

— А что такое? — насторожился Игорь. — Почему вы спрашиваете?

— Да так, — отмахнулся я. — По телеку услышал, вот и стало интересно. Теперь точно всё. Спасибо за помощь.

Встал и теперь уже окончательно покинул кабинет директора. Нужно хорошенько подумать, как быть с этими хрупкими цветочками. Я-то себя в подростковом возрасте хорошо помню. Да, мы тоже права качали, но и держать удар умели. А здесь чуть что, так буллинг и абьюзивные отношения. Они хоть сами понимают значение этих слов или просто слова понравились?

Дожидаться окончания урока не стал — необходимость отпала. Когда проходил мимо Толяна, снова вспомнил о пропуске. Нужно будет поискать его дома, а то так и не раздобыл новый.

Решил сразу идти к Тарасову Вадиму, — так зовут рифмоплёта — чтобы не откладывать дела в долгий ящик. Но, спустившись со школьного крыльца, вспомнил, что не знаю, куда идти. Самостоятельно адрес искать придётся долго, поэтому лучше спросить. Вернулся в школу.

— Толян, — позвал я. — Просьба есть. Подскажи по-братски, где искать этот адрес. — Протянул ему блокнот с раскрытой страницей, где был написан адрес.

Толян взял в руки блокнот, вчитался и наморщил лоб, вспоминая.

— А, так это здесь недалеко. Параллельная нашей улица. Вот ты из школы сейчас выйдешь, — он принялся жестикулировать.

— Ну, — кивнул я.

— Пройдёшь до перекрёстка. Там парк будет с Лениным и развилка.

— Ну.

— Вот. Тебе надо будет, — он задумался, — налево. Это, если лицом к Ленину стоять. Идёшь до светофора. А там снова налево свернёшь и выйдешь как раз на нужную тебе улицу.

— Понял, спасибо, Толян.

— Да не за что, — пожал плечами он. — А чего навигатором не воспользовался? С ним легче же.

— Я с техникой не очень дружу, — сказал полуправду я, уже догадываясь, что я снова упустил что-то новомодное.

Толян покровительственно, но не зло усмехнулся.

— Давай телефон, ща покажу, что надо делать.

Спустя пять минут я уже знал и о картах, и о навигаторе, и даже о Телеграме. Толян оказался отличным рассказчиком.

— У меня мать с техникой тоже не дружит, — пояснил он на мой вопрос про опыт в вопросе объяснений. — Постоянно звонит и спрашивает то одно, то другое. И не один раз, а несколько раз одно и то же. Наловчился уже в этом деле.

— Матери они такие, — с теплом вспомнил я свою мать, которая долго не могла подружиться с новым телевизором. — Ну, до понедельника. Ещё раз благодарю за помощь.

— Да не за что, пустяки, — смутился Толян.

Навигатор не стал выключать, решил испытать его в деле. А удобно, чёрт возьми. Идёшь по стрелочке и в ус не дуешь. А ещё голос предупреждает, где свернуть, а где дорогу перейти. Но город изучить нужно и без навигатора. По словам Толика, эта штука на интернете работает. А если его не станет, что делать? В общем, нужно добыть обычную карту и изучить город. На всякий случай, лишним не будет.

Вскоре я свернул у светофора на нужную мне улицу, а спустя сто метров добрался до дома, где живёт рифмоплёт. У подъезда, как и полагается, сидели дамы почтенного возраста и о чём-то беседовали, провожая прохожих взглядами. Когда я подошёл, они замолчали и подслеповато уставились на меня.

— Привет, красавицы, — плюхнулся я возле них. Дамы беззубо заулыбались. — Вопросец есть. Просветите?

Я решил пробить обстановку через знающих людей. А кто более знающий, чем пенсионерки у подъезда? Никто. Это вам не интернет. Они знают даже то, что только должно случиться. Главное, подход к ним найти.

— Тоже скажешь, — кокетливо махнула рукой самая бойкая из троицы. — А чего надо-то?

— Узнать о семье Тарасовых из десятой квартиры. Я классный руководитель их сына, а его сегодня в школе не было.

Врать смысла я не видел, поэтому выложил настоящую цель своего визита.

— У-у-у, — протянула самая недобрая на вид пенсионерка. — Пропащая семья.

— Никакого уважения к старшим, — припечатала её соседка.

Такой характеристикой могут наградить любого, стоит только разок не заметить и не поздороваться. Поэтому я решил выведать подробности.

— Это понятно, а конкретнее можно? Что не так с Тарасовыми?

— Да всё с ними так, — шикнула на подруг бабушка-кокетка. — Васька просто буйный во хмелю.

— А Васька — это?

— Отец Вадимки, — объяснила мне всё та же бабушка. — Когда не пьёт — нормальный человек. Ну, как все люди. Не хуже, не лучше. А вот когда выпьет… — она сокрушённо покачала головой.

— Да лупит он их, — не выдержала та, что казалась на вид врединой, и влезла в разговор. — Как сидоровых коз. Жена его всё время синяя ходит. То споткнулась, то упала, то дверцу шкафа не заметила. А то мы не знаем эти дверцы их, — она поджала губы и отвернулась.

— И Вадимке достаётся, — печально вздохнула кокетка. — Сейчас ещё ничего, вырос уже. А вот раньше было сложней.

— Его, кстати, снова попёрли с работы, — наябедничала третья.

— Да ты что? — заинтересованно ахнули разом обе её подруги.

— Угу, — со знанием дела кивнула добытчица новостей. — Друг его приезжал, отмечали. А Васька снова в запой ушёл. Вот и попёрли.

— Ох, — посетовала кокетка и покачала головой. — Бедная Лена.

Ну а мне в общих чертах картина стала ясна. Ситуация неприятная, но не редкая, к сожалению. Исправлять нужно. Рифмоплёт мне на уроках нужен целым и невредимым.

Поблагодарив собеседниц, я встал со скамейки и зашёл в подъезд. Квартиру отыскал быстро. Потянулся к звонку, но услышал грохот и звон падающей посуды. Кажется, я вовремя заглянул на огонёк.

Решил наудачу подёргать ручку, и оказалось, что дверь не заперта. Я вошёл в квартиру и с порога в нос ударил спёртый воздух. Пахло перегаром и подгоревшим луком. Звуки доносились как раз из кухни.

Крадясь, я стал двигаться к кухне, внимательно поглядывая по сторонам. Никого в квартире не увидел, кроме тех, кто шумел на кухне.

Меж тем ругательства становились злее, а женские всхлипы громче. Когда я добрался до кухни, то увидел сидящую на полу женщину, которая прикрывала голову руками, а над ней возвышался здоровый мужик в майке-алкоголичке. Сковорода и подгоревший лук валялись на полу со стороны мойки.

— Криворукая овца, — заорал мужик и замахнулся. Женщина сжалась в комок ещё сильней.

Больше раздумывать не стал. Пока меня не заметили, прокрался неслышно к сковороде и подхватил её с пола. Ручка оказалась горячей, и я чуть не зашипел от боли, но сдержался.

Шагнул к мужику и примерился. Нужно ударить так, чтобы просто вырубить громилу, а не прикончить его. На кулаках я махаться не решился со своими габаритами против его. Нужно было действовать наверняка, а я реалист. Приёмчики боевые помню, вот только тело новое, рефлексы тоже новые. А Егорка сражался разве что с молнией, если судить по состоянию его организма. Рано мне ещё в рукопашку, рано. Хорош будет защитничек, который сам же и огребёт по первое число.

В какой-то момент женщина меня заметила и округлила глаза. Я поднёс палец к губам, показывая ей, чтобы молчала. А вот мужик — нет. Кулак его полетел к женщине, и тут я нанёс сокрушительный удар сковородой.

— Дзынь, — глухо простонала сковорода, встретившись с затылком громилы.

Тот вздрогнул, начал разворачиваться. Не рассчитал. Я заехал сковородой второй раз. И на этот раз мужик поплыл: сделал неуверенный шаг, пошатнулся и рухнул на пол.

Я присел на корточки и потрогал его пульс. Жив — это хорошо.

— Здравствуйте, — улыбнулся я женщине. Та испуганно кивнула в ответ. — Меня зовут Егор Викторович. Я классный руководитель вашего сына. А Вадим дома?