Мгновения жизни отца народа

– развёл Ленин руками. - Советы набраны из рабочих, это правильно, они

набраны из хороших людей, но не специалистов, – их легко обмануть.

Конечно, когда мы всемерно поднимем грамотность населения, этот вопрос

разрешиться, но сегодня! Сегодня контроль нужен всеобъемлющий. Я долго

искал выход из положения и не вижу другого выхода, как подключить к

этому всю партию – сделать ее силой, контролирующей в стране все.

Сталин задумался и ответил не сразу:

- Но это опасно, поскольку партия подменит Советы и у нас не

будет социализма в точном смысле этого слова. Будет не демократия, а

партократия.

- Вы утрируете, Иосиф Виссарионович, никто к этому не

стремится – у меня и в мыслях нет подменять Советы. Просто нужен

37

всеобъемлющий контроль. Вы считаете, что он не нужен? Считаете, что

вашего наркомата контроля достаточно?

Сталин, который на тот момент был и наркомом (министром) контроля, горько усмехнулся и вздохнул:

- Нет, измена, глупость, лень, воровство, мздоимство – главные

бичи России, - как были, так и есть! Порой мне кажется, что надо принять на

работу в мой наркомат половину России, чтобы она следила за второй

половиной.

Ленин облегчённо хмыкнул, поняв, что со стороны Сталина

особого сопротивления не будет:

- А кто будет следить за вашей половиной? – засмеялся Ленин и

продолжил уже серьёзно, - Вот видите, как ни крути, а что-то делать надо, и

лучше контроля партии тут ничего не видно.

- Возможно, что и так. Пожалуй, что так, - всё еще нерешительно

соглашался Сталин.

- Но и тут есть недостаток, о котором вы прекрасно осведомлены.

Сама наша партия организована из рук вон плохо! Даже сколько сегодня нас, большевиков, толком подсчитать не можем… - у Ленина на лице возникло

выражение искреннего недоумения. - Как-то так получилось, что начиная от

переворота, у нас делом организации партии все время занимались женщины: то жена Свердлова Новгородцева, то Стасова. Я не против женщин, наших

боевых товарищей. Елена Дмитриевна прекрасный человек и коммунист, но

она не тянет эту работу! Вы помните, что мы пробовали поручить эту работу

Крестинскому – не справился. Молотов добросовестен и хорош, но он еще

молод. Эта работа огромна, и это кропотливая, канцелярская работа по

исполнению решений ЦК и Политбюро. Это, батенька, сугубо

бюрократическая работа! И никто не хочет ею заняться, все хотят

правильные речи с трибуны говорить! Но без правильной, жесткой

организации самой партии, без создания в ней железной дисциплины по

исполнению планов партии, мы не наведем порядок и в стране.

Иосиф Виссарионович, голубчик, я вас очень прошу, не

побрезгуйте, возьмитесь за это дело! Согласитесь!

- Ну, раз вы решили поручить это дело великорусскому

держиморде…

Ленин рассмеялся, обнимая Сталина.

- Нельзя быть таким злопамятным, тем более, что я прав – нельзя

организовывать СССР на принципах федерации, как предлагаете вы, - без

права отделения наций от Союза, - даже в этой ситуации Ленин стоял на

своём.

- Этим правом мы будем плодить мерзавцев, которые из алчности, в конце концов, разорвут СССР на части, – стоял на своём и Сталин.

- Не успеют, не успеют! Пролетариат всех стран не будет ждать, и

нам очень важно, чтобы новые страны, новые нации без опаски

присоединялись к Советскому Союзу.

38

- Я, Владимир Ильич, уверен, что если мы напряжем все силы, то

сумеем построить социализм в России, то есть, в СССР. Вопреки Марксу, сумеем построить его и в одной стране – она у нас огромна. А вот, что

касается других стран… - Сталин задумался, - Правом наций на

самоопределение мы закладываем под страну ящик динамита и сами

поджигаем шнур. Сейчас, когда все в республиках боятся остаться в

одиночку, еще ничего, а вот когда коммунисты станут в мире персоной

грата…

- Вы пессимист, батенька, пессимист. Но давайте не будем об этом

вопросе, который ЦК еще предстоит принять решение, давайте о вас. Итак, я

на пленуме предложу избрать вас секретарем ЦК и вперед! Нет, я предложу

вас избрать Генеральным секретарем ЦК, чтобы это не выглядело, как

понижение вашего статуса в государстве. И, думаю, внести предложение о

вас лучше Каменеву, - Ленин уже начал думать о технике перемещения

Сталина в должностях.

- Зачем это, Владимир Ильич, какая разница, как называть?

Генеральный, не генеральный… Если это надо, значит, я возьмусь за это

дело, как бы меня ни называли.

- Надо, Иосиф Виссарионович, это очень, очень надо! И еще, голубчик, очень прошу, относитесь терпимее к Троцкому. Человек он очень

не простой, но его влияние на партию огромно, особенно на армию.

Сталин помрачнел:

- Не думаю, что тех, на кого имеет влияние товарищ Троцкий, можно считать большевиками…

- И, тем не менее, - перебил его Ленин, - мы сейчас не в том

положении, чтобы допустить раскол.

- Постараюсь, Владимир Ильич, тем более, что на этой

канцелярской работе в секретариате могут пропасть основные причины для

наших столкновений.

- Нет, нет! Ни в коем случае! Ваша работа секретарем ни в коем

случае не означает вашего отхода от политики. Ни в коем случае, батенька, ни в коем случае! Не оставляйте меня в борьбе с этим иудушкой, - у Ленина

невольно прорвалось его отношение к Троцкому, которого он не любил, но с

которым приходилось работать, поскольку большевики всё ещё были

численно очень слабы.

20 апреля 1920 года,

Москва,

вторая половина дня.

В одной из комнат Секретариата ЦК подоконники и пол у стен

были уставлены кипами папок с бумагами и просто кипами бумаг. У окна за

большим столом сидел Сталин, при виде вошедшего Мехлиса с улыбкой

встал, вышел из-за стола и поздоровался за руку, пригласив садиться. Они

сели на стулья у заваленного бумагами стола.

39

- Лев Захарович, я хорошо помню, что когда приглашал вас из

аппарата Совнаркома к себе в наркомат госконтроля, то обещал отпустить

вас учиться, как только вы наведете порядок в аппарате наркомата контроля.

Да, не отказываюсь – обещал! Но сейчас вы срочно требуетесь для наведения

порядка в аппарате ЦК. Тут творится, черт знает что, и не поймешь, кто за

что отвечает. Письма коммунистов и трудящихся в ЦК частью только

просматриваются, частью просто валяются не только без ответа, но без

прочтения. Запросы ЦК остаются без ответа, посланные на согласование

документы месяцами не возвращаются, о принятых Политбюро решениях к

вечеру болтает вся Москва, по многим решениям Политбюро не только нет

сведений об их исполнении, но и не ясно, знакомили ли с ними

исполнителей.

Лев Захарович! Партии надо, чтобы вы еще поработали здесь, в

ЦК. Честно скажу, и мне очень надо. Опять получается, как в Каховке: кандидатур

на

должность

комиссара

Отдельной

группы

войск

Правобережной Украины было много, а назначить комиссаром пришлось вас, хотя вы тогда, как не помниться, еще не оправились от ранения.

Мехлис пожал плечами:

- Если партии надо, то, что ж поделать, я этим займусь, - ответил

он без радости в голосе. - Только, товарищ Сталин, аппарат ЦК поступает в

мое полное подчинение и никаких любимчиков быть не должно – если я

выгоняю кого-либо за лень или глупость, то и не пробуйте за него

заступаться, на все их революционные заслуги мне наплевать. Работать надо!

Тут ведь так – одного пожалел и все начнут.

- Но, вообще-то, могут быть случаи…

- Никаких исключений! – поставил вопрос ребром Мехлис.

- Ну, хорошо, хорошо.

- Я начну со всего сразу, но что именно наиболее мешает ЦК

работать?

Сталин на мгновение заколебался.

- Отсутствие контроля за исполнение решений Политбюро – это

раз…

29 июня 1922 года,

Кремль, Заседание Политбюро,

вторая половина дня.

На своем месте председательствующего находился Ленин. Как

председатель Совета Народных комиссаров – правительства Советской

России – он председательствовал и на заседаниях Политбюро. Рядом с

Лениным сидел Сталин, а справа от него на столе высилась приличная

стопочка бумаг с вопросами, которые Политбюро нужно было разрешить на

этом заседании. Сталин, как Генеральный секретарь партии, готовил эти

вопросы, докладывал их на заседаниях Политбюро, а затем организовывал

внедрение в жизнь принятых Политбюро решений.

40

Далее за длинным столом сидели Лев Троцкий - на тот момент

военный вождь большевиков, Григорий Зиновьев - председатель Коминтерна

(Коммунистического Интернационала), Лев Каменев - председатель

Московского Совета, Алексей Рыков – председатель Всесоюзного Совета

Народного хозяйства, Томский.

Сталин продолжал докладывать очередной вопрос.

- …ГПУ тоже подтверждает: нехватка хлеба в продаже на Урале

объясняется спекуляцией – нэпманы активно скупают хлеб у крестьян в

надежде перепродать его. На базарах цена уже повысилась в полтора раза…

Троцкий, блеснув стеклами пенсне, как бы понимающе добавляет, перебивая Сталина:

- Хотели НЭПом привлечь к восстановлению промышленности

русского делового человека, а русский деловой человек единственно на что

способен – спекулировать уже готовым товаром.

Ленин, не обращая внимания на реплику Троцкого,

- Надо ударить по нэпману маневром товарных масс. Для этого же

мы и делаем запасы. Если я не ошибаюсь, у нас хорошие запасы хлеба на

Украине.

- Но плохо с порожняком – сейчас с Украины идет усиленная

отгрузка вагонов с углем, - возразил Сталин.

Я прикину варианты: для маневра товарными массами выгоднее

использовать резерв хлеба на Кубани – туда сейчас идет лес с Урала, обратно

этими же вагонами поставим на Урал зерно. Но товарищи на Кубани

саботируют и указания наркомата торговли, и мои телеграммы.

- Кубанцы боятся лишиться собственных запасов, - вступил в

разговор Томский, - это беда всех районов.

- Но мы же им вернем зерно с того же Урала, как только собьем

цены на хлеб. Это глупая местническая политика.

- Что тут обсуждать? – продолжил Томский. - Если товарищ

Сталин с этим вопросом лично разобрался, то я «за».

Ленин «подвёл черту»:

- Против предложения товарища Сталина есть возражения?

...Тогда принято.

Сталин поднял из пачки следующий лист бумаги.

- Товарищи из Харькова просят – и партком Харьковского

паровозостроительного завода, и обком. Они на фирме «Крупп» нашли

уникальный токарный станок, продается очень дешево – вы же знаете, что

Круппу запретили производство пушек, а станок как раз на орудийном

заводе. Если его купить, то можно резко увеличить производство паровых

цилиндров для паровозов. Более того, будет возможно проектировать и

строить более мощные паровозы. Напомню, что Швеции за тысячу паровозов

мы отправляем в уплату 125 тонн золота. А тут нужно всего 12 тысяч

золотых рублей. Товарищи обращались в Совнарком и Совет труда и

обороны, но им отказано.

41

Ленин, который выглядел, если не больным, то очень усталым:

- Я не слышал этого вопроса.

- Я на него ответил товарищам из Харькова, сообщил Рыков. –

Отказал. Отказал потому, что все валютные планы составлены, а тратить

резервы в середине года рискованно.

- Траты не велики, а немцы не будут ждать – или продадут станок, или разберут его на металлолом, - настаивал Сталин.

- Это не довод, - пренебрежительно возразил Рыков, - мы обязаны

соблюдать финансовую дисциплину. Все обязаны, в том числе и товарищ

Сталин.

- Никто не против дисциплины, - отреагировал Сталин с заметным

раздражением, - я сам сейчас стараюсь ввести дисциплину в норму для

партии. И, кстати, у нас в повестке и вопрос финансовой дисциплине стоит.

Но здесь удобный случай, которым грех не воспользоваться. Станок стоит

раз в пять дешевле, чем закажи мы его специально. Я уже не говорю о том, что стране жизненно необходимы паровозы.

Зиновьев, навязчиво предлагавший себя партии в качестве

теоретика, решил, что пришло время и ему вмешаться в разговор.

- У вас, Иосиф Виссарионович, каждый вопрос какой-то

случайный, нет плановости в работе. А валюты у РСФСР нет, мы обязаны ее

жестко экономить.

- Я тоже против неплановых трат золотовалютных средств, -

поддержал Зиновьева Каменев.

Сталин, уже явно раздражаясь.

- Да ведь мы их не тратим – мы их вкладываем!

- Это демагогия! Как говаривали древние римляне: план суров, но

это план! - шутит Троцкий и сам же и смеется свой шутке, - Давайте

голосовать.

Ленин пожал плечами.

- Кто «за»? Двое… - этими двоими оказались он и Сталин. - Кто

«против»? Четверо…

- Я воздержался, я не в курсе дела, - обратил на себя внимание

Томский.

- Предложение не прошло, подытожил Ленин, - видя, что Сталин

раздражен, накрывает своей ладонью его руку, и быстро пишет на блокноте и

подсовывает Сталину прочесть: «Я рассмотрю этот вопрос на Совнаркоме

завтра же».

Сталин встал из-за стола и принес из кипы папок у стен несколько

папок с документами.

- Следующий вопрос у нас как раз об экономии золотовалютных

средств. У нас все больше и больше входит в обычай партийным деятелям и

вождям отдыхать и лечиться за границей, а по сути, ездить за границу за

покупками на народный счет и за счет тех самых золотовалютных резервов, экономии которых меня здесь учат.

42

Вот товарищ Крестинский в этом году три месяца отдыхал на

немецких курортах с целью расширить воздушные проходы в носу. Дело

нужное, но он привез от этого лечения чемоданы модного платья и других

заграничных вещей, купленных за выданные ему золотые рубли, при этом

разом израсходовал всю сумму, планировавшуюся в этом году на оставшихся

больных революционеров. Недавно вернулся из-за границы революционер

товарищ Смилга, в тратах валютных командировочных сумм отчитался, как

попало, а о 2000 рублях золотом вообще в отчете написал: не экономил на

еде. Это сколько же нужно съесть за месяц, чтобы проесть стоимость двух

вагонов зерна или стада из 80 коров? Это за это количество товара мы сейчас

получаем эти 2000 золотых рублей.

Ленин удивлённо поднял брови.

- Что – так прямо и написал: «не экономил?»

- Так и написал, - подтвердил Сталин.

Ивар Тенисович Смилга был старым большевиком, но, главное, он

был предан Троцкому и всегда работал под его крылом. Поэтому Троцкий не

смог промолчать.

- Мы обязаны заботиться о товарищах!

- Во-первых, мы обязаны заботиться о советском народе, -

безапелляционно отрезал Сталин, - во-вторых, мы обязаны заботиться о тех

товарищах, кто бережет золотовалютные резервы для покупки за границе

нужного стране оборудования, в-третьих, пока вожди советской власти и

партии будут лечиться и отдыхать за границей, мы никогда не будем иметь

хороших врачей и здравниц в России.

- Мы пока не способны вдоволь накормить весь народ, советским

коммунистам швыряться золотом за границей?? Что о нас подумает

иностранный пролетариат? – так же зло поддержал Сталина Ленин.

- А что о нас будут думать рядовые коммунисты России? – задал

риторический вопрос Сталин, - Что подумает о большевиках народ?

- Это дешевая демагогия! – чуть ли не взвизгнул Троцкий. -

Решения о посылке товарищей за границу мы принимали вместе! – Троцкий

попытался размазать ответственность за Смилгу на всё Политбюро.

- Прятаться от ответственности за спину коллектива мы

научились..., – начал Сталин, но его перебил Зиновьев.

-

Это

недопустимо!

Оскорблять

товарищей,

видных

революционеров, подозрениями в трате какой-то сотни рублей? – выступил

Каменев.

- Мы что – в этой стране должны хлебной корочкой питаться?! –

поддержал Каменева Зинвьев.

- Это обычная сталинская демагогия, - как бы подвёл итог

дискуссии Троцкий. - Вы просто не хотите исполнять коллективных

решений, вас, товарищ Сталин, тянет на узурпаторство!

- Я не хочу выполнять решений?? – возмутился Сталин. - А разве

мы в декабре 1917 года не приняли коллективное решение, что

43

ответственные работники советской власти и партии могут занять в

реквизированных у буржуазии помещениях квартиры не более, чем по одной

комнате на члена семьи? – Сталин повернулся к Ленину. - Тут, Владимир

Ильич, мы раскопали в завалах корреспонденции ЦК интересное письмо

командира полка Красной Армии, товарища Власова, который находился в

Москве три месяца на излечении после тяжелого ранения. Товарищ Власов

из рабочих, пишет не очень складно, но понятно. Письмо, кстати, на ваше

имя. Я прочту несколько примечательных мест о том, как выглядим мы, вожди, глазами народа:

« В Командном отделе Штаба я сам слышал, получая жалованье, как

бывшие офицеры говорили, что если имеешь знакомого друга Бурдукова, то

можешь пристроиться, куда хочешь, а всеми делами правит бывший

генерал, Начальник Военной Части Штаба Новиков. Он решает все вопросы

даже политического характера – назначение и смещение коммунистов

совершается по его указаниям, чего Бурдуков, упоенный его сладкими

речами, не замечает. В общем, Новиков в Окрвоенкоме – всё...

А как живет этот спец! Бурдуков дал ему автомобиль

исключительно для езды на дачу, и каждый день можно наблюдать

трогательную картину: бывший генерал Новиков со своими друзьями и

генеральшей около подъезда Штаба на глазах красноармейцев и

коммунистов Окрвоенкома садятся в машину и едут на дачу, да еще на

какую дачу-то! У Новикова есть секретарь, бывший помещик и

домовладелец, у которого имение и дом были национализированы, так

Бурдуков выхлопотал то, что имение и дом секретаря передали Новикову, где он и хозяйничает. Какой трогательный союз генерала, помещика и

коммуниста!»

Или еще:

«…в сердце у каждого сознательного товарища фронтовика, привыкшего на фронте к почти полному равенству, отвыкшего от

холопства, разврата и роскоши, чем окружают себя наши самые лучшие

партийные товарищи, кипит ненависть и негодование, когда он, раненый, бредет с одного конца города в другой, в то время как жены склянских, бурдуковых, каменевых, стекловых, аванесовых, таратути и прочей ниже и

вышестоящей «коммунистической» публики едут на дачи в трехаршинных, с

перьями райских птиц шляпах, едут в разные «Архангельские», «Тарасовки»

и прочие, отнятые рабочим классом у буржуазии особняки и дворцы, и мимо

которых этим же рабочим не дают пройти, уж не говоря о пользовании, как хотели сделать товарищи с завода «Мотор». Рабочие запачкают дворец

– лучше отдать его Ганшину, Бурдукову или наркомам, как «Тарасовку», которую зовут теперь «Царским Селом», и правильно – смотрите, как

живут там наркомы. Один Таратути занимает 12 комнат и его охраняют

4 милиционера. Чем хуже министра старых времен! И это представители

Коммунистической партии, представители Интернационала – позор!».

44

Я тоже считаю такое поведение большевиков позором… А вы, товарищ Троцкий, нарком по военно-морским делам, вы председатель

Военно-революционного совета и такое разложение Красной Армии и ее

штабов не может проходить без вашего согласия или участия.

- Повторяю: это дешевая демагогия! – ни на секунду не

смутившись, парировал Троцкий. - Как можно верить завистливому хаму в

должности полковника? Мы не обойдемся без спецов – без настоящих

полковников! И как не занимайся демагогическими разговорами про победу

социализма в одной стране, а придется приглашать западных капиталистов, чтобы они развили в РСФСР промышленность и создали передовой, сознательный – Троцкий педалировал слово «сознательный», - рабочий

класс, а не этих власовых.

- Да, нам сегодня требуются специалисты, нам царь специалистов

практически не оставил, - как бы согласился с Троцким Сталин, - многие

сбежали от революции, но мы обучим народ, и этот народ не только

обойдется без западных специалистов, но и будет примером всем странам.

Иначе грош нам, коммунистам, цена.

- Вам и так, как марксисту грош цена, - пренебрежительно махнул

рукой Троцкий, - вы не знаете основ марксизма! Строительство социализма в

одной стране невозможно. Невозможно! – подчеркнул Троцкий голосом. -

Тем более, в этой стране – пьяной, лапотной, органически ленивой и глупой.

- Подбирайте выражения Лев Давидович…, - прервал его Ленин.

- А что их подбирать? Это выражения классиков русской

литературы! И если товарищ Сталин не видит, что эти специалисты, которых

возненавидел из зависти некий, неизвестный мне хам Власов, создали нам

Красную Армию…

- И предавали нас при каждом удобном случае, как только мы

теряли за ними контроль, - теперь уже Сталин прервал Троцкого. - Что

касается той армии, которую вы создали с помощью этих специалистов, то

вот свежее сообщение из владимирской газеты «Призыв» за 3 июля 1922

года. Сталин достал из папки и развернул газету.

«Наши красные гусары, кавалеристы одного из кавполков, стоящих во Владимире, решили тряхнуть стариной, размахнуться во всю

военную мощь, показать свою молодецкую удаль. И показали.

Группа лиц, возглавляющих кавполк, забралась в «кафе-питейную», напилась вдребезги пьяная и устроила скандал. Поколотила официанта и

содержателя кафе за предоставление счета в 60 000 000 рублей за вино и

закуски. Потребовала от пианиста гимна «Боже, царя храни». Тот

отказался. Тогда эта пьяная компания сама мастерски выполнила гимн, видно, не забылись старые мотивы. Но этим безобразия не кончились. Один

из «господ» военных вздумал въехать на лошади в кафе, и, когда

присутствующий тут член Губисполкома попробовал его остановить, тот

порвал у него мандат, оскорбив в лице члена весь Губисполком. Дебош

закончился скачкой по улице III Интернационала».

45

- Владимир Ильич! – махнул рукой в сторону Сталина Троцкий. -

Я предлагаю прекратить этот демагогический бесполезный вздор.

Невозможно слушать эту демагогию недоучившегося семинариста о

создании в этой стране государства, которое бы сравнилось с передовыми

западными странами. В этой стране у царей ничего не получилось, а у

товарища Сталина получиться. А как же! Размечтался! Даже мечты нужно

основывать на знаниях науки, знаниях марксизма, а у товарища Сталина этих

знаний нет. Мы вожди коммунистического движения, наша задача вызвать

пожар пролетарской революции во всем мире, а мы разговариваем о каких-то

пустяках.

- Решение этих, как вы изволите говорить, пустяков, от нас

требует народ, от нас требует партия, - устало возразил Ленин. - Именно

этого требует ситуация, а не пламенных революционных речей. Товарищ

Сталин именно этим и занимается, и этим нужно заниматься всем, поскольку, только создание мощного пролетарского государства будет лучшей

пропагандой и лучшей помощью мировой пролетарской революции.

Троцкий откровенно пренебрежительно.

-

В этой стране, с эти народом создание мощного

социалистического государства невозможно, если только не согнать народ

трудовые армии и силой заставить его работать. Задача этой страны – быть

детонатором пролетарского взрыва в высокоразвитых странах.

- Знаете, товарищ Троцкий, я русский грузинского происхождения, и для меня это Россия, а не «эта страна», как для вас, и я костьми лягу, но не

дам сделать из России ни детонатора для мировой революции, ни вязанки

хвороста для мирового пролетарского пожара…

Товарищи, товарищи! – пытался уладить ссору Ленин. – мы же из

одной партии, а положение наше таково, что мы не можем позволить себе

ругаться…

Тот же день,

Кремль,

вечер

Ленин и Сталин медленно прогуливаются вдоль кремлевской

стены.

- Беда, Владимир Ильич: людей, вроде много, а ответственное дело

поручить некому.

- Да, дела нашей партии идут хорошо, поскольку к нам уже

массово начали примазываться мерзавцы. Знаете, Иосиф Виссарионович, сегодня я ситуацию в партии вижу так: если считать партией только ее

вождей всех калибров, начиная от уездных, то у нас в парии 90%

карьеристов, часто бессовестных, и 10% фанатиков, которые умеют умереть

за революцию, но не способны методически работать над созданием

государства. Лев Давидович типичный фанатик.

- Умеет разрушать, но не умеет созидать.

46

- Вот именно! – обрадовался Ленин точной мысли. - И не хочет

учиться и заниматься созиданием – вот что обидно!

Но за Троцким сегодня мощные силы таких как он. С ними нужно

вести идеологическую борьбу, но вести ее нужно аккуратно. Я очень боюсь

раскола партии сейчас, когда мы, РСФСР, очень слабы. Если расколемся на

равные части, то в фракционной борьбе между собой погубим и себя, и

первое социалистическое государство. Да, пренепременно и неустанно

нужно вести упорную идеологическую борьбу с троцкистами, но вести ее

аккуратно – так, чтобы не вызвать преждевременного раскола. А вот когда

большевиков в партии окажется подавляющее большинство, вот тогда надо

будет ставить опрос ребром и выкинуть из партии этих революционных

балаболок. Тогда это будет не страшно.

Я вас очень прошу, Иосиф Виссарионович, сглаживайте углы, не

идите на обострение своих споров с Троцким, в конце концов, даже этих

балаболок, его сторонников, можно как-то использовать. …Послами за

границу, что ли…

20 декабря 1927 год,

Москва, Пленум ЦК по окончании XXV съезда ВКП(б),

Вторая половина дня

Небольшой зал, в котором на стульях перед столом президиума сидит

около 70-и членов только что избранного Центрального комитета ВКП(б) –

высшего органа руководства партией между съездами. Председательствует

глава правительства СССР Алексей Рыков. Сталин заканчивает свой доклад.

- …Таким образом троцкизм потерпел сокрушительное идейное

поражение. Вы знаете результаты общепартийного референдума: из 854

тысяч членов партии голосовало 730 тысяч, из них за позицию ЦК…, -

Сталина прерывает голос из зала: «За позицию Сталина!» . Сталин слегка

поморщился и продолжил, - проголосовало 724 тысячи и за позицию

Троцкого – 4 тысяч .

Члены ЦК все эти числа давно знали, они были озвучены и на только

что закончившемся съезде, тем не менее, члены ЦК снова начали радостно

аплодировать. Они столько лет жили в напряжении внутренней борьбы – в

страхе, что Троцкий, практически прикормивший командование Красной

Армией, победит в идейной борьбе и тогда снова потребуется война, теперь

уже за победу революции в всём мире.

- Товарищи, давайте в этом узком кругу не терять время на

аплодисменты, - попросил Сталин, уже пожалевший, что ещё раз огласил

результаты внутрипартийного референдума. - Мне хотелось бы кратко и

сжато сформулировать, чем отличается троцкизм от ленинизма. Победа-победой, но если мы не закрепим победу умелой пропагандой, то демагогия

Троцкизма снова возобладает, - Сталин наморщил лоб, собираясь с мыслями.

- С точки зрения марксизма, троцкизм утверждает, что одинокое

социалистическое

государство

будет

уничтожено

враждебным

капиталистическим окружением. Да это так. Но Ленин ввёл поправку в

47

марксизм – да одинокое социалистическое государство будет уничтожено. Но.

Но! Но только если оно будет слабым! Слабые государства бьют и

уничтожают, это так. Но сильные, даже капиталистические государства, то

есть, отсталые в социальном развитии капиталистические государства, могут

устоять даже против коалиции многих государств. Устояла Россия перед

нашествием коалиции государств под водительством Наполеона? Устояла!

Так почему же перед такой коалицией капиталистических государств не

устоит передовое социалистическое государство - СССР? Устоит! И мы

устоим, если будем сильными. Вот это и есть ленинизм! Быть сильными – это

и есть ленинизм!

ЦК опять взорвалось бурными аплодисментами: «Устоим!». «Нас не

возьмешь!», - члены ЦК гордились собой, но, одновременно, потерпевшая

такое разгромное поражение оппозиция сталинским идеям, не могла понять, что происходит? Почему члены партии Сталина считают своим вождём, а не

их лидера Троцкого?

Ведь мало того, что Троцкий заслуженно считался выдающимся

оратором и на его выступления ходили как на концерты, Троцкий держал в

кулаке и органы пропаганды. Его не только хвалила пресса, Троцкий

заставил в Политический Устав РККА внести § 41 со своей биографией, заканчивающейся словами: «Тов. Троцкий – вождь и организатор Красной

Армии. Стоя во главе Красной Армии тов. Троцкий ведет ее к победе над

всеми врагами Советской республики».

В 1922 году троцкисты выпускают двухтомник «Гражданская война.

Собрание документов и материалов по истории Красной Армии». В этом

сборнике о Сталине – ни слова! К пятилетию взятия большевиками власти

журнал «Октябрь» выпустил большую фотографию-лубок «Творцы

революции» со 100 деятелями большевиков. Интересно было то, что среди

сонма и по сей день никому не известных «творцов» не было Сталина –

старейшего члена партии, члена ее ЦК, члена Политбюро и технического

организатора самой Революции! Да что говорить о прессе СССР, если

международная солидарность евреев обеспечивала Троцкому пиар во всём

мире, скажем, в1925 году Троцкий украшал обложку даже в американском

журнале «Таймс».

Но когда перед партией поставили вопрос (который для большинства

упрощался до вопроса – Сталин или Троцкий?), то абсолютное большинство

членов партии большевиков выбрало Сталина. Почему?? Множество

политических деятелей тогдашней России, считавших себя лидерами, вождями, не могло понять, в чем дело.

Они не понимала простого – не понимали, что стране уже давно нужна

не революционная болтовня, а конкретные дела. Не понимали, что партия и

страна боятся оппозиции, боятся вызванной ею конфронтации. Да, Троцкий

так красиво говорил, так находчиво полемизировал, так остроумно шутил. А

Сталин говорил простыми фразами, сам себе непрерывно задавал вопросы и

сам на них отвечал. Он, кстати и писал так - грешил тавтологией, редко

48

употребляя местоимения. И сторонникам Троцкого было искренне

непонятно, почему делегаты съездов и члены ЦК слушали «нудного»

Сталина, а не прекрасноголосого Троцкого.

Эти «политики» не понимали сути: не понимали, что в конечном итоге

Троцкий убеждал всех в своем уме, и только. А Сталин обращался к людям и

убеждал их в правильности своих идей. Поэтому и говорил просто. Поэтому

и вопросы сам задавал. Поскольку у простых людей более-менее

абстрактные, непривычные им вещи всегда вызывают вопросы. Троцкий, как

ему казалось, стремился говорить умно, а Сталин - понятно. В результате от

речей Троцкого у большинства оставалось впечатление собственной

глупости, цели Троцкого оставались непонятны. Следовательно, для

большинства слушателей было непонятно, понимает ли их полезность для

народа сам Троцкий. А это не могло не раздражать делегатов - партийных и

государственных чиновников. Ведь им для их собственной работы было

необходимо понимать, чего хочет шеф, понимать и видеть, что это

действительно полезно для страны, а не является какой-то очередной

авантюрой типа мировой революции.

Гражданская война закончилась и Троцкий только блистал, а Сталин

работал, восстанавливая хозяйство страны. Ведь в должности Генерального

секретаря он решал различные практические вопросы, встававшие перед

ВКП(б), и, следовательно, стираной. Шло время и онстал лучше всех

понимать, что происходит в народном хозяйстве страны и практически во

всех аспектах её жизни. И именно поэтому к нему обращалась члены партии.

Он мог сам решить вопрос, а не запутать его, отдав на рассмотрение

«специалистам». Если нужно было написать блестящую статью или книгу о

мировой революции или о проблемах коммунизма вообще, то это лучше к

Троцкому, Бухарину, Зиновьеву и т.д. Если нужно было на митинге развлечь

публику пламенной речью, то это тоже к ним. А если нужно решить

практический вопрос - то это к Сталину.

Возникало двусмысленное положение. Внешне в партии и стране

блистали одни вожди, а партия начинала все больше и больше признавать

вождем других – тех, кто «крутился» вместе со Сталиным.

Однако сейчас, к XXV съезду партии, дело было в другом – Сталин

просто устал. Всё же он пережил десять лет непрерывной работы, суть

которой сводилась к тому, что масса различного уровня руководителей партии

не могли решить возникающие перед ними вопросы, и шли за решением к

Сталину. А он должен был эти вопросы решить, взяв на себя ответственность

за правильность решения. Это выматывало.

До этого он уже дважды, в 1924 и год назад – в 1926году подавал в ЦК

прошение об отставке. И теперь, услышав ожидаемое предложение о

назначении его Генеральным секретарём партии, он попросил слова.

- Товарищи, у меня есть личная просьба к ЦК. Уже три года я прошу

ЦК освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК. Пленум

каждый раз мне отказывает. Я допускаю, что до последнего времени были

49

условия, ставящие партию в необходимость иметь меня на этом посту как

человека более или менее крутого, представляющего известное противоядие

против опасностей со стороны оппозиции. Я допускаю, что была

необходимость, несмотря на известное письмо товарища Ленина, держать

меня на посту генсека. Но теперь эти условия отпали. Отпали, так как

оппозиция теперь разбита и исключена из партии. Стало быть, теперь нет

налицо тех оснований, которые можно было бы считать правильными, когда

пленум отказывался уважить мою просьбу и освободить меня от

обязанностей генсека.

А между тем у нас имеется указание товарища Ленина, который

предлагал переместить меня с поста генсека, и с этим указанием мы не

можем не считаться и его нужно провести в жизнь. Я допускаю, что партия

была вынуждена обходить это указание до последнего времени, была

вынуждена к этому благодаря известным условиям внутрипартийного

развития. Но я повторяю, что эти особые условия отпали теперь и пора

принять к руководству указания товарища Ленина. Поэтому прошу пленум

освободить меня от поста Генерального секретаря ЦК. Уверяю вас, товарищи, что партия только выиграет от этого.

Сталин попытался опереться на так называемое «Завещание», которое

надиктовал уже смертельно больной и теряющий интеллект Ленин, и в

котором Ленин как раз и предлагал освободить Сталина от должности

Генерального Секретаря. Смысл этого предложения Ленина и тогда мало кто

понимал, мало этого, были весьма обоснованные сомнения в том, что Ленин

действительно надиктовал такое предложение, тем не менее, Сталин

воспользовался этим «завещанием».

Зал немедленно запротестовал:

- Нечего старое вспоминать!

- При чем тут Ленин к текущему моменту?

- Тогда время другое было.

- Голосовать без прений!

- Предлагаю заслушанное заявление отвергнуть, - предложил

Ворошилов сердитым голосом.

- Голосуется без прений, - тут же подхватил Рыков, и скороговоркой

продолжил. - В основу кладется предложение товарища Косиора избрать

товарища Сталина Генеральным секретарем ЦК ВКП(б). Кто за это

предложение? Кто против? Кто воздержался? Один. Всеми при одном

воздержавшемся отвергнуто предложение т. Сталина.

- Тогда я вношу другое предложение, -не успокаивался Сталин. Может

быть, ЦК сочтет целесообразным институт генсека уничтожить. В истории

нашей партии были времена, когда у нас такого поста не было.

- Тогда у нас был Ленин.

- До Х съезда у нас института генсека не было.

- До XI съезда,

50

- Да, кажется, до XI съезда у нас не было этого института. Это было

еще до отхода Ленина от работы. Если Ленин пришел к необходимости

выдвинуть вопрос об учреждении института генсека, то я полагаю, что он

руководствовался теми особыми условиями, которые у нас появились после

Х съезда, когда внутри партии создалась более или менее сильная и хорошо

организованная оппозиция. Но теперь этих условий нет уже в партии, ибо

оппозиция разбита наголову. Поэтому можно было бы пойти на отмену этого

института. Многие связывают с институтом генсека представление о каких-то

особых правах генсека. Я должен сказать по опыту своей работы, а товарищи

это подтвердят, что никаких особых прав, чем-либо отличающихся от прав

других членов Секретариата, у генсека нет и не должно быть.

- А обязанности? – спросили из зала.

- И обязанностей больше, чем у других членов Секретариата, нет. Я так

полагаю: есть Политбюро – высший орган ЦК, есть Секретариат –

исполнительный орган, состоящий из пяти человек, и все они, эти пять

членов Секретариата, равны. Практически так и велась работа, и никаких

особых прав или особых обязанностей у генсека не было. Не бывало случая, чтобы генсек делал какие-нибудь распоряжения единолично, без санкции

Секретариата. Выходит, таким образом, что института генсека, в смысле

особых прав, у нас не было на деле, была лишь коллегия, называемая

Секретариатом ЦК. Я не знаю, для чего еще нужно сохранять этот мертвый

институт. Я уже не говорю о том, что этот институт, название генсека, вызывает на местах ряд извращений. В то время как наверху никаких особых

прав и никаких особых обязанностей на деле не связано с институтом

генсека, на местах получились некоторые извращения, и во всех областях

идет теперь драчка из-за этого института между товарищами, называемыми

секретарями, например, в национальных ЦК. Генсеков теперь развелось

довольно много, и с этим теперь связываются на местах особые права. Зачем

это нужно?

- На местах всех этих генеральных и первых секретарей нужно

упразднить! – немедленно последовало из зала.

- Я думаю, что партия выиграла бы, упразднив пост генсека и во всей

партии, а мне бы дало это возможность освободиться от этого поста, -

настаивал Сталин. - Это тем легче сделать, что в уставе партии не

предусмотрен пост генсека.

- Я предлагаю не давать возможности товарищу Сталину освободиться

от этого поста, - внёс контрпредложение Рыков. - Что касается генсеков в

областях и местных органах, то это нужно изменить, не меняя положения в

ЦК. Институт Генерального секретаря был создан по предложению

Владимира Ильича. За все истекшее время, как при жизни Владимира

Ильича, так и после него, оправдал себя политически и целиком и в

организационном и в политическом отношении. В создании этого органа и в

назначении генсеком т. Сталина принимала участие и вся оппозиция, все те, кого мы сейчас исключили из партии; настолько это было совершенно

51

несомненно для всех в партии. Этим самым исчерпан, по-моему, целиком и

полностью и вопрос о завещании Ленина... Это же вся партия знает. Что

теперь изменилось после XV съезда и почему это нужно отменить институт

генсека?

- Разбита оппозиция, - пытался гнуть свою линию Сталин.

- Я предлагаю отвергнуть предложение товарища Сталина, - Рыков был

неумолим, тем более, что из зала его тут же поддержали.

- Правильно, правильно, голосуй!

- Голосуется: кто за предложение т. Сталина: уничтожить институт

генерального секретаря? Кто против этого? Кто воздержался? Нет.

- Товарищи, я при первом голосовании насчет освобождения меня от

обязанностей секретаря не голосовал, забыл голосовать. Прошу считать мой

голос против, - цеплялся за формальности Сталин.

- Это не много значит! – прокомментировали из зала.

Сталин сел, сидящий рядом с ним Молотов наклонился и полушепотом

упрекнул.

- Напрасно ты этот вопрос поднял, Коба, - Молотов был одним из

немногих, обращавшихся в Сталину на «ты» и единственный, кто по старой

памяти завал его по дореволюционной партийной кличке. - Никто тебя не

отпустит, иначе с кем им, членам ЦК, государственные вопросы решать? С

Рыковым? Так это не Ленин. Он и трезвый половину вопросов запутывает, а

не решает. ЦК боится остаться без головы – без тебя.

- У нас должно быть коллективное руководство! – Сталин упрямился, не желая становиться самым главным вождём.

- Так-то оно так, - вздохнул Молотов, - да на практике это коллективное

руководство само в 99% случаев думать не хочет, этому коллективному

руководству нужен вождь, который бы за это коллективное руководство

думал, а оно только голосовало. Не отпустит тебя никто, потому как замены

тебе никто не видит! – трезво оценивал Молотов ситуацию.

Сталину пришлось смириться с тем, что не удастся снять с себя ту

невыносимую тяжесть ответственности, которая во уже 10 лет давила его, смириться с тем, что уже не удастся уйти на вторые роли в государстве. Не

удастся избавиться от ответственности хотя бы косвенно – разжаловать свою

должность в простые секретари. Больше он такого малодушия никогда в

жизни себе не позволял, но интересна и реакция остальной верхушки ВКП(б)

– почему они его не отпустили, почему даже слушать его не захотели?

Это вопрос очень не простой для понимания: те, кто мог его заменить, сами как огня боялись должности вождя и как огня боялись остаться без

вождя. Почему? Ведь в жизни нам твердят, что все мечтают о власти.

Мечтают только те, кто не имеет о власти понятия, и поэтому в своей жажде

власти жаждет только благ, которые власть ему обязана дать.

Но ведь и у вождей второго плана всяких благ было и так больше, чем у

Сталина, а Сталин снимал с них личную ответственность за их собственные

решения. При вожде они могли, не работая, не вдумываясь, не вникая, 52

болтать, что угодно и, кстати, как угодно критиковать самого вождя. Это ведь

было просто «их мнение», оно могло быть и ошибочным, ведь, как всем

известно, и умный человек может ошибиться. «Если я не прав, то пусть

вождь пояснит мне, в чем я не прав».

А у вождя любое мнение – это решение, он за него отвечает, он не

имеет права ошибаться. Даже если это решение Политбюро навязывает ему, вождю, большинством голосов, то и тогда только вождь виноват – как же мог

он, вождь, просмотреть дурацкое решение коллектива? Как мог не убедить

остальных, что оно неправильное? Он же вождь, а они просто члены

Политбюро.

Заметьте, если бы Пленум удовлетворил просьбу Сталина хотя бы во

второй части, то Рыков, глава правительства и председательствующий на

заседаниях Политбюро, стал бы вождем страны. Поскольку кем бы был

Сталин в этом случае? Правильно, одним из пяти секретарей ВКП(б) и

только. Но посмотрите, это ведь именно Рыков сделал все, чтобы

предложение Сталина об упразднении должности генсека не прошло. Он

категорически не хотел сам быть вождем! Почему?

Ведь при Сталине Рыков мог работать, как попало, – какие к нему

претензии, если он просто выполняет решения Политбюро, где главным

является вождь правящей партии? А исчезнет вождь, то на кого Рыкову

свалить ответственность за свои лень и тупость?

Немного отвлечёмся. Вот всего через год после того, как товарищи не

дали Сталину уйти с должности вождя партии, возникло «шахтинское

уголовное дело». Суть его была проста и сегодня предельно понятна –

оставшиеся от царя специалисты, руководившие восстановлением шахт

Донбасса, брали «откаты» с фирм за закупку оборудования за рубежом. На

суде обвинитель просил судей признать вину и наказать всех 53-х

подсудимых. Однако суд четверых полностью оправдал: доказать их

виновность прокурор не смог, 11 человек суд приговорил к расстрелу – у них

не было никаких смягчающих обстоятельств. Но! Сам суд за раскаяние на

следствии и в суде попросил у Верховного Совета помиловать 6-х из 11-и

приговоренных к расстрелу и Верховный Совет к суду прислушался.

А пятеро подсудимых были расстреляны, хотя они просили

помилования, но Политбюро им в помиловании отказало. За помилование

выступил Сталин, но член Политбюро Бухарин выступил за расстрел и сумел

собрать большинство, и в помиловании было отказано. Причем Бухарин

убедил членов Политбюро, что Сталин «ведет правую политику», то есть

жалеет контрреволюционеров. Но кого нынче винят в этом расстреле тех

инженеров из Донбасса? Бухарина? Да нет, винят вождя – Сталина.

Остальные, не претендующие на роль вождя члены ЦК и слушать не

хотели об уходе Сталина из вождей по другим причинам. Он решал их

вопросы, он умел вникнуть и разобраться во всем, с ним можно было делать

дело. А ведь дело членам ЦК надо было делать обязательно: не сделаешь –

потеряешь власть, а потеряешь власть – что будешь делать? Просить, чтобы

53

просто расстреляли, а не сожгли живьем в паровозной топке, как

большевикаСергея Лазо?

А если Сталин уйдет, то с кем это дело делать? С Рыковым, всё больше

и больше становившимся алкашом? С Бухариным,имевшим в партии

неофициальную кличку «Коля-балаболка»? С Каменевым, которого Ленин в

сердцах назвал «коммунистической обломовщиной»? Нет, жизнь дороже!

Поэтому, пока потеря власти для большевиков вела к смерти их лидеров

(членов ЦК), Сталин не имел никаких шансов покинуть должность вождя. По

крайней мере он был нужен до победы над Гитлером – до того момента, когда

быть коммунистом стало уже безопасно.

Итак, если говорить в принципе, то вождем делают три вещи: общий

страх всего общества перед лицом какой-либо угрозы; личные выдающиеся

качества ума и трудолюбия претендента на роль вождя; отсутствие

равноценных конкурентов, не боящихся возложить на себя ответственность

за свои решения.

3 октября 1928 года,

Спальный вагон правительственного поезда,

позднее утро

Из вагонного туалета вышел Сталин в обычном для поездов дальнего

следования виде – в сапогах и брюках, но в нижней рубашке и с полотенцем

на шее. Пошёл вдоль купе и приостановился у распахнутой двери купе

Будённого, из которого явственно тянуло табачным дымом. На столике

проветриваемого от дыма купе стояли остатки завтрака, стаканы в

подстаканниках, а пепельница была уже полна папиросных окурков. Не

смотря на утро, тут же стояла и початая бутылка коньяка. Буденный был без

кителя, напротив него в таком же виде сидел его сосед по купе, теперь

оказавшийся слушателем Семёна Михайловича. Будённый с жаром пояснял:

- Да пойми, такая лошадь, которая бы годилась под седло или в

артиллерию, она крестьянину не выгодна. Крестьянину выгодна маленькая

лошадь, чтобы кормов мало ела, а соху или телегу и маленькая лошадь

потащит. А пушку маленькая лошадь не потащит, всадника не понесет. Вот и

получается, что лошадей в России много, а во время войны, как только

начнутся потери лошадей в боях, так и взять лошадей для армии негде.

Поэтому надо вырастить такую породу лошадей, чтобы и крестьянину была

выгодна, и для армии годилась…

То, что Будённый, выдающийся полководец, сражения которого изучал

немецкий Генштаб, был ещё фанатиком сельского хозяйства и даже одно

время чуть не ушёл в наркомы сельского хозяйства, Сталину было известно.

Сталину было известно и то, что у Будённого дома уже целый шкаф набит

книгами по селекционной работе, и он вполне профессионально создает

новые породы лошадей. Правда, Сталина, как и всех, всегда немного

забавляло, что Семён Михайлович часто сводил к своему увлечению любой

разговор, не особо заботясь, как и сейчас, насколько его собеседнику это

интересно.

54

Сталин усмехнулся и зашёл в своё купе, в котором уже сидел Молотов

Сталин закрыл дверь, повесил полотенце и не одевая китель сел за

столик, на котором ещё дымили лёгким паром только что принесённые

проводником стаканы с чаем. Раскурил трубку, и продолжил начатый

разговор.

- Да, такие опасения есть и будут, но понимаешь, Вячеслав, коллективизация сельского хозяйства развязывает нам целый ряд проблем, которые с сельским хозяйством на первый взгляд не связаны. Стало быть, речь идет не только о том, чтобы объединить крестьян-единоличников в

артели (это нам не к спеху), речь идет о гораздо большем – о развитии

промышленности Союза.

- Но при чем тут промышленность?

-

Давай по порядку, Сталин на минуту задумывается. -

Промышленность не может работать и, тем более, не может развиваться без

рынка. Созданный промышленностью товар должен быть куплен, иначе

промышленность не в состоянии произвести следующий товар. Чем больше

покупают товаров, произведенных промышленностью, тем быстрее

развивается, растет промышленность. Если покупатели берут только

половину продукции, произведенной станком, нет смысла, а главное, нет

денег покупать второй станок. Но если рынок забирает всю продукцию этого

станка и еще просит, и может взять, то есть смысл покупать второй станок, и

есть деньги на него – есть возможность развить промышленность. А рынок –

это покупатели, то есть, люди с деньгами и желанием купить товар.

- Чтобы промышленность развивалась и давала все больше и больше

товаров, ей нужен покупатель – это понятно. Только я не вспомню у Маркса, что он предлагал по этому поводу, - морщил лоб Молотов.

- К сожалению, ничего не предлагал. Значит, нам нужно самим выбрать

путь развития промышленности. Таких путей три, - Сталин начал загибать

пальцы. - Первый, прусский путь, - путь аннексии какой-либо страны, создания препятствий для ее промышленности и за счет ее рынка, за счет ее

покупателей развитие собственной промышленности.

Второй путь - английский путь. Путь захвата колоний и использования

их рынка для развития промышленности метрополии. Нам это тоже не

подходит.

Нам подходит американский путь развития промышленности. Это путь

развития собственного рынка, создание покупателей, прежде всего, внутри

собственной страны – внутри СССР. Нам надо идти по американскому пути.

- То есть, советская промышленность для советских людей. Это

понятно, - подтвердил Молотов мысль Сталина. - Но для того, чтобы

советские люди стали покупателями, им нужно дать деньги. Откуда, каким

образом?

- Подожди. Мы этот вопрос еще не со всех сторон рассмотрели.

Смотри: мы купили за границей и ввезли в Союз оборудование для сотен

заводов. Теперь нам нужны для них работники. Где их взять?

55

- В деревне! – удивился Молотов. - У нас 80% советских людей живет в

деревне.

- А как ты их оттуда заберешь? У наших крестьян очень низкая

производительность труда. Товарность сельского хозяйства сегодня упала до

37%, т.е. у нас двое крестьян едва кормят одного горожанина. И, между

прочим, и мы, большевики в этом виноваты - мы ликвидировали помещичью

собственность на землю, а за счет этого резко увеличилось число

крестьянских хозяйств: их в 1913 году было 16 миллионов, а теперь 25. Как

возьмешь людей из деревни в город, если они в деревне едва себя кормят?

Понятно, что нужно увеличить производительность труда в сельском

хозяйстве, для этого нужны машины и они у нас вот-вот будут. Но кому в

деревне дать хотя бы трактора?

Крестьянский двор трактор купить не сможет.

- Подожди. Крестьяне могут организовать кооператив, как предлагает

Чаянов. Могут сброситься деньгами и купить трактор, скажем, на 10 дворов.

-

Хорошо, купили, - согласился Сталин. - Да, дневная

производительность труда крестьянина при кооперации резко возрастет, но

годовая производительность останется та же. Ведь от собственного надела

земли крестьянин все равно не сможет уйти, стало быть, промышленности от

кооперации сельского хозяйства нет никакого толку: притока рабочих рук в

город все равно не будет.

Я вот иногда думаю, что если бы мы не совершили революцию, то

сейчас бы помещики начали массово закупать трактора у Форда, производительность труда на селе резко бы возросла, масса крестьян стала

бы на селе не нужна и ринулась бы в город. А там для крестьян работы тоже

не было бы. И голодные крестьяне такую революцию сделали бы, что царю

не то, что мы, большевики, а и Пугачев со Стенькой Разиным за благородных

девиц показались бы, - Сталин усмехнулся. - Ладно, вернемся к нашим

делам.

Для нас единственный путь экономического развития, заметь, не

просто путь развития сельского хозяйства, а вообще всей экономики - это

путь коллективизации сельского хозяйства, причем, с опорой на артели, на

колхозы – на коллективные хозяйства. Артели купят трактора и комбайны, а

производительность труда крестьян резко возрастет как за счет разделения

труда, так и за счет обработки земли машинами.

И такой рост производительности труда в сельском хозяйстве не

приведет к безработице в городе, поскольку как бы мало времени крестьянин

не работал на селе, но он в артели будет при деле и при хлебе. А мы будем

агитировать к переезду в город ровно столько крестьян, сколько будет

требоваться для работы на предприятиях.

- Хитро задумано! – Молотов восхищённо хлопнул ладонью по

столику. - Но где ты возьмешь покупателей для промышленных товаров

промышленности СССР? – вернулся он к тревожащему его вопросу. - Просто

так деньги никому не дашь – этим просто вызовешь инфляцию. Деньги это

56

эквивалент товара, сначала у покупателей должен быть товар, эквивалентный

деньгам.

- Да, у нас пока нет дополнительного товара, но мы имеющийся товар

можем сделать дорогим.

- Поднять цены? – удивился Молотов. – на какой товар?

На хлеб, - лицо Сталина стало жестким и деловитым. - Мы сделаем

дорогим продовольствие. Сейчас у нас цены на продовольствие равны

мировым ценам. Но у нас не тот климат, у нас вырастить хлеб и мясо стоит

очень дорого. Если мы и дальше будем иметь мировые цены на

продовольствие, у нас крестьяне будут вечно нищими. Стало быть, нам надо

поднять внутренние цены на хлеб. Раз в десять, - увидев удивлегние

Молотова, Сталин быстро добавил. - Не спеша, года за три.

- Да ты что, Коба, с ума сошел? А как же рабочие в городах, как же они

будут в городах продовольствие покупать, ведь мы же партия рабочего

класса! – жестко и даже зло напомнил Молотов.

- Мы партия народа, - ничуть не смутился Сталин. - Кто выращивал то

зерно, которым мы все эти годы после гражданской войны торговали за

границей и покупали на выручку заводы и фабрики? Крестьяне! Кто платил

сверхналог за ножницы цен, когда зерно стоило очень дешево, а

промышленные товары очень дорого? Крестьяне! У нас моральный долг

перед крестьянством, и его нужно возвращать. Это раз!

Что означает с финансовой точки зрения повышение цен на

продовольствие? Это означает, что кто бы деньги ни получал, но та часть их, которая тратится за продовольствие и идет крестьянам, возрастет раз в 10.

Это будет, во-первых, возврат наших долгов крестьянству, во-вторых, крестьяне образуют рынок для развития промышленности СССР. Крестьяне

будут рынком промышленности СССР.

- Но рабочие, как же рабочие??

- А мы введем карточки в городах. Ведь часть продовольствия будет

поступать нам в виде налогов, вот мы эту часть и будем распределять

жителям городов по карточкам, пока заводы не заработают на полную

мощность и зарплата жителей городов не возрастет на столько, что они

смогут покупать продовольствие по новым ценам без усилий.

- Потребуется дополнительная масса наличных денег… - Молотов

начал продумывать план реализации идеи Сталина, - но это мы допечатем.

Будет товар, можно будет и денег допечатать, - Молотов изучающе взглянул

на Сталина, Коба, ты задумал революцию огромного масштаба и очень

сложную.

- Знаю, Вячеслав, знаю… И очень боюсь, что чего-то не предусмотрел.

По этому плану, все должно пройти, как по маслу, поскольку делается в

интересах всех, в первую очередь, крестьян. Но это же народ, это же стихия, этот же народ может так начудить!

Знаешь, Вячеслав, давай-ка то, что я только что тебе сказал, в своих

публичных речах и статьях воедино не связывать. И так скрытая оппозиция, 57

да и откровенные враги, на нас всех собак вешают, а начнут говорить, что мы

деньги в обход рабочего класса направляем крестьянству, только и придется

оправдываться.

Ведь коллективизация и сама по себе дело нужное и полезное – только

о ней и будем говорить, а про то, что мы одновременно поставили себе цель

поднять в 10 раз цены на продовольствие, помолчим.

4 октября 1928 года,

правительственный поезд,

утро

Вокзал, на перроне множество пассажиров. К вокзалу одна за другой

подъезжали машины с местным начальством, прибывали усиленные наряды

милиции, наконец на въездных путях показывается поезд, милиция начинает

просить пассажиров отойти от участка перрона, на котором выстроилось

человек пять встречающих поезд начальников. Народ, соответственно, начинает сбегаться к этому месту, милиция деликатно оттесняет людей, сохраняя небольшое пустое пространство вокруг руководителей области.

Подошёл поезд. Дверь вагона открылась, проводник вытер ручки

лестницы вагона, в дверях появился Молотов. Из толпы раздался удивленный

крик: «Смотри, смотри – Молотов!». Молотов помахал рукой, вызвав

небольшие неорганизованные аплодисменты, спустился и начал здороваться

за руку со встречающими их руководителями.

В дверях появился Сталин. Тот же голос воскликнул: «И Сталин!!».

Сталин спустился под такие же аплодисменты, и тоже поздоровался со

встречающими.

В дверях появляется Буденный. Тот же голос испускает крик

восхищения и удивления: «…б твою мать! И Буденный!!!». Толпа смущенно

замирает. Сталин поднимает руку: «Ура товарищу Буденному!». Крики «ура»

и общий хохот.

4 февраля 1931 года,

Москва,

Первая

всесоюзная

конференции

работников

социалистической промышленности,

вечер.

Сталин на трибуне заканчивает выступление.

- …Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не

хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! Мы отстали от передовых стран на

50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы

сделаем это, либо нас сомнут.

Что значит, пробежать это расстояние в 10 лет?

Это значит, что нам нужно построить и ввести в строй более 9 тысяч

новых заводов. У нас, товарищи, сейчас городов и поселков городского типа

менее 2,5 тысяч, а нам нужно построить еще 9 тысяч заводов, а это значит

расширить старые города и возвести новые.

Зачем нам эти заводы?

58

Мы выплавляем сегодня в год около 4 миллионов тонн чугуна и

примерно столько же стали, а нам нужно выплавлять их по 20 миллионов, угля добываем около 40 миллионов тонн, а будем 140-150, нефти добываем

около 12 миллионов тонн, а надо минимум 30, электроэнергии вырабатываем

5 миллиардов киловатт часов, а надо 40, станков строим около 3 тысяч штук, а надо 60 тысяч, автомобилей строим столько же, а надо строить их 250

тысяч в год. И так далее, и так далее, и так далее. Нам надо развиваться с

темпами 15% в год, а с такими темпами никакое государство никогда не

развивалось. Доля царской России, вместе с Польшей и Финляндией в

мировом промышленном производстве была 5,3% в самом успешном для

царизма году – в 1913. За 10 лет мы планируем довести долю СССР в

мировом промышленном производстве до 12-15%. Шутка сказать, товарищи, но нам нужно выйти на первое место в Европе по экономической мощи.

Как выполнить эти планы? Просто физической силой эти планы

выполнить нельзя, тут нужна сила ума советских людей. И мы эту силу

приложим.

При царе дворяне не хотели учиться, и царская Россия выпускала в год

менее 5 тысяч инженеров. А рабочий класс и трудовое крестьянство хочет

учиться. И наши ВУЗы и техникумы уже к 1937 году подготовят 2 миллиона

специалистов. И умом этих специалистов, умом передовых рабочих и

крестьян мы эти свои планы выполним!

4 февраля 1931 года,

Кремлевская квартира Сталина,

поздний вечер.

Сталин вошёл в прихожую своей квартиры, снял и аккуратно повесил

шинель, сел на стул и начал стаскивать сапоги. Вошёл сын Вася, но смотрит

несколько влево.

- Здравствуй папа.

- Здравствуй сынок. Где мама?

- У нее опять болит голова, она в спальне.

После рождения дочери Светланы, жену Сталина Надежду Аллилуеву

начали мучить сильные головные боли непонятного происхождения, справиться с которыми не могли ни отечественные врачи, ни немецкие, к

которым Сталин посылал жену.

- Светлана? – спросил Сталин о дочери.

- Уже спит, - ответил Вася, по-прежнему глядя в сторону.

От Сталина это не скрылось.

- А ну-ка посмотри на меня!

Вася повернул голову. Под левым глазом у сына красовался синяк.

- Т-ак, стало быть, мне надо посмотреть твой дневник. Доставай!

Сам пошёл за сыном в проходную комнату, в которой была уже

расстелена Васина постель. Вася достал дневник и Сталин просмотрел его, расписавшись на одном развороте. На следующем развороте задержался, читая запись учителя.

59

- Опять дрался!

- Папа, ну че они, здоровые лбы, обижают первоклашек.

- Надо было учительнице сказать!

- Я не ябеда!

- Но и сам чинить расправу не имеешь права!

- Я – Сталин! Я обязан защищать слабых!

- Ты Сталин?! – усмехнулся Сталин. - Ты не Сталин! – и после паузы. -

И я не Сталин.

Подошёл к окну, подозвал ошарашенного сына и показал на

виднеющийся вдали на здании огромный и ярко освещенный портрет

Сталина.

- Вон его видишь? Вот он Сталин. А мы с тобой советские люди, как

все, и у нас нет никаких особых привилегий. Особенно, привилегий на

расправу.

Ладно, ложись спать.

- Папа, а я вот прочел, что в Америке капиталисты топят кофе в море.

А почему они нам его не отдадут? Лучше бы нам отдали.

Как известно, детские вопросы часто ставят в тупик взрослых не из-за

свой сложности, а из-за того, что дети ещё мало знают, чтобы им можно

было объяснить вопрос по существу. Сталин задумался, как ответить.

- На то они и буржуи, что они нам не дадут. Почему они выбрасывают?

Потому что заботятся о себе, как бы больше заработать. Они выбрасывают, потому что остаются излишки, их люди не могут купить. Если же снизить

цену, люди купят, но у буржуя будет маленькая прибыль, а ему хочется, чтобы прибыль была большая. Чтобы держать высокую цену на кофе, он и

топит кофе. Капиталист всегда будет так делать, потому, что его главная

забота — чтобы было больше денег. Наша главная забота — чтобы людям

было хорошо, чтобы им лучше жилось, потому ты хотя и мал ещё, но уже

говоришь: «Лучше бы нам дали», - потому, что ты думаешь, что у них

забота, как и у нас, — как сделать лучше всем людям. А у них такой заботы

нет. Ладно, ладно, ложись спать, - Сталин потрепал сына по голове.

Сталин идет в следующую комнату, в которой спит Светлана. В

полумраке тихонько подходит к дочери, поправляет одеяло и вдруг замечает

две роскошные по тем временам куклы у постели дочери. Непонимающе

смотрит на них, затем с омерзением берёт за волосы поднимает и идет к

спальне. Из ее дверей выходит жена, Надежда. Сталин левой рукой обнимает

ее, осторожно прижимая к себе.

- Как голова?

- Немного лучше.

Сталин неверяще покачал головой, а затем показал куклы.

- Что это?

- Это Саша Сванидзе из Германии привез. Правда красивые?

- Надя, нам надо для своих детей свои игрушки производить и их

покупать. Нельзя воспитывать своих детей на чужих игрушках.

60

10 мая 1932 года,

заседание Политбюро,

вторая половина дня

Председательствовал Молотов. Он сидел за длинным торцом стола для

совещаний, справа от него сидел Сталин, слева – Ворошилов, Калинин, Косиор, Каганович и Куйбышев сидели далее вдоль стола. Возле Сталина на

столе была кипа документов с вопросами, по мере рассмотрения вопросов он

подавал их Молотову, как раньше подвал Ленину, а после Ленина – Рыкову.

После рассмотрения очередного вопроса и Молотов вернул Сталину

документ, принимая очередной.

- Итак, вопрос с послами мы решили.

- Нет, всё-таки мы не правильно назначаем послов, - остался

недовольным Ворошилов.

- Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Молотов.

- Да то, что у нас как только выясниться, что человек к работе никак не

годен, так мы его назначаем послом в какую-нибудь страну. Вот и

получается, что СССР за рубежом представляют черт знает кто.

- Кого ты имеешь в виду?

- Да многих.

- А все-таки? – к вопросам Молотова подключился и Сталин.

- Да взять хотя бы Федьку Раскольникова. Явно, что троцкист, да и на

руку не чист. Только и того, что писуч. Так что толку от его писучести?

Назначили театрами руководить, так он такой репертуар им выдумал, что

люди на спектакли перестали ходить. Ну, а раз Федька дурак дураком, то мы

его в послы в Эстонию.

- У Раскольникова большие революционные заслуги, - не соглашался

Молотов.

- Ну и что? Быть послом это работа или богадельня для старых

революционеров?

- У нас пока слишком мало людей, чтобы швыряться имеющимися

людьми, - раздражённо прореагировал Молотов на упрямство Ворошилова.

- Клим, - начал вспоминать Сталин, - а ведь Раскольников в революцию

был у нас по военно-морским делам, да он, кажется, и мичманом при царе

был. Давай мы его к тебе помощником по военно-морским делам?

- А кто в декабре 18-го сдал англичанам под Ревелем два миноносца и

сам сдался? Раскольников. Спасибо за предложение! У меня таких

специалистов полно. Уж пусть лучше чухонских баб кроет, - отмахнулся

Ворошилов.

- Ну, раз вопрос с послами решили, перейдем к следующему вопросу

повестки, очень сложному. Благо из Харькова приехал на заседание

секретарь ЦК украинских коммунистов, товарищ Косиор. Итак, положение в

сельском хозяйстве на Украине, Дону и Кубани становится нетерпимым.

Станислав Викентиевич, как вы, руководитель коммунистов Украины, видите причины происходящего?

61

- Все дело в кулачестве. Коллективизация обрекает их на гибель, она

лишает их возможности паразитировать на остальных крестьянах…

- Это точно, все дело в этих недобитках-кулаках, поддержал Косиора

Каганович.

- А вот у нас есть такой товарищ Бухарин, так он утверждает, что

кулаки это лучшие крестьяне, которые своим трудом создают себе изобилие,

- как бы возразил Молотов.

- Эти, так сказать, трудолюбивые кулаки живут не на селе, а только в

мозгу товарища Бухарина. В деревне же, отдельный крестьянин от трудов

праведных не соорудит палат каменных, хоть ты круглые сутки работай, -

раздражённо начал Калинин.

Это же русская община, в ней земля делиться строго поровну и по

жребию, а доход крестьянину дает земля. Ну, не станешь ты богаче других на

таком же наделе, как у других. Ну, разве отец удержит в семье женатых

сыновей, будет, так сказать, семейная артель, и за счет рационализации

хозяйства можно иметь немного больше, чем разделившиеся семьи. И

только!

Кулак всегда и прежде всего это банкир деревни, это тот, кто каким-то

путем приобрел капиталец, и этим капитальцем опутал в долгах деревню. А

за проценты по долгам, должники ему свою землю сдают в аренду и сами же

ее за копейки обрабатывают. Вот с этого паразитирования на односельчанах

и получаются те «крепкие хозяева», о которых печется Бухарин. Их же

неспроста называют мироедами, они недаром селятся в густоте домов в

центре села.

- Не понял, при чем тут центр села? – удивился Куйбышев. – Центр

села разве не так почетен, как и центр города?

- В центре, если дом загорелся, все село может сгореть, поэтому того, кто в центре, поджигать побоятся, – пояснил Калинин. - А на окраине –

подожгут! Кулаков на деревне ненавидят. Ненавидят за то, что мироеды.

Ну и, разумеется, если деревня организует артель, то кулаку конец –

ему не на ком будет паразитировать – артель без его капитальца обойдется.

Вот кулаки и бесятся от коллективизации сельского хозяйства.

- Михаил Иванович все доходчиво пояснил, - поднял палец Каганович.

- Нет, не все, - не согласился Сталин. - У нас кулачья полно и в

центральной России, и в Сибири. И эти кулаки тоже сопротивляются

коллективизации – убивают председателей артелей, активистов, поджигают

артельные постройки. Но такого крестьянского отпора, как на Украине, в

России и в помине нет. Колхозы в России организовываются не без

трудностей, но охотно!

- Товарищ Сталин, в центральной России и Сибири землю пашут на

лошадях, там супеси и тощие черноземы, - пояснял Косиор. - А на Украине, Дону и Кубани жирные черноземы, у нас землю пашут на волах. Русские

конину не едят, да, кроме этого, у нас и закон есть с наказанием за забой

рабочих лошадей. А волы – это говядина, ее едят, и закона с наказанием за

62

забой волов не было. Вот кулаки на Украине, Дону и Кубани и

спровоцировали часть крестьян, большУю часть крестьян, - почеркнул

Косиор, - забить волов и съесть или продать мясо, чтобы не сдавать своих

волов в колхозы в общее пользование. Теперь этим умникам, съевшим своих

волов, ни пахать, ни убирать нечем, а в колхозы им идти без рабочего скота, нахлебниками – стыдно. И теперь они бастуют, якобы, на том основании, что

хлеб на рынке уже сильно дороже той цены, которую мы платим за хлеб

обязательных хлебозаготовок. Массово отказываются сдавать зерно в счет

обязательных поставок государству, а фактически массово отказываются

платить налоги за используемую землю.

- Не хотят в колхозы – черт с ними, не трогайте их! – предложил

Молотов.

- Да кто их трогает? – возмутился Косиор. - У меня по всему югу

Украины в колхозы объединены не более 10% крестьян, а самое сильное

сопротивление хлебозаготовкам именно там.

- Чего они хотят? – спросил Сталин.

- Сегодня они уже сами не знают, чего хотят, сегодня налицо тупой

отказ от работы.

- «Мужик – что бык…», - начал цитировать Некрасова Молотов.

- Вот, вот! – обрадовался Косиор точному слову.

- А от земли они не отказываются? – прищурившись, спросил Калинин.

- Нет!

- Тогда это окончится быстро и трагически, - уверенно предсказал

Калинин, и все с удивлением на него посмотрели.

- Что ты имеешь в виду, Михал Иваныч? – спросил Молотов.

- Надо понимать русский крестьянский мир. Тут все основано на

принципах справедливости, в миру справедливость не закон, в миру

справедливость больше закона, - начал Калинин. - Каждый должен

поступать, как все. Все получили землю – и ты получи! Все платят с земли

налог – и ты плати! Если бы эти забастовщики забили волов, но отдали

землю, то к ним претензий у мира не было бы. Тот, кто эту землю взял бы, на

него и легла бы обязанность заплатить налог. Но они землю не отдали, значит, налог обязаны платить. И миру плевать на то, что они землю не

обработали. Земля у тебя – плати, как все. Мир не прощает! Это мы, власть, можем простить, а мир насмешек над собою не простит! – и видя, что его не

вполне поняли, начал уточнять. - Ну, вот, положим, я сознательный

советский крестьянин, я заплачу советской власти за пользование землей, а

Клим, к примеру, хитрый крестьянин, который волов забил, мясо съел…

- А почему я? – деланно возмутился Ворошилов.

- Напротив сидишь, - мимоходом отмахнулся Калинин. - Так вот, я

получается, в его, Клима, глазах дурак, который платит налоги. А он, Клим, сам – он умный! Он обдурил не советскую власть (тут вопрос не о власти, не

о нас), он обдурил меня, платящего налоги. Мне обидно! А мне очень

обидно!!

63

- И что же ты сделаешь? – спросил Ворошилов.

- А я приду к тебе Клим со щупом, разыщу все твои схороны зерна, где

ты его там закопал, и за тебя сдам его государству. Я, Клим, заставлю тебя

заплатить налог, раз его заплатил я. Я, Клим, отучу тебя над миром смеяться.

И мне плевать на тебя и твоих детей, и что вы будете зимой делать! Ты о

детях думал, когда волов резал, ты о них думал, когда не пахал, не сеял? Вот

это и будет справедливостью!

- Та-ак… Стало быть у нас миллионы крестьян уйдут в зиму без хлеба,

- подытожил Сталин. - Хорошенькое дело! Надо думать, как им помочь.

- Не вздумай Иосиф, не вздумай! Начнешь ему помогать, - показывает

пальцем на Ворошилова, - он же начнет надо мною еще пуще смеяться.

Поможешь ему, значит, ты пойдешь против крестьянского мира, пойдешь

против меня. А твоя опора я! Я, а не он!

Ничего тут не сделаешь…, - вздохнул Калинин.- Я уже думал над этим.

Надо ждать, когда крестьяне сами между собой разберутся… А голодным

что? Голодным придется бежать в города или в Россию, если будет уж очень

невмоготу.

- Так ведь нас же в этом голоде обвинят!

- Это уж точно, это само собой, - развёл руками Калинин.- На то мы и

власть, чтобы нас обвинять. Не себя же крестьяне будут обвинять. Но ведь

мы предлагаем крестьянам объединиться в артели, предлагаем то, что им и

нужно. Пообвиняют, и быстро забудут, когда увидят от колхозов хорошую

жизнь. А они ее увидят быстро!

12 ноября 1932 года,

Москва, Новодевичье кладбище,

полдень

В ночь на 9 ноября, не выдержав невыносимых головных болей и по их

причине своего статуса инвалида в семье, застрелилась вторая жена Сталина

Надежда Аллилуева. Похороны Надежды были многолюдны, хотя о них

никому не сообщалось. На Новодевичьем кладбище у открытой могилы

собралось множество людей. Возле Сталина стояли родной сын Василий и

приёмный сын Артём Сергеев, от дочери Светланы смерть матери пока

утаили, и её не было. В могилу опустили гроб, и по щекам Сталина потекли

слезы. Он нагнулся, взял комок уже мерзлой земли и уронил его в могилу.

Указал детям.

- Бросьте и вы.

- Зачем? – удивился Вася.

- Так надо.

4 января 1934 года,

Москва, XVII съезд ВКП(б),

полдень

Сталин на трибуне:

- …Товарищи, мы – за международную солидарность трудящихся, мы – за мировую пролетарскую революцию. Это так! Но мы советские люди, 64

и единственной для ВКП(б) задачей должно было быть отстаивание, обеспечение национальной безопасности СССР. Мы ориентировались в

прошлом и ориентируемся в настоящем на СССР и только на СССР. И если

интересы СССР требуют сближения с теми или иными странами, не

заинтересованными в нарушении мира, мы идем на это без колебаний.

У нас много внешних врагов, много врагов у нас и внутри станы.

Да, это явная и скрытая оппозиция. Но главный наш враг внутри страны не

она.

Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления, болтовня о

«руководстве вообще» вместо живого и конкретного руководства, отсутствие

личной ответственности, обезличка в работе и уравниловка в системе

зарплаты, отсутствие систематической проверки исполнения, боязнь

самокритики — вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся

теперь наши трудности! Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские

законы писаны не для них, а для дураков. Как быть с такими работниками?

Их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая на их

заслуги в прошлом. Их надо смещать с понижением в должности и

опубликовывать об этом в печати. Это необходимо для того, чтобы сбить

спесь с этих зазнавшихся вельмож-бюрократов и поставить их на место. Это

необходимо для того, чтобы укрепить партийную и советскую дисциплину. А

если они нанесли ущерб советскому народу, их надо судить!

Вы слышали, о большом пожаре в Клинском леспромхозе, погибли люди, сгорело много домов и леса. Нам говорят, что в России всегда

были лесные пожары. В России они были, а у нас их не будет! Мы директора

леспромхоза и еще 6 человек руководящих работников отдали под суд и

требуем от суда сурового наказания.

Не потому требуем, что мы жестокие люди, а потому, чтобы в

СССР леса не горели и люди в этих пожарах не гибли! Взялся руководить

лесным хозяйством – так руководи, а не бумажки пересылай!

28 мая 1934 года.

Подмосковье, Горки, дача писателя А.М. Горького,

вторая половина дня.

Сталин долго не мог выбрать время, чтобы посетить Горького, и

сейчас, ввиду уже даже жаркой погоды, они с Горьким сидели на лавочке в

тени деревьев.

- …не могу похвастаться Иосиф Виссарионович, - несколько

раздражённо закончил свой ответ Горький на стандартный вопрос о

здоровье.

- Может быть вам, Алексей Максимович, съездить подлечится в

Италию? Здоровье писателя, товарища Горького, Советскому Союзу очень

ценно, - Сталин искренне беспокоился. На его взгляд, вокруг Горького

творилось что-то непонятное, да и приехал Сталин к Горькому на дачу, а не

65

пригласил его к себе, чтобы как-то подбодрить уже очень пожилого

писателя, у которого, к тому же, две недели назад умер сын.

- Нет, я уже стар, хочу успеть сделать, как можно больше, и не хочу

тратить время жизни на эти переезды, - Горький многозначительно взглянул

на Сталина и голосом подчеркнул, - и на разговоры о своем здоровье.

Поскольку вы пришли поговорить о фашизме, то скажу, что прочел

книгу Гитлера «Моя борьба». Примитивное антисемитское произведение, на

уровне идей XVIII, а то и XVII века. Думаю, эту книжку следовало бы издать

большим тиражом, чтобы оружием критики разорвать и растоптать фантазии

этого господина.

- Хорошо, что вы называете идеи Гитлера примитивными, но плохо, если вы так думаете, - отрицающе покачав головой, ответил Сталин. - К

сожалению, эти идеи Гитлера не примитивны, а просты, а то, что они взяты

из прошлых веков, не делает их для немцев менее убедительными.

- Немцы высококультурная нация, - пытался возразить Горький.

- А в данном случае это еще хуже, - парировал Сталин, - поскольку

формальное образование притупляет способность человека ориентироваться

в общественных вопросах. Вот давайте оценим, убедительны ли эти простые

идеи Гитлера для немцев?

Гитлер утверждает, что Германию предали евреи, а потом ограбили

Версальским договором. А в Первую мировую войну Германия сдалась, когда ее армия находилась на территорий противника. Это факт. И этот факт

легко объяснить именно предательством. Да, это не единственный факт, но

этот факт бросается в глаза и затмевает остальные.

Гитлер говорит, что предали Германию евреи. Но среди всех немецких

революционеров евреев очень много. Можно вникнуть в вопрос, чего хотели

эти евреи-революционеры, а можно просто ограничиться только этим, бросающимся в глаза фактом.

Гитлер говорит, что Германия перенаселена, ей уже не хватает земли

для продовольственной независимости, и тем более, не будет хватать земли

для будущих поколений. И это тоже простой, доступный факт, от которого

никакой культурный немец никуда не денется.

Гитлер говорит, что всякие там колонии в Африке и Азии решить

вопрос с обеспечением Германии продовольствием не могут из-за своего

географического отрыва от Германии. Это просто здравая оценка ситуации.

Гитлер говорит, что единственной страной на континенте, у которой

достаточно земли для немцев на 1000 лет вперед, и которую можно

присоединить к Германии, это Россия и ее окраинные государства. Но это

факт, русские цари действительно запаслись землей.

Гитлер говорит, что немцы это некие арийцы и по своему

происхождению являются самой передовой нацией, а русские являются

недочеловеками, кем-то вроде обезьян. Нам, русским, такая оценка не по

нраву, но такая оценка это елей на душу каждому немцу, хоть культурному, хоть батраку у какого-то немецкого помещика.

66

Гитлер говорит, что русские это такие обезьяны, что и государства

сами создать не могут, за них русское государство всегда создавали немцы-арийцы: цари-немцы, дворяне-немцы. А вот теперь, дескать, большевики

немцев в России уничтожили, и место немцев заняли евреи. Мы, русские, об

этом можем спорить, но тысячи немецких капиталистов и офицеров, эмигрировавших из России после революции, это подтвердят, а их голос для

немцев будет более убедительным, чем наши доказательства того, что

русские не обезьяны, и что евреи не правят Россией.

Гитлер говорит, что евреи это фермент разложения любого

государства, поэтому России все равно суждено погибнуть. Мы, русские, с

этим будем спорить, но нам предъявят в доказательство как распад

Российской империи в ходе революции, так и распад Австро-Венгерской

империи.

И Гитлер в книге делает вывод, что единственная разумная и даже

гуманная цель нынешних немцев, это военным путем захватить Россию и

спасти ее, установив в ней немецкое господство и осчастливив русских

обезьян немецким цивилизованным правлением.

Вот и взгляните на эти идеи глазами немцев – Гитлер в своих

рассуждениях прост, но логичен. Стало быть, немцы за ним пойдут. А

поскольку немцы умная, изобретательная, работящая, дисциплинированная

нация, к тому же, прекрасные солдаты по своим историческим традициям, то

это сейчас самый опасный враг России.

Мы бы еще смогли ужиться с национал-социализмом Гитлера, хотя это

и враг большевизма, но ужиться с государственными идеями Гитлера

невозможно, поэтому война между нами неизбежна – Германия нападет на

нас. А предсказать исход войны с немцами нельзя – это очень страшный враг.

- Вот поэтому книгу Гитлера и надо опубликовать. Надо, чтобы

русский народ из первоисточника знал, что его ждет.

- Нет, народ не будет читать и анализировать такую толстую книжку, ее будет читать интеллигенция. А у нас все еще нет своей, социалистической, а лучше сказать, народной интеллигенции. А что представляет из себя

оставшаяся нам от царя и до сих пор массовая интеллигенция, хорошо

показал Достоевский… да нет, хорошо показал и Булгаков в своем

произведении «Собачье сердце».

- Но ведь эту повесть запретили публиковать, - немного иронически

заметил Горький.

- Потому и запретили, что, в отличие от Достоевского, показывая

современных интеллигентов, выведенных кажется, под именами профессора

Преображенского и Борменталя, Булгаков не сумел показать их

современными смердяковыми, презирающими народ и считающими народ

быдлом, обязанным кормить этих смердяковых. Булгаков не сумел вызвать к

ним отвращение. Он показал их некими симпатичными людьми, он сделал их

объектами для подражания интеллигентов, не крепких умом и совестью. А

таких у нас, к сожалению, все еще очень много.

67

Если вы помните эту повесть и этих персонажей, попробуйте ответить, что стал бы делать этот Прображенский, этот современный Смердяков, узнав, что немцы собираются захватить Россию и установить свою власть и

порядки?

- Хотите сказать, что он приветствовал бы немцев? – начал понимать

Сталина Горький.

- Не сомневаюсь. Эти интеллигенты приветствовали бы и помогали бы

Гитлеру победить СССР. Презирая русский народ, эти интеллигенты будут

служить кому угодно, а Гитлеру особенно охотно. Ведь Гитлер

«цивилизованный» и нес бы им «цивилизованный» порядок и возможность

пить не какую-то там русскую водку, а иностранный коньяк и настоящее

баварское пиво. Они ведь сейчас за советскую власть потому, что мы им

деньги платим, помани их деньгами на рубль больше, и продадут и

советскую власть, и народ.

А что нам, большевикам, придется сделать? Нам придется этих

предателей расстрелять. Поэтому не стоит распространять ни «Собачье

сердце» Булгакова, ни «Мою борьбу» Гитлера, не только во спасение СССР, но и во имя жизни самой этой интеллигенции. Вот вырастим свою, народную

интеллигенцию, победим в войне с немцами, тогда опубликуем и Булгакова, и Гитлера.

- Мне как-то в голову не приходило, взглянуть на цензуру с этой

стороны.

- У вас, Алексей Максимович, обязанности такой нет – смотреть на

цензуру со всех сторон. А у меня она есть.

- Иосиф Виссарионович, а что же нам делать в виду такой угрозы от

Гитлера?

- Если говорить о вас, о писателях, то писать умные произведения, разоблачающие и фашизм и пособников фашизма.

Если говорить о ЦК, то придется все силы бросать на оборону и

стараться оттянуть начало войны с немцами, чтобы успеть подготовиться и

окрепнуть.

Придется поддерживать любые общественные движения в мире, даже

некоммунистические, если они против фашизма. Придется вступать в союзы

с любыми капиталистическими странами, если они войдут в противоречия с

Германией.

- Однако в «Моей борьбе» Гитлер никому, кроме нас, русских, не

угрожает, поэтому все капиталистические страны будут либо его

союзниками, либо будут натравливать Гитлера на нас, - раздумчиво протянул

Горький.

- Этот так, но всякое может быть. Надо будет пользоваться случаем.

Гитлер может пройти к нашим границам только через Польшу. Придется

делать все, чтобы Польша стала нашим союзником, в крайнем случае, оставалась независимой и не вступила в союз с немцами.

- Жаль, что мы не присоединили ее к СССР в 1920 году…

68

- А вот этого не жаль! Прореагировал Сталин несколько резко. -

Польше в СССР делать нечего, впрочем, и Финляндии тоже.

- Почему??

- Поляки хороший народ, немного безалаберный, но храбрый. Но

поляки в полной моральной зависимости от своей интеллигенции – от

шляхты. А шляхта это такая сволочь! От нее любой мерзости надо ожидать.

Ведь сколько поляки были в составе России, столько бунтами и

предавали Россию. Нет, уж лучше пусть они будут независимы от нас и

прикрывают нас от немцев своей независимостью. И финны, кстати, тоже.

Включи мы их в состав СССР, и у нас тысячи километров границ окажутся

доступными для любого врага, мало того, поляки с этим врагом пойдут еще

нас и грабить. Вспомнят смутное время. Нет, никаких поляков и финнов в

составе СССР быть не должно. Хватит!

- Иосиф Виссарионович, а ведь вы не интернационалист! – засмеялся

Горький.

- Я, Алексей Максимович, интернационалист в том смысле, что для

меня никакой хороший человек не имеет национальности, а хорошим для

меня является тот человек, кто не имеет враждебных замыслов против

России. А если он имеет такие замыслы, то я учитываю в нем все, в том

числе, и национальность. Приходится…

- Так вы требуете написания антифашистских книг? – вернулся к теме

разговора Горький.

- В области творческой работы сложно требовать. Вы готовите Первый

съезд писателей, вот я и прошу озадачить писателей такой необходимостью, -

Сталин встал. - Да, кстати, не надо бить фашистов в лоб. В лоб бить это и

отдел пропаганды ЦК умеет. Надо исподволь, надо создавать у читателей

впечатление. Ну, как это писатели умеют…

25 августа 1934 года,

Дача Сталина в Сочи,

полдень

Дача Сталина была ещё просто большой участком плохо освоенной

земли с двухэтажным домом зеленого цвета с террасой. На просторной

террасе в центре стоял бильярд, в разных концах стояли два столы со

стульями. На одном столе лежали папки с бумагами, книги. За вторым

столом, в дальнем конце террасы, сын Сталина Василий и приёмный сын

Артем Сергеев, склонились в чтении старой книги, уже распавшейся на

листы.

Участок дачи был обнесен забором из ещё сверкавшего свежей

окраской штакетника, в углу участка уже было помещение кухни и флигель

для охраны. Недалеко от дома в землю был вкопан грибок часового, и сам

часовой в белой гимнастёрке с винтовкой то шёл вдоль фронтона дома, чтобы бросить взгляд за угол на Сталина и Кирова, то возвращался обратно

под тень грибка. На улице между съездом с дороги на дачу и калиткой

прохаживался еще один сотрудник охраны.

69

За домом Сталин и Киров вскапывали полоску земли, по ходу

разговаривая. Их белые нательные рубашки уже были мокрыми от пота на

спинах и подмышками.

- Если наша партия действительно коммунистическая, то мы должны

передать всю полноту власти коммуне – Советам. Иначе власть в Союзе

приберут к рукам бюрократы, - сопя, утверждал Сталин. - Да они уже её

прибрали…

- Так-то оно так, - так же с натугой отвечает Киров, - да только

парламентская болтовня не даст сжать страну в один кулак… Если

потребуется.

- Почему? – Сталин прекратил копать. - Мы же не будем повторять

парламенты. У нас Советы – у нас депутаты от народа и с народом. Нужно

только обеспечить, чтобы в Советы попадали самые толковые представители

всего народа… А сделать это можно только на основе честных выборов на

основе тайного голосования и с несколькими кандидатами в бюллетенях…

Чтобы выбор был, за кого голосовать.

- Ничего себе! Это же тогда не будет гарантии, что на местах

партийные работники попадут в Советы, а это полная потеря ими власти.

- А как иначе победить эту бюрократию? Вроде идеальный большевик, назначаешь его в должность, а он начинает воровать, пить, начинает

становиться барином…

- Ты копай, копай! – не останавливаясь, командует Киров. - Народный

контроль, - и под каждый копок лопаты ритмично повторяет, - народный

контроль, народный контроль… Критика снизу, критика снизу, критика

снизу!

- Не получается, не получается, не получается… - Сталин, смеясь, пародирует Кирова. - Душат критику, сволочи, душат… Научились…

- У нас коммунистов почитай два миллиона. С секретарями парткомов

партийных работников будет тысяч 50, а, может, и все 100… Это же какое

сопротивление мы испытаем…

- Пожалуй, что хватит копать, - Сталин отёр пот со лба. - Да и солнце

уже жарит. Пошли в тенек!

Идут к дому, очищают на ходу лопаты от налипшей земли и ставят их

под стену.

- Ты это предложение уже обсуждал на Политбюро или еще с кем-нибудь? – спросил Киров.

- Нет, Сергей. Да и не знаю, время ли? С тобой вот с первым поделился, как с другом.

- Надо конституцию менять, а она Ленинская, - начал прикидывать

трудности Киров. - Ленин ее писал. Отменять Ленинскую конституцию это

тебе не фунт изюма. По масштабности замыслов, Иосиф, тебе равных нет. Я

вот даже и не думал об этом никогда…

Но тут послышался шум подъехавших машин, а ожидали в гости

Калинина.

70

- Кажется Калинин приехал, - предположил Сталин и быстро пошёл ко

входу на дачу. На улице из открытого лимузина действительно сошёл

Калинин, а за ним Буденный.

…И жеребцы с этой кровью, уверен, еще сохранились, надо только

поискать…, - продолжал Будённый.

Калинин, здороваясь со Сталиным и Кировым, шутливо жалуется.

- Иосиф Виссарионыч, задолбал он меня своей селекцией. Всю дорогу я

ему про Большой театр, он мне про какой-то инбридинг, я ему про балерин, он мне про английских кобылиц.

Сталин мельком оглянувшись и убедившись, что ни детей, ни женщин

поблизости нет, развел руками.

-…б твою мать! И Буденный!! – все захохотали, вспомнив встречи

Будённого с народом.

- Решил посмотреть, как ты тут хозяйствуешь, - сообщил Калинин, и

показывая на Буденного, добавил. – А Семена с собой взял для охраны.

Телохранитель Калинина, стоящий рядом, заулыбался.

- Вспомнил я товарищ Сталин, что давно я вас с товарищем Кировым в

городки не гонял, - сообщил Будённый. - Городошная площадка–то уже есть?

«В Греции все есть!», - процитировал Чехова Сталин. - Заходите!

Жарко для городков, давай вечером сыграем.

У террасы гостей с достоинством встречают Вася и Артем, впрочем, тут же вразнобой и обрадованно приветствуют: «Здравствуйте Михаил

Иванович, здравствуйте Семен Михайлович!» С террасы буквально слетела

дочь Сталина Светлана: «Здравствуйте дедушка Сеня и дедушка Миша!».

- Василий, а ты растешь, как гриб после дождя! - оценил Калинин, близоруко перевёл взгляд на Артема и вопросительно посмотрел на Сталина.

- Это Артем, пояснил Сталин. - Сергеева-Артема сын, у меня

воспитывается.

Калинин потрепал Артема по голове.

- Знал твоего батьку, сильный был большевик, царствие ему…вечная

ему память! – вовремя вспомнил Калинин, что большевику поминать

царствие небесное не стоит.

Мальчишки остались у дома, а взрослые и Светлана поднимаются на

террасу. В это время открылась калитка и заглянул мальчишка с мячом в

руке.

- Васька, Тёмка, смотрите, какой мне мяч подарили! Айда на горку в

волейбол играть!

Ребята выбегают со двора, на террасе Киров и Буденный сели у

столика, а Калинин подошел к перилам, окинул взглядом участок.

- Это ты что вскопал – разглядел он - озимые собрался сеять?

- Хочу посадить абрикосы, персики и попробовать посадить лимоны.

Саженцы-то привили, да к весне они хилыми оказались. Оставил в школке, хочу их под зиму на это вскопанное место пересадить.

- Ещё какое хозяйство есть?

71

- Куры есть, цесарки. Показать? – предложил Сталин.

- Жарко, вечером посмотрю. Говорят, что ты дыню с тыквой скрестил, не врут ли?

Сталин, несколько смутившись, почесал затылок.

- Было дело – на московской даче. Думал – тыквы-то под Москвой

вызревают, а дыни – нет. Вот, думаю, такую дыню выведу, что и под

Москвой вызреет.

- И получилось?

- Получится-то - получилось, да только толку ни на грош. Плоды имели

вид дыни, а вкус тыквы.

Калинин засмеялся.

- Слушай, давай в бильярд сыграем. Только предупреждаю: у меня в

ЦИК редко кто выигрывает.

- Не хвались, на рать едучи!

Начали играть, Сталин забивает, Калинин все время мажет и видно, что

досадует. К Буденному подошла и приласкалась Светлана.

- Дедушка Сеня, ну ты когда меня научишь на лошадке кататься?

Буденный обнимает Светлану.

- Мала еще. Годка два подожди.

Светлана надувает губки.

- И в прошлом году было годка два…

На террасу поднялась повариха Матрёна, принесла графин и две

кружки.

- Кваску отведайте, но он холодный, со льда. Мелкими глоточками

пейте.

- Мотя, обедать когда будем? – спросил Сталин.

- Да хоть сейчас, у меня все готово.

Калинин, сосредоточено натирая мелом кий.

- Матрёна, долей в щи водицы, мы с Буденным тоже есть будем.

- Обижаете! – возмутилась Матрёна. - Нешто же я вас, Михал Иваныч, не накормлю!

Калинин тщательно целится.

- На старших не обижаются.

- Да и не щи сегодня, сегодня окрошка, - сообщила Матрёна.

Калинин снова мажет и в досаде бьет кием о стол.

- Ну, так огурцов дорежь!

Все засмеялись, Киров тут же спародировал Гоголя.

- Михаил Иванович, Матрёна, конечно, великий повар, но кий-то зачем

ломать?

Партия заканчидась победой Сталина с сухим счетом и было видно, что

Калинину досадно, хотя он и пытался это скрыть за шуткой.

- Как был ты, Иосиф Виссарионыч, сыном сапожника, так и остался.

Порядочный хозяин, человек аристократического, высокого воспитания, 72

пригласив гостя, должен был проиграть, уважить. Тем более – всесоюзного

старосту. А ты что? Сухую мне вкатил?

Все снова смеются, а Киров как бы поддерживает Калинина.

- А еще вождь всех времен и народов! Слушай, - обращается к

Сталину,- ты не подскажешь, ты образованней меня, чей ты еще великий

вождь? Кроме времен и народов что еще на свете бывает?

Сталин подходит к столику, наливает себе кваса в кружку, из которой

пил Киров.

- А разве ты у нас любимый вождь только ленинградского

пролетариата? – парирует он подначки Кирова такими же штампами из газет.

- Нет, не только ленинградского, а еще и бакинского пролетариата, наверное, всего северо-кавказского. Подожди, напомни, чей ты еще любимый вождь?

Ты что думаешь, у меня семь пядей во лбу? У меня голова — не дом

Совнаркома, чтобы знать всех, чей ты любимый вождь…

В это время налетает порыв ветра и со столика, за которым дети читали

книгу, сносит ворох страниц и разбрасывает их по участку. Сталин

досадливо морщится и сбегает с террасы подбирать их.

Киров встаёт со стула, объясняя Калинину и Буденному.

- Мы тут вычитываем рукопись учебника «История СССР». Делаем

замечания, ну, и сверяем кое-какие факты. А ребята взяли у нас учебник

истории Илловайского и Бельярминова, а он ветхий и, видишь, как нехорошо

получилось. Пойду, помогу Иосифу.

На горке Артём заметил разлетающиеся листы книги и вышедшего за

ними Сталина, показал это Васе. Тот бросил мяч ребятам и с Артёмом

побежал домой. У своего забора ребята отодвинули одну штакетину, пролезли в дыру забора и начали бегать по участку и собирать страницы, потом подошли к Сталину, виновато опустив головы. Сталин начал очень

сердито.

- У вас на плечах головы или задницы? В этой книге описаны тысячи

лет истории, эта книга далась потом и кровью сотен людей, которые

собирали факты, записывали, другими способами передавали, переписывали, хранили эти сведения. А потом ученые историки десятки лет перерабатывали

эти сведения, чтобы дать нам представление об истории человечества. А вы?!

- Папа, но это же ветер…

- Ветер! И о ветре нужно думать, успокоившись. - У ветра может быть

большая сила. Ветер может и помогать, и разрушать. Под силу ветра строят

ветровые генераторы, которыми с помощью ветра получают электроэнергию.

Вы про ветряные мельницы знаете? - ребята пожали плечами. - Ветер у

ветряных мельниц давит на лопасти, на крылья, вращает их, они крутят вал, а

вал крутит жернова, которые и размалывают зерно до муки. Есть книги про

эти мельницы. Почитайте!

Подошел Киров, который подобрал несколько страниц на улице.

Сталин взглянул на него, и еще не отойдя от шуток на террасе, спросил.

- Товарищ Киров, что будем делать с этими оболтусами?

73

- Товарищ вождь трудового народа, думаю, что их для первого раза

можно простить.

- Вы полагаете, товарищ Киров, что их можно пока не наказывать?

- Да, товарищ вождь трудового народа.

Сталин повернувшись к ребятам.

- Возьмите шило, иглу, крепкие нитки, сшейте все листы и переплетите

книгу заново. Понятно? - поворачивается к Кирову. - Пошли Сергей обедать, наши гости, пожалуй, заждались. До крыльца идут молча, у террасы Сталин

останавливается и спрашивает. - Но, Сергей, что ты все же думаешь, о

прямых и тайных выборах органов советской власти из нескольких

кандидатов?

Киров вздохнул и развёл руками.

- Мы должны делать то, что должны делать коммунисты. Я, Иосиф, с

тобой… И пусть будет, что будет!

2 декабря 1934 года,

Ленинград, Смольный

вечер.

По коридору Смольного, в котором находился Ленинградский

областной комитет ВКП(б), быстро шли Сталин, Молотов, Ворошилов и

нарком НКВД Ягода, а за ними толпа официальных лиц и работников НКВД.

Вел их начальник УНКВД Ленинграда Медведь.

- Где это произошло? – спросил Сталин.

Проходят еще немного и Медведь показал.

- Здесь.

Сталин остановился, посмотрел на уже замытый пол, заметил внизу на

стене темные следы капель крови. Стянул с головы шапку-ушанку с

опущенными ушами.

- Как он был убит?

- Сергей Миронович шел по коридору, - торопливо начал Медведь, - а

этот Николаев вышел вон из той приемной, догнал его сзади и выстрелил

Сергею Мироновичу в голову из нагана.

- Сзади должен был идти телохранитель Кирова, почему он не помешал

убийце.

- Телохранителя, оперкомиссара Борисова рядом не оказалось.

- Почему?! – Сталин с трудом себя сдерживал.

- Пока не знаем, его допрашивают.

- Мы его сами допросим. Прикажите срочно доставить этого Борисова

в Смольный, - распорядился Сталин. - Где кабинет Кирова?

- Вот сюда.

Вошли в кабинет, Сталин подошёл к столу Кирова, на столешнице

слева была аккуратно сложена стопочка научно-технических журналов, сверху журнал «Горючие сланцы», справа лежал инженерный справочник

Хьютте. Сел в кресло Кирова, взял справочник, пролистал, аккуратно

положил на место, вздохнул.

74

- Эх, Сергей, Сергей…- посмтрел на Медведя. - Что известно об этом

Николаеве?

- Пока мало что. Он толи в самом деле тронулся умом, толи

симулирует сумасшествие. Но уже просматриваются связи с людьми

Зиновьева и Каменева.

- Мы на него сами посмотрим. Доставьте и его сюда.

Медведь выходит.

Ворошилов тяжело смотрит на Ягоду.

- Товарищ Ягода, в здании полно охранников НКВД, а убийца входит

как к себе в квартиру и стреляет. Хорошенькое дело!

- Будем разбираться, - торопливо отвечает Ягода.

Входит Медведь и уже дрожащим голосом.

- Товарищ Сталин, этот Борисов… его повезли на машине, спешили, машина попала в аварию и оперкомиссар Борисов погиб.

Сталин, Молотов и Ворошилов оборачиваются и тяжело смотрят на

Ягоду.

- Товарищ Медведь, вы отстраняется от должности начальника

управления НКВД Ленинграда и Ленинградской области, - чуть ли не

выкрикнул Ягода, - Товарищ Сталин, я поеду в управление разбираться на

месте.

- Езжайте. Только этого Николаева пусть к нам доставят… пока он

тоже не погиб в какой-нибудь катастрофе.

4 декабря 1934 года.

спецпоезд Ленинград-Москва,

поздний вечер.

В купе Сталин, Молотов и Ворошилов. Молотов, просматривая

документ, хмыкает.

- Смотри-ка, а этого Николаева, оказывается, 15 октября задержали

рядовые сотрудники НКВД у Смольного с наганом и планом Смольного. А

уже 16-го его выпустили и вернули наган, хотя этот Николаев уже не имел

права на оружие.

- Да не верю я в то, что такое убийство можно было провернуть без

участия местного НКВД! – безапелляционно заявил Ворошилова.

- И хорошо бы, если бы только местного…, - задумчиво начал Сталин.

- Но Ягода активно взялся за расследование, - казалось, что Молотов

хочет успокоить сам себя.

- Дай бог, дай бог, - поддержал его Сталин.

- Это же ясно, что НКВД самое удобное место для заговоров, -

горячился Ворошилов. - Все секретно, ничего не узнаешь, да и агентуру

можно использовать втемную. Мне вам напомнить, что Столыпина убил

агент охранки? И в сумасшествие этого Николаева я не верю, и в то, что он

ревновал к своей супруге, тоже не верю. Вы же видели, как этот типчик вёл

себя на допросе, я не единому его слову не верю!

- А тебе, Вячеслав, он как показался? – Сталин повернулся к Молотову.

75

- Я ему тоже не верю. Даже если он сумасшедший, то без НКВД его бы

давно нейтрализовали, не подошел бы он к Кирову без НКВД. А, значит, тут

замешана организация.

- Ну что же, будем надеяться, что Ягода убийство Кирова распутает

полностью…, - сказал Сталин, но голосом, в котором не было ни нотки

оптимизма. - Стало быть, рано мы радовались, что победили оппозицию. Она

вон за оружие взялась…

6 декабря 1934 года,

дача в Волынском («Ближняя»),

вечер

В этот день состоялись похороны С.М. Кирова, урну с прахом

замуровали в стену Кремля, после траурного митинга приехавшие на

похороны члены ЦК приняли участие в небольших поминках, состоявшихся

в Кремле. Всем должно было бы быть тяжело, поскольку оппозиция, чуть ли

не хвастаясь своей безнаказанностью, пошла на убийства. Сегодня убит

Киров, а завтра ты??

Но было ли тяжело всем? Где она, эта обнаглевшая оппозиция, из кого

состоит? Как много из членов ЦК притворяются верными решениям съездов, а сами плетут заговоры? Вопросы, вопросы, вопросы…

После поминок Сталин уехал на ближнюю дачу, поскольку после

смерти жены ему было невыносимо находиться в их кремлёвской квартире, впрочем, после смерти единственного близкого друга, тяжело было и на даче.

Он прокручивал в голове сцены и слова траурного митинга: все говорили, вроде, правильно, но так казённо! Походив по расчищенной дорожке у

крыльца дачи, он зашёл в дом, пахнувший теплом и уютом, и от этого стало

почему-то ещё тоскливее. Сталин сел возле патефона на накрытом скатертью

маленьком столике и раз за разом начал ставить на диск одну и ту же

пластинку «На сопках Маньчжурии». Снова и снова звучал припев:

«Плачет, плачет мать родная,

Плачет молодая жена,

Плачут все, как один человек,

Злой рок и судьбу кляня».

Сталин кулаком постучал по столику

- Эх, Сергей, Сергей! Я думал, Кирыч, ты меня похоронишь, а вышло

наоборот...

Открылась дверь, в комнату заглянул Вася, за ним стоял Артем и

Светлана.

- Папа, а убийц дяди Сережи нашли? – спросил сын.

- Найдем!

10 декабря 1934 года,

«Ближняя» дача,

вечер

Мария Сванидзе вяжет носок Светлане. Вбегает Светлана.