Милый враг мой (СИ)

ГЛАВА 23

На этот раз Людовик уловил какое-то движение и шум за своей спиной и удивленно обернулся.

— Селина! — воскликнул он и вскочил, однако тут же заметил направленный на него пистолет и остановился. — Я знал, что ты придешь.

— Но не ожидал, что так скоро, не так ли, ваше величество?

Людовик усмехнулся.

— Больше всего меня восхищает твоя манера неожиданно возникать в совершенно непредсказуемых местах.

Настал черед Селины усмехаться.

— Ах, простите, ваше величество, что не предупредила о своем приходе. Вы, вероятно, ожидали, что я отправлю человека и попрошу аудиенции? Мне жаль вас разочаровывать, но я не желаю пополнить своим именем список ваших жертв.

— Что-что? Список моих жертв? О чем ты говоришь?

— Ради Бога, не притворяйтесь, сир! Нас никто не услышит, а лгать мне бессмысленно. Впрочем, я пришла сюда не для того, чтобы спорить. Мне нужно от вас совсем другое.

— Думаю, я знаю, что именно вы хотите получить, — тихо сказал король.

— Об этом нетрудно догадаться, — холодно заметила Селина. — Вы знали, что я не позволю погубить моих друзей и обязательно приду за ними. Вы не ошиблись. Я хочу, чтобы вы немедленно освободили герцога де Лодвиль и Софи де Ревиньи и позволили нам навсегда покинуть Париж.

- А если я не соглашусь? — спросил Людовик, склонив голову набок.

— Это не в ваших интересах, — спокойно произнесла девушка. — Если вы не сделаете, как я сказала, то, клянусь, я убью вас вот из этого пистолета, и будьте уверены — не промахнусь.

— Не сомневаюсь, — парировал Людовик. — Я недооценил вас, мадемуазель де Лодвиль. Оказывается, вы не только отлично владеете кинжалом, но и умеете обращаться с пистолетом, успешно скрываетесь от толпы ищеек, дурачите моих стражников и неплохо взбираетесь по стенам. Может быть, я упустил что-то из ваших многочисленных талантов? Если да, то, будьте добры, просветите меня.

— Вы были столь любезны, — ядовито улыбнулась Селина, — что приписали мне одну способность, которой я, в отличие от вас, не обладаю. Я не умею пользоваться кинжалом, для этого, знаете ли, нужна некоторая практика, а у меня ее не было.

— Помилуйте, мадемуазель де Лодвиль, у вас слишком короткая память. Или же вы так сильно ненавидели бедного короля Карла, что просто вычеркнули из сердца малейшее воспоминание о нем?

— Сейчас же замолчите, ваше величество, иначе вы можете сильно пожалеть о своих словах. Я любила короля Карла, и вам прекрасно известно, что не я убила его. Вы можете изображать скорбящего племянника перед судом, принцессой Жанной, придворными и всем миром, но не пытайтесь убедить меня, что сожалеете о его смерти. Палач никогда не оплакивает свою жертву.

— Что?! — у Людовика округлились глаза. — Что вы хотите этим сказать?!

— Перестаньте притворяться, ваше величество! Вы знаете, что я знаю, что вы убили короля Карла, и поэтому решили избавиться от меня, как от лишнего свидетеля. И неважно, что у меня нет доказательств, ведь достаточно и тени сомнения, что короля убили вы, и вы лишитесь поддержки многих придворных, которые могут объединиться и свергнуть вас с престола, не так ли? Конечно, вы не ожидали, что я увижу вас тогда в гостиной короля, ведь если бы я послушалась ваших приказов, то в момент убийства была далеко. Вы не захотели, чтобы кто-нибудь знал тайну этого предательского убийства, тем более строптивая мадемуазель де Лодвиль. Однако вы наверняка решили, что само небо прислало именно меня в тот момент к дверям гостиной его величества, и вы сможете обвинить меня в убийстве и избавиться от свидетеля и от проблем с поиском подходящего кандидата на эшафот. Безусловно, я лучше всех сыграла эту роль. Потом вы испугались, что перед казнью я расскажу правду всем, кто только сможет меня слушать, и предложили мне побег, чтобы с моей смертью была похоронена и ваша тайна. Когда же я сбежала, вы испугались и направились за мной, чтобы самому осуществить то, что не удалось вашему плачу. Однако и здесь вас подстерегла неудача. Вы оказались у меня в руках, и я до сих пор жалею, что отпустила вас. Теперь вы держите в плену моих друзей, а я — вашу жизнь, и если вы немедленно не отпустите их, то…

Но Людовик, казалось, не слушал ее.

— Опомнись, Селина, — тихо сказал он, — я не убивал короля Карла!

— Ах, неужели? — усмехнулась девушка. — Тогда, полагаю, в покоях короля я видела твой призрак, который лишил жизни самого достойного человека в мире, но это…

— Селина! — снова перебил ее Людовик. — Клянусь Богом, как ты можешь приписывать мне преступление, которое совершила сама?! Нас никто не слышит, я в твоей власти, поэтому не стоит тратить свое красноречие, чтобы убедить меня признаться в преступлении, которого я не совершал.

— Я?! — возмутилась девушка. — Я убила короля Карла?! Ты не имеешь никакого права обвинять меня в этом! Только не ты! И должен быть благодарен мне, что на том нелепом фарсе, который ты называешь судом, я не выдала твою тайну и не рассказала, кто на самом деле занес кинжал над его величеством!

— Я должен быть благодарен тебе?! — в свою очередь взорвался король. — За эту неправдоподобную клевету?! Почему ты упорствуешь, Селина, и не хочешь признать, наконец, что именно ты убила короля? Ведь я один знаю истинную причину того, почему ты это сделала, и только ради тебя я утаил ее. Конечно, обвинение в колдовстве, зависти и тому подобной чепухе было всего-навсего вымыслом, предназначенным для того, чтобы скрыть правду. А правда такова: ты убила Карла только потому, что считаешь, будто именно он лишил жизни твоих родителей.

Селина задохнулась от возмущения.

— Ты прекрасно знаешь, что я давно так не считаю! Его величество был одним из лучших людей, которых я встречала в своей жизни, и глупые подозрения, которые у меня были вначале, к моменту убийства короля развеялись, как дым. В отличие от тебя, у меня не было причин желать смерти его величества. Ведь французский престол — это все, о чем ты мечтал, не правда ли? Ради этого можно пойти на все, даже на убийство. «Все, что бы я ни сделал в этой жизни, я сделаю только для вас и ради вас»! Боюсь, что когда я обещала запомнить это, у меня и в мыслях не было, что ты имел в виду убийство короля и меня!

— Подожди, Селина, — сказал Людовик и сделал шаг в ее сторону, — неужели ты действительно говоришь правду? Ты не убивала Карла и была уверена, что это сделал я?

— Я и сейчас в этом уверена. Я видела тебя в гостиной короля, а ты слышал мой крик, и именно поэтому решил убить и меня. Отрицать бесполезно, ваше величество.

Людовик еще на шаг приблизился к ней.

— Ты не могла видеть меня там, — твердо сказал он. — Это просто невозможно, — он сделал еще несколько шагов в ее сторону.

Селина с беспокойством следила за его передвижениями. Одно мгновение — и дуло пистолета уперлось ему в грудь. Девушка отшатнулась и пробормотала:

— Ты подошел слишком близко. Еще шаг — и я выстрелю, Людовик.

— Не сомневаюсь, усмехнулся он. — Интересно, у тебя ненависть только к представителям нашего семейства или вообще ко всем, стоящим в родстве с королевской фамилией? Насколько мне известно, де Лодвили ведут свое начало от одной из ветвей королевской династии.

Селина озадаченно посмотрела на короля и поинтересовалась:

— Ты решил преподать мне урок геральдики? Зря, поскольку я знаю…

Однако Селина не успела договорить. В мгновение ока преодолев небольшое расстояние, разделявшее их, Людовик резко схватил ее за правое запястье и сжал его. От неожиданности Селина нажала на курок, и прогремел выстрел. Однако Людовик не ослабил хватку, Селина поняла, что он не ранен, и почувствовала облегчение. Людовик воспользовался ее замешательством и, выбив пистолет из ее руки, повалил девушку на пол. Селина вскрикнула от боли, однако Людовик закрыл ей рот ладонью и вжал своим телом в мягкий ковер. В следующую секунду в дверь отчаянно забарабанили.

— Ваше величество! Ваше величество! — услышали они. — С вами все в порядке? Ваше величество, что случилось?

Людовик посмотрел в огромные испуганные глаза юной мадемуазель де Лодвиль и тихо сказал:

— Надеюсь, ты достаточно благоразумна и не станешь делать глупостей? — Селина покачала головой. — Или же ты предпочитаешь Бастилию?

— Лучше Бастилия, — прошептала Селина, когда он убрал руку с ее рта. — Ты все равно убьешь меня, так лучше сгореть заживо, чем терпеть твое присутствие.

— Господи, неужели ты так меня ненавидишь?

— Больше, чем ты думаешь.

Не обращая внимания на крики все прибывающих слуг и придворных, Людовик осторожно провел пальцем по щеке Селины, задержался на губах, по подбородку спустился вниз, погладил шею и слегка сжал ладонью ее горло. Селина смотрела на него, широко раскрыв глаза, и молчала.

— Знаешь, мне ничего не стоит надавить здесь немного посильнее, — сказал он и пристально посмотрел ей в глаза.

— Так почему бы тебе не сделать это и не покончить со мной раз и навсегда?

— Боже мой, как соблазнительно звучит, — тихо засмеялся Людовик. — Однако мне хочется сделать совсем другое, — он медленно наклонился к ее лицу и нежно коснулся губами ее губ.

Прервать поцелуй их заставил треск ломающейся двери.

— О Боже, — прошептал король. — С этим пора заканчивать.

Селина обреченно вздохнула и закрыла глаза.

— Что вы делаете? — крикнул Людовик. — Вы в своем уме? Пошли все вон!

Дверь тотчас перестали ломать, и раздался чей-то дрожащий голос:

— С вами все в порядке, ваше величество? Мы слышали выстрел и решили, что попытки повторились…

— Нет, стреляли вовсе не в меня, — Селина открыла глаза и удивленно посмотрела на короля, а он тем временем продолжил, — наверняка кто-нибудь чистил пистолет, и он случайно выстрелил. Завтра же найдите виновника этого шума и доложите мне, а пока пошли все прочь!

— Да, конечно, ваше величество! Спокойной ночи, сир!

Через минуту за дверью стихли последние шаги, однако Людовик не спешил продолжать прерванное занятие. Прижав палец к губам, он весь обратился в слух, и через несколько долгих минут понял, что не ошибся, услышав еще одни медленно удаляющиеся шаги. Довольно улыбнувшись, он вновь посмотрел на Селину.

— Клянусь, еще ни одна девушка не доставляла мне столько неприятностей! — воскликнул он. — Впрочем, — продолжил он уже совсем другим тоном, — мы обсудим это несколько позже. Так на чем мы остановились?

Он снова наклонился к ее губам, однако Селина уперлась ладонями в его грудь. Король недовольно посмотрел на нее:

— Почему тебе так нравится перечить мне во всем?

Но Селина оставила его вопрос без ответа и задала свой:

— Почему ты не выдал меня, Людовик? Почему снова не посадил в Бастилию или не убил меня?

— Никогда не поздно это сделать, — ответил он, улыбаясь. — Да и мое присутствие для тебя хуже смерти.

— Я тебя ненавижу, — вздохнув, сказала Селина.

Король вдруг стал очень усталым и медленно поднялся на ноги:

— Уходи, Селина.

Девушка не могла скрыть своего изумления:

— Ты отпускаешь меня?

— Да. Считай, что я возвращаю долг чести. Теперь мы квиты. Уходи, Селина, — повторил он, — и никогда больше не возвращайся.

— Но мои друзья…

— Ах, да, — Людовик подошел к столу и взял два свитка. — Вот приказы об освобождении Габриэля де Лодвиль и Софи де Ревиньи. Пусть один из твоих слуг отдаст их коменданту Бастилии, он предупрежден. Возьми и уходи, — он протянул ей свитки.

Селина взяла их и задумчиво произнесла:

— Я никогда не пойму тебя, Людовик. Сначала ты убиваешь короля Карла и пытаешься убить меня, а теперь…

— О Господи! — вскричал он и схватил девушку за плечи. — Ты что, совсем меня не слушаешь?! Я не убивал короля, не собирался убивать тебя и отпускаю только потому, что ты сама этого хочешь!

— Да я вовсе не хочу! — в тон ему закричала она и осеклась.

— Неужели? — усмехнулся Людовик и притянул ее к себе. Свитки упали на пол. — Значит, ты не хочешь, чтобы я отпускал тебя? Тогда чего ты хочешь? Я исполню любое твое желание.

— К сожалению, не любое, — ответила Селина. — Ты не можешь повернуть время вспять и воскресить короля.

— До чего же ты упряма, — вздохнул король. — Если не хочешь признаваться в убийстве Карла — не признавайся. Но не стоит обвинять меня в том, чего я не совершал.

— Боже, — сказала девушка, — мы опять вернулись к тому, с чего начали. Теперь я у тебя в руках, Людовик, и, черт возьми, хочу перед смертью услышать твое признание!

— Не все твои последние желания удачны, дорогая. Попроси что-нибудь другое, даже ради тебя я не собираюсь признавать столь очевидную ложь и не понимаю, почему ты упорствуешь в своем стремлении сделать из меня негодяя.

— Потому что я видела тебя в гостиной короля в ту самую минуту, когда ты убивал его величество!

— Что конкретно ты видела?

— Я не буду… — вскинулась девушка.

— Селина! — встряхнул ее король. — Если мы будем продолжать в том же духе, то состаримся прежде, чем разрешим эту дилемму. Я клянусь Господом Богом, своей жизнью и всем, что для меня свято, что я не убивал короля Карла! В момент убийства короля меня вообще не было во дворце, и герцог де Шалон и Руанский могут подтвердить это.

— Неправда! Когда я бежала от дверей комнаты его величества, я встретила этих господ, и с ними не было тебя!

— Вот именно! Я только что расстался с ними и вышел через ту злополучную дверь обратно во двор.

— Что? Обратно? Как это — обратно?

— Если ты помнишь, мы расстались с тобой у конюшни, и я пошел поговорить с Пьером. Через несколько минут я вошел во дворец через ту самую дверь, которой запретил тебе пользоваться. Я хотел сразу же подняться к тебе в комнату, так как боялся, что ты отправишься к Карлу одна, а ведь это ты, собственно, и сделала, но неожиданно из бокового коридора вышли герцог Руанский и Филипп де Шалон. Мне пришлось остановиться и поговорить с ними. Я спросил, куда они направляются, и их ответ заставил меня повернуть обратно. Они хотели поговорить с королем, а так как я знал, что твои покои расположены ближе, чем покои его величества, то я решил не компрометировать тебя, попрощался с ними и отправился обратно. Филипп и Эдуард продолжили свой путь и встретили тебя, с криком выбегающую из покоев короля. По-твоему, сколько времени мне нужно было, чтобы обежать весь дворец и зайти с другой стороны, чтобы убить короля? Милая моя Селина, даже если бы у меня на ногах были сказочные сапоги-скороходы, я бы не сумел бы преодолеть такое расстояние за несколько секунд, которые затратили Филипп и Эдуард, чтобы добраться до покоев его величества.

Селина недоверчиво посмотрела на него.

— Сейчас ты можешь сказать что угодно, поскольку знаешь, что я не смогу проверить твои слова.

— Это справедливо, — кивнул Людовик. — Но если ты не можешь спросить об этом своих обвинителей, то, может быть, поверишь принцессе Жанне, Пьеру и графу де Рэм, которые видели меня выходящим из дворца, а только затем услышали твой крик?

— Но это люди, которые любят тебя и скажут все, что угодно в твою защиту.

— Боже, Селина, ты сведешь меня с ума! Я привел тебе множество доказательств, поклялся Господом, призвал в свидетели людей, которым ты доверяешь — и все напрасно? Почему ты не хочешь снять с меня это нелепое обвинение?!

— Потому что я видела тебя там, — несколько неуверенно сказала Селина.

— Что ж, теперь твоя очередь поведать мне обо всем. Скажи, что ты вообще делала у покоев его величества, если обещала дождаться меня?

И девушка решилась. Осторожно подбирая слова, она рассказала Людовику о событиях той ночи. Походя король бесстрастно констатировал, что все три его запрета она благополучно нарушила и что он в жизни не встречал такого упрямого создания. Селина невольно улыбнулась, но когда она стала рассказывать о том, что она видела, стоя в дверях королевских покоев, у нее слезы навернулись на глаза. Людовик же слушал с неослабевающим интересом.

— Поверь мне, — сказал он, когда Селина закончила, — у меня нет брата-близнеца и я никак не мог быть одновременно в двух местах. Ты это понимаешь?

— Да, но я видела тебя там!

Король нахмурился.

— Но, может быть, это был кто-то, просто очень похожий на меня, и хотя я не знаю ни одного человека, похожего на меня настолько, что нас можно было бы перепутать, но другое объяснение просто не приходит мне в голову. Ты хорошо рассмотрела его лицо?

Селина слегка замялась.

— Откровенно говоря… лица я вовсе не видела.

Людовик от этих слов потерял дар речи.

— Погоди-погоди, — сказал он, немного придя в себя, — ты хочешь сказать, что не видела лица человека, убившего короля Карла, но все равно настаиваешь, что это был я?!

Селина совсем смутилась.

— Все произошло очень быстро. У того человека был такой же рост и телосложение, что и у тебя…

— Селина! Опомнись, я не карлик и не великан какой-нибудь, чтобы мои рост и телосложение были настолько редкими…

— Подожди, Людовик. На убийце был такой же наряд, как и у тебя, а другого такого наряда, и даже похожего на него, не было больше ни на одном придворном на том балу!

— Боже мой, — Людовик поднес руку к лицу и слегка прикрыл глаза. — Значит, ты увидела человека, похожего на меня, в таком же туалете, какой был тогда на мне, и на основании этого решила, что это был я?! Как ты могла такое подумать, если даже не видела его лица?!

— Так же, как ты подумал, что это я убила его величество, хотя тебя там даже не было! Ты без колебаний согласился с обвинениями, выдвинутыми этими двумя стервятниками!

— Потому что у тебя был мотив для убийства и возможность его совершить!

— Да, но и у тебя тоже!

— Ты даже не пыталась опровергнуть обвинения герцогов де Шалон и Руанского. Ты стояла с таким потерянным видом, что любой подумал бы, что ты виновна.

— Я была потрясена случившимся и не могла поверить, что ты убил его величество и обвиняешь в этом меня!

— Почему ты ничего не рассказала мне?!

— Рассказать тому, кого я считала убийцей, о том, что я знаю, что он убийца? Я полагала — ты и так знал о моей осведомленности, и именно по этой причине хотел избавиться от меня. На следующий день после убийства, уже в Бастилии, я осознала все случившееся и думала, что лишусь рассудка. И если бы не Габриэль и Софи…

— Прости меня, — прошептал Людовик и крепче прижал к себе девушку, — твое заблуждение не имело для меня фатальных последствий, а вот мое доставило тебе столько неприятностей, что хватило бы на десятерых.

— Это верно.

— Я не должен был верить обвинениям, но у тебя был мотив, тебя видели в панике покидающей место преступления — иногда этого вполне достаточно. Но я должен был прислушиваться не к голосу разума, а к зову сердца и поверить девушке, которая сказала, что любит меня, — он взял ее за подбородок и слегка приподнял его. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

Селина была готова заплакать от счастья, но вместо этого надменно произнесла:

— Не знаю, не могу тебе обещать. Ведь если бы мои друзья не организовали побег, ты бы с легким сердцем казнил меня!

Неожиданно для нее Людовик рассмеялся. Девушка нахмурилась и с чувством оскорбленного достоинства произнесла:

— Не думала, что тебя так обрадует перспектива моей смерти от твоей руки. Но еще не все потеряно, и ты можешь доставить себе немалое удовольствие, заставив меня второй раз пройти через все это.

— Ты невыносима, Селина! — воскликнул Людовик. — Я последний раз пропускаю мимо ушей твои намеки касательно моей низкой и чересчур противоречивой натуры. Твоя привычка делать поспешные выводы погубит тебя, дорогая. И если ты сейчас скажешь, что я тебе угрожаю…

— Вовсе нет, — насупилась она. — Но хотелось бы знать причину твоего смеха. Что я сказала неправильно?

— Ты и твои друзья слишком наивны. Вы действительно считаете, что прекрасно спланировали побег?

— Ты злишься, потому что мы провели тебя, — довольно ответила Селина.

— Провели меня! — расхохотался Людовик. — Да своей выдумкой вы не смогли бы одурачить даже ребенка! Конечно, двум девушкам, одной из которых, как ни странно, удался побег из монастыря, выросшим на романтических историях с авантюрными приключениями, простительна такая беспечность и самонадеянность, но как герцог де Лодвиль одобрил этот сумасшедший план — выше моего разумения.

Селина недовольно посмотрела на короля.

— Ты просто завидуешь, ведь ты и не догадался о наших намерениях.

— Неужели? Да любой другой на моем месте не позволил бы тебе даже встретиться со своими «спасителями», каковыми ты их считаешь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, милая моя Селина, что несмотря на мою уверенность в том, что убийство совершила именно ты, я никогда не желал твоей смерти. Я не мог публично оправдать тебя, так как твоя вина была для меня очевидна, но я бы никогда не позволил тебе умереть. Именно поэтому я одобрил любые посещения, разрешил герцогу де Лодвиль забрать твоего коня…

— … и отменил пытки, не так ли? — закончила за него Селина.

— Именно так, — согласился он. — Скорее, я бы отправил на дыбу всю инквизицию.

— Ловлю тебя на слове! — счастливо улыбнулась Селина. — Начни с сестры Анны, пожалуйста.

— Как ты кровожадна! Может быть, мы заменим это наказание менее суровым? Ну, скажем, обратим ее из настоятельницы в обыкновенную монахиню?

Девушка с интересом посмотрела на него.

— В роли доброй феи ты прекрасен, — заметила она.

— Так значит, я прощен?

— Да, но с условием, что ты расскажешь мне о том, что еще знаешь о моем побеге.

— Все, дорогая. Я знаю, что к тебе приходили Альфред, мадемуазель де Ревиньи и герцог де Лодвиль. И принцесса Жанна. Но моя сестра и граф де Мон, насколько я понимаю, пришли лишь выразить свои соболезнования, а вот двое других решили оказать тебе реальную помощь. Мадемуазель де Ревиньи предупредила твоих слуг, посетив небольшой домик на улице Сен-Гранд. Герцог организовал своих людей и попросил у меня разрешения забрать твоего коня. Это было очень неосмотрительно с вашей стороны, намного проще придумать иное последнее желание, ведь ваша сентиментальность сгубила бы вас, будь на моем месте другой. Впрочем, в вашем положении было бы разумнее вообще отказаться от мысли о лошади, ведь в такой толпе удобнее передвигаться пешком. Я нанял специального человека, который с легкостью вывел бы тебя из толпы, но ваша неугомонная троица решила по-своему! Ох, и задали же вы мне хлопот с этим конем! У меня был всего один день, чтобы найти тех, кто обезоружит стражников, находившихся на площади. Ты хоть понимаешь, что выстрелить в тебя было легче легкого?! Пришлось задействовать нужных людей, именно они помогли вам уйти, иначе ты вряд ли покинула бы площадь. Что… что случилось?

Селина смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— Ты хочешь сказать, что именно ты организовал эту подмену на площади?

— Конечно, а разве у тебя другое мнение? Думаешь, они просто так взбунтовались и помогли тебе? Подданные, в большинстве своем, преданы короне и не желают быть убитыми в схватке за жизнь неизвестной им особы. Я не хотел, чтобы тебя поймали, но не знал, успею ли собрать достаточное количество преданных мне людей. Именно поэтому пришел к тебе и предложил побег. Я думал, что ты с радостью согласишься, и меня несказанно удивил твой отказ.

Селина смотрела на него с ужасом.

— А я уже поверила тебе, Людовик! Значит, все это время ты меня обманывал?!

— Что? — изумленно спросил король. — Я не понимаю, о чем ты?

— О том, что я прекрасно знаю, кто именно организовал мятеж на площади и помог мне бежать. И это не был ты, Людовик.

— Тогда кто? — усмехнулся он. — Кто еще в этой стране обладает таким же большим влиянием и богатством, чтобы организовать нападение на стражников, присутствующих на казни государственного преступника?

Селина молчала. Людовик покачал головой.

— Кто бы это ни был, дорогая, и что бы он ни обещал, уверяю тебя, что он не сдержал свое слово.

— Он не мог, — заявила девушка. — Или он сказал бы мне об этом.

— Он… — задумчиво проговорил король, и внезапная догадка озарила его лицо. — Бог мой, неужели это Альфред де Мон?

Селина не ответила.

— Значит, мои сведения были не такими уж полными? Рассказывай, Селина, что пообещал тебе мой кузен?

Девушка немного поколебалась, но все же ответила:

— Он обещал мне, что его люди будут на площади и помешают стражникам задержать меня.

— Как, Альфред пошел против меня? Против меня, своего друга? Но почему?! — король взглянул на Селину. Но не успела она и рта раскрыть, как Людовик вскричал: — Можешь не говорить! Селина! Что он потребовал взамен своей помощи?!

Селина отвернулась.

— Ничего.

— Ты лжешь мне.

— Я не лгу! Альфред ничего не требовал от меня — он только просил.

Взгляд короля буквально пригвоздил ее к месту, в глазах Людовика светилась ярость, что, однако, никак не отразилось на спокойном и сдержанном тоне.

— И что же он попросил у тебя за «оказанные» услуги?

Селина молчала, и король, потеряв терпение, больно сжал ее локти.

— Я жду.

— Он хотел, чтобы я бежала вместе с ним, и мы покинули Францию навсегда.

— И почему же ты отказалась? — он так крепко прижал ее к себе, что Селина едва могла дышать, однако не сделала ни малейшей попытки освободиться.

— Ты сам знаешь, почему.

Он быстро отпустил ее.

— Нет, не знаю. Может быть, просветишь меня? — холодно спросил он.

Селина потерла саднивший локоть и смело взглянула в глаза королю.

— Я решила, что ты в долгу передо мной за то, что сделал, и мне просто необходимо отомстить. Альфред только помешал бы мне.

Людовик как-то странно посмотрел на нее.

— Значит, ты не любишь графа, раз так легко отказалась от него?

— Месть всегда слаще любви.

— Неужели? — он снова обнял ее. — Но ты не ответила на мой вопрос. Ты любишь Альфреда?

— Нет ничего невозможного.

— Это не ответ. Ты любишь его?

— Пути господни неисповедимы.

— Ты издеваешься надо мной?!

— О чем вы, сир?

— Ты любишь Альфреда или нет?!

— Нет!

Людовик довольно улыбнулся.

— Наконец-то я слышу правду.

У Селины округлились глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?!

— Не будем отвлекаться. Итак, на чем мы остановились?

— На том, что ты безжалостный, беспардонный, бесчестный, бесчеловечный…

Людовик снисходительно улыбнулся.

— Когда у тебя закончатся слова на «без» и «бес», вспомни, дорогая, что есть немало чудесных определений, начинающихся с «не»: негодяй, невыносимый, неисправимый…

Селина посмотрела в прекрасные синие глаза, в которых плясали веселые чертики, и расхохоталась.

— Ты забыл — «неподражаемый»! Людовик, я люблю тебя!

Он заключил ее в объятья и прошептал:

— И я люблю тебя, Селина. Очень люблю. Ты станешь моей женой?

Девушка и не заметила, как сама сменила тему разговора, ведь произнесенные ею слова были для нее очень естественны. Когда же она поняла это, то залилась краской. Но предложение короля вызвало у нее смех:

— Ты предлагаешь руку и сердце государственной преступнице? Ведь для всех я все еще остаюсь убийцей короля Карла.

— Но не для меня. И я намерен доказать, что ты невиновна.

— Для этого необходимо узнать, кто на самом деле убил твоего дядю, — заметила Селина.

— Нет, — сказал Людовик. — Сначала мы должны выяснить, какую роль во всем этом сыграл Альфред. Скажи, Селина, — он внимательно посмотрел ей в глаза, — ты мне доверяешь?

У девушки слезы навернулись на глаза, ибо Людовик задал ей тот же вопрос, что и Карл накануне своей гибели.

— Да, — как и тогда, ответила Селина. — Я доверяю тебе.

— Тогда поверь, что твой побег с площади был организован именно мною, а никак не графом де Мон. Я не спорю, он мог пытаться, но у него ничего не получилось.

— Тогда почему он не предупредил меня об этом? Он сказал, что сообщит мне о малейшем изменении в нашем плане. Может быть, ты запретил пускать ко мне посетителей?

— Нет, я не отдавал такого распоряжения.

— Если все сорвалось в последний момент, он мог сказать об этом в лесу.

— В лесу? — зловеще спросил король. — Ты хочешь сказать, что видела Альфреда в лесу?!

— Да, — призналась Селина и вкратце пересказала содержание разговора с графом де Мон.

Людовик в задумчивости посмотрел на нее.

— Значит, он не организовал мятеж на площади, не подождал тебя на том углу, чтобы сопровождать, и даже не прислал никого из слуг. Впрочем, если он знал, что во время казни ничего не готовится, зачем ему оставлять людей в условленном месте? Но почему он ничего не сказал тебе при встрече?

— Думаю, он устыдился того, что не смог мне помочь.

— Да, но ему не показалось зазорным приписать себе мои заслуги. Черт возьми, я хочу знать, почему он так поступил! Скажи, он выглядел удивленным, когда ты благодарила его?

Селина пожала плечами.

— Может быть, немного. Похоже, он не очень-то верил в успех нашей затеи, хотя я могу и ошибаться, сейчас мне трудно судить об этом.

— Должно быть, он догадался о том, кто помог тебе, но не захотел, чтобы ты тоже догадалась. Он не предполагал, что мы встретимся и сможем все расставить по местам.

— Но ведь он ничего не сделал, — попыталась защитить графа девушка. — Скорее наоборот. Он просто ревнует.

— Не хочу тебя разочаровывать, но, по-моему, ты ошибаешься. Давай представим, что я не стал бы помогать тебе, а герцог де Лодвиль не прибыл в Париж и не попытался организовать твой побег. Получив заверения графа помочь твоему горю, ты спокойно ждешь его помощи и не получаешь ее. Боюсь, тогда ты не стала бы так рьяно защищать его.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что Альфред не подозревал о нашем участии в твоей судьбе, и был уверен, что если он не поможет тебе, ты погибнешь.

— Ты сумасшедший, Людовик! По-твоему, он специально дал мне надежду на спасение, чтобы я не пыталась искать другие пути?!

— Именно! Заметь, он пришел к тебе после принцессы Жанны, но моя сестра была ему не опасна. Он знал — она не станет предлагать тебе что-то определенное, пока не поговорит со мной и не попытается убедить меня отменить казнь. Он был уверен, что его помощь окажется первой: ты, без сомнения, согласишься ее принять, будешь рассчитывать на нее и побоишься что-либо изменять, опасаясь провала задуманного.

Селина закрыла лицо руками.

— Неужели это правда? — она подняла на короля глаза, полные слез. — Но что такого я сделала, что он мог желать моей смерти?

— А вот этого я не знаю. Но знаю одно — он не хотел, чтобы мы встретились, ведь только так мы смогли бы раскрыть его обман, и он это знал.

— Но, — прошептала Селина, — мне страшно говорить об этом, но… Если он не хотел, чтобы мы выяснили твою и мою невиновность, выходит, он знал, кто убил короля.

— Ты права, — согласился Людовик. — Мне трудно представить, что Альфред способен на такое, однако я вынужден предположить, что именно он занес кинжал над Карлом. Скажи, могла ли ты в покоях короля видеть именно графа и принять его за меня?

Подумав, Селина кивнула.

— Вполне. Вы почти одинаково сложены, одного роста, и если бы Альфред надел такой же костюм, как у тебя… Однако мы далеко зашли. Я не вижу никаких причин, из-за которых граф де Мон мог решиться на убийство короля.

— Верно. Их отношения всегда были ровными, его величество благоволил моему другу, а Альфред улаживал конфликты между мной и королем.

— Тогда, может быть, мы зря подозреваем графа? Ему незачем убивать Карла, по крайней мере мы не знаем объективных причин, и это не могло быть сиюминутным желанием хотя бы потому, что необходимо было изготовить такой же наряд, как у тебя…

Селина замолчала, и молодые люди переглянулись.

— Королевский портной! Он должен был сохранить в тайне неповторимость моего туалета, и я не понимаю, почему он нарушил свою клятву. Нужно немедленно это выяснить. Подожди минуту, — и Людовик скрылся в гардеробной.

Уставшая от треволнений минувшего дня, Селина присела на краешек кушетки. Однако ждать пришлось недолго: вскоре Людовик вернулся, уже полностью одетый — при шляпе, плаще и шпаге. В руках он держал еще одну шляпу. Селина вопросительно посмотрела на него.

— Не знаю, куда исчез твой головной убор, но если ты появишься с непокрытой головой на улицах Парижа, никто не примет тебя за мужчину.

— Ох, и правда, — согласилась девушка. — Я оставила свою шляпу внизу, она мешала мне подниматься… О Боже, Людовик, что нам делать? Как мы сможем выйти отсюда, ведь твои покои охраняются!

Король снисходительно улыбнулся.

— Если это необходимо, я могу вылезти в окно. При данных обстоятельствах, я полагаю, это самый лучший выход. К тому же, это может ввести в заблуждение того, кто организовывал все эти покушения.

Селина, уже поднявшаяся с кушетки и приблизившаяся к окну, резко обернулась и уставилась на Людовика.

— Что?! Покушения? О чем ты говоришь? — и тут внезапная догадка поразила ее. — Боже мой, ты хочешь сказать, что случившееся в лесу повторилось?

— Не знаю, связаны ли между собой попытки лишить меня жизни, но могу сказать лишь одно: уже дважды меня пытались отравить, и один раз был использован кинжал. Ранен один из лакеев и умерли три мои собаки.

Потрясенная Селина молчала.

— Значит, именно это имели в виду твои слуги, когда сказали «Мы решили, что попытки повторились»?

— Да, наверняка они думали, что убийца или убийцы на этот раз снова прибегли к пистолету.

— Не могу в это поверить! — воскликнула девушка. — Людовик, ты понимаешь, что это значит? Я уверена, что убийство короля тесно связано с покушениями на тебя!

— Да, я думал об этом, — он кивнул и скрестил руки на груди. — Если пытаются лишить жизни двух монархов, убийцу следует искать среди наследников престола.

Селина внимательно посмотрела на короля.

— И кто же будет твоим наследником, Людовик?

— Потомков мужского пола у Антуана III, отца моего отца и Карла, кроме меня, больше не осталось, поэтому корона и французский трон перейдут, по-видимому, к потомкам Франциска Орлеанского, младшего брата Антуана III. Франциск умер несколько лет назад, но у него было четыре сына, старший — Генрих Орлеанский, и по закону именно он был бы новым королем.

— И…

— И ничего. Герцогу Орлеанскому чуть больше тридцати, он невысокого роста, и вообще его очень сложно перепутать со мной, даже в темноте. Конечно, ему не обязательно убивать короля самому, но для того, чтобы подготовить оба убийства, нужно досконально знать привычки Карла и мои. Однако у него просто не было возможности узнать, что Карл любит после бала оставаться совершенно один, даже без слуг, что я предпочитаю бургундское, а вечером в сопровождении слуги совершаю прогулку к озеру. — Селина вопросительно посмотрела на короля, и тот, вздохнув, пояснил: — Вот уже год как герцог Орлеанский путешествует за границей, причем вместе с семьей, поэтому подозревать в чем-либо даже сыновей, его наследников, невозможно, особенно, учитывая, что старшему едва исполнилось четырнадцать.

— Он мог поручить убийство кому-то другому, и личное присутствие герцога вовсе необязательно, наоборот, это создаст ему алиби.

Король вздохнул.

— Нет, ты не понимаешь, Селина. Никто из посторонних не имеет доступа во дворец. Я не исключаю того, что здесь могли быть использованы слуги, но они имеют право входа на кухню и передвижение в этой части дворца, только если прибыли вместе с господами. К тому же, зная герцога, я с уверенностью могу утверждать, что он непременно захотел бы сам контролировать все, что задумал, несмотря на то, что он безнадежный организатор. Я не утверждаю, что он совершенно вне подозрений; он мог убить Карла и пытаться убить меня, это возможно, но маловероятно.

Настал черед Селины вздыхать.

— Хорошо, забудем о герцоге. Мы должны… — но, не закончив фразу, она пробормотала: — У меня странное чувство, что мы о чем-то забыли… О чем-то важном… Когда я спросила, кто будет твоим наследником…

— А я ответил, что им будет потомок Франциска Орлеанского.

— Да, но перед этим… я вспомнила! Ты сказал, что потомков Антуана III, кроме тебя, уже не осталось. Но ты забыл о своем младшем брате!

Людовик нахмурился.

— О чем ты говоришь?

Селина немного смутилась.

— Я говорю о сыне Клименции де Монвиль, на которой женился Роберт Анжуйский вскоре после…

— …смерти моей матери, — закончил за нее Людовик.

— Да. Мне очень жаль, что своими словами я вызываю у тебя неприятные воспоминания, но сейчас это необходимо. Ведь он может стать наследником, не так ли?

— Но он умер, и я не вижу смысла…

— Может или не может?

— Думаю, нет, — ответил король. — Второй брак моего оцта считается морганатическим, однако, если бы удалось доказать, что Клименция де Монвиль действительно в родстве с Австрийским королевским домом, как она утверждала, ее сын смог бы заявить свои права на французский престол. Несомненно, вспыхнула бы война между ним и герцогом Орлеанским, последний не желал бы признавать моего брата законным наследником, и сыну Клименции потребовалась бы поддержка со стороны влиятельных лиц королевства. Тогда у него был бы шанс. Но он умер, — упрямо повторил король.

— Однако, насколько я знаю, никто и никогда не видел ни его могилу, ни могилу его матери.

— Это не является доказательством того, что он жив. Почему же за эти двадцать лет он никак себя не проявил?

Селина всплеснула руками:

— Да потому, что король Антуан и Карл Анжуйский хотели расторгнуть брак Клименции и принца Роберта! Они обвинили бы ее в неверности или еще в чем-нибудь, а ее сына объявили бастардом. Она почла за лучшее бежать и наверняка сама пустила слух, что они с ребенком умерли от чумы. Кто станет расторгать брак с мертвой женщиной?

Король покачал головой.

— Слишком много «если» и «наверняка». И опять же, если именно он попытался убить Карла и меня, он должен был иметь доступ во дворец и заручиться поддержкой первых лиц страны. Не могу себе представить, кто из последних стал бы оказывать ему помощь и почему.

Селина вздохнула.

— Ничего не поделаешь, пока мы не можем ответить на эти вопросы. Однако, как много времени прошло! Мы должны съездить к портному, но самое главное — немедленно освободить моих друзей!

— Непременно, — Людовик улыбнулся и протянул ей шляпу. — Мы спустимся через окно и отправимся в конюшню. Пьер позаботится о том, чтобы никто не узнал о моем исчезновении.