Мировая Война

Глава 18 Проклятье очередного моста. Часть 2

Ожидание не растянулось надолго. Ответственно взяться за дело враг решил через считанных полчаса с момента отхода с места боя. Зазвенел телефон, и наши затаившиеся ребята уже в тылу врага сообщили о подходе большой колонны с востока. Насчитали мужики не меньше десятка БТРов, столько же грузовиков, и еще один танк. Вновь посоветовал им лежать ниже травы и тише воды. Пока они да корректировщик на церкви наша разведка и глаза.

— Это всё их воздушный десант? Танки, бронемашины, грузовики? Как? Откуда, чёрт их подери? — Казановский не на шутку разозлился, даже лицо покраснело.

— Не знаю, сколько этот танк весит, но машина не особенно габаритная, думаю, доставили по воздуху. Я говорил вам об их военном транспорте, что видел в воздухе у Ромулуса… На таком и пару танков могли притащить за раз, или целую роту стрелков, или еще какое оружие и технику… — Отвечал почти на автомате, ибо мозги уже были заняты иным. Размышления все о грядущем втором раунде поединка, пытался понять, как действовать дальше? Один танк сожгли, но это результат исключительно подготовки и внезапности с нашей стороны, и безалаберности британцев с другой. Больше таких подарков не будет. Из танка расстрелять наши фортификации — дело не хитрое. Не сразу пробьют, хотя, после той гранаты нет тотальной уверенности. Но не бетонными стенами одними оборону держать планируем. Окоп прямой наводкой хрен вскроешь, а гаубиц у них не видно. Да и «окно» для стрельбы из орудия с дистанции не очень велико, заросли на берегах реки помешают, тут придётся либо вдалеке елозить пузом для поиска удачной позиции, или подъезжать поближе, что бы поточнее прицелиться, да побольше охват с места обеспечить. Понадеемся, что будет враг бить издалека, тогда мы выселимся из склада и займём окопы, а когда понадобится — прижучим миномётом. Нашу же штабную комнату на складе не достанут легко — там не одна стена, а несколько на пути к помещению. Но вот запасной пункт связи всё же лучше уже иметь в виду. Благо связисты заведомо туда снесли кое-что из оборудования, и даже телефон один разместили. Не пропадём…

И всё равно, как-то это слабо — бросить свой склад-форт после стольких трудов-то!

Но лучше быть реалистом, и действовать по факту, чем мечтать об идеальном варианте. Вся война — это филиал артели «Напрасный Труд». Хотя кое-что сделаем для сохранения нашего «форта».

— Так, слушайте приказ. Сделать у амбразур дополнительные утолщения внешних стен, возвести над позициями козырьки и боковые стены, пусть будет ДОТ внутри ДОТа. После всех, кроме расчёта пулемёта, вывести из склада, в жилые дома позади, как оговаривали. То же самое что бы у Шпильмана с его домом сделали. Танк и гранатомёты точно будут вновь бить по укреплениям. И готовьте всех своих бойцов к занятию окопов. Максимально скрытно и быстро. Что бы по первому слову раз — и все на местах.

— Всё сделаем, господин капитан, не сомневайтесь. Старшина Малышев! Ко мне… — Прапорщик отбыл, а я вновь взялся за телефон. Как же непривычно это — только на связи «воевать». Впрочем, в Октябрьском по началу было примерно так же. Всё связь да связь, приказ туда, доклад оттуда…

Именно доклад о прибытии новых сил противника я и сделал. Раст выслушал меня спокойно, но под конец сурово, с ноткой волнения сообщил:

— На севере все примерно так же, но там нет тебя и твоего опыта, несут потери. Ситуация у них уже хуже… А на юге — британцы только концентрируются. Следи за тылами, есть у меня сомнения на этот счёт.

Вот как раз по тылам вопрос я и хотел решить с прибывшим еще перед боем сержантом Базилоном, но не срослось.

— Джон, ты всё слышал, — сидевший напротив морпех в камуфляже, с Томпсоном М1928А1 с диском на коленях смотрел внимательно, — мне самому не по душе, что еще вчера в Ипсиланти бродили вооруженные до зубов предатели, и нет уверенности, что перебили всех. Да еще и англичане просачиваются. Возьми отделение гвардейцев, укрепи наши посты на Перл стрит и перекрёстках, проверь баррикады во дворах с запада, миномётчикам накрути ещё раз хвосты, они должны быть внимательные. На юг за позиции Шпильмана тоже сходи. Там как-то не до осмотров было, не проверил лично. Роллс-Ройс оставь тут, двигай пешком, но как закончишь, возвращайся.

— Понял сэр. Не подведу. — Серьезно, чётко ответил сержант и чуть улыбнулся. — Хорошо, что вы командуете нами, сэр.

Затишье прекратилось столь же легко, как и началось. Британцы атаковали яростно, даже злобно. По складу, как и предполагалось, ударил танк, разместившийся подальше от берега. Сначала фугасными снарядами, но без особых результатов, несколько наших ополченцев, спешно трудившихся над запоздалыми улучшениями обороны, только испугались. Потом пошли бронебойные. Три болванки, одна за другой, продырявили укрепления окна, из амбразуры которого работал в первую атаку пулемёт. Сейчас там никого не было, мужики трудились у соседнего, но намёк понят был сразу. Всё враг прекрасно видел и запоминал. Урон от подобной атаки был, но больше материальный: частично выкрошилась верхняя половина баррикады, ополченцы же получили мелкие ранения осколками камней. Болванки были монолитными! Ни грамма взрывчатки… Английский минимализм, етиху мать…

Атаку десанта, последовавшую за обстрелом, поддержали огнём несколько малокалиберных миномётов, сыпанувших по пред мостовым укреплениями осколочными минами вперемешку с дымовыми. Рваные клоки белёсого, удушливого дыма потянулись над рекой, перекрывая обзор из амбразур. Чувствовалось, что враг действительно посчитал главной и единственной угрозой наши «форты», даже по позиции 37 мм у церкви не отстрелялись. А может и не поняли где она? Танк-то с экипажем погиб, видимо не успели доложить, что и откуда прилетело.

— Прапорщик Казановский! Выводите людей на позиции! Бегом! — Звонить этому офицеру нужды не было, он сидел у окна дома во внутреннем дворе склада и ждал. Мне только и нужно было, что выглянуть да крикнуть. Вот Шпильману только звонить, те не рядом сидят. Приказ повторился, и сражение перешло в новую фазу.

С вражеского берега ударили пулемёты усердно старавшиеся «подавить» не видимые за дымом амбразуры укреплений, несколько отделений стрелков залегших у зарослей кустов только и ждали сигнала к атаке. Зазвучал свисток, и живая волна хлынула на восточный конец моста. Прикрытые частично корпусом подбитого танка и завесой дыма они быстро продвигались вперед, не встречая сопротивления… Ещё чуточку! Ещё немного и…

— Огонь братцы! — Неожиданно громкая команда на русском языке холодным душем пронеслась по атакующим цепям.

Десятки прицельных выстрелов, размеренные очереди из появившихся не там, где ждали пулемётов, редкие, никем не услышанные толком хлопки выстрелов винтовочных гранатомётов обрушились на десантников и их поддержку на том берегу. Огонь вёлся с флангов, оттуда, где не было никаких дымовых завес и подавления огнём пулемётов.

— Fall back! Bloody hell!.. — Кричал кто-то на мосту, но всё было тщетно. Вновь атака срывалась, вновь росли потери. А я со злой улыбкой смотрел на происходящее из укреплённой амбразуры склада. Ещё немного успеха, ещё чуточку времени выиграно…

Так подумалось мне, на короткий миг.

— Сэр! Это церковь! — Связист кричал так, словно всё уже пропало. И признаком было это плохим. Метнулся обратно в нашу штабную комнату, схватил трубку телефона и услышал повторяющееся:

— … Враг пересекает реку на лодках слева от церкви, примерно в трёх сотнях ярдов северо-восточнее! Слышите?

— Слышу. Сколько?

— Сэр, не могу рассмотреть, видел в просвет деревьев на берегу что спускают чёрные лодки, больше трёх! Много деревьев и на нашем берегу, не увижу, как вылезут, сэр.

— Понял тебя. Если увидишь меж деревьев красный дым — наводи на него миномёты. Раскатова быстро! — Это уже связисту. Тот без задержек соединил с прибалтом. — Юргис Айварсович, подымайте свой взвод, бегом к церкви. Противник переправляется на лодках в трёхстах метрах севернее. Если их много, обозначьте позиции врага красным дымом. Миномёты поддержат. Бегом!..

Каша заваривалась быстрее, чем мы её успевали мешать. Мне не нравилось, что у десанта внезапно имелось всё. И танки, и бронемашины, и миномёты, и лодки… От таких можно ожидать что угодно. Если артиллерию подтащат, не удивлюсь, но быть беде. Не одним нам раз за разом удивлять оппонента. Если тот вовсе удивлён.

Следом за взводом прапорщика Раскатова-Ульманса отправил и Роллс-Ройс. Наличие поддержки брони и крупняка за плечами сильно помогает, знаете ли. Но и у нас стрельба не прекратилась. На мосту всё заглохло, выжившие не смогли убраться прочь, и укрылись за танком, а с вражеского берега стали стрелять активнее. Подключились вновь миномёты, теперь метили по окопам. Не ответить — нельзя. Иначе зашпыняют, сволочи. Вызвал корректировщика, дал ему отмашку на контрбатарейную работу по миномётам, а ежели будет красный дым от Раскатова — звонить мне, я решу, как быть.

Вернулся в зал склада, ополченцы в поте лица возводили дополнительное укрытие, складывая из стройматериалов безопасную лежанку для пулемётчиков. Те, как раз сидели в дальней части склада и набивали диски к Виккерсу. Все заняты, все при деле, а мне беспокойно на душе.

Что-то там, со стороны британцев грядёт. Как пить дать мы лишь потыкали палкой в осиное гнездо. Да, нанесли какой-то ущерб, но это они на американской земле, а не мы на канадской или британской. Они наступают… В амбразуру не было видно ничего нового, даже танк ушел с открытой местности и не палил что есть сил по видимым целям. Миномёты врага перестали стрелять, по их позициям наши 60ки выпустили по четыре мины и всё прекратилось. Только перестрелка слева по берегу, у Раскатова напрягала. Там всё набирало обороты, наконец, донеслись отголоски злого стука 50го калибра.

В штабной комнате вновь взялся за телефон. Попробовал связаться с наблюдателями в тылу англичан. Никто не отвечал, и это тревожило. С корректировщиком связь так же не проходила — парень явно работал на миномётчиков, к 50ке добавились хлопки мин.

Через окно, ведущее во внутренний двор склада, донеслись новые звуки. Где-то недалеко работала артиллерия, и довольно часто. Гулкие удары чего-то вполне серьезного эхом докатились до нас.

— Сэр, офицер Шпильман. — Связист протянул трубку, и я вновь погрузился в доклад.

— Господин капитан, слышите? Наблюдаем работу артиллерии на юге от нас. По соседям бьют, черти треклятые. Уже полтора десятка взрывов насчитали.

— Понял вас, укрепите тылы по берегу реки и у дороги на юг. На всякий случай.

— Слушаюсь, господин капитан. — С легкой горечью ответил прапорщик. На что надеялся? Что мы туда двинем, помогать соседу? А здесь как?

— Самуил Аронович. Укрепляйте позиции, готовьтесь. Наш фронт ЗДЕСЬ. Выполняйте.

Если побежим всем помогать, то нам уже никто не поможет…

Англичане вернулись очень скоро. Перестрелка слева, на берегу, еще не завершилась, как за мостом начались шевеления. Ожили казавшиеся подавленными миномёты, и стало их больше. Метили теперь по линии окопов, кою мы своими действиями уже вскрыли. По церкви откуда-то с того берега, из-за зоны видимости ударил снаряд. Об этом доложил влетевший в штаб ополченец. Выглянуть я успел лишь к итогу — большой кусок колокольни местной церкви медленно осыпался. В вершину снаряд не попал, но там никого и не было. Укреплённый пост корректировщика был ниже, на первом пролёте лестницы, так удобные маленькие узкие окошки для наблюдения были… Снаряд выгрыз стену, обнажив те самые мешки…

— Сукины дети, ироды, проклятые… — Не скрывая злого негодования, зарычал ополченец глядя на произошедшее вместе со мной.

— Сэр, корректировщик… — Шокированный связист протянул мне трубку телефона, и я с не меньшим удивлением её принял.

— Позиция… скомпрометирована… Я ранен… Лестница обрушилась… Это танк. Прижался к домам… вижу только башню… — Прерываясь, болезненно дыша и охая, говорил знакомый голос солдата. — Британцы… у них… движение… вдоль зарослей на берегу. Что-то готовят… Вижу…

Обрыв связи ощутил всем телом. Снаружи среди взрывов мин прозвучал один ровно в миг обрыва. Ополченец, стоявший в окне, резво выглянул, а вернувшись, стянул каску и размашисто перекрестился, хотя секунду назад сиял лицом, услышав, что корректировщик выжил.

— Добили, нехристи… Отмучался…

Каждый следующий момент боя отталкивал меня всё глубже куда-то в себя. В механические действия, запрограммированные на основе опыта и злобы. Безымянный, ведь я даже не удосужился узнать, как зовут солдата, корректировщик погиб, но он не был первым. Мины к моменту его гибели собрали первую жатву, погубив в окопах и за их пределами нескольких бойцов, и ранив не меньше десятка. Майнер исчез из штаба при первом сигнале. В перевязочной вскоре стало очень тесно, а вернувшийся БТР принял очередную партию раненых. Вскоре вражеские инженера расчистили маленькими зарядами заросли кустарника и деревьев на берегу, открыв для танка широкий участок. Тот не заставил ждать, принявшись поливать из пулемёта и пушки окопы, склад и даже церковь. Благо артиллеристы с их 37 мм пушечкой отошли на запасную позицию — прямиком на Мичиган-Стрит, на самый её центр! Но не в открытую, а чуть в глубину затора машин, там уплотнили побитые машины, и меж домов, через улицу, вышла защищённая тропа для переброски войск, и для той самой пушки. Так очень быстро получил свою порцию радости — мелкие снаряды что-то повредили танку, и тот отбыл в укрытие. Десант после очередной порции мин на приступ не пошел выжидая неведомо чего. С момента начала сражения прошло всего полтора часа, а я испытывал чувство угнетения словно после многодневного безустанного боя… Метался как загнанный зверь, то на склад, уже не к амбразурам, а дырам от снарядов, кои даже заделывать не успевали, бойцы возвели еще один «саркофаг» для стрелков у амбразуры и всё, при обстреле тут никого кроме пулеметчиков и стрелков внутри убежищ не было. То во внутренний двор, за склад выходил ход сообщения из окопов убегающих влево от здания. Тут часто появлялся Казановский. Чаще — вместе с ранеными. И сам прапорщик уже не выглядел свежо и бодро. Перевязанная кисть левой руки, глубокая царапина на правой щеке, и налившийся краснотой след от удара на левой. Офицер рапортовал о потерях убитыми и ранеными, о расходе припасов.

Иногда я добегал через дома за складом до Норт-Гурон-стрит. Тут недавно объявились ополченцы Раскатова. Они отбили высадку десанта на лодках, прибыло там два десятка красных беретов, а с противоположного берега их поддержали миномёты и пулемёты. Потери ополченцев на этом участке были самыми серьёзными. Убиты 12, и ранены 20 человек: 4 тяжелых, отправлены в тыл на грузовике, остальные получили перевязки и вернулись в строй. Прибалт оставил несколько бойцов с пулемётом для наблюдения за участком, враг потерял десяток своих, и резво отошел прикрывшись дымами. Но ничто им не мешало предпринять ещё попытку.

Правый фланг, контролируемый Шпильманом, выглядел крепче всех нас. Он не понёс невозвратных потерь, были раненые, но всё в пределах разумного. А вот что было дальше на юге — сильно напугало. Там наступила абсолютная тишина. Никто не стрелял, не рвались снаряды.

— Ох, не по душе мне это, господин капитан. — Слегка растягивая слова говорил Юргис Айварсович глядя на юг. — Впрочем, на севере тоже не очень-то и стреляют…

Ответить на это было нечего, одна надежда — позвонить полковнику и выяснить обстановку. Нам обещано подкрепление, а сидеть в окружении не улыбается совсем, особенно если мы понятия не имеем что уже окружены.

Проклятый мост. У меня внутри звучит безумная, подтачивающая мыслишка: «Я уже защищал однажды мост, где ничего кроме смерти не было…»