Мифы и предания папуасов маринд-аним

Сыны дехевая

Предания о демонах и рассказы об охоте за головами

Собраны проф. Г. Неверманом в этнографической экспедиции на юг Новой Гвинеи

Перевод с немецкого Г. Пермякова

ТУАН, АХЭ!

(ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ)

«Туан, ахэ!» — такими словами на юге Нидерландской Новой Гвинеи, у маринд-аним и их соседей, приветствуют белого, которому хотят что-либо сообщить.

Конечно, услышать истории, собранные в данной книге, было не так-то просто, и моему знакомству с ними предшествовала долгая дружба с туземцами. Дело в том, что все эти истории считаются у них священными и потому старательно скрываются от посторонних. Демоны, о которых идет там речь, играют важную роль в мышлении маринд-аним, и далеко не всякий чужеземец удостаивается чести быть посвященным в тайну, окружающую их культ. К тому же каждый маринд-анем (анем — единственное число, аним — множественное) считает себя тесно связанным по происхождению с тем или иным демоном и совершенно не желает, чтобы чужеземцы касались их святая святых.

В 1933 и 1934 годах, во время экспедиции, проводимой по поручению Берлинского Этнографического Музея, мне удалось завоевать доверие маринд-аним и соседних с ними племен и принять непосредственное участие в их жизни. Спустя четыре месяца мне были рассказаны первые мифы о демонах, а после того, как меня усыновило племя канум-иребе и я стал членом рода Гемар, мне было сообщено все, что относится к устным сокровищам этого народа, или по крайней мере то, что еще было живо в его сознании.

В свое время базельский этнограф Пауль Вирц, скончавшийся в 1955 году на севере Новой Гвинеи, уже записал значительное число мифов маринд-аним. Но они во многом отличны от тех, которые довелось слышать мне. Это зависит главным образом от того, что он собирал свой материал у восточных маринд-аним (гавир), тогда как я — у западных — имас (сами себя они называют има) и у приверженцев культа Сосома на крайнем востоке, к числу которых принадлежат мои канум-иребе. Этим же объясняются и многие различия в написании собственных имен, что отчасти связано с разницей в диалектах (так например, у Вирца морской демон носит имя Йорма, в то время как я слышал Йолума), но может иметь и другие, неясные для меня, причины (к примеру, возникновение имени Оле для демона-аиста, который обычно называется Ндик-дема или Вонатай). Отдельные сказания, вроде легенды о покровителе саговой пальмы, впервые появились уже после Вирца; но я решил, что их, как и предания соседних племен, все же следует включить в сборник.

Иные сказания чрезмерно многословны, особенно в тех местах, где говорится о странствиях демонов. Там подробно перечисляются все деревушки и стойбища, сообщается, где демоны спали, ели и справляли другие надобности, совершенно несущественные для развития действия. В таких случаях я допускал некоторые сокращения текста. Характерно, что сами рассказчики относились к этим перечислениям достаточно равнодушно, но стоило им снова перейти к изложению действия, как они сразу же оживлялись, речь их становилась ярче и выразительнее и подкреплялась энергичной жестикуляцией и мимикой.

К собственно сказаниям (Sagen) непосредственно примыкают сообщения, записанные мной от коренных жителей Новой Гвинеи, а — в редких случаях — также от поселившихся там индонезийцев и основанные на подлинных событиях. По форме эти сообщения довольно разнообразны: среди них имеются и обычные рассказы, и тексты протокольного характера («Пунтианак»), и торжественные речи («Умбери и Тьюл»). Некоторые из них составлены из рассказов разных лиц и в части, касающейся описаний походов, тоже значительно сокращены (например, «Почетный гость» и «Поход на Мабур»). Но и в таком виде эти сообщения способны передать облик людей, которые устояли против всех чуждых влияний и вплоть до наших дней сохранили свои самобытные черты.

Один из текстов настоящего сборника, а именно миф о Нггиве и Мамусе, заимствован мною у голландского правительственного чиновника и этнографа ван Бааля и представляет собой сокращенное переиздание его записи.

В словах местного происхождения ударение всегда падает на последний слог. Произношение звука «в» несколько приближается к «у» (английское w).

Едва ли найдется другой такой народ, о котором существовали бы столь разноречивые мнения, как маринд-аним, крупнейшее племя юга Нидерландской Новой Гвинеи. Их охотничьи походы за человеческими черепами в чужие земли вплоть до отдаленных областей Британской Новой Гвинеи и далеко в глубь голландской части острова создали им дурную славу каннибалов. Первая встреча маринд-аним с голландцами, состоявшаяся в 1899 г., кончилась тем, что они убили и съели трех офицеров королевского флота, которые высадились на берег¹. А какие жуткие сцены ритуальных разгулов и убийств разыгрываются, а тем более разыгрывались ранее в их тайных культовых союзах — и не передашь словами!

После всего этого можно подумать, что маринд-аним— какие-то дьяволы. Однако в действительности дело обстоит как раз наоборот. Каждый, кому довелось в течение длительного времени пожить среди них — до сих пор, к счастью, это были лишь немногие белые, — был восхищен их непосредственностью, их чистой, подчас даже назойливой дружбой, их добродушием и горячей любовью к правде. И если бы не были известны страшные истории об охоте за человеческими головами и ритуальных ужасах, можно было бы утверждать, что нет на свете более добродетельного и честного народа, чем маринд-аним.

Обе высказанные оценки в равной степени справедливы. Добро и зло прекрасно уживаются друг с другом в сердцах маринд-аним, а так как эти люди весьма эмоциональны, они постоянно колеблются между крайней жестокостью, охватывающей их в пылу боя или при совершении культовых обрядов, и исключительным добродушием в спокойные минуты жизни. В этих людях есть что-то детское: они не задумываясь могут подарить друзьям все, что имеют сами, могут предаваться безудержной радости, а потом снова становиться необыкновенно жестокими, даже не сознавая своей жестокости.

Двойственность характера маринд-аним находит, однако, и другое объяснение. Сами себя они называют аним-ха, т. е. настоящими людьми. Это означает, что все остальные люди являются существами второго сорта и вообще не заслуживают звания людей. С ними можно обращаться как угодно, потому что нравственные законы на них не распространяются. Внутри же своего племени полагается вести себя так, чтобы не причинить никому ни малейшего вреда и в меру своих сил помогать каждому.

Идеалом маринд-аним являются аним-анем — «человечный человек»², помогающий другим людям, и дур-анем — «совестливый человек», который стыдится сделать что-либо противоречащее обычаям старины. Они уважают собственность своих соплеменников и считают воровство одним из самых подлых преступлений. С глубоким почтением относятся маринд-аним к старости, внимательно прислушиваются к советам стариков (которые, кстати сказать, заправляют всеми деревенскими делами, сообща выполняя роль старейшин) и никогда не посмеют упрекнуть их в том, что они уже не могут работать. Для защиты своей общины маринд-аним не жалеют ни собственности, ни самой жизни и — что редко для дикарей и на Новой Гвинее встречается далеко не везде — испытывают непреодолимое отвращение ко лжи. «Маринд-аним-меен сакод-ке иси мбаке» — «Слово маринд-аним едино и верно». Обычай не дозволяет мужчинам посягать на честь жен и дочерей своих единоплеменников, но иногда страсти вносят в идеал свои поправки, хотя чужестранцу и остается непонятным, чем могут привлечь мужчину эти изможденные работой и рано увядшие создания.

Мужчины, напротив, по-своему красивы. Это та самая красота, которую один голландец удачно назвал «великолепием дикаря». Представьте себе человека высокого и стройного, с телом темно-шоколадного цвета, а по праздникам размалеванного еще красной и черной красками; его грудь и шея богато украшены ожерельями из ракушек, зубов, плодовых косточек и плетеных волокон; у него открытое лицо с широким, но тем не менее резко выступающим вперед носом, через который продет в качестве украшения кабаний клык или кость, и с яркими цветными полосами на щеках и на лбу, и надо всем этим, как венец, вплетенные в курчавые волосы лубяные косы (до двухсот пятидесяти штук!) и диадема из черных перьев казуара и желтых блестящих перьев райской птицы. Его наряд дополняют узкий плетеный пояс, раковина морской улитки³ или кусок кокосовой скорлупы, служащие единственным прикрытием наготы, а также наручные браслеты с воткнутыми в них цветами или листьями, плетеные наколенники и многочисленные легкие серьги из стволов казуаровых перьев в растянутых ушных мочках. Кроме того, при нем имеется небольшая походная сумка с табаком или орехами бетеля, и тыквенный сосуд с известью для жевания⁴, и, само собой разумеется, большой, выше человеческого роста, бамбуковый лук с запасом стрел.

Так выглядят молодые люди. Но чем они становятся старше, тем проще делается их убранство. Зато больше внимания и труда уделяют они своей прическе, с каждым разом по-иному заплетая косы, служащие у них указателем возрастного класса. А тот, кто дожил до седин, кроме кос носит лишь одно украшение — нагрудную пластину из перламутра ⁵.

Мужчина у маринд-аним — полновластный хозяин в доме. Со своей женой он может делать все что угодно, так как после свадьбы она становится его собственностью. Он может, если друзья его о том попросят, одолжить или подарить ее и может даже, если она его разозлит, тут же ее убить⁶. Но, конечно, чаще всего он привыкает к жене или, быть может, еще больше — к ее кухне; во всяком случае, там очень часто встречаются неразлучные пары, а иной раз мужчина оказывается даже под пятой у своей жёны.

На долю женщин приходятся все основные работы по дому. Они присматривают за детьми и готовят пищу — обычно из саговой муки с рыбой или мясом и кокосовым маслом, — пользуясь для этого раскаленными кусками термитника⁷. На женщинах же лежит забота о свиньях — единственных кроме собак домашних животных, уход за посевами, который в основном сводится к прополке, приготовление муки из сердцевины саговой пальмы, а также плетение всевозможных украшений и предметов хозяйственного обихода: опахал для раздувания огня, шнуров для связывания хвороста⁸ и т. п. Некоторые виды рыбной ловли тоже считаются женским занятием. Мужчины же берут на себя расчистку земельных участков, рубку саговых пальм, изготовление лодок, постройку жилищ, ловлю рыбы при помощи лука и стрел, различного рода резьбу и меновую торговлю.

В обязанности мужчин входит также хранение преданий. Для маринд-аним это является крайне важным делом, так как от него зависит процветание общества. Чтобы понять это, необходимо прежде всего познакомиться с общественным укладом маринд-аним. Они делятся на ряд родовых групп, ведущих свое происхождение от тех или иных демонов. В древности этими демонами (о них много говорится в приведенных ниже мифах) были созданы одно за другим все имеющиеся на свете растения, животные, все явления природы и культурные ценности. Иначе говоря, они сделали мир таким, каков он есть, и благодаря им люди получили возможность жить в этом мире. Однако все, что было когда-то создано демонами, постепенно теряет свою жизненную силу. Поэтому люди должны путем магических действий время от времени воссоздавать мир и культуру, что они и делают, разыгрывая на своих культовых празднествах особые представления, воспроизводящие мифы о демонах. Это воспроизведение должно быть очень точным и добросовестным, ибо малейший пропуск или искажение текста могут привести к тому, что в мире появятся изъяны и неполадки. Таким образом, сказания о демонах выходят далеко за рамки обычных рассказов и имеют магическое значение.

Каждый род отвечает за сохранность мифов о своих предках-демонах, а внутри родов эта ответственность возложена на стариков — самб-аним («могучих людей»), вследствие чего они объединяют в своих руках функции жрецов и старейшин, правда лишь по отношению к своим сородичам. Известно, что тотемизм ⁹ — так в этнографии называют особенно тесные отношения определенной группы людей со своим мифическим предком, обычно выступающим в образе зверя или растения, — у многих не тронутых цивилизацией народов связан с запретами в употреблении пищи. Отчетливые следы этого обычая обнаруживаются у соседей маринд-аним — йе-нан¹⁰. Сами же маринд-аним не заходят так далеко, однако и у них при принятии молодых людей в культовые союзы (об этих союзах будет еще идти речь) подобного рода запреты все же играют существенную роль.

Мифическое существо — демон — по-мариндски называется дема. Наше слово «демон» лишь случайно совпадает по звучанию с мариндским, но оно же является и лучшим его переводом11, так как демы вряд ли заслуживают названия богов. Они могут принимать любой облик, выступая то в образе человека, то снова в образе зверя или дерева и т. п.¹². Существуют они с незапамятных времен. Их можно убить, но они все равно возродятся в ином виде. По твердому убеждению маринд-аним, демоны живут и по сей день, и многие верят, что сами видели их¹³. Демонов не столько почитают, сколько боятся, а йе-нан уверяют даже, что для человека нет ничего более страшного, чем встретиться со своим собственным предком-демоном. Тем не менее это не ослабляет чувства тесной связи со своим мифическим родоначальником, и когда в полнолуние кто-нибудь из тотемной группы гебхе приветствует в месяце своего прародителя Геба громким и радостным возгласом: «Геб, ахэ!» или какой-нибудь потомок тотема воды, выйдя из глубины острова на берег, славит морского демона Йолуму, торжественно восклицая: «Йолума, дема моря, сын бездны, как ты прекрасен!» ¹⁴, то они делают это не только по обязанности, но и по велению сердца.

Кем был сотворен мир — земля и море, об этом в сказаниях ничего не говорится. Неведомо также, кто из демонов первым появился на свет. Известно лишь, что растения и животные, звезды и огонь были созданы демонами и что им же обязаны своим возникновением люди.

Одним из самых могущественных демонов считается Дехевай — «убивающий отец», который положил начала охоте за человеческими головами и установил все связанные с ней обычаи. Одновременно он является и демоном грозы, так как живет за небесным сводом, и когда проламывает его, чтобы спуститься к людям, то гремит гром. Благодаря всему этому маринд-аним почти всегда чувствуют его близость.

Профессор д-р Г. Неверман