Мир приключений, 1925 № 06

ОТ ФАНТАЗИИ К НАУКЕ

Очень часто при прокладке жел. — дор. пути, при перепланировке города, при разных гидротехнических и земляных работах, приходится сносить и ломать довольно ценные и крупные жилые постройки. Если эти постройки были бы всего в каких нибудь двух-трех десятках саженей в стороне, они могли бы спокойно существовать дальше, — но дома не даром считаются «недвижимостью» — их можно уничтожить, но передвинуть нельзя.

Эту старую истину взяли под сомнение практичные американцы и решили рискнуть передвигать «недвижимое». Первые попытки были сделаны над небольшими деревянными домами путем подведения под них солидной рамы на катках, на которой весь дом медленно и осторожно передвигался с места на место.

Составились целые компании для переноса строений, при чем эта операция переезда дома совершалась так, что внутри, — его жизнь шла как ни в чем не бывало, разве только на время путешествия дома лишались воды и света.

На рисунке изображено перемещение целой громады в 9 этажей, весом 11000 тонн, или около 660.000 пудов. Подготовка заняла несколько недель, — пришлось под фундамент подвести солидную деревянную раму, сотнями домкратов приподнять ее на несколько фут и осторожно, дюйм за дюймом, сдвинуть с места на подложенных деревянных катках. Само перемещение заняло лишь день времени и было произведено канатами и шестью воротами, вращаемыми дюжиной лошадей, при чем в доме это движение совершенно не было заметно.

Еще интереснее, пожалуй, другая работа в этом роде. В штате Виргиния около города Чарльстоуна понадобилось перенести несколько домов на расстояние 10 верст. Расчеты показали, что проделать весь этот путь на катках было слишком дорого. Тогда прибегли к иному способу: устроили на реке высокую и солидную пристань, на огромных баржах установили такой же высоты платформы и вкатили на них дома, предназначенные для переезда. Дальнейшая их транспортировка была произведена водой, при чем на месте прибытия были сделаны такие же сооружения. Вся операция прошла совершенно гладко. Так скоро, чего доброго, мы будем свидетелями, как целые города начнут менять свое место.

Есть люди, — обыкновенно это бывают тонкие артистические натуры, которые, слушая какую нибудь красивую музыку, — невольно соединяют ее в своем представлении с различными красками и цветами. Они чувствуют то или иное музыкальное произведение в фиолетовом или оранжевом цвете, а иные аккорды им определенно кажутся «синими» или «желтыми»…

Соединив в одно гармоническое целое звуки и краски, можно было бы достичь небывалых эффектов, где световые впечатления дополняли бы и углубляли бы наше восприятие музыкальных форм. О таком музыкальном световом инструменте думал еще наш гениальный композитор Скрябин, мечтавший об исполнении своей «Поэмы Огня» и «Поэмы Экстаза» в сочетании со световыми эффектами и даже сам построивший модель такого прибора.

Американскому изобретателю Томасу Вильфред после нескольких лет работы удалось недавно создать чрезвычайно интересный инструмент, названный им «клавилюкс» и напоминающий собой рояль или небольшой орган, где, при нажатии соответствующих клавиш и кнопок, на особом экране вспыхивают огненные фигуры различной формы и цвета.

Фигуры эти отчасти напоминают собой огни северного сияния. То это сверкающие языки пламени, блестящие короны, извивающиеся ленты огня, то мерцающие ленты, неясные отблески далеких вспышек, смутные переливы туманных сияний… см. рис. 1).

Игра на этом инструменте может производиться и без сопровождения музыки. Одна из «световых симфоний» в желтых и зеленоватых тонах с неясными фигурами в форме раскрытого; тюльпана создавала представление об идущей весне, другая симфония, изображавшая взмахи огненных крыльев орла, точно переносила зрителя в голубую небесную высь.

Самый музыкальный прибор очень сложен. Он имеет тройную световую камеру, соответственно связанную с клавиатурой и мехами органа.

Каждой клавише соответствует около сотни световых фигур и красок, дающих бесконечное разнообразие сочетаний. Фигуры и краски имеют, как ноты в музыке, свои особые условные обозначения, позволяющие их записывать и воспроизводить по желанию. Педали, регистры и модераторы, как и в органе, дают возможность усиливать и ослаблять яркость этих фигур, менять их цвет и оттенок.

Часть клавиатуры «клавилюкса» видна на рис. 2.

Но и СССР не осталась в стороне от решения интересной проблемы гармонии света и звука. В начале июля художник Гидони прочел в Институте Истории Искусств в Ленинграде доклад об изобретенном им свето-инструменте. Две системы клавишей регулируют как силу света, так и все оттенки красочности. Благодаря компактности и несложности механизма, возможно составить целый «свето-оркестр», играющий одновременно и параллельно с «звукооркестром», при чем оба они, таким образом, в своей совокупности дают полное звуко-светокрасочное единство.

Но самое ценное в изобретении Гидони, это отсутствие экрана. Свето-краска представляет собой зрительную атмосферу, в которую непосредственно погружен весь зал.

Все возрастающая сложность и напряженность жизни в крупных населенных пунктах, в западно-европейских и американских городах, повели к необычному их росту и развитию, особенно в последние десятилетия. Усовершенствование и улучшение городских и пригородных путей сообщения способствуют разростанию городов, так сказать, в ширь, оттягивая часть населения от центра к окраинам.

Но вполне понятное стремление сконцентрировать, соединить на небольшом участке земли все нужные государственные, торговые, деловые и административные центры повело к тому, что земля эта чрезвычайно вздорожала и расценивается, например, в центре Нью-Йорка по несколько тысяч рублей за квадратную сажень.

При такой дороговизне земли не приходится удивляться, что тамошние строители стали воздвигать двадцати, тридцати и даже пятидесятиэтажные башнеподобные громады.

Такие дома строятся не из камня, так как. никакой камень не выдержал бы тяжести вышележащих этажей, а из стальных решетчатых каркасов, среди которых возводятся из легкого камня и кирпича отдельные куски стен. Фундамент под такими колоссами строительного искусства делается на особых глубоко закладываемых стальных трубчатых кессонах, заполняемых бетоном.

В таких «небоскребах» может поместиться несколько тысяч жителей — население целого уездного города. К их услугам десятки лифтов, так как не всякому под силу подняться к себе, придя с работы, на высоту 100–150 метров по лестнице с доброй тысячей ступенек.

Фантазия художника, которую мы видим на этих рисунках, лишь немного прибавила к действительному виду некоторых современных Нью-Йоркских улиц. Примет ли город будущего такие формы, пугающие нас своей грандиозностью, — покажет недалекое будущее.

Эти величественные стальные и каменные гиганты, пронзающие небо своими шпилями и крышами, эти полутемные, похожие на ущелья улицы с непрерывной лентой бесчисленных автомобилей, эти десятки этажей, громоздящиеся один на другом, — как далек этот «город будущего» от другого его идеала «города-сада», давно уже рисующегося многим мыслителям и художникам, — города, где преимущества культурного населенного центра будут гармонически слиты в одно целое со всеми благами жизни среди естественных, природных условий…

Искусство рекламы, повидимому, не знает границ. Рекламы|на зданиях, на крышах, на троттуарах, на окнах, рекламы вдоль жел-дор. путей, на скалах, на облаках, — кажется нет такого уголка и такого способа, где реклама, дочь конкурренции, — не нашла бы себе места за последнее время. Нас поэтому he должен особенно удивить новый способ объявлений, предложенный недавно в классической стране всякого рода рекламы — в Америке, в расчете, повидимому, на огромное грядущее развитие авиации. В лесистых районах вырубаются просеки в форме гигантских букв, видимых сверху за много верст и составляющих целые слова и фразы. Для равнинных районов предполагается посев среди хлебных полей других растений, отличающихся между собою окраской. Последний способ, заметим, кстати, — только в еще большем масштабе предлагался уже около 80 лет тому назад знаменитым германским астрономом, Гауссом, с целью подачи сигналов предполагаемым жителям Марса.

Часто при катастрофах на море, благодаря густому туману, делается невозможным спасение погибающего судна. Световые сигналы не видны, радио на близком расстоянии также становится бесполезным, да и на малых спасательных судах их обыкновенно совсем не бывает. Остаются сигналы звуковые в виде сирен, выстрелов и звонков, но и они, благодаря туману и ветру, часто относятся в сторону и сбивают с пути лодки, идущие на помощь. Поэтому в последнее время часто пользуются подводной звуковой сигнализацией. На спасательную лодку берется металлический рупор, широкий конец которого закрыт также металлической пластинкой. На эту пластинку упирается стержень, по которому молотком наносят удары. Рупор при этом погружается в воду (как показано на рисунке справа), через которую и передаются колебания пластинки. Звуковые подводные волны воспринимаются на корабле посредством особого телефона и капитан имеет возможность по слуху направлять свое пострадавшее судно к ищущему его спасательному судну. Возможен также и обратный способ: телефонным воспринимающим аппаратом снабжена спасательная лодка, а звучащий подводный колокол устанавливают на судне.

Оригинальный тип радиоприемника устроен в старом башмаке. Изобретатель получил за него приз на выставке новых изобретений в области радио в Чикаго. Этот хрустальный радиоприемник при испытании оказался не хуже других малых хрустальных приборов более привычной формы.

На вопрос: какой двигатель должен считаться наилучшим, можно указать что таким двигателем является наше сердце.

При весе в 300 грамм его сила исчислена в 1/375 лош. силы. Хотя современные авиационные моторы развивают при том же сравнительном весе в сто раз большую силу, чем сердце, но зато им далеко до его выносливости и регулярности.

Каждый удар сердца соответствует работе поднятия 1 фунта крови на высоту 1 метра, таким образом при 70 ударах в минуту, за сутки сердце сделает около 100.000, в год около 40 миллионов, а за время 70 лет — до 2.800 миллионов ударов.

При каждом ударе сердце гонит через себя в легкие около 1/10 метра крови, в минуту оно заставляет циркулировать 7 литров, в час около 400 литров, — в день около 10.000 литров, в год — до 4.000 куб. метров, а в 10 лет то количество крови, которое сердце прогоняет через себя, могло бы наполнить бассейн, поверхностью в одну десятину и 12 саженей глубины.

— Праздный вопрос, — скажет читатель, конечно, железо. — И ошибется, так как в некоторых случаях железо уступает дереву в крепости и долговечности. Железные трубы, как оказывается, иногда значительно уступают деревянным. Ремонтированный недавно деревянный водопровод из Таицких ключей под Ленинградом, построенный свыше ста лет тому назад, показал отличную сохранность тех частей, которые не подвергались действию воздуха. Еще удивительнее было нахождение прекрасно сохранившейся сосновой насосной трубы в одном старинном заброшенном руднике, разрабатывавшемся римлянами, т. е. 2000 лет назад. Снаружи она была обложена известковыми отложениями, но внутри дерево имело совершенно свежий вид и легко поддавалось обработке инструментами.

В Нью-Йорке дешевые приспособления для радио продаются уличными торговцами на ручных тележках.

Американский профессор Эльсворт Гундингтон, долго работавший еще до войны над обследованием Мертвого моря и долины Иордана, делится в «Harper’s Magazine» своими впечатлениями о далеком прошлом этой страны. По мнению Гундингтона, Содом находился на северном берегу Мертвого моря, неподалеку от нынешнего арабского местечка Суваймех, где ныне палестинским правительством найдены обширные залежи нефти. Катастрофа произошла, вероятно, тысячи за полторы лет до Р. X., когда началось бурное поднятие северного берега Мертвого моря и вулканические извержения окрестных, теперь потухших небольших вулканов. Гундингтон нашел даже кратер небольшого вулкана неподалеку от нефтяного источника. Вероятно землетрясение вызвало самовозгорание нефти и извержение ряда вулканов, уничтоживших богатый северный берег моря с городом Содомом во главе. Палестинское правительство ассигновало 100.000 фунтов на дальнейшие работы профессора.