Милый враг мой (СИ)

ГЛАВА 14

Селина ходила взад-вперед по камере уже больше часа, но никак не могла заставить себя присесть хоть на минуту. Помещение было небольшим, поэтому скоро у девушки начала кружиться голова, а от изнурительной ходьбы заболели ноги, однако она ничего не замечала и продолжала мерить шагами эту мрачную каморку, которую убийца короля и бывший возлюбленный видел как ее последнюю обитель. «Ничего у него не выйдет, — убеждала себя Селина. — Я не собираюсь умирать только потому, что Людовик хочет моей смерти!». Девушка понимала, что ей надо поберечь силы, которые завтра ей, безусловно, пригодятся. Наконец, прислушавшись к доводам разума, Селина рухнула на кровать и закрыла глаза. Совсем немного сна ей не повредит, хотя при таких взвинченных нервах она всю ночь не сможет сомкнуть глаз.

Однако ей не суждено было насладиться блаженным отдыхом, которого так жаждало ее измученное тело. В камеру, бряцая ключами, вошла Бланш и объявила, что мадемуазель де Лодвиль хочет видеть еще одна дама.

— Не понимаю, зачем вы выдавали себя за одинокую, всеми покинутую девушку, у которой не осталось никого в целом свете, — недовольно пробурчала мадам Марло. — Поверьте, мадемуазель, далеко не каждый в этой тюрьме удостаивается такого повышенного внимания к собственной персоне, как вы.

— Ушам своим не верю, — воскликнула Селина. — Я теряюсь в догадках, кто это может быть.

— Мадемуазель де Ревиньи сказала, что желает срочно увидеться с вами.

— Мадемуазель де Ревиньи… о, Господи! Прошу вас, зовите ее скорее сюда!

Едва лишь стройная белокурая девушка в жемчужно-сером платье вошла в камеру, как тотчас бросилась к Селине и заключила ее в объятия. Поцеловавшись, девушки принялись плакать, прижимаясь друг к другу.

— Софи! — воскликнула Селина, вытирая слезы. — Я и представить себе не могла, что ты придешь ко мне!

— Боже мой, Селина, неужели ты думала, что я оставлю тебя в беде? Никогда! Я непременно должна была увидеться с тобой.

— Глупенькая, ведь ты компрометируешь себя, навещая осужденного на казнь. А что по этому поводу скажет твой отец или будущий супруг?

— Да мне все равно! Отцу я уже сказала все, что думаю, а что касается моего жениха… Я ему так же безразлична, как и он мне.

— Но я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности.

— Забудь о моих неприятностях, ты должна подумать о своих! Селина, я не могла поверить в то, что услышала, и не верю! Я знаю тебя, ты не способна на убийство, только не ты! Я сделаю все, что необходимо, чтобы спасти тебя и опровергнуть ту напраслину, что на тебя возвели!

— Спасибо, Софи, твои слова очень много значат для меня! Однако, на твоем месте, я бы оставила всякие мысли об опровержении, ибо ни о каком помиловании не может быть и речи.

— Селина! Я тебя не узнаю. Ты не должна так просто сдаваться! Я сегодня же пойду к королю и попрошу за тебя.

Селина горько усмехнулась.

— По-видимому, тебя плохо информировали, Софи. Разве ты не знаешь, что именно Людовик предъявил обвинение? Точнее, он всячески способствовал тому, чтобы меня осудили на казнь.

— Не может быть!

— Но это, к сожалению, так, иначе бы меня здесь не было.

— Боже мой, он оказался совсем не таким, каким мы его себе представляли! Неужели ничто не может повлиять на его решение?

— Нет, его величество и пальцем не пошевелит ради меня. Все бесполезно.

— Однако, я думаю, у нас есть последний шанс, и я непременно использую его.

— Последний шанс? О чем ты говоришь, Софи?

— Я немедленно отправлюсь к своему жениху и попрошу его заступиться за тебя перед королем. Насколько мне известно, он — лучший друг короля.

— Как? Но я знаю только одного… Кто же твой жених, Софи?

— Альфред де Мон, единственный сын герцога Руанского. Да ты, должно быть, знаешь его, он занимает далеко не последнее место при дворе.

— Не может быть, Софи! Как тесен мир!

В этот момент дверь приоткрылась и показалась голова мадам Марло.

— Мадемуазель де Лодвиль, к вам пришел еще один посетитель, и он заявил, что срочно хочет видеть вас. Клянусь, я больше не поверю ни единому вашему слову! — голова жены надзирателя немедленно исчезла, и тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.

Софи с удивлением посмотрела ей вслед.

— Что приключилось с этой милой женщиной? Она как будто сердится на тебя?

— Думаю, что да, — ответила Селина, улыбнувшись. — Дело в том, что в первый день моего появления здесь я имела неосторожность пожаловаться на то, что ни одна живая душа и не подумает навестить меня, а между тем ты уже третья, кого я «принимаю» за последние два дня.

— Ах, Селина, — с укором взглянула на нее Софи. — Я повторюсь, меня очень обижает твое неверие в мою дружбу и любовь. Но кто же были мои предшественники?

— Может, тебе покажется это немного странным, но вчера меня навестили ее высочество принцесса Жанна и Альфред де Мон, твой досточтимый жених.

— Что?! — изумленно воскликнула Софи, но неожиданно раздался стук в дверь, и девушка не успела задать подруге вопрос, так и вертевшийся у нее на языке.

— А ведь Бланш даже не поведала, кто оказал мне честь своим посещением, — полушепотом заметила Селина.

— Она была слишком недовольна обилием незапланированных гостей, чтобы исполнять обязанности дворецкого, — пошутила Софи.

— Прошу вас, входите, — громко сказала «хозяйка».

Через мгновение перед подругами предстал высокий, весьма привлекательный, изысканно одетый молодой человек лет двадцати пяти, со светлыми вьющимися волосами и карими глазами, пристальный взгляд которых показался Селине очень знакомым. Так всегда смотрел на окружающих… ну конечно же, ее отец! Впрочем, внешнее сходство тоже оказалось весьма заметным.

Вошедший поклонился дамам и приятным голосом сказал, обращаясь к Селине:

— Сударыня, я не имел чести быть представленным вам, и мне очень жаль, что это происходит при таких обстоятельствах. Однако я сделаю все, что в моих силах, чтобы наше знакомство не было столь кратковременным, как этого хочет его величество. Меня зовут Габриэль де Ланж, герцог де Лодвиль.

— Герцог де Лодвиль? — прошептала Софи. — Ах, да…

— Я очень рада познакомиться с вами, господин герцог, — сказала Селина, когда он целовал ей руку. — Я знаю, как много вы сделали, чтобы помочь людям его величества короля Карла отыскать меня, и благодарна вам за это. А теперь позвольте представить мою подругу, мадемуазель де Ревиньи.

Софи протянула ему руку для поцелуя, и герцог, принимая ее, посмотрел на девушку более долгим взглядом, чем предписывал этикет. Софи, заметив это, слегка покраснела, и Селина поспешила на помощь подруге.

— Я не знала, что вы в Париже, господин герцог, — сказала она.

— Для вас просто Габриэль, — улыбнулся он. — Между нами не должно быть никаких условностей. Впрочем, это касается и мадемуазель де Ревиньи, — добавил он с легким поклоном.

— Софи, — мило улыбнулась та.

«Бедный Альфред», — подумала Селина.

— Я прибыл в Париж сегодня, — ответил Габриэль на вопрос своей племянницы, о котором, по-видимому, уже все позабыли. — Четыре дня назад ко мне прибыл посланник короля Карла и сообщил, что вы неожиданно нашлись. Я отбыл из Англии на следующий же день, но, кажется, опоздал.

— Нет, что вы, — грустно сказала Селина, — вы прибыли как раз вовремя. Вот завтра было бы уже поздно.

— Я только что от короля, — продолжал герцог, — он наотрез отказался пересматривать приговор, и, я полагаю, ничто на свете не заставит его это сделать.

— Ничего другого я от него и не ожидала, — зло заметила юная узница.

— Вы считаете, что даже лучший друг не сможет повлиять на его величество? — спросила Софи, обращаясь к новому герцогу де Лодвиль.

— Да, и более того, хотя я и недавно при дворе, но успел узнать, что принцесса Жанна уже просила за Селину, но король не поддался на уговоры.

— Меня это не удивляет, — мадемуазель де Лодвиль продолжала нагнетать обстановку.

— Но это не значит, что все потеряно, — сказал герцог. — Всегда остается последнее средство — побег.

— Ну конечно же, побег! — воскликнула Софи. — Селина, ты должна бежать отсюда. Нельзя позволить этому извергу казнить тебя!

— Но это может быть очень опасно для вас, Габриэль, — предостерегла Селина герцога. — Если станет известно о том, что вы помогли бежать девушке, за казнь которой ратует сам французский король — вам не сдобровать. Может случиться большой международный скандал.

— Я не могу сказать, что это меня не волнует, — признался Габриэль, — однако жизнь девушки, чьим опекуном я являюсь, значит для меня намного больше, чем возможные осложнения. Надеюсь, у нас все получится, и тогда я смогу увезти вас в Англию, а там вы можете не сомневаться в лояльности королевы и двора.

— Очень хочу думать также, как и вы, — вздохнула Селина, — однако меня мучает один вопрос. Вы ничего не сказали о том, верите ли вы мне.

Габриэль немного смутился.

— Сударыня, если бы кто-нибудь задал мне этот вопрос до того, как я пришел сюда, боюсь, я был бы в большом замешательстве. Я знал ваших отца и мать и был уверен, что дочь таких замечательных людей не может быть убийцей, но… Я надеюсь, Селина, что вы простите мои сомнения. Поговорив с вами, я окончательно убедился, что все обвинения, предъявленные вам, не содержат и крупицы правды. Теперь я знаю, что вы невиновны, но не могу понять, что же произошло на самом деле. В моем распоряжении имеются только обрывки разговоров и мнения лиц, настроенных к вам не слишком доброжелательно. Если вы расскажете все, мне будет намного легче разобраться.

— Да-да, Селина, его светлость прав, — поддержала герцога Софи, — я не верю словам моего отца и герцога Руанского, поэтому хочу знать всю правду.

— Хорошо, — согласилась девушка, — но, предупреждаю, мой рассказ будет долгим. Ради Габриэля мне придется обратиться к событиям трехлетней давности…

Прошло довольно много времени, история Селины подходила к концу, однако девушке пришлось ненадолго прерваться, чтобы выпить воды. Габриэль и Софи переносили это ожидание с явным нетерпением; губы обоих подрагивали, причем у мадемуазель де Ревиньи от волнения, а у герцога — от негодования. Наконец Софи не выдержала:

— Что же было дальше, Селина? Говори же, прошу тебя!

— Дальше вы все знаете, — вздохнула та. — По его приказу меня заточили сюда, в Бастилию, и выдвинули обвинение не только в убийстве короля, но и в наведении порчи на всю королевскую семью и тому подобном. Мне было предъявлено множество обвинений, многие из которых я помню не слишком отчетливо, однако они сделали то, что было необходимо новому монарху — отправили меня на костер, попутно уничтожив в глазах народа. Господи, я никогда не прощу ему этого!

— Вы правы, Селина, вряд ли это вообще можно простить… — угрожающе начал Габриэль, однако Софи неожиданно перебила его:

— Его величество присутствовал на суде? Может быть, он говорил что-нибудь?

— Да, он был там, — ответила Селина. — Не произнес ни единого слова, однако его молчание было краше всяких слов. Обвинение знало, что король одобряет его действия, и старалось вовсю. Я плохо помню, что было на суде, поскольку и так знала, каков будет приговор, а потому подробности мне были неинтересны.

— Неинтересна собственная судьба? — поразилась Софи.

— При чем здесь моя судьба, — грустно усмехнулась девушка, — несколько слов судей, этих жалких марионеток в его руках, не изменили бы приговора, который Людовик вынес мне в ту ночь, когда убил короля Карла!

— Это чудовищно! — мадемуазель де Ревиньи почти плакала.

— Но самым невероятным, самым ужасным для меня, — продолжала Селина, — явилось то, что его нисколько не тронула смерть короля! В течение всего времени, пока его подручные пытались доказать присутствующим, что я искусная ведьма и безжалостный убийца, я смотрела в глаза настоящего убийцы и не видела ничего, хотя бы отдаленно напоминающее раскаяние за содеянное зло. Ничего! Убийство короля было тщательно спланировано, и, как мне думается, вряд ли являлось единственным преступлением Людовика. Его не волновало то, что он своими собственными руками лишил жизни близкого человека!

— О, Господи, Селина! — вздрогнула Софи. — Такая жестокость не простительна даже самому последнему разбойнику с большой дороги, что уж говорить о принце крови!

— Подчас принцы крови становятся хуже разбойников! — воскликнул Габриэль, вскакивая и бросаясь к двери. — Я не могу этого так оставить!

— Нет, Габриэль! — Селина тоже вскочила, и к ее возгласу присоединилась Софи. — Не горячитесь, прошу вас! Этим мне не помочь, а вот вам точно не поздоровится. Оскорбление короля еще никому не сходило с рук, и вы не станете исключением. Поверьте, вас тогда не спасет ни герцогский титул, ни заступничество английской королевы!

— Она права, — согласилась Софи, стараясь унять дрожь в голосе. — Давайте лучше подумаем, как мы действительно можем помочь Селине.

— По-видимому, выбор невелик, — сквозь истинно английскую сдержанность все еще пробивался врожденный французский темперамент, и Габриэль, похоже, больше не собирался его скрывать. — Кроме побега, есть еще какие-нибудь предложения?

— Нет, — хором ответили девушки.

— Ну что ж, — с готовностью констатировал герцог, — обсудим план побега.

— Ничего обсуждать не нужно, — улыбнулась Селина, — все уже давным-давно продумано.

— Кем?! — в один голос вскричали Софи и Габриэль.

— Альфредом де Мон, — ответила девушка и слегка запнулась, не зная, как отнесется к этому заявлению его невеста.

— Похоже, господин граф неравнодушен к тебе, дорогая, если, предложив побег, пошел против своего отца и лучшего друга, короля Франции, — саркастически заметила Софи.

— Ну что ты выдумываешь! — вспыхнула Селина, упорно отрицая всякие чувства Альфреда к себе и не решаясь признать очевидное.

— А что за человек этот Альфред де Мон? — заинтересовался Габриэль. — Ему можно доверять?

— Несомненно! — Селина бросилась на защиту своего будущего спасителя. — Я не сомневаюсь, что он выполнит свое обещание и поможет мне!

— Боже мой, с каким жаром ты его защищаешь, — нахмурилась Софи. — Возможно, чувства Альфреда не останутся без ответа.

— Но ведь он твой жених, — возразила Селина, весело блеснув глазами. Софи в замешательстве посмотрела на Габриэля. Ответом ей был его полный растерянности взгляд.

— Я не знал, что вы помолвлены, — проговорил герцог.

— Не по своей воле, — Селина пришла на помощь подруге. — Это политический союз их отцов. Я полагаю, Софи и Альфред в свое время исправят это недоразумение.

— Не забывай, у нас мало времени — эта милая женщина может в любой момент попросить нас удалиться, — напомнила Софи. — Ты хотела рассказать нам о плане графа.

Селина была вынуждена признать справедливость ее слов, хотя не могла не отметить, с какой ловкостью ее подруга сменила опасную для нее тему. Однако сейчас некогда было забивать голову разными глупостями, настала пора сосредоточиться на главном. И она рассказала друзьям о том, что придумал Альфред.

Габриэль и Софи выслушали ее очень внимательно. Какое-то время они молчали, обдумывая то, что она сказала, и герцог, наконец, промолвил:

— Несмотря на то, что план, предложенный графом де Мон, изобилует разными сложностями и опасностями, я нахожу его вполне приемлемым в данных обстоятельствах. Если этот человек действительно сделает так, как обещал, появится надежда, что все закончится благополучно. Однако нам необходимо проработать детали. Прежде всего вы должны придумать ваше последнее желание, а не оставлять его на потом. Это должно быть нечто, не вызывающее подозрений, и как можно более конкретное. Если вы попросите слова, вам его, возможно, и не дадут, ибо Людовик знает, что вы знаете, и не захочет, чтобы об этом узнали все остальные. Придумайте что-нибудь такое, что не вызовет подозрений. То, что вы в самом деле захотели бы сделать перед смертью.

— Дайте подумать, — Селина была в замешательстве, но вдруг ее осенило. — Ну конечно же, Дэл!

Габриэль в недоумении посмотрел на нее.

— Кто такой Дэл?

— Любимый конь Селины, — ответила Софи за подругу. — Думаю, его величество знает о том, что Селина без ума от него и не будет удивлен, если она захочет проститься с ним.

— Его подарил мне отец, — заметила мадемуазель де Лодвиль. — Однако существует серьезное препятствие, из-за которого, я боюсь, нам придется отказаться от этого варианта.

— Какое же? — в один голос спросили Габриэль и Софи.

— Дело в том, что Дэл, как я полагаю, остался в конюшне Венценского дворца, и даже если я попрошу доставить его сюда, король не согласится на это.

— Но, позвольте, — возразила Софи, — не важно само исполнение желания, важно то, чтобы ты о чем-либо попросила его величество и тем самым подала сигнал людям Альфреда. А уж приведут к тебе Дэла или не приведут — это нас совершенно не интересует. Пойми, мы не можем рисковать твоей жизнью, чтобы Дэл остался с тобой.

— Я и согласен, и не согласен с вами, — заметил герцог. — Действительно, не имеет никакого значения, исполнят желание Селины или нет, но хочу вам напомнить, что на площади соберется огромная толпа, и даже если все люди его величества будут заменены на людей графа, Селина просто не сможет пробраться через толпу пришедших поглазеть на столь редкое зрелище. Господин граф мог забыть об этом, но мы не должны ничего упустить. Идея Селины насчет Дэла решила бы и эту проблему, ведь шансы выбраться из толпы на лошади, которая абсолютно послушна тебе, несомненно повышаются.

— Вы правы, — признала Софи. — Но что же нам делать?

— Полагаю, мне следует попросить его величество отдать мне лошадь Селины в память о ней и ее родителях. Вероятно, это будет звучать весьма странно накануне казни, но у нас нет другого выхода. Предвижу ваши возражения о том, что это может насторожить его величество. Но я не думаю, что он решит, будто мы осмелились на такой безумный шаг, как побег, из-под носа у его людей, пусть даже на лошади. Очень надеюсь, что граф де Мон нас не подведет, ибо все остальное зависит от него, а также от вашей сноровки, Селина.

— Я приложу все усилия, чтобы задуманное осуществилось, — кивнула та. — Мне нечем рисковать. Ничего страшнее смерти Людовик не сможет придумать, а смерть и так уготована мне. Но король, несомненно, заподозрит и вас, Габриэль, и тебя, Софи, в том, что вы помогали мне бежать. За графа я не беспокоюсь, герцог Руанский позаботится о своем сыне, но вы окажетесь беззащитны перед гневом его величества. За пособничество преступнице вас посадят в Бастилию, а там уже один Бог знает, что Людовику взбредет в голову сотворить с вами. Я очень боюсь за вас!

— Вы можете не опасаться за мою свободу и жизнь, Селина, — покачал головой герцог, — так как я уеду из этой страны вместе с вами. Недалеко от Кале нас ждет небольшой корабль. Его капитан — мой друг и верный помощник. Покинув Париж, мы прямиком отправимся на «Голубую звезду», а затем в Лондон. Королева втайне сочувствует вам. Нас ждет прекрасное будущее, Селина.

— Вы и это предусмотрели! — ахнула девушка.

— На этом корабле я собирался вернуться обратно в Англию после нашей встречи, — пояснил Габриэль, — но, узнав о несчастье, приключившемся с моей племянницей, я отправил на корабль своего человека. Он предупредит капитана о том, что «Голубая звезда» должна быть готова покинуть бухту в любую минуту.

Селина улыбнулась. Мрачное выражение постепенно исчезало с ее лица, а глаза зажглись надеждой, которая с каждым словом герцога превращалась в уверенность.

— Наш план кажется мне все более реальным, — заметила она. — Однако, когда мы уедем, Людовик обрушит весь свой гнев на Софи, — она повернулась к подруге. — Ты должна бежать вместе с нами!

— О чем ты говоришь, Селина! — у Софи от удивления округлились глаза. — Я не могу уехать, это невозможно! Мой отец, мое положение, мой жених, наконец! Я не могу так легко все бросить!

— Но Людовик обязательно доберется до тебя, — предостерегла ее мадемуазель де Лодвиль. — К тому же, ты все равно не любишь своего жениха.

— Селина права, — вдруг поддержал племянницу Габриэль, — оставаться здесь очень опасно для вас. В Англии будет намного спокойнее.

— Нет, вы сошли с ума! — воскликнула Софи. — Это чистое безумие, настоящая авантюра!

— Помнишь, что ты мне сказала перед тем, как я покинула монастырь? — лукаво поинтересовалась мадемуазель де Лодвиль. — Ты заявила, что в моей жизни будет много романтики, потому что я еду в Париж. Но теперь и ты в Париже, а, стало быть, обилие романтики и приключений распространяется и на тебя.

Софи была ошарашена аргументами, которые привела Селина. Опасаясь быть убежденной подругой, она беспомощно посмотрела на Габриэля.

— Конечно, принимать решение будете только вы, но если хотите знать мое мнение, то я считаю, что английский климат, несмотря на всю его переменчивость, будет намного полезнее для вас, нежели французский.

Софи выглядела потерянной.

— Я не могу принять решение прямо сейчас, — сказала она, наконец. — Я должна подумать. Боюсь, что не смогу уехать отсюда: очень многое связывает меня с Францией.

Софи поднялась и нервно прошлась по камере. Вне сомнений, ее ожидали значительные перемены, но как заманчивы были берега далекой Англии, ставшие для Габриэля вторым домом! Если он может жить там, значит, сможет и она. Но…

— Я не буду торопиться, — твердо заявила она. — Могу я сказать о своем решении завтра?

— Хорошо, но нам нужно договориться о месте встречи. Селина, где граф де Мон должен вас встретить?

— На стороне, противоположной той, откуда я появлюсь, будут ждать несколько верных людей Альфреда и лошадь. Чуть позже, в поле, он сам присоединится ко мне и проводит в один из своих замков.

— Лошадь уже не понадобится, — констатировал герцог. — Впрочем, гостеприимством его светлости тоже не удастся воспользоваться. Я буду ждать вас на том же углу чуть поодаль. Если мадемуазель де Ревиньи захочет присоединиться к нам, то сможет сделать это у Северных ворот.

— Хорошо, — кивнула Софи. — Я запомню это.

— Но мы можем разминуться, — вдруг сказала Селина. — Где мне тогда искать вас?

Габриэль задумался.

— Я надеюсь, что это не понадобится, но все же расскажу об одном месте. По дороге в Кале есть гостиница «Золотой лев». Я пошлю туда человека, он будет ждать, пароль «Голубая звезда». Но я даю этот адрес на самый крайний случай, — подытожил герцог.

— Я чуть не забыла! — воскликнула Селина. — Мои слуги, Лили, Лоран и Бернар, возможно, еще не покинули Париж. Я бы хотела просить вас об одолжении, Габриэль. Могу я взять их с собой?

— Безусловно, — согласился герцог. — Вы знаете, где их можно найти?

— Улица Сен-Гранд, шестнадцать, — ответила девушка.

— Это довольно далеко и отсюда, — подумав, заметил он. — Мне нужно повидаться с его величеством, позаботиться о перевозке Дэла из Венценского дворца в гостиницу, где я остановился. Постараюсь успеть к вашим слугам сегодня, но, боюсь, мне придется навещать их глубокой ночью.

— Не беспокойтесь об этом, — вмешалась Софи. — Я поеду на улицу Сен-Гранд и предупрежу их. Это будет быстрее, так как они знают меня, и мне не придется их долго убеждать.

— Отлично! — воскликнул Габриэль. — Это многое упрощает.

— А если Людовик не разрешит забрать Дэла? — спросила Селина задумчиво. — Что мне делать в этом случае?

— Тогда я приду еще раз, вечером, и сообщу об этом. Завтра вы обнаружите меня недалеко от костра, и когда начнется суматоха, я помогу вам пройти сквозь толпу.

— Но это очень опасно! — запротестовала Селина.

— Не больше, чем для вас, — улыбнулся герцог. — Не волнуйтесь, у нас все получится.

— Я буду молиться за тебя, — сказала Софи.

— Спасибо. — И девушки крепко обнялись.

Габриэль поднялся.

— Мне пора, еще очень многое необходимо сделать, а времени совсем мало. Итак, если все пойдет, как мы задумали, встретимся на углу, там, где вас будут ждать люди графа. Мужайтесь, Селина, и удачи вам.

— Спасибо. Я желаю вам того же.

Софи поднялась вслед за герцогом.

— И я должна идти, — сказала она. — Не знаю, удастся ли нам снова встретиться, но я хочу сказать, что очень люблю тебя и желаю счастья.

Селина обняла подругу и заплакала.

— Спасибо, Софи, я тоже люблю тебя.

Все трое тепло попрощались, и Габриэль постучал в дверь. Бланш открыла ее и выпустила герцога и Софи, которые изобразили на лице безнадежное отчаяние и боль. Надзирательница сначала окинула их подозрительным взглядом, а затем перевела его на Селину. Через мгновение подозрительность сменилась жалостью, и девушка, не выдержав ее взгляд, отвернулась. Она не хотела, чтобы ее жалели, как будто завтра она умрет. Нет, она будет жить, назло его величеству и всему свету. Она будет жить!