Минский. Опасный рейд

Глава 2

Дарья Рыбакова. Москва. Дом семьи Рыбаковых.

Я поступила в Московский магический университет, как и хотел отец.

И уже предчувствовала, что это будут нелегкие годы. Нет, учёба мне всегда давалась легко, дело не в этом.

Просто уже на вступительных экзаменах успела устать от чванливого пафоса местных абитуриентов и даже преподавателей. Московский университет всегда был храмом консерваторов. Сюда на учёбу своих отпрысков отправляли самые закостенелые в традициях роды. И так уж выходило, что именно они являлись одновременно и самыми богатыми.

Отец спал и видел, что я выйду замуж за одного из этих заносчивых родовитых идиотов.

Учиться в Петербург не отпустил. Конечно, ведь там оценивали не только фамилию, но и таланты.

У меня для папы не было хороших новостей. Замуж я не собиралась. Ну, разве что за Минского. Может быть. Я надеялась, что мы сможем встретиться с Антоном в колониях.

Это был мой маленький секрет. И я надеялась, что родители простят меня за него когда-нибудь. Потом. Когда я сбегу с Антоном и переживу вместе с ним миллион увлекательных приключений.

Или не сбегу. Я ещё не решила. Просто очень хотелось его увидеть.

Экзамены были позади, а, значит, нужно ехать в колонии к маме и младшей сестрёнке. Отец до сих пор был в столице.

Завещание, ради которого он туда поехал, так и не было оглашено. Империей временно правил какой-то непонятный совет родов. Это тревожило. Смута никогда не обходится без жертв, и за отца, находящегося в Петербурге, было страшновато.

— София! — позвала я пятидесятилетнюю нянюшку, всегда сопровождающую меня в поездках. — Собирай чемоданы, мы едем в Ярцево!

Анастасия Чичерина. Город Чусовой. Дом губернатора.

За дверью моей комнаты стояла стража. Двое магов: один огневик, второй, как и я, маг земли. Их поставил туда папенька после моего побега во время прорыва.

Я не понимала, чего он так переполошился. Ну подумаешь, попала в мясорубку с монстрами на площади… Что теперь, запирать меня до конца дней?

Магические решётки на окна установил. Лично обыскал мою комнату и отобрал все припасённые макры и магические амулеты.

Трындец. Это значило, что придётся сбегать как есть, без всего.

Сидеть в этой темнице, ожидая пока меня сбагрят какому-нибудь несчастному замуж, я не собиралась. Папенька сказал, что в институт больше не отпустит. Закончу образование экстерном под присмотром частных учителей. И под его присмотром, разумеется.

Так что теперь мне было нечего терять. Придётся делать ноги с припасами или без.

В моей комнате висел большой портрет покойной мамы. Когда папенька выходил из себя, обнаружив, что я опять влипла в неприятности, он приходил сюда и читал мне нотации, тыкая пальцем в изображение жены.

— Ты вся пошла в мать, Настастья! — рычал он, краснея как помидор. — Шляешься непонятно где, как простолюдинка! Создаёшь проблемы! Луиза тоже была храброй, всюду свой нос совала, и где она теперь? Пропала без вести в колониях! Прекрати играть в боевого мага и готовься знакомиться с женихами. Сил моих больше нет это терпеть! В могилу меня сведёшь, неблагодарная. Вот сдам тебя на руки кому построже, и сердцу легче станет.

Пожалуй, не стоило бегать от него по городу ещё сутки после открытия нового портала.

Нет, стоило… Участвовать в зачистке от монстров было очень весело. Я лично расправилась не меньше чем с дюжиной тварей!

Папенька сказал, что уже начал переговоры с несколькими кандидатами на мою руку. А значит, нужно вырываться из заточения как можно быстрее.

Замужество это, конечно, не конец света, но событие крайне нежелательное. Лучше уж ещё раз оказаться на площади в окружении монстров. А ещё лучше снова столкнуться в какой-нибудь драке с Антоном Минским. Уж я бы ему показала, как выросла моя магия! А потом, может, и ещё что-нибудь показала бы…

— Пойми, доченька, я очень за тебя переживаю, — упрашивал отец.

Он чередовал угрозы и нотации с мягкими увещеваниями.

— У меня чуть сердце не остановилось, когда я тебя забрызганную кровью увидел! — застонал папенька. — Прошу тебя, Настенька, выкинь из головы эту чушь про боевую магию. Твоё место здесь, в безопасности. Под защитой отца, а потом мужа.

— Конечно, папенька, — сказала я и почтенно поцеловала руку отца.

Все варианты вырваться силой были мне недоступны. Но хитрость ведь никто не отменял! В моей комнате пылилось столько сокровищ, не имеющих отношения к амулетам и макрам…

Хватило всего трёх шпилек, украшенных крохотными алмазиками, чтобы подкупить горничную.

Она пришла поболтать с моими сторожами поздно ночью и ловко напоила этих простофилей сонным отваром.

Прощайте, папенька! Мне жаль ваше больное сердце, но прозябать в четырёх стенах невыносимо.

Я закинула в дорожный саквояж поддельный паспорт, который не был обнаружен во время обыска, и шкатулку с оставшимися драгоценными побрякушками.

К утру пройду через телепорт и окажусь в «Точке», а к вечеру буду гулять по пляжу в Павловске.

Я бросила последний взгляд на окна родительского особняка. Где-то там отдыхал папенька. Его расстроит мой побег, но когда-нибудь я обязательно вернусь и снова поцелую его колючую щёку.

Я набросила на голову капюшон и скрылась в тени ночного переулка.

Прощай, родной дом! Прощай, Чусовой!

Половина девятого вечера. Колония «Ярцево». Рядом с имением Пожарских.

— Что это такое? — спросил Семён.

— Судя по рунам на бумаге и императорской печати, вещь очень ценная, — сказал Иван, разворачивая документ. — Э-э… Похоже, это дарственная на землю под имением Пожарских.

Давыдов бегло прочёл текст ещё раз.

— Да, это документ на собственность, согласно которому земля может передаваться только наследникам рода и не может быть дарована или продана другому ни при каких условиях.

— Возможно, ваш князь искал в имении именно её? — спросил Прохор.

— Возможно. Я вообще впервые вижу такие формулировки, — Иван сложил документ и запихнул его назад в шкатулку.

— Что с трупом Уварова делать будем? — спросил Семён.

— Тело можно в парусину завернуть и оставить в лодке, чтобы не тащить его три километра до повозки. Но надо поспешить: скоро стемнеет, ночью на море небезопасно, впрочем, как и на суше, — Прохор мельком взглянул на солнце, удостоверившись, что ещё есть немного времени.

— А как же Антон? Надо продолжить поиски, — сказал Иван, оглядывая прибрежные скалы.

— Его тело мы не нашли, значит, скорее всего, он жив, — успокоил охотник Давыдова. — К тому же я знаю, как ускорить дело.

— Как?

— Сейчас отправимся в деревню, соберём людей и прочешем тут каждый сантиметр. Односельчане будут рады тому, что на их землю, наконец, вернулся хозяин. Все пойдут искать.

Друзья согласились с доводами Прохора.

— Смотрите, — охотник указал на одежду Уварова, когда они заворачивали тело в запасной парус, — его куртка немного обгорела.

— Я Антону во время последней встречи дал мешочек пороха и взрыватель. Может быть, он с доверенным Пестова пытался открыть какой-то проход с помощью взрыва, но что-то пошло не так?

— Возможно, — согласился Прохор и снова поторопил спутников.

Они загрузили труп в лодку и поспешили в сторону закрытого грота, где у рода Пожарских была пристань. Буквально через полчаса они пришвартовались.

Прохор заметно нервничал и подгонял ребят.

Загрузившись в люльку, Прохор со всей силы принялся крутить колесо подъёмника. От этого он быстро устал, и за дело пришлось взяться Семёну.

— У вас часы есть? — поинтересовался одноглазый мужчина у Ивана.

— Двадцать минут десятого, — ответил Давыдов. — Даже не верится, что солнце всё ещё высоко.

— Немного не успели, но ничего, — Прохор посмотрел на Ивана. — Вы в колонии «Ярцево» в первый раз?

— Он впервые, — Ванька мотнул головой в сторону Семёна, — я был в детстве пару раз, но если честно, не помню ничего необычного.

— Тогда смотрите, — охотник улыбнулся и посмотрел на небо.

Солнце начало стремительно опускаться, через полминуты оно коснулось горизонта, задержалось буквально на минуту и скрылось из виду.

Свет как будто выключили, на небе не было даже звёзд.

Тут же мир колонии наполнился сиянием, исходящим от многочисленных обитателей.

С люльки, на которой Прохор, Иван и Семён уже практически поднялись на скалу, открылся удивительный вид.

Миллионы крошечных организмов озарили океан своим свечением. Особенно яркими стали верхушки волн. Они словно бесконечные полоски бежали откуда-то издали, чтобы разбиться о камни утёса.

Вслед за ними начали светиться и другие обитатели океана. Стали различимы косяки рыб, несущиеся куда-то по своим делам. А также здоровые монстры с щупальцами, плавающие за своими сородичами. Все по очереди включались в эту открывающуюся перед спутниками картину: сначала один цвет, потом другой, третий. Так продолжалось ещё минут пять, пока море не запестрело богатой палитрой.

Сойдя на землю на вершине утеса, Иван с Семёном обнаружили что-то подобное и на суше, но в значительно меньших размерах. Прохор был невозмутим, он привык к таким ночам и не понимал, для чего власти городов использовали на улицах фонари, которые попросту делали незаметной эту красоту.

Ночная усадьба тоже светилась, при строительстве дома использовались местные материалы, богатые флюоритом. Стены излучали слабый голубовато-синий свет. Окантовка крыши была красной. А все дорожки в усадьбе светились зеленоватым.

— Вот это да! — Семён выразил мысли Ивана вслух.

— Господа, пойдёмте со мной в деревню. Ходить здесь в одиночку опасно, — Прохор поманил за собой друзей.

— Я хочу продолжить искать Антона и ночью, сейчас дорога каждая минута! — возмутился Семён.

— Поверьте мне, завтра придём к воротам ни свет ни заря, как минимум восемь десятков мужчин я вам точно гарантирую. И уже к полудню обыщем здесь всё.

— Можно как-то привлечь магов? Они бы помогли своими поисковыми заклинаниями.

— Думаю, это возможно, если вы напишете в администрацию Борисовки, что пропал прибывший с доверенным самого Пестова дворянин. Тогда они быстро сюда направят нужных людей, — предложил Прохор.

— Так и поступим, я ещё укажу, что несколько дней назад Антон был на аудиенции у Дмитрия Романова. Тогда точно зачешутся, — обрадовался Иван, готовясь тронуться в путь.

— У меня дурное предчувствие, — сказал Семён, поглаживая ручку топора.

— Тем более, господа, надо спешить, — сказал охотник. — Я вас накормлю, устрою на ночлег, а завтра ещё до рассвета начнём поиски.

Мужчина вспомнил, что сегодня должен был оказаться дома до ужина. Сестра отмечала день рождения. Она хотела видеть своего старшего брата за праздничным столом. Прохор эти застолья не любил и считал пустой тратой как времени, так и денег. Поэтому всячески старался избегать их.

«Хороший повод оправдаться перед сестрой», — подумал он, оглядывая своих спутников.

Через полчаса Прохор уже запрягал причудливую птицу в телегу. Его спутники смотрели на зверя удивлённо и даже недоверчиво.

— А что она ест? — спросил любознательный Семён.

— Друнды всеядны, в основном едят траву, плоды деревьев, коренья, крупных насекомых, но больше всего любят падаль, — ответил охотник, приглашая сесть в повозку.

— Я первый раз вижу такую.

— Это неудивительно, они крайне плохо уживаются с другими животными, всё время пытаются съесть своих соседей, — Прохор ударил птицу прутом по боку, и та побежала.

— Даже лошадей? — уточнил Семён.

— Да. Не знаю почему, но их особо невзлюбили. У нас как-то новичок оставил друнда на ночёвку в конюшне с тремя лошадьми. Так к утру он всех убил и доедал вторую тушу. Крайне прожорливая тварь. Как только влезает это всё в них?

— Хе… — усмехнулся Иван, вклиниваясь в разговор, — прям как ты, Семён. Не в коня корм.

Дровосек как-то недобро взглянул на Давыдова, что тому сразу перехотелось дальше шутить на эту тему.

Вскоре повозка въехала в деревню, обнесенную по периметру частоколом. На воротах стоял одинокий часовой.

— Привет, Прохор! Что за гости? — спросил мужчина с копьём.

— Привет, Илья! Скоро всё узнаешь! Ты зайдёшь к нам?

— Через час придёт сменщик, и зайду, а ты поспеши, твоя сестра всех на уши поставила, потеряла тебя.

— Ничего, — отмахнулся Прохор, — у меня такие новости, что она вмиг всё забудет.

Прохор жил в небольшом доме недалеко от ворот. Оставив друнда в вольере, охотник забрал двоих друзей и пошёл в сторону большого дома на соседней улице. Судя по шуму, здесь гуляла большая компания.

Охотник уверенно зашёл в дом. В большой комнате были расставлены длинными рядами лавки со столами, за которыми сидели приглашённые гости. Тут было минимум шестьдесят человек. Любава, сестра Прохора, была в деревне человеком уважаемым. Единственная знахарка на всю округу, точнее, очень слабый маг жизни.

Её все в деревне любили. Поэтому неудивительно, что сейчас в гостях была практически вся округа.

— Мы тебя заждались, — раздался расстроенный женский голос.

— Сестра, — Прохор схватил её за рукав и потащил прочь от стола.

Во время разговора сестра охотника то и дело бросала взгляды на пришедших с братом людей.

— Дорогие гости, — обратилась она ко всем присутствующим, после того как выслушала брата, — рада приветствовать у себя дома дружинников князя Пожарского, Семёна и Ивана.

Женщина поклонилась. В комнате зашептались. Но стоило женщине опять заговорить, как гомон вмиг прекратился.

— Скажите, дорогие гости, а много ли лет нашему князю, Антону Всеволодовичу Пожарскому?

— Двадцать три, но он с детства носит фамилию деда по матери, — сказал Давыдов.

Тут в сенях дома раздался грохот, потом в комнату влетел раскрасневшийся от бега мужчина.

— Прорыв! — заорал воин с ружьём наперевес. — Все к оружию!

— Как далеко место, где появились монстры? — хладнокровно спросил Прохор.

— Прямо над имением Пожарских.

— Скоро монстры будут около нас, — Прохор поправил повязку на правом глазу. — Сильный прорыв или так, чуть-чуть?

— Средний, минимум две сотни монстров.

— За оружие! — рявкнул Прохор. — Все по своим боевым местам, а мне доклад через пять минут!

Семён Рубило. Одиннадцать часов вечера. Колония «Ярцево». Деревня Пожарово.

Есть. Как же хотелось есть, это просто ужас. Было такое впечатление, что сейчас у меня желудок переваривал сам себя. Сегодня весь день впроголодь. Последний раз нормально наелся вчера вечером в трактире.

Ещё этот Иван доставал. Я из последних сил сдерживал себя, чтобы не рявкнуть или не вмазать по-дружески в челюсть.

Разве друзья так делают?

Хотя, может, и правильно. Кто скажет правду, если не друг? Но его постоянные подколы насчёт моей ненасытности уже бесили. Я не знал, что с этим делать — мне просто очень хотелось есть. Особенно мясо.

Не заметил, как во время своих размышлений уставился на горшок с холодцом, стоявший на праздничном столе. Я сглотнул, когда почувствовал, что рот наполнился слюной.

— Не стесняйся, милок, подойди, — сказала старушка, сидевшая за столом у входа.

Мы с Иваном стояли в огромной зажиточной деревенской избе. Здесь явно чествовали кого-то из уважаемых односельчан. Возможно, это была та женщина, лет под пятьдесят, с которой так скоро убежал общаться Прохор.

Он даже не пригласил для начала нас за стол. Невежливо с его стороны так поступать.

Я ещё раз сглотнул слюну, вновь наполнившую рот.

От запахов еды просто кружило голову, а в животе предательски громко урчало.

— Держи, милок, — старушка протянула мне горшок со студнем, в который вставила деревянную ложку, — видно, ты сильно голоден, кушай, кушай. Воину нужно есть хорошо, а судя по топору и щиту, ты воин славный.

— Спасибо, матушка, — я взял у неё из рук горшок и поклонился.

Ванька на меня неодобрительно посмотрел, хотел даже что-то сказать, но сдержался.

Наконец я почувствовал, как еда начала устремляться к желудку. Вкусно. Это был просто божественный студень. Вроде такой с виду невзрачный, но мне сейчас хотелось именно его. Я ел и наслаждался каждой ложкой, отправленной в рот.

— Пошли, — Иван толкнул меня в бок.

— Что? — переспросил я, не желая отрываться от блюда. — Куда пошли? Зачем?

Ванька снисходительно посмотрел на меня.

— Опять всё проспал. Неподалёку прорыв тварей. Надо помочь в обороне деревни. Хватит уже жрать! — разозлился под конец Иван.

Я кивнул.

Посмотрел на горшочек со студнем, который был уже пуст. Улыбнулся. Чувство жуткого голода отпустило меня. Есть всё ещё хотелось, но уже не так сильно. Я поставил посуду на стол.

— Вот, возьми, милок, — пожилая женщина протянула мне полотенце, в котором что-то лежало, — здесь пирог с мясом, будет, может, время, подкрепись ещё.

— Спасибо, матушка, — я поклонился заботливой старушке и засунул пирог за пазуху.

— Обжора, — сказал Иван, не выдержав, когда мы вышли из дома.

Я проигнорировал Давыдова, ему меня не понять.

По словам Прохора, мы держали оборону, на самом опасном участке — около главных ворот. Твари были слабые, но их было очень много. Они нападали наплывами. Всего было три волны.

В первой мне даже не дали ударить топором по монстрам. Тут отличился Иван, который палил из своих стволов, словно на его месте стояло два десятка стрелков. Каждый выстрел бил точно в цель, и я не удивлюсь, если он ещё специально стрелял тварям в правый глаз.

Во второй волне к самому забору подобрались два монстра величиной с автомобиль. Вот тут уж я не выдержал и поучаствовал в бою в первых рядах. Наконец на мой топор попала кровь, и я словно напитался силой.

Третью волну я практически пропустил. Тут было очень много тварей разных мастей и размеров, но я услышал женские крики о помощи из землянки, находившейся рядом с забором, и бросился туда.

Я понял, что находился рядом с домом Прохора, заметил поломанный забор загона, в котором должен был сидеть друнд.

Крупная птица клевала тварей размером с собаку, осаждающих землянку по соседству. Монстров было больше десятка. Внешне они смахивали на огромных жаб.

Друнд мне пришёлся по душе, было бы неплохо завести себе такого в будущем.

Бросился в схватку с монстрами. Они сноровисто отпрыгивали на несколько метров в сторону, уворачиваясь от ударов, а затем пытались напрыгнуть или ударить меня длинным шипастым языком. Эти мерзкие склизкие языки то и дело шлёпали по щиту и застревали в нём. Приходилось рубить их.

После того как убил двух тварей, снова провалился в какой-то транс. Со мной такое бывало во время драк. Я лишь понимал, что передо мной враг, и старался достать его топором. Хотелось помочь беззащитным людям.

Похоже, я опять впал в боевое безумие. Теперь главное было вовремя остановиться и не убить невинных и подкрепление, которое могло появиться в скором времени.

Не заметил, как окончился бой. Когда меня отпустило, я огляделся. Вокруг входа в землянку валялось больше десятка тварей. Друнд, помогавший мне в бою, выклёвывал мозги у монстров и поедал их.

В животе тревожно заурчало. Я сел на одну из туш, достал из-за пазухи пирог, завернутый в полотенце, размотал его и вгрызся в сдобный кусок.

Боже мой, как хорошо!

Доклевав последний мозг у твари, ко мне подошёл друнд. Он уселся рядом, а голову, всю заляпанную кровью, положил на мои колени. Свободная рука невольно потянулась погладить испачканные кровью и мозгами перья. Я жевал пирог и гладил друнда, приговаривая приятные для любого животного слова.

— Ну ты как обычно, — сказал Иван, появившийся вместе с Прохором, — устроил резню.

— Семён, как вам это удалось? — удивлённо спросил охотник, указывая на свою птицу у моих ног. — Он мне никогда не разрешал себя гладить. Друнды очень сильные и независимые птицы.

Я пожал плечами, не зная, что ответить.

Прохор улыбнулся, подошёл к землянке и постучал кулаком в дверь.

— Выходите! Всё закончилось, на улице безопасно.

Дверь открыли, и в проёме показались знакомые лица моих бывших односельчан.

— Семён, это ты? Но откуда?

Послышались вопросы от девушек, отсиживающихся в землянке вместе с детьми. Вскоре появились их мужья с крупными копьями, они явно тоже участвовали в отражении атаки на село.

Прохор с Давыдовым переглянулись.

— У вашего князя по матери фамилия Минский? — лишь спросил он.

— А ты получается Прохор, слуга, который обучил его бою на клинках? — спросил Иван одноглазого мужчину.