Мифы и предания папуасов маринд-аним

Все эти племенные союзы образуют общую группу с единым кругом мифов. Отношения между ними основаны на тотемно-мифологическом родстве, как это довольно хорошо видно из приводимых далее текстов. Не совсем ясно лишь отношение к прочим дива-рек, но, по-видимому, оно тоже носит тотемномифологический характер, хотя и несколько особого рода.

МИФЫ ДИВА-РЕК

Однажды в майо близ Йормакана состоялся праздник Майо. Когда он окончился, демы уплыли на лодке. Лодка их называлась Дива. В ней было много народу, в том числе демы Цави, Киндур, Baпe, Вату, Вимас, Беруа*.

Впереди сидел Йови, дема белой цапли². Лодка была нагружена саго, кокосовыми орехами, рыбой, арековыми плодами, колотушками для саго — короче, всем, что маринд обычно берут с собой в дорогу.

Они плыли вверх по реке Тораси, затем по затопленным участкам суши добрались до речки Вангу, притока реки Маро, и потом по Маро поплыли вниз, до самого Сенайо.

Один дема, по имени Югил³, шел впереди пешком. У него был невероятно большой член. Его приходилось нести, перекинув через шею.

Югил пришел в местность Сенайо и хотел там переправиться через реку. Но нигде не было лодки. Наконец на другом берегу он увидел женщину. Она выколачивала саго вместе с дочерью. Он крикнул им, чтобы они перевезли его через реку.

Женщина приплыла к нему и предложила Югилу войти в лодку. Она сама села впереди, в середине сидела ее дочь, а Югил — позади. Во время поездки Югил оскорбил дочь женщины. Тогда мать взяла пластинку сагового листа (дапа) и отрезала Югилу член, так что тот упал в воду.

Воя от боли, Югил вышел на берег и пешком добрался до Сенайо. Скоро туда приплыла и лодка Дива.

В Сенайо демы устроили большой праздник⁴. Среди присутствующих были дема-орел и его друг, дема-аист. Они сидели друг против друга на противоположных берегах реки⁵. Во время праздника дема-орел украл очень много саго и улетел с ним. Но ему не повезло: неподалеку от Сенайо он уронил свою ношу. Саго упало и превратилось в белую глину, которую жители Сенайо выкапывают и едят⁶.

Когда праздник окончился, демы отправились на лодке дальше. Югил тоже поплыл с ними. Одному деме, Цави, пришлось остаться, потому что он во время праздника объелся саго и стал из-за этого слишком толстым и тяжелым.

Ниже Сенайо лодка вдруг наткнулась на отрезанный член Югила. Он зацепился за переднюю часть лодки и так поплыл вместе с ней по реке к морю. Их быстро несло течением. Но лодка оказалась сильно перегружена и грозила зачерпнуть воду. Надо было ее облегчить. Поэтому в Мураме демы сбросили в воду одного из плывших с ними. Это был дема, который хотел сам себя съесть. От него произошли эмер-аним (голодные люди) ¹.

Когда проплывали мимо местности Макавир, из воды внезапно вынырнула морская змея — дема Салендо. При этом возник сильный водоворот. Лодка зачерпнула воды и едва не перевернулась. Потом Салендо поплыл впереди, лодка Дива медленно следовала за ним. Ее надо было опять поскорее облегчить. За борт выбросили сначала колотушки для саго (амбука), а потом старуху, которая превратилась в черепаху гау. Вот почему в этих местах и теперь находится майо демы-черепахи.

Когда проплывали Цид, демы выбросили в воду рыбу хара. Вот почему близ Цида водится много этой рыбы. Затем пришлось выбросить рыбу карамбу, потом большое количество саго. Вот почему здесь много саговых рощ, а ручейки и болота полны рыбы.

А в Биамите они выбросили за борт дему-крокодила. Он и до сих пор там живет.

В Аруде один мальчик вышел из лодки на берег, чтобы помочиться. Его так и оставили на берегу. Это дема, который и теперь живет в тех местах. А еще одного мальчика оставили в Сарапе. Он был брагаи-це, поэтому в тех местах находится дема арековой пальмы⁸.

Тем временем перед лодкой опять внезапно вынырнул Салендо, устроив сильный водоворот. Он проплыл вокруг лодки и нырнул снова. Из воды выглядывали только его глаза, похожие на крокодильи. Лодка подплывала к нему все ближе. Салендо подождал, пока она будет совсем близко, и вдруг перевернул ее. Все демы оказались в воде. Это было вблизи от Сирапу. Здесь и сейчас живут демы. Поэтому это место называется Дема-мирав и пользуется дурной славой.

Только дема Дабад успел вовремя увидеть Салендо и выпрыгнул в воду раньше. Однако он не сумел добраться до берега, и течение унесло его в море. Он и сейчас живет под водой в устье Маро⁹.

А Салендо уплыл к Анасеи, в болота под названием Майо, где он пребывает и теперь.

Когда лодка перевернулась, демы сумели выбраться на берег и привязали ее к шесту. Однако течение опять подхватило лодку и понесло в море. Один мальчик увидел это и пошел за ней по берегу. Звали этого мальчика Мессе. Он увидел, что лодку понесло вдоль морского берега к востоку, в сторону Бокрема. Там течение увлекло ее в маленькую речушку Тарма, а потом чёрез болота все дальше и дальше от побережья.

Мальчик долго еще пытался угнаться за ней, но наконец отстал и сел отдохнуть. Место, где он остановился, получило название Мессе. Там до сих пор обитает дема-мальчик.

А лодку Дива несло дальше и дальше, через болота и ручьи. Наконец она достигла речки Собвары, которая впадает в Маро, близ Горара. Таким образом, лодка опять вернулась в Маро. Но приливное течение понесло ее еще дальше вверх по реке, в Таям, Сермаям, Сенайо, и принесло в реку Вангу, где она находится по сей день.

Вместе с лодкой отрезанный член Югила достиг Кая-каи (между Сепадимом и Боремом). Здесь прибой вынес его на берег. В болоте близ Кая-каи живет и поныне дема-член ¹⁰.

Сам же Югил вместе с другими демами, которые плыли на лодке Дива, остался в Сирапу. От них и произошли дива-рек, которые причисляют себя к боану члена (увик). Югила называют также Миет-увик-дема, что значит «дема обрубка члена».

В окрестностях Кая-каи, как и в окрестностях Сирапу, встречаются, согласно рассказам местных жителей, камни в форме пениса. Их почитают как вещественное воплощение демы. Вот почему эти места пользуются уважением.

Большое племя дива-рек населяет сейчас, в соответствии с мифом, преимущественно Урумб-мирав — местность в устье реки Маро, соответствующую бывшему Сирапу. Представители этого племени живут также и в соседних селениях Нох-отив и Купер-мирав.

В Сенайо устроили большой праздник свиньи. Как водится, для этого соорудили праздничную хижину на резных сваях. Протанцевав всю ночь, люди заснули.

Вдруг одна свая начала раскачиваться, грозя обвалить всю хижину. Это был Гангута — дема-свая. Никто не заметил опасности, кроме одной старухи, которая не спала. Но она опоздала предупредить остальных. Едва она разбудила спавших, как хижина рухнула и погребла под собой людей.

— Пак, пак! — закричали они из-под развалин, словно лягушки. И тут же все превратились в лягушек¹¹.

А Гангута упал в воду и поплыл вниз по реке Маро в Япарам, где пребывает и сейчас.

В соответствии с этим мифом, лягушек причисляют к племенному союзу дива-рек.

Авасра-рек, потомки Авасры, связаны тотемно-мифологическим родством с дива-рек. Они также принадлежат к боану пениса, поскольку и Авасра тоже был дема-пенис.

Авасра был родом из Сенама, что на реке Кумбе. Он родился из околоцветника нибунговой пальмы (сотех). Там, в околоцветнике, он прятался, лишь иногда высовывая голову ¹².

Однажды мимо пальмы проходили две девушки. Они шли на огород за кокосовыми орехами. Вдруг они услышали детский плач. Они оглянулись, пошли на этот крик и увидели маленького краснокожего мальчика ¹³, который сидел в околоцветнике нибунговой пальмы. Одна из девушек быстро вскарабкалась на нее, отрезала околоцветник, достала мальчика и принесла в деревню. Его назвали Авасра.

Когда мальчик повзрослел, его член вырос до чрезвычайной длины. Авасра стал соблазнять в деревне девушек и женщин. Тогда мужчины его прогнали, и Авасра убежал в Абой, к реке Биан ¹⁴. Там у него родились дети. От них ведут свой род авасра-энд.

Однажды Авасра пришел в Тумид, где должен был состояться праздник. Он тоже принял в нем участие. Но больше всего он смотрел на девушек и соблазнял их.

Он не заметил, как одна из девушек похитила его палицу. Когда Авасра обнаружил это, он взял осьминога, поджарил его, привязал к шнуру и приделал к нему множество зазубренных и расщепленных перьев (кус) ¹⁵.

Ночью юноши и девушки стали танцевать и петь. Авасра незаметно подкрался к ним, раскачал осьминога на шнуре и бросил его высоко в воздух. Тот упал на танцующих.

Юноши и девушки разбежались в ужасе, крича: «Уаи-а! Уаи-а!» Осьминог превратился в метеор — в уаи. А Авасра получил назад свою палицу.

Осьминог (аназис) и метеор (уаи) принадлежат к авасра-энд, т. е. они ведут род от Авасры.

МИФЫ МАХУ-ЦЕ

Маху (дема-собака) также связан тотемным родством с дива-рек, поскольку и у него мужское естество было необычайных размеров.

Маху очень любил свою жену Лен. Она родила ему выводок собак¹⁶. Все они были демы-собаки.

Сначала Лен спрятала своих детей-собак в хижине.

Но Маху услышал, что в хижине все время кто-то скулит, и скоро разгадал тайну. Он дал им такие имена: Маледу, Йодкап, Йодайод, Мицерангиб, Курку, Кивари, Гируи, Пул, Ндинду, Русак, Мераб, Авунау и т. д.¹⁷.

Маху часто называют демой-собакой, но мыслят как человека, у которого, однако, есть что-то и от собачьей природы, прежде всего мужское естество больших размеров. Поэтому он породил собак, которые, в свою очередь, опять же не были вполне собаками, в них было что-то и от человеческой природы. Прежде всего они умели говорить и могли превращаться в людей. Словом, это были собаки-демы (дема-нгат). От них лишь, как повествует далее миф, произошли собственно собаки. Таким образом, маху-це относятся к боану собаки (нгат).

Позднее Лен родила настоящих детей. Все они были мальчики, а звали их Какиду, Менам, Димбу, Канас, Бои, Киму, Маки и другие.

Кроме Лен у Маху была и вторая жена по имени Пиакор. Она однажды похитила с огорода Маху много бетеля. Но Маху выследил ее, связал по рукам и ногам и притащил в хижину.

— Я подстрелил казуара, — сказал он своему сыну. Он не хотел, чтобы дети знали, как он поступил с их матерью.

Но сыновья Маху узнали, как было дело, и очень рассердились. Они были так злы, что, когда стали испражняться, их испражнения полетели по воздуху в болото, которое называется Дув-хейн ¹⁸ и находится близ Сингеаза. Там и поныне обитает дема-испражнение Са-руак.

Через несколько дней Маху вместе с Лен и Пиакор отправился в Сингеаз, в гости к своему другу Гебу. Он взял с собой в подарок и несколько своих собак. Ведь раньше собаки были неизвестны, вместо них люди держали крыс. Пиакор он тоже оставил Гебу, у которого не было жены¹⁹.

Дема Вето жил в Вурамбаде, близ Венду. Однажды он сидел у болота с удочкой и поймал рыбу намбимб. Вето зажарил ее и стал есть.

Вдруг прилетел ястреб²⁰, опустился около Вето и украл его раковину кекевин²¹, которую дема положил рядом с собой. Вето закричал и погнался за птицей.

Он перебегал от дерева к дереву, а птица улетала все дальше и дальше с раковиной в когтях. Наконец она бросила раковину на землю, и та разбилась.

Поздно вечером, когда уже стемнело, усталый Вето пришел в деревню Капиог. Он хотел переночевать там у своего друга из племени на-аним. Но тот уже закрыл дверь и, видимо, спал.

— Открой мне! — закричал Вето и стал стучать в хижину. — Впусти меня!

На-аним открыл дверь и впустил Вето. Вместе с Вето в хижину вошел и хаис (дух умершего). Когда Вето лег спать, хаис схватил его и стал душить. Вето в страхе проснулся. Оказалось, ему просто снился сон о ястребе, который украл у него раковину.

Принадлежность ястреба (кеке) к сообществу маху-це обосновывается тем, что он обычно пожирает на берегу испражнения (на). Следовательно, на-анем — его родственник. К маху-це относится и раковина-семифузус (кекевин). У них сходная раскраска — красно-коричневая и белая. Представляется, однако, что между ними есть и более глубокая общность. На это указывают, возможно, названия «кеке» и «кекевин». Не исключено, что миф первоначально звучал иначе. «Кекевин» значит «стать кеке»; можно предположить, что в раковине семифузус родился ястреб и породил его Вето. То, что коршун является к Вето как хаис, также имеет реальную подоплеку: серо-коричневое оперение этой птицы и ее способность внезапно появляться и исчезать в самом деле придают ей нечто призрачное.

Один из псов Маху, по имени Гируи, соблазнил свою мать Лен. Каждый раз, когда Маху со всеми собаками шел на охоту, Гируи незаметно возвращался и проскальзывал к ней в хижину.

Вскоре Маху догадался об этом. Он увидел в хижине Лен следы Гируи и решил его убить.

Однажды, когда он с собаками опять отправился на охоту, Гируи попытался ускользнуть из лодки, чтобы незаметно вернуться в деревню. Тут Маху ударил его палицей по голове. Гируи замертво упал в воду. Маху вытащил пса бамбуковым крюком и, вернувшись домой, зажарил его.

Кости Гируи он собрал, завернул в околоцветник арековой пальмы и повесил в хижине под крышей. Но дема продолжал жить и в костях. Когда Маху ушел, из каждой кости появилось по маленькой собаке.

Однажды Маху справлял в зарослях большую нужду и услышал, как позади него кто-то скулит. Из хижины выбежал выводок молодых собак, почувствовавших запах испражнений.

Так из костей демы-пса появились настоящие собаки. Из ближних и дальних деревень приходили к Маху люди посмотреть на его псов. Маху раздарил их всех, сколько у него было. Ведь прежде люди не знали собак и держали вместо них крыс.

Батенд-дема жил в Ямули, на реке Бурака. У него было две жены. Одну звали Упма, другую — Упмаи. Но он всегда ходил один, а жен своих оставлял дома, и потом им то и дело приходилось очень долго его искать²³. А найдя его, жены снимали с себя передники и били ими батенд-дему по лицу.

Однажды Вакуху, женщина из Ямули, пошла к колодцу за водой и там увидела, как женщины забавляются с батенд-демой. Вакуху поспешила в деревню и сказала людям:

— Скорее бегите к колодцу! Там в роще странная птица²⁴ играет со своими женами.

Люди из Ямули решили изловить батенд-дему. Они смастерили силки и поставили их в роще, где жил дема.

Прошло немного времени, они поймали дему и принесли его в мужской дом.

А матерью батенд-демы была змея по имени Сами²⁵. Узнав, что люди поймали ее сына, она ночью отправилась в Ямули. Уже издалека она услышала крик своего сына: «Ти! ти! ти!» Змея пошла на крик и приползла к мужскому дому. Она открыла ловушку и освободила сына.

Люди проснулись от шума. Но в темноте они не смогли ничего разобрать и лишь наутро увидели, что птица исчезла.

Вместе с сыном Сами ушла в Макалин, потом в Карикери. В Карикери она осталась и находится там по сей день. А батенд-дема пошел дальше, в Бахор. Его жены последовали за ним.

Прошло несколько дней, и люди из Бахора тоже обнаружили дему и выследили его. Они погнались за ним с палками и стрелами. Но батенд-дема спрятался в банановых зарослях. Люди вслепую колотили палками вокруг себя, но лишь ломали банановые стебли. А батенд-дема убежал в болото Тарер, к северу от Ятомба.

Один из преследователей, Дорех, мужчина из племени даух-це, гнался за батенд-демой до самого болота. Там он опять стал вслепую колотить вокруг себя, но в птицу-дему не попал. Лишь несколько желто-красных перышек упало на землю. Из этих перышек выросли кротоновые стебли (кундама). Однако Дорех поранил здесь себе ногу острой травой и решил отказаться от дальнейшей погони. Место, где это произошло, называется с тех пор Ахо эссог, что значит «порезанный».

А батенд-дема полетел в Браву, потом дальше на восток, к реке Флай, и наконец перелетел на другой ее берег, в Хаис-мирав, страну мертвых, где он летает и поныне, охраняя вход в нее.

Удрученный Дорех вернулся в Имо. Там он решил посадить ямс. Первым делом он принялся за постройку бамбуковой изгороди. При этом он опять поранил острым бамбуком ногу, и ему пришлось на время прекратить работу.

Кровь, которая текла из раны, Дорех остановил сложенным листом таро. Но когда кровь свернулась, в ней, к его удивлению, проступило человеческое лицо. Оно становилось все отчетливее, и наконец в листе появился настоящий мальчик.

Но запах крови привлек ос. Они стали садиться на край листа. Пришлось Дореху отложить его в сторону. Он побежал к своему другу Гебу. Гебу осы были не страшны, потому что кожа у него была очень твердая.

Геб вышел из муравьиной кучи. Все его тело было покрыто морскими желудями.

— Что тебе? — спросил он Дореха.

— Пойдем со мной в Имо, — ответил тот. — Из крови, которая вытекла из раны на моей ноге, появился маленький мальчик. Но осы мешают мне взять его с собой.

Они оба пошли в Имо. Дорех захватил с собой детскую корзину. Геб вынул мальчика из листа таро и положил его в корзину.

Дорех назвал мальчика в свою честь, то есть тоже Дорехом. А из капель крови, которые упали на землю, образовались маленькие кучки земли, как будто специально взрыхленные для посадок ямса. Так что Дорех сразу смог приступить к посадкам.

В Курикре, на берегу Кумбе, жили два близнеца. Звали их Бариу и Геренгер. При рождении им не повезло, они срослись друг с другом спинами. На двоих у них были только две руки и две ноги. А головы тоже две.

Дорех все время издевался над близнецами. Как только Бариу собирался передать еду своему брату Ге-ренгеру, Дорех тотчас ее перехватывал. И если еда была у Геренгера и он хотел передать ее своему брату, повторялось то же самое.

А однажды он завернул братьев в околоцветник арековой пальмы, связал и бросил в огонь. Но они разорвали эту оболочку, прыгнули в воду и натравили на Дореха своих собак.

— Эй, Йодкап! Эй, Мицерангиб! Эй, Йодайод! стали они кричать. — Хватайте Дореха! Хватайте его!

Дореху удалось схватить палку и перебить всех собак. Затем он набросился на Бариу и Геренгера и убил их тоже. Он взял их головы и головы убитых собак, завернул в один арековый околоцветник и отправился в Варапу, на Кумбе, к своему другу Теимбре. Там он обработал головы.

После этого Дорех пошел в Онгари. Там он выбросил собачьи черепа. Их и сейчас можно увидеть в этих местах ²⁶.

Из Онгари Дорех направился в Домандэ, потом дальше, за реку Биан, в Окабу, где он убил Аниба²⁷, оттуда дальше, в Ибом. В Ибоме он женился на девушке по имени Дабу и отправился с нею в Бу, на реке Мури. Там у него родился сын по имени Гопа.

Когда Гопа подрос, он в отсутствие Дореха соблазнил свою мать, затем убил ее и труп бросил в реку Ди-гул. Там до сих пор пребывает дема, создающий сильный водоворот. А Гопа, преследуемый Дорехом, убежал в Акемиет, близ Макалина.

Некоторые рассказчики сообщают, что Дорех пустился за ним в погоню и преследовал до тех пор, пока Гопа не превратился в очень красивую птицу батенд. Так этот миф связывается с мифом о деме-батенд.

Собака-дема Саборувакту пришла из Абой в деревню Куркари и там родила мальчика по имени Амари.

В Куркари в это время находился Арамемб. Однажды он делал стрелы и вдруг увидел, что над деревней кружат сокол и коршун. Они высмотрели мальчика Амари и стали спускаться, чтобы схватить его. А Саборувакту дома не было. Она ушла в лес охотиться. Арамемб крикнул своим женам Сатап-иваг и Дави, чтобы они перенесли ребенка в безопасное место. Те положили его в детскую корзину и принесли в хижину.

Спустя некоторое время вернулась из леса собака. Она стала повсюду рыскать, искать пропавшего мальчика, но не нашла и убежала.

Мальчик остался жить в доме Арамемба. Он подрастал, достиг возраста мокравед²⁸, затем возраста эвати²⁹. Но он был скверным парнем³⁰. Он притворялся больным, чтобы жены Арамемба ухаживали за ним, а потом соблазнял их.

Наконец мужчины в деревне решили его убить. Однажды во время охоты мужчины послали его в деревню принести огня. Амари и на этот раз воспользовался случаем и опять наведался в женский дом.

Когда он вернулся с огнем в степь, мужчины велели ему сложить костер. Затем они крепко привязали его к стволу дерева и вместе с ним бросили в огонь. Арамемб тоже согласился с таким решением. Когда Амари поджарился, его разделили и съели. Но Арамемб собрал кости Амари и завернул их в околоцветник ареки.

Жены Арамемба узнали про смерть Амари и очень огорчились.

— Зачем ты его убил? — сказали они Арамембу. — Мы же его вырастили! — И они стали думать, как бы отомстить Арамембу за убийство.

Арамемб уже сам жалел, что с Амари так поступили. На другой день он один отправился за деревню. Там он нарезал банановых листьев, сложил на них кости Амари так, чтобы они подошли одна к другой. Затем он покрыл кости травой и тростниками базум, бо-набон и акур.

Прошло некоторое время, и трава зашевелилась. Кто-то под ней зашуршал. Арамемб приподнял траву. Из-под нее показались ухо и пальцы ног. Тогда он совсем отбросил траву и увидел юношу-миакима³¹. Это Амари опять ожил.

Арамемб побежал к женам рассказать, что произошло. Те были очень рады. Арамемб смастерил множество украшений и вплел их в лубяные косы юноши. Женщины тоже постарались для него. Они сплели ему браслеты, пояса, различные наголовные украшения. Арамемб жевал кокос и жег пайум³², чтобы умастить лубяные косы Амари.

На следующий вечер Амари был в полном наряде. Перед ним разложили сахарный тростник, бананы, ямс и уати. Он сидел на скамье, и девушки подходили на него полюбоваться³³.

Позднее одна из девушек, по имени Наик, связалась с Амари, не сказав ему, что у нее уже был муж, которого звали Демо. Тот узнал о связи своей жены с Амари и при первой возможности убил соперника, пустив в него стрелу. Умирая, Амари воскликнул:

— Бабак! Бабак! Отнесите меня в Бабак³⁴!

Мертвого Амари отнесли в Бабак. Там он пребывает и поныне. Вот почему это место почитается. Его мать Саборувакту тоже пришла в Бабак; она — дема-собака, живущая в этих местах.

А Наик родила от Амари сына по имени Ори. Когда Ори подрос, он отправился искать своего отца. Он обошел Имац-мирав, на другом берегу Биана, прошел Атих и Тумид, но нигде не мог найти отца.

В Тумиде Ори женился на девушке по имени Авимеб, и она родила ему четверых детей. Звали их Армемб, Питаруб, Гаринга и Ду.

Однажды они вместе играли и учились метать копье. Копье улетело куда-то в заросли, и дети не могли его найти. Тогда на поиски отправился сам Ори…³⁵.

Затем Ори со своей женой отправился в Алаку и поселился там. Он построил две хижины, одну — для себя, другую — для своей жены. Однажды вечером он увидел, как по берегу идет странный человек с круглой корзиной на голове³⁶. Ори испугался. Он никогда прежде не видел хаупры и не знал, что это такое. Ему показалось, что перед ним злой дема. Ори кинулся на него и сорвал с его головы корзину. Человек в страхе убежал.

Ори разглядел корзину со всех сторон, и ему пришло на ум использовать ее для рыбной ловли. С тех пор он каждый день ходил с ней вдоль берега и вскоре научился хорошо ловить рыбу.

Однажды он оставил корзину на берегу и пошел спать. Тем временем на берег пришел мужчина по имени Гопа и взял хаупру себе. Утром Ори проснулся и не нашел корзины на месте. Она лежала немного в стороне, но не так, как он ее оставил накануне. И Ори уже не смог найти дыру, через которую достают рыбу³⁷. Он был совсем сбит с толку и с тех пор больше не рыбачил.

Неподалеку на берегу он увидел детей. Они жарили рыбу. Это были дети Гопы. Ори незаметно приблизился к ним, взял горячую рыбину и стал бить ею детей по голове. Те пустились наутек.

На следующую ночь Гопа пришел туда, где спал Ори, с большими бамбуковыми сосудами, в которых носят воду, и вылил воду на спящего. Дети Гопы тоже принесли воду и стали лить на Ори. Вскоре там образовалось целое озеро. Вода унесла хижину вместе со скамьей, на которой лежал Ори.

Ори превратился в акулу (сесаи) и поплыл в сторону Такары. Его жены следовали за ним по берегу. Звали их Кена и Кена-кена.

Какие-то мужчины увидели, что со стороны Алаку идут две женщины.

— Куда вы направились? — окликнули они их.

— Ори превратился в акулу, — отвечали те. — Смотрите, вон он плывет в море.

И они рассказали, что произошло. Мужчины успокоили женщин и сказали:

— Сейчас мы поймаем Ори на крючок и вытащим.

Они смастерили большой крючок и забросили его на шнуре в море. Когда акула схватила крючок, мужчины вместе с женщинами с большим трудом вытащили ее на берег. Мужчины надрезали акуле кожу на лбу, и из нее выбрался Ори. Он и сейчас обитает близ Алаку.

А у акул на лбу появился с тех пор шрам.

Амари и его потомки относятся к тотемно-мифологическому семейству маху-це, к боану собаки, так как Амари рожден от демы-собаки. Через Арамемба, который фигурирует в мифе, они также связаны с кеи-це. Ори-рек, т. е. потомки Ори, обитают, в частности, в Анасаи и Кумбе, а также в Алаку.

Ори-рек обычно говорят: «Мы стоим между маху-це и кеи-це-самкакаи. Арамемб относится к числу наших дем». Существует ли экзогамия между ори-рек и кеи-це-самкакаи, я с уверенностью не могу сказать. Похоже, что пет.

МИФЫ ВОКАБУ-РЕК

Дема Вокабу со своими многочисленными женами шел в Имо из Майо близ Йормакана, где он участвовал в празднике Майо. Каждый раз, когда Вокабу останавливался по пути на ночлег, он строил для себя и для своих жен хижину. А потом их разрушали ветры и бури.

Еще и поныне вдоль всего побережья можно увидеть развалины хижин Вокабу. Это обломки кораллов и горгонид, которые выбросило на берег.

Горгониды — это обломки кровли из саговых листьев (эбд), кораллы (какам) — перекрытия хижин. Приливы и отливы перекатывают их по берегу. А жены Вокабу — это маленькие крабы разных пород, живущие здесь.

Однажды на празднике свиньи жена Вокабу Сайгон съела слишком много сала. И когда она возвращалась в Имо, у нее заболел живот. Поэтому ей приходилось то и дело справлять нужду. Но то, что из нее извергалось, оказалось не калом, а саго. Ведь Сайгон была дема.

На аналогии между испражнениями и саго, объясняющей возникновение саго, основано родство между маху-це и вока-бу-рек. И те, и другие относятся к боану саго (дах), они считают саго своим родственником.

Миф часто рассказывается и несколько иначе.

Когда Сайгон, жена Вокабу, возвращалась из Сан-гара, она почувствовала, что забеременела. Вскоре она произвела на свет нежную красноватую мякоть. Это было саго³⁸. Но Сайгон этого не знала. Ведь прежде саго было неизвестно, вместо него употребляли в пищу только банан³⁹.

Она попробовала доесть этой мякоти. Новая еда ей очень понравилась. Но сколько она ни ела, саго не становилось меньше. Нет, его оставалось столько же, потому что это был дема.

Сайгон никому не стала выдавать своей тайны. Но однажды Вокабу заметил, что его жена ест не то, что он.

— Почему я ем бананы, — сказал ей Вокабу, — а ты что-то другое?

Однажды, когда Сайгон не было дома, он стал обыскивать хижину и обнаружил, что в переднике его жены завернуто что-то желтовато-красное. Вокабу взял кусочек этой мякоти, положил на огонь, испек и съел. А остаток он спрятал под свои лубяные косы, вплетенные в волосы.

Но Вокабу не заметил, что его сыновья — Сибули, Акиал, Кукас и Ланави — подсматривали за ним. И когда Сайгон вернулась домой, они рассказали ей, что отец украл у нее саго. Тогда Сайгон ударила мужа по голове, и саго упало на землю.

На другой день из саго выросла пальма. На ней не было, правда, ни листьев, ни цветов — один лишь голый ствол, не очень высокий. Тогда Вокабу сказал одному деме из семейства брагаи-це:

— Пойди к морю, налови мне рыбы. Только мне не нужна рыба кируб и не нужна рыба карамба. Принеси мне скатов⁴⁰.

Тот пошел на берег, поймал несколько скатов и принес их Вокабу. А Вокабу взял рыб и прилепил их к стволу. Они тотчас превратились в основания саговых листьев⁴¹.

А Вокабу опять попросил дему:

— Сходи к морю еще раз и поймай рыбу-пилу.

Дема поймал несколько рыб и принес Вокабу. Тот вставил их в верхний конец ствола, и из них получились листья⁴².

К пальме слетелись стаи птиц паре-паре, энд-энд и других. Они расположились на верхних листьях, а над ними уселась птица йови⁴³. Так дерево начало цвести ⁴⁴.

Вокабу решил срубить пальму, чтобы приготовить саго. Он созвал на помощь людей. Но никто не знал, как приняться за дело. Ведь каменные топоры в те времена были еще неизвестны. Тогда Вокабу вырвал зуб у демы по имени Монуби. Этот дема пришел издалека, у него были очень большие зубы. И из этого зуба Вокабу сделал первый топор ⁴⁵.

Жены Вокабу, которых звали Римба и Мупи, принялись стучать этим топором по стволу. Тут дема, сидевший в дереве, стал кричать⁴⁶. Наконец он вытащил из земли свои ноги и убежал. А дерево упало.

Чтобы обработать саго, Вокабу позвал девушку по имени Харау⁴⁷. Она пришла с верховьев Биана и была в те времена перв. ой и единственной женщиной, умевшей приготовлять саго⁴⁸. Правда, поначалу она теряла много саго, потому что недостаточно плотно соединяла основания саговых листьев (пуки). Саговый дема был этим разгневан⁴⁹ и превратил саго в несъедобную глину.

Так обосновывается родство между саго и глиной. Они опять же в чем-то сходны. Белая, серая и желтоватая морская глина, которую находят повсюду на берегах рек и во многих местах моря, очень напоминает по виду и по вкусу свежеприготовленное и обезвоженное саго. Этим же объясняется родство вокабу-рек и маху-це с другим союзом племен, цо-хе, с семействами, которые относятся к боану глины (гем).

Вокабу захотелось иметь еще больше саговых пальм. Он попросил Барингау, кокосового дему, дать ему место для посадок саго. Барингау сказал:

— Иди сажай саго подальше от берега, а я останусь на побережье⁵⁰.

После этого Вокабу отдал своих жен на одну ночь жителям деревни. Женщины легли по сторонам выросшей саговой пальмы, и мужчины, демы всех семейств и боанов, стали подходить к ним, чтобы их оплодотворить. Тогда вокруг пня срубленной саговой пальмы, из ее корней появились новые ростки⁵¹, и каждый соответствовал другому сорту:

Дема геб-це породил саго арап.

Дема ндик-энд породил саго вепра.

Дема брагаи-це породил саго думанг.

Дема цо-хе породил саго гаскус, мадои и т. д.

Поэтому саго арап принадлежит семейству геб-це, а саго вепра — семейству ндик-энд, саго думанг принадлежит семейству брагаи-це, а гаскус и мадои — племени цо-хе.

Но первоначальное саго, которое возникло из демы, названо по его имени — гурида⁵².

После того как Харау приготовила саго и вокруг первого пальмового ствола возник целый саговый лес, одна из жен Вокабу, по имени Дуриау, вырвала корень упавшей пальмы и принесла его в Купер-мирав, в местность, которая теперь называется Дах-миет, что значит «Корень саговой пальмы».

Другая жена Вокабу, которую звали Кооди, принесла отрубленную верхушку саговой пальмы в Бес-мирав, и местность эта получила название Нгар эпе эвасид, что значит «Здесь лежит верхушка саго».

Наконец, третья жена Вокабу принесла пальмовые цветы в степь Канги, близ Кондо, и эта местность теперь называется Дум эпе эвасид, что значит «Здесь лежат цветы саго» ⁵³.

Всюду в этих местах возникли большие рощи саго, потому что жены Вокабу позаботились о его размножении и распространении⁵⁴.

Сыновья Вокабу, которых звали Буа-буа, Саве, Аго и Угуг, увидели, что их отец отдал своих жен людям, и тоже захотели принять участие в празднике.

— Что вам тут надо? — закричал на них Вокабу и стал бить их по головам своей калебасой для извести так, что она раскололась. Мальчики убежали. Вокабу гнался за ними до самой реки Биан. Там мальчики прыгнули в воду, чтобы смыть с себя известь.

Напрасно ждал Вокабу на берегу, пока его сыновья вынырнут. Они превратились в рыб анда⁵⁵.

— Вылезайте! — кричал им Вокабу. Но мальчики не отзывались.

Тогда Вокабу наклонился над водой и свесил в воду свои лубяные косы.

— Плывите сюда, — закричал он рыбам, — хватайтесь за мои косы, я вас вытащу.

Но они так и не появились.

Другой сын Вокабу убежал в степь. Вокабу преследовал его, пока хватало сил. Наконец мальчик превратился в многоножку таду.

А Вокабу остался в Сангасе. Там у него родился еще один сын — по имени Аренго. От него и произошли вокабу-рек. Позднее Вокабу пришел в Домандэ, где также оставил потомство.

Вокабу-рек представляют собой многочисленное племя, принадлежащее к боану анда (сома). Самого Вокабу называют также анда-дема, поскольку его сыновья превратились в сомов. Он находится в тесных родственных отношениях с фауной песчаного побережья.

Вокабу-рек относятся также к боану саго (дах), поскольку Вокабу связан мифологическим родством и с саго. Ведь это его супруга произвела на свет дему саго, и сам он считается предком саговой пальмы.

Когда остров Хабе поплыл на запад и близ Бирока его схватил ротановый дема⁵⁶, среди тех, кто пытался его освободить, был человек по имени Камина из даух-це. Он пришел на Хабе со своей матерью, которую звали Амус. Пока он всячески старался одолеть ротанового дему, Амус умерла на острове. Сын там же ее и похоронил. А поскольку эвкалиптовой коры, которой принято укрывать тело, у него не оказалось, Камина завернул тело матери в банановые листья.

На третий день после похорон из ямы послышались чьи-то голоса. Камина решил посмотреть, кто там. Он открыл могилу, из нее выпорхнула стая голубей и полетела к побережью.

Нечто подобное произошло и с другой женщиной, которая тоже умерла на Хабе. Ее тело покрыли кусками саговой пальмы. Через три дня из-под коры вылетели утки.

В соответствии с этим мифом голуби (бевом) относятся к геб-це, к боану банана, поскольку для их возникновения понадобились банановые листья. К тому же эти голуби напоминают молодые банановые листья своей нежно-желтой окраской. Утки же по аналогичным причинам относятся к боану саго. Своей коричневой окраской утки напоминают цвет коры саговой пальмы. Таким образом, тотемическое родство опять же основано на внешнем сходстве.

МИФЫ ЦО-ХЕ

Однажды глиняный дема Уари отправился на охоту за головами. Он поплыл на своей лодке Нуси на восток, в местность, которая находится между Дув-мирав и Макалином. Но пристать к берегу ему помешала сильная волна.

Как ни досадовал дема, пришлось ему повернуть. Он поплыл к речке Сава и там переночевал. А на другое утро отправился дальше.

Затем Уари добрался до реки Кумбе и в устье ее пристал к берегу. Из-за неудавшейся охоты он был очень зол. Но и здесь он пробыл недолго.

— Ты ничего нам не можешь сделать, — стали кричать ему жители Кумбе. — Ты слишком молод!

Уари поплыл дальше на восток и добрался до деревни Бангу, которая находилась возле устья маленького ручья того же названия. Жители Бангу как раз собирались устроить праздник. Они уже начали украшать себя и вплетали в свои волосы лубяные косы. Уж на них-то Уари решил непременно напасть.

Он оставил свою лодку в Виваре и пешком пошел в деревню. Ночью Уари очень тихо пробрался в Бангу. Все спали. Только один молодой мужчина еще продолжал вплетать в волосы лубяные косы. Услышав шум, он быстро разбудил свою девушку⁵⁷ и сына и вместе с ними быстро вскарабкался на дерево. Оттуда он стал смотреть, что происходит.

А Уари прошел по деревне и перебил всех людей. Затем он завалил слоем илистой глины все хижины. Наутро весь берег оказался покрытым этой глиной. Из нее торчали лишь макушки деревьев. Из всех жителей спаслись только молодой мужчина с женой и сыном.

Когда Уари ушел, мальчик сказал:

— Я попробую спуститься и посмотреть, затвердела ли уже глина, можем ли мы отсюда уйти.

Он слез с дерева. Но едва он сделал несколько шагов, как стал тонуть. Чем отчаяннее пытался мальчик выбраться, тем глубже он погружался в глину — сначала по грудь, потом по шею — и наконец превратился в рыбу-прыгуна.

Мать с дерева все это видела. Тогда она наломала веток, сплела из них шарообразную корзину — хаупру, какой ловят рыбу, — и спустилась с дерева, чтобы выловить сына. Она добралась до места, где утонул мальчик, и стала тонуть сама. Напрасно она барахталась, пытаясь выбраться. Ее корзина превратилась в корни мангровогос дерева, а она сама — в его ствол и крону.

Один из вариантов мифа повествует о превращениях других жителей деревни, затопленной глиной. Так, одна маленькая девочка превратилась в пеликана и полетела в Даух-це-мирав, где и поныне обитает дема-пеликан. Одна женщина превратилась в большого краба нгус⁵⁸ и убежала со своим сыном в Окабу, в ручей Корои, где и поныне живет дема-нгус. Это была Хойом, жена демы Вонатаи⁵⁹. Остальные превратились в скатов и других рыб.

А кости и черепа людей, погребенных под глиной в Бангу, превратились во всевозможные раковины, которые и сейчас находят на берегу. Это, например, волюта (саху), т. е. раковина, которую носят мужчины и юноши, прикрывая ею пенис, мутилус (варад), кардиум (энен), пектен (хино).

В живых остался один лишь молодой человек, сидевший на дереве. Он ни в кого не превратился. Увидев, что случилось с его сыном и женой, он провел на дереве еще одну ночь и только затем спустился. По глине, которая тем временем успела затвердеть, он очень осторожно пошёл подальше от побережья и там обосновался.

От него произошли цо-хе⁶⁰, которые относятся, таким образом, к боану глины (гем) или к боану Бангу. Этот боан включает всех моллюсков, вообще весь животный и растительный мир илистого, глинистого побережья. _w

Миф связан с тем, что вся полоса побережья от Сариры и дальше на восток Почти сплошь покрыта слоем серой морской глины; поскольку в море близ этих мест не впадают сколь-либо большие реки, которые несли бы с собой песок, способствующий образованию дюн, здесь откладывается глина, приносимая морскими течениями.

В течение одной ночи при спокойной воде здесь может отложиться слой глины толщиной в несколько футов; при неспокойном море глину опять вымывает. Таким образом, этот миф представляет собой сказочно преувеличенную интерпретацию реального природного явления. Но возможно, Что когда-то оно принимало катастрофический характер. В Овине Уари, глиняный, дема, не мог пристать к берегу, так как сильный прибой на этом участке побережья мешает отложиться глине. В устье Кумбе, напротив, берега несколько вязкие, что подразумевает миф, когда говорит, что Уари провел здесь ночь. Наиболее благоприятны условия для отложения глины в Бангу; За сравнительно короткое время, в течение одной ночи, сюда может нанести очень глубокий слой.

В Бангу жила Хойом, жена демы Вонатаи. Когда деревню завалила глина, Хойом превратилась в краба нгуса⁶¹. Вместе со своим сыном Мунгусом она убежала в Окабу, к речке Корой, и стала в ней жить. Там она спряталась в илистой яме.

Однажды из Окабы к реке пришли девушки собирать раковины. Вдруг они услышали детский крик. Они побежали на этот крик и увидели яму. Перед ямой сидел большой краб. Он угрожающе выставил свои клешни. А позади него в яме лежал маленький мальчик.

Девушки взяли палку и стали отталкивать краба, который в испуге бегал перед ямой туда-сюда, угрожая им своими клешнями. Они вытащили мальчика, положили его в детскую корзину, принесли в деревню и показали жителям.

Хойом была очень опечалена, когда похитили ее мальчика. Она решила отомстить жителям Окабы.

Однажды ночью, когда вода в море поднялась, Хойом пробралась в деревню и подрыла хижину, в которой лежал ее сын. Хижина с треском обвалилась. Люди в страхе выскочили из нее. А Хойом схватила своего мальчика и побежала прочь.

Но одна старуха швырнула ей вслед горящей головней. Головня попала в Хойом, и старухе удалось отнять мальчика. Потом она ударила краба палкой, Хойом пустилась наутек к берегу.

Так мальчик остался в деревне, где его воспитали женщины.

Однажды Вонатаи, его отец, захотел посмотреть на своего сына. Он принял обличье нарядно украшенного юноши и пошел в Окабу. На берегу играли дети.

— Не знаете, где сын краба нгуса? — спросил он.

— Он там, в деревне, у одной женщины, — отвечали дети.

Вонатаи пошел в деревню, нашел эту женщину и сказал ей, что ребенок, которого она воспитывает, — его сын. Пусть она его бережет. Затем он превратился в аиста ндика и улетел.

Когда Мунгус подрос, он пошел в Карикри и там женился на девушке по имени Зузу. С нею он отправился в Даух-це-мирав, где жена родила ему двух сыновей.

Звали их Демаи и Корокев. Впоследствии Демаи пошел в Вамал, а Корокев — в Ибом, близ Уамби, где живут их потомки, принадлежащие к ндик-энд.

Однажды мальчики из Эриана и Борема пошли ловить рыбу. Вечером они возвращались в деревню с большим уловом. По дороге, в Морате, им встретился дема по имени Генге. Он отобрал у мальчиков весь улов и убежал.

Мальчики с плачем прибежали в деревню и рассказали старшим, что какой-то дема забрал у них всю рыбу.

— А как его звали? — спросили мужчины.

Но мальчики забыли имя грабителя, и мужчины не знали, за кем им гнаться.

Последним в деревню прибежал самый маленький мальчик, зараженный кольчатым червем. Он всю дорогу, чтобы не забыть, повторял про себя имя Генге.

— Генге украл нашу рыбу! — крикнул он.

Тут мужчины взяли луки и стрелы и пошли ловить Генге. Они нашли его за деревней. Дема как раз собирался жарить рыбу. Мужчины окружили его и схватили за ноги, за руки.

Генге стал вырываться. Вдруг из рук у него выросли перья. Он превратился в баклана (кар-а-кар)⁶² и улетел.

Вор, похищавший у людей рыбу, стал бакланом, известным пожирателем рыбы, который состоит, таким образом, в тотемно-мифологическом родстве с семейством цо-хе.

Раньше лук был неизвестен людям. Вместо него они пользовались деревянными дубинками. С ними они охотились на кенгуру. Охотиться же на свиней вообще не умели.

А в земле йе-аним, на речке Обат, жил со своей женой и дочерью лучной дема по имени Кедма. Он все время прятался в зарослях, подстерегая там кенгуру и свиней. Люди про него ничего не знали.

Как-то раз жители Сенайо вместе с йе-аним решили устроить на площадке По, там, где в Маро впадает маленький ручеек Уин, большой праздник — праздник свиньи. К празднику приготовили саго, а за несколько дней до его начала мужчины отправились на охоту.

Вооруженные деревянными дубинками, они обошли всю степь и весь лес, но нигде не встретили даже маленького кенгуру, потому что лучной дема уже успел их всех перебить. Долго ходили мужчины в поисках добычи, но безуспешно.

Вдруг в чаще леса они услышали словно бы чье-то ворчание. Они осторожно пошли к месту, откуда доносился звук, и увидели лучного дему, который прятался в зарослях.

— Это тот самый дема, — сказали мужчины, — который перебил всех кенгуру в наших местах. Давайте его поймаем.

В это время с реки Кумбе сюда пришли жители Сарора. Они как раз собирались на охоту за головами к верховьям Маро. Но, услышав от жителей Сенайо и от йе-аним про дему, они отложили свои дела и присоединились к ним.

Лучной дема пустился наутек. Он побежал на запад, к реке Кумбе, в Ямбу, затем дальше, в Мандиве, что между Сахором и Сирпу. Там он спрятался.

Но всюду, где бы он ни проходил, дема оставлял свои следы, потому что он убивал по пути всех кенгуру. По этим следам его можно было найти.

Услышав о деме, который убивал всех кенгуру, к погоне присоединились и мангат-аним, и канум-аним, и многие другие. В Сахор пришло множество людей.

Лучной дема готовился между тем к нападению. В одной руке он держал большой лук, украшенный перьями казуара, в другой — пучок стрел. Лицо его было раскрашено белой глиной⁶³. С ним были его жена и дочь.

Люди увидели дему издалека и решили сначала окружить его, чтобы он не мог убежать. Затем они перебежками стали приближаться к деме. Он многих успел ранить и убить своими стрелами, но другие сумели подобраться к нему и крепко его схватили.

Жена лучного демы обвилась вокруг его шеи, а дочь зарылась в землю. Жители Сахора и дув-аним держали

дему за один конец, а ие-аним и канум-аним вместе с мангат-аним и сенайо-аним — за другой. Они стали тянуть его каждый к себе, пока он вдруг не разорвался. Каждому досталась половина демы. Лесные жители взяли себе верхнюю часть, жители побережья — нижнюю.

Затем все схватились за стрелу. Лесные жители тянули к себе острие, жители побережья — стержень. Наконец стрела тоже сломалась.

Таким образом, миф объясняет, почему у йе-аним стрелы красивые, раскрашенные красной краской, с наконечниками из острых костей или когтей кенгуру. Ведь им достались острия стрел лучного демы, из которых они впоследствии стали изготовлять свои стрелы. А маринд-аним, жившие на побережье, остались с простыми стержнями стрел. Они так и не научились изготовлять красивые, раскрашенные, хорошо оснащенные острия. Им приходится довольствоваться обычными деревянными или бамбуковыми остриями, которые просто втыкаются в стержни.

Изготовлять красивые стрелы, так называемые карпау (с костяными наконечниками) и коа (с наконечниками из когтей кенгуру) умеют только йе-аним. Их стрелы пользуются широкой известностью и служат для йе-аним 'излюбленной статьей меновой торговли.

Так же обстоит дело и с луком. Йе-аним и другие племена, живущие далеко от побережья, еще и теперь изготовляют луки с разными концами: один напоминает нос, а другой — ноги демы. Маринд-аним, живущие на побережье, имеют наряду с этим луком еще и другой, с двумя одинаковыми концами, соответствующими «ножному» концу лука йе. Он обычно используется для охоты на рыб.

Цо-хе считают этот миф своим. Действительно, лук по большей части относится к их кругу тотемно-мифологического родства.

В мифе о лучном деме опять проявляется великолепная фантазия маринд, их способность увидеть человеческий образ в луке, этом своем самом важном и необходимом орудии. Деревянная основа лука, в котором маринд различают переднюю часть (нос) и заднюю часть (ноги), — это сам мифологический лучной дема, а тетива лука с двумя петлями — жена демы, обвившаяся вокруг его шеи. Наконец, дочь демы — это стрела, которая после выстрела вонзается в землю.