Мифы и легенды старой Одессы

Подземные этажи

Этот блок мифов тематически примыкает к тем, что свя­заны с катакомбами. Согласно одной из популярнейших исторических легенд, подвалы нечётной и чётной сторон Старопортофранковской улицы якобы связаны подзем­ными ходами. Даже многие коренные одесситы со всею убежденностью уверяют, что эти мины контрабандисты рыли для того, чтобы по ним беспошлинно переносить то­вары из города за вторую черту порто-франко, которая, мол, и проходила по этой улице.

Теория, прямо скажем, смехотворная во всех отношени­ях, как и многие другие логические построения конспиро­логов, основанные на невежестве. Начнем с опровержения неверных в корне дилетантских представлений относительно обустройства границы порто-франко. Она представляла собой не «улицу» и не только ров шириной в три метра и глубиной в два метра десять сантиметров, но колоссальную эспланаду — открытое пространство шириной в 200 саженей, то есть 416 метров. Предместье Молдаванка в ту пору простиралось лишь до теперешнего Староконного рынка включительно, Садиковской, Южной и других улиц, примыкающих к Старопортофранковской, ещё не было. Не было, понятно, и самой этой улицы, а вторая черта порто-франко открыта 14 мая 1823 года.

Со стороны города она ограничивалась линией оборонительных казарм, протягивавшихся от Арнаутской слободки включительно до борта Водяной балки. Собственно говоря, эта уже готовая линия, каковая возводилась ещё в бытность герцога Ришелье, и послужила готовой основой для устройства второй черты порто-франко. Стало быть, нечётную (городскую) сторону нынешней улицы Старопортофранковской репрезентовали не жилые дома, а воинские казармы, причем эти казармы, офицерские флигели, люнеты и проч, были несколько отодвинуты вглубь примыкающих кварталов. Что касается чётной стороны, то её вообще не существовало, она стала формироваться много лет спустя и представляла собой не приватные, а исключительно казённые строения: учебные и богоугодные заведения.

Но давайте вообразим себе, что кому-то вздумалось бы прокопать в лессовидных суглинках полукилометровый туннель. Даже сегодня это не такая простая и чрезвычайно затратная задача, поскольку пришлось бы обеспечить его устойчивость, предотвратить обрушения. А это невозможно иначе, как только надёжно укрепив каменными сводами. Мало того, если это делать скрытно, то каким образом и куда вывозить — тоже тайно! — образующийся при проходке грунт? Попробуйте прикинуть объём этого грунта!

А ведь вторая черта порто-франко и функционировала всего лишь на протяжении около четырёх лет, то есть масштабные подземные работы должны были осуществляться в нереально короткие сроки. Надо ещё учесть, что вдоль полосы отчуждения стояли караульные будки (которые, как и другие служебные помещения, были проданы на слом после ликвидации этой черты порто-франко в 1827 году) и циркулировали так называемые объездчики. Вывоз строительного мусора, да ещё в значительных объёмах, был делом непростым и дорогостоящим, всё строго и четко регламентировалось, осуществлялся полицейский надзор. Говоря короче, все эти предположения — нонсенс.

После устройства третьей границы порто-франко вторая вовсе не трансформировалась в улицу, а была обращена в широкий, по всей эспланаде, так называемый Внешний бульвар. Разумеется, он протягивался во всю длину прежней черты порто-франко, то есть включал и нынешнюю Пантелеймоновскую (тогда Новорыбную) улицу. Формирование этого бульвара происходило на редкость быстро: уже весною 1828 года для его присмотра наняли сторожей; деревья высаживались по обе стороны эспланады, но сперва лишь до Преображенской улицы, на 1,5 с лишним версты, то есть именно по впоследствии возникшей улице Старопортофранковской.

Помимо рассадки деревьев, со стороны города было устроено ограждение из каменных столбов с деревянными перекладинами, для проезда — четверо ворот, возникшие было многочисленные, более 20-ти, самочинные проезды через ров (канаву) порто-франко ликвидировали его возобновлением. Далее высадка деревьев продолжилась вверх, по направлению к Привозной площади и далее, бульвар находился в ведении городского садовника и контролировался особым смотрителем.

Такое положение вещей сохранялось довольно долго. С середины 1850-х часть обращенной к Молдаванке эспланады стали отводить частным лицам» однако ближайшая к городу обширная территория бывшей «полосы отчуждения» как бы резервировалась, оставаясь в казённой собственности. Это обстоятельство позволило использовать её тогда, когда свободная земля в пределах города стала весьма дефицитной. Одесса росла, и появлялась острая необходимость в постройке тех или иных казённых зданий и сооружений. И только с их постройкой на смену Внешнему бульвару пришла собственно улица Старопортофранковская.

В 1890-1910-х годах чётная сторона была стремительно застроена Еврейской богадельней, Городским ремесленным училищем, храмом Григория Богослова, мужской и женской гимназиями, Маасовским ночлежным приютом, детским дневным приютом, Городским девичьим училищем, Городским шестиклассным училищем, инвалидным домом Мещанской управы и зданием самой управы, Павловским приютом для призрения младенцев и родильниц и т. д.

Другая, ещё более нелепая легенда стала обретать популярность в самое последнее время по причине осуществляемых шутниками и троллями информационных вбросов. Суть её состоит в том, что в Одессе якобы имеется некий подземный прагород, построенный при царе Горохе и т. д. и прочее в том же духе. Для подкрепления этого фейка его фундаторы прибегают к приемам манипулирования сознанием, недобросовестной интерпретации тех или иных исторических сюжетов и документов, да и откровенным бесстыдным шулерством.

Как это делается? Незатейливо, из расчета на неосведомленность потребителей. Например, демонстрируются генеральные планы Одессы начала XIX столетия, без обозначения реально существовавших на тот момент построек в пределах кварталов, с комментарием: гляньте, а город-то уже давно построен! То есть перспективный план выдаётся за ретроспективный. Мало того, этот насквозь фальшивый тезис подкрепляется мошеннической интерпретацией плана 1811 года упомянутой выше линии оборонительных казарм, включающего сами казармы, гласис со рвом, эспланаду. Следует умопомрачительный комментарий: а вот и крепостная стена, окружающая город. Вот такие анекдотические построения, сбивающие с толку впечатлительную доверчивую публику.

Подобным жульническим образом втемяшивается информация о якобы существующих многоярусных подземных зданиях и сооружениях. Легковерных потребителей не так легко убедить в том, что это шитые белыми нитками басни. В самом деле, наличие засыпанных окон в цокольных либо в низких первых этажах объясняется естественными причинами, безо всякой мистики.

Прежде всего, надо иметь в виду, что рельеф Одесского плато за 225 лет весьма значительно снивелирован. Суммарное перемещение колоссальных объёмов грунта привело, например, к тому, что верховья Карантинной и Военной балок полностью засыпаны. А ведь даже по Успенской, Троицкой, Еврейской улицам когда-то функционировали полноценные каменные мосты через Карантинную балку.

Это означает, что культурный слой на прилегающих территориях существенно вырос, и отдельные постройки несколько погрузились в грунт. Таким образом, кстати, отпала и необходимость в ряде мостов, в частности, двух по Военной балке: от Городского сада к Ланжероновской и через Дерибасовскую, поскольку эта балка прорезала нынешнюю Греческую площадь до самой одноименной улицы. Необходимость в больших отсыпках грунта на этой площади тормозила её застройку не только во второй половине 1800-е, но и в 1810-е годы. А крупные отсыпки грунта и масштабное строительство по Ланжероновской улице привели к тому, что культурный слой, скажем, в сквере возле Оперного театра, соответствующей месту дома № 11 (Ришельевская, № 1) достигает восьми метров: осенью 1995 года тут проводились археологические исследования под руководством профессора А. О. Добролюбского.

Чрезвычайно заметно вырос культурный слой в кварталах по улице Софиевской в районе бывшей усадьбы Софьи Потоцкой (Архиерейский дом, Ювелирная фабрика) и дворца Нарышкиных (Одесский художественный музей). В стратиграфическом разрезе — несколько генераций перемещённого грунта, первая из которых относится ко времени устройства будущего Нарышкинского (Маринеско) спуска в конце 1810-х годов. Прежде Софиевская простиралась до Ольгиевской, а далее по склону располагалась одна из первых в городе плантаций винограда, обзаведенная греком Эммануилом Поповым с санкции герцога Ришелье. Эта транспортная артерия функционировала параллельно с той, что пролегала по Херсонской улице. Затем неоднократные отсыпки следовали в процессе домостроительства, благоустройства шоссе, прокладки трамвайных путей и т. д. Мощность культурного слоя рельефно фиксировалась в ходе масштабных земляных работ 2018–2019 гг. Скажем, можно было наблюдать «погружение» известнякового забора Ювелирной фабрики на глубину порядка трех метров. Мощный культурный слой наблюдается и по периметру Одесского художественного музея.

Кроме того, цокольные этажи нередко заведомо предумышленно закладывались достаточно глубоко, в соответствии co своей функцией хранилищ: такая экспозиция помещений позволяла поддерживать в них соответствующий температурный режим. Надо понимать, что в большинстве дворовых хозяйств имелись подземные ледники, причем лёд поставлялся преимущественно из ставков по Водяной балке, каковые город с этой целью сдавал в оброчное содержание. А лёд и продукты на льду приходилось хранить месяцами. Прямоугольные окна цокольных этажей, многие из которых теперь выходят в «приямки», служили удобными приёмниками для сыпучих грузов, от зерна до угля. Сохранилась очень много синхронных чертежей домов, в том числе — сохранившихся, с подобными «цоколями».

Что касается подвалов на сводах в различных торговых рядах, в офисе Питейного откупа и других местах, то они изначально закладывались довольно глубоко. Ещё одна причина появления единичных подземных помещений в два-три яруса — это просто-напросто дефицит площади участка, принадлежащего тому или иному частному лицу. Так, владельцы лавок, выходящих на Греческую площадь, на площади Старого и Нового рынков неоднократно просили Строительный комитет о прибавке территории к их крохотным дворам за счет примыкающих переулков. Но эти прошения по большей части (за исключением просителей двух отделений Нового базара) оставались без последствий. Это, к слову, приводило и к устройству многочисленных мин и отминков, о чём мы уже толковали в одном из предыдущих разделов. Не имея материальной возможности капитально перестраивать или надстраивать здание, домовладелец вынужденно прибегал к иным мерам, не всегда сообразующимся с законом.

Мне самому случалось бывать во множестве подвальных помещений старых зданий и сооружений, участвовать в их обследовании и картировании по приглашению и старой дружбе с известным специалистом, исследователем подземной Одессы К. К. Прониным. Могу резюмировать, сославшись и на его авторитет: никакого прагорода никогда не существовало, и даже старые «катакомбы» практически не имеют к нему отношения, поскольку до конца XVIII столетия камень ломали главным образом открытым способом, по приморскому берегу и балкам, сколько-нибудь существенных архаических штолен не зафиксировано.

Возвращаясь к молодой поросли конспирологов, замечу саркастически: что ж, всё логично, разве могут рассуждать иначе «исследователи», не представляющие себе жизни в отсутствие холодильника, газовой плиты, центрального отопления и электричества.

Впрочем, в 1830-е годы в Одессе реально устроены три довольно представительные подземные галереи, одновременно декоративные и функциональные. Первая вела от дома Лопухиных на Приморском бульваре в их же сад на склонах к гавани, о чём уже шла речь в очерке о домах с привидениями. Вторая (здесь выявлено два искусственных подземных хода и одна галерея естественного происхождения) — из главного здания усадьбы Воронцова и из конюшни в Военную балку. Третья — из дворца Нарышкиных в их сад на приморских склонах. Первая из галерей не сохранилась, вторая-третья большею частью целы» третья, весьма экзотическая, даже включена в экскурсионный маршрут. Первая явно была вырыта в лессовидных суглинках, тщательно облицована известняком и хорошо укреплена, то есть как бы имитировала катакомбы, но фактически была миной, разве что довольно протяжённой. Кроме того, выход из неё в сад был оформлен павильоном, пародирующим античный храм. Две другие галереи — комбинированные: верхняя, малая часть проложена в лессах, нижняя — в известняках, то есть ближе к классическим каменоломням, хотя их устройство, а тем паче дальнейшее функционирование не имело прямого отношения к добыче строительного материала.

Все три связывают с однотипными в основном легендами, в соответствии с которыми они служили для скрытной доставки в порт и дальнейшей тайной отправке на Восток похищенных одесситок. Бытует также занятная байка о том, что будто бы галерея Воронцовых и Нарышкиных связаны меж собой, и что-де граф и графиня тайно ходили по ним друг к другу на свидания. Это тем более забавно, что сказанные усадьбы разобщены глубокой Военной балкой, то есть меж ними отсутствует толща лессовидных суглинков, а также лежащие ниже красно-бурые глины и даже известняки. Сей факт никого не смущает, чему не приходится удивляться, коль скоро публика готова уверовать даже в целый подземный прагород. Не выдерживает критики и страшилка о наличии в галерее Нарышкиных неких волчьих ям и тому подобные ужастики.

Сюда же можно подверстать сюжет о подвалах дома князей Гагариных, нынешнего Литературного музея, о которых тоже рассказывают всякие небылицы. Во-первых, эти подвалы связаны подземным переходом с обширной полостью, расположенной под музейным двором и представляющей собой фрагменты основания и подземелий предшествующего нынешнему строению дома князя Мещерского. Во-вторых, существующие дворовые постройки связаны подземным переходом с находящимся на склоне магазином (складом) тех же Гагариных, который совершенно безо всякого основания именуют Мечетью (см. ниже). Ещё ниже, у подошвы склона, фактически на Таможенной площади, лежит старинный таможенный пакгауз, построенный в начале 1820-х, от которого после войны оставался лишь каркас, но сооружение восстановили и приспособили под Мореходную школу. Оно давно не используется, подвержено подтоплению, ветшает, тоже порождает некие новодельные мифы и, несомненно, разрушится, но скорее не естественным путем, а антропогенным воздействием.

Несколько слов о первичном строении на месте Одесского литературного музея. Князь Петр Сергеевич Мещерский — камер-юнкер, член Конторы опекунства новороссийских иностранных поселенцев (1805), херсонский гражданский губернатор (1808–1809), впоследствии обер-прокурор Святейшего синода (1817), сенатор, действительный тайный советник окончил застройку участка, отведённого ему Одесской инженерной командой «над морским обрывом», в июле 1806 года. Ясно, что отвод произведён не позже 1803-го, ибо далее отводы производились уже Одесским строительным комитетом. Вскоре в этом чрезвычайно солидном по тем временам здании (первое трехэтажное в городе!) на правах аренды помещалась портовая таможня, а через десятилетие оно было выкуплено «в казну». Таможня занимало этот дом до 1827 года, после чего перебралось в собственные апартаменты. Затем бывший дом Мещерского использовался для казённых надобностей: здесь квартировали различные службы, актеры Городского театра и т. д. Постепенно здание обветшало, вся недвижимость была выставлена на торги и после долгих перипетий оказалась в собственности Гагариных, которым уже принадлежал смежный участок. Легенды о привидениях, связанные с этим местом, мы уже рассматривали.