Милый враг мой (СИ)

ГЛАВА 5

Покои из двух комнат, гостиной и спальни на втором этаже дворца, отделанные в нежно-розовых и бежевых тонах и обставленные тяжелой мебелью, показались Селине восхитительными. Они напомнили о ее собственных покоях в замке де Лодвиль. Девушка улыбнулась, вспоминая счастливо проведенные детские годы. Образы улыбающегося отца и смеющейся матери были настолько отчетливы, что ей стало одновременно и больно, и радостно.

Где-то далеко часы пробили полдень. Совсем недавно ушли портнихи, снявшие мерки и пообещавшие, что первое, дневное платье будет готово сегодня к вечеру, а бальное — завтра к обеду. Селина поразилась тому, как быстро они справляются со своей работой, но Кэтти, главная портниха, заверила ее, что это не так уж и трудно, потому что по приказанию его величества платьями будут заниматься лучшие умелицы королевства.

Около часа назад Селина получила коротенькую записку от Лорана, где говорилось, что они с женой и Бернаром отправились на улицу Сен-Гранд, и что он и Лили переселятся во дворец после обеда. Он просил также извинить за эту задержку, но дела, которые они успели начать за эти три года, не позволяют им покинуть Париж раньше.

Селина снова улыбнулась. В сущности, все складывалось не так уж и плохо. Еще позавчера она ощущала себя бедной, никому не нужной сиротой без прошлого, а сегодня она уже помнит все и сам король назвал ее своей гостьей. Король… Девушка упорно гнала прочь безумные мысли, пришедшие ей в голову во время разговора с Карлом. Но они не уходили, упав на благодатную почву сомнений, в свою очередь зароненных в душу няней Элоизой. Хорошее настроение тут же покинуло Селину, уступив место мрачному унынию. Тяжкие подозрения, которые не должны были и рождаться, не давали ей спокойно сидеть на месте, и она нервно ходила по комнате. Поведение герцога Анжуйского, изводившего ее своей неприязнью, также не добавляло жизнерадостности, хотя девушка и не понимала, чем же оно вызвано. Да и перспектива выбирать себе мужа, а особенно обещание подумать над кандидатурой дофина, данное ею королю, сильно угнетали Селину. Однако это было лучше, чем если бы выбор делал Карл. Конечно, теперь его величество вряд ли смог бы принудить Людовика жениться на ней, но есть много других молодых людей, которые желали бы взять ее в жены. Селине совсем не хотелось связывать себя с человеком, которого она не любит, поэтому девушка и выпросила это разрешение у короля. Но когда-нибудь ей придется сделать выбор, и Селина опасалась, не перечеркнет ли он последнюю надежду на счастье.

Девушка прошла в спальню и присела на застланную шелковым покрывалом кровать. Кто знает, что ждет ее впереди? На кого она может положиться в этом прекрасном, но совершенно чужом для нее месте?

Запутавшись в многообразии чувств, охвативших ее, она и не заметила, как склонила голову на подушку и заснула крепким сном.

Селина услышала, как кто-то громко зовет ее и, приоткрыв глаза, увидела рядом с кроватью Лили.

— Госпожа Селина! Проснитесь!

— Что случилось, Лили? У тебя такое лицо, будто мы горим или тонем.

— Что вы, мадемуазель, избави Бог! Но здесь только что был король!

— Король? — Селина резко села на постели. — Что же было нужно его величеству?

— Он лично приглашал вас на какую-то прогулку верхом, которую он устраивает близ дворца, у леса.

Селина снова прилегла на подушки.

— Его величество немного поторопился, Лили. Я не могу присоединиться к ним в мужской одежде, хватит и того, что я предстала в ней перед королем. А больше у меня ничего нет.

— Ах, мадемуазель, это не так! — с горячностью воскликнула Лили. — Совсем недавно принесли два наряда — дневное платье и амазонку. Они чудесны! — горничная подбежала к маленькой двери в гардеробную, распахнула ее и вынесла оба наряда — по одному в каждой руке. — Взгляните!

Платья действительно были очень красивыми, сшитыми по последней парижской моде. Темно-вишневая бархатная амазонка с золотой вышивкой по корсажу и изумрудно-зеленое парчовое платье радовали неискушенный глаз девушки. Лили же была в полном восторге.

— Здесь еще тонкое белье, шляпа, теплый плащ и туфельки, — продолжала она. — Среди портних была одна из самых лучших модисток Парижа, и она пообещала принести самые модные модели шляп, перчаток и туфель, а также выкройки платьев и всего остального. Теперь, имея все это, вы сможете присоединиться к его величеству. Он очень настаивал.

В голове Селины эхом прозвучали слова герцога Анжуйского: «Что вам сказал король? Оставил вас во дворце в качестве любовницы, о, простите, гостьи?».

— Мадемуазель, — услышала она. — Так что вы решили?

— Я еду, — ответила девушка. — Не позволю этому напыщенному индюку испортить мне настроение.

— Что вы сказали? — у Лили округлились глаза.

— Ничего особенного. Приготовь мне амазонку.

— Хорошо, мадемуазель, — Лили, не переставая удивляться, направилась к двери и, вдруг обернувшись, добавила, — все возвращается, правда, госпожа? Вы знатная дама, богаты, красивы и надеетесь на будущее. Как будто и не было этих лет…

— Нет, Лили, к сожалению, прошлое не возвращается, как бы мы этого не хотели. Теперь все совсем иначе, нежели ранее. Многое изменилось за эти три года.

— Да, ваше прошлое больше не повторится, госпожа, но вы повторяете судьбу своей матери.

— Моей матери? — удивленно спросила девушка. — Почему ты так говоришь?

— Я слышала от служанок во дворце, что король оставил вас здесь для того, чтобы подыскать вам мужа.

— Стыдно собирать сплетни, Лили!

— Извините, мадемуазель, но как же еще узнаются новости? Мы и перебросились-то с Флоранс всего парой слов.

— А причем здесь моя мать?

— Но как же, мадемуазель Селина, ведь мадам Шарлотта, когда она еще не была мадам, то есть замужем за мсье Гийомом, тоже осталась без родителей, и король Антуан, отец короля Карла, пригласил ее во дворец с намерением подыскать для нее мужа. А потом они встретились с мсье Гийомом. Он сразу же влюбился в вашу мать, а мадемуазель Шарлотта нет. Но ей все равно пришлось выйти за него замуж.

— Опомнись, Лили, что ты говоришь! Почему пришлось?

— Откуда я знаю! Я не…

— Что ты не…? Отвечай! От кого ты узнала об этом?

— От мадам Одетты, которая ухаживала за мадемуазель Генриеттой.

— Неправда, Лили! У Одетты не такой длинный язык, она не стала бы рассказывать то, о чем я не имею понятия.

— Не имеете? Но я не знала…

— А теперь знаешь! Так с чего ты это взяла?

— Я не обманываю вас, госпожа! Мадам Одетта действительно говорила об этом.

— Но не тебе, не так ли? Ты подслушивала по своему обыкновению?

— Да, мадемуазель, — девушка чуть не плакала. — Я думала тогда, что об этом не знаю только я.

— Ты? Не смеши меня, Лили! Ты всегда первая узнаешь обо всем. С кем она разговаривала?

— С мадам Шарлоттой, когда она приходила в «зеленую» гостиную навестить сестру. Я случайно шла мимо, и…

— …и они говорили о том, что моей матери пришлось выйти замуж за моего отца?

— Да.

— А они не сказали, почему?

Лили помотала головой.

— Я всегда знала, что мама вышла за отца не по любви, но полюбила его потом. Мне рассказывали, что их познакомили мамины родители — герцог и герцогиня Антуанские, и мама, хоть и не любила своего жениха, но уважала и хотела выйти за него.

— Но я слышала это своими ушами, госпожа, — оправдывалась Лили. — А мои уши еще ни разу не подвели меня. Мадам Шарлотта и мадам Одетта говорили об этом так, будто обсуждают это не в первый раз.

— Но мама любила отца, это несомненно!

— Да, мадам Шарлотта говорила об этом, но сказала и о том, что ей не хотелось выходить замуж за мсье Гийома, но она была вынуждена.

— Мама никогда не упоминала об этом.

— Наверное, она не хотела беспокоить вас, — пожала плечами горничная.

— Но какое может быть здесь беспокойство? — возразила Селина. — Почему она и папа скрывали, что мама была при дворе, когда умерли ее родители? Я не вижу здесь ничего такого, что нужно скрывать от дочери.

— Не мне судить об этом, госпожа. Извините, мне нужно приготовить ваш наряд.

Лили вышла из комнаты, оставив девушку в глубокой задумчивости.

Через три четверти часа Селина, одетая с ног до головы во все новое, застегнула пряжку плаща и бросила последний взгляд в огромное, от пола до потолка, зеркало. На нее смотрела безупречно одетая, идеально причесанная, но немного грустная девушка с большими задумчивыми глазами.

— Вы очень красивы, мадемуазель, — сказала Лили, окидывая свою госпожу цепким взглядом профессиональной горничной, подмечающим малейшие детали. — Уверена, все молодые люди влюбятся в вас, и вы скоро найдете себе хорошего мужа.

— Не это является моей целью, — вздохнула Селина. — Может быть, когда-нибудь, но не сейчас. Мне пора.

— Пойдемте, я провожу вас, — предложила Лили. — Наверняка вы еще не знаете, где здесь конюшня.

Они вышли в коридор, выложенный голубой мраморной плиткой, спустились по широкой лестнице, украшенной статуями античных богов, на первый этаж, прошли еще немного и очутились во внутреннем дворе. Конюшня располагалась слева от выхода, а прямо перед ними — широкие ворота.

Преодолев несколько ступенек, девушки направились к конюшне. Не успели они подойти к открытой двери, как им навстречу вышел конюх — старик с седой окладистой бородой и живыми глазами.

— Добрый день, мадемуазель де Лодвиль, — улыбнулся он. — Желаете прокатиться?

— Вы меня знаете? — удивилась Селина.

— Да кто ж вас не знает? — просто сказал он. — Во дворце только о вас и говорят. Ох, простите, — спохватился он. — Ради Бога, простите меня, мадемуазель де Лодвиль, я совсем не хотел…

— Все в порядке. Думаю, вы найдете общий язык с моей горничной. Как вас зовут?

— Пьер, мадемуазель. Сейчас я приведу вашего красавца. Клянусь, такого великолепного коня эти конюшни еще не знали. Как его имя, госпожа?

— Дэл.

Через несколько минут Пьер вывел Дэла из конюшни. Селина обрадовалась, увидев старого друга, и конь ответил ей тем же. Пока девушка гладила пышную гриву, старый конюх восторженно проговорил:

— Для меня было удовольствием ухаживать за вашим конем, мадемуазель. Я только не понимаю, почему на нем было мужское седло.

— Вероятно, вы еще не все слышали обо мне, — загадочно улыбнулась Селина.

— Конечно, мадемуазель, вы правы. Я осмелился сменить его на дамское.

— Что? — испугалась Селина и посмотрела на спину Дэла. — Дамское седло? Но… но я не умею ездить в нем!

— Не умеете? — Пьер опешил. — Вы ездили только в мужском? Но почему?

— В дамском седле неудобно скакать! Ну хорошо, не буду спорить, я сяду в него. Лили, помоги мне.

Кое-как, с помощью горничной и Пьера, который держал Дэла под уздцы, Селина устроилась в седле и схватила поводья.

— Вам лучше не слезать с лошади, мадемуазель, — посоветовал конюх. — Некому будет помочь вам сесть обратно.

— Ничего страшного, — отмахнулась девушка. — Это не так уж и трудно. Я быстро научусь.

— Конечно, госпожа, — кивнул Пьер. — Все дамы умеют ездить в дамском седле.

— Пьер, вы не знаете, где сейчас король?

— Его величество всегда совершает прогулки на равнине, у подножия холма.

— Благодарю.

Медленно развернув Дэла, Селина направила его к воротам. От кованных железных створок вниз вела широкая дорога. Девушка беспомощно огляделась и подумала: «Нет, эта слишком крутая для моего нынешнего положения. Попробую найти более пологий путь».

Вокруг ограды дворца пролегала еще одна дорога, более узкая. Вдоль нее росли высокие деревья с пышной кроной; казалось, будто тенистый коридор опоясывает дворец. Селина свернула на эту дорогу, вцепившись в луку седла и боясь потерять равновесие. Так она объехала весь дворец вдоль ограды, но нигде не нашла пологого спуска. Мельком между деревьями девушка видела свиту его величества, упражнявшуюся в искусстве фехтования и верховой езде. Она могла поклясться, что умеет ездить на лошади не хуже них, но — в мужском седле! Дамское слишком стесняло ее, и стоило немного потренироваться, прежде чем она покажется его величеству и придворным. Для упражнений Селина выбрала дорогу, ведущую к парадным воротам. Слегка тронув Дэла каблуками, она стала осторожно спускаться по склону холма.

Почувствовав неуверенность хозяйки, Дэл послушно зашагал по дороге. Благополучно преодолев половину пути, Селина решила, что уже достаточно научилась, и тронула Дэла чуть сильнее. И в это мгновение тишину июньского вечера прорезал громкий звук, донесшийся с другой стороны холма. От неожиданности Селина откинулась назад и ударила коня в бок. Дэл понял это по-своему и рванулся вперед, поднимая клубы пыли. Девушка испуганно вскрикнула и, вылетев из седла, оказалась на дороге у подножия холма. Мягкий бархат амазонки и плотная ткань плаща смягчили удар, но Селина, упавшая на спину, почувствовала, что в ее теле не осталось ни единой целой косточки. Она закрыла глаза и поморщилась.

Почувствовав, как кто-то тронул ее за плечо, Селина услышала тихое виноватое ржание и поняла — Дэл. Но не успела сказать другу и пары ободряющих слов, как раздался стук копыт быстро приближающейся лошади, и кто-то спешился совсем близко от Селины. Вскоре она почувствовала нежное прикосновение к своей щеке и услышала голос герцога Анжуйского:

— Мадемуазель, что с вами?

Селина приоткрыла глаза, увидела его встревоженное лицо и прошептала:

— О, Боже, это опять вы…

— Вижу, вы еще не отдали Богу душу, как мне показалось вначале, — саркастически заметил Людовик.

— Конечно, вы надеялись, что я сверну себе шею?

— Я не монстр, мадемуазель, и не молю Бога о смерти ближнего, пусть этот ближний и вы.

Селина застонала и закрыла лицо руками.

— Как вы себя чувствуете? — он снова встревожился.

— Ужасно.

Осторожное прикосновение к запястьям — герцог отнял ее руки от лица и увидел порозовевшие щеки.

— Что с вами? — удивленно спросил он.

— Мне стыдно, — наконец произнесла Селина и тут же пожалела о сказанном.

— Почему? — насмешливо поинтересовался герцог. — Вы никогда не падали с лошади?

Девушка промолчала.

— Вижу, что не падали, — продолжил он. — Вас испугал охотничий рог, да? Что ж, немудрено, он перепугал половину лошадей свиты его величества. Это дурачился Лотти — королевский шут. Он что-то сделал с рогом, и теперь он издает слегка непривычный для нашего слуха звук. Правда, никто из дам, а тем более мужчин не оказался на земле.

— Ах, спасибо за разъяснение, сударь, — сказала Селина с тем же сарказмом, что и он. — Мне стало гораздо легче.

— Все дело в дамском седле, мадемуазель? — усмехнулся герцог. — Совсем недавно вы предпочитали другое.

— Оставьте меня, месье Людовик, о, простите, ваше высочество, — ехидно поправилась она.

— Мадемуазель, вы с таким презрением и высокомерием произносите мое имя, не отказывайте себе в этом удовольствии. А теперь разрешите помочь вам добраться до дворца.

— Как, проснулось ваше воспитание, исчезающее при моем появлении? Нет, месье, оставьте его для ваших милых дамочек, которые вас так любят. Я не прощу себя, если приму помощь от вас.

— Мадемуазель, речь идет об обыкновенном человеколюбии, которое не зависит от личности, ее пола, возраста и моего отношения к ней. Я хочу спасти ваше тело, до конфликта в вашей душе мне нет никакого дела, — он опустился на колено, взял девушку на руки и поднялся, по-видимому, даже не почувствовав ее веса.

— Что вы себе позволяете?! — закричала Селина и попыталась вырваться, но он держал крепко. — Отпустите меня!

— Оказывается, вы не настолько ушиблись, как можно было предположить, — улыбнулся Людовик. — Если в состоянии сопротивляться.

— Отпустите меня! — повторила она.

— Если я отпущу вас, сударыня, вы упадете и наставите синяков на вашей…

— Как вы смеете! Уберите руки!

— Ну что ж, раз вы настаиваете…

Он резко опустил руки, и Селина непроизвольно обхватила его за шею, боясь и в самом деле упасть на землю. Людовик тут же снова прижал свою ношу к груди.

— Что вы делаете?!

— Выполняю ваше пожелание, — иронично заметил принц, — вам пора задуматься о последствиях неосторожных слов и поступков, сударыня.

— Кто кричал? Что здесь происходит? — услышали они приятный тонкий голосок.

Через мгновение показалась и его обладательница — очаровательная белокурая девочка лет четырнадцати, в голубой амазонке и шляпке в тон, уверенно сидящая на белой холеной лошади. Незнакомка обратила на Селину и Людовика удивленно-вопросительный взгляд огромных серых глаз. Она ждала ответа.

— Мадемуазель упала с лошади, и я пытаюсь помочь ей, — весело сказал герцог.

— По-видимому, мадемуазель совсем не в восторге от твоей помощи, — заметила незнакомка, улыбнувшись. — Отпусти ее, Людовик.

— Ни за что, — он покачал головой. — Мы стали с ней одним целым. У нее такие нежные объятия.

Селина опять стала вырываться, на этот раз молча. Девочка засмеялась.

— Боюсь, ее нежные объятия оставят синяки на твоем теле, дорогой. Отпусти мадемуазель, пока другие женщины не растерзали ее за это.

Людовик отпустил девушку, и она, слегка шатаясь, направилась к своей лошади. Незнакомка тронулась с места и преградила Селине дорогу.

— Не обижайтесь, мадемуазель, я просто пошутила.

— Я не обижаюсь на вас, но не хочу оставаться в обществе его высочества.

— Тогда, может быть, вы соблаговолите разделить мое?

— Осторожнее, Жанна, это же дочь Шарлотты де Лодвиль, — встрял Людовик.

— Я не слепая, мой дорогой, и вижу, что она очень похожа на свою мать, — спокойно ответила девочка. — Ну и что с того, что она ее дочь? Ты слишком ненавидишь Шарлотту де Лодвиль, так нельзя, Людовик.

— А ты слишком добра к ней, — парировал герцог. — Тебе следовало тоже ненавидеть ее.

— Шарлотта де Лодвиль не виновна в смерти моей мамы, — твердо сказала незнакомка.

— Зато она виновата во всех страданиях, выпавших на долю Марии Английской. Они-то и свели ее в могилу.

— Это спорный вопрос, Людовик. Но как бы то ни было, мадемуазель Селина не несет ответственности за грехи матери.

— Это действительно спорный вопрос, моя дорогая кузина, — согласился герцог. — А теперь, если мадемуазель де Лодвиль больше ничего не нужно, разрешите откланяться, у меня есть дела.

— Твоя пассия ждет — не дождется тебя около леса, — иронично произнесла девочка. — По ее инициативе мужчины прыгают на лошадях через овраг, и она надеется, что ты присоединишься к ним и покажешь себя таким же болваном, как и остальные.

— Высокого же ты мнения обо мне и Изабелле, — возмутился Людовик.

— Перед другими мне приходится соблюдать этикет, но перед тобой, милый братец, я всегда буду честна.

— Ты бесконечно добра, сестренка.

— Честность и справедливость прежде всего, Людовик. Поэтому я и не сержусь ни на Шарлотту де Лодвиль, ни на мадемуазель Селину.

— Как жаль, что в нашей стране введено салическое право, — вздохнул герцог Анжуйский, скрывая усмешку. — Ты была бы прекрасным монархом, Жанна.

— Не сомневаюсь, — с достоинством ответила та.

— Что же делать нам, поверженным в прах у ваших ног? Остается только прыгать через овраги. До свидания, ваше высочество, до свидания, мадемуазель де Лодвиль, — он коснулся своей шляпы кончиками пальцев и, развернув коня, умчался прочь.

Девочка повернулась к Селине, уже усевшейся на лошадь.

— На Людовика не стоит обижаться, — сказала она.

— Именно это говорил мне его величество, — вздохнула девушка. — Но мне от этого не легче.

— Я понимаю вас, но Людовик — он такой: если любит — то без памяти, а если уж ненавидит — то берегись, ни за что не пощадит. От него многим достается, но никогда — женщинам.

— Я думала, он ненавидит меня за то, что я назвала его слугой, но, оказывается, за то, что я дочь своей матери. Но почему, ваше высочество, ведь вы на самом деле принцесса Жанна?

— Да. И пусть нас официально не представили, но я не держу на вас зла, мадемуазель. Более того, очень рада, что вы нашлись.

— Спасибо, ваше высочество, — слегка поклонилась Селина. — Но герцог Анжуйский сказал, что вы должны ненавидеть меня. Почему? Прошу вас, расскажите мне все, что знаете о пребывании моей матери при дворе. Почему его высочество так ненавидит ее и обвиняет в смерти королевы Марии?

— А разве вам ни о чем не известно?

— Нет, клянусь вам! Я только сегодня узнала о том, что мама была при дворе, а король Антуан подыскивал ей мужа, и о том, что она была вынуждена выйти замуж за отца.

— Кто рассказал вам об этом?

— Моя горничная. Так это правда?

— Да. Однако я ничего не знаю об обстоятельствах бракосочетания вашей матери с Гийомом де Лодвиль. Не мне судить герцогиню, но я считаю, что она поступила по меньшей мере странно. Я расскажу вам об этом хотя бы потому, что это несправедливо, если Людовик обвиняет вас и мадам Шарлотту во всех смертных грехах, а вы даже понятия ни о чем не имеете. Слушайте же. Восемнадцать лет назад герцог и герцогиня Антуанские погибли во время шторма, пересекая Ла-Манш. Вам известно об этом?

— Да, но мне говорили, что их гибель произошла годом позже. Мои родители утверждали, что их знакомство состоялось при содействии моих дедушки и бабушки.

— Вероятно, они не хотели вспоминать о том, что произошло. Шарлотта Антуанская, став сиротой, переехала ко двору по приглашению Антуана III, обещавшего выдать ее замуж. Титул герцога Антуанского перешел к ее дальнему родственнику, не пожелавшему или не имеющему возможности заниматься судьбой своей юной родственницы. Король взял эту обязанность на себя с удовольствием, ведь герцог Антуанский был его другом. Вместе с Шарлоттой ко двору переехала и ее компаньонка, очень дальняя родственница. Кажется, ее звали Одеттой.

— Одеттой? Вы не ошиблись?

— Не знаю, не уверена. Хотя нет, я вспомнила, ее звали именно так. После свадьбы Шарлотта забрала компаньонку с собой, поэтому вы должны ее знать, полагаю, ваша мать оставила ее в замке.

— Да-да, я знаю ее, но несколько в другом качестве. Но прошу вас, продолжайте.

— Извольте. За вашей матерью давали не слишком большое приданое, но она была очень красива, и в нее влюбились сразу несколько молодых людей, в том числе и дофин Карл, мой отец.

— Его величество! — ахнула Селина.

— Боюсь, он до сих пор не забыл вашу мать, — продолжала Жанна. — Среди прочих молодых людей, добивавшихся ее благосклонности, был и Гийом де Лодвиль, ваш отец. Шарлотта не оказывала ему каких-то особых знаков внимания, тем более странно, что она через несколько месяцев сбежала и вышла за него замуж.

— Сбежала? — Селина была потрясена. — Но почему?!

— Этого никто не знает. В то время она была тайно помолвлена с дофином Карлом, и они собирались открыто объявить об этом, но не успели. Шарлотта Антуанская покинула Париж вместе с герцогом де Лодвиль накануне бала, задуманного в честь ее помолвки с его высочеством. Случился громкий скандал, Карл Анжуйский был вне себя от горя. Через месяц супруги де Лодвиль объявились и попали на аудиенцию к королю. Антуан не стал вменять в вину Шарлотте оскорбление королевской чести, всего лишь запретил ей с супругом бывать при дворе и зарекся впредь заботиться о девушках, оставшихся без попечения семьи. Однако таких больше не объявлялось, вы единственная за последние восемнадцать лет.

Селина в ужасе прижала ладони к лицу.

— Не знаю, как скоро я приду в себя, ваше высочество. Поверьте, совсем не ожидала услышать такое.

— Я вас понимаю, — успокоила ее Жанна. — Вы слишком много пережили за сегодняшний день.

— Благодарю, вы открыли мне глаза, ваше высочество…

— В этом не было никакой тайны, мадемуазель де Лодвиль, все давным-давно известно королевскому двору. Полагаю, ваши родители не хотели огорчать вас подробностями их личной жизни. Зачем же добавлять ложку дегтя в бочку меда?

— Вы правы, но я все же предпочитаю горькую правду самой сладкой лжи. Ваше высочество… Пожалуйста, ответьте мне, почему герцог Анжуйский считает, что моя мать виновна в смерти Марии Английской?

— Людовик очень привязался к моей матери, мы с ним росли как родные брат и сестра. Но король всегда любил только мадам Шарлотту, королева знала об этом и очень страдала, а у нее было больное сердце.

— Ваше высочество…

— Мадемуазель де Лодвиль, я не хочу больше говорить об этом. Мы с Людовиком играли второстепенные роли в этой драме, и я не уверена, что понимали всю сложность ситуации. Я не держу зла ни на вас, ни на мадам Шарлотту. А Людовик… он непримирим и ожесточается, если теряет тех, кого сильно любит. В любви он будет таким же неистовым, как и в ненависти. Если появится женщина, которая растопит его ледяное сердце — она станет самой счастливой на свете. Обычно представительницы прекрасной половины человечества довольствуются лишь неизменной симпатией и рыцарской учтивостью Людовика, но еще ни одна не завладела его сердцем.

— К сожалению, меня он не считает достойной даже обычной учтивости, — грустно заметила Селина. — О симпатии не может быть и речи. Он никогда не поймет, что я невиновна в том, что натворила моя мать, если она виновата в чем-либо.

— Не отчаивайтесь, — посоветовала Жанна. — Людовик упрям, но когда он поймет, что ошибался, вы первая узнаете об этом.

— По-видимому, вы очень хорошо знаете его высочество, — улыбнулась девушка.

— Да, это так. Мы очень дружны с Людовиком, хотя и часто ссоримся. А вот и он, — она посмотрела поверх плеча Селины. — Прошу вас, не оборачивайтесь, сделаем вид, что мы ведем оживленную светскую беседу о погоде или о последней моде на булавки. К тому же принц не один — король со свитой тоже направляется сюда.

Когда топот копыт стал отчетливо слышен в заливистом щебетании птиц, спешивших завершить свои песни до захода солнца, Селина сочла своим долгом слегка развернуть лошадь и посмотреть в сторону приближающихся всадников. Спустя мгновение стало возможным различать их лица.

— У Людовика слишком недовольное выражение лица, — заметила Селина. — Интересно, чем оно вызвано?

— Наверное, ему не удалось перепрыгнуть через овраг, — отозвалась Жанна. — Или же несравненная Изабелла не выкрикнула вовремя «Алле — гоп!».

Девушки одновременно прыснули, но сумели пересилить себя и спрятать улыбки, хотя некоторое время уголки их губ заметно подрагивали.

Король и его спутники подъехали ближе. На Карле был великолепный темно-серый костюм для верховой езды, с опушкой из меха соболя, выгодно оттенявший его красивые глаза. Костюмы многочисленных придворных также отличались роскошью и изысканностью.

— Рад вас видеть, мадемуазель Селина, — с улыбкой произнес король. — Хорошо, что вы приняли мое приглашение на прогулку. Здесь прекрасно, не правда ли?

— И сам дворец, и его окрестности чудесны, сир, — Селина поймала на себе взгляд Людовика, с интересом наблюдавшего за ней.

— Я очень рад, — сказал Карл. — А теперь позвольте представить вас моим друзьям. Господа, это мадемуазель Селина де Лодвиль, она прибыла во дворец сегодня и пробудет здесь некоторое время.

Среди гостей короля, остановившихся в Венценском дворце по случаю большого бала и еще не слышавших последние новости, раздался шепот удивления и недоверия, но Карл, подняв руку, сразу же пресек любые разговоры на эту тему.

— Вижу, что с обоими высочествами вы уже познакомились, а теперь хочу представить вам герцога Эдуарда Руанского; его сына, графа де Мон, вы уже знаете.

«Лучший друг короля», — вспомнила Селина слова Альфреда.

Герцог оказался довольно привлекательным мужчиной примерно одного с королем возраста, с темными волосами и серыми глазами. Он обворожительно улыбнулся и слегка поклонился девушке.

— Я счастлив, мадемуазель, — сказал он. — С возвращением!

Селина едва успела пробормотать несколько слов, и Карл представил ей следующего:

— Герцог Филипп де Шалон, канцлер Франции.

Филипп де Шалон носил длинные темные волосы, его глаза отливали зеленым, а нос был слегка вздернут. Но несмотря на это он производил довольно внушительное впечатление. "Тоже его друг", — отметила Селина.

— Я рад, что вы, наконец, нашлись, мадемуазель, — поклонился он. — Надеюсь, вам понравится гостить во дворце.

— Спасибо, господин герцог.

Из следующей вереницы имен Селина почти никого не запомнила, и ни одно лицо из общей массы гостей не запечатлелось в ее памяти. Однако ей все же пришлось сделать исключение. Последней, с явной неохотой, приблизилась красивая девушка лет восемнадцати, с белокурыми волосами и зелеными глазами, одетая в изысканную изумрудную амазонку.

— Изабелла де Шалон, — произнес король, и девушка слегка кивнула Селине, недовольно скривив рот. Несколько мгновений они внимательно изучали друг друга, а затем Изабелла с иронией произнесла:

— Как странно, что вы так неожиданно объявились, мадемуазель де Лодвиль. Однако мы не знаем, где вы провели эти несколько лет. Может быть, вы удовлетворите наше любопытство?

— Я жила в монастыре, — ответила Селина.

— Неужели, мадемуазель? — Изабелла торжествующе посмотрела на нее. — Так вы монахиня? Монахиня при дворе — это очень интересно! Расскажите нам о своих приключениях, сестра.

— Я не давала монашеского обета, мадемуазель де Шалон, — осадила ее Селина, — и не собираюсь этого делать. И я не думаю, что рассказ о моих приключениях заинтересует вас. Может быть, лучше обсудим последнюю моду на булавки?

Принцесса Жанна не смогла сдержать улыбку и поднесла платок к лицу. Герцог Анжуйский тоже улыбнулся: он явно забавлялся ситуацией. Альфред де Мон решил проявить себя в роли миротворца и что-то прошептал на ухо Карлу. Король кивнул и громко произнес:

— Дамы и господа, уже слишком поздно, а мне бы не хотелось опаздывать к ужину.

— Мудрое решение, ваше величество, — заметил герцог Руанский, подъезжая к Карлу. — Еще минута, и случился бы скандал, — он усмехнулся. — А ваша протеже очень мила. Вы все еще надеетесь выдать ее замуж за дофина?

— Посмотрим, — король развернул лошадь и поскакал во дворец. Придворные последовали за ним, и вскоре Селина осталась совсем одна. Печально вздохнув, она потрепала гриву лошади.

— Милый Дэл, только ты у меня и остался. Может, не стоило приезжать сюда, ко двору, здесь все ненавидят меня и мою семью. Кто знает, поможет ли это раскрыть тайну убийства родителей, или поведет по ложному пути? То, что я сейчас подозреваю, слишком ужасно, чтобы быть правдой, но другой правды просто не вижу. А ведь существует опасность вообще никогда не узнать, что же произошло на самом деле. Его величество захочет поскорее выдать меня замуж, и если я не найду себе жениха, то он настоит на моем браке с герцогом Анжуйским. Черт возьми, я не хочу замуж на Людовика!

Девушка и не заметила, что думает вслух, и вздрогнула от неожиданности, когда услышала за спиной знакомый насмешливый голос:

— Не волнуйтесь, мадемуазель, я тоже не горю желанием связать свою жизнь с вами. Более того, я не женюсь на вас даже под страхом смертной казни, можете быть уверены в этом. За три года мое отношение к вам не изменилось, даже ухудшилось, поэтому можете не опасаться брака со мной — его не будет.

— Я… я не знала, что вы здесь, — с трудом произнесла ошеломленная девушка, но быстро взяла себя в руки. — Как вы смеете подслушивать!

— Дорогая, ваши мысли были столь занимательны, что я не посмел прервать вас, — съязвил он. — Так, значит, вы приехали ко двору разыскивать убийцу ваших родителей?

— Даже если так, ваше высочество, не уверена, что вам следует знать об этом.

— Это ваша первая и самая главная ошибка, мадемуазель де Лодвиль, — усмехнулся Людовик. — У вас поразительная способность находить врагов там, где другой завел бы друзей. Вы с самого начала избрали неправильную тактику и поэтому не добьетесь успеха при дворе.

— А это мы еще посмотрим, — парировала Селина, загадочно улыбнувшись.

Но герцог оказался проницательнее, чем она думала.

— Вы надеетесь на поддержку принцессы? Но у вас ничего не выйдет, Жанна не привыкла доверять незнакомкам. К тому же, у нее есть кузен, которого она очень любит.

— Чего же вы хотите добиться своими угрозами? — вскинулась девушка. — Хотите настроить всех против меня, а когда его величество предложит вам мою руку, отказаться и публично оскорбить меня? Этого вы хотите?

Людовик с интересом посмотрел на нее, но ответил не сразу.

— Не поверите, мадемуазель, но Венценский дворец до вашего появления был необычайно скучным местом, я даже собирался в скором времени уехать в Испанию или на юг Франции. Однако теперь я ни за что этого не сделаю.

— Если вы надеетесь найти себе развлечение за мой счет, то у вас ничего не выйдет.

— А это мы еще посмотрим, — улыбнулся герцог. — Увидимся за ужином, мадемуазель.

Людовик уже скрылся за воротами дворца, а Селина все еще продолжала стоять на месте, обдумывая его слова. «Как бы ни было горько сознавать, но он прав! Не прошло и дня моего пребывания при дворе, а у меня уже есть враги и не на кого положиться. Господи, что же мне делать?».

С этими невеселыми мыслями девушка отправилась во дворец.